книги / Пережитое земля и жизнь

личества внесенного навоза зависела урожайность и благополучие семьи. Велика была засоренность посевов. Во ржи господствовал василек, в яровых – осот и молочай. Засоренность особо не волновала, так как стебли сорняков «сдабривали» яровую солому, и скот поедал ее охотнее.

Из болезней зерновых культур господствовали головня на яровых и спорынья на ржи. Борьбы с такими болезнями не знали. К счастью уленвайцев, распространение спорыньи не имело губительного влияния на них: женщины рожали исправно. Зато картофель не болел никакими болезнями, как это наблюдается в наше время. Хранился он отлично.

Почетное место занимал лен. Он одевал, обувал и кормил. Под него отводили самые плодородные земли. В основном его размещали в «нарезке». С начала ее освоения (вырубка, раскорчевка) «нарезка» отделилась от Маленького поля изгородью по пролесной границе, и лен здесь высеивался ежегодно не один десяток лет. Потом, по мере истощения почвы и устаревания изгороди, эта площадь слилась с Маленьким полем, лен стали высеивать в общих посевах яровых. Но в тот год, когда яровые приходились на Малое поле, лен сеяли на участке «нарезки».

Высеивали лен-долгунец, лен-кудряш не сеяли. Удавался лен хорошо. Однако посевы его были засорены рыжиком. Отделить семена рыжика было трудно, но с этим мирились. Рыжик – масличная культура. Добавка рыжикового масла в льняное масло вкус последнего не портила. Весенне-полевые работы начинались в начале мая. Запашки были не велики (к сожалению, не удалось установить величину наделов). Безлошадных семей в деревне не было, соха вытеснялась железным плугом (но не выбрасывалась). С работами укладывались в срок. Сеяли вручную.

Ухода за посевными не вели. Лишь следили за появлением злостных вредителей. Самой опасной была озимая совка. При обнаружении ее объявлялась тревога, сродни пожарной. На борьбу выходили всей деревней, благо борьба была несложная – окапывание пораженных участков.

В то время как мужики работали в полях, остальные члены семьи занимались огородами. Из овощей сажали морковь, лук,

21

elib.pstu.ru

свеклу и капусту. Белокачанную готовили в рассадниках. Рассадники были наземными. На четырех врытых в землю столбиках высотой 60–70 сантиметров настилалось дно из бревен в 15– 18 сантиметров, на него надстраивались борта из двух рубленых «в лапу» венцов. Общая высота не превышала метра. В такой ящик закладывался перегной толщиной 10–15 сантиметров, и вносились семена.

Преимущество такого сооружения состояло в том, что заморозки на почве не влияли на рассаду. Даже общие заморозки в ночное время были не опасны: ящик на ночь укрывался холстинкой, которую днем снимали. Парников и теплиц не сооружали: стекло для рам было не по средствам, а до синтетических пленок наука еще не дошла.

Очень много высаживалось подсолнухов на семечки. Их высеивали обычно на картофельные и овощные грядки. Расстояние между растениями составляло 60–80 сантиметров. Растения получались с обильными листьями – лопухами в 30– 40 сантиметров, шляпки вырастали такого же диаметра. Все это мог выдержать толстый стебель; толщина иных растений составляла до пяти–шести сантиметров. Семечки грызовые были серого цвета с белыми продольными полосками длиной до двух сантиметров, шириной – до одного сантиметра. Лакомились ими круглый год. Примерно с половины августа до заморозков – прямо из шляпок, потом – из запасов на зиму. Шляпки срезали, сушили, разложив на чердаке либо подвесив «на солнце». Для ускорения сушки часть шляпок помещали в русскую печь на ночь. Высохшие шляпки выколачивали-вымолачивали ударами палок. Часть шляпок вылущивалась вручную. Работа эта малопроизводительная, поэтому лущили семечки еще из зеленых шляпок. Много выращивали лука-репки. Других сортов лука не знали. Лук родился крупный, глаз наших не жалел, если его чистили, то только перед шестком топящейся русской печи.

По краям грядок росли бобы для ребят и редька для взрослых. Кусочек грядки выделялся под репу и сладкий горох. Животноводство играло важную роль. Оно не только кормило, оде-

22

elib.pstu.ru

вало и обувало. В натуральном хозяйстве оно служило мерой в поднятии (скорее – в поддержании) плодородия почвы, а также некоторой части – становящейся товарной продукцией.

Определенный прогресс русского общества воздействовал на товарообмен. Товарно-денежные отношения вторгались в быт и хозяйственную деятельностькрестьян: покупать приходилосьсоль, спички, мыло, керосин, промышленные товары, наряды невест, женихов, наконец, церковь, ита требовала денежных подношений.

Из-за низкой урожайности продукты растениеводства не могли выступать в качестве товаров для продажи, ибо полностью потреблялись семьей. Поэтому товарной продукцией выступали продукты животноводства. Оно утилизировало отходы растениеводства.

Главным животным, конечно, была лошадь. Вместе с тем если безлошадных в деревне не было, то не было и многолошадных. Размеры земельных наделов обеспечивались одной лошадью, а для забавы конейне держали. Стремились иметь кобылицу. Она давала приплод, который, с одной стороны, страховал хозяйство в случае гибели коня-работника, с другой – давал товарную продукцию: молодняк продавали, он был всегда в цене. В более состоятельных семьях кроме рабочей лошади-кобылицы стояли по первому, второму, ато итретьему году жеребята.

Племенной работы не велось вообще. В животноводстве конный состав был разнообразным. Наряду с мелкорослыми лошадками водились крупные кони. Случка была преимущественно вольной, но старательные хозяева вели и ручную. Кобылиц вели к жеребцам, коих специально держали для этих целей отдельные крестьяне. За плату, конечно. Поэтому не все могли позволить себе такую редкость. Не пользовались уленвайцы услугами государственных конских случных пунктов, организовывавшихся органами Наркомзема в годы советской власти. В конце 20-х годов имел же- ребца-производителя Иван Михайлович Пискотин.

Стремились приурочить выжеребку кобылиц до начала весенних полевых работ, но не всегда это получалось. Для этого случку надо было проводить в феврале-марте-апреле (кобылица

23

elib.pstu.ru

ходит беременная 11 месяцев), а это означает, что нужно использовать ручную случку.

Результатом вольной случки была выжеребка в борозде. Да и мороки было много с жеребенком-стригунком. Требовалось время, например, пока он привыкнет ходить за мамой, не мешая ей и хозяину пахать, боронить, быть впряженной в телегу. Было важно приучить его ходить по пашне слева от матери, по невспаханной части поля, чтобы не топтать вспаханную почву, или хотя бы не становиться ей на пути, когда захочет есть. У кобылицы емкость вымени небольшая, поэтому сосет жеребенок ее часто, что тоже приходилось иметь в виду во время вспахивания поля. Отъем жеребят производят в шестимесячном возрасте. По этой причине оставлять маленьких жеребят дома, пока мать в работе, нежелательно. Жеребята, следующие за телегами проезжающих, были обычным явлением.

Скотоводство. Бескоровных в деревне, как и безлошадных домохозяйств не было, кроме случаев гибели животного по тем или иным причинам. Так, например, оказались без молока мой дед Корнил с семьей в первом десятилетии прошлого века. Ктото топором по неизвестным причинам рассек зад у их единственной коровы. Мама, будучи девочкой, помнит, как ее будущая свекровь – бабушка Аксенья – брала у них молоко (вероятно, покупала).

Не было в деревне многокоровных, так как землепользование ограничивало кормовую базу, но некоторые имели по две коровы. Чаще такое имело место как вынужденная мера. Телка, нетель, молодая корова. Старая корова чем-то не устраивает, молодую нужно проверить на продуктивность молока прежде, чем убрать старую.

Скот был мелкий, примитивный. Племенной работы не велось. Однако оказывались выдающиеся особи. Так, например, у деда Семена из двух имевшихся коров, по рассказам мамы, одна отличалась высокой продуктивностью и жирностью. Доказательством служила шутка бабушки Надежды. Она крынку с отстоявшимся молоком, принося в дом, запросто опускала на бок

24

elib.pstu.ru

икатила, словно чурбан. Так велик был слой отстоявшейся сметаны! А сметана так густа, что не выливалась. Такую бы корову на племя. Но, увы, никто этим не занимался, и потомства от нее не осталось.

Основная продукция, молоко, на рынок от уленвайцев не поступала, потому потребность в нем была невелика. Молоко потреблялось полностью, круглый год, за исключением постов. Зимой в посты молоко намораживалось. Слой за слоем сливалось в корыта. В скоромные дни кроме цельного молока потребляли это снятое молоко. Корыто с мороза заносили в помещение. Когда температура льдины приблизится к нулевой отметке, ее скоблили. Получалась пышная стружка. Стружка таяла с образованием пены. Пену использовали как приправу к горячим лепешкам. Вкуснота! Часть молока замораживали в чашках. Отправляясь в какой-либо отъезд, льдинку, обернув чистой тряпкой, брали в качестве провизии.

Второй способ приготовления молока про запас заключался

вследующем. Снятое молоко превращали в творог, твердый, полусухой. Неснятое молоко оттапливали. Так называли процесс томления молока в русской печи. Оно не вскипало, а под действием температуры, близкой к 90 °С, молочный сахар, лактоза, карамелизуется. Этот продукт придает молоку шоколадный цвет. Продукт карамель в отличие от лактозы действию молочных бактерий не поддается; такое молоко не скисает. В него вносят творог. Получается продукт, носящий у нас название кислое молоко. Оно на холоде, в погребе на снегу, хранится месяцами, а при комнатной температуре больше недели. Удмурты называли его арьяном, русские тоже использовали это название. Если мороженое молоко брали в дорогу зимой, то летом – арьян. Сметану с отстоявшегося и оттопленного молока (с пенкой) смешивали. (А пенки мы, дети, с нетерпением ждали у печи!) Смесь за несколько дней накапливалась, потом из нее сбивали масло. Масляный ком переводился в топленое масло. Пахта

иссядки (так называли остаток на дне посуды после слива горячего масла) служили лакомством для детей.

25

elib.pstu.ru

Молоко не сепарировали. Сепараторов в деревне не водилось. Во-первых, они стоили денег. Во-вторых, из-за небольшого количества получаемого в хозяйстве молока, тем более быстро потребляемого, они были не нужны. Поэтому, что такое сливки и сливочное масло, я не имел представления; о них лишь слышал и читал. Вкус сливочного масла познал… на фронте. Определенное количество граммов масла входило в месячный дополнительный паек офицеров.

Сыров, брынзы не готовили. О существовании сыра могли судить по ходившей еще в те годы поговорке: «Как сыр в масле, катается», когда хотели сказать о сытой беспечной жизни. Я вкус сыра узнал уже после войны, в 50-х годах. А сейчас о сыре нам напоминают по телевизору в другой поговорке: «Бесплатный сыр только в мышеловке». А большинство постепенно узнают о нем по витринам гастрономов.

Молочная продукция аналогично растениеводческой заметной товарностью не обладала. Большую роль в этом отношении играла мясная продукция. Поскольку для производства мяса используют другие виды домашних животных кроме крупного рогатого скота, есть смысл рассмотреть их.

Овцеводство больше одевало, чем кормило крестьян. Породность овец была невысокой. Овцы были мелкими, грубошерстными, но плодовитыми: приплод в три ягненка в октябре считался нормальным явлением. Однако преобладало узкородственное разведение и его нежелательные последствия – уродства. Рождение ягненка с отсутствием анального отверстия – наиболее распространенный случай. Бабушка в таких случаях занималась «хирургией». Приносила новорожденного, забиралась по- чему-то на печь (вероятно, скрывала свои действия от нас, детей). Однако мы знали, что она острым концом веретена прокалывала кожу и лежащие под ней ткани до появления первородного кала. Выживали ли ягнята после такой операции и все ли? Не знаю. Видимо, выживали. Иначе она этим бы не занималась.

Овец стригли обычно два раза в год. Часть шерсти шла на пряжу, часть – на валенки. Свиноводство широко развито не

26

elib.pstu.ru

было. Свиньи были беспородные, мелкие, черно-пестрые, неприхотливые, но плодовитые: 12 поросят на опорос – явление было обычное. В первом десятилетии XX века мельницу купил (у кого, установить не удалось) Варлам Крякушин. Он привез породистых свиней – крупных, жирных. Мама вспоминает: вся деревня ходила смотреть на его свиней, как на животных зоопарка. Однако они не получили распространения ни в деревне, ни у самого Варлама. Почему? Неясно. У уленвайцев – понятно: свинье нужен хлеб, а его было в обрез. У мельника проблем таких не возникало, мельничная пыль имелась в обилии… Полагаю: свиньи болели – условия не те, в которых они жили.

Птицеводство. Кур держали немного. Семью из петуха и 10–15 кур. Куры беспородные, в основном рябые, рыжие; белых не было. Зато петухи были большие, ярко расцвеченные, горластые и большие драчуны. Яйценоскость у кур была невысокая. Здесь сказывались и беспородность, и содержание, и, главное, кормление.

Зимой куры жили обычно в хлеву с коровой, овцами. Не замерзали, но в почти постоянной темноте. Кормили их во время дойки коров и кормления коров с телятами и овец. Овес – весь корм. О каких-либо витаминах, микроэлементах и белковых кормах представления тогда не имели. Кура успевала набить зоб до отказа и сидела ночь в темноте или день в полумраке. Слабый свет едва пробивался в узенькое окошечко с заиндевевшим стеклом. Яйцекладка в таких условиях невозможна.

Лишь во второй половине зимы, когда дни становились длиннее и солнце светило ярче, начиналась яйцекладка. К Масленице едва накапливалось яиц столько, чтобы хватило на блины. За Масленицу запас яиц расходовался, равно как и масла крестьянского, скопившегося к тому времени. Наступал пост. К Пасхе создавался новый запас яиц (и масла), которого тоже не у всех хватало вдоволь.

Летом куры содержались свободно, но на ночь собирались вместе. Для них специально оборудовали насест под какимнибудь навесом. Интересно было наблюдать, как они долго уст-

27

elib.pstu.ru

раивались на насесте, тесня друг друга и спихивая на землю, снова взлетая – все ближе к петуху! Садились на насест рано, и это служило своеобразными часами. «Куры садятся», – говорила бабушка и бралась за приготовление ужина: скоро должны прийти с работы отец, мать, появится скот с пастбища. С насеста куры слетали рано, с рассветом. Весь день они бродили, доставая корм, по двору и улице. В огород их не пускали, особенно они были охочи до огурцов. Часть держалась около петуха, остальные – подальше. Периодически петух созывал их, якобы зернышко нашел, те сбегались, но, увы! Зерно, если и было, он съедал сам. То вдруг, распустив крыло, ухаживал за одной из них. Та притворно убегала от него, но он «догонял», и она приседала. После известного акта они расходились, прихорашиваясь, взъерошивая перышки, встряхиваясь, словно от пыли.

Неслись куры, где им только понравится, порой в труднодоступных местах (недоступных для людей, но доступных собакам). Мало помогали «подклады», так назывались искусственные яйца, вырезанные или выточенные топором или ножом из дерева. Правда, о приблизительном местоположении гнезда сообщали сами несушки, с довольным криком слетая откуданибудь, оповещая о выполненном природном долге.

Паруньи были неисправимые. То одна, то другая заквохтала. Справлялись с ними запросто: на двое-трое суток сажали в погреб под лукошко на холодную землю.

Одной-двум паруньям разрешали довести свое дело до конца. Наседки они были добросовестные. Сидели тихо, незаметно, неизменно страдая от жажды и… блох. Периодически слетали с гнезда, спешили поклевать, что придется, попить и – снова на гнездо. Бабушка на этот счет заботилась о них.

Вывод цыплят был стопроцентный. Мамаши они были заботливые. Постоянно роясь, что-то находили, созывали малышей. Периодически присаживались, малышки забирались «под крылышко». Повзрослевшим места становилось недостаточно, некоторые устраивались на спину мамы, то же самое происходило вечером – на ночь. Мамаши они были грозные: не только для ястребов, но и для нас, ребятишек.

28

elib.pstu.ru

Уленвайцы держали гусей, но не все. Уток не держали, хотя, казалось бы, наличие пруда должно способствовать разведению этой птицы. Не держали индеек. Зато много индеек водилось в удмуртских деревнях. Отдельные хозяева обзаводились и утками, и индейками, но широкого распространения эта птица в Уленвае не имела.

Преобладание гусей перед утками, возможно, состояло в том, что гусь – морозостойкая птица и специального зимнего помещения не требовала. Теплое помещение нужно было для яйценоскости и выпаривания цыплят. Для этого гусыню приучали класть в избе, отведя дляэтогоуголок подлавкойрядомсдверями.

Особенно впечатляюще для нас, ребятишек, было зрелище, когда гусака впервые допускали к выводку (на второй-третий день после вывода). Радостно гоготали взрослые – гусыня и гусак, им писклявыми голосами помогала стайка малышей. Гусак приплясывал, поводя головой на вытянутой шее над этой стайкой, то же самоеделала гусыня(но спокойно, без приплясывания).

Яйцекладка и насиживание приходились на март–апрель. Вывод приходился на таяние снега. Гусят первые несколько дней держали еще в избе, кормили в основном моченым набухшим горохом, а потом выпускали на двор. К тому времени появлялась зелень, и гуси, особенно гусята, в основном переходили на растительный подножный корм.

Со вскрытием пруда их приучали находиться там. Днем они находили растительную пищу, а вечером возвращались домой. Незабываемая картина. Семейство во главе c гусаком следует цепочкой. За гусаком шли гусята. Замыкает одна или две гусыни. Следуют не спеша, переваливаясь при походке вальяжно. Следуют, не опасаясь ни собак, ни нас, ребятишек. Малейшее движение кого-либо не остается без внимания гусака и его угрожающей позы с шипением головы на вытянутой шее. Наверное, редко кто из нас, ребятишек, не носил синяков от щипков клювом и ударов крыльями гусака!

Возвратившихся домой гусей кормили зерном. Но наряду со свиньями повзрослевшие гуси были предметом недовольства жителей. Свинье было достаточно небольшой лазейки в заборе,

29

elib.pstu.ru

чтобы пролезть в чужой огород, в поле. А гусю эта лазейка нужна меньше. Во второй половине лета гуси проходят первую, так называемую ювенальную, линьку, после которой идет нажировка их тела. Трава становится для них малопитательной, и они ищут зерновой корм. А рядом к тому времени – поля дозревающей ржи и яровых, но огороженные.

И если от нашествия свиней спасались, надевая им на шеи хомутики из палочек, связанных в виде треугольника, то от гусей спасения не было иного, как следить за исправностью изгороди. Чтобы лишить гусей лета, им сшивали крылья. Точнее, скрепляли прочной ниткой маховые перья, пропуская ее иголкой через основу пера.

Делалось это также во избежание улета гусей глубокой осенью, во время перелета их диких сородичей на юг. За стаями пролетавших сородичей они угнаться, конечно, не могли, но, улетев на одну-две версты, могли утеряться в окружающих лесах. Однако, утеряв возможность к лету, становились легкой добычей для хищников. Случалось такое нечасто, но одно такое несчастье деревня испытала уже на моей памяти. Было это в году 1930-м или 1932-м. В конце сентября–октябре поля освобождались, и скот на них пасся свободно, в том числе гуси. Они собирали оставшиеся колоски, зерна – жировали. Домой не спешили, ночевали в поле.

Втот год гуси собирались на ночь на мочажине, что у одворицы деда Семена, почти со всей деревни. В ту злополучную ночь на это довольно крупное стадо напали волки. Почти все поголовье гусей пострадало. Не сохранились и наши гуси. Мя- со-волкоедину не употребляли; почему-то использовались только пух и перо. С тех пор, как говорили мама и бабушка, «гуси

унас не повелись».

Ввиде дополнения – о свиноводстве. В летнее время свиней отпускали в улицу. Они бродили, выискивая себе пищу. Отчаянно «пахали» и «перепахивали» лужайки, валялись в лужах либо в тени деревьев. Мы их при созреванииподсолнухов потчевали шляпками после освобождения от семечек. Жалели, что одна свинья взобра-

30

elib.pstu.ru