Противоречия современной науки

Миг наибольшего торжества науки, свидетельствовавший о ее мо­щи, был в то же время началом ее кризиса, потому что создание и применение атомного оружия вело к разрушению и уничтожению. Затем возникла экологическая проблема. Виновны в ней не столько сама наука, сколько цели, которые перед ней ставились, а также нор­мы, методы и средства, в соответствии с которыми она развивалась. Характерные свойства науки, о которых мы говорили вначале, определяют ее противоречия и ограничения. Так фрагментарность науки означает, что наука — это определенная проекция на опреде­ленную часть мира. «Желать, чтобы наука охватывала природу, зна­чило бы заставить целое войти в состав своей части», — предостере­гал великий французский математик Анри Пуанкаре (А. Пуанкаре. О науке.- М., 1983.- С. 288). Наука решает частные проблемы и дает относительные ответы на частные вопросы, которые (ответы) под­тверждаются опытом. Наука не отвечает на вопросы: из чего состоят кварки? Откуда произошло первовещество? Что было до космоса? Что за пределами расширяющейся Вселенной? Конечно или беско­нечно пространство и время? Желающим узнать ответы на эти во­просы следует обращаться к другим отраслям культуры, которые претендуют на абсолютную истину.

Еще древние философы делили все утверждения на знание и мнение. Знание, или наука, по Аристотелю, может быть двух родов — либо демонстративным, либо интуитивным. Демонстративное знание представляет собой знание причин. Оно состоит из утверждений, которые могут быть доказательствами, т. е. демонст­ративное знание — это заключения силлогистическими доказатель­ствами, или демонстрациями. Интуитивное знание состоит в схва­тывании «неделимой формы», сущности или сущностной природы вещи. Интуитивное знание является первоначальным источником всей науки, поскольку оно формирует первоначальные «базисные посылки» для всех доказательств (демонстраций). «Для всего без ис­ключения доказательства быть может, ведь иначе приходилось бы идти в бесконечность», — писал Аристотель «Метафизике» (1006 а.). Современные методологи науки принимают это положение и соглашаются идти в бесконечность. «Другими словами, мы знаем, что наши научные теории навсегда должны остаться только гипотезами, но во многих возможных случаях мы можем выяснить, новая гипоте-

22

за лучше старой или нет. Дело в том, что если они различны, то они должны вести к различным предсказаниям, которые, как правило, можно проверить экспериментально. На основе такого решающего эксперимента иногда можно обнаружить, что новая теория приводит к удовлетворительным результатам там, где старая оказалась несо­стоятельной. В результате можно сказать, что в поиске истины мы заменили научную достоверность научным прогрессом. Дело в том, что наука развивается не путем постепенного накопления энцикло­педической информации, как думал Аристотель, а движется значи­тельно более революционным путем. Она прогрессирует благодаря смелым идеям, выдвижению новых, все более странных теорий (та­ких, как теория, по которой земля не плоская, и «метрическое прост­ранство» не является плоским) и ниспровержению прежних теорий. Однако такой подход к научному методу означает, что в науке нет «знания» в том смысле, в котором понимали это слово Платон и Аристотель, т. е. в том смысле, в котором оно влечет за собой окончательность. В науке мы никогда не имеем достаточных основа­ний для уверенности в том, что мы уже достигли истины. То, что мы называем «научным знанием», как правило, не является знанием в платоновско-аристотелевском смысле, а, скорее, представляют со­бой информацию, касающуюся различных соперничающих гипотез и способа, при помощи которого они выдерживают разнообразные проверки. Это, если использовать язык Платона и Аристотеля, ин­формация, касающаяся самого последнего и наилучшим образом проверенного научного «мнения». Такое воззрение означает также, что в науке не существует доказательств (за исключением, конечно, чистой математики и логики). В эмпирических науках, а только они и могут снабжать нас информацией о мире, в котором мы живем, вооб­ще нет доказательств, если под «доказательством» имеется в виду аргументация, которая раз и навсегда устанавливает истинность те­ории. (А вот что здесь есть, так это опровержения научных теорий») (Поппер К. Открытое общество и его враги. -Т. П.- М., 1992.- С. 20-21).

К этому добавляются еще и противоречия, имеющие место внутри самого процесса познания. Природа едина, а науки разделе­ны на отдельные дисциплины. В природе все связано со всем, каж­дая наука занимает свою полочку. «Существуют отдельные науки, а не наука вообще как наука о действительном, однако каждая из них входит в мир, беспредельный, но все-таки единый в калейдо­скопе связей» (Ясперс К. Смысл и назначение истории.- М., 1994.- С. 102-103).

Объекты действительности функционируют как целостные образования, а наука развивается путем абстрагирования некото­рых свойств этих объектов, принимаемых за наиболее важные. Ос­новой структуры научного познания (что особенно характерно для

Что такое наука и естествознание? 23

наиболее развитых отраслей естествознания) является анализ предмета исследования, т. е. выделение абстрактных элементарных объектов и последующий синтез из этих абстрактных элементов единого целого в форме теоретической системы. По мнению Б. Рассе­ла, «научный прогресс осуществляется благодаря анализу и искус­ственной изоляции. Возможно, как считает квантовая теория, что существуют границы правомерности этого процесса, но, если бы он не был обычно правильным, хотя бы приблизительно, научное по­знание было бы невозможно» (Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы.- М., 1957.- С. 71).

Ситуация в области исследования экологической проблемы в практическом плане, как и ситуация в квантовой механике в те­оретической, ставит под вопрос правомерность абсолютизации процесса искусственной изоляции и анализа, и многие ученые именно эти черты науки считают ответственными за экологичес­кие трудности.

С критикой аналитической направленности науки в послед­нее время приходится сталкиваться все чаще. Эта ее черта при­знана фундаментальной и оценивалась по большей части положи­тельно в истории науки, хотя известна и другая ее оценка. Критиковали аналитическую направленность науки Гете, Мон-тень и другие писатели, ученые, философы. С аналитического рас­членения Универсума начинается наука. Как пишет В. Вайскопф, «наука стала развиваться, когда люди начали удерживать себя от общих вопросов, таких как: «Из чего состоит материя? Как возник­ла Вселенная? В чем сущность жизни?» Они стали задавать вопро­сы частного характера, например: «Как падает камень? Как вода течет по трубе?» и т. д.» (Вайскопф В. Физика в двадцатом столе­тии.- М., 1977.- С. 256).

В областях, которые наиболее доступны аналитическому рас­членению, как, например, физика, наука достигает наибольшего ус­пеха, и эти области становятся как бы эталонами знания. Мечтой Т. Гоббса было свести все науки к физике, а Ф. Бэкон называл физи­ку «матерью наук». В XX веке эти мечты воплотились в методологи­ческой концепции «единой науки», которая возникла бы на базе фи­зики (физикализм).

Программа сведения всего научного познания к физическому, получившая название редукционизма, не могла быть воплощена в жизнь, поскольку каждая область реальности обладает своей специ­фикой и не может быть сведена ни к какой другой.

Здесь уместно отметить, что аналитизм, лежащий в самом фундаменте научного подхода к действительности, вполне отвечает стремлению человека практически овладеть предметным миром, поскольку сама преобразовательная деятельность в своей сущности

также преимущественно аналитична. С этой точки зрения вполне по­нятно восхищение аналитическим методом (и физикой, в которой этот метод наиболее полно воплотился), которое испытывал Ф. Бэкон.

Конечно, делать отсюда вывод, что с помощью науки нельзя познать действительность или что наука ничего не дает для реше­ния фундаментальных проблем человеческого существования — значит впадать в крайность. Выигрыш в четкости познания деталей в общем случае не обязательно должен вести к проигрышу в точно­сти познания целостной картины мира. Но не следует забывать об упоминавшемся относительном характере научных истин, находя­щем свое выражение в следующем парадоксе познания: знание в наиболее четкой и логичной форме достигается через науку и, в бо­лее общем плане, через рациональное мышление, но оно в опреде­ленной мере и ответственно за разрушение (по крайней мере иде­альное) мира.

Итак, один из гносеологических корней экологического кризи­са — чрезмерный аналитизм научного мышления, который в стрем­лении все дальше проникнуть в глубь вещей таит в себе опасность отхода от реальности, от целостного взгляда на природу. Искусст­венная изоляция какого-либо фрагмента реальности дает возмож­ность его углубленного изучения, однако при этом не учитываются связи этого фрагмента с его средой, и данное обстоятельство, которое может оказаться малосущественным в рамках конкретного исследо­вания, влечет за собой важные негативные последствия, когда ре­зультаты подобного исследования вовлекаются в практику челове­ческой преобразовательной деятельности.

Аналитизм внутри конкретных научных дисциплин находит свое продолжение в аналитической направленности развития науки в целом, как особой формы постижения мира. Фундаментальной осо­бенностью структуры научной деятельности, вытекающей из ее преимущественно аналитического характера, является разделен-ность науки на обособленные друг от друга дисциплины. Это, конеч­но, имеет свои положительные стороны, поскольку дает возмож­ность изучать отдельные фрагменты реальности, но при этом упус­каются из виду связи между отдельными фрагментами, а в природе, как известно, «все связано со всем». А каждый акт изменения чело­веком природной среды не ограничивается какой-либо одной ее об­ластью, а имеет, как правило, большие отдаленные последствия.

Разобщенность наук особенно мешает сейчас, в эпоху быстро­текущей дифференциации научного знания, выявилась необходи­мость комплексных интегративных исследований. Чрезмерная спе­циализация так не может помешать эволюции науки, как чрезмер­ная специализация животных приводит к созданию тупиковых направлений в биологической эволюции.

24

Что такое наука и естествознание? 25