Myuller_Avgust_Istoria_islama_s_osnovania_do_noveiyshikh_vremen_T_1_Avgust_Myuller_per_s_nem_pod_red_priv_-dots_N_A_Med

представляли усопшего таким же человеком как все, сказал: «Кто желает поклоняться Мухаммеду, да знает, что Мухаммед мертв. Поклоняйтесь Господу: Бог жив и не умрет во веки!»

Верил ли сам Омар в истину того, что говорил, или нет, во всяком случае его речь не возымела предполагаемого им действия. С быстротой молнии разнеслась печальная весть по всем кварталам Медины. В то время, как большинство беглецов бросилось немедленно в мечеть, чтобы хорошенько расспросить очевидцев и узнать от них, на что решились их предводители, толпы ауситов и хазраджей хлынули в сборный дом, где привыкли они издавна совещаться по особенно важным делам племени. Была еще третья маленькая партия, собравшаяся в доме Фáтимы; здесь вокруг Алия и Аббаса вскоре сгруппировались остальные Хашимиты и некоторые их друзья. Хотя между ними находились Тальха и Аз Зубейр оба высоко чтимые правоверными, но численность этой кучки была слишком незначительна, чтобы попробовать немедленно же, действовать с надеждой на успех. Между тем среди сто-

явших перед домом Айши беглецов, выжидавших с нетерпением дальнейших распоряжений Абу Бекра и Омара, стала распространяться крайне неприятная весть, что ансары собрались в большом числе и готовятся из среды своей выбрать нового властелина. Ждать долее было невозможно: немедленно же устремились туда оба доверенные лица пророка, окружённые толпой надежных мекканцев. Подоспели они как раз вовремя: Сá’д Ибн Убада со смерти Ибн Убайя первый человек между хазраджами, только что произнес коротенькую речь. Он убеждал своих соотечественни, -

ков, что преемника посланника Божия подобает избрать из тех, которые помогли ему выбраться из беды и затруднений и доставили исламу победу. Послышались отдельные робкие возражения; некоторые находили рискованным и односторонним решать такое важное дело без участия старейших исповедников веры, но большинство мнений склонялось немедленно же признать властелином Сá’да. В это то самое время ворвались густою толпой в заседание беглецы, а во главе их Абу Бекр, Омар и почитаемый всеми за свою набожность- и кротость Абу Убейда. Первый загово-

рил Абу Бекр. Спокойно и дружелюбно отдавал он полную справедливость заслугам мужей Медины, но при этом твердо поставил на вид, что будущего главу общины следует избрать из числа первых сподвижников пророка. На это возражал ему хазраджит Аль Мунзир предлагая обеим партиям выбрать каждой отдельного предводителя, . Омар, заметив сразу всю опасность требования-,

250

выступил со свойственной ему энергией и горячо стал доказывать, что остальные арабы никогда не пожелают повиноваться предводителю, избранному не из племени пророка. Спор разгорался. Абу Убейда принялся умолять ансаров и склонять к миролюбию, как вдруг выскакивает вперед, к изумлению своих же единоплеменников, хазраджит Бешѝр один из 70 бывших при Акабе, ревностный героя ислама. Громогласно объявляет он, что принимает сторону мекканцев. Абу Бекр, пользуется моментом

всеобщего смятения: «Глядите! — восклицает он, — пред вами Омар и Абу Убейда. Кого хотите, тому и присягайте!» Оба поименованные отнекиваются и просят его самого как достойнейшего, на которого пророк возложил обязанность заместить его в качестве предстоящего на молитве, принять сан властелина. Абу Бекр еще колеблется, но неукротимый Бешѝр выскакивает снова и ударяет его слегка по правой руке — знак присяги у арабов. Хазраджиты возмущены; ауситы, присматривавшиеся все время с тайным неудовольствием к маневрам старинных своих соперников, снова старавшихся протиснуться на передовое место, недолго думая и храбро, невзирая на свою малочисленность, принимают сторону Абу Бекра. Все стремительно бросаются к своим предводителям. Больного Са’да, принесённого в собрание на постели, чуть не растоптали в поднявшейся давке. Только личное вмешательство Абу Бекра спасло его от дерзких оскорблений страстного Омара. Спор угрожал перейти в открытую свалку. В это время внезапно вторгаются в дом новые толпы правоверных. Это были люди племени аслам кочевавшие в окрестностях Медины. Происхо дившие от хузá’итов, родственных курейшитам, заботливо оберегаемые в последнее, время пророком, едва они прослышали о про-

исходившем, как поспешили явиться на помощь своим мекканским друзьям. Хазраджи очутились теперь в меньшинстве; более спокойным людям обеих партий удалось развести ссорящихся и Абу Бекр мог наконец спокойно продолжать принимать присягу остальных.

Немного оказалось таких, которые нашли нужным продолжать отказываться в признании нового властителя. Понятно, Сá’д долго не мог забыть, что в самый последний момент наступавший, казалось, близкий успех был вырван у него из рук. С этих пор держался он в отдалении, а позже отправился в Сирию, где и умер в

году. И Хашимиты также, со своими друзьями, не особенно обрадовались такому быстрому обороту дел, который помешал им войти637 в переговоры и предъявить свои притязания. Последствием

251

злобного выжидания Алия было только то, что Абу Бекр нашел необходимым удержать у Фáтимы наследственные её земли, владения пророка в Хейбаре и Фадаке, и объявить их отныне государственной собственностью; тем менее нашел возможным муж её подчиниться своему беспощадному сопернику. Лишь шесть месяцев спустя, когда умерла Фатима, он примирился с новым правлением. Старый Абу Суфьян нашел, что время благоприятствует для того, чтобы путем тонко рассчитанного сопротивления и с помощью своих Омайядов добиться восстанов ления теории «прельщения сердец». Но его легко было закупить. Мекканец успокоился, когда сыну его, Язѝду даровали выдающееся- место.

Между тем хазраджиты искупили свою вину сторицей, если только можно было их в чем упрекнуть.,Вскоре государство очутилось

на краю гибели от вспыхнувшего внезапно восстания арабов, и все они без исключения дрались с прежним несравненным патриотизмом; люди эти положительно не были способны, ради собственной корысти, покинуть дело ислама. Их решимость жертвовать собой спасла государство Мухаммеда от участи, выпавшей на долю другой великой мировой монархии Александра Македонского.

Пока это спасительное единодушие царило в среде влиятельных кружков общины, правоверные могли выстоять под напором каких угодно рискованных последствий тех отношений, которые уже и на этот раз привели к значительным затруд нениям. При отсутствии всякого твердо установленного порядка престолонаследия добровольная присяга влиятельнейших лиц- являлась, и

позже, единственным правовым основанием, на которое только и могли опираться будущие властители, а это значило, собственно говоря, что мусульманскому государству заранее уже предрекались все бедствия и опасности, которые неизбежно ожидают каждое государство с избирательным правлением. Конечно, в данном случае, благодаря существующему у арабов одновременно стремлению к консерватизму и любви к свободе, лишь немногие кандидаты на престол имели шансы быть выбранными, так как если бедуины и готовы были склониться перед особенно почитаемым княжеским родом, они никогда не согласились бы подчиниться первому встречному выскочке. Только этим и можно объяснить, что в течение 200 летнего периода мирового арабского владычества лишь два раза произошел насильственный захват власти новою династией. Но- если, благодаря этому, сохранялась известная преемст-венность правления, зато, вследствие большой плодови-

252

тости обеих семей, Омайядов и Хашимитов, вопрос о личности почти всегда выступал на сцену в весьма опасной форме. Перемена правления зависела в древнейшие времена главным образом от тех, которые считались наиболее уважаемыми сподвижниками Мухаммеда, а позже от влиятельнейших придворных чинов и высших военноначальников. А это были представители не только личных своих интересов, но также и интересов семьи своей, племени. Между тем временно лишь укрощенный исламом племенной партикуляризм арабов, при переходе власти к Омайядам, людям совершенно мирского настроения, начал снова подымать голову, как только личное дарование властелина не в состоянии было его сдерживать, причем смуты, возникавшие попутно с ослабеванием могущества династии, слишком часто переносились на более широкую мировую арену, и возобновлялись те же самые сцены междоусобных раздоров, которые и в доисламский период мешали установлению государственного порядка в самой Аравии. К этому присоединялся ныне и еще новый элемент: в каждом юном, малоцивилизованном народе, старики имеют, весьма естественно, перевес над молодым поколением; то же явление мы замечаем и у арабов. Главой племени они выбирали охотнее всего одного из престарелых; поэтому впоследствии старшие в роде почти каждый раз выказывали естественное свое притязание на престолонаследие. Такому притязанию противоречило естест венное стремление каждого правителя стараться закрепить власть за своим собственным сыном. Примирить эти главные течения- было неразрешимой задачей. Вот почему турки, со

свойственной этому народу простотой и основательностью поступков, и поныне ухитряются отстранять это противоречие чисто механически. Каждый вступающий на трон султан повелевает прежде всего удавить своих младших братьев. Арабские халифы не додумались до этой богатой мысли, но так как желали действовать в том же направлении, то довольствовались тем, что еще при жизни устраняли братьев и дядей и приказывали присягнуть своему старшему сыну. Но это, конечно, могло практиковаться только пока преданность к династии сдерживала у придворных и полководцев личные интересы и оттесняла склонность к интриге на задний план, а именно очень недолго. Впоследствии же, к концу первого столетия, когда заимствован был из христианской Византии отвратительный институт евнухов, происки и заговоры придворных пошли без конца.

Впрочем, 8 июня 632 года вечером никто, конечно, и не помышлял в Медине о возможности в будущем возникновения роковых осложнений. Все ликовали попросту, по случаю водворения

253

нового правления. Во всяком случае выбор Абу Бекра был действительно из самых счастливых, может быть даже единственный, соответствующий требованиям положения. До сих пор все привыкли повиноваться одному слову Божию, выраженному в Коране и в повелениях посланника Божьего: другого авторитета рядом нельзя было ставить. При жизни Мухаммеда военачальники назначались всегда только для исполнения совершенно определенных отдельных поручений, по исполнении которых вступали они снова беспрекословно в ряды равноправных правоверных. Тот, кто теперь принимал руководительство общиной, мог поэтому рассчитывать на повиновение только в том случае, если всегда и во всем будет следовать точно примеру пророка; во всяком случае он должен был действовать именно так, как привыкли видеть действовавшим самого пророка. Между тем для каждого правоверного было ясно, что Абу Бекр, как выразился Омар в избирательном собрании, назначен самим пророком в заместители при общей молитве в мечети: а молитва, как известно, составляла основание всей религии. К этой основной обязанности легче могли примкнуть и остальные дела общины; не требовалось таким образом создавать нового авторитета, который не с виду только мог бы опираться на распоряжения самого пророка. Но ведь нового авторитета собственно и не создавалось. Абу Бекр оставался только в несколько расширенном смысле тем, чем уже был за несколько дней тому назад, а именно: заместителем посла Божьего, халѝфату расýли’ллáхи — ничего более и не значит простой титул халифа. Сказочное представление о неограниченной власти и блеске, которые и поныне по детским воззрениям связывают с именем халифа багдадского как третьего в союзе, рядом с императором и папой, нисколько не изменяет сущности вещей, ибо халиф имел собственно говоря, право называться только «наместником исламизма». Конечно, с течением времени, обстоятельства придали этому сану иное значение. Уже преемник Абу Бекра счел необходимым слегка наметить возрастающий блеск главы общины прибавлением к титулу слов: эмѝру’л муминѝна т. е. «повелитель правоверных», но скромное название халифа в глазах всех властителей ислама имело постоянно возрастающее значение, . Это самое значение ныне заставляет турецкого

султана, предки которого сотни лет тому назад приобрели этот титул путем юридической фикции, твердо придерживаться его.

На почве мусульманства, тот, кто признан наместником посланника Божия, соединяет в себе сан главы светского и духовно-

254

го. Власть халифа поэтому нельзя приравнивать к светской власти папы, как это было прежде в его Церковной области, иди же сравнить с духовным главенством короля саксонского, как епископа евангелических подданных всей его страны. Представьте себе могущество высшей иерархии римско католической в соединении с силой неограниченного правления Людовика XIV, или же государственное устройство, которое осуществил- в Женеве Кальвин, а на

короткое время в Англии — Кромвель, или же наконец существующее теоретически в России. Вот приблизительное понятие о тех могучих средствах, которыми располагает наместник «посланника Божия».

Располагали, конечно, они этим могуществом при совершенно определенных условиях, но никогда не безгранично. Сан их был и не королевский, и не первосвященнический, а высший — имáмов , вмещающий в себе двойное полномочие. Но все же, еще выше чем все повеления наместника пророка, почиталось всегда истинное139 слово Божие, начертанное в Коране для правоверных,

служа вернейшим указанием, как в делах веры, так и поступках; выше считалось также и то, что преподал пророк своим близким лично, словом либо примером, служившими образцами, достойными подражания. Таким образом, лишь только халиф совершал нечто отступающее от этих норм, он становился в глазах своих истинно верующих подданных, насколько они были способны к некоторому последовательному размышлению, нарушителем авторитета, соблюдение которого одно только и могло обеспечивать послушание народа. Если же его крепкие руки твердо руководили светской властью и достигали послушания путем насилия, то набожные и ревностные всё таки не обязаны были более признавать в нем имама и имели право воспользоваться первым удобным случаем, чтобы сбросить- иго безбожника и вру-

чить имамат тому, чьи притязания на этот высший сан оказывались отныне справедливыми. Поэтому безмятежное выполнение двойного владычества возможно было лишь до тех пор, пока преобладающее большинство мусульман проникнуто было сознанием, что халиф управляет, действительно неуклонно следуя словам

Имáм «предстоятель». Собственно, это тот, который молится перед общиной во время богослужения в пятницу. Так делал постоянно в Медине сам Мухаммед139 , а после него каждый халиф в месте своей резиденции.

Поэтому имам есть собственно особое наименование законного главы всей исламской общины.

255

божиим и примеру пророка. Но и в этом случае власть халифа ограничивалась любовью к свободе могучего народа, чуткую щекотливость которого щадил даже Мухаммед там, где не нарушались интересы веры, и которого бурные порывы становились для его преемников тем опаснее, чем более брали верх древние светские привычки, распространяясь на широчайшие круги новых исповедников веры вне полуострова.

И в обоих этих отношениях избрание Абу Бекра оказывалось самым подходящим. Все равно, как и при жизни Мухаммеда, когда каждое слово пророка было для него откровением, так и теперь заботился он, в общем и в частностях, подражать безусловно тому, что пророк когда либо сказал или сделал, питая непоколебимую уверенность, что подобный образ действий не преминет увенчаться успехом. Мы- уже видели, как он, даже в момент высшей

опасности, оставался непреклонен, твердо следуя примеру пророка, отклонил скользкий путь компромисса с взбунтовавшимися бедуинами и успел добиться безусловного подавления восстания. Весьма возможно, и это было важнее всего, что его управление, веденное совершенно по смыслу учения и словам пророка, не давало действительно никакого повода к порицанию самым остроумным ревнителям веры, а тем более к явному неповиновению самых набожных из общины. Так постепенно и незаметно привыкали правоверные повиноваться приказаниям халифа, благодаря чему новое государственное устройство быстро окрепло. Ближайшие преемники Абу Бекра могли уже беспрепятственно, по собственной инициативе, вводить нововведения там, где не встречалось соответственных, ясных предписаний божиих, или пророка. Немало пользы принесла и спокойная рассудительность Абу Бекра: приходилось иногда, принимая во внимание переживаемые тяжкие времена, делать некоторые уступки упорно безумным массам арабских головорезов, не принося, однако при этом ущерба достоинству повелителя. Будь на его месте Омар, давно бы Хáлиду несдобровать за его позорные, злодейские дела. По всей справедливости можно было глубоко презирать эту отвратительную личность, но Абу Бекр понимал, что в отчаянной войне с арабами трудно было обойтись без «меча божия», и искусно избегал поводов к столкновению с этим пока необходимым головорезом, продолжая сохранять свой авторитет.

Таково положение Абу Бекра между Мухаммедом, основателем ислама, и Омаром, организатором мирового государства. Он занимает по праву середину между ними как добросовестный, твер-

256

Аль хулафá’у’р рáшидŷна «по прямому пути шествующие халифы140», т. е. не- так, как Омайяды- , узурпировавшие трон не по закону.

257

Тальхе и Зубейру, убежденные в необходимости оставаться в резиденции, не требовали себе никогда должностей главнокомандующих мусульманских войск. Можно было, по примеру пророка, спокойно назначать полководцами людей, доказавших свои выдающиеся военные способности; но могущество не могло особенно влиять на умы правоверных, ибо судьба их ежечасно зависела от властного мановения халифов. Этим и объясняется то обстоятельство, почему в героическое время ислама попадаются только два полководца из среды близких к пророку: Абу Убейда и Сà’д Ибн Абу Ваккáс оба, впрочем, надежные, не обладавшие опасным честолюбием. Легко понять также и то, что такой эгоистические и неукротимый, человек как Хáлид, в самый момент

одержанной им знаменитой победы, слагает беспрекословно звание главнокомандующего по первому полученному им повелению от Омара, отрешавшего его от должности.

Но и этот вполне патриархальный образ правления гарантировал успех действия благодаря все той же счастливой комбинации, что высшая власть сразу попала в руки исключительных людей для первого бурного периода они только и были возможны. В личности Абу Бекра счастливо соединялись спокойствие и самозабвение, которые дали ему возможность, в самое тревожное время, создать основы авторитета халифата, а непоколебимая твердость его поборола все бесчисленные опасности возмущения, разбившегося было по всему полуострову. Прозорливой мудрости его обязан ислам главным образом, что развитие дела пророка направлено было по надежному руслу. Но под напором жизненных треволнений, которые приходилось выносить первым исповедникам ислама, сам пророк пал безвременно. Новые непосильные напряжения, в судорожной борьбе с возмущением, истощили в короткое время и жизненные силы ближайшего его друга, Абу Бекра. Ему едва стукнуло 63 года, и настигла его последняя болезнь — горячка. Почувствовав приближение кончины, созвал он в последний раз старых своих сотоварищей и взял с них клятву, что они будут повиноваться тому, кого он сам выберет себе в преемники. По произнесении клятвы, он назначил Омара, затем вскоре сомкнул спокойно вежды 22 Джумада ІІ. 13 (22 августа 634 г.) Власть перешла в руки могучего и отважного поборника ислама, собиравшегося вознести высоко дело веры. После усмирения бунта, соединённые силы народа находились в состоянии высочайшего напряжения: подготовлялось движение за границы полуострова, распространение его на весь мир. Готовилось

258

осуществление сокровенных мыслей Абу Бекра, его тайных стремлений всколыхнуть целым светом.

Глава II

Мы уже знаем, чтоВеликиееще Мухаммедомзавоеваниясделаны были предварительные распоряжения к распространению веры за пределами полуострова, среди других народов и, прежде всего, у соседних персов и византийцев. Послание его к шаху персидскому не имело особых результатов; следовали затем посольства и рекогносцировки на юг Сирии, поражение при Муте, а позднее присоединение пограничных округов, до Айлы включительно. С тех пор был задуман новый, более серьезный поход в страну на восток от Иордана. Собиралось уже войско, которое ко времени смерти Мухаммеда успели стянуть к Медине. Следуя своему основному правилу — исполнять во всем точно предначертания пророка, — Абу Бекр направил войска к северу, под предводительством Усáмы, невзирая на угрожавшее немедленно отпадение центральных племен Аравии. Вероятно, в этом решении отражалось намерение одновременно дать возможность успокоиться ансарам и поспособствовать им вдали от столицы забыть их неудачу при выборе халифа. Но придать походу большее значение мешало, естественно, опасное положение Медины среди восставших бедуинов; поэтому Усáма поторопился вернуться назад через два месяца, успевши совершить лишь демонстрацию к византийской границе. Слишком горячая работа ожидала войска внутри Аравии. Но вот, после непрерывной борьбы в течение трех четвертей года, восстановлен был, наконец, порядок, ислам воцарился снова на всем полуострове. Предстояло еще, однако совершить многое в отдельных подробностях, пока не введено было, наконец, повсюду богослужение и упорядочено взимание налогов; теперь только мало помалу стали привыкать племена, в особенности отдаленных провинций, выступать по первому зову халифа к военному сбору в -Медину. Но можно было опасаться, несмотря

на суровое наказание бунтовщиков, что с течением времени поползновение к неповиновению снова зашевелится, то там, то здесь, в упрямых арабских головах. Абу Бекр предвидел это. Он намеренно отсылал на границы, по мере подавления восстания, всякую свободную тысячу людей, предполагая весьма основательно, что каждый успех извне, каждое известие об удачном набеге возбудит в вечно волнующихся племенах средней и южной

259