Tsybenov_B_Istoria_i_kultura_daurov_Kitaya_Istoriko-etnograficheskie_ocherki

лагерь и задирали всех лошадей. Запрет касался также и лисиц, которых называли «божество желтого цвета». На охоте применяли ружья (начиная с конца XIX в.), рогатины, самострелы, прежде – луки; устраивали ловчие ямы, петли на звериных тропах, на птиц и зайцев иногда ставили ловушки и капканы [Дауры, 1965, с. 668]. Из охотничьих орудий ранее применялось обоюдоострое копье, в основном во время охоты на медведя. Дауры применяли следующие виды охоты: копали ловчие ямы оони, ставили петли хуарк, устанавливали алангаа (алэнга) - настороженный лук, который ставили на тропах [Архив, ф. 145, оп. 1, № 14, л. 9]. Пассивная форма охоты (ловчие ямы, петли, самострелы, кулемы и кулемки, засеки) была известна и бурятам [Жамбалова, 1991, с. 32]. Самострелы под названием алаңа ставили на звериных тропах северобайкальские и баунтовские эвенки [Бураева, 2005, с. 70; Шубин, 2007, с. 252].

Дауры устанавливали капканы, для поимки волка в холодное время года использовали специальный капкан лан

(вероятно с кит. яз. láng волк). Лан был устроен следующим образом: в яме, внешне напоминающей обращенный вершиной вниз треугольник, на небольшом расстоянии друг от друга вкапывали два столба. Один из них был повыше. На него клали кусок мяса. Между столбами устанавливали специальное копье острием вверх. Высокий столб окатывали водой, чтобы появился лед. Волк прыгал, соскальзывал и падал на острие. Стены ямы были отвесные и покрыты льдом, поэтому у раненого волка, даже если он смог сорваться с острия, не было шансов на спасение [ПМА, Юй Шан]. Для ловли тетеревов использовали шесты с силками, прикрепленных на верхнем конце шестов к небольшим обручам. На даурском языке силки назывались техелинг-хоарки, на маньчжурском – фоульгам-фезиле. Для приманки обычно использовали пучки просяных колосьев, которые привязывали к полуобручу. У айгунских дауров шесты с силками ставились в огородах, полях, во все близлежащих кустарниках. Каждое утро они осматривались, собирались пойманные тетерева, исправлялись попорченные силки для новой ловли [Маак, 1859,

с. 272].

99

Соколиная охота являлась одним из видов традиционной охоты дауров. Сокола шовоо (шогоо) специально обучали для охоты на фазанов, куропаток и зайцев. Известно, что существовали два вида снаряжений для ловли соколов: первый вид по-даурски назывался турсаал и представлял собой сеть с прорезью. Другой вид назывался екдун [Yui Shan, 2007, c. 68]. Есть данные о способе лечения охотничьих соколов под названием хайгэн идэлгээбэй - когда заболевшему соколу давали проглотить 2-3 шарика, скатанных из травы и обмотанных ниткой в связку, обернутую мясом. На другой день сокол отрыгивал эти шарики и становился здоров [Архив, ф. 145, оп. 1, № 3, л. 34 об.].

Для охоты на конкретных животных существовали специальные термины. Например, слово батэх (охотиться, ловить) применялось в охоте на соболя, выдру и в ловле рыбы. Для охоты на тарбагана использовали слово таркэших; когда охотились на оленя или белку – урмээндэ явах (улмээбей); в охоте на антилопу – бэйтших [Bilid, 1987, с. 114]; охота на зверя в продолжении 1-2 месяцев, не возвращаясь домой – аанагмабэй; охота на оленя и лося летом – пэнтумээбэй; зимняя охота на соболя – горжол ичибей [Архив, ф. 145, оп. 1, № 3, л. 23 об.]; охота на белку – даримгу, охотиться вместо кого-нибудь – дарим ичгу [ПМА, Тумуртэй]. В XVIII в. появилось название бутгандаур, что в переводе с маньчжурского языка означало «охотникидауры». Именно они снабжали императорский двор свежей дичью и рыбой.

Охотники различали животных по сезонам года. Например, в весенний период диких животных именовали как «меняющие одежду» [шкуру]. В большинство случаев, весной охотились на косулю, из шкуры которой изготавливали летнюю одежду. В летний период животных называли «с налитыми кровью рогами» и, соответственно, охотились на оленей, изюбрей. Осенью начиналась охота на «животных для зимней одежды». Как известно, перед зимними холодами шкура животных уплотняется, а мех становится гуще. Зимнего зверя называли «шинэлху ан», охотились по следам на снегу. Зимой мясо ели, а шкуры продавали, на выручку делали необходимые покупки перед наступлением Нового года по лунному календарю [Morindabaγa, 1988, с. 121-122].

100

Охотнику, вернувшемуся с охоты, говорили: «Май шин хэрэ?» (Какова твоя добыча?). Тот же вопрос задавали и купцу, вернувшемуся с торговой поездки, солдату - с похода. Надо заметить, что звериные шкуры также различались по сезонам года: чичирэ арс – весенняя шкура зверя; гиаланч – летняя шкура; кэр – осенняя; буйунч (бувэнч) – зимняя [Архив, ф. 145, оп. 1, № 14, л. 30].

На зверей, обитающих на близком расстоянии от селения, охотились парами по двое. Для охоты в дальних местностях снаряжали артель из нескольких охотников. Охота на ценных пушных зверей обычно длилась 2-3 месяца, и охотники уходили далеко в горные районы, объединившись в артель – татан. Для руководства артелью выбирали старшего по возрасту, уважаемого охотника, которого звали татанда. Самому младшему обычно доставались обязанности повара. Существовала традиция – независимо от количества добытых зверей, от степени участия того или иного охотника в добыче животных – всю добычу делить поровну. В случаях, если охотничью добычу продавали, вырученные за нее деньги также делили поровну.

Вконце XIX в. многие даурские роды, населявшие гористые местности, сохраняли традиционную облавную охоту. Такая крупная охота проводилась один раз в году, весной или осенью, в течение одного дня. Во время облавной охоты выбирали одного старейшего охотника в качестве укерэй абда (руководителя охоты), и с каждого мокона (патронимической группы), участвовавшего в охоте, также избирали одного охотника – абда. Под руководством абда всадники выезжали из назначенного места в назначенное время и опоясывали выбранные заранее территории (горы, чащи) и постепенно сужали кольцо. Приблизившись на необходимую дистанцию, начинали стрелять из луков загнанных в кольцо зверей. После окончания облавы укерэй абда делил добычу на равные кучи по числу принимавших участие родовых групп и раздавал абда, те, в свою очередь, делили добычу между участниками охоты [Morindabaγa, 1988, с. 121-123].

Вначале XX в., когда началось строительство железных дорог и крупных населенных пунктов, в том числе городов,

101

охотничья добыча стала хорошим товаром. Особенно дорого стоили панты, кровь из оленьего сердца, медвежьи лапы и желчь и т.п. Поэтому каждое лето небольшие группы из 3-5 охотников отправлялись в далекий путь для охоты на оленей. Впоследствии стали охотиться и на медведей, которых ранее почитали и на них не охотились. Обнаружив медвежью берлогу, охотники ворошили в ней длинной жердью. Когда медведь вылезал, его убивали выстрелом из ружья. Охотники старались не стрелять из ружья в косуль и других менее ценных, на их взгляд, зверей, чтобы не спугнуть медведей и оленей. Для более точного выстрела применяли сужанко - сошки под ружье, высотой до 5- 6 чи с копьем на конце [Архив, ф. 145, оп. 1, № 3, л. 23 об.].

По данным отписок русских казаков дауры в середине XVII в. добывали большое количество пушных зверей. Как сообщал В. Поярков, «по Зее зверя – соболя, рыси и лисицы много. Соболя промышляют так. Ходят из юрт на день и добывают соболей по 10 и больше, и добывают соболей так же, как и иные сибирские и Ленские иноземцы – стреляют из луков, а иного промыслу, как промышляют русские люди, с обметами и кулемниками, соболей не добывают и того не знают» [цит. по Огородников, 1927, с. 36].

В период правления Цинской династии дауры, помимо исполнения воинской обязанности, платили налог соболиными шкурками. Указ цинского императора гласил: «Каждый мужчина местности Бутха, достигший 5 локтей, независимо от того, кто он: воин, чиновник, крестьянин, должен ежегодно платить налог в виде 1 соболиной шкурки». Для уплаты данного налога дауры ежегодно с начала зимы по начало весны с навьюченными лошадями и охотничьими собаками отправлялись добывать соболей. В тексте старой песни, посвященной охоте, имеются следующие слова: «Охотничья собака преследовала соболя, жилье которого находилось в дупле дерева «сахулак». Если найти то дерево, где обитает соболь, то поймать его будет нетрудно. Жалея свою шкуру, соболь не подпустит к себе собачьих клыков. Собака, жалея свои клыки, не испортит соболиную шкурку».

Сохранились данные о количестве соболей, переданных из Бутха в 5-й год правления цинского императора Цзяцин (17961820): соболиные шкурки I категории – 42 шт.; II категории – 140

102

шт.; III-й (хорошие шкурки) – 280 шт.; IV категории (обычные шкурки) – 4943 шт. [Morindabaγa, 1988, с. 125]. После подписания Айгунского договора между Российской и Цинской империями добыча соболя была усложнена. Отныне запрещалось охотиться на левобережье Амура. Поэтому дауры покупали соболиные шкурки в городах Бодунэ, Гирин и таким образом платили налог. Помимо этого налога Цинский двор ежегодно требовал определенное количество кабанов, куропаток, лосиных губ, медвежьих лап, различные виды рыб: курбу, ябша, сомон еши и др. Например, для ловли рыбы часть айгунских дауров ежегодно посылалась на Амур и его притоки, другие – для охоты за дикими козами, оленями и другими животными. Вся добыча шла на продовольствие военного гарнизона, дислоцированного в Айгуне. По сообщению маньчжурских военных, прибывших для ревизии количества рыбы, дауры ловили рыбу на Амуре до тех пор, пока на реке не встанет лед [Маак, 1859, с. 109]. На 34-м году правления императора Гуансюй (1875-1908) эта повинность была отменена.

В отличие от других монгольских народов (кроме монгоров и юньнаньских монголов) дауры занимались рыболовством. Орудия рыбной ловли были разнообразными: леса с крючками и различные плетеные ловушки – для мелкой рыбы, сети и остроги – для более крупной. Зимой велся подледный лов рыбы [Дауры, 1965, с. 668]. Из разновидностей рыбной ловли можно упомянуть следующие: шоо алаг - так назывался зимний лов рыбы, когда большую реку перегораживали крупноячеистой длинной сетью; хиг алаг - лов рыбы большой по размерам сетью; үшкэн шороо алаг - лов рыбы малым неводом. В длину невод доходил до 20 саженей, в ширину 5-6 локтей; шоо - так называли маленькую сеть, используемую одним человеком; дүн - ловля рыбы мережей, обтянутой мелкоячейной нитяной или веревочной пеньковой сеткой. Такой мережей ловили мелкую рыбу в реках и речушках [Yui Shan, 2007, с. 67].

Существовали следующие способы рыбной ловли: 1)

орлэбэ; 2) алаг талибэй; 3) дарлабэй; 4) каабии хаабэй; 5) гуублэбэй; 6) дуу талибэй; 7) шоо талибэй и т.д. Способов много

– арга бараан. Даурский айл, занимающийся рыбной ловлей, называли аллагчаан [ПМА, Аруун-Баяр]. На Амуре, по сведениям

103

Р. Маака, рыбу ловили следующим образом: «Когда рыбаки вытаскивали на берег, закинутый в воду, очень длинный невод, то складывали его на носилки, чтобы он не путался, переносили в лодку, клали, вместе с носилками, в корму, и снова принимались ловить рыбу» [Маак, 1859, с. 109]. Били рыбу популярной на севоро-востоке Китая обычной острогой-трезубцем - сэрээ. Острогой дагурского типа пользовались и китайские рыбаки на р. Нонни [Стариков, 1967, с. 196]. Обычное острожение рыбы у дауров называлось сэрээлэбэй, в отличие от ночной ловли рыбы острогой с освещением – гэрдэбэй от слова гэри, означающего «огонь на лодке, когда острожат рыбу». Для ловли крупной рыбы, например, калуги, использовали элбур – вид гарпуна с отъемным острием на веревке.

Ловили также рыбу, перегораживая реки в узком месте. Один из видов рыбной ловли – бурко саобэй - заключался в том, что реку перегораживали ивняком, оставляя узкий проход. Когда река замерзала, делали прорубь – ши (си), над которой строили шалаш. Рыбак сидел над прорубью и бил рыбу острогой. Использовали также корчагу, представлявшую из себя коническую корзину дарэл с отверстиями сверху и снизу, которой, придавливая, ловили рыбу [Архив, ф. 145, оп. 1, № 14,

л. 99].

Существовало много способов ловли рыбы крючками. Рыбу ловили столько, сколько было нужно для пропитания. Об этом свидетельствуют полевые материалы: «Старики говорили, что раньше, когда ловили рыбу, обязательно отпускали некоторую часть пойманного улова обратно в реку. Был такой обычай». [ПМА, Мэн Суочжу]. Стихотворение труду рыбака посвятил даурский поэт XIX в. Чин Тунпуу. Он подчеркивал, что рыболовство исконно считалось одним из главных видов хозяйственной деятельности. Из текста стихотворения видно, что

внем нашел отражение радостный весенний лов рыбы, когда мужчины высматривали и били ее острогами, протягивали невод,

внем участвовали дети и подростки, которые ловили рыбу в небольших озерцах, образовавшихся после весеннего разлива рек

[Mendüsürün, 1990].

Дауры знали места обитания всех рыбных популяций, у них до сих пор существовала четкая половозрастная

104

терминология, посвященная не только видам скота, как у всех монгольских народов, но и рыбам. Например, карась имел следующие названия - кэлтэг (больших размеров), кайко (маленький); рыба амур – амэр (большая) и ончулу (маленькая); рыба (вид не определен) – чипаати (большая), дыллаг (средняя), лагэ (маленькая); рыба (вид не определен) – даодж (большая), чооролди (средняя), чуом (маленькая) [Архив, ф. 145, оп. 1, № 14, л. 96].

Рыболовство на Амуре и других крупных реках, сплав леса были занятиями, требующими особых навыков, опыта. В описании путешествия на Амур, совершенного Р. Мааком, имеется небольшой абзац, характеризующий качества дауров: «Старший урядник, родом даур, еще очень бодрый и красивый старик отослал с лошадьми своего спутника и сел в мою лодку, с намерением провожать нас до г. Айгуна. С его стороны это было не просто вежливое выражение участия к нашему положению, но прекрасный поступок, потому что, решаясь служить нам своими знаниями и опытностью, он подвергался очевидной опасности погибнуть вместе с нами. Он сам управлял рулем моей лодки и отдавал благоразумные приказания казакам, чем оказал мне большую помощь. Презирая все опасности, он помогал мне ободрять команду и беспрестанно выказывал опытность, мужество, находчивость и изумительное хладнокровие. Видевши доказательства опытности и неустрашимости маньчжурского урядника, предоставил ему распоряжаться нашим плаванием и совершенно полагался на его советы» [Маак, 1859, с. 270].

Существовали многочисленные запреты, связанные с рыболовством. Например, женщинам не позволялось ходить на место рыбалки, потому что они были «нечистые». Их присутствие могло отогнать рыбу. В подтверждение этого рыбаки приводили историю, когда в конце XIX в. один даур занимался подледным ловом в реке неподалеку от селения Дэнтэкэ. Он хотел проверить сеть и в этот момент увидел женщину, идущую по берегу реки, и попросил ее остановиться и подождать. Она ждала целый день. Однако в результате был пойман хороший улов и рыбак дал ей в знак благодарности часть своего улова [Stuart, 1994, c. 20]. У русских промысловиков Восточного Прибайкалья существовали аналогичные приметы,

105

связанные с женщиной. Например, если первый встретившийся человек при выходе на рыбный промысел была женщина, это было дурным знаком. Женщине было запрещено перешагивать через сети, оружие и другие орудия промысла, так как это могло привести к плохой работе последних [Башаров, 2005, с. 111]. Вероятно, в наши дни указанные запреты у дауров в немалой степени утрачиваются, о чем, на наш взгляд, наглядно свидетельствует ловля женщинами рыбы. На фотоснимке они ловили рыбу на мелководье, используя шест с небольшого размера сетью [Local, 1997, c. 25].

У дауров запрещалось бывать на местах рыбалки и шаманам. Рыбаки не брали с собой кнут на место рыбалки, так как считалось, что он мешал рыбам. Не разрешалось приходить на место рыбалки и тем, кто находился в трауре. Рыбалка считалась счастливым делом, тогда как траур предполагал неудачу [Stuart, 1994, c. 20]. Нельзя было ходить со сложенными сзади руками, в результате сеть могла случайно порваться или «поймать» только водоросли.

Из ремесел были известны кузнечество, обработка дерева, металла, кожи, изготовление замши, а из нее – спальных мешков, одежды, обуви, упряжки и т.п.; из ивняка плели корзины, верши и т.д. Было развито производство берестяных изделий (туесы, короба и пр.), нередко орнаментированных [Дауры, 1965, с. 668].

2.2. Поселение и жилище

Большинство дауров к приходу русских первопроходцев – казаков и торговых людей в середине XVII в. проживало в поселениях двух типов: сельского и городского, т.е. в селениях (деревнях) и укрепленных городках-крепостях, расположенных на р. Амур и Зея, но не вдоль основного русла, а по протокам. Позже последние стали известны в литературе как «городища даурского типа». Всего обнаружено археологами 22 объекта. По своим характеристикам они, вероятно, могут быть отнесены к типу малых городов. Предварительное изучение показало, что они представляли собой прямоугольные площадки размером от 800 до 1200 кв. м, по углам которых имелись башни. Из них только северо-западная башня была больше других и выдавалась

106

вперед. Города были окружены земляными валами и рвами, иногда двойными и тройными. Рядом с ними располагались селения, ориентированные вдоль берега [Болотин, 1993, с. 86].

После исхода дауров в Западную Маньчжурию их селения в основном располагались по берегам рек или в их излучинах, у подножия гор и холмов. К северу от селения обычно находилась гора, на западе, востоке и юге простиралась ровная долина, рядом протекала река. Селение основывалось на некотором возвышении от реки, что впоследствии неоднократно отмечали китайцы: «Даурским селениям не страшны наводнения и паводки» [Morindabaγa, 1988, с. 235]. Ряд поселений был основан вдоль трактов, где в период правления Цинской династии дауры несли почтовую и военную службу. В большинстве своем поселения были сельскими, хотя традиции городского строительства не были забыты. Известно, что даурами во второй половине XVII в. был построен город-крепость Боокуй, превратившийся впоследствии в Цицикар. Дауры приняли участие в строительстве таких городов Северо-Востока Китая как Айгунь, Мэргэнь, Хайлар и др. [ПМА, Э Жуйфу]. Даурами были также основаны 36 почтовых станций (уртонов): от г. Боокуй на север до г. Айгунь - 12, от р. Сунгари до Боокуй – 8, от местности Улаан-нуур до г. Хулан – 6, от Цицикара до Хайлара – 10 почтовых станций. В Синьцзяне дауры участвовали в строительстве населенных пунктов Хоргос, Или, Тарбагатай

[Daүur, 1989, с. 101].

Большинство селений возникло на основе большой патриархальной семьи. По преданию, такие семьи вели свое происхождение от одного предка [Дауры, 1965, с. 669]. Например, предками трех родов хайларских дауров и соответственно селений Манна, Дэнткэ, Алакчаан были родоначальниками родовых групп манна, дэнткэ и алакчан [Daγur, 1989, c. 84]. Сохранились также старинные сведения об основании некоторых близлежащих селений родными братьями. В роде онон насчитывалось семь групп, произошедших соответственно от семи братьев (аг дэу). Их селения в Бутха располагались на расстоянии 3-4 км, самые дальние находились в 10 км [ПМА, И Сун]. В подроде доогин рода аола насчитывалось семь айлов: курээчеэн, дэнткэ, искаан, куийлчеэн (долоон

107

куийлчеэн), дуилгээн, лаарчеэн, якса [ПМА, Аруун-Баяр]. Всего в роде аола было 20 патронимических групп, включая дэнткэ, искаан, гоон, куийлчеэн, исэр, кумуо куийлчеэн и др. [ПМА, Билгэ]. Таким образом, каждая из них имела общее для ее членов название и место проживания. Размеры таких поселений зависели от численности рода, рельефа местности и особенностей хозяйственной деятельности. В гористых районах Большого Хингана преобладали мелкие деревушки, в речных долинах Нонни, Номин встречались большие села и деревни. В приложении настоящей работы имеется краткая информация о возникновении некоторых даурских селений. Планировка их была линейная, главной улицей часто служила проходящая через селение дорога. Число домов колебалось от 50 до 150 с населением в 350-1000 человек. [Дауры, 1965, с. 668]. В структуре селений, по некоторым данным, соблюдалась иерархия, восходящая, вероятно, к устройству городковкрепостей дорусского периода, располагавшихся по Амуру и Зее. Об этом свидетельствуют следующие термины: 1) их гэр (большой дом); 2) өргөө гэр (ставка); 3) өмнө гэр (передний, южный дом); 4) хойно гэр (северный дом); 5) шинхэнэ гэр (новый дом); 6) даур гэр (даурский дом); 7) хаш гэр (дворовый дом). Каждая семья рода аола в селении Мэхээрт, в зависимости от степени патрилинейного родства, относилась к одному из этих домов. Примерно 20-30 представителей одного семейства, прямых потомков основателя рода, принадлежали к их гэр (большому дому) [Хандсурэн, 1974, с. 106].

Жилища дауров можно разделить на три типа: временные, полупостоянные и постоянные. К первому относились навесы, шалаши, именуемые даурами оопэн [ПМА, Э Жуйфу]. Они были различных видов, в большинстве своем сооружались во время уборки урожая, охоты, сбора ягод, лекарственных растений. В таежных районах шалаши покрывались берестой.

Полупостоянные жилища представляли собой полусрубные постройки и использовались для жилья только в определенные сезоны лесорубами, сплавщиками леса, крупными сезонными охотничьими артелями [Стариков, 1967, с. 21]. Рыбаки делали на берегу шалаши из жердей, покрытых тростником и соломой [Маак, 1859, с. 253]. Охотники строили

108