книги2 / 262

скромного и с большим знанием молодого человека я никогда не видывал; в нем есть много такого, что разделя на разных, много бы хороших людей составило»95.

Вначале 1783 г. П.М. Дашков уехал вместе с Потёмкиным на юг

вдействующую армию и в этом же году получил чин подполковника. Потёмкин, пишет княгиня, «выказывал мне большое почтение и очевидно желал снискать мою дружбу». В глазах двора Дашкова и ее братья Александр и Семен Романовичи были англофилами; создавалось впечатление англофильской партии, группировавшейся вокруг семьи Воронцовых, причем она с лета 1782 по осень 1783 пользовалась необычайным влиянием. В это время русские войска заняли Крым, татарское население приводилось к присяге русскому правительству. Невмешательство Англии в русско-турецкий конфликт в канун присоединения Крыма очень заботило Потёмкина. «Англия могла поднять волну протестов в дипломатических кругах, разорвать договор о торговом сотрудничестве и повысить ввозные пошлины на русские товары, что больно ударило бы по русской казне, считает О. Елисеева. – Но Лондон промолчал в надежде, что Петербург вмешается в войну в колониях на стороне Британии. Эту надежду давало усиление английского влияния на петербургский кабинет, умело разыгранное Екатериной и Потёмкиным»1. Важным проявлением такого влияния стало «вхождение в фавор» молодого князя Дашкова2.

Правда, в «Записках» княгиня высказывает свое отрицательное отношение к подобной перспективе. Но были иные высказывания, свидетельствующие о прямо противоположном. Похоже, что игра Потёмкина предусматривала создание подобной иллюзии и недопущение реализации такого проекта. Крым был присоединен, а в Англии постепенно осознали, что расчет на вовлечение России в войну с американскими штатами благодаря влиянию англофильской партии при дворе не оправдался. К августу 1783 г. операция по присоединению Крыма была завершена. 8 января 1784 г. султан Абдул-Гамид дал письменное согласие признать власть России над Крымом.

Вянваре 1784 г. Потёмкин вернулся в СПб. Положение было сложное, не только в дипломатическом плане. Активизировались враждебные Потёмкину придворные группировки. По рассказу адъютанта Л.Н. Энгельгардта, князь оказался в немилости у государыни, и это приписывали княгине Дашковой, которая «довела до сведения ее через сына своего,

1 Елисеева О.И. Потёмкин. – Москва, 2005. – С. 287.

2 «В конце зимы князь Потёмкин отправился в армию и взял с собою моего сына, который ехал с ним в одной карете. Князь обходился с ним дружески и внимательно; в Белоруссии он даже сделал крюк, чтобы убедиться, что представляет из себя Круглое (поместье, пожалованное княгине. – Прим. авт.»). – Дашкова Е.Р. Записки. – Ленинград, 1985. – С. 149.

91

бывшего при князе дежурным полковником, о разных неустройствах

ввойске; что слабым его управлением вкралась чума в Херсонскую губернию…что раздача земель была без всякого порядка и окружающие его много злоупотреблений делали… Императрица не совсем поверила доносу и… тайно узнала, что неприятели ложно обнесли уважаемого ею светлейшего князя как человека, способствовавшего к управлению государством,… лишила милости княгиню Дашкову, князю возвратила доверенность»1. Вероятнее всего, княгиня по возвращении в Россию примирившаяся с братьями, естественно оказалась представительницей семьи, известной своими англофильскими симпатиями; возможно, она «озвучила» позицию своего брата Александра Воронцова, с партией которого оказалась связана. Именно эта группировка неустанно распространяла слухи о «неустройствах

ввойске» и «слабом управлении», которое якобы допускал Потёмкин, а деньги, потраченные на освоение Северного Причерноморья, называли пущенными на ветер2.

Не с этим ли связано пристрастное отношение Дашковой – директора Академии – к адъюнкту Петербургской Академии наук Василию Федоровичу Зуеву (1754–1794) и его покровителю Палласу? Ведь Зуева по праву считают ученым – первоисследователем природы полуострова. Уже с 13 лет он участвовал в экспедициях академика Палласа по многим регионам России. Получил от Академии командировку заграницу – «для усовершенствования в науках», учился в Страсбургском и Лейденском университетах. По возвращении занимался обработкой научных материалов, собранных в академической кунсткамере еще с Петровских времен. Приказ об исключении Зуева на основании того, что он не представил к назначенному сроку материалы путешествия на юг России, принятый 17.02, вызвал протесты и был отменен благодаря указу императрицы от 18 марта 1784 г.

Императрица, в отличие от скептиков, оценила выгоды приобретения полуострова; она согласилась с планами Потёмкина, скорее доверяя ему и собственной интуиции, но ей необходимо было увидеть земли Новороссии и Тавриды собственными глазами. Поэтому план путешествия возник сразу же, но был отложен до 1787 г.

«Императрица тайно узнала, что неприятели ложно обнесли св. князя», – пишет Энгельгардт. Вероятно, ее ознакомили с более объективными сведениями о Крыме. В частности, ими могли быть и «Записки» герцога Карамана, которые рисуют картину, далекую от обвинений противников Потёмкина.

Замечания военного характера, меры против чумы, состояние армии, строительство деревень, рассыпанные на страницах «Записок» – все

1 Энгельгардт Л.Н. Записки. – Москва, 2002. – С. 234. 2 Елисеева О.И. Потёмкин. – Москва, 2005. – С. 287.

92

это опровергает наветы недругов. Приведем некоторые высказывания герцога. Вначале – Перекоп, «взятием укреплений которого так прославились русские и которые так плохо были защищаемы турками и татарами. Эти линии тянутся на протяжении двух почти французских миль (около 9 верст), и ров, простирающийся перед ними, очень широк и крут. Центр линий защищен выстрелами с городских стен; вообще эти линии в совокупности представляют прекрасное укрепление». Далее именитый путешественник показывает, что чума распространилась не по «недосмотру и слабости командования», а из-за враждебных действий турецко-та- тарской стороны, и что против распространения эпидемии принимались серьезные меры, в том числе строительство поселений для солдат вдали от городов. «По дороге от Перекопа до Карасубазара комендант Перекопа, русский подполковник, проводив до первой станции, указывал на тулупы, разбросанные татарами с той единственно целью, чтобы распространить чуму. Он тотчас велел сжечь все эти тулупы… Штаб-квартира, как и войска старались располагаться подальше от населенных мест. Генерал барон Игельстрем «принял меня со всею возможною внимательностью, даже с большими почестями» в загородном домике знатного татарина. «Недалеко оттуда три полка были расположены в маленькой деревеньке, которую солдаты выстроили себе сами; остальная часть армии стояла несколько далее лагерем. В короткое время, проведенное мною здесь, я успел хорошо познакомиться с генералом и главными офицерами, и собрать сведения, которые могли быть мне полезны при обозрении Крыма, области, очень еще недавно присоединенной к России… Из главной квартиры уехал я 29 марта ст. стиля. Барон Игельстрем отправил со мной конвой, состоявший из унтер-офицера, природного француза, одного донского казака и нескольких казаков украинских. Сверх того, он приказал изготовить для меня в разных местах переменных лошадей и вообще принял все возможные меры, для того чтобы облегчить мне мое путешествие. Опасаясь чумы, я не заехал в Карасубазар…впрочем, в этом городе нечего видеть, кроме нескольких мечетей и базара… Чума не позволила мне въехать в Акмечеть…Отсюда мы поехали на других казацких лошадках в Бахчисарай, столицу Крыма и бывшее местопребывание ханов. Город открывается весь как на ладони с высоты горы, через которую надобно переехать, приближаясь к нему. Он расположен в глубине узкой лощины, которую занимает во всю ее ширину; лощина эта ограждена с двух сторон цепью отвесных скал… Далее, в той же лощине до самой Асламы рассеяно множество домиков, кладбищ и виноградников. В Асламе, прежнем загородном жилище древних ханов живут г. Виллис, английский негоциант, и князь Дашков; с первым из них я познакомился в Константинополе, а со вторым – в Вене.

Князь Дашков в это время занимался снятием планов с Асламы, в которой, по приказанию князя Потёмкина предполагались некоторые поправки (ремонт). Эти господа приняли меня с тою непритворною радостью, кото-

93

рую человек всегда испытывает, встретив давнишнего приятеля в стране чуждой, отдаленной. Я осмотрел вместе с ними город и дворец1, выстроенный из дерева и крытый черепицею, как и все турецкие дома; он состоит из нескольких отдельных одноэтажных зданий, не имеющих ни связи, ни правильного, удобного расположения. Комнаты, где прежде жили ханы, обширны, убраны на турецкий манер, окна в них с разноцветными стеклами; стены покрыты искусною штукатурною работой, которая местами вызолочена; диваны помещены так, что с них можно любоваться прекраснейшими видами. Гарем не представляет ничего замечательного, сад очень мал; в нем есть неглубокий пруд, по которому хан сам катал в небольших лодках своих жен, и очень забавлялся, когда лодка опрокидывалась и жены, одетые в самое легкое платье, падали в воду».

На берегу Севастопольской бухты, «на горе, возвышающейся на сто сажень над морем, стоял русский полк, расположенный в лагере, или лучше сказать, в деревеньке, которую солдаты выстроили себе сами. Меня поразила внешняя опрятность небольших хижин, в которых жили солдаты; все они были выбелены, земля вокруг них была убита и усыпана песком. Весь день, марта (27) 9 апреля я провел с князем Дашковым, который производил при мне ученье двум ротам. Войска эти прекрасно выправлены. Потом мы осматривали строящиеся батареи, которые будут защищать Ахтиарскую гавань. Эти батареи устроены на двух пригорках, выходящих в море, которые очень круты, но их предполагают несколько срыть, чтобы облегчить подъем на них. Впрочем, кажется, что с находящихся позади соседних высот они могут легко быть обстреливаемы». Упоминаются еще несколько

«построенных солдатами деревень, весьма опрятных, где уже начинают появляться жители». При смотре «лучшей части войска» знатного путешественника «удивили выправка и мастерство владения оружием». Герцог посетил Инкерман, Чуфут-кале и Мангуп, «крепость на неприступной высоте одной из высочайших в этой местности гор», где была «государственная темница ханов»… Апреля 1 (12) я ночевал в Ашламе; здесь я расстался с князем Дашковым, который до сих пор всюду сопровождал меня». Вывод герцога: «Много улучшений здесь уже сделано, много других приготовляется; торговля будет свободная; приняты меры для осушения болот, ограждения страны от чумы и для хорошего содержания войск»2.

Из вышеприведенных, спокойных и объективно-доброжелатель- ных наблюдений герцога Карамана об обстановке в Крыму, сделанных

1 Город – имеется в виду Салачик, ныне предместье Бахчисарая. Дворец Ашлама, план которого снимал Дашков, был позднее разобран за ветхостью; таким образом, снятый им план, пока не найденный, был бы весьма интересен для современных краеведов, а словесное описание герцога – единственное, что дает о нем представление.

2 Караман, герцог де. Указ. соч. – С. 466.

94

им в ходе путешествия в компании князя Дашкова, следует, что едва ли последний мог являться автором наветов на Потёмкина, о которых писал Энгельгардт.

19. О «греческом проекте» и его отдельных аспектах

Впрочем, трудно обвинять в этом и Е.Р. Дашкову. Она вполне сознавала всё значение побед в русско-турецком противостоянии, увенчавшемся присоединением Крыма, в том числе, для «греческого проекта» императрицы. О ее позиции свидетельствует следующий фрагмент в «Записках»: «…Тем временем князь Потёмкин, тогда еще генерал-майор, вернулся из армии с известием о полной победе наших войск над турками и об их согласии на мир на каких угодно условиях. Я не могла лично поздравить императрицу с блестящими успехами ее оружия, но написала ей письмо по этому случаю, и послала чудную картину Анжелики Кауфман, изображавшую красивую гречанку. Я намекала в письме и на себя, и на освобождение греков, или, по меньшей мере, улучшение их судьбы. Молодая и прелестная художница не была еще известна в России, и ее картина доставила императрице большое удовольствие»1.

Этот отрывок относится к 1773 г., когда «Полная победа над турками» подразумевала и разгром турецкого флота в бою под Чесмой под руководством Алексея Орлова в июле 1770 г., и занятие Крыма войсками Я. Долгорукого в 1771 г., что заставило Турцию просить о мире, который будет заключен позднее, в 1774 г. (Кучук-Кайнарджийский мир, одним из условий которого было признание независимости Крыма.) Княгиня хочет поздравить императрицу с победами русского оружия, но не может сделать это лично

– она удалена от двора2. Она шлет письмо и картину, выбор которой, на тот момент, необыкновенно удачен. Вслед за военными победами, мысли Екатерины занимает идейное, историческое и культурное обоснование выхода к Черному морю, присоединения Новороссии, независимого Крыма, который мыслится как уголок античной Греции – царства Херсонисского и средневековой Византии. Уже отчеканены медаль в честь Чесменского морского сражения, где на одной стороне флот и надпись Чесма 1770 г., на другой – профиль Екатерины с надписью: самодержица Российская. Несколько позднее; после признания независимости Крыма, чеканится медаль в честь рождения вел. кн. Константина 27 апреля 1779 г. На лицевой стороне Екатерина в короне с лавровым венком; на оборотной озаренные лучами Вера, Надежда, Любовь, справа собор св. Софии в Константинополе, слева два корабля и восходящая звезда, на ее лучах слова «С сими».

1 Дашкова Е.Р. Записки. 1743–1810. – Ленинград, 1985. – С. 94. 2 Там же.

95

Так воплощается замысел «Греческого проекта», которому начинают служить изобразительные искусства. Тематика побед над турками-османами русских войск с участием греков-союзников была востребована, и срочно. Поначалу проблему решали с помощью аллегорий, почерпнутых в античной культуре, а также стилизаций под известные произведения живописи и скульптуры с прибавлением реальных наблюдений за обликом восточных народов1. В этих поисках для нас особенно примечательны барельефы замечательного скульптора Федота Шубина, созданные для Мраморного дворца. Два барельефа исполнены на сюжеты из римской истории – «Великодушие Сципиона Африканского» и «Великодушие Павла Эмилия», а два запечатлели «Великодушные действия к свободе военнопленных графа А.Г. ОрловаЧесменского в 1771 году». Это «Освобождение пленных турок» и «Освобождение пленных турчанок» (мрамор, Государственный Русский музей, СанктПетербург). Примечательно, что выполненные Шубиным барельефы имели основой живописные полотна, выполненные ранее, в 1771–1772 гг. для интерьеров Мраморного дворца. В его иллюстрированном каталоге одно, сохранившееся, значится под № 188 и сопровождается описанием: «Граф А.Г. Орлов со своей свитой на палубе захваченного турецкого судна, две богато одетые турецкие женщины и молодая девушка, дочь паши, вместе со многими другими турками; граф указывает им на двух вернувшихся христиан-рабов, чтобы показать им разницу между русским и турецким обращением»2. Эта картина неизвестного художника являлась парным панно, на котором было изображено «Освобождение пленных турок» (местонахождение неизвестно). Второй барельеф Федота Шубина, 1780–1782, также исполнен по живописному оригиналу. Таким образом, о парной картине неизвестного художника второй половины XVIII в. мы сегодня можем судить по рельефу Ф. Шубина. Очевидно, художника вдохновляло описание того, как Алексей Орлов по окончании сражения отдал приказ подобрать в море раненых турок и «перевезти на корабль для перевязывания ран и подания возможной помощи». По сохранившемуся донесению, спасенных таким образом турок было «множество», и, когда здоровье их пошло на поправку, «большому числу из них от Высочайшего имени Ее Императорского Величества дана была свобода»3.

1 По распоряжению Екатерины II, для прославления победы был создан мемориальный Чесменский зал в Большом Петергофском дворце (1774–1777), были воздвигнуты два памятника этому событию: Чесменский обелиск в Гатчине (1775) и Чесменская колонна в Царском Селе (1778), а также построены Чесменский дворец (1774–1777) и Чесменская церковь святого Иоанна Предтечи (1777–1780) в Санкт-Петербурге.

2 РГИА.Ф. 539. Оп. 1. Е. Х. 285. Л. 9–10.

3 Реляция графа Орлова к императорскому двору о победе в Чесменском сражении. В СанктПетербурге, сентября 17 дня, 1770 года // Чичерин А. История Лейб-гвардии Преображенского полка. 1683–1883 гг. – Санкт-Петербург, 1883–1888. – Т. 2 : 1725–1801, ч. 13. – URL: https://luv-vie. livejournal.com/504833.html?ysclid=l1fg2jy51x

96

Обе картины, как и барельефы, стилизованы под «Великодушие Сципиона Африканского» и др. Тем не менее сюжетом послужили реальные события, и художники постарались передать этнографические особенности побежденных. Так, герой Чесмы великодушным жестом дарует жизнь и свободу пленницам – обитательницам гарема, экзотически закутанным в покрывала, коленопреклоненным, в сопровождении бритых евнухов.

Княгиня в ходе своего довольно краткого пребывания в Лондоне

в1771 г.1 как будто предугадала ситуацию и из огромной массы зарубежных впечатлений успела выделить полотно «еще не известной в России художницы», изображающее не условно античную гречанку, а даму, одетую

вэтнографически достоверный греческий костюм того времени: на ней расшитые «шальвары», туника, а на плечах целых две богато вышитые безрукавки. Действительно, среди работ художницы «Гречанка за вышиванием» стоит особняком. Ее модели или задрапированы на античный манер, либо одеты согласно «пасторальной» моде XVIII столетия. Картина вместе с письмом императрице была послана в 1783 г., а это означает, что княгине пришлось воспользоваться услугами посредника. Потомок княгини А.И. Воронцов-Дашков отмечает в своем исследовании: «Картина, названная "Вышивальщица" (1773), находится сейчас в Музее изобразительных искусств им. Пушкина в Москве и почти идентична "Греческой женщине за работой" из Королевской академии»2. Действительно, в Каталоге живописи ГМИИ за 1995 г.3 она опубликована, на ней имеется подпись Ангелики Кауфман и дата – 1773 г. (Angelica Kauffman pinxit 1773). Это позволяет считать ее авторским повторением – практикой, распространенной

вте времена. Манифестом Екатерины II от 8 апреля 1783 г. «полуостров Крымский, остров Таман и вся Кубанская сторона» были «приняты под Российскую Державу». 28 декабря 1783 г. в Константинополе был заключен русско-турецкий акт «О мире, торговле и границах обоих государств», означавший, что Турция признала это присоединение. Теперь Екатерина

1 Дашкова могла увидеть работы Ангелики Кауфман в Лондоне, в октябре 1770 г., где провела, согласно «Запискам», десять дней, «употребив все время на осмотр достопримечательностей этого интересного города». Среди достопримечательностей, несомненно, была и Королевская Академия, одной из основательниц которой в 1768 г. являлась швейцарская художница Кауфман, поселившаяся в Лондоне в 1766 г. Она входила в круг приближенных королевской семьи, ее ценителем и обожателем был знаменитый художник Дж. Рейнольдс.

2 Воронцов-Дашков А.И. Екатерина Дашкова – жизнь во власти и в опале / пер. с англ.: М.И. Микешин. – Москва, 2010. – С. 135.

3 Каталог живописи ГМИИ. – Москва, 1995. – С. 584. Подпись и дата по правому краю посередине Angelica Kauffman pinxit 1773. Поступила в 1924 г. из Румянцевского музея (РМ). Собрание западноевропейской живописи возникло в РМ в 1862 г. Его ядром явилась 201 картина, переданная в дар музею в год основания.

97

могла с полным правом отразить это присоединение в императорском титуле и в геральдике российского герба. 2 февраля 1784 г. была принята новая форма полного титула императрицы, в котором появились слова «Царица Херсониса Таврического». 8 февраля 1784 г. был обнародован указ об образовании Таврической области.

Присоединение к России новых земель и государственных образований сопровождалось включением их наименований в царский (императорский) титул и геральдическим обозначением. Ранее, с конца XVII в. титуле российских государей было три «царства». Эти царства Казанское, Астраханское, Сибирское были ордынскими ханствами, обозначение которых царствами восходит к средневековой русской традиции именования ордынского хана царем. Крым, бывшее ханство, также получил статус царства, но смысл его трактовался шире – он отсылал к византийскому наследию. «Ведь царями на Руси именовали, прежде всего, византийских императоров, а само появление царского статуса у русских государей воспринималось также как воплощение преемственности от Византийской империи, частью которой когда-то являлся Крым»1. Присоединение Новороссии и Крыма воспринималось Екатериной не как захват новых земель, не как экспансия России на никогда не принадлежавшие ей земли, а как справедливое возвращение на исконно православные греческие территории и восстановление на этих землях исторической преемственности от Византии, наследницей которой считалась Российская империя. Таков еще один аспект «греческого проекта» – возрождение до-татарских названий. Это, прежде всего, Таврика, Таврида, и поэтому новая область именовалась не Крымской, а Таврической; ряду городов, известных с античности, возвращались прежние названия, а новые города получали названия, восходящие к греческой топонимии.

Особое место в титуле уделено Херсонесу: это античный город-по- лис, центр древнегреческих владений полуострова. Как центр византийских владений на полуострове, в IX в. он получил статус фемы, военноадминистративной области Византийской империи. «Царство Херсониса Таврического» подчеркивало преемственность от Византии как одной из ее частей.

Новый титул занял место на серии серебряных монет, отчеканенных в 1787 г. в честь крымского путешествия императрицы.

Спустя несколько лет после присоединения полуострова, в мае 1787 г. в бывшую столицу Крымского ханства Бахчисарай торжественно въезжает императрица Екатерина II в сопровождении австрийского императора Иосифа II, французского и английского послов – графа де Сегюра

1 Пчелов Е.В. Царица Херсониса Таврического: крымский титул Екатерины Великой // Е.Р. Дашкова и XVIII век: традиции и новые подходы. – Москва, 2012. – С. 173–179.

98

илорда Фитцгерберта, представителей других держав. Приезд в Бахчисарай и недельное пребывание в ханском дворце императрицы и ее свиты стали кульминацией путешествия, обставленного с неслыханной пышностью и предпринятого с целью показать иностранным державам, прежде всего Пруссии и Австрии, новоприобретенную Тавриду, военную мощь Российской империи, ее военный флот на Черном море. По возвращении в Петербург, императрица пожаловала Потёмкину титул «Таврический»

исобственноручно разработала надписи к памятным медалям по случаю посещения Новороссии и Крыма.

20. Источники и литература Архивные и опубликованные документы

1.Адрес крымских вельмож к императрице Екатерине II о переходе под ее покровительство. 1772 г. – Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ) ИДД МИД РФ. Ф. Сношения России с Крымом. Оп. 2.

Д.80. Папка 4. Д. 1. Л. 1. – Подлинник. Турецкий язык. Подписи и печати крымских вельмож.

2.Аполлодор. Мифологическая библиотека / перевод, заключительная статья, примечания, указатель В.Г. Боруховича ; отв. ред. Я.М. Боровский. – Ленинград : Наука, 1972. – 216 с. – (Литературные памятники).

3.Геродот. История : в 9 кн. / пер. и примеч. Г.А. Стратановского. – Ленинград : Наука, 1972.

ской библиотеке» Диодора Сицилийского и его историко-фило- софское содержание // Вестник древней истории. – 1986. – № 2 : Книга I, главы 11–27 / пер. О.А. Васильевой.

Древний Восток и античный мир : труды кафедры истории Древнего мира ист. фак. МГУ. – Москва, 2000. – Вып. 3. – С. 106–123.

5.Латышев В.В. Известия древних писателей греческих и латинских

оСкифии и Кавказе // Вестник древней истории. – 1947. – № 4.

6.Плиний Старший. Естественная история. Кн. 4, 82 и далее / перевод с лат., комментарии и предисловие Б.А. Старостина // Вопросы истории естествознания и техники. – Москва, 2007. – № 3. – С. 110–142.

7.Прокопий. О постройках / пер. С.П. Кондратьева // Вестник древней истории. – 1939. – № 4. – С. 203–283.

8.Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). – Санкт-Петербург, 1859. – Т. 8. – 317 с.

9.Редкие источники по истории России : сб. публ. : в 2 вып. / АН

СССР, Ин-т истории СССР ; [составители З.Н. Бочкарева, М.Е. Бычкова] ; под ред. А.А. Новосельского и Л.Н. Пушкарева. – Москва : Ин-т истории

СССР, 1977. – [Вып. 2]. – 186 с.

99

10.Страбон. География : в 17 кн. / пер. и коммент. Г.А. Стратановского. – Ленинград : Наука, 1975. – Т. 32 : Летописи белорусско-литовские. – 944 с.

11.Хроника Литовская и Жмойтская, и Быховца / ПСРЛ. – Москва, 1975. – 235 c.

12.Документы об установлении прямых русско-итальянских торговых связей в середине XVIII века // Советские архивы. – 1972. – № 2. – C. 89–100.

13.Caraman duc de / Le Grand Larousse, dix-neuvième siécle. – 1900. – T. 2. – Р. 334.

14.IPE Inscriptiones antiquae orae septentrionalis Ponti Euxini graecae et latinae / Edidit B. Latyschev. – Petropolis, 1916. – T. 1². – ХII, 594 с.

15.Le Khanat de Crimée dans Les Archives du Musée du Palais de Topkapi / Edited by Alexandre Bennigsen, Pertev Naili Boratav, Dilek Desaive, and Chantal Lemercier-Quelquejay. – Paris ; The Hague : Mouton, 1978. – 458 p.

100