Бихевиоризм или условно-рефлекторные школы психотерапии

Методики условно-рефлекторной психотерапии приобретают в последние годы все большую популярность, особенно в психиатрических больницах и на университетских кафедрах. Я не стану пытаться анализировать здесь необозримую литературу по этой теме, но постараюсь обсудить главные допущения, лежащие в основе условно-рефлекторного подхода. Первая предпосылка заключается в том, что эмоциональная проблема, как правило, есть результат неблагоприятных условий выработки условного рефлекса. Таким образом, невроз есть результат неправильного обучения. Так, желая вознаграждения и стремясь избежать наказания, невротик усваивает определенные дезадаптивные или неадекватные ответы или привычки. Со временем эти привычки сохраняются и усиливаются. Эндрю Салтер пишет в своей книге «Условно-рефлекторная терапия»:

Неверное приспособление является, по сути, выработкой неверного условного рефлекса, а суть психотерапии заключается в устранении неверного рефлекса и в выработке нового, адаптивного. Расстройства, наблюдаемые у индивида, являются результатом его социальных опытов, и меняя способ его социальных взаимодействий, мы меняем и самое личность. Мы не даем больному стратифицированного знания о сигналах его прошлого «опыта». Мы, взамен этого, даем ему новый рефлекс знания его будуших «привычек».

Это рассуждение Салтера отражает общий взгляд ряда школ условно-рефлекторной психотерапии, хотя между ними есть и значительные различия. По сути же, человека учат быть счастливым, прививая ему соответствующие эмоциональные привычки, точно также, как он некогда усвоил привычку быть несчастным. В целом, этот подход использует тот механизм, по которому реализуется человеческая деятельность. Адаптивная, эффективная и продуктивная деятельность является, с такой точки зрения, показателем эмоционального здоровья. В другом месте я уже говорил и повторю здесь, что деятельность мало говорит о том, что человек чувствует, и чувствует ли он вообще что-нибудь в процессе своей деятельности. Больные, деятельность которых можно было бы оценить как совершенно удовлетворительную, если принять во внимание их профессиональный статус, общественное положение и доход, жаловались на то, что чувствуют себя «мертвыми», считают бессмысленным все, что делают, а живут просто по инерции. Так как эти пациенты были превращены в бездушные механизмы в раннем детстве двумя весьма умелыми обучающими машинами (родителями), которые вознаграждали невротическое поведение и наказывали поведение «здоровое», то боль, которая возникла в результате такого условно-рефлекторного обучения, как я полагаю, не может быть устранена уничтожением симптома или модификацией внешнего поведения. Боль не исчезнет оттого, что изменится путь выхода напряжения.

В литературе можно найти множество примеров условно-рефлекторной терапии. Например, в местном психиатрическом госпитале практиковали следующий способ лечения алкоголиков: стойка бара была оборудована таким образом, что стоило человеку отхлебнуть вина, как он получал безвредный, но весьма болезненный удар током. Силу тока повышали до тех пор, пока человек не выплевывал алкоголь в поставленную перед ним миску в момент удара. Как только это происходило, ток выключали. Такой подход в физиологии называют выработкой операционного условного рефлекса. Идея заключается в сочетании «плохого» поведения, которое надо искоренить, с неприятным стимулом, который устраняет нежелательную привычку, делая неприятной и ее.

Еще один вариант выработки отрицательного условного рефлекса применяли, демонстрируя серии фотографий группе гомосексуалистов. На некоторых карточках были изображения обнаженных мужчин. Каждый раз, когда испытуемому предъявлялась такая карточка, он получал удар током. Предполагалось, что вид обнаженного мужчины станет настолько неприятным и болезненным, что подавит гомосексуальность. В Англии для подавления гомосексуальности использовали метод выработки положительного условного рефлекса. Мужчин просили мастурбировать до наступления эякуляции, и в момент достижения оргазма демонстрировали изображения обнаженных женщин. В данном случае была попытка увязать сексуальное удовольствие с женщиной и подавить гомосексуальное влечение. Эти эксперименты основаны на той предпосылке, что пациент усвоит новую привычку по ассоциации — приятной или неприятной. Несмотря на то, что вполне резонно предположить, что люди будут и в дальнейшем придерживаться нового выработанного поведения, каковое вознаграждается, и откажутся от старого, неприемлемого поведения, каковое наказывается, такой лечебный подход полностью игнорирует силы, стоящие за невротическим поведением. Например, в случае гомосексуальности, игнорируется лишение любви и огромная потребность в ласке; напротив, у пациента просто пытаются не мытьем, так катаньем «отбить» естественную первичную потребность. Таким образом, внешнее проявление потребности забивается настолько, что сама потребность уходит в еще более глубокое подполье, углубляя и без того тяжелый невроз. Выработкой условного рефлекса невозможно устранить истинную потребность, ибо она реальна. Потребность — я убежден в этом, — всегда найдет новый выход, когда блокируются старые. Мне думается, что методы выработки условных рефлексов приводят лишь к усилению напряжения и к появлению новых, возможно, еще более серьезных симптомов.

Я думаю, что невозможно по-настоящему лечить болезнь, занимаясь исключительно ее симптомами. Для успешного лечения невроза надо заниматься истинными потребностями; в условно-рефлекторном подходе напряжение обычно вообще не затрагивается.

Подход первичной психотерапии к лечению невроза также разительно отличается от условно-рефлекторного подхода, как и от воззрений других школ. Вместо того, чтобы рассматривать в качестве объекта лечения страх как таковой — первичная психотерапия рассматривает своим объектом пациента, который испытывает страх.

Первичная терапия занимается внутренними процессами, в то время как условно-рефлекторные методы ограничиваются воздействием на внешние проявления поведения. Так первичная психотерапия не занимается страхом как таковым, страх рассматривается как эманация каких-то глубинных процессов, зарождение которых надо искать в прошлом больного. Так, занимаясь фобией, специалист по первичной терапии скажет, что это чувство (в данном случае, страх) всегда реально, но включено в символический контекст. На самом деле пациент боится вовсе не высоты, но чего-то такого, о чем не имеет осознанного понятия. Теория условного рефлекса может в целом объяснить симптом — в данном случае, боязнь высоты — и специалист по условно-рефлекторной психотерапии попытается помочь больному свободнее чувствовать себя на большой высоте. Первичная теория в этом случае попытается выявить истинную причину страха, его связи. Именно выявление этой связи и вскрытие первичного чувства, по моему мнению, позволит избавиться от всепоглощающего страха и устранить потребность в замещающем чувстве (боязни высоты).

Применяя методы выработки условных рефлексов, молчаливо предполагают, что человек — в большей или меньшей степени — машина, поведение которой задается изнутри или снаружи внешними манипуляциями без участия сознания. Техника повторных упражнений и тренировок, которая применяется в системе образования и в армии, является приложением данной философии. Молчаливо принимается допущение, что невроз можно стойко устранить, даже если личность не имеет ни малейшего понятия о том, что именно привело к иррациональному поведению или о том, в каких условиях оно прекращается. Даже если оставить в стороне споры о психологических основах условно-рефлекторной терапии, я весьма сильно озабочен повсеместным распространением условно-рефлекторных психотерапевтических методов. Такой взгляд на человека, как на объект манипуляции тем или иным способом, есть часть духа времени, часть дегуманизации человека, на фоне которой чувства, постановка целей, цели и интеллект суть лишь вторичные явления, играющие вспомогательную роль в быстрейшем получении внешних положительных результатов. Я думаю, что механистическое лечение человека является частью общей поразившей мир болезни, каковая, кстати, в большой степени способствует возникновению неврозов. Боюсь, что психология будет поглощена тотальной механизацией общества, в котором внешние эффекты, поверхностные симптомы, как социальные (например, студенческие протесты), так и личностные, будут искореняться карательными методами, когда ни у кого не возникает и не может возникнуть вопрос: «Отчего?»

Для того, чтобы понять суть симптома, надо хорошенько «прощупать» человека. Мы всегда должны помнить, что каждый человек имеет свою неповторимую личную историю.

Вероятно, отчасти проблема заключается в том, что основы условно-рефлекторного подхода были разработаны в экспериментах на животных, а потом была сделана экстраполяция на человека. Но человек — не животное.

Полагаю, что теория условного рефлекса сыграта важнейшую роль в истории образования, обучения и воспитания, а также в психологии — а именно в психологии обучения и воспитания. Разумеется, существуют определенные условия, которые усиливают способность к обучению, или наоборот — подавляют ее. Полезна и теория обучения: как люди обучаются — при каких условиях, насколько важен возраст и т.д. Все это вполне достойные области исследования. Но мне кажется, что теория обучения не будет полезной для понимания невероятно сложных процессов возникновения и формирования невроза. Потребности являются одновременно и физическими и ментальными феноменами, и мне непонятно, как можно игнорировать потребности и одновременно утверждать, что занимаешься лечением невроза. Я рассматриваю процесс возникновения и течения невроза как тотальный психофизический феномен, в то время как процесс обучения является, в первую очередь, ментальным. Так, манипуляции исключительно на ментальном уровне не могут привести к качественным изменениям в психофизической системе.