1837

в своем развитии обретает силу и действенность, лишь «соприкасаясь» с материальной действительностью. Тем не менее, формулы и выводы математики часто трудно интерпретируемы.

Вычленение в реальных структурах средствами дискретной математики момента прерывности в общем и целом соответствует «здравому смыслу», который имеет дело с четко локализованными в пространстве и времени объектами макромира (особенно искусственной природы), окружающими человека в его обыденной жизни и адекватно отображаемыми им непосредственно с помощью органов чувств. В силу этого механика Ньютона с ее математическим аппаратом, в том числе и математическим анализом, настолько «впиталась» в мировоззрение людей XIX в., что обнаружение в микромире корпуску- лярно-волнового дуализма привело к кризису методологических основ физики конца прошлого и начала XX в. Потребовалось немало усилий со стороны философии для того, чтобы ликвидировать этот кризис, обосновать и утвердить новую, более сложную картину мира и соответствующий ей вероятностный стиль мышления. В естествознании была создана квантовая механика, которая преодолела ньютоновсколапласовский детерминизм, абсолютизировавший момент дискретности (и непрерывности) в процессах окружающей действительности, и в силу этого законы однозначной детерминации, а также механическую форму движения материи.

Используемый математикой аксиоматический метод роднит ее с формальной, точнее, математической логикой3, которая в

3 Теория множеств тесно связана с формальной логикой и поэтому отражает действительность неполно, односторонне, в то время как диалектическая логика позволяет выразить момент изменчивости противоречивого развития, ибо рассматри-

33

стохастических, прерывно-непрерывных по своему характеру мыслительных процессах тоже фиксирует момент дискретности и устойчивости, рассматривая понятия как «застывшие» и изолированные, выражая статику мыслительного процесса и потому частично отвлекаясь от содержания высказываний. Вследствие этого сходства и удалось сравнительно легко математизировать формальную логику. Органическая связь логики с математикой оказалась тесной, по крайней мере, в силу двух взаимодополняющих обстоятельств.

Во-первых, как и дискретная математика, формальная логика фиксирует в мыслительной деятельности момент устойчивости и дискретности, имея дело с результатом, а не процессом мышления.

Во-вторых, подобное вычленение позволяет в математической логике использовать аксиоматический метод построения теории, органично связанный с лапласовским детерминизмом, т. е. предполагающий однозначную зависимость.

Не случайно на протяжении последних полутора веков предпринималось множество попыток математизировать традиционную формальную логику, которые увенчались частичным успехом уже в работах Д. Буля (алгебра логики). Современные логические исчисления свидетельствуют о выполнении этой задачи (в пределах возможного, разумеется).

Кстати, предпринимались попытки полностью формализовать не только традиционную (формальную логику, но и математику в целом (Д. Гильберт и др.); однако формализм как течение в науке оказался несостоятельным. Полная формализация даже арифметики натуральных чисел невозможна (К. Гедель), что, на наш взгляд, логически вытекает уже из различия методов освоения действительности математикой и «опи-

вает понятия как гибкие, релятивные переходящие и свою противоположность.

34

сательными» науками. И дело здесь не в недостаточности методов современной формальной логики. Главное заключается в том, что семантика и синтаксис алгоритмического языка далеко не исчерпывают семантику и синтаксис естественного языка: содержательный интуитивно-понятийный компонент остается в любом случае (А. Тарский).

Такое же фиаско потерпела только по видимости противоположная попытка логицистов свести математику к традиционной формальной логике (Б. Рассел, Л. Уайтхед), хотя своими работами они, по существу, заложили основы современной математической логики. Реакцией на логицизм явился интуиционизм, сторонники которого (О. Брауэр и др.) преувеличивали роль интуиции в познании и склонны были рассматривать ее как единственный критерий истины в математике, а также конструктивизм, «отпочковавшийся» от интуиционизма.

Дискурсивное (по правилам формальной логики) мышление потому и не способно отразить движение объектов (вспомним апории Зенона), что фиксирует момент дискретности и устойчивости природных процессов (абсолютизация формальной логики в ущерб диалектической неизбежно ведет к негативным издержкам). То же самое, на наш взгляд, происходит и в математической теории множеств, известные парадоксы которой (равно как логические парадоксы и антиномии) имеют ту же природу. В III разделе мы вернемся к этой проблеме в связи с вопросами формализации знаний и моделирования мышления в ЭВМ.

Итак, любая попытка подменить способ содержательного анализа объектов формальными методами—сизифов труд; всего лишь дополнительное, подчас, правда, необходимое и чрезвычайно важное средство познания и подготовки тех или иных фрагментов знания для их последующей машинизации. Всякая попытка растворить содержательное в формальном обречена на неудачу. Математика всегда была и остается вспомогательным средством познания действительности, «надстройкой»

35

над естественным языком, над содержательной теорией. «Космополитичная» в отношении всех наук математика не в состоянии обойтись своими средствами. Тем более, ни одна кон-

цептуальная (содержа тельная) теория не может быть сведена к используемому в ней математическому аппарату.

Почему же в таком случае так живуче ошибочное мнение, будто кибернетика суть математическая теория?

Дело в том, что техника — это та область макромира, где человек имеет дело с достаточно четко локализованными в пространстве и времени объектами—деталями машин и т. п.— и где технические устройства работают в общем-то в рамках взаимооднозначных закономерностей, лапласовского детерминизма, действуют по заранее разработанному конструктором плану. Математике по силам описание таких процессов. Она здесь подлинная королева наук, которая не только царствует, но и правит. Стохастический характер процессов в этом случае практически исключен. Технические системы — это, по сути дела, результат воплощения математических, расчетов в материальных объектах действительности. Одним словом,

математика имеет здесь настолько большое значение, что создается видимость поглощения кибернетики математической теорией. На самом деле, математическая кибернетика всего лишь компонент кибернетики, компонент, правда, весьма существенный.

Будучи пронизана математикой, кибернетика тем не менее не является разделом математики (так же, как, скажем, и физика). Кибернетика имеет свой предмет. По объему изучаемых объектов теоретическая кибернетика находится между абстрактной математикой и другими конкретными науками. С математикой ее роднит то, что она, изучая принципы функционирования кибернетических систем, отвлекается от их «принадлежности» к той или иной форме движения материи, не учитывает их качественных особенностей, а с конкретными науками то, что она ограничивает свой предмет изучения про-

36

цессами управления и информации (получение, переработка, выработка, хранение и использование информации с целью управления), а объекты—соответствующими сложными (кибернетическими) системами. И хотя в литературе широко используется термин «математическая кибернетика», под которым понимается в одно и то же время раздел математики и кибернетики, кибернетика, повторяем, не может быть поглощена своим математическим аппаратом; она представляет собой прежде всего качественную, или, как иногда говорят, фор- мально-содержательную науку (если кибернетику не ограничивать понятийным аппаратом и подчеркивать большую роль математики в этой отрасли знаний).

2.3. Кибернетика и философия

Обширный класс систем, изучаемых кибернетикой, дает право считать ее междисциплинарной теорией, «перебрасывающей» своеобразный мост между науками о живой и неживой природе, между науками общественными, с одной стороны, биологическими с другой, техническими — с третьей.

Это, конечно, не значит, что между указанными отраслями знаний до появления кибернетики был полный разрыв. Как известно, математика, изучающая главным образом количественные отношения и пространственные формы материальных объектов независимо от их материального субстрата, также связывает в определенном (формальном) отношении систему наук, не говоря уже о диалектике—науке о наиболее общих законах развития всех без исключения сфер действительности

— природы, общества и мышления. Однако в отличие от философии кибернетика рассматривает материальные системы только в плане процессов управления, осуществляемых на основе использования получаемой ими информации. Значит, предмет кибернетики, как и любой другой частной науки,

37

значительно уже, чем предмет теории диалектики, а тем бо-

лее философии как системы наук, философии в широком смысле этого слова, философии как особой формы общественного сознания.

Кроме того, кибернетика изучает далеко не все существующие в мире объекты, а лишь системы определенной сложности и организованности. Следовательно, кибернетика не может претендовать на роль какой-то новой мировоззренческой науки. Она значительно отличается от философии как по предмету, так и по количеству изучаемых объектов.

Научно-технический прогресс имеет соответствующие социальные последствия, которые требуют глубокого философского анализа. Известно, например, что широкая автоматизация производства, внедрение автоматизированных систем управления, освоение космического пространства, вмешательство человека в процессы микромира живой и неживой природы ведут к многочисленным изменениям в сфере социальной жизни. Все это не может не быть объектом пристального внимания со стороны философии.

Все сказанное свидетельствует о возрастании роли философии как основы научного мировоззрения и методологической основы в деле осмысления результатов, социальных последст-

вий и перспектив научно-технического прогресса, важнейшим фактором которого выступает кибернетика.

Будучи частной наукой, подобно математике примыкающей к естествознанию, кибернетика обладает не только своим понятийным аппаратом, но и специфическими методами. Для кибернетики характерен, в частности, весьма абстрактный подход, предполагающий отвлечение от конкретной природы и структуры изучаемых систем (метод «черного ящика», функциональный подход), когда известны только входные и выходные данные кибернетической системы, ее функциональная деятельность, поведение в зависимости от

38

характера получаемой извне информации. По мере привлечения более конкретных наук (физики, химии, биологии) и математики, дополнения макроподхода микроподходом «черный ящик» постепенно становится «белым ящиком» (Н. Винер), что и означает проникновение человека в специфику внутренних процессов системы.

Итак, кибернетика не является математической дисциплиной и существенным образом отличается от философии, имея свой предмет и объект изучения. Как же определяется эта область знаний?

Как уже отмечалось, существует несколько определений кибернетики, в которых акцентируется внимание на тех или иных сторонах деятельности кибернетических систем. В короткой дефиниции, разумеется, невозможно выразить все особенности подобных процессов; достаточно отметить главное, существенное. К тому же определение должно быть «функциональным». Таким требованиям отвечает, на наш взгляд, определение, согласно которому теоретическая кибернетика характеризуется как наука об информационных процессах и управлении. К слову сказать, Н. Винер в самом заголовке своей первой книги по кибернетике («Кибернетика, или управление и связь в животном и машине») отмечает именно эти два момента, если иметь в виду, что связь в данной формулировке понимается им как информационная.

Кибернетика определяется также как теория функциональных систем, а ее исходным фундаментальным понятием является категория «функциональная система». Заслуга в разработке основ теории функциональных систем принадлежит академику П. К. Анохину, который, правда, осуществлял это в основном применительно к учению о высшей нервной деятельности.

Кибернетика рассматривается и как общая теория организации и управления (Н. Винер). Такое определение имеет свои преимущества, подчеркивая (правда, в неявном виде) наличие

39

в организованной природе двух основных типов информации

— связанной и свободной, а также зависимость процесса управления от степени и характера организации кибернетической системы.

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ КИБЕРНЕТИКИ И ИХ СВЯЗЬ С КАТЕГОРИЯМИ ФИЛОСОФИИ И ОБЩЕЙ

ТЕОРИИ СИСТЕМ

Каждая наука представляет собой развивающуюся и в этом смысле открытую систему принципов, законов, категорий. Понятийный аппарат науки — это ее теоретический костяк. При этом все понятия находятся в сложной взаимосвязи, так что изменение содержания и объема одного из них ведет за собой уточнение логической структуры науки в целом. Проанализируем теперь содержание основных понятий кибернетики в их связи с важнейшими философским категориями и понятиями ОТС — общей теории систем.

Этот наиболее важный раздел представляет собой самую трудную часть работы. Трудность заключается уже в том, что на базе современной науки требуется дать систему понятий кибернетики. Сложность решения этой проблемы весьма значительна, если иметь в виду многозначность трактовки ряда категорий современной науки, а также учесть те трудности, с которыми сталкиваются ученые даже при попытке создать логически обоснованную систему категорий теории диалектики.

3.Системный подход в кибернетике

Одной из особенностей современной науки является то, что в ней функциональный (шире—кибернетический) подход сочетается с еще более широким — системно-структурным, об-

системно-кибернетический) подход. Кибернетика как наука органически связана с общей теорией систем, использует методы последней4. Этого достаточно, чтобы анализ понятий кибернетики начать с характеристики фундаментального в ОТС понятия «система».

3.1. Система и элемент, часть и целое

Некоторые ученые под системой разумеют всякий объект действительности. В такой трактовке понятие «система», выступающее важнейшим исходным понятием общей теории систем (Л. Берталанфи), становится всеобщим. Другие придерживаются мнения, что не всякий объект является системой, а лишь тот, который обладает целостностью (В. Г. Афанасьев, В. А. Лекторский, В. Н. Садовский). Вопрос этот далеко не второстепенный, ибо от его решения в значительной мере зависит дальнейший путь разработки данной теории.

Вторая точка зрения представляется более правильной, ибо общая теория систем в этом случае имеет свою, вполне определенную сферу применения, в то время как первая фактически привела бы к утрате специфики понятия «система», отождествлению ее с любым объектом действительности. Под системой мы и впредь будем понимать только такой объект,

свойства которого не сводятся без остатка к свойствам со-

ставляющих его частей. Он обладает неаддитивностью, интегративностью свойств, целостностью. В отличие от кучи песка или камней, которая в силу чисто механических взаимодействий частей имеет «суммативный» характер, молекула, на- пример,—это системный объект, качественно новое обра-

4 Теория систем,—пишет Берталанфи,—может логически рассматриваться как более общая теория: она включает системы с обратной связью как особый случай.

41

зование по сравнению с составляющими ее частицами: ей присущи такие свойства, которых нет у отдельного атома.

Естественно, что любая система обладает определенной сложностью и уже в силу этого состоит из дискретных элементов. Расчлененность находится в противоречивом единстве с целостностью, в которой выражается момент непрерывности. В свою очередь, любой элемент тоже можно рассматривать в качестве относительно самостоятельной системы (и наоборот, разумеется): атом по отношению к молекуле суть элемент системы, а по отношению к своему собственному ядру—система. Существенно, что элемент всегда является частью системы, но часть вне целостной системы не представляет собой элемента.

Как видим, соотношение системы и элемента можно рассматривать не только с позиций категорий дискретного и непрерывного, внутреннего и внешнего, но и в плане части и целого, так как любая система является частью более общей системы.

Особенностью пары категории «целое» и «часть» является то, что в отличие от категории «отдельное» и «общее» часть без остатка входит в целое, тогда как общее составляет лишь одну какую-то сторону, момент отдельного: последнее всегда обладает особенным, выходящим за пределы общего единичным.

В чем же причина неаддитивности свойств системы, ее целостности? По общему мнению, целостность систем определяется их структурой, способом связи элементов, при котором внутренние связи системы преобладают, доминируют над внешними, так что изменение в одном элементе так или иначе ведет к изменениям во всей системе. Кстати, взаимосвязь, внутреннее взаимодействие, единство и борьба противоположных сторон системы являются внутренним источником ее движения и развития. Можно думать, что расчлененность и выражает момент устойчивости, и обусловливает взаимодей-

42