Специальные принципы третейского разбирательства

Особенности природы третейских судов не могли не найти отражения в нормах третейского права, и среди них основными являются нормы наиболее общего характера, составляющие содержание специфических принципов третейского разбирательства. На их основе строится законодательное и иное правовое регулирование отношений, содержание которых имеет отличия, детерминированные особенностями деятельности третейских судов.

Нельзя не согласиться с существованием выделяемого некоторыми учеными *(298) принципа добровольности обращения в третейский суд. В то же время, по мнению ряда авторов, добровольность обращения в третейский суд означает свободу договора о третейском суде, поэтому высказываются позиции о существовании принципа свободы договора, добровольности волеизъявления *(299), договорности *(300), что дает сторонникам этой точки зрения возможность рассматривать этот принцип как конкретизацию в третейском процессуальном праве принципа свободы договора. Так, по мнению М.В. Немытиной, принцип свободы договора является основным принципом деятельности третейских судов и заключается в возможности зафиксировать в договоре третейскую оговорку, выбрать арбитра, при желании продолжить разбирательство дела в государственном суде *(301).

Принцип добровольности проявляется в том, что никто не может быть принужден к рассмотрению дела в третейском суде помимо своей воли. Только добровольное подчинение юрисдикции третейского суда создает прочную правовую основу для властной деятельности этого органа. Принуждение в любых его проявлениях порождает порок воли лица, заключающего арбитражное соглашение, а потому должно служить основанием для отмены решения третейского суда или отказа в его принудительном исполнении. По этим причинам рассматриваемый принцип становится краеугольным камнем при анализе проблемы участия третьих лиц в третейском процессе.

Принцип добровольности обращения в третейский суд как юрисдикционный орган существует не только в российском праве. В п. "В" раздела 1 Акта Англии об арбитраже 1996 г., ст. 806 Книги IV Кодекса гражданского судопроизводства Италии и других актах содержатся нормы, закрепляющие принцип добровольности обращения к третейской форме защиты гражданских прав.

Принцип добровольности обращения в третейский суд перекликается с выделяемым некоторыми учеными принципом предоставления в соответствии с диспозитивными началами заинтересованным лицам права на рассмотрение дел в альтернативных (негосударственных) юрисдикционных органах. Содержание этого принципа состоит в том, что государство в ряде случаев поощряет обращение заинтересованных в защите своих прав и законных интересов лиц в негосударственные (третейские) суды или иные юрисдикционные органы *(302). Но в любом случае такое обращение является правом заинтересованного лица.

В ч. 1 ст. 17 Закона о третейских судах, п. 1 ст. 16 Закона о международном арбитраже закреплен принцип "компетенции-компетенции". В соответствии с ним третейский суд самостоятельно решает вопрос о наличии или об отсутствии у него компетенции рассматривать переданный на его разрешение спор, в том числе в случаях, когда одна из сторон возражает против третейского разбирательства по мотиву отсутствия или недействительности арбитражного соглашения. Принятое арбитрами решение может быть проверено в государственном суде, но уже, как правило, после вынесения соответствующего решения. Более подробно содержание этого принципа будет раскрыто в разделе о компетенции третейского суда.

Принципу "компетенции-компетенции" противостоит принцип разрешения вопроса о компетенции арбитража государственным судом, применяемый в Англии и некоторых штатах США *(303). Заметим также, что Е.А Виноградовой выделяется *(304) принцип относительной некомпетентности государственного суда, сущность которого заключается в обязанности государственного суда оставить иск без рассмотрения, если будет установлено наличие между сторонами действительного, не утратившего силу, исполнимого третейского соглашения.

Принцип языка третейского разбирательства закреплен в ст. 21 Закона о третейских судах, ст. 22 Закона о международном арбитраже. Кроме того, многие регламенты постоянно действующих третейских судов включают нормы о порядке определения языка, на котором будет рассматриваться дело *(305). По общему правилу производство во внутренних третейских судах ведется на государственном языке Российской Федерации - русском. Стороны третейского разбирательства вправе избрать любой язык, на котором будет рассматриваться дело, однако при этом необходимо представить третейскому суду перевод документов и иных материалов, которые составлены не на языке третейского разбирательства, в том числе и норм законодательства, подлежащих применению в деле. Часто в регламентах постоянно действующих третейских судов право выбора языка разбирательства делегируется самому третейскому суду *(306).

Это правило, безусловно, является преимуществом третейской формы разрешения дел, поскольку позволяет учесть особенности взаимоотношений сторон. При этом следует иметь в виду, что в случае оспаривания решения или возникновения потребности в принудительном исполнении третейского решения компетентные суды будут рассматривать дела уже на государственном языке Российской Федерации, а потому во избежание дополнительных расходов рассмотрение дела в третейском суде целесообразно проводить на русском языке.

Особенности третейского разбирательства определили возможность исключения действия принципа непрерывности, содержание которого заключается в том, что дело должно быть рассмотрено от начала до конца в одном судебном заседании, включая вынесение решения по делу *(307). Следует признать правильным мнение М.Э. Морозова и М.Г. Шилова о том, что третейский суд вправе не руководствоваться этим принципом, поскольку законодательство не содержит таких требований *(308). В пользу этого вывода говорит и отсутствие подробного законодательного регулирования перерывов заседания третейского суда. В то же время представляется целесообразным использовать в практической деятельности третейских судов нормы о необходимости рассмотрения и разрешения дела в одном заседании в качестве общего правила.

Несмотря на законодательное закрепление в ст. 18, 22, ч. 4 ст. 27 Закона о третейских судах, в науке и практике имеется несколько взглядов на проблему существования принципа конфиденциальности третейского разбирательства. Некоторые ученые *(309) выделяют принцип конфиденциальности, другие говорят о непубличном характере разбирательства споров в третейском суде *(310). М.Э. Морозов и М.Г. Шилов полагают, что конфиденциальность не является принципом третейского разбирательства, поскольку возведение конфиденциальности в принцип необоснованно нарушило бы право сторон самостоятельно определять, открытым или закрытым должно быть рассмотрение их спора *(311). Однако эту позицию авторов, несмотря на приведенную аргументацию, необходимо скорректировать с учетом норм Закона о третейских судах, где принцип конфиденциальности третейского разбирательства является принципом прямого закрепления.

В теории выделяются две составляющие рассматриваемого принципа: во-первых, это непубличность, негласность самой процедуры рассмотрения дела в третейском суде и вынесения решения, а во-вторых, это меры по сохранению в тайне информации, которая была вовлечена в процесс разбирательства споров. В соответствии со ст. 22 Закона о третейских судах третейский судья не может ни самостоятельно без согласия сторон разглашать сведения, ни принудительно быть допрошен в качестве свидетеля. При этом, однако, дело, рассмотренное судом ad hoc, вместе с доказательствами должно быть в месячный срок передано для хранения в компетентный государственный суд, откуда оно может быть затребовано любым государственным органом (ст. 39 Закона о третейских судах).

В регламентах некоторых постоянно действующих третейских судов (например, ст. 14 Регламента третейского суда при РАО "ЕЭС России") вместо принципа конфиденциальности закрепляется принцип гласности. Принцип гласности в гражданском процессуальном праве означает не только свободный доступ граждан в зал судебного заседания, но и право присутствующих беспрепятственно информировать других лиц о происходившем в процессе рассмотрения гражданского дела *(312). При этом принцип гласности имеет, по мнению некоторых ученых, не только внешнюю сторону (открытость, публичность, т.е. гласность для публики), но и внутреннюю - гласность относительно тяжущихся (право знакомиться с материалами дела и т.д.) *(313). При таком толковании гласность должна обязательно иметь место в третейском разбирательстве.

В связи с вышесказанным было бы более верно изложить ст. 22 п. 1 Закона о третейских судах в следующей редакции: "Третейские судьи и другие лица, участвующие в деле, не вправе разглашать сведения, полученные в ходе рассмотрения, без согласия сторон и их правопреемников".

В регламентах некоторых постоянно действующих третейских судов находит свое выражение принцип содействия третейским судом в достижении сторонами мирового соглашения *(314). Хотя третейский суд создается с целью разрешения возникшего между сторонами спора, он может содействовать урегулированию конфликта, создавая условия для заключения сторонами мирового соглашения, исключая, однако, возможность нарушения этим соглашением охраняемых законом прав и интересов других лиц. В связи с этим необходимо четко разграничивать деятельность по разрешению спора и посредничество в отношениях сторон. Третейский суд не должен брать на себя функции медиатора, но вправе предложить сторонам передать спор для урегулирования независимому посреднику.

В.Н. Тарасовым выделяется принцип окончательности решения третейского суда *(315). Стоит заметить, что согласно ст. 40 Закона о третейских судах решение третейского суда не является окончательным и может быть оспорено, если стороны не договорились об ином. В связи с этим говорить о существовании этого принципа можно лишь в случаях, когда в регламентах постоянно действующих третейских судов закреплено правило об окончательности решения и стороны не договорились об иных правилах рассмотрения дела (ч. 3 ст. 7 Закона о третейских судах). Например, в ст. 11 Регламента третейского суда при Санкт-Петербургской ТПП закреплен принцип окончательности, хотя он и назван принципом обязательности решения. Поэтому можно сделать вывод, что принцип окончательности третейского решения не является принципом третейского процессуального права.

Многие регламенты постоянно действующих третейских судов содержат принцип добровольности исполнения решения третейского суда. Решения третейского суда должны исполняться сторонами добровольно независимо от их содержания. В противном случае смысл обращения к третейскому суду полностью утрачивается, поскольку для принудительно исполнения требуется обращение в компетентный государственный суд. Но является ли принцип добровольности исполнения решения третейского суда принципом третейского процессуального права? Как уже было отмечено ранее, исполнение решений третейского суда происходит за рамками третейского процесса. Добровольное исполнение вообще не регулируется процессуальными нормами, поскольку необходимость в государственном принуждении отсутствует. Принудительное исполнение решений третейских судов регулируется нормами гражданского, арбитражного процессуального права и исполнительного законодательства. Нормы Закона о третейских судах, посвященные регламентации исполнения решения, не являются нормами третейского процессуального права. Тем более нельзя говорить о добровольном исполнении решений третейского суда как об особенности третейского разбирательства *(316). Приемлемым вариантом представляется предлагаемый А.И. Зайцевым принцип исполнимости решений третейских судов *(317), содержанием которого должны стать нормы, устанавливающие такие требования к выносимому третейским судом решению, которые бы позволяли реально его исполнить как самому ответчику в добровольном порядке, так и органам принудительного исполнения в случае, когда государственным судом выдан исполнительный лист на принудительное исполнение решения третейского суда.

Е.М. Цыганова говорит о существовании принципа доверительности *(318). Однако нормативного закрепления этого принципа нет, да, наверное, и быть не может. Доверительность - суть категория не правовая, а психологическая. Действительно, в отношениях сторон и арбитров должно присутствовать доверие в том или ином виде, однако правовое регулирование этих аспектов отношений невозможно представить даже в теории. Доверие как эмоциональное переживание не может быть урегулировано нормами права. Поскольку принципы права не могут существовать вне права, необходимо заключить, что принципа доверительности в третейском процессуальном праве не существует.

Этим же автором выделяется и принцип доступности *(319), включающий в себя возможность выбора формы третейского суда и возможность с меньшими затратами разрешить возникший конфликт. Однако при таком его понимании необходимо говорить о возможностях для сторон как о преимуществах третейского разбирательства, а не его принципах.

Е.М. Цыгановой выделяется принцип государственного контроля, однако представляется, что стоит вести речь о существовании принципа ограниченного контроля за деятельностью третейских судов со стороны государства, который проявляется в том, что государственные суды при осуществлении контроля не должны подменять третейские суды, пересматривать дело по существу. Их основная контрольная функция состоит в проверке законности актов и процессуальных действий третейских судов, которая реализуется только в качестве ответа на обращение со стороны заинтересованного лица по проверке процессуального акта (действия), вынесенного третейским судом, в том числе и по вопросу о компетенции (предварительное решение). Таким образом, нормы, составляющие содержание этого принципа, регулируют деятельность государственных судов, а потому сам принцип не входит в число принципов третейского разбирательства. По этим же причинам нельзя согласиться с существованием в качестве принципа третейского разбирательства выделяемого А.И. Зайцевым принципа поддержки государством *(320).

Принципы института арбитражного соглашения по отмеченным ранее причинам не являются институтами процессуального характера, однако в целях более глубокого анализа проблем третейского разбирательства, отграничения принципов от других правовых и неправовых феноменов представляется целесообразным их совместное рассмотрение в рамках настоящего исследования.

Важнейшее значение для организации третейского разбирательства имеет принцип автономности третейского соглашения, закрепленный в ч. 1 ст. 17 Закона о третейских судах, п. 1 ст. 16 Закона о международном арбитраже, поэтому его рассмотрению будет уделено особое место.

Рядом авторов *(321) также выделяется принцип безотзывности третейского соглашения. Третейское соглашение не может быть расторгнуто по воле одной из сторон, в том числе и в судебном порядке по просьбе одной из сторон. Заметим, что сами стороны могут по взаимной договоренности расторгнуть арбитражное соглашение и передать спор в государственный суд по подведомственности. Не всегда безотзывность третейского соглашения играет положительную роль для разрешения спора сторон. В силу различных причин состав третейского суда может быть не сформирован в течение длительного времени или уже созданный третейский суд не может вынести итоговое решение. В таком случае в некоторых странах допускается одностороннее расторжение договора о третейском суде (например, ст. 493 Гражданского процессуального закона Латвии).

В этой ситуации интересен вопрос о том, на какой стадии может быть расторгнуто соглашение об арбитраже и каковы последствия расторжения для находящегося в производстве дела. Представляется, что арбитражное соглашение может быть расторгнуто сторонами до вынесения решения по делу, поскольку арбитражное решение является актом, защищаемым государством, юридическим фактом, с которым закон связывает возникновение обязанностей у государственных судов, органов государственного управления права требования принудительного исполнения, права на оспаривание и других прав и обязанностей. В том числе у сторон исчезает право на прекращение производства по делу в форме расторжения арбитражного соглашения. При этом, однако, если арбитражное соглашение расторгается в уже начавшемся процессе, у сторон возникает обязанность по выплате расходов, связанных с рассмотрением дела, указанных в ст. 15 Закона о третейских судах.

Таким образом, ряд принципов в одинаковой степени определяет процессуальный порядок деятельности государственных и третейских судов, что вполне закономерно, потому что принципы гражданского процессуального права могут быть использованы и для развития принципов процедуры разбирательства гражданских споров в общественных организациях. Их значение в правотворческой и правоприменительной деятельности проявляется в следующем.

Принципы третейского права - это не только его руководящие начала, но и основа системы и структуры всех его институтов и норм. Они проявляются в разнообразных формах реализации правовых норм, поэтому принципы третейского права становятся одновременно и принципами третейского разбирательства. В этом и состоит их основное значение. Принципы способствуют систематизации законодательства, регулирующего вопросы организации и деятельности третейских судов, совместно с принципами гражданского и арбитражного процессуального права обеспечивают единство правового регулирования отношений, возникающих в связи с рассмотрением по существу гражданского дела и оспариванием решения по такому делу в третейских и государственных судах. Принципы третейского права являются также ориентиром для законодателя в дальнейшем совершенствовании норм, посвященных регулированию общественных отношений, возникающих при рассмотрении дела в третейском суде. Особенности правового регулирования третейского разбирательства определили особое значение принципов для правотворческой деятельности на локальном уровне, где они выступают фундаментом, на котором строится регламентация порядка рассмотрения и разрешения дела. Принципы третейского процессуального права имеют важное значение для толкования норм и восполнения пробелов в правовом регулировании деятельности третейских судов. Именно на их основе третейский суд будет осуществлять толкование положений законодательства, локальных нормативных актов, соглашений сторон в случаях, когда они не исчерпывающим образом регулируют отношения, формирующиеся в процессе рассмотрения дела. Принципы являются фундаментом для применения аналогии закона и аналогии права.

Выявленные принципы третейского разбирательства, выступая в качестве основы для правового регулирования процессуальных и организационно-функциональных отношений, возникающих при рассмотрении дела в третейском суде, одновременно отражают специфику, обусловленную природой самого третейского суда как юрисдикционного органа. Своеобразие этих принципов укладывается в рамки особенностей, не требующих качественно иного регулирования общественных отношений путем формирования самостоятельной отрасли права.