книги / Язычество древних славян

ЗНАК ЗАСЕЯННОГО ПОЛЯ НА ЭНЕОЛИТИЧЕСКИХ ПРЕДМЕТАХ (алтарик для первых плодов, женская статуэтка) и в античной росписи

Во Львовском этнографическом музее хранится прекрасная коллек­ ция украинских писанок, насчитывающая 11 000 экз. При изучении этой коллекции в 1967 г. я обратил внимание на писанки с изображениями двух оленей. По срединной, самой широкой части яйца, так сказать по «эква­ тору» писанки, идет круговой узор из ромбов, выше помещен пояс спи­ рального узора, а наверху, на куполе яйца, в обрамлении из 12 тре­ угольников нарисованы два оленя, окруженные светлыми кружками. И. В. Гургула опубликовала писанку несколько другого типа: на ней нет зональных членений, а только два оленя, окруженные спиральным узо­ ром; между оленями — стилизованное растение 36 (см. рис. на стр. 52).

Символика пасхальных писанок связана с магией плодородия во всех ее аспектах. Прежде всего само яйцо является олицетворением начинаю­ щейся жизни; растительные узоры и символы аграрного плодородия, как правило, покрывают писанки; приуроченность обычая (или обряда) катания яиц к весеннему циклу праздников тоже говорит об аграрной магии. Поэтому все сюжеты и композиции на писанках требуют внима­ тельного отношения к ним и тщательной расшифровки. В данном случае

Г.4 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

Однако можно указать еще на одну загадку, связанную с небесными оленями, которая явится для нас как бы вторым уравнением с тем же неизвестным, а следовательно, приблизит нас к решению.

Важнейшее созвездие нашего северного полушария — Большая Мед­ ведица — на русском Севере называлось «Лосем», «Сохатым». В XV в. Афанасий Никитин, находясь в Индии, отмечал: «Лось стоит головой на восток». У поляков Полярная звезда называется «Лосиной звездой» (Смчагйа Бозю\уа). У эвенков созвездие Большой Медведицы (Игзиз Ма]ог) наывается « Л о с и х о й Хэглэн», а Малой Медведицы (Бгзиз Мтог) —

«Теленком Хэглэн».

Общеизвестно, что у многих охотничьих народов древний культ лося пли оленя был дополнен или вытеснен медвежьим культом; в космологи­

на славянском материале замена двух звездных лосей двумя звездными медведицами. То особое внимание, которое в фольклоре и народных зна­ ниях уделялось этим созвездиям, вполне объяснимо астрономической важностью их. Полярная звезда — ось звездного неба, единственная неподвижная звезда нашего полушария, по которой всегда можно опре­ делить направление на север.

Недаром одним из позднейших названий северного созвездия является слово «Стожары». Стожар — центральный столб стога, воткнутая в землю жердь, вокруг которой кругами навивается сено. Вот такой срединной точкой круговорота звезд и являлась альфа Малой Медведицы.

Предположительно мы можем реконструировать древнее славянское наименование двух важнейших созвездий как «Лось» (может быть, «Ло­ сиха»?) и «Лосенок», что частично помогло бы осмыслению двух небесных оленей (или лосей?), изображаемых на пасхальных писанках, но не объяс­ нило бы нам причин возникновения такого образа.

Обращение к русскому фольклору не восполняет пробела. А. Н. Афа­ насьев, описывая пережитки языческих жертвоприношений на русском Севере, упоминает об олене как о древнем жертвенном животном: «У вер­ ховьев реки Ваги существует такой обычай: в первое воскресенье после петрова дня (петров день — 29 июня) убивают перед обеднею быка, куп­ ленного на общий счет целою волостью, варят мясо в больших котлах и по окончании обедни съедают сообща миром; в этой трапезе принимает участие и священник». Предание уверяет, что в старое время в этот день выбегал из леса олень и что именно это животное было убиваемо на празд­ ничный пир; но однажды крестьяне, не дождавшись оленя, заменили его быком, и с той поры олень уже не показывался.

Предание это в Вологодской губ. приурочивается к ильину дню:

Во многих деревнях 20 июля устраиваются общинные обеды в склад­ чину, и для этого убивают быка или теленка. В Пермской губ. на пир собирается вся волость. Так чествуют поселяне начало жатвы» 41.

Предание о двух ланях существовало и в Новгородской губ.: «В старое время 8 сентября прибегали на погост Комоневского прихода две ланщ одну из них резали и варили, а другая уходила. Но после того, как поп Ванька заколол обеих, лани уже не появлялись. Усердные богомольцы вздумали заменить их приводом домашнего скота» 42.

Г. Г. Шаповалова пополнила сообщения Афанасьева 43. В Новгород­ ской губ. до 1895 г. на первое воскресенье после петрова дня (29 июня) устраивалась у церкви «мольба», или «жертва», где убивалось до 30 голов скота. Задние части отдавали церковному причту (вспомним «череву работних попов», получавших долю рожаничной трапезы), а все осталь­ ное жертвенное мясо складывалось на столы у церкви и после освящения и песнопений поедалось. Местные крестьяне были уверены, что раньше для этого жертвоприношения приходили олени: «В старое время прихо­ дили к нашей церкви два оленя и было сказано, что брать для убоя только одного, а другого отпускать на волю. Вот по один год и удумали заколоть обоих оленей. Как только сделали против заповеди, олени и перестали ходить» 44. Предание об олене, прибегавшем из леса на заклание, есть на Ваге и под Каргополем, и под Тихвином. Иногда вместо оленей упо­ минаются лоси. На Белоозере записана очень важная для нас легенда:

«В день рождества богородицы самки оленя ежегодно приводили с со­ бой детеныша, которого (крестьяне) закалывали и варили и им угощали приходящих, а мать отпущали. Когда же праздник приходился в постный день, тогда олени приходили накануне и праздновали накануне, что де­ лается и до настоящего времени (1902 г.), но теперь олени уже не прихо­ дят, и крестьяне приносят в жертву рогатый домашний скот» 45. Следует напомнить, что рождество богородицы (8 сентября) — это уже знакомый нам древний праздник рожаниц.

По собранным Г. Г. Шаповаловой данным, жертвоприношения оленей производились в один из следующих сроков: петров день (29 июня), ильин день (20 июля), успенье (15 августа), рождество богородице (8 сентября).

Интересно записанное еще в середине XIX в. предание о жертвенных оленях в Шенкурском у. На ильин день крестьяне в праздничных нарядах расставляют перед часовней десятисаженные столы, сносят сюда из изб

41Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян... М., 1868, т. II, с. 255, 256.

42Афанасьев А. II. Поэтические воззрения славян..., т. II, с. 256, со ссылкой на Нов­ городский сборник 1865 г.

48Шаповалова Г. Г. Севернорусская легенда об олене.— В кн.: Фольклор и этногра­ фия русского Севера. Л., 1973, с. 209—223. Попутно следует исправить одну ошиб­ ку автора этой интересной статьи: ссылаясь на «Слово об идолах», Г. Г. Шапова­ лова неверно перевела фразу «извыкоша елени класти требы», где слово «елени», обозначающее эллинов, она поняла в смысле «олени»: «Возможно, что принесение в жертву одного оленя и восходит к эллинским обрядам» (с. 219).

44Шаповалова Г. Г. Севернорусская легенда об олене, с. 210, 211.

45Шаповалова Г . Г. Севернорусская легенда об олене, с. 214.

плода происходило на небесах, там, где были созвездия оленей-лосей. Достоверность передачи северной легенды новгородскими мужами подтверждается многочисленными археологическими находками на северо­ востоке Европы, введенными в научный оборот А. А. Спицыным47. Литые из бронзы шаманские бляшки, или, как их называли еще, «чудские образки», плотно заполнены рельефными изображениями полу- людей-полулосей, лосиными головами, ящерами, пушным зверьем и пти­ цами. Фантастические двуногие существа со звериными чертами А. А. Спицын вслед за Теплоуховым условно назвал монгольским словом «сульде»,

ионо вошло в научный оборот. Для выявления космогонии древних народов северо-востока Европы эти бляшки с сульде представляют совер­ шенно исключительный интерес, но, к сожалению, они еще недостаточно изучены как со стороны их датировки (даты колеблются в диапазоне 200—900 лет), так и со стороны их мифологического содержания.

Собранный и частично интерпретированный Спицыным материал из Прикамья и отчасти из Приобья был рассмотрен А. В. Шмидтом 48. В этой работе А. В. Шмидт коснулся только одного сюжета — изображений птицы с человеческой личиной на груди, оставив без рассмотрения наи­ более важные сюжеты. В 1965 г. к спицынскому альбому сульде обратился этнограф В. В. Чарнолуский, сопоставивший свои записи лопарских легенд с пермскими «образками». Автору удалось найти ряд любопыт­ ных параллелей между лопарским (саамским) фольклором в записях 1926—1927 гг. и средневековым ритуальным литьем. В центре фольклора находятся «Мяндаш» — «человек-олень» («Мяндаш-парень») и «мяндашпырре» — «оленьи люди». Часто фигурируют «мяндаш-дева», рождающая сына «Мяндаша», и «Мяндаш-Каб» — жена человека-оленя, родоначаль­ ница людей 4905Существенным расхождением между пермскими бляшками

илопарскими тотемическими легендами является то, что на первых всегда изображались лоси (точнее, безрогие лосихи), а в легендах речь идет о се­ верных оленях, но надо учесть, что лоси и олени в фольклоре взаимозаме­ нимы.

Необычайно удачной следует признать расшифровку Чарнолуским сюжета изображений на бляшках из д. Пешковой на Верхней Каме (по Спицыну № 144 и 152): «На следующей бляшке (№ 152) изображено также семь сульде, но они уже взрослые, у них настоящие крылья, ноги с ко­ пытцами, разрезанными надвое... Из их растопыренных копытец на руках падают символы тех даров, тех благ, что приносят человеку эти существа.

Каковы же эти дары?Рыба, какой-то пушной зверь, голова лося с остроко­

нечным ухом, голова птицы с длинным клювом, голова оленя...» 60. Автор прав, сопоставляя эти изображения семи сульде (семь звезд «Лося»?) с сооб­ щением летописи об «оленьцах мълых», падающих с неба. На другой

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

бляшке (№ 144) головки оленьцов показаны не только в руках у сульде, но и просто падающими с неба на землю и на земле, под копытцами че- ловека-лося; всего их насчитывают 22. По А. А. Спицыну бляшки этого типа датируются X —XV вв., по И. А. Талицкой — VI—IX вв., а по

А.П. Смирнову — «до XI в.» 51 (см. рис. на с. 53).

Следовательно, бляшки, изображающие падение с неба эмбрионов

оленей-лосей (представленных только головами), синхронны той легенде, которую принесли в Новгород мужи, ходившие далеко на северо-восток, за Югру.

Однако и убедительные этюды В. В. Чарнолуского не исчерпали того драгоценного космогонического материала, который содержится в перм­ ских бляшках и представляет большой интерес для нашей темы, несмотря на кажущуюся отдаленность его от славянского язычества. Свой взгляд на интересные сюжеты пермских шаманских блях я в краткой форме из­ ложил в статье «Макрокосм в микрокосме народного искусства» 82. На пол­ года позже моей статьи появилась книга этнографа Л. С. Грибовой, посвя­ щенная пермским бляшкам 63. Ее основной вывод таков: «Все они служат родовыми, фратриальными и племенными знаками, которые имели со­ циальный и идеологический (религиозный) смысл. Все они были отраже­ нием социальной структуры общества — древних тотемических родов, каждый из которых включал, кроме человеческого рода и фантастических родственников, определенные виды окружавшей фауны и флоры... Они были своеобразными записями родовых преданий, историей народа в изо­ бражениях» 54. Бляшки с изображением лосей Л. С. Грибова связывает с тем, что «к фратрии Лося (Оленя) принадлежали некоторые роды комизырян и пермяков, манси, удмуртов, мари, саами и др., которые донесли образ лося-оленя в своем устно-поэтическом и декоративно-прикладном искусстве»86. Пермский звериный стиль исследовательница связывает с «племенным тотемизмом» и во всех своих расшифровках исходит только из этого тезиса: «умножение фратрии Лося», «межфратриальная симво­

во ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

На день лось уходит в чащу небесной тайги, и потому его не видно с земли людям; к ночи лось выходит на вершины хребтов, и его, наиболее мощного среди остальных небожителей-звезд, люди видят с земли.

Судя по тому, что созвездие Малой Медведицы фигурирует в этих представлениях как теленок Хэглэн, можно заключить, что космический образ лося понимается при этом как образ матери-лосихи» 58 (выделено мною.— Б . Р.).

Эвенкийская (тунгусская) космогония знала трехмерную структуру мира: верхний мир («угу-буга») — мир с солнечным лосем и. небесной охотой, зрительно закрепленной в созвездиях; средний мир — мир людей на земле («дулугу-буга») и нижний мир («хэргу-буга») — мир мертвых предков, злых духов и диковинных ископаемых животных вроде ма- монта-«сэли» и водного змея-«дябдара» («чжябдара»). Все три яруса Вселенной объединены единой космической рекой, истоки которой идут из верхнего, небесного, мира; затем она протекает по среднему, «земель­ ному», миру, а устье ее впадает в нижний мир, в царство мертвых.

У соседних с эвенками селькупов в соответствии с фратриальным де­ лением существует представление о двух реках Вселенной, также теку­ щих из верхнего мира через, средний в нижний 59.

Мифология эвенков уже выделила антропоморфного «хозяина верхнего мира» — богатыря Майна. Стратиграфическое расчленение эвенкийских представлений пока еще не произведено исследователями, но намечается примерно такая их последовательность: самый архаичный пласт — пре­ дания о небесной лосихе с теленком и о солнечном лосе (или олене); затем идут легенды о небесном медведе, что объясняет смену названий созвез­ дий (вместо «Сохатого» или «Лося» — «Медведица»), и, наконец, наиболее ноздней стадией являются легенды о человеке-богатыре, становящемся хозяином главного, верхнего мира 80.

Представления о небесных лосях или оленях были свойственны мно­ гим охотничьим народам. «Первобытные философы,— пишет А. П. Оклад­ ников,— стремившиеся по-своему понять и осмыслить окружающий их мир, столь же последовательно представляли в образе лося и верхний мир, небесную стихию: само небо, солнце, звезды.

Охотники тайги поэтически образно представляли и солнце в виде живого существа — гигантского лося, за день пробегающего по всему небосклону и к ночи погружающегося в преисподнюю, в бесконечное под­ земное море.

О таком солнечном звере — гигантском лосе — рассказывается, на­ пример, в одной долганской сказке, которая в основе несомненно была со­ здана еще в каменном веке и дожила у людей тундры до нашего вре­ мени» в1

Наряду с небесной лосихой Хэглэн у эвенков существует представле-8

н Окладников А. П. Олень Золотые рога. М.; Л., 1964, с. 59—60.