Лекция 8. Теоретические школы в современных исследованиях мо. Реализм и неореализм.

События, происходящие на международной арене, подвергаются теоретическому осмыслению, поскольку сами по себе факты лишь свидетельствуют о случившемся, но не объясняют, почему то или иное событие произошло. Понимание и объяснение этого важно не только для исследователей, но и, прежде всего для тех, кто работает в практической сфере, так или иначе связанной с международным взаимодействием - политиков, дипломатов, бизнесменов, журналистов и т.п. Именно на основе такого объяснения можно давать оценки и делать прогнозы относительно тенденций дальнейшего развития.

Теоретические подходы на протяжении истории развивались и изменялись, оказывали влияние друг на друга. Первоначально осмысление международных отношений проходило в рамках различных научных дисциплин, прежде всего - истории.

Насыщенность XX столетия событиями (две мировые войны, создание оружия массового поражения, «холодная война», изменения в мире после ее окончания и т.п.) стимулировала развитие теории и в области собственно международных отношений. Кроме того, потенциал самой научной мысли в социальных науках XX столетия способствовал более полному теоретическому пониманию происходящего на мировой арене. По этим причинам теории международных отношений и мировой политики получают в XX в. бурное развитие, прежде всего в США, что, правда, дало основание известному исследователю Ст. Хоффманну, получившему образование в Париже, но затем переехавшему в США, с достаточной долей сарказма назвать их «американским обществоведением».

Уже после Первой мировой войны “международные отношения” стали в американских университетах самостоятельной дисциплиной. Первые кафедры международных отношений были созданы в Гарвардском, Принстонском и Колумбийском университетах. Участие США в Первой мировой войне и появление доктрины В. Вильсона, декларировавшего в своих "Четырнадцати пунктах'' программу обеспечения “мирного будущего, стимулировали американский интерес к изучению международной сферы, главным образом с позиций, обозначаемых термином “идеаизм'' или "политический идеализм". Корни этой традиции в американской политической литературе весьма глубоки. Еще примерно с середины XIX в. в Соединенных Штатах Америки развивались исследования международных отношений, основывавшиеся на морально-правовых учениях, восходящих к гуманистическим идеалам свободы, демократии, "Декларации независимости". Эта традиция утверждала пацифистский и утопический нормативизм (т.е. установку - "так должно быть ради мира и справедливости”) как средство стабилизации складывавшейся международной системы. Но поскольку объяснение международных отношений и рецепты обеспечения безопасности с помощью права и морали значительно дискредитировали себя в первой половине XX в., то подобные взгляды, ранее преобладавшие в американских университетах, стали после Второй мировой войны все явственнее выглядеть истинно идеалистическими и переживали кризис.

Международные отношения крайне сложны и многогранны, поэтому не существует какой-то единой теории, способной объяснить все многообразие международной реальности.

В настоящее время принято выделять следующие теоретические подходы в исследованиях международных отношений и мировой политики в качестве основных: реализм (в современном варианте он представлен главным образом неореализмом), либерализм (сегодня это в своей основе — неолиберализм), марксизм, неомарксизм и постмодернизм. Дискуссии между представителями этих школ дают возможность лучше понять смысл происходящего на мировой арене.

Реализм и неореализм

Теоретическая школа политического реализма (англ.: realism), или просто реализма, восходит своими истоками к работам таких авторов, как Фукидид, Н. Макиавелли, Т. Гоббс и др. Среди ее представителей принято называть прежде всего: Э. Кара, Дж. Кеннана, Г. Моргентау, P. Нибура, К. У. Томпсона.

Реализм — один из старейших теоретических подходов в международных исследованиях, требующий максимально точного и «реалистичного» описания международных отношений, т.е. исследования того, что есть, а не того, что предпочтительно или возможно появится в будущем. Возник реализм в первой половине XX в. первоначально как критика моралистического и утопического подхода в политике, игнорирующего реалии силовых отношений на международной арене. Он исходит из эгоистичной природы человека, которая, согласно представлениям работающих в этой парадигме авторов, остается неизменной.

Реализм был довольно популярен в 1940-1970-е годы, отражая реалии Второй мировой, а затем и холодной войны. Потом ему на смену пришел неореализм. На первый план в исследованиях того периода выходили взаимодействие и соперничество государств на мировой арене. По этой причине, анализируя межгосударственное взаимодействие, реалисты особое внимание уделяли военной сфере.

В качестве одного из направлений реализма в послевоенный период возникает подход, получивший название реалполитик, хотя сам термин был введен в оборот немецким публицистом Людвигом фон Рошау еще в XIX в. Данный подход основан на предпосылке, что государства должны готовиться к войне для сохранения мира. В более «мягком» варианте реалполитик подразумевает принцип политической деятельности, согласно которому особое внимание следует уделять действительным интересам соперника, а не тому, что он декларирует, быть готовым применить силу, но только в том случае, когда исчерпаны все прочие варианты воздействия.

Реалисты рассматривают государства в качестве «единиц» анализа и видят международные отношения как хаотичное взаимодействие государств на мировой арене, выступающей в виде «поля» острого противоборства. Согласно метафоре А. Уолферса, одного из теоретиков реализма, государства, взаимодействуя, сталкиваются, подобно бильярдным шарам. В этом смысле международные отношения представляют собой, по выражению Т. Гоббса, «войну всех против всех». Отсюда эти отношения описываются реалистами как анархические.

Критики упрекают реалистов в том, что они не видят возможности упорядочить международные отношения. Однако это не так. Хаотичное взаимодействие, согласно представлениям реалистов, регулируется различными договорными отношениями. И здесь надо отдать должное А. Уолферсу за подробную теоретическую разработку проблем межгосударственного сотрудничества. Тем не менее, сами государства, согласно реалистам, действуют на мировой арене, исходя из трех гоббсовских мотивов: достижения и обеспечения безопасности государства; удовлетворения экономических требований политически значимых слоев населения; повышения престижа государства.

Справедливости ради надо отметить, что такой акцент на государстве как «единице» анализа был характерен не только для международных отношений. Согласно американскому исследователю Й. Фергюсону, конец XIX - начало XX в., когда возникли современные социальные науки, были периодом наивысшего расцвета государства. Поэтому и социология, и политология, и экономика, а также другие дисциплины полностью восприняли так называемую этатистскую установку, взяв за «точку отсчета» именно государство.

Существование государств и самой системы международных отношений, по мнению реалистов, зависит от четкого следования национальным интересам. Это одно из ключевых понятий в теории реализма. Национальные интересы, как утверждают реалисты, имеют объективный характер, поскольку определяются такими объективными факторами, как традиции, неизменная природа человека, географические условия и т.п. Поэтому в рамках реализма оказывается проблемой то, как определяются эти интересы и чем обусловлены различия в их восприятии со стороны конкретных политиков. Например, какая внешняя политика отвечает национальным интересам России?

Очевидно, мнения разных аналитиков будут различными. То же самое можно сказать о любой другой стране.

Действуя на международной арене и следуя своим интересам, государства должны исходить из оценки своих возможностей (могущества). И потому еще одной важной категорией в реализме выступает «сила», или «могущество», Другим, не менее важным понятием в реализме является «национальный суверенитет». Это краеугольный камень международного права, который дает государствам, с одной стороны, свободу поведения, не освобождая их от ответственности за предпринимаемые действия — с другой.

Реалисты учитывают значимость политического действия с моральной точки зрения, а также неизбежное противоречие между политическим действием и моральным предписанием. Они подчеркивают, что ни одно государство не обладает монопольным правом на добродетель, на определение того, «что хорошо, а что плохо» с моральной точки зрения. Именно концепция национального интереса предотвращает злоупотребления такого рода.

Самым эффективным средством сохранения мира является, по мнению реалистов, баланс сил, возникающий не только из столкновения национальных интересов, к обеспечению которых стремятся государства, но и из единства культур, взаимного уважения прав друг друга и согласия относительно основных принципов.

Школа "политического реализма” приобрела столь широкое влияние, что в западной литературе с нею часто отождествляется современный "классический" подход к теории международных отношений, а концепции "идеалистов" оставляются в тени как несущественные. Суть "политического реализма" в простой форме можно описать следующим образом.

1. Структура международного сообщества: международные отношения понимаются “реалистами" как межгосударственные. Нации, обладающие суверенитетом, рассматриваются ими естественными субъектами этих отношений, тогда как “идеалисты'' возвышали значение международных организаций, число которых в двадцатом веке стремительно возрастало .

2. Высший мотив поведения государств в их взаимоотношениях: защита национальных интересов. Оппоненты “реалистов'' справедливо критиковали недостаточную определенность понятия национального интереса, поскольку помимо общенациональных интересов, в которых совпадают интересы классов и социальных групп, элиты и широких слоев общества, есть другие, несовпадающие интересы.

3. Главный фактор, определяющий развитие международных отношений, - сила, или мощь, понимаемая прежде всего в её военном выражении. Борьба за силовое преобладание (или власть, могущество - роwer) на международной арене и воплощает собой защиту национальных интересов. Борьба эта, согласно “реалистам”, соответствует человеческой натуре и, как они считали, все те, кто не признает ее реальность, впадают в наивные и опасные для государства иллюзии.

Несколькими годами ранее публикации ставшей теперь широко известной книги Г. Моргентау английский международник Д. Шварценбергер выразил суть “реалистического" подхода в самом названии своей работы: “Политика силы”, где он так объяснил ее основную идею: “Наше исследование эволюции и структуры международного сообщества привело к выводу о том, что его главным законом является сила” . То есть школа “политического реализма” в Великобритании развивалась не только под влиянием Г. Моргентау, но и имела национальную традицию, что позволяет называть ее англосаксонской. Это течение, представленное в США Г. Моргентау, Д. Кеннаном, Р. Осгудом, Р. Страус-Хюпе, после Второй мировой войны распространило широкое влияние в англосаксонском, а затем и всем западном научном и политическом мире.

Одной из наиболее привлекательных черт теории политического реализма стало стремление обосновать мысль о том, что в основе международной политики лежат объективные и неизменные законы политического поведения, корни которых следует искать в самой человеческой природе. Центральное понятие политического реализма - «интерес, определенный в терминах власти», - связывает существование законов международных отношений с потребностями людей в безопасности, процветании и развитии, которые и должно защищать государство в своей внешнеполитической деятельности. О стремлении к научной объективности говорит и другое положение политического реализма - о необходимости рассматривать международные отношения не с точки зрения какого-либо идеала, сколь бы хорош он ни был, а с точки зрения сущности всякой - в том числе и международной - политики.

В советской научной литературе обращалось внимание на то, что традиции "политического реализма" восходят в первую очередь к учениям Н. Макиавелли и Т. Гоббса . Другое мнение, высказанное в коллективной монографии "Современные буржуазные теории международных отношений", опубликованной Институтом мировой экономики и международных отношений в 1976 г., гласит, что следует пренебречь собственными генеалогическими поисками "реалистов", когда в числе прочих своих идейных предшественников они называют Н. Макиавелли, Т. Гоббса или даже древнегреческого историка Фукидида. Как бы там ни было, американские концепции "политического реализма" и их европейские вариации можно рассматривать действительно реалистичными потому, что они отражали обычный для истории порядок вещей.

Г. Моргентау

Переехавший в США после прихода нацистов к власти немецкий исследователь Г. Моргентау выступил со своеобразным манифестом классического реализма, сформулировав его основные принциповы. Руководитель Международного центра Чикагского университета, свою концепцию он изложил в работе "Политика наций. Борьба за власть и мир", впервые изданной в 1948 г.

Он писал, что внешняя, как вообще любая политика является борьбой за власть. И какими бы ни были ее цели, в них всегда присутствует в качестве основного мотива стремление к власти. Г. Моргентау изначально отвергал "идеалистический" и "легалистский" подходы к объяснению процессов международных отношений. Кстати, еще в начале ЗО-х годов он ставил вопрос о реальности норм международного права . Проникнуть в суть проблем мира, считал он, значит понять истинную природу взаимоотношений суверенных наций, основанных на проявлении национальной мощи. Категория национальной мощи - отправная точка рассуждений Г. Моргентау.

Ключевой для понимания его концепции термин "power" имеет двойной смысл, и в одном случае означает власть, в другом - мощь, или силу. Сам Г. Моргентау так объяснил термин "власть": "Под понятием власть мы имеем в виду власть человека над мыслями и поступками других людей, т.е. феномен, который обнаруживается всякий раз, когда человеческие существа вступает в социальный контакт друг с другом. Мы говорили "власть нации" (в данном значении предпочтительно переводить "мощь, или сила, нации" - Г. Н.), или "национальная власть" ("национальная мощь" - Г. Н.), имея в виду, что эта концепция здесь самоочевидна и достаточна объяснена тем, что мы подразумевали под властью вообще” .

Но как объяснить стремление наций к власти и что такое сама нация? Ставя эти вопросы, Г, Моргентау не претендует на исчерпывающий ответ. Его несомненный вклад в теорию международной политики как "борьбы за власть" прежде всего состоит в определении составляющих элементов мощи. Г. Моргентау выделил восемь ее элементов: 1) география, 2) природные ресурсы, 3) промышленные мощности, 4) военный потенциал, 5) численность населения, 6) национальный характер, 7) моральный дух нация, 8) качество дипломатии .

Из перечисленных элементов видно, что неоправданно интерпретировать понятие "мощи", по Г. Моргентау, примитивно-механистически, ограничиваясь лишь ее "физическими" показателями. По крайней мере три элемента из восьми (национальный характер, моральный дух нации и качество дипломатии) являются факторами нематериального порядка, или, по словам самого автора, "человеческими факторами". Описывая первый - географический - элемент национальной мощи, Г. Моргентау многое принял из концепций геополитики, отмечая тем не менее ее недостаточность в объяснении международной политики. На примере России он раскрывал роль обширного пространства в войне, которое, с его точки зрения, являлось источником ее великой силы: "Подобное особенно проявилось в завоеваниях Наполеона и Гитлера, которые преследовали не ограниченные задачи, но нацеливались на само существование России как нации, что произвело довольно стимулирующий эффект на русское сопротивление" .

Приводя пример влияния природных ресурсов на международную политику, Г. Моргентау цитирует известное высказывание французского премьер-министра Ж. Клемансо: "Одна капля нефти стоит одной капли крови наших солдат”. Превращение нефти в необходимое сырье вызвало сдвиг в относительной мощи политически лидирующих наций" .

Весьма интересны рассуждения автора о трех "человеческих" элементах мощи, в особенности о национальном характере и национальной морали: "Из трех человеческих факторов качественного свойства, определяющих национальную мощь, национальный характер и национальная мораль отличаются неуловимыми чертами с точки зрения их рационального прогнозирования и постоянным и часто решающим влиянием, которое нация в силах оказать в сфере международной политики. Мы не касались здесь вопроса относительно того, какие факторы формируют национальный характер. Мы лишь интересовались фактом - оспариваемым, но, как нам кажется, бесспорным, - что некоторые качества интеллекта встречаются чаще и проявляются сильнее у одной нации, чем у другой" .

Г. Моргентау обращает внимание на то, что национальный характер весьма устойчив во времени, замечая, что "те политические и военные пристрастия германских племен, о которых писал древнеримский историк Тацит, столь же характеризовали армию Ф. Барбароссы, сколь и войска Вильгельма II и Гитлера" . С другой стороны, он подмечал соответствие национальных стилей философских школ Германии, Великобритании, Франции особенностям государственного устройства и политики этих стран: '*Авторитаризм, коллективизм и преклонение перед государством в немецкой философии отражались в традиции автократического правления, в раболепном принятии любой масти столь долго, сколь ока воспринималась волевой и сильной, вместе с тем они отражались в недостатке гражданской смелости, пренебрежении индивидуальными правами, отсутствии традиции политических свобод" .

В отличие от национального характера национальная мораль, по Моргентау, больше выражает духовное состояние страны в определенный момент и в качестве элемента национальной мощи определяется как "степень решимости, с которым нации поддерживают внешнюю политику своих правительств в дни мира или войны" .

Считая особо важным последний элемент национальной мощи - "качество дипломатии", Моргентау особенно подчеркивал, что "успехи дипломатии в сохранении мира зависят, как мы видели, от необыкновенных моральных и интеллектуальных качеств, которыми должны располагать участвующие в этом процессе лидеры" . Тем не менее дипломатический церемониал, политика престижа, включающая и блеф, т.е. расчет ввести в заблуждение относительно истинного состояния дел в стране и намерений, идеология являются проявлением "борьбы за власть" между нациями .

Предложив такую схему национальной мощи, Г. Моргентау вместе с тем предостерег против типичных ошибок в ее оценках. Одной из самых распространенных, с его точки зрения, является недооценка относительного и временного характера мощи, тенденция рассматривать ее как постоянную и абсолютную величину . Например, говорил он, Франция в 1940 г. жестоко поплатилась за ошибочную оценку национальной мощи, сравнивая силу своей армии с ее уровнем в 1918 г. и недооценивая военную мощь Германии накануне Второй мировой войны.

Тем более человеческие факторы, как правило, трудно поддаются количественному измерению, хотя их роль в обеспечении мощи представляется несомненной в анализе истории международных отношений. Значимость этих факторов варьируется во внешнеполитических арсеналах в зависимости от государственных устройств, идеологий, особенностей национальных культур и цивилизаций.

В любом случае столкновения и взаимоотношения наций в международной политике приводят к “балансу сил" различной конфигурации, ограничивающему национальную мощь.

Как уже говорилось, другими ее ограничителями являются международные законы, мораль и мировое общественное мнение, но только "баланс сил'' способен гарантировать "хрупкий мир в сообществе суверенных наций” .

Одним из принципов политического реализма являентся прагматизм международных отношений. Г. Моргентау различал два вида отношения ТМО к практике международных отношений. Один из них основан на этнических и дедуктивных принципах и проявляется в стремлении сформулировать законы, которым должен подчиняться ход международной политики. Этот вид практицизма намерен устранить те препятствия на пути к глубокой рационализации, которые в международных отношениях носят объективный характер. Исповедующие его теории "не столько пытаются объяснить реальность такой, какова она в действительности, сколько стараются навязать сопротивляющейся реальности ту теоретическую схему, которая отвечает законченной рационализации. Но международные отношения связаны с таким феноменом, как власть, поэтому, считает Моргентау, их участники имеют дело с тем, что "препятствует глубокой рационализации и причастно к появлению моральных дилемм, политического риска и свойственных политике интеллектуальных неожиданностей, не позволяющих создать морально и интеллектуально удовлетворительную схему. Другой вид практицизма, целью которого также является увеличение надежности предвидения и избавление от непредсказуемости в политике, состоит в том, чтобы реализовать эту цель путем разумного использования объективных факторов международных отношений3. Вместо того чтобы пытаться отменить существующую реальность, полагает Моргентау, участникам международных отношений следует исходить из нее при планировании и осуществлении своих действий.

В итоге своих размышлений Г. Моргентау пришел к выводу, что "настолько, насколько мы имеем дело с реальными симптомами, их разрешение предполагает существование интегрированного международного сообщества, которого сейчас нет” .

Признавая, что "дипломатия - лучшее средство сохранения мира, которое сообщество суверенных наций может предложить", он считал его "недостаточным, особенно в условиях современной мировой политики и современной войны'' . По его мнению, только тогда, когда нации откажутся от средств разрушения в пользу высшей национальной власти "Мирового государства" - а это означает, что они отказались бы от своего суверенитета - только тогда международный мир мог бы быть столь же надежным, как "внутренний мир" государства в его нормальном состоянии. Заколдованный круг мировой политики заключается в том, что постоянный мир невозможен без “Мирового государства", а оно недостижимо без миротворческого процесса дипломатии .

Автор "Политики наций" заключил свою книгу выдержкой из речи У. Черчилля, произнесенной в Палате общин 23 января 1948 г. в разгар "холодной войны", в которой лидер британских консерваторов призывал сплотиться Запад и не вдаваться в бесполезные идеологические дискуссии с коммунистами, но искать с ними соглашения на “реалистической базе", хорошо понимая, что они будут его соблюдать ровно столько, сколько им это будет выгодно .

Г. Моргентау, применивший классическую идею “равновесия сил" к международному положению после Второй мировой войны, выдвинул понятие двухблоковой (до образования НАТО (1949г.) и Варшавского договора (1955г.)) системы международных отношений с двумя полюсами: США и СССР.

Неореализм и структурный реализм К. Уолтца.

Многие процессы, происшедшие в мире, и особенно в Европе, в 1950-1960 гг., плохо поддавались объяснению в рамках классического реализма. Речь прежде всего идет о развитии торговли, сотрудничества, интеграционных процессах. В ответ на требования времени изменяется и сам реализм. К концу 1970-х годов сформировался неореализм, или структурный реализм. Классиком этого подхода является американский исследователь К. Уолтц. Его работа «Теория международной политики» становится основополагающей на новом этапе развития реалистической парадигмы. В рамках неореализма работают и такие известные исследователи, как Р. Гилпин, Б. Бузан.

Неореализм сохранил многие положения классического реализма, прежде всего рассмотрение государства в качестве ключевого элемента построения международных отношений. Оставаясь основными и самостоятельными единицами анализа международных отношений, государства стали рассматриваться неореалистами не только сами по себе, но и с учетом тех структур, которые они образуют, в том числе союзов и межправительственных организаций (отсюда и другое название данного направления - структурный реализм).

Категория «силы» также сохранилась в неореалистическом подходе в качестве ключевой, однако она стала включать в себя не только военное превосходство. Государства действуют на международной арене, согласно неореалистам, в зависимости от своей мощи. Одновременно сохраняется и понятие «баланс сил», который, по их же мнению, позволяет удерживать участников от применения силы в международных отношениях. Различают простой баланс сил, известный как биполярная система, и сложный баланс сил, предполагающий несколько силовых центров (многополярная, или многополюсная, система).

В целом неореалистами признается и анархический характер международных отношений. Однако здесь наблюдаются существенные изменения. Так, Б. Бузан говорит о формировании в современном мире «зрелой анархии», которая поддается регулированию. Роль регулятора, по его мнению, играет западные демократические страны, которые выступают гарантами международной безопасности.

К. Уолтц сравнивал международные отношения с рынком, где государства, подобно фирмам, действуя в своих интересах, конкурируют с одними и сотрудничают с другими. Но основной акцент в неореализме делается на конфликте и конкуренции. В этом отношении весьма показательно замечание К. Уолтца. Он пишет, что когда страны сотрудничают и получают некую общую прибыль, они задаются вопросом, как ее разделить. При этом они вынуждены решать не только то, получат ли прибыль вообще, но и кто именно получит больше.

К. Уолтц полагает, что систему международных отношений нельзя объяснить, основываясь только на характеристиках, присущих отдельным участникам (акторам) или группе участников. Поэтому значимым шагом в развитии теории неореализма было положение, согласно которому решающее значение в современных международных отношениях оказывает глобальный уровень системы международных отношений, т. е. сама международная структура. Она и «задает» распределение возможностей (в первую очередь военных) среди государств. Тем не менее, К. Уолтц не отрицает необходимости изучения отдельных стран для понимания международных отношений.

Он сформулировал три основных принципа структуры международных отношений (структурная триада К. Уолтца). Согласно первому, государства в международных отношениях руководствуются мотивом выживания. Второй принцип заключается в определении участников международных отношений, которыми для К. Уолтца остаются только государства. Он отмечает, что негосударственные участники (например, транснациональные корпорации) только тогда будут играть решающую роль в системе международных отношений, когда смогут догнать и перегнать сверхдержавы по наличию полномочий и властных возможностей. Государства подвергаются влиянию и принуждению системы международных отношений, но они наделены правом решать, как будут действовать в этих условиях. Наконец, третий принцип К. Уолтца состоит в том, что государства не однородны, а обладают разными возможностями или потенциалом. Они пытаются увеличить его, что может привести, и приводит, к изменению структуры международных отношений.

Много внимания уделял К. Уолтц анализу баланса сил, рассматривая его в качестве одного из основных понятий в теории международных отношений. Он исходит из того, что ядерное оружие является важнейшим фактором, который обеспечивает баланс сил в мире. При этом его распространение не дестабилизирует систему международных отношений, а, напротив, укрепляет ее, так как обеспечивает гарантии против вооруженных конфликтов в силу эффекта устрашения.

С развитием реализма и появлением неореализма меняется и геополитика. В геополитический анализ включается не только отдельно взятое государство, но и группы государств, а также экономический, информационный и другие факторы. Так, после окончания холодной войны в рамках геополитики прошли дискуссии о роли США как мирового лидера с точки зрения географического положения, военной и экономической мощи этой страны.