Глава 1. Общие характеристики эпоса как рода литературы
Согласно школьному словарю литературоведческих терминов, «эпос - один из трех родов художественной литературы (наряду с лирикой и драмой), повествование, характеризующееся изображением событий, внешних по отношению к автору».4
Действительно, основополагающая любого эпического произведения, составляющая его сюжет, – повествование о героях, их судьбах, решениях, настроениях, мыслях. Это, по мнению В.Е. Хализева, «рассказ о происшедшем ранее». 5 Но из этого не следует, что эпос ограничивается сухим хронологическим изложением исторических событий, как, к примеру, древняя летопись, хотя, по сути, в их основе лежит одно и то же – события.
Любое эпическое произведение включает в себя помимо «повествования (системы динамических мотивов)» еще и «описания (системы статических мотивов)».6 Их чередование и сочетание позволяет развиваться сюжету, не оставляя его на уровне учебника истории.
Однако эпическому повествованию все же присуща временная дистанция между описываемыми событиями и моментом этого описания. Именно поэтому рассказ всегда ведется в прошедшем времени.
В древнегреческой литературе (в частности, в поэмах Гомера) между читателем и предметом изображения возникает «абсолютная дистанция», основанная не столько на временном различии, сколько на идейном: поэмы рассказывают о богах и подобных им, исключительных людях, которые являются идеалом и предметом поклонения. По этой же причине, в древних эпических произведениях нет авторской оценки описываемого, Гомер является лишь повествователем – всезнающим и беспристрастным.
Чисто повествовательный характер эпос сохранял вплоть до Эпохи Возрождения, когда человек перестал слепо полагаться на божий промысел и начал оценивать происходящее вокруг со своей личной точки зрения. Именно с того момента на первый план выдвинулся роман и в канву повествования стали вплетаться авторские рассуждения.
По своей сути, эпические произведения универсальны – они показывают мир в его возможной полноте; в отличие от драмы, которая изображает определенный момент, или лирики, задача которой – выражение чувств. Это обусловлено тем, что эпический род использует наиболее широкий спектр возможностей при освоении художественных времени и пространства. Подтверждение этой мысли можно найти у В.Е. Хализева: «Эпическое произведение может «вобрать» в себя такое количество характеров, обстоятельств, событий, судеб, деталей, которое недоступно ни другим родам литературы, ни какому-либо иному виду искусства».7 Об этом же говорит в своем учебнике Г.Н. Поспелов: «С помощью повествования, описаний, авторских рассуждений и высказываний персонажей жизнь в эпических произведениях осваивается свободно и широко». 8 То есть эпический автор при создании произведения ограничен лишь собственной фантазией, но никак не средствами.
Как было сказано ранее, первые эпические произведения характеризовались абсолютной дистанцией, полной отстраненностью автора. Но с течением времени и развитием общества, эпос приобретает все более личностную окраску. И если раньше автор мог «блеснуть» лишь стилем и масштабностью изображаемого действия, то теперь на все произведение ложился отпечаток его собственных мыслей, взглядов, убеждений. «В большей части своих жанров эпический род литературы от эпохи к эпохе все дальше отходил от скупых, «суммарных» обозначений».9 Уже в 18 веке авторы стали субъективировать свои произведения, отсекая излишнюю описательность, концентрируя внимание на психологических портретах и детализируя характеры. Главной задачей стало не изображение динамичного события, а развитие (или деградация) человеческой личности в контексте этих событий.
Неудивительно, что на первый план выдвинулся такой жанр, как роман. Начиная с 19 века, он стал самой распространённой большой эпической формой. И В.Г. Белинский, и позже М.М. Бахтин говорят о романе, как о принципиально новом жанре в литературе. Виссарион Григорьевич считал, что роман – своего рода синтез эпических жанров всех эпох, потому как он вобрал в себя лучшее от каждого из них. «Задача романа, как художественного произведения, есть — совлечь все случайное с ежедневной жизни и с исторических событий, проникнуть до их сокровенного сердца—до животворной идеи, сделать сосудом духа и разума внешнее и разрозненное».10
Бахтин, развивая эту идею, считал, что вся литература «романтизируется», потому что «роман - единственный становящийся и еще неготовый жанр».11 Наблюдая развитие мировой литературы, можно заметить, что жанры становятся более пластичными, доступными для понимания, перестают быть строго каноничными, а самое главное - «роман вносит в них проблемность, специфическую смысловую незавершенность и живой контакт с неготовой, становящейся современностью (незавершенным настоящим)».12
Но интеграция эпоса в другие роды литературы не была односторонней: субъективизация произведений неизбежно стала сближать эпос с лирикой, а наличие конфликта, сюжета, фабулы и детализация отдельных отрывков – с драмой. Подобная неразрывность эпоса и драмы была озвучена еще Аристотелем: «Эпос должен иметь те же виды, какие имеет трагедия. Он должен быть или простым, или запутанным, или нравоописательным, или патетическим и содержать те же части, кроме музыкальной композиции и сценической постановки».13 Например, если лирика всегда представляет собой монолог лирического героя, а драма – многоголосую речь сценических лиц, сопровождаемую краткими авторскими ремарками, то эпос допускает варьирование способов повествования. Основная форма (от 3-го лица) в рамках эпического произведения может сочетаться с диалогами персонажей, с внутренним монологом и даже «потоком сознания» его героя. Кроме того, эпос наделяет писателя широкими возможностями для создания пространственно-временных характеристик изображаемого мира. Эта широта связана с тем, что сюжетное время и время повествования не совпадают: о событиях, в которых принимают участие персонажи произведения, рассказчик всегда повествует отстранённо, как бы вспоминая о них (грамматическими приметами основного способа повествования при этом являются глагольные формы 3-го лица и прошедшего времени)14.
Повествование могут вести не только сам автор или персонажи, но и такой специфический субъект повествования, как повествующее лицо (например, в «Повестях Белкина» А. С. Пушкина или в рассказах М. М. Зощенко). Рассказчик или повествователь может быть введён автором, если ему требуется некий сторонний наблюдатель, сообщающий о событиях сюжета, а сам автор при этом не желает раскрывать перед читателями собственную точку зрения на события и поступки героев. Он может прямо обозначаться автором как лицо, ведущее рассказ, а может и не обозначаться прямо, но и в этом случае повествователь и его характерные особенности проявляются в самой манере речи, интонации, в выборе эпитетов, сравнений и других оценочных формах речи. Тем самым повествователь выступает с большей или меньшей отчётливостью как самостоятельный образ, который раскрывается именно в том, как он рассказывает о событиях и людях, как он к ним относится, что по их поводу думает и чувствует (например, образ повествователя в «Мёртвых душах» Н. В. Гоголя, издевающегося над теми, кого он изображает, и противопоставляющего им веру в будущее России).
Анализ образа повествователя является важным и для понимания идейного содержания произведения, системы его образов, и для понимания мастерства писателя, поскольку те особенности языка его произведения, которые непосредственно не воспроизводят речь персонажей, несут образ повествователя, создают его речевую характеристику.
В следующей главе мы рассмотрим подробнее роль и значимость повествователя и рассказчика.