- •Вступление
- •Часть 1. Ева.
- •Глава I.
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VI
- •Глава VII
- •Глава VIII
- •Глава IX
- •Глава X
- •Глава XI
- •Глава XII
- •Глава XIII
- •Глава XIV
- •Глава XV
- •Глава XVI
- •Глава XVII
- •Глава XVIII
- •Глава XIX
- •Глава XX
- •Часть II. Жизнь продолжается…
- •Глава XXI
- •Днем раньше…
- •Глава XXII
- •Глава XXIII
- •Глава XXIV
- •Глава XXV
- •Глава XXVI
- •Глава XXVII
- •Глава XXVIII
- •Глава XXIX
- •Глава XXX
- •Часть III Ждать и надеяться
- •Глава XXXI
- •Глава XXXII
- •Глава XXXIII
- •Глава XXXIV
- •Глава XXXV
- •Глава XXXVI
- •Глава XXXVII
- •Глава XXXVIII
- •Глава XXXIX
- •Глава xl
- •Глава xli
- •Глава xlii
- •Глава xliii
- •Глава xliv Последняя…
Глава XXXIV
То, что Андрей называл квартирой, нормальные люди называли бараком. Комната в двухэтажном домике, в спальном районе, на втором этаже. С гнилой дранкой и протекающим потолком, а потому все время с пятнами желтого цвета на потолке. Пол скрипел, и в доме пахло затхлостью. Одна железная койка, какие до сих пор бывают в больницах, дореволюционный шкаф, с другой стороны – стол с шатающейся ножкой, нераскладывающийся скрипящий диван, и тумбочка со стулом. По всему было видно, что жила тут какая-то старушка. На полу лежала прохудившаяся циновка, на потолке – лампочка со старинным белым плафоном, которую всегда приходилось включать, потому что было постоянно темно и как-то зловеще.
В один из таких дней Андрей лежал на кровати с банкой пива и угрюмо смотрел старый «Рубин», кое-как настроив антенну. Настроение было плохое. С того дня, как он ушел жить на квартиру, прошла неделя. Еву он больше не видел, да ему и не очень хотелось. Единственное, что его мучило – чувство вины. Он не должен был говорить Еве то, что сказал. Но ничего было уже не исправить. К тому же он не знал, что ему делать без мамы, он винил себя, что не остался с ней. Вряд ли он что-либо мог сделать против банды Волка, но он бы мог помочь маме убежать, и папа был бы живым, Андрей бы что-нибудь придумал… и пусть бы лучше его застрелили, чем маму!
Мать была для него самым важным человеком, он безумно любил ее. Кроме, конечно, Евы. Но Ева…
Андрей не знал, чем она свела его с ума. Своей красотой? Непохожестью на других? Своим сильным характером? Стервозностью, но одновременно какой-то трогательной невинностью? Он и правда не знал. Но он почувствовал влечение к этой девушке, и ему было с ней очень хорошо, как ни с одной другой. И может, было бы хорошо и сейчас, если бы не навязчивая мысль, что он мог сделать что-то по-другому в ту злополучную ночь. Постепенно, как ему казалось, между ними после этой ночи возникала стена, которую он не мог сломить. Все, что ассоциировалось с ней, теперь раздражало. И вот он сидит в этой конуре, глушит пиво, и ему некуда идти, потому что сегодня выходной, и на работу не надо. И что дальше? Жить в этой квартире, которую он снимает за последние деньги, а дальше? Жениться? И кому он нужен, с образованием Витебского ПТУ, да еще в Москве? Глупости! У него ничего не осталось от прежней жизни… не зря мама когда-то говорила, что не хочет, чтобы он связывался с Евой, а значит, и с этой семьей – как предчувствовала. Ах, мама, мамочка, почему ж я тогда тебя не послушался?!
Он поставил банку с пивом на пол. Лег, подложив руки под голову. Уставился в потолок. Он решил. Он поедет назад в Витебск, твердо решил Андрей. Навсегда. Даже ради того, чтобы встретить там свою смерть.
- Итак, уважаемая Мыльская Маргарита Никифоровна, вы являетесь гражданкой Российской Федерации. Вот ваш паспорт. А это ваш диплом об окончании института международных отношений в Санкт-Петербурге. – Тимофей покрутил документами у Евы перед носом и положил на стол.
- А почему Маргарита? – удивилась Ева, - кстати, что это за фамилия такая – Мыльская? – она засмеялась. – Ну и сколько же мне лет?
- Тебе 22 года, - улыбнулся Тимофей, - а имя и фамилия, все новое. Это чтобы легче жилось.
- Здорово, - одобрила Ева.
- А это, - обратился Тимофей к Нике, - ваш паспорт, уважаемая Мыльская Александра Владимировна.
- Я все-таки не понимаю, - удивилась Ева, - так зачем менять имя и отчество?
- Слишком много нехороших данных на нас в Беларуси, - ответила Ника, - мы должны быть вне подозрений.
- А ты кто? – снова спросила Ева у Тимофея.
- А я, - улыбнулся он, - Мыльский Валентин Георгиевич. – теперь у нас есть паспорта, мы с вами граждане России. Ура, товарищи.
Девушка вздохнула.
- Ладно, - спохватился Тимофей, - пора на работу. Счастливо оставаться.
Когда он уехал, Ева легла на диван, взяла в руки журнал, а Ника собралась идти к Василию. Она хоть и рассказала Еве про отца, и девушка высказала свое желание его видеть, но Нике и самой хотелось поговорить с Василием с глазу на глаз.
Ника прекрасно понимала Еву, ее проблемы с Андреем. В конце-концов с Василием у нее начиналось так же. А сейчас, спустя столько времени, ей хотелось, безумно хотелось увидеть его!!! До жути хотелось обнять его и поцеловать, почувствовать его губы своими губами, и чтобы сердце в груди забилось от его прикосновения так же, как двадцать лет назад…
Она не знала – может, это просто дурная привычка юности, может, он не герой ее романа? Но она хотела его увидеть, как ненормальная. Пока она не разберется в этих чувствах, уже будучи зрелой, они так и будут терзать ее до могилы.
В отеле Василий уже поджидал ее.
- Целая неделя прошла, Ника, - сказал он, - что ты так долго собиралась ко мне на встречу? Боялась, что ли?
- Иди ты к черту, - процедила она сквозь зубы.
- Ты никогда не отличалась нежностью, - улыбнулся Василий, - я заказал нам шампанского.
- Пей сам.
- Я же ждал тебя! – они вошли в номер. Василий закрыл дверь и взялся открывать шампанское. Открыл, и стал наполнять бокалы шипучим напитком.
Ника наблюдала за ним. У Василия было безупречное телосложение: всю жизнь он занимался спортом. Все еще очень красивый сорокалетний мужчина с восхитительно прямой осанкой, черными глазами и черными, как смола, волосами, правильные черты лица. Нике снова страстно захотелось, чтобы он обнял ее… наверно, все ее мысли были написаны у нее на лице, потому что Василий улыбнулся, взглянув ей в глаза, и протянул бокал.
- За нас, - сказал он.
- За нашу встречу, - поправила Ника.
Но Ева только создавала видимость, что занята чтением журнала, пока Ника собиралась уходить. Как только дверь закрылась, она закрыла глаза и опустила голову на подушку. Она всегда думала об Андрее. Даже сейчас, когда она его почти возненавидела, ей было понятно, что обманывать саму себя – дело бесполезное. Она все равно его любит. Она была не виновата в смерти его родителей, как он мог так жестоко ее обговорить? Несмотря на то, что из-за этого ей было тошно думать о нем, она все равно вспоминала о нем, каждые пять минут думала, практически не переставая. Этот человек прочно занимал все ее мысли, упорно не желая забываться- Уходи, уходи, - простонала Ева, обхватывая руками голову, - выметайся прочь из моей бедной головы! Оставь меня в покое, Андрей! Я не хочу больше о тебе думать, не мучай меня!
Вдруг раздался звонок в дверь. Она вздохнула, лениво поднялась, и открыла дверь. А открыв, остолбенела, не веря своим глазам. Это называется «твои слова да богу в уши» - на пороге стоял он. Андрей.