Тема 2.5 пит4
ДРАМЫ КАЛИДАСЫ
Вершиной драматического искусства древней Индии является драма Калидасы - получившая мировое признание «Узнанная Шакунтала»., она была одной из первых произведений, переведенных с санскрита на европейские языки. Пьеса оказала влияние на многих поэтов и писателей мира. Например, Гете писал о ней: «Впервые познакомившись с этим беспредельно глубоким творением, я был проникнут таким энтузиазмом и так им увлекся, что тогда же приступил к его изучению и стал даже носиться с неосуществимым замыслом хотя бы в известной мере привить эту пьесу на немецкой сцене. Благодаря моим, пусть бесплодным, усилиям я так близко сроднился с этим высокоценным созданием, что оно составило эпоху в моей жизни...».
Калидаса создал свою драму на основе эпико - мифологического сказания, вошедшего в «Махабхарату». Однако он несколько усложнил ситуацию. Главная тема драмы - любовь Шакунталы и царя. В обители отшельников царь Душьянта встречает Шакунталу. Они полюбили друг друга. Уезжая из обители, Душьянта, полный любви, говорит, что все мысли его прикованы к Шакунтале.
Это - тело уходит мое от любви, а не я.
Это - тело уходит, а сердце осталось при ней.
И назад устремляется мысль и забота моя.
Точно знамя из шелка, несомое против ветров.
Прощаясь с Шакунталой, царь дает ей в знак любви свое кольцо. Шакунтала после отъезда царя полна мыслями о возлюбленном и почти не замечает того, что происходит вокруг. Погруженная в свои мечты Шакунтала не замечает и прихода в обитель грозного отшельника. Он проклинает Шакунталу за непочтение и говорит, что, как она пренебрегла гостем, так и царь пренебрежет ею, забудет ее.
Ты осмеливаешься пренебречь таким гостем, как я?
За то, что всем сердцем ослепшим
Прилипла к любимому ты.
Меня не увидев, который
Всю жизнь в покаянье провел
Тебя да не вспомнит ушедший,
Слова да забудет своп,
Да будет - как хмелю подвластный,
А ты - как забытый рассказ.
И сразу же меняется тон драмы, все погружается в печаль. Однако, вняв просьбам подруг Шакупталы, грозный отшельник добавляет:
«Слова мои должны исполниться. Но проклятие утратит свою силу, когда любящий увидит талисман, данный им на намять».
Шакунтала решает отправиться во дворец к супругу. По пути она роняет заветное кольцо, подарок царя. И царь гонит ее прочь.
«Отшельник, я думал и продумал. Я не могу поверить, чтобы эта женщина была моей женой. Она ожидает рождения ребенка. Как могу я взять ее, признавая себя этим за прелюбодея?». «Как раз таковы женщины - своекорыстные, вкрадчивые обманщицы, только чтоб глупцов заманивать».
Проклаятье отшельника, как правило, воплощавшее в древнеиндийской литературе идею рока, у Калидасы оказывается преодоленным силой любви Шакунталы.
И здесь Калидаса вводит в драму человека из народа. Шестой акт начинается бытовой, очень жизненной сценкой. Стражники бьют человека, у которого связаны руки, приговаривая при этом:
«Ну, знаток чужих карманов, говори, где ты нашел это кольцо? Это царское кольцо, на нем начертаны буквы, и в нем большой драгоценный камень». Рыбак, которого обвиняют в краже, упорно стоит на своем, уверяя, что нашел кольцо в животе рыбы. Он говорит:
«Вот, значит, выловил я раз карпа. Начал потрошить, а в брюхе у него это самое кольцо, перстень великолепный. Вот я его и продавал, а вы, господа добрые, тут как тут и заграбастали, значит, меня. Этим самым способом только и получил кольцо. А теперь хоть убейте, я не виноват». Стражники, всюду подозревающие обман и корысть, не верят ему, но все - таки несут кольцо царю.
Когда царь увидел кольцо, он вспомнил, что действительно вступил в тайное супружество с Шакунталой и отверг се, подчиняясь заблуждению. Тогда на него напало раскаяние. Рыбаку царь посылает дорогое запястье. Стражники сразу начинают клясться в дружбе рыбаку, которому покровительствует царь. «Ну, рыбак,говорит один из них,ты самый что ни на есть разлюбезный друг мне и приятель. Первое дело теперь пойдем туда, где выпить можно. Припечатаем это дельце».
Царь, оттолкнувший Шакунталу, теперь скорбит об ушедшей:
Как мог я оттолкнуть достойную супругу, В чьем лоне будущая жизнь моя была, Которую она лелеяла до часа, Как пашня - семена, как луг - побеги трав.
Затем вмешались боги. Душьянта находит Шакунталу на небе, куда он попадает па небесной колеснице. Царь богов отправляст Душьянту, Шакунталу и их сына на землю и напутствует царя:
Сын мой, взойди с супругою и сыном на колесницу дружественного к тебе Индры и направься в свою столицу.
Индра твоим да пошлет капли свежащего ливня. Ты же небесным отдашь жертвы свои в полноте, Так во взаимной любви сто человеческих жизней Будут на благо Земле и в прославленье Небес.
В «Шакунтале» нет сложной сценической интриги и быстрого развития действия, однако пьеса очень драматична. Драматичность действия увеличивается с нарастанием чувства Шакунталы и царя. Все произведение, его композиция, образность и стиль, подчинены задаче раскрытия этого чувства. «Во всем наследии древнегреческой поэзии нет такого изображения прекрасной женственности и любви, которое хотя бы отдаленно приближалось к «Шакунтале», писал Ф. Шиллер.
Центральный в драме образ Шакунталы нарисован с необыкновенной теплотой. Образом чистой девушки, не знающей зла и верящей только в добро, Калидаса воспевает силу подлинной любви. Он показывает, как любовь нарушила безмятежную жизнь Шакунталы в обители. Шакунтала верит в своего любимого, так же как в свою любовь. Невинная девушка, жизнь которой после встречи с Душьянтой заполнила любовь, в мыслях не допускает, что царь, ее избранник, забудет ее. Шакунтала готовится к отъезду во дворец. Прощаясь с Шакунталой, грустит ее приемный отец Канва, грустят подруги, грустят люди, грустят животные и растения. Об этом говорит Шакунтале ее подруга:
Не только тебе грустно при этом расставаньн, милая. Смотри, вся роща чувствует разлуку. Лани роняют траву изо рта, не глотая, Пляску не хочет продолжить павлин. Желтые листья вьюнок уронил, извиваясь, Листья, как слезы, упали, грустя о тебе.
Природа как бы предупреждает Шакунталу о грозящем ей несчастье. Прощание Шакунталы с родной обителью - одно из лучших мест драмы. Обращаясь к жасмину, Шакунтала говорит:
Сестра лесная. Лунный Свет Лесной, обними меня и ты руками своими, этими ветвями. Я завтра уже буду далеко от тебя. Отец, заботься о ней, как ты заботился обо мне.
В «Шакунтале», так же как и в других произведениях Калидасы, природа в жизни людей играет очень большую роль, она как бы живет одной с ними жизнью, разделяя их горести и радуясь вместе с ними.
Шакунтала страдает, она глубоко оскорблена «забывчивостью» царя. Ее возмущение порождает гневные слова, обращенные к нему: «Хорошо, хорошо. К чему шла, к тому и пришла. Я поверила царю, я предалась в его руки. Мед был на языке у него, сердце его было из камня». Но Шакунтала, наделенная большим сердцем, умеет и прощать. И она прощает Душьянту, когда он возвращается к ней. Любовь определяет образ Шакунталы, любовь руководит се поступками. Образ Шакунталы полон красоты и обаяния. В девушке воплощено большое чувство, кото - рос не могли убить или принизить испытания, встречающиеся на ее пути. Здесь особенно ярко проявился талант Калидасы. Он сумел показать цельность натуры Шакунталы, внутреннюю красоту робкой девушки из обители отшельников, которая постепенно превращается в сильную и мужественную женщину.
Образ царя Душьяпты раскрывается в основном в связи с образом Шакунталы. Если нельзя говорить о прямом контрасте этих двух образов, то во всяком случае светлый, возвышенный образ Шакунталы оттеняет непостоянство царя. Создается впечатление, что встреча с Шакунталой была одним из многих его увлечений, хотя, может быть, и искренних, по быстро проходящих. Шакунтала, отвергнутая царем, бросает своему возлюбленному:
Недостойный! Ты судишь обо всем по собственному неверному своему сердцу. Посмел ли бы кто - нибудь сделать то, что ты? Прятаться под личиной добродетели, как зияющий колодец, прикрытый сверху травой.
II хотя причина забывчивости царя не в нем самом, а в чарах отшельника, Душьяита не может вызвать симпатии. Достаточно вспомнить сцену из шестого акта:
Мишракешн (небесная дева):
Так вот почему благой царь усомнился в своем супружестве с бедняжкой Шакунталой. но такая любовь не спрашивает талисмана и примет. Как же это могло быть?
Царь:
В конце концов я лишь кольцо могу во всем упрекнуть.
Шут (улыбаясь):
А я вот эту палку мою буду упрекать. Ты что ж, приятельница, такая кривая, когда я прямой?
Отдельные штрихи в образе царя Душьяпты определяют его непостоянство и даже лживость. Например, в конце второго действия царь, боясь, что шут расскажет при дворе о его встрече с Шакунталой, говорит ему:
Друг Мадгавия, я отправился в пустынь из - за почтения к отшельникам. Не думай, что я действительно полюбил девушку - отшельницу. Сообрази только: царь и девушка, живущая в спокойствии в лесу вместе с ланями, не ведая, что значит полюбить. Так не думай же, что вправду я здесь сердце потерял. Я шутил с тобой, не более как шутка было все.
Подруг Шакунталы беспокоит ее судьба, и из их слов мы уже чувствуем, что царь забудет Шакунталу:
Он (царь.Е. П.) вернулся в город, а там он окружен сотнями придворных женщин. Я спрашиваю себя, вспомнит ли он бедную Шакунталу или нет.
Все лучшее в Душьянте идет от любви. Любовь облагораживает царя. Душьянта раскаивается в своем несправедливом отношении к Шакунтале, и его словами заканчивается драма:
Да правит царь, о благе царства помня,
И счастье подданным дает.
Богиня песни светлые дороги,
В искусстве слова да .ведет,
И да восхочет тот, чей свет в пространстве,
Чья мысль на каждом здесь челе,
Что, если суждено мне возродиться,
Вновь буду жить - не на земле.
Калидаса дает понять, что пороки Душьянты свойственны людям, обладающим властью. «О да, такие перемены не редкость в том, кто, властью упиваясь дерзко, как пьян вином»,восклицает один из учеников приемного отца Шакунталы. Правду о царе говорит шут (царь неспроста побаивается его языка), который ведет себя по отношению к царю весьма смело:
Ты похож на человека, который, объевшись финиками, захотел кислого тамаринда... Собирай подать с отшельнического риса.
Достается от шута и приближенным царя, и отшельникам.
Образ шута помогает Калидасе обратить внимание зрителей и читателей на те факты, о которых по условиям своего времени поэт не решался сказать прямо. И если иногда напрашивается сравнение драм Калидасы с трагедиями Шекспира (попытки провести параллель делали некоторые исследователи), то на это сравнение наталкивает, в частности, фигура шута - наперсника царя.
В «Шакунтале», так же как и в других своих произведениях, Калидаса осуществляет одну из характерных черт древнеиндийской литературы. Она была построена в значительной степени по идее «двойного творчества»автора, его читателя (слушателя) или зрителя, т. е. предполагала активное восприятие произведения. Калидаса широко пользуется намеком. Например, в первом акте сцена ревности царя к пчеле, которая касается губ Шакунталы, обнаруживает перед читателем его чувство, о котором прямо он не говорит.