Глава 1 . Политология как наука и учебная дисциплина 63

Аристотелем. Монтескье считал, что каждый из трех режимов характе­рен для определенного типа общества. И все же Монтескье сохраняет мысль Аристотеля: природа строя зависит от тех, кто обладает верхов­ной властью. Республика — строй, при котором верховная власть в руках всего народа или его части; монархия — строй, при котором пра­вит один, однако придерживаясь постоянный и четких законов; нако­нец, деспотия — строй, при котором правит один, но без законов, на основе произвола. Следовательно, все три типа правления определя­ются не только количеством лиц, удерживающих власть. Верховная власть принадлежит одному и при монархии, и при деспотии. Класси­фикация предполагает наличие еще одного критерия: осуществляется ли власть в соответствии с постоянными и твердыми законами. В зави­симости от того, соответствует ли законности верховная власть единого правителя или же она чужда какой бы то ни было законности вообще, основополагающий принцип строя — либо честь, либо страх.

Но есть и еще кое-что. Монтескье недвусмысленно указывает, что за образец республики он взял античные полисы, за образец монар­хии — современные ему королевства Европы, а за образец деспотии — азиатские империи, и добавляет: каждый из режимов проявляется в опре­деленных экономических, социальных и — сказали бы мы теперь — де­мографических условиях. Республика действительно возможна лишь в небольших полисах, монархия, основанная на чести, — строй, харак­терный для государств средних размеров, когда же государства стано­вятся слишком большими, деспотия почти неизбежна. В классифика­ции, предложенной Монтескье, содержится двойное противопоставле­ние. Во-первых, умеренные режимы противопоставлены тем, где уме­ренности нет и в помине, или, скажем, режимы, где законы соблюда­ются, — тем, где царит произвол. С одной стороны, республика и мо­нархия, с другой —деспотия. Во-вторых, противопоставлены респуб­лика, с одной стороны, монархия и деспотия — с другой. Наконец, кроме двух противопоставлений есть еще и диалектическое противоречие: первая разновидность строя, будь то демократия или аристократия, — государство, где верховной властью обладает народ в целом. Суть та­кого строя — равенство граждан, его принцип —добродетель. Монар­хический строй отрицает республиканское равенство. Монархия основана на неравенстве сословий и лиц, она устойчива и процветает в той мере, в какой каждый привязан к своему сословию и поступает сообразно понятиям чести. От республиканского равенства мы переходим к неравенству аристократий. Что до деспотии, то она некоторым обра-

64 Раздел I. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ И ТЕОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ

зом вновь приводит к равенству. При деспотическом строе правит один, и поскольку он обладает абсолютной властью и не обязан подчиняться каким-либо правилам, то, кроме него, никто не находится в безопас­ности. Все боятся, и потому все, сверху донизу, обречены на равенство, но в отличие от равенства граждан в условиях свободы это — равенство в страхе. Приведем пример, который не задевал бы никого. В последние месяцы гитлеровского режима ни один человек не чувствовал себя в безопасности лишь из-за близости к главе режима. В каком-то смысле по пути к вершине иерархической лестницы опасность даже возрастала.

В такой классификации сохраняется часть аристотелевской концеп­ции: ключевым остается вопрос о числе людей, наделенных верховной властью. Но на этот вопрос (воспользуемся терминами социологичес­кими) накладывается влияние еще одной переменной — способа прав­ления: подчиняется ли власть законам или же в обществе царит произ­вол. Более того, способ правления не может рассматриваться отдельно от экономического и социального устройства. Классификация полити­ческих режимов одновременно дает классификацию обществ, но спо­соб правления связан с экономическим и социальным устройством и не может быть отделен от него. [...]

Печатается по: Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993.

Г. АЛМОНД

Политическая наука: история дисциплины

Если бы мы построили графическую модель истории развития поли­тической науки в виде кривой, отражающей прогресс в изучении поли­тики на протяжении столетий, то начать ее следовало бы с зарождения этой науки в Древней Греции. В эпоху расцвета Древнего Рима кривая приподнялась бы немного вверх, потом шла примерно на одном уровне весь период средневековья, существенно выросла во времена Ренес­санса и сделала резкий скачок в XX в., когда политическая наука обрела подлинно профессиональный характер. Эта кривая отразила бы и каче­ственное совершенствование представлений по двум основополагаю­щим проблемам политической науки: о свойствах политических инсти­тутов и о критериях их оценки.

В течение XX в. данная гипотетическая линия круто поднималась бы трижды. Первый пик приходится на межвоенные десятилетия (1920— 1940) и связан с чикагской школой — именно тогда были разработаны