книги2 / 361

Российская Федерация по своему административно-территориаль- ному устройству неоднородна и асимметрична. Здесь проживают более 190 народов, подавляющее большинство при этом составляет русское население. В разные века существовали свои внутренние разломы, большинство из которых уже не несет угрозу целостности страны. Вопрос о наличии у каждого региона и этноса регионального самосознания и способах его проявления находится в орбите внимания Кремля и Федерального агентства по делам национальностей.

Постепенный демонтаж региональных автократий, произошедший

в2010–2018 годы, открыл ресурсные возможности для перехода в национальных республиках Поволжья, в том числе Республике Башкортостан, к новому витку развития российского федерализма, основанного на принципе равноправия субъектов, способствующего стабилизации социально-экономических, социокультурных и политических процессов на этих территориях. В понятийный тезаурус проекта Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года входит дефиниция «геостратегические территории», определяемая как «территории, имеющие существенное значение для обеспечения территориальной целостности страны и безопасности государства»1.

Под пространственным развитием авторы Концепции подразумевают прогрессивные изменения в территориальной организации страны, которые могут стать результатом деятельности государства по совершенствованию организации расселения жителей и размещения на территории объектов инфраструктуры. Структурирование регионов, исходя из их экономической специализации и наличия социально-эко­ номических проблем, транспортных и логистических коммуникаций, с трансформацией размещения административных центров, входит

вопределенный диссонанс с национально-культурными ареалами, локализацией этносов, равномерного присутствия в органах власти этнократических элит, что может обусловить возникновение рисков в диалоге «федеральный центр — регионы».

Разумеется, в условиях современной асимметричной по своей пространственной архитектуре Российской Федерации, где большинство тюркоязычных народов России проживает в национальных республиках — Татарстане, Башкортостане, Чувашии, Кабардино-Балкарии, Да-

1  Стратегия пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года (утв. распоряжением Правительства Российской Федерации от 13.02.2019 № 207-р). URL: http://static.government.ru/media/files/UVAlqUtT08o6 0RktoOXl22JjAe7irNxc.pdf (дата обращения: 26.12.2018).

21

гестане, Карачаево-Черкесии и других регионах Северного Кавказа, а также Сибири, происходят глубокие внутренние общественно-поли- тические процессы, в которые проникают чуждые российской действительности идеи пантюркизма, имеющие языковую и этнополитическую плоскости. Образование 12 макрорегионов, в том числе Волго-Камско- го, в состав которого входят республики Марий Эл, Мордовия, Татарстан, Удмуртская, Чувашская республики, Пермский край, Кировская, Нижегородская области; Волго-Уральского, включающего Республику Башкортостан, Оренбургскую, Пензенскую, Самарскую, Саратовскую, Ульяновскую области1, окажут позитивное воздействие на развитие этнонациональных и этноконфессиональных процессов.

Рост формирования национального самосознания, являющегося частью региональной идентичности, в современной России подтверждается политологическими исследованиями и эмпирическими выкладками.

Местнический патриотизм равнозначен преданности родной земле

ипредполагает формирование бережного отношения к своему региону — территориям, природному богатству, ресурсам, людям, что в определенной степени направлено на сокращение миграции из отдаленных территорий страны.

Во многих регионах этот процесс совпадал с появлением сильных местных лидеров (М. Ш. Шаймиев, М. Г. Рахимов, Р. Г. Абдулатипов

идр.), которые продвигали тему опоры на собственные силы, духовное возрождение, реконструкцию исторической памяти и т. д. Развитие регионального самосознания во многом было стимулировано региональными элитами, создававшими благоприятные условия для формирования не только коренного этноса, но и всей ассамблеи народов. Для некоторых республик при этом характерно подражание суверенным государствам, выражающееся в строительстве монументальных символов государственности, тиражировании политической атрибутики, официальных заявлениях для внутреннего пользования и т. п.

Отметим, что лидеры во многом способствуют развитию регионального самосознания. Можно выделить следующие формы, которые принимает этот процесс:

а) самоутверждение регионов (по типу «Нижний Новгород — столица Поволжья»);

1  Распоряжение Правительства Российской Федерации от 13.02. 2019 № 207 р «Об утверждении Стратегии пространственного развития до 2025 года». URL: http://government.ru/docs/35733/#35733=15:1:y Qe,15:17:DgC (дата обращения: 05.05.2019).

22

б) присоединение Крыма к России в результате выражения своей гражданской позиции на референдуме жителей полуострова;

в) отдельная группа — регионы «Кавказского пояса», население которого обладает обостренным чувством национального достоинства, а культурные элиты нередко апеллируют к неразрешенным противоречиям и конфликтам прошлых веков с их проекцией на современность, что проявляется, в том числе, в территориальных притязаниях и т. д.

При этом двойственность идентичности заставляет губернаторов позиционировать себя в качестве политиков федерального масштаба, создавать собственные институты развития для увеличения своих экономических и политических сил. Для многих избрание руководителем региона рассматривается в качестве важной составной части политической карьеры. Отдельные региональные лидеры, особенно богатых ресурсами регионов, обладают большими амбициями. Влиятельной силой среди общественных институтов обладают региональные землячества, диаспоры, ассоциации, находящиеся в столичных городах — Москве, Санкт-Петербурге, других центрах экономического развития, а также в зарубежных государствах. Партнерства с этими союзами помогает привлекать инвестиции в регион. Обращают на себя внимание неформальные политические группы, создававшиеся в столице выходцами из стран Центральной Азии, Северного Кавказа, Свердловской области, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода, имеющие экономические интересы за пределами своих национальных территорий. Это означает, что носители регионального самосознания, изначально обладая национальной идентичностью, в современных условиях адекватно относятся к различным видам миграции, не разрывая, естественно, связей с малой родиной.

Причинами роста регионального самосознания может быть ухудшение социального самочувствия, растущие ожидания, патерналистские настроения, столкновения с мигрантами, реакция на техногенные и экологические катастрофы, расхищение полезных ископаемых и т. д. Эти явления способны стимулировать политико-идеологические противоречия, ведут к появлению новых политических фигур, обличающих власть и консолидирующих протесты в регионах. Кроме того, необходимо учитывать политический ландшафт, расстановку обще- ственно-политических сил, независимых акторов влияния на политическую среду, способных стать катализатором протеста.

Политика Кремля в реализации национальной и территориаль- но-административной политики в разные периоды имела суще-

23

ственные отличия. Если в первые десятилетия советской власти предпринимались беспрецедентные в мировой практике меры по кристаллизации наций, созданию условий для прогресса их языков

икультур, обеспечению их равенства в рамках союзного государства, то начиная с 50–60-х гг. лейтмотивом такой политики стали русификация советской государственности, формирование социалистического образа жизни. Впоследствии это приводило к возникновению общественно-политического напряжения, росту сепаратистских настроений, которые после краха «парада суверенитетов» исчерпали свой конфликтный потенциал. На современном этапе трансформируется стратегия пространственного развития страны, последствиями реализации которой может стать частичная демаркация внутренних границ между регионами. Это в значительной степени связано и с тем, что национально-культурные анклавы в условиях нарастания миграционных потоков выходят за рамки своей традиционной локализации, и поэтому возможным станет «растворение» этнических границ в пользу образования макрорегионов во главе с новыми региональными центрами своего тяготения.

Исторически главным документом, удостоверяющим личность человека, является паспорт, предъявляемый практически при необходимости во всех сферах гражданско-правовых отношений и сохраняющий на продолжительное время отличительные параметры, свойственные конкретной персоне. Одним из таких маркеров раньше являлась графа «национальность», на которую нередко обращалось внимание при поступлении на учебу, приеме на работу, учете в различных списках и т. д. Отмена этой строки в документе уже в постсоветский период вызвала неприятие в некоторых национальных республиках, приводила к активным общественным политическим выступлениям, которые поддерживались этнократической элитой. В результате в 2001–2004 годах в республиках — Башкортостане

иТатарстане — выдавались паспорта с вкладышами на региональных государственных языках. Впоследствии эта норма оказалась невостребованной даже среди представителей коренных народов с высоким уровнем национального самосознания. Однако спустя годы региональная общественная организация «Башкорт» вышла с предложением к Государственному Собранию — Курултаю Республики Башкортостан инициировать внесение поправок в федеральное законодательство, гарантирующих гражданам возможность указывать в паспортах свою национальную принадлежность, а также фамилию, имя и отчество на родном языке. По мнению общественников, «рус-

24

скоязычное написание и произношение многих национальных имен зачастую искаженно отражает настоящее имя гражданина»1.

Известно, что дискуссии на тему возврата в паспорта графы «национальность» периодически велись, и, безусловно, немалая часть населения, отождествляющая себя с тем или иным народом, испытывала бы гордость за официальное подтверждение своего этнического статуса. Однако в многонациональных общностях не сильны ассимиляционные процессы, утратить национальные начала можно и в моноэтнической среде, а процессы идентификации личности по меньшей мере многомерны. Российская идентичность, к примеру, образуется из многих слагаемых. Тем более, что в настоящее время в республиках высока доля межнациональных браков, в семьях которых дети говорят на нескольких родных языках, не испытывая дискомфорта и свободно переходя на них в зависимости от необходимости коммуникаций в разных этно-группах социума. Кроме того, даже во время Всероссийской переписи населения граждане самостоятельно принимают решение озвучить данные о своей национальности, идентифицируя себя в соответствии с личными этносоциальными побуждениями.

Обобщая отечественные практики формирования множественной региональной идентичности в субъектах Российской Федерации, можно с уверенностью говорить о целесообразности значительного наращивания потенциала региональных экспортных возможностей в интересах внешнеэкономической политики Российской Федерации и продвижения национальных интересов страны за рубежом.

Характерной особенностью межрегиональных отношений становится развитие межрегиональных связей, которое ведет к формированию устойчивых территориальных общностей, а также культуры взаимопомощи и взаимовыгодного торгового сотрудничества.

Особое местоположение является важным фактором развития регио­ нального самосознания. Это особенно характерно для анклавных, пограничных территорий, удаленных от федерального центра. Примером могут служить фронтирные территории, так называемые регионы «рубежа», где складывается особая территориальная идентичность. Это Крым, Приморский край, Калининградская и Мурманская области.

Почти все административные единицы сложились по своим внут­ ренним границам до окончания Великой Отечественной войны, то есть несколько поколений жителей российских регионов — националь-

1  Защитит ли идентичность «пятая графа»? URL: //https://www.idelreal. org/a/29859610.html (дата обращения: 01.03.2019).

25

ных автономных республик и областей родились и выросли при современных административных границах и потому воспринимают их как естественную территориальную основу — родину, а себя осознавая как «хранителя-защитника» ее целостности.

Однако сложные конфигурации отношений между некоторыми регионами в разные времена приводили к конкурентному противоборству, которое проявляется во множестве плоскостей гуманитарной

иэкономической сфер: заимствовании исторических фактов, достижений этносов в материальной и духовной культуре либо в привлечении инвестиций и т. д. Периодическая борьба за влияние, формирование региональных систем со своим балансом и центрированием сил, территориальные претензии — такая перемена геополитических координат характерна для Поволжья, Кавказа и Сибири.

П. Я. Бакланов, рассматривая пространственное развитие России, выделил несколько его уровней, которые мы расширили через введение в оборот идентификационных проекций:

––макрорегиональный: на уровне трех крупных макрорегионов страны — Европейская часть (включая Урал), Сибирь и Тихоокеанская Россия. Пространство здесь предельно обобщено, а пространственные измерения сводятся чаще всего к межрегиональным соотношениям принципиальных социально-экономических характеристик;

––уровень крупных экономических районов (в основном — в границах федеральных округов). На этом уровне определяются и оцениваются основная обобщенная специализация районов, ее ресурсное обеспечение, а также основные рынки для этих видов деятельности, магистральный транспорт, обобщенная структура населения и тенденции его динамики;

––мезоструктурный районный уровень — в виде субъектов Российской Федерации. На этом уровне определяются и оцениваются: природ- но-ресурсный потенциал территорий, акваторий и тенденции его динамики, транспортная сеть и взаимодействия разных видов транспорта, сочетания разных групп поселений1.

Со своей стороны, предлагаем дополнить этот классификатор включением национально-культурного уровня, обозначающего содружество и сотворчество, совместное общежитие народов, проживаю­ щих на определенной российской территории — как компактно, так

идисперсно.

1  Бакланов П. Я. Пространственное развитие региона: основные принципы и подходы к анализу и оценкам // Вестник АРГО. 2017. № 6. С. 8–9.

26

Известный российский эксперт в сфере регионального развития Н. В. Зубаревич, исследуя проблемы пространственного развития страны, приходит к выводу о том, что «федеральные власти давно „продавливают” идею укрупнения, объединения нескольких регионов «под крылом» большого и более развитого, с сильным центром. Эти планы рождаются под лозунгом создания „самодостаточных регионов”. В других странах об этом мало заботятся, понимая, что регионы — открытые экономические системы, свободно обменивающиеся своей продукцией. Российские власти не учитывают, что объединение уничтожает одну из немногих существующих и очень важных идентичностей россиян — региональную, которая служит основой для формирования регионального социума»1.

По нашему мнению, с научной точки зрения пространственное развитие России претерпевает мощные трансформации. И эти преобразования, приводящие к образованию крупных территориальных общностей, со временем повлияют на совершенствование российского федерализма, нивелировав избыточные локальные этноцентристские явления, заложенные на стартовом этапе государственного строительства Советского Союза в начале ХХ века и рудиментарно проявляющиеся до настоящего времени, преимущественно в сфере этнополитики.

Согласно прогнозу Минэкономразвития России до 2024 года, более половины суммарного объема ВРП — валового регионального продукта, аналога ВВП на уровне субъектов, — в России будут формировать десять регионов, из которых два наиболее индустриально развитых — Татарстан и Башкортостан — находятся на территории Приволжского федерального округа2. Безусловно, в этих национальных республиках, конституции которых с 90-х годов ХХ века были ориентированы на сохранение политического суверенитета, а взаимодействие с федеральным центром длительное время строилось на основе договорных отношений, назрела необходимость в модернизации этнополитической картины, которая не может оставаться неизменным панорамным полотном.

Исследования многих ученых показывают, что синкретичность региональных, общероссийских и общечеловеческих ценностей стано-

1  Зубаревич Н. В. Регионы России: неравенство, кризис, модернизация. М. : Независимый институт социальной политики, 2010. С. 137.

2  Какие регионы сформировали большую часть российской экономики. URL: https://www.rbc.ru/economics/19/09/2018/5ba1182d9a794772d85103fb (дата обращения: 21.11.2018).

27

вится приемлемой для всех поколений. Безусловно, в региональной идентичности просматриваются как общероссийские, так и глобальные ценностные установки. Проблема в том, что культурные границы между различными национально-культурными ареалами сильно размыты. Российские регионы только с постсоветского периода начинают развивать характерный для большинства европейских государств феномен исторических (культурных) провинций — сформировавшихся много веков назад, компактных, с определенными границами, центрами, символами, атрибутами и ярко выраженным национальным самосознанием. За годы советской власти, измерявшей национальное дос­ тоинство каждого этноса через призму социалистической общности, культурные различия постепенно унифицировались. Однако исходная размытость культурных пространственных границ и их дальнейшее стирание в ХХ веке не означают «затухание» самого феномена региональной идентичности.

Реконструкция исторического и культурного наследия, восстановление провинциальных ландшафтов, реализация просветительских проектов приводит к формированию особого типа идентичности. Например, уникальный город — Плес на Волге, связанный с именем художника Исаака Левитана, посвятившего его удивительным пейзажным видам более 200 картин. Самобытная красота, запечатленная в творчестве многих художников, восстановила славу и бренд города как одного из признанных центров русской культуры, обладающего высокой силой притяжения людей, которые связывают с ней свою идентичность. Так и Уфа — город с миллионным населением является не только крупной промышленной агломерацией, но и историческим центром отечественной культуры, с которым связано творчество знаменитого писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, имя которого известно всему миру. Его личность настолько значима в истории русской и мировой культуры, что 1991 год был объявлен ЮНЕСКО годом Аксакова. По словам современников, это был «муж совета и разума», «нравственный авторитет» для окружающих, человек необычайно талантливый, обладавший живым умом и способностью соединять историческую истину с художественной обработкой. Русская литература чтит его как одного из лучших мемуаристов, бытописателя-историка, превосходного пейзажиста, поэта, классика русского языка.

Региональное, этнонациональное самосознание отнюдь не является совершенно новым феноменом в хронометражной ленте российской истории. Межрегиональные различия политико-культурного характера выравнивались в Российской империи и СССР, нивелировались

28

в результате миграционных процессов, но благодаря существованию сильных очагов культурогенеза и их перманентной государственной поддержке были сохранены цивилизационные истоки, символы, языки, которые не растворились бесследно, а в силу развития региональной инициативы и поддержки федерального центра стали стержневой основой региональной идентичности. Этому процессу отчасти способствовала центрация столиц как центров российской государственности и обособленных урбанистических образований, территорий за счет таких инструментов, как брендинг и маркетинговое стратегирование.

Региональная (гражданско-патриотическая, этнонациональная, религиозная, этнокультурная, языковая и др.) идентичность становится маркером, определяющим самосознание жителей регионов, их интересы, ценности, культуру и манеры поведения и др. Все больше появляется исследований, посвященных отличительным особенностям региональной политической культуры в национальных республиках. В начале ХХI столетия процесс реконструктивного восстановления регионального самосознания был обусловлен вызовами, с одной стороны, неуправляемого характера и искусственного манипулирования общественным мнением в территориях этнократией и различными деструктивными силами. Прежде всего речь идет о развитии в России федеративных отношений, которые, став политической реальностью, образовали слаженную и сбалансированную государственную систему со своими административно-территориальными образованиями, обладающими­ большим набором гражданско-политических институтов саморазвития.

С другой стороны, феномен постсоветского регионального самосознания возник в национальных республиках, которые в 1990–1991 гг. перешли от формата национально-культурного анклава и провозгласили свой государственный суверенитет в административно-территори- альных границах, установленных еще в советский период. В результате в республиках проявлялись политические попытки формирования своей обособленной идентичности, ткань которой некоторое время была слабо связана с российской. Пассионарно настроенные представители коренного этноса с распадом социалистической общности в период самоутверждения стали именовать себя «титульной нацией» и соотносить свою национальную принадлежность именно с республикой, а затем уже с Россией.

Существовавшее расхождение «центр — провинция», носившее более социально-экономический характер, не было тождественно существовавшим противоречиям «центр — национальные республики», так

29

как движение за региональные суверенитеты длительное время было триггером, искаженно влияющим на формирование в каждой из рес­ публик­ разновидности собственной идентичности.

К концу второго десятилетия ХХI в. оказались нивелированы сепаратистские и автономистские тенденции в национальных респуб­ликах,­ что привело к гармонизации отношений между регионами и достижению действительного равенства всех субъектов Российской Федерации. Завершение активной фазы конкурентной борьбы за политическое превосходство, «сглаживание» влияния этнократических элит, автономистских тенденций остановили процесс «эрозии» региональной идентичности и привели к примирительным явлениям в многомерном развитии регионального самосознания.

Значимость региональной идентичности в управлении информа- ционно-коммуникационными потоками позволяет более эффективно конструировать региональную идентичность. Можно говорить о формировании особой идентичности в Москве, в Санкт-Петербурге, других крупных урбанистических центрах, национальных автономиях. Федеративная модель отношений между центром и регионами уже не укладывается в социокультурную парадигму «центр — провинция», так как территории, даже находящиеся на периферии и окраинах страны, становятся центрами инновационного развития.

Динамика регионального развития в значительной степени должна подчиняться закономерностям урбанизма, поскольку большинство жителей связывают свою идентичность, будущее своих семей и последующих поколений с городскими агломерациями. Почему агломерациями, а не конкретными большими городами? У разных поколений свои представления о комфорте и качестве жизни, доступности к инфраструктуре, и у человека на протяжении его жизненной и профессиональной траектории могут меняться ценности, идеи, предпочтения, стили образа жизни. Территориально-пространственная агломерация может включать в себя крупные и малые города, производственные комплексы, центры отдыха и гостевого сервиса, коттеджные поселки, удобные для жизни и т. д. Поэтому возможности трансформации образа жизни с использованием различных ресурсных основ, определяющих качество жизни населения, неразрывно связаны с формированием региональной идентичности.

Межрегиональное выравнивание качества жизни, независимо от доходов бюджетов регионов, должно стать основой формирования российской идентичности жителей, живущих в разных территориях, даже далеко удаленных от центра. Внутренними центрами их развития при-

30