- •Содержание:
- •Глава I о сущности искусства
- •1. Эстетическое как философская категория. Искусство как создание эстетических ценностей
- •§1. Эстетическое: значение термина
- •§ 2. Прекрасное
- •§ 3. Возвышенное. Дионисийское
- •§ 4. Эстетические эмоции
- •§ 5. Место и роль эстетического в жизни человека и общества
- •§ 6. Эстетическое и эстетизм
- •§ 7. Эстетическое и художественное
- •2. Искусство как познавательная деятельность (к истории вопроса)
- •§ 1. Теория подражания
- •§ 2. Теория символизации
- •§ 3. Типическое и характерное
- •3. Тематика искусства § 1. Значения термина «тема»
- •§2. Вечные темы
- •§ 3. Культурно-исторический аспект тематики
- •§ 4. Искусство как самопознание автора
- •§ 5. Художественная тематика как целое
- •4. Автор и его присутствие в произведении § 1. Значения термина «автор». Исторические судьбы авторства
- •§ 2. Идейно-смысловая сторона искусства
- •§ 3. Непреднамеренное в искусстве
- •§ 4. Выражение творческой энергии автора. Вдохновение
- •§ 5. Искусство и игра
- •§ 6. Авторская субъективность в произведении и автор как реальное лицо
- •§ 7. Концепция смерти автора
- •5. Типы авторской эмоциональности
- •§ 1. Героическое
- •§ 2. Благодарное приятие мира и сердечное сокрушение
- •§ 3. Идиллическое, сентиментальность, романтика
- •§ 4. Трагическое
- •§ 5. Смех. Комическое, ирония
- •6. Назначение искусства
- •§ 1. Искусство в свете аксиологии. Катарсис
- •§ 2. Художественность
- •§ 3. Искусство в соотнесенности с иными формами культуры
- •§ 4. Спор об искусстве и его призвании в XX веке. Концепция кризиса искусства
- •Глава II. Литература как вид искусства
- •1. Деление искусства на виды. Изобразительные и экспрессивные искусства
- •2. Художественный образ. Образ и знак
- •3. Художественный вымысел. Условность и жизнеподобие
- •4. Невещественность образов в литературе. Словесная пластика
- •5. Литература как искусство слова. Речь как предмет изображения
- •Б. Литература и синтетические искусства
- •7. Место художественной словесности в ряду искусств. Литература и средства массовой коммуникации
- •Глава III. Функционирование литературы
- •1. Герменевтика
- •§ 1. Понимание. Интерпретация. Смысл
- •§ 2. Диалогичность как понятие герменевтики
- •§ 3. Нетрадиционная герменевтика
- •2. Восприятие литературы. Читатель
- •§ 1. Читатель и автор
- •§ 2. Присутствие читателя в произведении. Рецептивная эстетика
- •§ 3. Реальный читатель. Историко-функциональнов изучение литературы
- •§ 4. Литературная критика
- •§ 5. Массовый читатель
- •3. Литературные иерархии и репутации
- •§ 1. «Высокая литература». Литературная классика
- •§ 2. Массовая литература3
- •§ 3. Беллетристика
- •§ 4. Колебания литературных репутаций. Безвестные и забытые авторы и произведения
- •§ 5. Элитарная и антиэлитарная концепции искусства и литературы
- •Глава IV. Литературное произведение
- •1. Основные понятия и термины теоретической поэтики § 1. Поэтика: значения термина
- •§ 2. Произведение. Цикл. Фрагмент
- •§ 3. Состав литературного произведения. Его форма и содержание
- •2. Мир произведения § 1. Значение термина
- •§ 2. Персонаж и его ценностная ориентация
- •§ 3. Персонаж и писатель (герой и автор)
- •§ 4. Сознание и самосознание персонажа. Психологизм4
- •§ 5. Портрет
- •§ 6. Формы поведения2
- •§ 7. Говорящий человек. Диалог и монолог3
- •§ 8. Вещь
- •§9. Природа. Пейзаж
- •§ 10. Время и пространство
- •§ 11. Сюжет и его функции
- •§ 12. Сюжет и конфликт
- •3. Художественная речь. (стилистика)
- •§ 1. Художественная речь в ее связях с иными формами речевой деятельности
- •§ 2. Состав художественной речи
- •§ 3. Литература и слуховое восприятие речи
- •§ 4. Специфика художественной речи
- •§ 5. Поэзия и проза
- •4. Текст
- •§ 1. Текст как понятие филологии
- •§ 2. Текст как понятие семиотики и культурологии
- •§ 3. Текст в постмодернистских концепциях
- •5. Неавторское слово. Литература в литературе § 1. Разноречие и чужое слово
- •§ 2. Стилизация. Пародия. Сказ
- •§ 3. Реминисценция
- •§ 4. Интертекстуальность
- •6. Композиция § 1. Значение термина
- •§ 2. Повторы и вариации
- •§ 3. Мотив
- •§ 4. Детализированное изображение и суммирующие обозначения. Умолчания
- •§ 5. Субъектная организация; «точка зрения»
- •§ 6. Со- и противопоставления
- •§ 7. Монтаж
- •§ 8. Временная организация текста
- •§ 9. Содержательность композиции
- •7. Принципы рассмотрения литературного произввдения
- •§ 1. Описание и анализ
- •§ 2. Литературоведческие интерпретации
- •§ 3. Контекстуальное изучение
- •Глава V. Литературные роды и жанры
- •1.Роды литературы § 1.Деление литературы на роды
- •§ 2.Происхождение литературных родов
- •§3. Эпос
- •§4.Драма
- •§ 5.Лирика
- •§ 6. Межродовые и внеродовые формы
- •2. Жанры § 1. О понятии «жанр»
- •§ 2. Понятие «содержательная форма» в применении к жанрам
- •§ 3. Роман: жанровая сущность
- •§ 4. Жанровые структуры и каноны
- •§ 5. Жанровые системы. Канонизация жанров
- •§ 6. Жанровые конфронтации и традиции
- •§ 7. Литературные жанры в соотнесении с внехудожественной реальностью
- •Глава VI. Закономерности развития литературы
- •1. Генезис литературного творчества § 1. Значения термина
- •§ 2. К истории изучения генезиса литературного творчества
- •§ 3. Культурная трдциция в ее значимости для литературы
- •2. Литературный процесс
- •§ 1. Динамика и стабильность в составе всемирной литературы
- •§ 2. Стадиальность литературного развития
- •§ 3. Литературные общности (художественные системы) XIX – XX вв.
- •§ 4. Региональная и национальная специфика литературы
- •§ 5. Международные литературные связи
- •§ 6. Основные понятия и термины теории литературного процесса
§ 3. Культурная трдциция в ее значимости для литературы
В составе контекста, стимулирующего литературное творчество, ответственная роль принадлежит промежуточному звену между антропологическими универсалиями (архетипы и мифопоэтика, на которых литературоведение сосредоточено ныне) и внутриэпохальной конкретикой (современность писателя с ее противоречиями, которая с непомерной настойчивостью выдвигалась на первый план в наши «доперестроечные» десятилетия). Это срединное звено контекста писательской деятельности освоено теоретическим литературоведением недостаточно, поэтому мы остановимся на нем подробнее, обратившись к тем смыслам, которые обозначаются терминами «преемственность», «традиция», «культурная память», «наследие», «большое историческое время».
В статье «Ответ на вопрос редакции "Нового мира"» (1970) М.М. Бахтин, оспаривая официально провозглашавшиеся и общепринятые начиная с 1920-х годов установки, использовал словосочетания «малое историческое время» и «большое историческое время», разумев под первым современность писателя, под вторым – опыт предшествующих эпох. «Современность,–писал он,–сохраняет все свое ог()ромное и во многих отношениях решающее значение. Научный анализ может исходить только из нее и <...> все время должен сверяться с нею». Но, продолжал Бахтин, «замыкать его (литературное произведение.– В.Х.) в этой эпохе нельзя: полнота его раскрывается только в большом времени». Последнее словосочетание становится в суждениях ученого о генезисе литературного творчества опорным, стержневым: «...произведенье уходит своими корнями в далекое прошлое. Великие произведения литературы подготовляются веками, в эпоху же их создания снимаются только зрелые плоды длительного и сложного процесса созревания». В конечном счете деятельность писателя, по мысли Бахтина, определяют длительно существующие, «могучие течения культуры (в Особенности низовые, народные)»2.
Правомерно разграничить два значения слова «традиция» (от лат. traditio – передача, предание). Во-первых, это опора на прошлый опыт в виде его повторения и варьирования (здесь обычно используются слова «традиционность» и «традиционализм»). Такого рода традиции строго регламентированы и имеют форму обрядов, этикета, церемониала, неукоснительно соблюдаемых. Традиционализм был влиятелен в литературном творчестве на протяжении многих веков, вплоть до середины XVIII столетия, что особенно ярко сказывалось в преобладании канонических жанровых форм (см. с. 333–337). Позднее он утратил свою роль и стал восприниматься как помеха и тормоз для деятельности в сфере искусства: вошли в обиход Суждения о «гнете традиций», о традиции как «автоматизированном приеме» и т.п.
В изменившейся культурно-исторической ситуации, когда обрядово-регламентирующее начало заметно потеснилось как в общественной, так и в частной жизни людей, приобрело актуальность (это особенно ясно просматривается в XX в.) другое значение термина «традиция», под которой стали разуметь инициативное и творческое (активно-избирательное и обогащающее) наследование культурного (и, в частности, словесно-художественного) опыта, которое предполагает достраивание ценностей, составляющих достояние общества, народа, человечества.
Предметом наследования являются как выдающиеся памятники культуры (философии и науки, искусства и литературы), так и малозаметная «ткань жизни», насыщенная «творческими воздействиями», сохраняемая и обогащаемая от поколения к поколению1. Это – сфера верований, нравственных установок, форм поведения и сознания, стиля общения (не в последнюю очередь внутрисемейного), обиходной психологии, трудовых навыков и способов заполнения досуга, контактов с природой, речевой культуры, бытовых привычек. ()
Органически усвоенная традиция (а именно в такой форме ей подобает существовать) становится для отдельных людей и их групп своего рода ориентиром, можно сказать, маяком, некой духовно-практической стратегией. Причастность традиции проявляется не только в виде ясно осознанной ориентации на определенного рода ценности, но и в формах стихийных, интуитивных, непреднамеренных. Мир традиций подобен воздуху, которым люди дышат, чаще всего не задумываясь о том, каким неоценимым благом они располагают. По мысли русского философа начала XX века В.Ф. Эрна, человечество существует благодаря свободному следованию традициям: «Свободная традиция <...> есть не что иное, как внутреннее метафизическое единство человечества»2. Позже в том же духе высказался И. Хейзинга: «Здоровый дух не боится брать с собой в дорогу весомый груз ценностей прошлого»3.
Для литературы XIX–XX вв. неоспоримо важны традиции (естественно, прежде всего во втором значении слова) как народной культуры, в основном отечественной (о чем в Германии настойчиво говорили И. Гердер и гейдельбергские романтики), так и культуры образованного меньшинства (в большей степени международной). Эпоха романтизма осуществила синтез этих культурных традиций; произошло, по словам В.Ф. Одоевского, «слияние народности с общей образованностью»4. И этот сдвиг многое предопределил в позднейшей литературе, в том числе и современной.
Об огромном значении традиций (культурной памяти) как стимуле любого творчества наши ученые говорят весьма настойчиво. Они утверждают, что культуротворчество знаменуется прежде всего наследованием прошлых ценностей5, что «творческое следование традиции предполагает поиск живого в старом, его продолжение, а не механическое подражание <...> отмершему»6, что активная роль культурной памяти в порождении нового составляет веху в научном познании исторического и художественного процесса – этап, последовавший за господством гегельянства и позитивизма7.
Культурное прошлое, так или иначе «приходящее» в произведения писателя, разнопланово. Это, во-первых, словесно-художест()венные средства, находившие применение и раньше, а также фрагменты предшествующих текстов (в облике реминисценций); во-вторых, мировоззрения, концепции) идеи, уже бытующие как во внехудожественной реальности, так и в литературе; и, наконец, в-третьих, формы внехудожественной культуры, которые во многом стимулируют и предопределяют формы литературного творчества (родовые и жанровые; предметно-изобразительные, композиционные, собственно речевые). Так, повествовательная форма эпических произведений порождена широко бытующим в реальной жизни людей рассказыванием о происшедшем ранее; обмен репликами между героями и хором в античной драме генетически соотносим с публичными началами жизни древних греков; плутовской роман – это порождение и художественное преломление авантюрности как особого рода жизненного поведения; расцвет психологизма в литературе последних полутора-двух столетий обусловлен активизацией рефлексии как феномена человеческого сознания, и тому подобное. О такого рода соответствиях между формами художественными и внехудожественными (жизненными) Ф. Шлейермахер говорил следующее: «Даже изобретатель новой формы изображения не полностью свободен в осуществлении своих намерений. Хотя от его воли и зависит, станет или не станет та или иная жизненная форма художественной формой его собственных произведений, он находится при создании нового в искусстве перед лицом власти его аналогов, которые уже наличествуют»1. Писатели, таким образом, независимо от их сознательных установок «обречены» опираться на те или иные формы жизни, ставшие культурной традицией. Особенно большое значение в литературной деятельности имеют традиции жанровые (см. с. 337–339).
Итак, понятие традиции при генетическом рассмотрении литературы (как в ее формально-структурной стороне, так и в глубинных содержательных аспектах) играет весьма ответственную роль. Однако в литературоведении XX в. (в основном авангардистски ориентированном) широко бытует и иное, противоположное представление о традиции, преемственности, культурной памяти – как неминуемо связанных с эпигонством и не имеющих касательства к подлинной, высокой литературе. По мнению Ю.Н. Тынянова, традиция–это «основное понятие старой истории литературы», которое «оказывается неправомерной абстракцией»: «говорить о преемственности приходится только при явлении школы, эпигонства, но не при явлениях литературной эволюции, принцип которой – борьба и смена»2. ()
И поныне порой выражается мысль, что литературоведение не нуждается в этом понятии. «Следует отметить,–пишет М.О. Чудакова,–что одним из несомненных, наиболее очевидных следствий работы Тынянова и его единомышленников стала дискредитация неопределенного понятия «традиция», которое после их критической оценки повисло в воздухе и затем нашло себе пристанище в текстах, лежащих вне науки. Взамен ей явилась «цитата» (реминисценция) и «литературный подтекст» (преимущественно для поэтических текстов)»3.
Подобного рода недоверие к слову «традиция» и тем глубоким смыслам, которые за ним стоят и в нем выражаются, восходит к безапелляционному «антитрадиционализму» Ф. Ницше и его последователей. Вспомним требования, которые предъявил людям герой поэмы-мифа «Так говорил Заратустра»: «Разбейте <...> старые скрижали»; «Я велел им (людям.– В.Х.) смеяться над их <...> святыми и поэтами»4. Воинственные антитрадиционалистские голоса раздаются и ныне. Вот не так давно прозвучавшая фраза, интерпретирующая 3. Фрейда в ницшеанском духе: «Выразить себя можно лишь раскритиковав самого сильного и близкого по духу из предшественников – убив отца, как велит (курсив мой.–В.Х.) Эдипов комплекс»5. Решительный антитрадиционализм в XX в. составил своего рода традицию, по-своему парадоксальную. Б. Гройс, считающий, что «Ницше сейчас остается непревзойденным ориентиром для современной мысли», утверждает: «<...> разрыв с традицией –это следование ей на ином уровне, ибо разрыв с образцами имеет свою традицию»1. С последней фразой трудно не согласиться.
Понятие традиции ныне является ареной серьезных расхождений и мировоззренческих противостояний, которые имеют к литературоведению самое прямое отношение.