2632

21

века предметную направленность. В такой интерпретации права человека отличается от либерального толкования. Главное отличие состоит в том, что, обретя духовную направленность права человека, не противоречат общему благу, так как задача каждого человека, как и общества в целом, заключатся в создании условий и достижением объективного духовного совершенства.

В§ 2.2. «Метафизические детерминанты принуждения» устанавливаются детерминанты, необусловленные системностью социума. Принуждение, являясь механизмом реализации ценностей в праве, детерминировано не только системными, но и внесистемными закономерностями. Нарушение последних можно трактовать как выражение феномена зла. Зло в человеческом сознании ассоциируется с широким спектром явлений (болезнь, смерть, нищета и т.п.). Все эти негативные проявления можно уместить в рамках системы «абсолют-среда-человек».

Автор поддерживает точку зрения мыслителей, которые считают зло исключительно антропным феноменом, присущим человеческой природе (имманентная антропологическая дисфункция). Зло существует в двух формах – враждебность и распущенность.

Назначение закона и принуждения заключается в противостоянии всем негативным явлениям, разрушающим общественную систему, но действительные результаты могут быть достигнуты только внутренним преображением, которое в конечном итоге сводится к свободе выбора человека.

Свобода и принуждение, на первый взгляд, взаимоисключающие характеристики. Свобода означает способность выхода за пределы ограниченного числа правил, сообразуясь с которыми обычно решаются подобные проблемные ситуации, и осуществляется выбор. Принуждение же призвано обеспечить соблюдение установленных правил.

Внормах права сосредотачиваются наиболее рациональные и эффективные матрицы общественного взаимодействия, следуя которым общество развивается и сохраняет свою целостность. Однако при таком условии свобода оказывается неизбежной способностью преодолеть закон. В зависимости от

22

того, что определяет преодоление действующего права, оно может принимать как позитивную, так и негативную направленность. Иными словами, свобода связана с негативным или позитивным отношением к естественному праву в целом. В первом случае свобода существует за пределами правового поля (в деструктивной форме), превращаясь в произвол, отрицая саму себя. Во втором случае она предполагает преодоление позитивного права через совершенствование закона (в конструктивной форме).

Можно выделить следующие виды свободы – внешнюю и внутреннюю. Внутреннюю свободу в свою очередь можно разделить на метафизическую свободу воли, выражающуюся в способности самоопределения человека перед лицом возможностей, и на «духовную» свободу, состоящую в способности человека осуществить выбор «очищенным» сознанием от страстей и желаний.

В основании имманентной антропной дисфункции человека лежит его метафизическая свобода воли, которая неотчуждаема и принадлежит человеку с момента его рождения. Она независима от внешней свободы и политического строя, этапа цивилизационного развития общества и иных внешних обстоятельств. Существование этих детерминант (метафизической свободы и имманентной человеческой дисфункции) делает позитивное право и принуждение неотъемлемыми атрибутами антропной и социальной среды. Г.В.Ф. Гегель утверждал, что право является действительностью свободы, точнее – оно есть реализованная свобода воли. Здесь проявляется неразрывная связь свободы и права.

Свобода, с одной стороны, есть лишь неограниченное внешними препятствиями состояние. С другой стороны, свобода есть внутреннее состояние, согласованное с действительностью. В правовом смысле человек свободен тогда, когда обретает место в социальной системе. Его внутренней правовой свободой является устремленность к определённым ценностям, а ведь в этом и заключается конкретное право человека. Таким образом, свобода не должна пониматься как условие реализации прав в действительность, она должна по-

23

ниматься как неустранимая антропная пассионарность, а право и принуждение как условия ее реализации.

Взаимосвязь нравственной, политической и правовой свободы предполагает неразрывное единство внутренней и внешней свободы. Нет оснований утверждать, что внешняя свобода является условием обретения внутренней свободы, но можно говорить, что внешнее освобождение создаёт наиболее благоприятные условия для внутреннего освобождения. В этом смысле непреходящее значение имеют правовые законы и принуждение, которые создают условия для существования правового государства и гражданского общества, в рамках которых образуется уникальная ниша для внешней свободы.

Как самодостаточный феномен право является действительной мерой свободы. Если происходит выход за границы правового закона, тогда свобода качественно перерождается в произвол, своеволие, насилие. Деструктивной свобода становится не только тогда, когда выходит за рамки законов, но и когда сами законы устанавливают меру свободы, несоответствующую естественному праву. Это состояние сохраняется до тех пор, пока новые законы не восстановят меру свободы.

Познанная необходимость естественного права открывает для свободы перспективы выхода за эмпирическую реальность позитивного права, не нарушая системного равновесия. Свобода в рамках добра соответствует духу права и способствует конструктивному преображению действующих законов, открывает новые перспективы для их развития и совершенствования.

В§ 2.3. «Бифуркация феноменов социальной реальности через призму высших ценностей» полученные выводы о содержании высшей ценности позволяют разграничить такие социальные феномены, как право и закон, принуждение и насилие, свобода и своеволие.

Вфилософии права сложилось два направления правопонимания. Для представителей юридического правопонимания право и закон нетождественны. Для представителей легистского правопонимания право отождествляется

софициальным законодательством.

24

Все трудности, стоящие на пути признания позитивного права и оправдания правового принуждения, можно разделить на две группы. К первой группе относятся трудности правопонимания. Дефекты положительного права, искажающие естественное право, создают серьезное препятствие на пути приятия законов и признания существования естественного права. Во вторую группу мы включим мнимое противоречие, мешающее увидеть в жестоких формах принуждения и идею права, которая должна отражать представления о высших духовных ценностях.

При совпадении действующего закона, воплотившего в себе объективные свойства права и естественно-правовой идеи, содержащейся в естественном праве, закон становится правовым законом. Размежевание исторических форм права и права как объективно существующей идеи помогает преодолеть первую сложность в принятии позитивного права, а разграничение принуждения и насилия как отличных друг от друга явлений способствует решению второй. Отпадает сама необходимость оправдания насилия, обеспечивающего неправовые законы. В общеобязательности правового закона есть два разноплановых, но взаимосвязанных момента. Первый состоит в обеспечении государством санкции за нарушение закона. Второй состоит в том, что закон наделяется общеобязательной силой и обеспечивается принуждением только потому, что он правовой закон, а не общеобязательное явление без правового обоснования.

В философии существуют две точки зрения на соотношение принуждения и насилия. Согласно первой принуждение и насилие совпадают (Л.Н. Толстой, М.Ганди, М.Л. Кинг, А.А. Гусейнов). В рамках второго подхода принуждение и насилие различаются. Автор придерживается второй точки зрения.

По его мнению, отличие между принуждением и насилием выражается в следующем: а) принуждение направлено против злой воли (воли, не соответствующей праву), насилие – против всякой свободной воли; б) основанием применения принуждения является нарушение права, а для применения наси-

25

лия не нужно никакого основания, кроме самой готовности и желания совершить насилие; в) принуждение всегда является ответной реакцией на дисфункциональные проявления, насилие же действует произвольно и безосновательно, не нуждаясь в наступлении каких-то событий; г) принуждение ставит цель воспитать автономность воли человека, в то время как насилие имеет задачу сломать волю другого, лишить ее всякой автономности, подчинить своей воле.

Право устанавливает границы свободы, в рамках которых свобода является творческой, позитивной силой, развивающей общество. Противоречия между правом и свободой могут возникать в двух случаях: или когда право не является таковым в своем истинном значении, то есть если оно закрепляет волюнтаристские интересы, противоположные объективному общему благу, или же если свобода понимается как действование в соответствии с неограниченным своим желанием (Ж.П. Сартр, М. Хайдеггер).

Как показывает исторический опыт, законы, основанные на естественном законе добра, не только не ограничивают свободу, но, напротив, способствуют её становлению и расцвету, как в самосознании индивидов, так и в целом в социуме. Проблема противостояния свободы и принуждения разрешается при разграничении свободы и произвола. Основное отличие своеволия и свободы состоит в том, что у своеволия нет определённого предмета направленности, или этот предмет волевых усилий не соответствует добру и другим высшим ценностям, которые предполагают общественный порядок и правовые институты.

В §2.4. «Динамика позитивного права и принуждения. Значение права и проблема принуждения в информационной цивилизации» рассматривается динамика позитивного права и принуждения в различных цивилизациях, особое внимание уделено данным феноменам в информационной цивилизации.

Право – явление достаточно обширное, включающее в себя не только законы, но и иные требования правового характера (правовой обычай, традиции

26

и т.д.). В философии права и юриспруденции закон обоснованно считают лишь частным случаем права. Право – это определённым образом упорядоченный способ, основанный на представлениях о добре и справедливости, разрешении конфликтов. Закон в отличие от права есть всегда фиксируемое в текстуальной форме формальное предписание, санкционируемое государственной властью и действующее на территории этого государства.

Опыт исследования права в его различных структурных и исторических модификациях открывает опыт конструирования некоторых общечеловеческих правовых универсалий. Постоянно расширяющиеся сведения по истории культур первобытного общества, его социальной и политической организации позволяют обозревать обширнейшую картину динамики права. При этом становится возможным обнаружить не только отличия правовых систем в разных регионах мира, но и существенные черты сходства и элементы повторяемости.

Право и принуждение в архаической цивилизации. В архаической цивилизации не существовало закона, так же, как не существовало государства. Роль правового регулятора занимал обычай, который являлся догосударственной формой права. Особенностью обычного права являлось и то, что оно было синкретично с другими социальными регуляторами. Их связь была настолько близка, что они выступают единым сплавом в регулировании общественных отношений в форме мононормы. Суть мононормы заключается в том, что она есть определённое требование, ритуал и санкция, она единая норма для универсального упорядочивания жизнедеятельности в первобытной социальной структуре. Подобный синкретизм отразился и на принуждении, которого в собственном смысле этого слова в архаической цивилизации не было. За мононормой следовало одновременно правовое и моральное принуждение.

Право и принуждение в аграрной цивилизации. Распад родоплеменной организации социальной жизни потребовал новых форм и способов общественной организации, способной объединить разнообразные и во многом противоречивые общественные интересы. Организационные механизмы родоп-

27

леменного устройства перестали отвечать реалиям социальной действительности, появление политической организации общества было ответом на новые запросы общественной системы. Государство институализировало в себе организационную деятельность по преодолению рассогласованности общественных интересов.

Непременными атрибутами государственной власти являются издание общеобязательных предписаний – законов, а также способность обеспечить их выполнение. Обычаи и другие социальные нормы сохраняют свое значение в регулировании общественных отношений, однако для наблюдения за исполнением законов создается специальный государственный карательный аппарат. Именно на него возлагается обязанность принуждения.

Особенностью права в аграрной цивилизации было то, что оно прочно определяло юридическое положение в обществе и государстве каждого сословия. Каждое сословие (каста, варна и т.д.) имело разное правовое положение. Даже нарушения запретов, распространявшихся на все социальные страты, влекли разные санкции по отношению к членам разных сословий. Таков по преимуществу быт древних и средневековых государств в аграрной цивилизации.

Право и принуждение в эпоху индустриальной цивилизации. Индустриализация социума привела к образованию среднего класса и новой социальной прослойки (буржуа), которые оказывали существенное влияние на общественные процессы. Эти перестройки в структуре социосферы индустриальной цивилизации требовали для себя соответствующих изменения в правовой сфере. Именно тогда впервые выдвигается идея политико-правовой автономии гражданина, формулируются идеи естественного права, гражданского общества, правового государства. В процессе становления гражданского общества меняется не только содержание права, но меняются и его источники. Основными источниками гражданского права становятся законы и другие нормативно-правовые акты. «Понятие «законность» приобретает новый смысл и содержание. Оно начинает означать прежде всего защиту личности

28

от посягательства на её права со стороны государства и его органов, пресечение чиновничьего произвола.

Право и принуждение в информационной цивилизации. В информационной цивилизации определяющим фактором развития социума становится ин- формационно-знаниевая компонента жизнедеятельности общества: процесс производства, распространения, обработки, использования информации и знания. Особое значение в информационном обществе занимают высокие технологии, от которых во многом зависят все вышеперечисленные процессы.

Трансформации в обществе непосредственным образом сказались на праве и принуждении. Это выразилось, во-первых, в том, что социум, всецело рефлексирующее себя, нуждается в адекватном рефлексировании, в том числе и правовой сферы; во-вторых, определяющая роль науки и знания вызвала в обществе потребность в регуляции новых общественных отношений и новых форм принуждения.

Для рефлексирования правой сферы необходимо определить исходные точки, которые бы позволили оценить происходящие процессы как в самой правовой сфере, так и в социуме в целом с внешних позиций по отношению к ним. Думается, очевидно, что объективно оценивать информационные потоки и науку, которые являются определяющими силами в информационной цивилизации, исходя из них самих, достаточно проблематично. Точно так же, как невозможно определить «законность» закона, исходя из него самого.

В работах, затрагивающих проблемы современного социума, акцентируется мысль о резком несоответствии между интеллектуальным и духовным развитием человека и общества. В условиях обрушившегося информационного потока индивиды либо полностью отказываются от оценки поступающих данных, либо пытаются максимально ограничить их поступление. По этой причине в обществе складывается особое отношение к информации, она воспринимается как бессодержательный «текст», не несущий в себе экзистенциальной содержательной нагрузки, который, следовательно, может быть ин-

29

терпретирован самим субъектом в свободной самостоятельной трактовке. Такое внутреннее состояние объектов информационной экспансии мы охарактеризовали бы словами «поломка информационного фильтра». Работа этого антропного агрегата осуществляется на ценностных установках сознания, которые «фильтруют» поступающие новые факты и данные.

Отсутствие четких критериев аксиологического выбора информации приводит к формированию особого отношения к правовой информации. Индивид либо становится пассивным потребителем «правовой» информации (в его сознании происходит ценностное «выравнивание» нормативно-правового регулирования и иных социальных регуляционных механизмов), либо формируется устойчивое недоверие к закону, правосознание поражается правовым нигилизмом.

В первом случае индивид переключается с правовой реальности на ценности, которые культивируются в рамках определённой социальной группы. Вследствие этого закон теряет своё приоритетное значение перед другими социальными нормами и регуляционными механизмами. В условиях информационной цивилизации, характеризующейся не только стандартизацией и универсализацией в социуме вследствие глобализационных процессов, но также энтропийной динамикой это является особенно опасным. Существование множества ценностных систем и «корпоративных» норм на фоне ослабления значимости правовых механизмов может создать серьёзные трудности в консолидации социума, выработке общих «правил игры», в конечном счете это может поставить под вопрос само существование гражданского общества и правового государства.

Во втором случае, когда возникает недоверие ко всякой правовой информации, индивид воспринимает закон лишь как порцию информации специфического правового содержания, без онтологических оснований, которая может быть произвольно интерпретирована в зависимости от условий. Это формирует в сознании индивидов недоверие по отношению к праву, вплоть до полного отрицания его значения.

30

Информационная цивилизация оказывает существенное воздействие не только на действующие законы, но и на его принудительную составляющую. Ни одна общественная система, находящаяся на разных этапах цивилизационного развития, не могла распространить ни принуждение, ни легальное насилие на всю социальную реальность. Современные технологии, воздействующие на сознание, позволяют государству иметь практически неограниченную власть над своими гражданами. Это имеет как положительные, так и отрицательные последствия. С одной стороны, значительно возрастает эффективность принуждения, так как формируются внутренние поведенческие правовые мотивы у самого индивида. С другой стороны, информационная экспансия, сопряжённая с духовной деградацией социума, мутацией человеческих отношений, потерей нравственных, культурных и правовых ориентиров, создает благодатную почву для манипулирования сознанием.

Технические возможности информационной цивилизации открывают широкие возможности для создания управляемой демократии, нового типа тоталитаризма, новых форм насилия и «воспитания» терпимого отношения к традиционным его формам, ущемляющим фундаментальные права человека. Новые возможности позволяют осуществлять принуждение (как и законное насилие) без непосредственного физического воздействия, оказывая влияние на правосознание современного человека. Может возникнуть ситуация, при которой человек в традиционном понимании будет свободным, в действительности же лишенный свободы.

На современном этапе в правовых системах мира преобладает система ценностей, которая провозгласила человека и его гражданские, политические, экономические свободы в качестве высших ценностей. По нашему мнению, стабильная общественная система может существовать только в рамках правового государства и гражданского общества, где признаются свобода и права человека, где открыты возможности для творчества, социальной и экономической инициативы. Однако концепция прав человека в современном её виде не может быть адекватна естественному праву, которое базируется на естест-