Вера и надежда

Словари определяют слово "надежда" как "упование", "верящее выжидание и призывание желаемого, лучшего" (70, 2, 412). Семантика корневой основы связана с "деянием", совершением какого-то события, которое реализует некий созревший потенциал, удовлетворяет долгожданную потребность. Приставка "на-" обозначает направленность "на"- деяние, Надежда - это эмоционально-ценностная настроенность, радостное предощущение, опережающее отражение осуществления мечты.

Надежда определяется в словаре психологии как "эмоциональное переживание, возникающее при ожидании субъектом некоторого желаемого события и отражающего предвосхищаемую вероятность его реального осуществления" (183, 229). Она может возникать как на основе объективных фактов, обуславливающих наступление желаемых событий, так и в связи с опытом аналогичных ситуаций, позволяющим оценивать вероятность благоприятной перспективы. Надежда и вера тесно связаны и взаимодействуют между собой. Надежда подогревает, стимулирует веру, и если желание добиться какого-то результата очень, велико, то надежда может существовать даже при отсутствии для нее необходимых оснований (см.: 183, 229). Можно привести также определение У. Макдауголла; "Надеждой мы называем сложное чувство, возникающее у нас при действии любого сильного желания и при предвосхищении успеха; в случае появления новых затруднений надежда уступает место тревоге или отчаянию, но ни в коем случае нельзя сказать, что она смешивается с отчаянием, порождая тревогу; скорее всего, по мере уменьшения благоприятности обстоятельств, чувство, коренящееся в нашем желании, изменяется незаметными градациями от надежды к тревоге и далее - к отчаянию" (У. Макдауголл).

Надежда - последнее из наполнявших сосуд Пандоры "бед-

96

ствий", которые послал в "подарок" людям Зевс в порядке "компенсации" за принесенный Прометеем людям огонь. Так трактует появление надежды греческая мифология. Как ото пошагать? То ли это один из спасительных даров, то ли иронически-издевательский "подарок"? Думается, что нахождение надежды в сосуде Пандоры связано с тем, что с точки зрения богов надежда иллюзорна, что в связи со смертностью людей надежда - мнимое утешение. Но оно, это утешение, человеку необходимо. Так или иначе, надежда - двойственный феномен - она иллюзорна, но она и реально утешает человека.

Отношение к перспективам реализации потребности посредством идеального объекта при минимуме информации о нем и о сроках его появления формирует надежду; в отличие от этого, вера, уверенность - характеризуют состояние, когда эта информация налицо, и сомнения в возможности реализации потребности сведены к минимуму. "Всякая вера, - писал С.Л.Франк, - каково бы ни было ее содержание, создает соответствующую себе мораль, т. е. возлагает на верующего известные обязанности и определяет, что в его жизни, деятельности, интересах и побуждениях должно почитаться добром и что - злом" (276, 85).

Вера с помощью самовнушения может оптимизировать жизнедеятельность индивида и группы и даже больше - мобилизовать внутренние резервы организма на преодоление трудностей,

П. В. Копнин справедливо полагал, что вера - это знание, оплодотворенное чувствами и переживаниями и перешедшее в убеждение. Вера - это ценностное отношение к будущему, вероятность которого, по оценке субъекта, несомненна. Опережающее отражение (К. Анохин) возникает на основе осознания и осмысления ритмов функционирования потребностей. Наличный опыт потребления рисует в воображении идеальный объект (предмет), способный максимально полно удовлетворить назревшую потребность. Чем сильнее воображение, тем ярче краски тех волшебных картин, которые оно рисует во время ожидания. В иллюзорном переживании всего богатства этих возможностей надежда играет ведущую роль. Но стоит выбрать один из способов реализации потребностей и овладеть ее предметом, как

97

гаснет этот волшебный мир. Одним из стимулов художественного творчество являлось желание осуществить в воображаемом мире и другие возможности, не погасив их в реальном потреблении.

Разочарование и отчаяние - противоположность надежды, но в действительных человеческих переживаниях они переплетаются, и тогда их взаимодействие порождает активность.

Типология надежд может строиться с учетом возрастных периодов жизни человека (юношеские мечты и надежды, надежды зрелого человека, последние надежды старости), эмоционально-ценностного опыта ("розовые" надежды, надежды "умудренного" жизнью человека), культуры чувств (страстные, чувственные надежды и робкие, платонические), психологических особенностей человека (рациональность и эмоциональность, экстравертность и интровертность), социальных перспектив общественного развития, а также с учетом исторических типов социальных идеалов.

Надежда является ценностью, поскольку она способна удовлетворять аксиологическую потребность. Но она имеет и оценочный смысл, может выражать оценочное отношение, а также служить одним из основных компонентов оптимистического мироощущения.

Надежда - обычно пассивное отношение к возможности удовлетворения потребностей, она соотносима с детским ожиданием чуда, прихода доброй феи, которая рано или поздно придет со своей волшебной палочкой и принесет в подарок счастье.

Современный немецкий философ Э. Блох, опираясь на антропологическое истолкование понятия "надежда", построил свое-образную "философию надежды", социальным олицетворением ко-: торой стала утопическая модель общества (см.: 260, 62). Надежда наполнена эстетическим смыслом. Можно вспомнить свидетельства художников о том, что сильнейшие эстетические переживания, связанные с выдающимися произведениями искусства, способствовали укреплению надежды на "счастливый исход судьбы человечества". Так, И. Н. Крамской в письме к И. Е. Репину описывает свое впечатление от восприятия Венеры Милосской: "впечатление этой статуи лежит у меня так глубоко, так по-

98

койно, так успокоительно светит чрез все томительные и безотрадные наслоения моей жизни, что всякий раз, как образ ее встанет передо мной, я начинаю опять юношески верить в счастливый исход судьбы человечества" (112, 204); можно вспомнить также высказывания Г. И. Успенского (см.: 249, 492-493).

Л. Фейербах, рассматривая функциональные аспекты потребности, исследовал причины появления религиозной веры, Религиозная надежда играет существенную роль в обеспечении опти-мистичности религиозного мироощущения как составная часть доктрины о вере, надежде, любви - трех способах эмоционально-ценностного освоения мира. Религиозная надежда заключается в уповании на Бога-спасителя, способного обеспечить загробное блаженство и утешение. Потребность в надежде является одной из сущностных человеческих потребностей, составной частью смысла жизни (см.: 166, 60-62).

Возвращаясь к понятию веры, добавим еще один штрих: вера - это отношение субъекта к объекту, в котором утверждается тождество желаемого с действительным, утверждается надежда на реализацию желаемого. Знание проверяется критической рефлексией, вера и надежда проверяются только положительной, утверждающей рефлексией, основанной на потребности, желании, стремлении к идеальному объекту. Вера и надежда проверяются активностью субъекта в его стремлении к желаемой цели. И.Кант полагал, что степень веры можно измерить с помощью заключения пари на какую-то сумму, и в зависимости от того, какой суммой готов рискнуть участник пари, можно оценить его веру в вероятность того, о чем идет спор.

Для укрепления надежды и веры, для их возобновления в мифологическом обществе сложился мифологический ритуал и обряд. В мифологическом ритуале нет зрителей и актеров - все являются участниками, иначе это чревато остракизмом, изгнанием из общины. Первым "жрецом" является шаман, колдун, ведун (ведьма). В религиозном обряде роли уже отчетливо дифференцированы, есть ведущие актеры - жрецы и пассивные участники - зрители. Чем дальше, тем больше разделение труда и профессионализация, узурпация права общения с Богом священнослужителями, хотя и обычный верующий может общаться через

99

молитву с богом. Но жрец организует взаимозаражение надеждой, в этом одна из важнейших функций обряда. Любопытное явление изображено в метафорической форме в фильме А. Тарковского "Сталкер". В служении "зоне" (Богу) и людям, в реализации связи между ними видит смысл своей жизни главный герой. Это модель жизнеповедения священнослужителя.

Кардинальное отличие религиозной мифологии от первобытной - в степени и характере рефлектированности, в необходимости утверждения веры (через чудеса), в сужении сферы компетенции (хотя это произошло не сразу, а в течение веков, еще в средние века религия претендовала на ведущие роли в общественном сознании). Поэтому регулярные обряды-праздники становятся необходимой формой поддержания веры и надежды (подробнее об этом смотри в последней лекции).

Религия - это не столько отношение людей к Богу, сколько отношения между людьми по поводу Бога. По словам В.В.Розанова, "...церковь собственно есть богослужение; ...церковь есть молящийся народ и священнослужители, для него служащие. Еще яснее: отношение народа к священнику, и обратно - и есть храм Божий" (196, 1, 575). Приходя в храм, верующие помогают друг другу избавиться от сомнений, укрепляют веру друг друга.

Мифологическое представление о тождестве части и целого, имени и его носителя послужило основой для возникновения магии и колдовства. Сегодня мы уже не считаем, что магия - всего лишь чепуха и обман легковерных обывателей. За этим стоит хотя бы эмоционально-психологический механизм воздействия, внушения и самовнушения. Существуют также гипотезы о лептонно-информационном поле, духовном континууме, с которым взаимодействуют дискретные духовные субстанции. На этих же предпосылках основывается молитва как способ общения верующего с Богом.

Древние мифологические гимны были хвалами тотему, но и себе. Восхваляя тотема, люди восхваляли себя, поскольку считали себя ему тождественными, происходило самоопределение и ценностное самоутверждение. В отличие от этого мифологического самоутверждения, молитва, как наследница гимна, лишена

100

смысла самовосхваления. Хвала богу сопровождается смирением верующего. В православной догматике гордыня занимает в перечне грехов одно из первых мест. Тем не менее, в подтексте молитвы есть элемент самовосхваления, самоутверждения через причастность к совершенному богу (по сравнению с другими конфессиями), но религиозному сознанию предписывается изгнание этой мысли за его пределы. Таким образом, молитва - это инструмент самовнушения, саморегулирования (аутотренинга). По словам П. А. Флоренского, "религия есть, - или по крайней мере притязает быть художницей с п а с е н и я, и дело ее - спасать. От чего же спасает нас религия? - Она спасает нас от нас, - спасает наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса. Она одолевает геенну, которая в нас, и языки которой прорываясь сквозь трещины души, лижут сознание. Она поражает гадов "великого и пространного" моря подсознательной жизни, "им же несть числа", и ранит гнездящегося там змея. Оно улаживает душу. А водворяя мир в душе, она умиротворяет и целое общество, и всю природу" (272, 1(2), 818).

Как отмечалось выше, мифами называют выраженные в одной из знаковых систем (слове, изображении, танце, ритуале) аксиологические идеи самоопределения социальной общности, аксиологические символы выражаются в мифологических существах (тотемах), отношения между которыми оформляются сюжетно, воплощая или реальные повадки и поведение зверя-тотема, или социальные отношения, или то и другое вместе. Дальнейшее развитие эта мифология получает через законы аксиологики с элементами рационально-догматической интерпретации. Тотем переосмысливается и становится героем-первопредком, затем богом-демиургом, постепенно отдаляясь психологически и сакрально от адепта веры. Если тотем переживается как тождественный людям, то бог уже достаточно очужден, но и освоен, следы мифологического отождествления остаются лишь в некоторых обрядах, например, в причастии. Человек причащается телу Христову лишь мистически, сакрально, отдавая себе отчет, что ест хлеб, а не остатки распятого когда-то человека. Мифы в религии служат задачам символического выражения аксиологических идей, прикрепленных к деятельности Бога.