Норвежские конунги на Руси.
По разным причинам и в разное время оказываются на Руси четыре конунга: Олава, сына Трюггви [годы правления 994-1000 (999)], выкупает из эстонского плена (девятилетним мальчиком) его дядя по матери Сигурд, приехавший в Прибалтику собирать дань для русского князя, и привозит на Русь ко двору князя Владимира; Олав, сын Харальда [1013 (1015)-1028], бежит из Норвегии от своих политических противников к князю Ярославу и княгине Ингигерд; решив вернуться на родину, он оставляет на воспитание князю Ярославу своего малолетнего сына Магнуса [1034 (1035)-1046 (1047)]; Харальд, сын Сигурда [1046 (1047)-1066], бежит после битвы при Стикластадире, и Русь заменяет ему на время дом и явлется как бы отправным пунктом для всех его дальнейших странствий; сюда на хранение к князю Ярославу отсылает он награбленные им в Африке и Византии богатства.
Хотя обстоятельства появления на Руси норвежских конунгов различны, все они ищут здесь временное прибежище и обретают его. Более того, согласно сагам, все четыре конунга оказываются хорошо принятыми русским князем и окруженными почетом и уважением: «… конунг (князь Владимир. — Т. Д.) взял Олава (сына Трюггви. — Т. Д.) под свое покровительство и обращался с ним прекрасно, как и положено было обращаться с сыном конунга»: «Олав, сын Трюггви, все это время находился в Гардарики (на Руси. — Т. Д.) и был в высочайшей милости у конунга Вальдамара (Владимира. — Т. Д.) и любим княгиней»; «Конунг Ярицлейв (князь Ярослав. — Т. Д.) радушно встретил конунга Олава (сына Харальда. — Т. Д.) и предложил ему остаться у него и взять столько земли, сколько ему нужно, чтобы содержать свое войско»; «…и принимают они его (князь Ярослав и княгиня Магнуса, сына Олава. — Т. Д.) с почетом, и был он воспитан там среди дружины и с не меньшей любовью, чем их сыновья»; «Конунг Ярицлейв хорошо принял Харальда и его людей». Олав, сын Трюггви, и Магнус, сын Олава Святого, находятся некоторое время на воспитании у русского князя (у Владимира и Ярослава соответственно).
Олав, сын Трюггви, и Харальд, сын Сигурда, возвышаются на военной службе на Руси: «Конунг Вальдамар поставил его (Олава. — Т. Д.) хёвдингом (предводителем. — Т. Д.) над тем войском, которое он отправил охранять страну: у Олава было там несколько сражений и он умело управлял войском»; «Сделался тогда Харальд хёвдингом над людьми конунга (князя Ярослава. — Т. Д.), охранявшими страну, вместе с Эйливом, сыном ярла Рангвальда».
Все четыре конунга отправляются из Руси назад в свою страну с целью захватить (или, как в случае с Олавом, сыном Харальда, — вернуть себе) власть в Норвегии.
Таким образом, при несходстве деталей общая схема выдерживается во всех четырех случаях: норвежский конунг, являющийся на Русь не с воинственными намерениями, оказывается здесь встреченным со всеми подобающими почестями, он любим князем и княгиней, он проявляет себя с лучшей стороны на службе у русского князя, которая подготавливает его к дальнейшей борьбе за власть в Норвегии.
Итак, описания похождений норвежских конунгов на Руси подчинены определенному стереотипу. Однако не следует забывать, что стереотип не был чисто «литературным» явлением, но являлся отражением действительно существовавших норм и определялся в момент своего возникновения самой жизнью.
Чем же объяснить тот факт, что русские источники, знающие скандинавов на Руси, не называют имен норвежских конунгов, находившихся здесь на службе, и не упоминают воспитывавшихся здесь сыновей конунгов? По-видимому, в сагах роль скандинавов на Руси значительно преувеличена. Все рассмотренные нами известия, взятые изолированно, выглядят вполне правдоподобно, и только при рассмотрении их в общем контексте саг можно видеть, что эти части саг созданы в соответствии с этикетными требованиями.
«Литературный этикет» средневекового автора складывается из представлений о том, 1) как должно свершаться то или иное событие, 2) как, в соответствии со своим положением, должен вести себя герой и 3) какими словами это должно быть описано. Следовательно, мы можем говорить о трех «этикетных» уровнях, вычленение которых оказывается весьма существенным при обсуждении вопроса о достоверности рассматриваемого источника.
Первый уровень, назовем его мировоззренческим, связан с этикетом миропорядка, с общей концепцией автора, с общей направленностью его творчества, с его установкой на героизацию и идеализацию. Второй уровень, ситуативный, связан с этикетом поведения, которым определяются действия героя в единичной, «заданной» ситуации, отношение других героев к нему и его место среди других героев. На данном уровне мы сталкиваемся с трафаретными ситуациями, с переносом из одного произведения в другое поступков, речей и прочего, необходимого по этикетным требованиям. Такие ситуативные формулы мы, вслед за О. В. Твороговым, называем «устойчивыми литературными формулами». Третий уровень, формальный или стилистический, связан с этикетом словесным, определяющим собой внешнее оформление литературных формул. Здесь мы имеем дело с «устойчивыми словосочетаниями», по О. В. Творогову.
Выше рассмотрели явления второго, ситуативного, уровня (конунг на Руси). Однако изолированное рассмотрение не продуктивно, поскольку второй уровень в значительной степени определяется первым — мировоззренческим.
На первом же этикетном уровне в королевских сагах четко прослеживается следующая установка: норвежский конунг, чтобы быть достойным своего высокого положения, должен приближаться к определенному идеалу, а также превосходить всех без исключения за пределами своей страны. На основании анализа «Хеймскринглы» Снорри Стурлусона А. Я. Гуревич приходит к выводу, что «в целом образы конунгов строятся по некоему трафарету, и собственно все без исключения государи оказываются достойными правителями, обладающими качествами, которые требуются и ожидаются от конунга: мужеством, силой, ловкостью, щедростью и т. д.» Стереотипны в значительной степени и их судьбы, несмотря на стремление авторов саг следовать фактам действительности.
Конунги проявляют себя в полной мере уже в раннем детстве. Харальд Прекрасноволосый, будучи десятилетним мальчиком, наследует своему отцу, становится норвежским конунгом и одного за другим уничтожает всех своих врагов. Его сын Эйрик (прозванный впоследствии Кровавая Секира) в двенадцать лет на пяти больших кораблях отправляется по Восточному пути, с чего и начинается для него серия морских походов в далекие страны, грабежей и удачных, по словам саги, сражений. Сводный брат Эйрика, Хакон Добрый, возвращается на родину из Англии, где он находился на воспитании у короля Этельстана, и становится конунгом Уппланда. Собрав огромное войско, он изгоняет из страны конунга Эйрика Кровавая Секира, а самому Хакону в это время — не более пятнадцати лет. Олав, сын Харальда, (Святой) в двенадцатилетнем возрасте одерживает подряд три победы, сражаясь в шведских шхерах, в Эстланде и в Финнланде. Совсем в юном возрасте возвращается на родину Магнус, сын Олава, (Добрый) и становится вскоре конунгом не только в Норвегии, но и в Дании.
Как правило, будущий конунг отправляется прочь из страны. Он совершает грабительские нападения на побережья и острова Балтийского и Северного морей и неизменно оказывается победителем во всех сражениях. Либо он поступает на службу к чужеземному конунгу, совершает подвиги и с добычей и славой возвращается на родину. Эйрик Кровавая Секира четыре года с успехом грабит на Восточном пути, в Дании, Фрисландии и Саксонии, четыре года — в Шотландии, Ирландии и Франции, затем отправляется на север в Финнмарк вплоть до Бьярмаланда, где, по словам саги, он побеждает в великой битве. Харадьд Серый Плащ каждое лето ходит со своим войском в различные страны и одерживает победы в многочисленных битвах. Он грабит и в Дании, и в Шотландии, и в Ирландии, и в Бьярмаланде. «Годы странствий», Олава, сына Трюггви начинаются чрезвычайно рано: в три года он попадает в плен, и его разлучают с матерью. С девяти лет он находится на Руси, где становится хёвдингом над тем войском, которое охраняет страну. В восемнадцать лет он покидает Новгород и ведет весьма успешные военные действия по всему Балтийскому морю и на Британских островах. Олав Святой, до того как он становится норвежским конунгом, грабит побережъя Балтийского моря, помогает королю Этельреду вновь завоевать Англию, выигрывает множество сражений в Западной Европе. Его сводный брат Харальд, сын Сигурда (впоследствии — Жестокий Правитель), бежавший после битвы при Стикластадире (в которой пал Олав Святой), прибывает на Русь, где, как и Олав, сын Трюггви, поступает на службу к русскому князю. Отсюда он отправляется в Константинополь, где находится некоторое время на службе у византийского императора, возглавляя отряд варягов, выигрывает огромное число сражений в Африке и Сицилии. На обратном пути он женится на дочери русского князя, Елизавете, и с богатством (награбленным во время странствий), какого еще не видели в северных странах, возвращается в Норвегию.
В пределах Норвегии, согласно сагам, конунги встречают сопротивление бондов, сталкиваются с хитростью и коварством ярлов, спорят и борются между собой. Норвежские конунги гибнут, как правило, в своей стране, а не за ее пределами. Вне своей страны они — значительно выше, лучше, сильнее и удачливее всех своих соперников. Здесь перед нами — явно тенденциозный отбор фактов: о неудачных походах, о проигранных сражениях саги молчат, а в ряде случаев просто приписывают победу в той или иной битве скандинавскому конунгу, преувеличивая его успехи в соответствии со своим представлением о том, как должно было свершаться данное событие, и как бы «подтягивая» искомый образ к идеальному.
Итак, только с учетом первого, мировоззренческого, уровня можно до конца понять идейную направленность известий второго уровня, а также вернуть отдельные, вырванные из общего контекста саг сведения назад в ту среду, в которой (и только в ней) они должны и могут рассматриваться. Только на основании анализа явлений первого уровня можно оценить каждое отдельное сообщение рассмотренной нами «заданной» ситуации как направленное на возвеличение скандинавского конунга и уже поэтому не вполне достоверное.
И все же всякая стереотипная формула имеет под собой определенную реальную основу. Если быть очень осторожным и не доверять деталям, сообщаемым в частях саг, построенных в соответствии с некоторым стереотипом, то за самим наличием стереотипа можно различить реальные явления. Это — с одной стороны. С другой стороны, мы отмечали выше, что общая стереотипная схема выдерживается не полностью, что наблюдается некоторое несходство деталей. Именно эти расхождения являются, на наш взгляд, отражением реальных жизненных обстоятельств. Сообщения, выпадающие из стереотипной формулы, как раз и заслуживают наибольшего внимания. Рамки статьи не позволяют остановиться на этом «рациональном зерне» исландских королевских саг. Наша цель — лишь предложить «работающую» методику анализа сведений саг. Предложенный подход к сагам, как нам кажется, должен оправдать себя.
Общий вывод может быть следующим: при обсуждении вопроса о достоверности саг не следует отбрасывать сообщения саг, построенные с учетом этикетных требований (как рассмотренные выше, так и аналогичные им), как недостоверные в целом. За стереотипной оболочкой необходимо искать следы достоверной информации, которую можно видеть и в самом факте существования стереотипа, и в отклонениях от стереотипной формулы.