Культура. 1976–2009

В эти годы колоссальными объемами выходит печатная продукция. Отмечается невиданный всплеск писательской активности, публикации вызывают бурные дискуссии в печати и потоки писем авторам. Стремление преодолеть царивший ранее нигилизм по отношению к мировому и национальному художественному наследию привело к переизданию китайской классики и огромного количества переводов (в том числе русской и советской литературы – Л. Толстого, М. Горького, В. Маяковского, Н. Островского и др.).

Оживление литературного процесса после десятилетия безмолвия началось с «литературы шрамов» (шанхэнь вэньсюэ), возникшей сразу после окончания «культурной революции». «Первой ласточкой» стал рассказ Лю Синьу «Классный руководитель» (ноябрь 1977), по-

Ван Мэн жалуй, одно из тех произведений «литературы шрамов», что оказали самое заметное влияние на современную литературу Китая. 11 августа 1978 г. в журнале «Вэньхуэй

бао» («Литература и искусство») был опубликован другой знаковый для этого течения рассказ Лу Синьхуа «Шанхэнь» («Шрамы»), удостоенный всекитайской литературной премии за 1978 г. На первом этапе (1976–1979) большинство авторов стремилось выплеснуть пережитой ужас на страницы книг, высказаться о репрессиях. Имело место своего рода «протоколирование» страшной действительности, многие произведения основывались на автобиографическом материале.

Деформация человеческой личности, вызванная унижениями и публичными издевательствами, попрание человеческого достоинства, атмосфера страха и всеобщего доносительства – вот основные темы произведений «литературы шрамов». Другими произведениями, всколыхнувшими страну, стали повести Лю Биньяня «Человек и его тень» (1980) и Лу Яньчжоу «Сказание заоблачных гор» (1979). Большой резонанс в Китае вызвал опубликованный в сентябре 1978 г. рассказ Ван Япина (1905–1983) «Святая миссия», где обличаются сторонники «банды четырех», творящие произвол. Ответственность за все бедствия народа почти единодушно возлагалась представителями «литературы шрамов» на так называемую банду четырех во главе с женой Мао Цзэдуна Цзян Цин (1914–1991).

В конце того же 1978 г. появляются нашумевший коллективный сборник «Стихи с площади Тяньаньмэнь» и первая после многих лет безмолвия поэма выдающегося поэта Ай Цина (1910–1996) «На гребне волны». Эти стихи пронизаны гневом и скорбью о жертвах жестоко подавленных манифестаций на площади Тяньаньмэнь в апреле 1976 г., возникших стихийно в знак памяти о скончавшемся премьере Госсовета Чжоу Эньлае (1898–1976). Антимаоистские

стихотворения, написанные на площади Тяньаньмэнь в апреле 1976 г., были опубликованы открыто в 1978 г.

В1978–1979 гг. о себе заявляет «литература дум о прошедшем» (фаньсы вэньсюэ). Для авторов этого течения события десятилетней смуты «культурной революции» служат отправной точкой размышлений, поисков причин произошедшего, философских раздумий. Публицистический пафос их произведений снизился по сравнению с «литературой шрамов», но писатели глубже проникли

впсихологию своих героев. Если «литература шрамов» просто разоблачала злодеяния прошлого, «литература дум о прошедшем» пыталась преодолеть негативные последствия этого прошлого, показать проблемы, с которыми сталкиваются реабилитированная интеллигенция и бывшие высокопоставленные партийные работники. Героями в основном были представители этих двух социальных прослоек, их образы нередко романтизировались. Особенностью прозы этого направления была прямая связь сюжета с политическими событиями, нередко

вних звучала идея о неминуемом возмездии, которое постигнет мучителей и палачей, и была показана связь страданий индивида с тяготами всего народа.

Костяк этого направления составили вернувшиеся на литературные подмостки реабилитированные писатели и прозаики, многие из них родились в 1930-е гг., и их юность проходила под влиянием коммунистических идей, некоторые участвовали в революции и борьбе КПК по завоеванию власти в Китае. Молодыми они прошли горнило войн и разделяли идеи, провозглашавшиеся КПК, их не задели кампании по перевоспитанию старой интеллигенции в начале 1950-х, многие из них с энтузиазмом впервые заявили о себе в плюралистический период «ста цветов». К этой когорте можно отнести писателей Ван Мэна, Гун Лю, Чжан Сяньляна, Гао Сяошэна, Лу Вэньфу, Ли Говэня, Лю Биньяня, Чжао Яньсяна и др., все они были обвинены как «правые элементы» в 1957–1958 гг. и молчали почти двадцать лет. Они и составили литературный мэйнстрим конца 70–80-х гг. В 1979 г. шанхайское издательство выпустило сборник произведений этих писателей под названием «Вновь распустившиеся цветы».

В1979 г. в журнале «Жэньминь вэньсюэ» («Народная литература») вышел рассказ Жу Чжицзюань «Неверно склеенная история», где сделана попытка оценить масштабы исторической трагедии «культурной революции». Писательница показывает, что истоки лежат в движении «большого скачка» конца 1950-х гг., исследует взаимодействие партии с народом на протяжении сорока лет, в конце ставит достаточно острый вопрос: «если бы вновь случилась война, выступил бы народ вновь с поддержкой партии как это произошло во время антияпонской войны?» Оставаясь на позициях защиты интересов партии, писательница надеялась, что та извлечет уроки из истории.

К наиболее ярким произведениям «литературы дум о прошедшем» можно отнести пять сборников публицистики и эссе Ба Цзиня «Думы» (1978–1986), повесть Ван Мэна (р. 1934) «Компривет» (1979), роман Гу Хуа (р. 1942) «Поселок Лотосы» (в рус. пер. «В долине Лотосов», 1981), рассказ Гао Сяошэна (1928–1999) «Ли Шуньда строит дом» (1979).

Повести и рассказы Ван Мэна «Грезы о море» (апрель 1980), «Компривет» (1979), «Бабочка» (1980), «Весенние голоса» (1980), «Воздушный змей и лента»

(1980), «Взгляд в ночь» (1979, в рус. пер. «Ночью в большом городе») потрясли страну своей новизной стиля и способа изложения, в печати прошли волны поддержки нового стиля, а также осуждение за отдаление от традиции. Сюжетная линия просматривалась нечетко, на первый план были выдвинуты побуждения, мысли, эмоции героев, личное восприятие того или иного события, благодаря которому оно из объективного и однозначного превращалось в субъективное. Эти произведения содержат описания потока мыслей главного героя, отражают ощущение излома и происходящих вокруг перемен, процесс высвобождения сознания интеллигенции и партработников от навязанных догм.

В начале 1980-х гг. в литературе «дум о прошедшем» широкое распространение получила мемуарная литература – воспоминания о «культурной революции», биографии и очерки. Документальная проза стала одним из основных жанров китайской литературы 1980-х гг. Большая часть произведений посвящена восстановлению положительного образа интеллигенции и реабилитации ее роли в обществе. Сюда относятся известные в Китае мемуары писательницы Ян Цзян (р. 1911) «Шесть рассказов о школе кадров» (1981) о трудовых лагерях, куда отправлялись на «перевоспитание» интеллигенты и кадровые работники; книга драматурга Чэнь Байчэня (р. 1908) «Отрывочные воспоминания о Юньмэне» (1983), мемуары подвергшейся репрессиям писательницы Дин Лин (1904– 1986) «Заметки о “коровнике”», сборник Ван Сияня (1914–1999) «Священный огонь в чистилище» (1982; о гонениях на членов шанхайского отделения Союза писателей Китая во главе с Ба Цзинем). Испытавшие унижения, заключение и тяжелые принудительные работы, эти люди сохранили свои идеалы, ясное представление об «истине» и «лжи». Обеспокоенные судьбой родины и своего народа, они видели свой долг в провозглашении идей гуманизма, тут протянулась нить, связавшая «новый период» с «Движением 4 мая» 1919 г.

«Литература дум о прошедшем» оставалась главенствующим течением в китайской литературе до середины 1980-х гг., хотя тема осмысления последствий «культурной революции» не утратила своей актуальности и по сей день. Она преломляется в произведениях китайских авторов и более молодых поколений (часть из них была еще детьми в тот период), чье творчество не обязательно ограничено рамками двух упомянутых течений и рамками реализма вообще.

Начало внедрения системы семейного подряда в деревне с начала 1980-х гг. дало толчок направлению «литературы реформ» (гайгэ вэньсюэ), которая видела своей задачей незамедлительное реагирование на важнейшие перемены в стране. У истоков направления стоит повесть Цзян Цзылуна (р. 1941) «Директор Цяо приходит на завод» (1979), после чего «директорами Цяо» стали собирательно называть инициаторов реформ. Этим же автором создана повесть «Первопроходец» (1980). Выведен новый для Китая тип руководителя, энергичного, проводящего новшества в жизнь. Большинство последователей Цзян Цзылуна строили свои произведения по той же модели, такова повесть Чжан Сяньляна (р. 1936) «Мужской характер» (1983). Взлет «литературы реформ» пришелся на промежуток между 1983 и 1984 гг., вышло много произведений, где в позитивном ключе описывались изменения в деревне, а также тяготы и преграды, которые приходится преодолевать инициаторам реформ, борющимся

с косностью и консерватизмом на местах. Эта проза осмысляла перемены в умах и ценностях, которые требовались для проведения реформ. Герои «литературы реформ» зачастую сельские руководители или инициативные крестьяне, они стали новыми героями, являли собой пример поведения. Только что очнувшаяся от умопомрачения «культурной революции» страна поверила, что реформы – это ее главная надежда. Писатели стремились отразить облик и дух реформ, в этой ситуации литература играла роль выразителя, а точнее, канала формирования единого для всех мнения. Писатели верили в то, что литература обязана отзываться на все общественные изменения, быть проводником государственной линии. Гао Сяошэн обратил свой взор на судьбу крестьян и написал серию рассказов о крестьянине Чэнь Хуаньшэне, где показал, какие перемены происходят в жизни деревни. Усложнение проблематики «литературы реформ» связано с выходом романа Чжан Цзе «Тяжелые крылья» (1981), где акцент сделан на коренных сдвигах в мышлении, этико-моральных ориентирах, следующих за переменами в общественном укладе. После 1985 г. бравурная

исклонная к схематизации персонажей «литература реформ» уступает место более взвешенным произведениям, где заметна более разноплановая оценка современных автору событий.

Начало 1980-х отмечено дебатами о связи гуманизма и социализма. В 1985 г. директор Института литературы АОН Китая Лю Цзайфу в своей программой статье «О субъекте в литературе» ратует за возвращение литературе гуманистических ценностей, утверждает уникальность личности, чем отвергает постулат о «детерминизме среды» и движущей силе классовой борьбы, призывает преодолеть схематизм и плоскостность, какие были присущи литературе 1950– 1970-х гг. Гуманистические ценности, сроднившие «новый период» с литературой Движения 4 мая, провозглашались как основное мерило, необходимо было вновь вернуть людям право на мысли, чувства, на теплоту и доверие. Марксистская идеология вдохновляет Дай Хоуин, Лю Биньяня, Бай Хуа, Шэнь Жун, Ван Мэна, Чжан Сяньляна и многих других писателей на провозглашение важности доброты и ценности личности в коллективистском обществе. В романе «Эй, человек, человек!» (1980) Дай Хоуин возвращается к кампании против «правых элементов» и показывает, как идеология противостоит важнейшим человеческим ценностям, ее роман первым прямо поднял вопрос о гуманизме

ичеловечности. Рассказ начинающей писательницы Те Нин (р.1957) «Эй, Сянсюэ!» (1982, Всекитайская премия за лучший рассказ) повествует о девушке из захолустной деревеньки, которая видит, как через деревню проходит поезд (символ развития), она мечтает об огромном мире, который ей открывается; рассказ поднимает вопрос о взаимодействии двух укладов жизни традиционного

исовременного. Ряд прозаических произведений (Чжан Цзе «Любовь нельзя забыть» (1979), Чжан Сюань «Любовью забытый уголок», Лю Синьу «Место любви») стремился утвердить ценность любви, которая изначально отвергалась нормами традиционной морали, а потом была исковеркана и растоптана во время бесконечных кампаний критики и самокритики в «культурную революцию», когда мужья и жены были вынуждены отрекаться друг от друга.

В 1982–1983 гг. ведется кампания по упорядочиванию партии и борьбе с «духовным загрязнением», направленная против либерализации и западного влияния, эта встряска опять заставила интеллигенцию насторожиться.

Тем не менее, ознакомление с пришедшей в Китай переводной литературой и крепнущее стремление к самовыражению не замедлило дать свои плоды. Литература абсурда, философия экзистенциализма, в особенности работы Сартра, были среди первых западных идей, хлынувших в Китай, когда он начал открываться внешнему миру. Форсированное озна-

Бэй Дао комление интеллигенции с достижениями немарксистской западной мысли XIX–XX вв. не могло не страдать бессистемностью, случайность определяла многое в выборе тех или

иных произведений для перевода и публикации. Так, в 1980 г. вышла первая антология абсурдистских пьес в основном американских драматургов, но подборка могла быть сделана по другому принципу, и она также стала бы объектом огромного интереса в условиях интеллектуального голода. В начале 1980-х гг. пьесы абсурдистов не только переводили и комментировали: пьеса Э. Ионеско «В ожидании Годо» вдохновила Гао Синцзяня на создание китайского аналога на тему безрезультатного ожидания (драма «Автобусная остановка», 1982) и позднее ряда других пьес («Абсолютный сигнал», 1982, сов. с Лю Хуэйюанем, «Дикарь»). Знаковой стала его теоретическая работа «Первые изыскания о методах модернистской литературы» (1981).

Поиски новых форм выражения начались в «туманной» поэзии (мэнлун ши) еще в ее подпольный период 1970 гг., группа возникла возле местечка Байяндин, под Пекином, ее возглавил сосланный в деревню студент Ши Чжи (наст. имя Го Лушэн). С 1978 г. по 1980 г. вышло девять выпусков журнала «Цзиньтянь» («Сегодня»), где печатались позднее прославившиеся далеко за пределами Китая поэты Бэй Дао, Гу Чэн, Ман Кэ, До До, Ян Лянь, Шу Тин и др. Стихотворение Бэй Дао «Ответ» строкой-лозунгом «Я НЕ ВЕРЮ!» ярко и категорично выразило настроения этой группы поэтов, позднее это произведение критика начала считать своего рода «манифестом туманной поэзии». Авторы стремились к созданию свободного от политики эстетического пространства, к прямому, лишенному идеологической бравурности, выражению своего переживания завершившейся эпохи, это было утверждение права на личное художественное экспериментаторство, одним из достижений «туманной» поэзии было значительное расширение выразительных возможностей современного китайского языка. «Туманную» поэзию сделала важным для тогдашнего читателя событием ее способность показать панораму социальной жизни и интенсивный трагический конфликт, выраженный через личный опыт и субъективность восприятия. «Туманная» поэзия вызвала бурю крайне неоднозначных оценок критики, это была смелая по тем временам попытка самовыражения, одно из ярких достижений литературы за последние тридцать лет.

В прозе в начале 1980-х гг. экспериментировали и писатели «старшего поколения» Ли Говэнь («Весна среди зимы» 1981), Цзун Пу («Кто же я?» 1981), Ван Мэн («Весенние голоса» 1980), используя такие приемы, как поток сознания, нелинейное повествование, ассоциативный монтаж, абсурд и др. Термином «поисковая литература» (таньсо вэньсюэ) или «роман новой волны» критика обозначила ряд произведений середины 1980-х гг., созданных молодыми авторами Ли То, Лю Сола («У тебя нет иного выбора», 1985; «Синее небо, зеленое море», 1985), Сюй Син («Вариации без темы», 1985), Чжан Синьсинь («Сумасшедшая Орхидея», 1983, а также творчество стоявшей особняком Цань Сюэ («Домик на горе», 1985). Произведения Лю Сола и Сюй Сина тяготели к «черному юмору»,

кзамешиванию болезненных состояний и страхов на комедийных началах, их героями стала творческая молодежь и студенты.

Конец 1980-х гг. отмечен активным развитием авангардной или экспериментальной прозы, в 1987 г. журналы «Жэньминь вэньсюэ» («Народная литература»), «Шоухо» («Плоды») выпустили номера, полностью посвященные этому новому явлению в китайской литературе. Основоположником этого направления считается писатель Ма Юань и его ранние повести «Богиня реки Лхаса» (1984), «Искушение горы Кайлас» (1986). В 1987–1989 гг. вышли самые значительные произведения молодых авторов, последователей Ма Юаня. К ним относятся Гэ Фэй («Стая бурых птиц», 1987; «Потерянная лодка», 1987), Юй Хуа («Вид реальности», 1987; «Все мирское словно дым», 1988), Сунь Ганьлу («Путешествие в сон», 1986; «Прошу женщину разгадать загадку», 1988), Су Тун, Бэй Цунь, Пань Цзюнь, Хун Фэн, Джасидава (Тибет). Испытавшие прямое влияние иностранной литературы, авангардисты еще дальше продвинулись в области формальных экспериментов с языком и композицией. Они реформировали структуру текста и языка, стремясь тем самым поставить под вопрос кажущиеся само собой разумеющимися основания бытия. Метафоричность, абстрактность и философизм являются ведущими свойствами авангардной прозы, в их произведениях наметился окончательный разрыв с реалистической традицией. В 1992 г. выходит 12-томное собрание «Новая волна в литературе 80-х годов» (изд-во Пекинского педагогического университета), которое подвело итоги экспериментальной литературе. Многие авангардисты скоро отойдут от нарочито сложной манеры изложения и копирования западных приемов, многие обратятся к истории, будут отражать ее более реалистично.

Интересным синтезом экспериментальных методов повествования и местной почвенной тематики стало знаковое для середины 1980 гг. литературное движение «поиска корней». «Литература поиска корней» (сюньгэнь вэньсюэ) была неотъемлемой и важной частью дебатов (1985–1989), которые получили название «культурный бум» (вэньхуа жэ). Первый прилив осознанного интереса

клитературному «поиску корней» приходится на декабрь 1984 г., когда журналы «Шанхай вэньсюэ» («Шанхайская литература») и «Сиху» инициировали проведение в г. Ханчжоу семинара молодых писателей и критиков, во встрече приняли участие более двадцати литераторов. В газете «Вэньи бао», журналах «Шанхай вэньсюэ» и «Цзоцзя» («Писатель») за весьма короткий промежуток времени с апреля по ноябрь 1985 г. появилось немало публикаций, посвященных

теме поиска культурных «корней»: «Мои корни» Чжэн Ваньлуна, «Прыжок через зону культурного разрыва» Чжэн И, «Корни» литературы» Хань Шаогуна, «Культура обусловливает человечество» А Чэна.

Почти все писатели «литературы корней» в конце 60-х – начале 70-х гг. прошли через ссылку в деревни, многие не имели возможности получить системное образование. Наиболее показательными произведениями этого направления стали «Первое посещение Шанчжоу» (1982) Цзя Пинва, «Северная река» (1984) Чжан Чэнчжи, «Король шахмат» (1984) А Чэна, «Деревня Сяобаочжуан» (1984) Ван Аньи. Вскоре последовали и другие произведения, такие как «Папапа» (1985) Хань Шаогуна, «Удивительная земля, удивительные истории» (1986) Чжэн Ваньлуна, «Глинобитный домик» (1986) Чжан Чэнчжи, «Красный гаолян» (1986) Мо Яня. Вдохновляющим для этой плеяды писателей стал пример латиноамериканской литературы и особенно роман Г.Маркеса «Сто лет одиночества» (переведен на китайский язык в 1984 г.). Образы традиции и «корней» оказались связаны с деревней, областью вне канонизированной традиции, там культура все еще живет в неофициальных историях, сказках, народных песнях, в рассказах о богах и духах, местных обычаях и праздниках. Любопытно, что такого рода «фольклоризация» традиции уже проводилась интеллигентамипросветителями после «Движения 4 мая», тогда необходимо было создать образ «иной» народной традиции, отличной от отвергнутой конфуцианской. Среди идеологов тогда выступали Лу Синь (1881–1936), Чжоу Цзожэнь (1885–1967), Цай Юаньпэй (1868–1940), Гу Цзеган (1893–1980) и др. Важно подчеркнуть, что произведения «поиска корней» по-прежнему были тесно связаны с главными идеологемами литературного мейнстрима, такими как антифеодализм, противостояние города и деревни, раскрепощение женщин, революция.

Поиск возможных причин потери «корней» привел многих писателей к переосмыслению «Движения 4 мая». Разрыв с традицией был воспринят как крупная катастрофа для нации, а «культурная революция» была названа кульминацией разрыва с традиционной культурой, провозглашенного «Движением 4 мая». Подобная дискуссия говорит об исчерпании потенциала государственной идеологии (если ее трактовать как догоняющую модернизацию), служащей основой для искусства и творчества, следующим шагом могло стать ее отрицание. Литература все активнее стремилась избегать политизированности на уровне и сюжета, и языковых средств. Литература «поиска корней» занимает позицию между мэйнстримом социалистического реализма и разнообразием модернистских и авангардных течений, которые не могут привлечь в Китае широкого читателя.

К «литературе поиска корней» примыкают, а нередко и сливаются с ним реалистические почвеннические направления прозы «старых городов» или (буквально) «рынка и колодцев» (шицзинь сяошо), «проза о земляках» (сянцин сяошо), дальнейшее развитие получает зародившаяся в начале XX в. «проза малой родины» (сянту сяошо). «Городская проза» и родственные ей почвеннические течения также получили импульс к развитию в результате «культурного бума». Эти произведения питали особый интерес к деталям местной культуры, отражали региональную самобытность, те поведенческие, языковые отличия,

которые формировали малые культурные ареалы, как городские, так и сельские. Стремясь отдалиться от политизированного мэйнстрима, почвенническое течение обращается к повседневной жизни горожан, бытописательству, видит прелесть и ценность в местных обычаях и фольклоре, добивается колорита и экспрессии через активное использование местных диалектизмов, авторы порой стилизуют прозу под народный сказ. Наиболее ярко «городская проза» представлена творчеством писателей из Пекина, Тяньцзиня, Сучжоу. Основными представителями этого течения считаются Дэн Юмэй («О парке Таожаньтин», 1979; «Похождения Нау», 1982; «Табакерки», 1984); Фэн Цзицай («Прогулка в храм Покровительницы моряков», 1981; «Волшебный кнут», 1984; сборник «Чудаки», 1986; «Золотые лотосы длиной три цуня», 1986); Лу Вэньфу («Гурман», 1983; «Колодец», 1985). Особый вклад в развитие традиции «прозы родного края» внесли также Ван Цзэнци (1920–1997), Лю Шаотан (1936–1998), Ши Тешэн (р. 1951). Эти не похожие друг на друга произведения, тем не менее, объединены интересом писателей к большей истории страны, малым историям городков и областей Китая, внимательным изучением нравов народа.

Поворотным событием, оказавшим решающее влияние на политику государства в области культуры, стало подавление студенческих выступлений на площади Тяньаньмэнь 4 июня 1989 г., которые выросли из траурной студенческой демонстрации в связи с кончиной Ху Яобана (1915–1989), реформаторская деятельность которого находила значительную поддержку у интеллигенции. После событий 4 июня наметились сворачивание процесса либерализации политики и резкое усиление контроля государства за сферой культуры. Освещение тех событий в литературе, кино, на телевидении до сих пор подвергается цензуре.

Итак, за одно десятилетие китайская литература успела опробовать и освоить очень многое как в области содержания и проблематики, так и на композиционном и языковом уровнях. На литературных подмостках активно заявили о себе два поколения: вернувшиеся после реабилитации «писатели 57-го года» и поколение «образованной молодежи» (чжи цин). «Писатели 57-го года» имели за плечами богатый жизненный опыт, пережили репрессии и затем процесс «раскрепощения сознания» от прежних официально насаждавшихся догм. Среди них наибольшей популярностью и авторитетом пользовались Ба Цзинь, Ван Мэн (занимал пост министра культуры в 1986–1989 гг.), Чжан Сяньлян, Гао Сяошэн, Фэн Цзицай и др.

На протяжении «нового периода» происходит постепенная эмансипация и развенчание идеологических догм. Для литератора конца 1970-х поводом для вдохновения было разрешение на осмысление и критику «культурной революции», творческая личность воспаряла и ликовала уже потому, что могла вернуться к творчеству, ее больше не мучили и не притесняли. Начиная с конца 1970-х гг. до середины 1980-х гг., в среде интеллигенции царили необычайный подъем и воодушевление, невзирая на кампанию против «духовных загрязнений» 1983 г., сохранявшийся контроль за литературной продукцией и каналами ее распространения. Интеллигенция ощущала себя в согласии с государством, положительные результаты курса реформ и открытости начала 1980-х гг. вернули ее части утерянное доверие к государству. К началу 1990-х гг. литература

подошла к черте отрицания и осмеяния «маоистского дискурса», языка власти, пропитанного ложью и лицемерием, она активно ищет основания и источники для развития за пределами идеологического поля с его установками на «четыре модернизации» и социалистическое строительство, даже гуманизм она с горечью подвергает сомнению как выхолощенное идеологией понятие.

«Новый период» осознается как завершившийся скорей в первые годы 1990-х гг., несколько лет прошли по инерции, интеллигенция заняла выжидательную позицию после событий 1989 г. Любопытно, что осмысление 1980-х происходит в первые годы XXI века, выходит много мемуаров и сборников интервью с деятелями либерального толка, где 1980-е гг. постепенно мифологизируются и уже видятся как «золотой век» современной литературы. Ограниченная рамками идеологии свобода, данная тогда литераторам, была принята с радостью и воодушевлением, что позволило достигнуть значительных вершин

втворчестве. «Золотыми» 1980-е гг. мыслятся еще и потому, что статус писателя и его труда в обществе были очень высоки. Объявленный в 1992 г. курс на развитие рыночной экономики после знаменитой инспекционной поездки Дэн Сяопина на юг Китая быстро и кардинально изменил приоритеты и настроения

вобществе, интересы многих от политики устремились в область коммерции. Первые годы нового десятилетия были отмечены явным спадом творческой,

издательской активности, читательского интереса, понизился художественный уровень произведений. Очевидной тенденцией начала 1990-х гг. было стремление возродить и обновить марксистский подход к искусству и вновь ввести в обиход идеи Мао Цзэдуна из его «яньаньской речи», что было вызвано сознанием опасности идей, провозглашаемых «новыми критиками» (Ли Цзэхоу, Лю Цзайфу, Лю Сяобо), противостояние с которыми по вопросу отношений литературы и политики было непримиримым.

Ведущее положение в эти годы занял жанр очерка, литература по-прежнему видит свою задачу в оперативном реагировании на новые процессы и явления, очерк лучше всего справляется с этой задачей. В 1990 г. выходит много очерков о «новых героях современности»; это, как правило, низовые партийные руководители или патриотически настроенные народные массы (Ли Цуньбао, Ван Гуанмин «Десять стансов об Имэне», 1991), выходит много мемуарных очерков и романов («История духа» Лю Байюя (1993) о его встречах с Чжоу Эньлаем, где прямо называют Мао Цзэдуна виновником «культурной революции»). Кроме профессиональных писателей к жанру воспоминаний обращаются и сами участники событий (Дэн Линь «Я – дочь Дэн Сяопина», 1992). Излюбленным жанром остается производственный очерк. В начале 1990-х многие писатели получают возможность поехать за границу, проводят там по нескольку лет, многие получают приглашения прочесть лекции в американских университетах. В связи с появившейся возможностью выезжать за рубеж становится популярной тема жизни китайцев заграницей, большой интерес вызвала повесть Кэ Янь «Китаянка в Манхэттене» (1992).

Между литературой «до и после 1989 г.» существует преемственность, а также момент отрицания и преодоления. В 1990-х гг. ее состояние определено переменами в обществе в связи с развитием рыночной экономики и средств

массовой информации, формирующих альтернативу литературе. С начала 1990-х гг. литература уходит с арены общественных и идеологических баталий, теряет свой статус рупора эпохи, привлекает все меньше читателей. Процесс этот связан с отказом писателей от роли духовного наставника, с фактом цензурных ограничений, в результате формализм оказывается исчерпанным, а критические возможности реализма скованы. Можно говорить о том, что интеллигенция более не желает сотрудничать с государством на ниве идеологии.

В начале 1990-х гг. для писателей более остро встала проблема экономического выживания, хотя по-прежнему функционировала система профессиональных писательских объединений. Проблема заключалась в том, что у писателя было два пути: либо следовать требованиям системы, писать идеологически верные произведения, быть одобренным критикой и иметь возможность печататься в литературных журналах, либо выбрать стезю «независимого литератора», тогда у них было крайне мало каналов для того, чтобы первично заявить о себе. В 1990-е гг. сохраняется практика проведения обсуждений новых работ

сучастием критики и литературоведов из университетов и институтов АОН. Положительная оценка, полученная на подобных совещаниях, становится пропуском в издательство. В стане критиков выделяются группы консерваторов и новаторов, у каждой группы есть свои литературные журналы. Критика в эти годы становится самостоятельной творческой силой, все большее влияние на нее оказывают иностранные теории и течения (например, бум вокруг постмодернизма середины 1990-х гг.). Критика хотя и пишет о современной ей литературе, но произведения скорей служат отправной точкой для самовыражения, подтверждения иностранных теорий и нередко натянуты (так, многие авторы оспаривают свою причастность к группам, к которым их причисляют критики).

Помимо государственного давления писатель в 1990-х гг. попадает и под давление законов рынка. Успех литературного произведения теперь определяется не тиражом или количеством переизданий, а количеством телепостановок, сериалов и радиопередач по его мотивам. Ряд писателей начал сотрудничать

сактивно набиравшей обороты индустрией телесериалов, работая в качестве сценаристов. Наиболее активно сериалы снимаются по произведениям тайваньских и гонконгских авторов. На время именно телесериалы по своей значимости и популярности приравнялись к статусу литературы начала 1980-х. Примером может служить коммерчески успешная деятельность в кино и на телевидении пекинского писателя Ван Шо (р.1957), снискавшего немалую известность на рубеже десятилетий своими повестями, пародировавшими «язык власти» («Ни на толику порядочности» (1989), «Животная ярость» (1991), «Раж игры» (1992)). Он писал сценарии и принимал активное участие в съемках сериалов «Чаяние», «Роман в редакции», «Люблю тебя безоговорочно», привлекшие огромные массы зрителей, это был первый успешный опыт коммерческого телевидения. Автор провозгласил свое нежелание принадлежать к когорте серьезных писателей и создавать «чистую литературу», называя себя «простым обывателем».

Помимо упомянутой выше авангардной прозы, на рубеже десятилетий заявило о себе и такое новое направление, как неореализм (синь сеши). Первые

произведения этого направления вышли в 3-м номере журнала «Чжуншань» за 1989 г. Сам термин «неореализм» впервые был выдвинут журналами «Вэньсюэ пинлунь» («Литературная критика», г. Уси) и «Чжуншань» во время конференции о реализме и авангарде. Творчество Чи Ли («Отвращение к жизни», 1991; 4-томное собрание сочинений (1995), Фан Фан («Пейзаж», 1987), раннего Лю Чжэньюня («Чиновничество», 1987; «Настил для пагоды» 1987, Всекитайская премия за лучший рассказ, «Земля в куриных перьях», 1991; Лю Хэна, Фань Сяоцин, Ли Сяо, Янь Лянькэ и др. может быть объединено вниманием к вопросу выживания и экзистенции простых граждан Китая, «истине примитивного бытия». В отличие от авангарда, исследующего пограничные состояния, неореализм обращает бесстрастный взор на унылую действительность, избирает в качестве героев «маленьких людей» – бедных горожан и крестьян, занятых проблемой элементарного физического выживания в условиях наступающего рынка. «Новый реализм» отказывается от эмоционального подъема и пафоса литературы 1980-х гг., он уже лишен иллюзий, не стремится воспеть человека.

Увлечение новыми течениями или новыми названиями стало отличительной чертой литературы начала–середины 1990-х гг. В январе редакторы журнала «Бэйцзин вэньсюэ» («Пекинская литература») представили группу столичных авторов (около 20 человек), которые заявили о создании течения синь тиянь сяошо («проза нового опыта»), а журналом «Чжуншань» было выдвинуто течение синь чжуантай – «новое состояние», которое заявило о себе, как новом направлении после якобы прекратившего свое существование «неореализма», его представляли писатели Чэнь Жань, Хань Дун, Линь Бай, Хэ Дунь. Критика заявила, что этой прозе присуще новое ощущение и переживание жизни, неявна граница между реальным и вымышленным, рассказчик и автор – одно лицо. Свое принципиальное отличие от прозы «неореализма» они видят в уходе от «нулевого градуса эмоций», они настаивают на значимости авторского видения, чувстве сопричастности описываемым событиям.

В 1993–1994 гг. литературные журналы «Вэньи чжэнмин» («Литературные дебаты»), «Дацзя» («Мэтр») и др. провели серию горячих обсуждений «новых» направлений в литературе, среди которых также были названы: «новая проза мегаполиса», «гуманистические романы», творчество авторов, рожденных в 1960-е или «запоздало родившихся» (ваньшэн дай), которое представляли прозаики и поэты Чжу Вэнь, Хань Дун, Би Фэйюй и др. На литературные подмостки стремительно ворвалась «новая женская проза», личные истории с описаниями интимной жизни замкнутых в своем мире героинь, подчеркивающие конфликт между женским мировосприятием и жестоким мужским миром, наибольший резонанс вызвали произведения Линь Бай (р.1958) «Пробитое пулей яблоко» (1991), «Война одного человека» (1994), «Говори же, комната» (1997); Чэнь Жань (р.1962) «Частная жизнь» (1996); Хай Нань «Безумное гранатовое дерево» (1995), «Надуманная роза» (1995); Сюй Кунь «Кухня» (1998).

Мелькание «измов» (все их пытались объединить понятием литературы «постнового периода») и частая смена направлений в литературе этого периода заставляет усомниться в их новизне и отрыве от предыдущих достижений. Как и в предыдущий период, формирование литературных течений становилось

результатом систематической работы критики, которая стремилась создать эффект сенсации и новизны для разогревания интереса редеющей читательской аудитории.

Писатели плеяды «запоздало родившихся» провозгласили отказ идти в ногу с литературой мейнстрима, ярким проявлением чего стала программная публикация Чжу Вэня и Хань Дуна «Раскол» («Дуаньле») в 1998 г. в журнале «Бэйцзин вэньсюэ» («Пекинская литература») с результатами опроса ряда авторов этого направления. Повестям «запоздало родившихся» писателей присуще настроение неопределенности, растерянности, смутности рассказчика и героев. Негативное кризисное мировоззрение, эмоциональная энтропия и усталость – это состояние духа значительных групп людей, оказавшихся на социальной периферии с начала 90-х гг. Эти авторы стремятся непосредственно передавать свой личный опыт и ощущения от собственной жизни. Дела государства, политика и лозунги их не интересуют. Позиция повествователя непрямо отзывается о состоянии стагнации (прежде всего в политической сфере), в какую вступил Китай с середины 90-х гг.

Можно утверждать, что 1990-е – это уже не литература групп и направлений с программными статьями, а период творческих поисков отдельных писателей,

вней все труднее становится выделить направления. Заявив о себе в 1980-х, многие из них достигают своей творческой зрелости именно в 1990-е. В стане писателей как ведущую силу можно выделить авторов поколения образованной молодежи чжи цин. В 1990-х гг. свои самые зрелые произведения создают Ван Аньи («Песнь вечной скорби», 1995), Те Нин, Чжан Чэнчжи («Эпопея духа», 1995), Ши Тешэн, Лу Яо («Обычная жизнь», 1991), Цзя Пинва («Тленный град» (или «Бывшая столица»), 1991); «Я – крестьянин», 1998), Мо Янь, Су Тун, Лю Чжэньюнь, Юй Хуа («Крик среди дождя», 1991; «Жить», 1992; «Как Сюй Саньгуань кровь продавал», 1995).

Реализм сохраняет свои позиции ведущего метода в китайской прозе на протяжении трех десятилетий. Но в сравнении с «новым периодом» реализм 1990-х – обогащенный, вобравший в себя предыдущие достижения национальной и иностранной литературы, «открытый» всем новым влияниям, с него снят идеологический ярлык (как и с модернистских методов, обвинявшихся раньше

вбуржуазности). В нем гораздо больше субъективности, психологизма, документальности (доходящей до фотографичности), элементов мифа и нарочитого вымысла.

Важно отметить, что в 1990-х гг. полем творческого самовыражения становятся прошлое и история страны, критика современности продолжает быть скованной рамками цензуры. Поиски альтернатив «политически правильному» изложению истории, ее переосмысление и «переписывание», свободное творчество в поле исторических фактов привлекли ряд ведущих авторов 1990-х, часть из которых в начале творческого пути принадлежала к авангардистам и «искателям корней». Их произведения уже не стремятся к глобальности и общенациональному размаху революционных романов, это в основном локальные истории, попытка опровергнуть исторические мифы, связанные с существующим строем, перестать трактовать историю как процесс классовой борьбы,

исторический детерминизм теперь заменен фатализмом. Критика обозначила это течение как «новый исторический роман». У них «история» это уже не череда крупных событий в жизни страны, а цепь ассоциаций, воспоминаний повествователя, нередко вымышленное прошлое. Романы и повести «нового историзма» стремятся преодолеть идеологизированную интерпретацию событий в китайской деревне в период войн 1933–1949 гг. и «земельной реформы» (Су Тун «Побег 1934 года», 1987; серия «Семья с маковых полей»; Лю Чжэньюнь «Родина, Поднебесная, хризантемы», 1991, «Предания родного края», 1993), по-новому осмысляют положение яньаньской интеллигенции в 1938–1942 гг. (Ли Эр «Переливы голоса», 2002).

Интерес массового читателя продолжает привлекать выходящая в больших объемах мемуарная литература и биографии известных личностей. Произведения историко-документального, мемуарного и биографического характера отличаются от литературы прежних лет, прежде всего, обширной документальной базой: доступность архивов позволила писателям украшать свои произведения подлинными документами, воспроизводя их дословно. Если в 1980-х гг. появлялись биографии художников (Сюй Бэйхун), композиторов (Хэ Лутин), военачальников (Пэн Дэхуай), то в 1990-х гг. в моду вошла императорская тема: жизнеописания маньчжурских императоров Канси, Шуньчжи, последней китайской императрицы Лун Юй. На документальной основе создано немало произведений о правителях Китая: «Цзэн Гофань» (1992) Тан Хаомина; «Великий император Канси», «Император Юнчжэн», «Император Цяньлун» (1993) Эр Юэхэ; «Предрассветный мрак» (1992) Чжоу Эрфу о Чан Кайши. Эти книги переосмысливают роль исторических личностей, которые раньше подвергались критике, Республиканский период также изображается более взвешенно.

В начале 1990-х гг. значительно снизился интерес к современной поэзии, ведущую роль играет официальный поэтический журнал «Шикань». В области поэзии ведется модернистский и авангардный поиск. Число любителей поэзии оказалось достаточным для издания центральных и местных поэтических журналов, публикации сборников, регулярных поэтических встреч и конференций. Наиболее популярна в Китае новая поэзия или «белый» стих, постоянно идут поиски формы, возникают новые течения, проводятся модернистские эксперименты, ведущими становятся возникшие в середине 1980-х авангардные направления «посттуманных стихов», нигилистов (фэйфэй чжуи). 1990-е гг. отмечены творчеством независимых поэтов, одним из показателей «независимости» которых был отказ вступать в СКП. Новая и интересная поэзия в этот период печаталась в основном в подпольных журналах или за рубежом. В Китае издавалось как минимум 15 подпольных литературных журналов. Эти журналы нередко запрещались к официальной печати после одного–двух выпусков, но их продолжали печатать на ротаторе как «самиздат», хождение они имели главным образом в университетах. Роль распространителя андеграундной поэзии за границами КНР взял на себя журнал «Цинсян» («Тенденция»), который возглавили поэты-эмигранты Мэн Лан и Ма Цзянь.

С развитием рыночной экономики литература быстро распалась на «популярную» и «чистую». В области поп-литературы господствующее положе-

ние занимали литераторы Тайваня и Сянгана, но быстро появились и авторы «с материка». Наибольшим вниманием публики продолжает пользоваться традиционный приключенческий «рыцарский» роман (Гу Лун, Цзинь Юн) и сентиментальная женская литература (Сань Мао, Цюн Яо), появилась популярная эссеистика (Юй Цююй). Массовый читатель обратился к традиционным жанрам, что показало стабильность национальных вкусов.

Получение писателем эмигрантом Гао Синцзянем в 2000 г. Нобелевской премии в области литературы за созданные им в Китае и в эмиграции романы «Священная гора» и «Библия одного человека» (о событиях «культурной революции») стали крупным, пусть и не лишенным ореола политического скандала, событием. Мировое признание литературы, написанной на китайском языке, стало знаком ее выхода на мировую арену и окончательного преодоления ей культурно-обусловленной изоляции.

Граница между тысячелетиями пока не осознана как переход к новому этапу

влитературе, многие тенденции, наметившиеся в 1990-е гг., получают развитие

впервые годы XXI в. Одна из них – отказ писателей от выспренних нот и пафоса, стремление писать строго о правде жизни, обнажая острые социальные противоречия. Все больше произведений обращается к жизни современных крестьян, они зачастую отображают человеческие трагедии и царящую в обществе несправедливость, которые не могут оставить читателя равнодушным (Фан Фан «Бегущее пламя», 2000; Би Фэйюй «Кукуруза», 2000; Янь Лянькэ «Год, месяц, день», 2000 (2-я премия им. Лу Синя) и «Бремя жизни», 2003). Все острей в критической реалистической литературе встает вопрос о разрушении традиционных моральных устоев деревни по мере ее включения в рыночную экономику, когда у крестьян появляются новые возможности заработка, их охватывает жажда богатства, но все равно они зачастую оказываются в числе пострадавших и обманутых. Сюда примыкает литература о новом социальном явлении – крестьянах-мигрантах на заработках, говорящая о бесчинствах хозяев и чиновников, внимание писателя обращено к природе тягот, испытаний и страданий простого человека (Гуйцзы «Река, промокшая под дождем», 2001 (2-я премия им. Лу Синя); Сюн Жэнлян (р.1954) «Боль», «Городские воробьи» (в списке 50-ти лучших повестей за 2001 г.); Цзин Гэ, Дун Си (р.1966) «Записки о раскаянии», 2006; «Звук пощечины»; Цзя Пинва «Крестьянин Гаосин», 2007).

В2000 гг. именно спрос на рынке становится основным критерием для оценки произведения, значительные обороты набирает издательское дело, тиражи «чистой литературы», как правило, значительно уступают популярным хитам, но общий объем издаваемой серьезной прозы и беллетристики возрастает. Издательства многократно переиздают снискавшие любовь читателей произведения 1980–1990-х гг. Тут в качестве примера можно привести непреходящую популярность прозы и эссеистики Ван Сяобо (1952–1997) трилогия «Золотой век», 1992 (Тайвань), 1994 (КНР); «Серебряный век», «Бронзовый век», 1997; сборники полемических эссе «Молчаливое большинство», 1997; «Сад моей души», 1997, которая не теряет своего читателя, невзирая на раннюю кончину автора. В последние годы уже невозможно не считаться с возрастаю-

щим влиянием сетевой литературы, Интернет становится удобной стартовой площадкой для молодых писателей, успех дебютантов все меньше зависит от публикации в литературных журналах. Многочисленны примеры, когда хиты сетевой литературы выходят огромными тиражами в виде книг. Развитие новых каналов информации сделало литературное творчество и самовыражение доступным почти для всех, резко возросло количество написанного, все сложней становится отделить зерна от плевел.

С конца 1990-х гг. выходят сборники прозы, возглавившей рейтинги популярности (пайхан бан), как в поп-музыке, куда входят лучшие романы, повести и рассказы, отобранные профессиональными комиссиями, например Ученым обществом китайской прозы (Чжунго сяошо сюэхуэй), которое возглавляет Фэн Цзицай, или Комитетом отбора лучших рассказов под руководством Ван Мэна. Также выходят сборники лучших произведений, которые отбирались и печатались на протяжении года в журнале «Сяошо сюанькань» («Избранная проза месяца»).

Бурное развитие новых медиа приводит к превалированию визуальных образов, видеоряда и картинки над текстом. Этот факт, а также конкуренция на издательском рынке делают крайне важной работу над «обложкой» (баочжуан) литературного произведения, т.е. его продвижение, рекламу и художественное оформление. Этим законам подчиняются издания всех направлений. Писатель становится публичной личностью, похожей на поп-звезду, в результате, подгоняемый требованиями рынка, уже не может взять тайм-аут и писать меньше, что сказывается на качестве прозы, создаваемой в том числе и мэтрами (Юй Хуа, Су Тун), молодежь стремится привлечь к себе внимание юным возрастом

исклонностью к эпатажу (Хань Хань). Почти все писатели молодого и среднего возраста имеют свои блоги в Интернете (в основном, на портале «син лан»), где помещают новейшие заметки и ведут диалог с читателями. Современная китайская литература оказывается неразрывно связанной с другими медиа и средствами информации, она строго ориентирована на разные рыночные ниши

ибыстро реагирует на новые веяния в обществе и культуре.

Нарастающее многообразие, темп жизни и поточный характер литературного творчества не могли не привести к быстрому исчерпанию злободневных тем и измельчанию литературы. Критика говорит о том, что время значительных произведений прошло, что за год с трудом выходят один–два стóящих романа. Неминуемо страдает художественный уровень произведений, литература уже не в силах подняться над обыденностью и поверхностностью, для чего ей недостает широты взгляда и духовной мощи. Писатели не успевают отзываться на перемены в обществе, все большим спросом пользуется жанр очерка и журналистской аналитики, одноразовое интеллектуальное чтиво по злободневным вопросам, в кругах интеллигенции большой популярностью пользуется газета «Наньфан чжоумо», после замены ее редакционного комитета в 2005 г. набирает популярность пекинский иллюстрированный аналитический журнал «Саньлянь шэнхо чжоукань».

Захлебнувшись в потоке событий, литератор невольно стремится отступить назад, укрыться в тихой гавани событий прошлого. В 2000-х гг. многие романы

Слева направо: Чжоу Дасинь, Цзя Пинва, Те Нин (председатель СКП), Чи Цзыцзянь, Май Цзя

обращаются к прошлому, тяготеют к сознанию эпических полотен о судьбе нескольких поколений и семейных саг, обращаются к региональной истории. Можно выделить ряд романов-эпопей в основном о судьбах нескольких поколений женщин из одной семьи. Их авторы, как правило, тоже женщины, например роман «Без слов» Чжан Цзе (премия Лао Шэ 2002 г.), «Простенькие цветы» Те Нин (2006). Можно вспомнить и об англоязычном романе о трех поколениях женщин Юн Чжан (Чжан Жун) «Дикие лебеди» (Jung Chang, Wild Swans: Three Daughters of China, 1991; рус.пер. СПб., 2008), запрещенном в Китае по причине критики в нем КПК, но доступном в электронном виде на китайском языке.

Впервое десятилетие XXI в. на подмостки вышло немало очень молодых авторов. Некоторым из них не было и двадцати, но костяк составляли заявившие о себе в начале–середине 1980-х гг. В число ведущих писателей вошли Ван Аньи, Те Нин («Баньщица» (2000), «Лишние гости» (2002)), Мо Янь («Казнь сандаловым деревом» (2001), «Усталость от жизни» (2006)), Су Тун («Невольница» (2006, рассказы), Цзя Пинва («Напевы древнего царства Цинь», премия Мао Дуня за 2008 г.), Юй Хуа («Братья» (2006)), А Чэн (рассказы), Цань Сюэ (повести), Хань Шаогун (повести и рассказы), Лю Чжэньюнь («Мобильный телефон», «Меня зовут Лю Юэцзинь» (2006)), Чи Цзыцзянь (повести и рассказы).

Впоследние годы возник спрос на интеллигентные разъясняющие эссе

изарисовки о классических трактатах. Лектор Пекинского университета Юй Дань снискала популярность тем, что умеет интересно и доходчиво объяснить молодому, крайне далекому от традиции читателю, в чем же прелесть, важность

изначимость таких трактатов, как «Лунь юй», «Мэн цзы» и проч. Выступления популярных лекторов о традиционной культуре также массово выходят на других носителях, таких как DVD и CD диски.

Массовая литература представлена в основном романами с детективным сюжетом о мафиозных картелях, большом бизнесе, коррумпированном чиновничестве, немалую проблему составляет нарастающий поток эротической литературы и распространение плагиата. Большой популярностью пользовались романы Ван Юэвэня о борьбе с коррупцией «Панорама государства» (2000), «Хроника Мэйцы» (2001). Богатое поле для фантазии предлагает и история страны, не теряет своей популярности исторический роман как о династийном Китае, так и о крупных фигурах ХХ в.

Уже более десятка лет назад литература на китайском языке преодолела границы КНР, Гонконга и Тайваня, китаеязычная литература создается также в Европе и в США, продолжают писать на родном языке эмигрировавшие за границу прозаики и поэты. Ее исследование стало одной из важнейших тенденций в американском и европейском литературоведении и среди специалистов по вопросам мультикультурализма и культурных миграций в постиндустриальном обществе.

Театр

Вторая половина 1970-х гг. была отмечена крутыми поворотами во внутриполитической жизни КНР, непосредственно отражавшимися на состоянии театрального дела, содержании и темпах развития театрального искусства.

Смена высшего руководства страны после смерти Мао Цзэдуна в сентябре 1976 г. не сопровождалась официальным отказом от ультралевой политики в области литературы и искусства. Вплоть до конца 1977 г. в театре действовали запреты на использование национального наследия; прогрессивный китайский театр 1930-х гг. и театр первых 17 лет КНР по-прежнему считались «реакционными». Развернутая новым руководством страны кампания критики «четверки» во главе с Цзян Цин преследовала цель взвалить на нее всю вину за трагические для театра последствия «десятилетней смуты», сохраняя неприкосновенным авторитет Мао Цзэдуна.

Падение Цзян Цин и критика «четверки» получили сильный резонанс в сфере театра. В печати исчез термин «образцовые революционные спектакли», к концу года их практически полностью убрали из репертуара. За 1977 г. коллективы драматического театра, театра сицюй, оперы и балета подготовили более 150 новых и восстановленных спектаклей. Большинство из них носили пропагандистский характер, основными темами были восхваление старых революционных кадров, критика «четверки», призыв к строительству «четырех модернизаций» и пропаганда текущего внешнеполитического курса. Тем не менее, уже в 1977 г. стали делаться робкие попытки к отходу от стереотипов «образцовых спектаклей» и принципа «тройного выдвижения» – положительный герой, более положительный, идеальный.

Осенью 1977 г. в центральных газетах впервые появились статьи с критикой выступления Цзян Цин на театральном смотре 1964 г. и положения «Протокола совещания по вопросам работы в области литературы и искусства

в армии» (1966 г.) о господстве в первые 17 лет КНР «диктатуры черной линии» в сфере литературы и искусства. В декабре было реабилитировано подписанное Чжоу Эньлаем «Указание Административного совета о проведении реформы театра сицюй» от 5 мая 1951 г., что означало восстановление в правах всех местных видов традиционного театра. Вслед за этим был снят запрет на обращение театра к зарубежному культурному наследию, к прогрессивной драматургии Китая 1930–1940-х гг. Был ликвидирован созданный в 1973 г. комплексный Художественный институт имени «7 мая» и восстановлены Центральная театральная академия, Центральная

консерватория, Пекинское балетное училище и Хуан Цзолинь Училище театра сицюй. Эти меры способствовали оживлению театрального процесса, однако официального программного доку-

мента, содержащего оценку «культурной революции» и отказ от положения о «диктатуре черной линии» и левацких установок, содержащихся в двух резолюциях Мао Цзэдуна 1963–1964 гг., на партийно-правительственном уровне разработано не было.

В отсутствие четко сформулированной политическим руководством театральной политики барометром меняющихся идеологических установок и границ дозволенного служила пресса. Упоминание в газетах имен репрессированных деятелей театра сигнализировало о том, что с них сняты обвинения, а их пьесы можно включить в репертуар. В 1976–1977 гг. после десятилетней ссылки вернулись к театральной деятельности видный теоретик, режиссер пекинской оперы А Цзя и директор Шанхайского НХТ, теоретик и режиссер Хуан Цзолинь, был снят десятилетний запрет с творчества ветерана китайской драматургии Чэнь Байчэня. Ряд реабилитированных театральных деятелей были назначены на ответственные посты.

Ситуация стала заметным образом меняться в 1978 г. В апреле министерство культуры объявило о восстановлении всех ведущих театральных коллективов страны, реорганизованных в 1966 г. (в столице – Пекинский народный художественный театр (ПНХТ), Молодежный художественный театр Китая (МХТК), Центральный экспериментальный драматический театр (ЦЭДТ), Детский художественный театр Китая, Центральный театр оперы и балета Китая, Китайский театр пекинской оперы). В конце мая на расширенном заседании правления Союза театральных деятелей Китая (СТДК) было принято решение о возобновлении деятельности Союза и его филиалов на местах и о снятии всех несправедливых обвинений, предъявленных Союзу и его членам. Театрам вновь разрешили «критически» использовать систему К.С. Станиславского. Процесс реабилитации стал проходить форсированными темпами, к 1979 г. большая часть театральных работников была реабилитирована (многие – посмертно). Как стало известно, от репрессий в той или иной степени пострадали около 90% работников театра, т.е. около 200 тыс. человек.

Перемены отражались в театральной афише. 1978 г. был отмечен возвращением на сцену драматического театра спектакля по исторической пьесе Го Можо «Цай Вэньцзи» в постановке Цзяо Цзюйиня – ведущего режиссера-новатора пекинской театральной школы, погибшего в результате преследований. На сцену театра сицюй вернулся запрещенный в 1960-е гг. спектакль «Хай Жуй подает доклад императору» в постановке корифея пекинской оперы Чжоу Синьфана, который также стал жертвой репрессий. Впервые после 1964 г. у зрителей появилась возможность вновь увидеть любимые спектакли традиционного репертуара «Правитель прощается с наложницей», «Переполох в Небесном дворце», «На перекрестке», «Женщины-генералы из рода Ян». Процесс обновления репертуара не был стихийным – возобновлять постановки можно было лишь после получения специального разрешения министерства, провинциальных и городских управлений культуры.

Решения 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва (декабрь 1978 г.) приветствовались творческой интеллигенцией. 20 февраля 1979 г. «Жэньминь жибао» опубликовала статью с призывом «Литературе и искусству необходима демократия!». 3 мая 1979 г. ЦК КПК официально дезавуировал «Протокол» (1966 г.) о «диктатуре черной линии» в литературе и искусстве, что вызвало небывалый подъем творческой и общественной активности деятелей культуры. Кульминацией перемен стал IV съезд ВАРЛИ (30 октября – 16 ноября, III съезд проходил в 1960 г.). Выступая на съезде, Дэн Сяопин провозгласил «свободу форм

истилей» в художественном творчестве, «свободу различных концепций и направлений» в теории искусства, отметил необходимость отказа от «прежних административных методов регулирования творческого процесса» посредством «грубого вмешательства» и «обязательного запрещения». В своей речи Дэн Сяопин призвал творческую интеллигенцию «прикладывать активные усилия к строительству социалистической духовной культуры».

Одновременно со съездом ВАРЛИ после 19-летнего перерыва проходил III съезд СТДК (ноябрь 1979 г.).

Вработе съезда участвовали 700 делегатов, всего к этому времени в Китае насчитывалось более 2 тыс. работников театра. Председателем Союза был избран ведущий драматург Цао Юй, его заместителями Чэнь Байчэнь, Чжан Гэн

идр. В состав правления вошли драматурги У Цзугуан (1917–2003) и Ян Лифан (р. 1925), с которых к тому времени уже сняли ярлык «правых буржуазных элементов» (1957).

На съезде развернулась дискуссия о возрожденном КПК курсе «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», в ходе которой участники подняли вопрос о правовых гарантиях, обеспечивающих свободу творчества и свободу борьбы мнений. Театральную политику в период с 1949 г. по 1966 г. съезд охарактеризовал как «время засилья левачества», платформу «культурной революции» – как «реакционную ультралевую программу». Практическая деятельность театра в 1977–1979 г. оценивалась как «великий перелом», как время «идейного раскрепощения», когда театр «ворвался в ранее запретные зоны».

Первым таким прорывом, положившем начало «театру нового периода», принято считать сатирическую пьесу «Когда краснеют кленовые листья» (авт. Цзинь Чжэньцзя и Ван Цзинъюй, 1977), которая вернула на китайскую сцену запрещенный с середины 1960-х годов жанр комедии.

Вторым прорывом стала пьеса «Заря» (1977/1978) драматурга, поэта Бай Хуа. Трагические события недавнего прошлого напомнили автору о «чистке» партийных рядов в 1930-х гг. в Советском районе оз. Хунху. О мрачной странице революционной истории Бай Хуа рассказал языком трагедии, за что пьесу посчитали «очернитель-

ством партии», заставили переделать, спектакль

Цао Юй

шел в закрытом показе. Лишь после 3-го пленума ЦК КПК совместная постановка пекинского Моло-

дежного драматического театра и драматической труппы Уханьского военного округа дошла до зрителя.

«Прорывом» для театра сицюй стало возвращение к принципу «отталкиваясь от старого, создавать новое» (туйчэнь чусинь), определяющий традиционный репертуар как неотъемлемую часть национального культурного наследия, постановка спектаклей, воспевающих семейные ценности и любовь («Сказание о Белой змейке» о супружеской любви змеи-оборотня и земного юноши, «Лян Шаньбо и Чжу Иньтай» – китайских Ромео и Джульетты).

Осенний театральный смотр по случаю 30-летия образования КНР был задуман как демонстрация положительных перемен. В программу вошли новые и восстановленные спектакли театра сицюй, драмы, оперы и балета, танцевальные спектакли. Основное место в юбилейных мероприятиях отвели драматическому театру. Поставленные в рамки идеологических установок, спектакли несли послание, имеющее двойной смысл. Классик китайской драматургии Цао Юй в исторической пьесе «Принцесса Ван Чжаоцзюнь» (постановка ПНХТ), отстаивал право автора на художественный вымысел, превратив трагедию в оптимистическую драму, а героиню из жертвы дворцовых интриг в мудрую кра- савицу-патриотку. Напротив, драматург Чэнь Байчэнь в пьесе «Песня Большого ветра» о борьбе за власть после смерти основателя ханьской династии Лю Бана (195 г. до н.э.) (постановка Центрального экспериментального театра Китая) настаивал на исторической правде, «без которой не может быть никакой правды в искусстве». Созвучная настроениям китайской интеллигенции пьеса Б.Брехта «Жизнь Галилея» в постановке режиссеров Хуан Цзолиня (ШНХТ) и Чэнь Юн (Молодежный художественный театр Китая, МХТК) ознаменовала собой возвращение шедевров мировой драматургии на подмостки китайских театров. Новое политическое звучание приобрели восстановленные спектакли пекинской оперы по пьесам «Разжалование Хай Жуя» У Ханя и «Се Яохуань» Тянь Ханя (критика и запрет этих пьес явились прологом «культурной революции», авторы трагически погибли). Идею торжества справедливости, неотвратимости

возмездия утверждал спектакль сицюй «Обида Доу Э» по одноименной драме знаменитого литератора эпохи Юань Гуань Ханьцина (1210–1280). Гуманистические идеалы и красоту любви воспевали опера «Травиата» Дж. Верди и балет «Лебединое озеро» П.И. Чайковского. На фоне неповторимых фресок буддийских храмов Дуньхуана разворачивалось действие танцевального спектакля на историческую тему «Цветами осыпан Шелковый путь» («Цветочный дождь на Шелковом пути»), поставленного Ансамблем песни и танца пров. Ганьсу (этот спектакль первым привезли на гастроли в СССР в 1986 г. после восстановления советско-китайских культурных связей).

К концу 1970-х годов «великий перелом», о котором говорилось на съезде СТДК, произошел во многих сферах театральной жизни. Были реабилитированы фактически все, кто пострадал за время кампании борьбы с «правыми» и в ходе «культурной революции», восстановлены прежние театральные коллективы (более 3 тыс., примерно три четверти из них – труппы театра сицюй). Театральные вузы и училища возобновили набор студентов, стали выходить журналы «Цзюйбэнь» («Пьесы»), «Сицзюй сюэси» («Театральная учеба»), «Сицзюй ишу» («Театральное искусство») и др., была восстановлена деятельность издательства «Сицзюй чубаньшэ» («Театр»). Возобновилась научно-исследовательская работа по теории и истории китайского театра, первым научным изданием после длительного перерыва (1964–1979) стал «Сборник теоретических статей о театре Цзяо Цзюйиня». Публиковались материалы о зарубежном театральном искусстве, с 1978 г. велась работа по переизданию 4-томного собрания сочинений К.С.Станиславского, летом 1979 г. состоялись два круглых стола на тему «Система Станиславского и китайское драматическое искусство».

Театр сицюй в 1978–1979 г. переживал небывалый зрительский бум. Как позднее отмечалось в журнале «Синьхуа вэньчжай» (1984. № 5. С. 164), «люди выстаивали очереди, чтобы попасть на спектакль, на фоне духовного голода традиционный репертуар стал источником духовной пищи. Людям старшего поколения спектакли доставляли удовольствие, молодежь шла на них из любопытства, для нее это было нечто новое, ранее запретное». Репертуар театра сицюй пополнился также новыми «современными спектаклями» (сяньдайси), литературной основой которых служили созданные после «культурной революции» пьесы для разговорной драмы. В постановках «Любовь бабочки к цветку» (цзинцзюй) о первой жене Мао Цзэдуна Ян Кайхуэй, казненной гоминьдановцами; в посвященных Чжоу Эньлаю «Сианьский инцидент» (циньцян) и «Разносчики газет» (юэцзюй) впервые на сцене традиционного театра предстали образы «вождей». Были восстановлены спектакли цзинцзюй на революционно-истори- ческую тему, созданные в первое 17-летие КНР: «Цзе Чжэньго» (1910–1940, 1965 г.) о героическом подвиге бойца Красной армии во время антияпонской войны, «Седая девушка» (1958 г., на основе одноименной оперы), «Красногвардейцы озера Хунху» (на основе одноименной оперы). Дополнительным критерием отбора пьес для постановки стало личное участие в спектаклях старых мастеров театра сицюй. Например, в 1979 г. пекинский актер школы Мэй (Ланьфана) Ли Баокуй (1908–1987) был приглашен Шанхайским театром пекинской оперы в спектакль «Люй Бу и Дяо Чань» (по одному из эпизодов

классического романа «Троецарствие») в качестве художественного консультанта и исполнителя роли приемного отца Дяо Чань. Роль знаменитой красавицы исполнила ведущая актриса амплуа дань Шанхайского театра пекинской оперы Ли Лифан (1932–2002).

Поворотный момент наступил в судьбе драматического театра, который впервые с 1949 г. рассматривался руководством страны как наиболее перспективный канал воздействия на общественное мнение, «воодушевления народных масс на достижение великих побед» в новый исторический период социализма. Драматический театр в 1978–1979 гг. сфокусировал главное внимание на недавнем прошлом и современности – «шрамах» «культурной революции» и формирующемся облике «эпохи модернизаций». Отличительной чертой произведений была их гуманистическая и критическая направленность. В пьесах о «культурной революции» авторы разоблачали преступления «четверки» и ее методы борьбы за власть («Чистые сердца», Су Шуян, 1978; «Ветры и громы в Поднебесной», Чжао Хуань и Цзинь Цзинмай, 1979), размышляли о трагическом опыте минувшего десятилетия для всего китайского общества на примере изломанных судеб и искалеченных душ людей, вовлеченных в водоворот «революционной борьбы» («Есть такой дворик», Ли Лунъюнь, 1979; «О, тайга!» Ду Юй (1939–1990), 1979). Погибшим коллегам по цеху посвятил пьесу «Преодолевая реки и озера» молчавший более десяти лет У Цзугуан (постановка Шанхайской молодежной драматической труппы, 1978). Тема «культурной революции» присутствовала и в пьесах о модернизации, в которых на авансцену вышел новый положительный герой – прошедший через «трудовые лагеря», реабилитированный и вновь назначенный на высокий пост честный, принципиальный руководитель, убежденный сторонник новой экономической линии. Эти спектакли несли в себе заряд критики китайской действительности – равнодушие чиновников и бюрократические проволочки, затягивающие процесс реабилитации («Будущее зовет», Чжао Цзысюн, 1979), привилегии власть имущих, взяточничество («Право и закон», Син Исюнь, 1979), протекционизм, притеснение людей из-за «плохого социального происхождения» («Вестники весны», Цуй Дэчжи, 1978). Главным конфликтом производственных пьес стал «разрыв» между тем, как должно быть, и тем, как есть на самом деле. Театр проектировал жизнь, проектировал появление новых героев в обществе.

В фокусе внимания идеологического руководства в 1978–1979 гг. оказались две пьесы. Драма «Там, где царило безмолвие» о событиях на площади Тяньаньмэнь в апреле 1976 г. и преследованиях участников митинга была поставлена самодеятельной труппой Шанхайского дома культуры рабочих в сентябре 1978 г. В октябре пьесу молодого рабочего Цзун Фусяня напечатала шанхайская газета «Вэньхуэй бао», в ноябре о ней сообщили Агентство Синьхуа, все центральные газеты и телевидение. По приглашению министерства культуры спектакль привезли в Пекин. 16 ноября в день премьеры в столице стало известно, что с апрельских событий снят ярлык «контрреволюционных выступлений». На премьеру пришли члены Политбюро, заведующий отделом пропаганды ЦК КПК, министр культуры. На следующий день на площади Тяньаньмэнь актеры труппы декламировали стихи, посвященные Чжоу Эньлаю. Еще через день

состоялся специальный показ спектакля для участников рабочего совещания ЦК КПК.

Диаметрально противоположной оказалась судьба комедии «Если бы я был им на самом деле» (первоначальное название – «Обманщик», Ша Есинь, Ли Шоучэн, Яо Миндэ). Политическая сатира на обюрократившихся партийных чиновников, кастовые привилегии и царящий произвол была поставлена на сцене Шанхайского НХТ в августе 1979 г. Предпремьерный показ (для специалистов) прошел с большим успехом. Пьеса основана на реальном судебном деле отправленного в деревню юноши, который выдавал себя за сына высокого партийного ганьбу, чтобы вернуться в город. И сама ситуация, и связанные с ней коллизии, и юмористический тон повествования перекликаются с гоголевским «Ревизором». Но в финальной сцене суда интонация внезапно становится серьезной, «преступник» и обманутые им «жертвы» словно меняются местами, заключительные слова пьесы звучат, как приговор партийным чиновникам.

Всентябре, после публикации пьесы в журнале «Шанхай сицзюй» («Театр Шанхая»), отдел пропаганды шанхайского горкома порекомендовал не показывать спектакль широкому зрителю и прекратить продажу журнала.

Вконце 1979 г. в центральных газетах более настойчиво зазвучали требования «считать “культурную революцию” уже перевернутой страницей истории» и сосредоточить внимание на теме «социалистической модернизации и реформ».

Вянваре–феврале 1980 г. на созванном отделом пропаганды ЦК КПК совещании по драматургии и киносценариям пьесу «Если бы я был им на самом деле» подвергли критике, но никаких «карательных мер» в отношении авторов не последовало. В выступлении члена ПБ ЦК КПК, зав. отделом пропаганды ЦК КПК Ху Яобана прозвучало требование не увлекаться чрезмерно бичеванием негативных явлений, а сосредоточиться на позитивном «социальном эффекте». После совещания обличительный градус в драматургии стал снижаться. Опытные драматурги по традиции решили сохранять историческую дистанцию, скрывая критику за сдержанной апологетикой. Спектакль «Городской глава Чэнь И» (Ша Есинь и соавт., реж. Хуан Цзолинь, Шанхайский НХТ, 1980) тематически принадлежит к драмам о первом поколении китайских руководителей (в 1949–1950 гг. маршал Чэнь И временно был главой городской администрации освобожденного Шанхая), но отражает актуальные политические проблемы и считается, ввиду своей открытой композиции, своего рода «прорывом» в области формы. Другие авторы избрали актуальную тему реформ, позволяющую говорить о порочной системе управления, бюрократизме, взяточничестве, социальных недугах. Критика, как правило, смягчалась благополучной развязкой конфликта («Рассвет в сером царстве», авт. Чжун Цзеин, пост. ЦЭДТ, 1980; «Кто сильнее?», авт. Лян Бинкунь, реж. Линь Чжаохуа, Пекинский НХТ, 1980), но были и финалы с ноткой трагизма («Кровь всегда горячая», авт. Цзун Фусянь, 1981). Театроведы отмечают эти работы как творческие удачи, вызвавшие громкий общественный резонанс, однако в целом драматическому театру становилось все труднее удерживать внимание публики.

Для театра сицюй также настали сложные времена. Недолгий зрительский бум уступил место пустующим залам – сказались и распространение новых

зрелищных форм, и общее снижение исполнительского уровня, и неготовность молодой аудитории к восприятию эстетики классического театра. На всекитайском совещании по репертуару театра сицюй (1980) председатель ВАРЛИ Чжоу Ян указал на бесперспективность театра сицюй в его традиционном облике и со старым репертуаром (в среднем по стране на долю пьес на современную тему приходилось менее 5%). Чжоу Ян выдвинул идею обновления (гэсинь), означающее форсированное освоение современной темы и модернизацию общего облика. В музыке рекомендовалось заимствовать опыт Запада, в сценическом искусстве – сильные стороны локальных видов сицюй, китайского и зарубежного драматического театра. Идея перевода театра сицюй на современные темы не получила поддержки со стороны двухсот участников совещания, но перспектива обновления снискала немало сторонников. Итогом обсуждения стало признание необходимости и целесообразности практики существования трех типов коллективов: музейного типа; специализирующихся на обновлении традиционного репертуара; экспериментальных, разрабатывающих тему современности.

Большое значение для традиционного театра имел приход новых авторов. В 1980-х гг. начали свой творческий путь Вэй Минлунь (р.1941) и Чжэн Хуайсин (р.1948), которые вместе с Го Цихуном (р.1940, публикуется с 1960-х гг.) составили «костяк» драматургии театра сицюй нового периода. Постановка Цзыгунской труппой чуаньцзюй пьесы Вэй Минлуна «И Даньда» (1980) о судьбе актера сычуаньской оперы в конце династии Мин не только привлекла внимание молодой аудитории, но и выдержала 150 показов. В 1981 г. труппа г.Цзыган привезла на смотр в Пекин новый спектакль о современной деревне «Четыре дочери» по мотивам романа Чжоу Кэциня (1936–1990) «Сюй Мао и его дочери». Автором литературной основы был Вэй Минлунь. Оба спектакля вошли в «золотой фонд» театра сицюй, продолжая жить на сцене в 1990-е и 2000-е гг. Высоко оценила критика современный подход к раскрытию исторической темы в пьесе Чжэн Хуайсина «Слезы новой беседки» (фуцзяньская труппа пусяньси, 1981), повествующей о временах Восточной Цзинь (317–420). Успешными примерами разработки темы современности были признаны спектакли хунаньской оперы «Чиновник восьмого разряда» (Гань Чжэнвэнь, Хунаньский театр хуагуси, 1981) и «Глава уезда Люцзинь» (Чэнь Чжэнцин, Труппа хуагуси пров. Шэньси; 1981) о конфликтах и внутренних противоречиях «новых людей» деревни.

Начало 1980-х отмечено быстрым расширением зарубежных театральных контактов, наиболее активных со странами Западной Европы, США, Японией. Популяризации западного и советского театрального опыта способствовал издававшийся с 1980 г. журнал «Вайго сицзюй» («Зарубежный театр»), публиковавший переводы пьес и теоретические статьи. В 1980 г. вышел сборник «Драмы А. Вампилова», в который вошли семь пьес («Прощание в июле», «Утиная охота», «Старший сын», «Прошлым летом в Чулимске» и др.). По мнению китайских театроведов, из советских авторов именно А.Вампилов (1935–1972), исследующий тенденции нравственной атмосферы и рисующий психологический портрет своего поколения, оказал наибольшее влияние на китайских драматургов. В том же году были изданы две антологии современной западной драматургии – пьесы абсурда («В ожидании Годо» С.Беккета, «Амадей,

или как от этого избавиться» Э. Ионеско, «История из зоопарка» Э. Олби и «Кухонный лифт» Гарольда Пинтера) и произведения модернизма (А.Стриндберг «Призрачная соната», Г.Кайзер «С утра и до полуночи», Э.Толлер «Массы и Человек», Ю. О’Нил «Волосатая обезьяна»).

Продолжавшаяся с конца 1970-х гг. «большая дискуссия о гуманизме и отчуждении при социализме» не обошла стороной театральное сообщество, вызвав к жизни полемику о месте в произведении гуманистических ценностей, творческом методе и свободе

Линь Чжаохуа

самовыражения художника. Неудовлетворенность ре-

зультатами творчества, скованного рамками соцреализма, вылилась в противопоставление теории Станиславского идеям Мейерхольда, Пудовкина, Вахтангова, Брехта, Гротовского,

Арто. Знакомство с западными философскими и эстетическими теориями (экзистенциализм, сюрреализм, театр абсурда, театр жестокости) породило стремление раздвинуть рамки реализма. Основоположник китайских инсценировок Б. Брехта Хуан Цзолинь в статье «Сравнение концепций театра Станиславского, Брехта и Мэй Ланьфана» («Жэньминь жибао» 18.08.1981) подробно объяснял суть брехтовской идеи «эпического театра». В 1981 г. режиссер Шанхайской молодежной драматической труппы Ху Вэйминь применил брехтовский метод «эффекта отстранения» в постановке «Прощай, Париж!» (по мотивам повести Чжан Сяотяня «Горячая земля»), а затем в спектаклях «Грязными руками» по одноименной пьесе Ж.-П.Сартра (1905–1980) и «Принц Ли Шиминь» (авт. Янь Хайпин). Попытки обновления формы и проблематики (философские, этические проблемы), стремление к углубленному психологизму образов героев просматриваются в драме Чэнь Байчэня «Подлинная история А-Q» по мотивам одноименной новеллы Лу Синя (пост. ЦЭДТ, 1981), пьесах «Дороги» и «Повсюду видны красные одежды» Ма Чжунцзюня и Цзя Хунъюаня (1981). Эти творческие работы китайские критики охарактеризовали как «поисковую» драму/театр (таньсо сицзюй), которая оставалась ведущим направлением в театральной жизни Китая на протяжении более шести лет.

Реакцией идеологического руководства на увлечение художников «соперничеством идей» явилось указание «вести борьбу на два фронта»: искоренять влияние «левых ошибок», мешающих «раскрепощению сознания; обратить серьезное внимание и на «буржуазно-либеральный уклон», в равной степени тормозящий «раскрепощение сознания». Буржуазно-либеральный уклон усматривался в творчестве тех авторов, которые, разоблачая темные стороны жизни, «не учитывают социального эффекта» своих произведений, тем самым «распространяют настроения пессимизма, безнадежности» (критика сценария «Горькая любовь», Бай Хуа). В целях «упорядочения репертуара театров» в 1981 г. министерство культуры установило порядок утверждения годовых и перспективных репертуарных планов, в которых ведущее место рекомендовалось отводить «полезным обществу» произведениям. Деятелей театра призывали

сфокусироваться на изображении «радостных перемен в деревне», уделять больше внимания драматургии для детей, расширять репертуар детских театров (их было всего три в 1981 г.). Стимулом для драматургов должна была служить учрежденная в 1981 г. «Национальная премия за выдающуюся пьесу».

Заметный крен «влево» в начале 1980-х годов заставил многих драматургов

ируководителей театров избегать политически окрашенных тем, касающихся проблем бюрократизма, привилегий, культа личности, коррупции, злоупотребления властью в партии. Результатом явилось обилие произведений конъюнктурного или развлекательного характера на историческую и любовную тематику, о жизни китайских эмигрантов, о зарубежных друзьях, тайваньских соотечественниках. Конкуренция со стороны национального кинематографа и телевидения стала подлинным вызовом драматическому театру. Пустующие залы подтверждали критическое положение. Обсуждение пути выхода из кризиса на первом совещании режиссеров Шанхая и Пекина в апреле 1982 г. переросло в «большую дискуссию о театральной концепции». В ходе дебатов обозначились две позиции. Противники реалистического театра и системы Станиславского считали, что проблема заключается в консерватизме драматургии, режиссуры

иактерской игры, которые необходимо осовременить (сяндайхуа), заимствовав эстетические концепции и приемы западного модернизма. Их оппоненты, отстаивающие систему Станиславского, считали, что нужно вернуться к критическому реализму драматургии Движения 4 мая (1919) и придать «инородной драме» национальные черты (миньцзухуа, китаизировать). Хотя дискуссия не затрагивала напрямую тему «свободы искусства от вмешательства политики», а оставалась в плоскости формальных аспектов, она демонстрировала стремление к развитию, свободному от догм, что было своего рода «мягким» сопротивлением идеологическому давлению.

Разные подходы к концепции театра находили отражение в сценической практике. Спектакль «Абсолютный сигнал», поставленный в 1982 г. режиссером ПНХТ Линь Чжаохуа по пьесе своего коллеги, будущего лауреата Нобелевской премии (2000), писателя Гао Синцзяня (соавт. Лю Пэйгун), стал взрывом для театральной общественности. Эта постановка ознаменовала второе рождение китайского театра Малой сцены (первое – в 1920–1930 гг.), становление новой системы оформления спектакля, нового характера отношений драматурга и режиссера и театрального художника, нового уровня общения актера и зрителя. Результатом дальнейшего сотрудничества двух художников ПНХТ стали спектакль «На автобусной остановке» (1983) о бессмысленном ожидании стремящихся в город (светлое будущее) людей, которую в Китае и на Западе сравнивали с пьесой абсурда С. Беккета «В ожидании Годо», полифоническая эпическая пьеса «Дикарь» («Снежный человек», 1985) о проблеме уничтожения лесов, восходящей к философской проблеме пути человечества, драма «Тот берег» (1986), в которой время, пространство и речь растворились в свободном движении. Эти постановки вызвали горячую дискуссию в театральных кругах, хотя «Остановку» и «Тот берег» широкая публика не увидела. Авангардными были и текст, и драматургия, авторы спектаклей сознательно нарушали устоявшиеся шаблоны.

Новые сценические решения предложил также профессор ЦТА, режиссер Сюй Сяочжун, который вместе со своими студентами в 1983 г. поставил спектакль по поэтической драме Г.Ибсена «Пер Гюнт» (1867). Для изображения нелинейности времени Сюй Сяочжун использовал вращающуюся сцену и прием мгновенной смены масок как знак смены действующего лица или эмоции, являющийся характерной особенностью сычуаньской оперы бяньлянь. Новаторской по тематике явилась для китайской сцены пьеса «Анализ 15 случаев разводов» Лю Шугана (р. 1940). В спектакле заняты два актера, которые комментируют бракоразводные процессы, а затем играют, соответственно, роли восьми разводящихся супругов. Пьеса была инсценирована пекинским ЦЭДТ (реж. Гэн Чжэнь, 1983).

Для преодоления «нездорового правого буржуазно-либерального поветрия» осенью 1983 г. была развернута первая после «культурной революции» идеологическая кампания борьбы против «духовного загрязнения». Под удар критики попали пьесы «Любовь в наших сердцах» (Ши Лиин), «Абсолютный сигнал» и «Автобусная остановка» (Гао Синцзянь), «Злоключения братии» (Чжун Цзеин). «Любовь» порицали за изображение в мрачных тонах «войны самообороны» против Вьетнама, гипертрофию любви солдата к матери и девушке в ущерб пропаганды любви к социалистической родине. «Абсолютный сигнал» и «Злоключения братии» подверглись критике за «идейную слабость», «индивидуализм» и сочувствие авторов к судьбе своих «отрицательных героев». Хотя «борьба» официально длилась всего 27 дней, и имена авторов названы не были, но сам прецедент насторожил творческую интеллигенцию. В ходе кампании вновь был поднят вопрос о «социальном эффекте», рекомендованном в качестве главного критерия оценки художественных произведений сначала Дэн Сяопином (1979), а затем Ху Яобаном (1980).

«Борьба против духовного загрязнения» затронула и театр сицюй, который критиковали за «огульное принятие» и засилье традиционного репертуара, возрождение спектаклей по запрещенным старым вариантам пьес, «содержащих эротику», «сеющих суеверия и мистику», за ориентацию на коммерческий успех. На семинаре актеров театра сицюй (лето 1983) заместитель министра культуры, драматург Хэ Цзинчжи заявил о неправомерности «переноса на социалистическую сцену» в «неотредактированном виде» произведений даже таких классиков, как Гуань Ханьцин (1219–1301), Ван Шифу (1250–1307), Тан Сяньцзу (1550–1616).

Нарастание «коммерческих» тенденций в театре во многом было следствием начатого в 1982 г. эксперимента по переводу низовых театральных коллективов на подряд. Реформа ставила целью освободить государство от содержания убыточных трупп, сократив их количество. Серьезными издержками оказались дробление коллективов, повышение цен на билеты, снижение исполнительского уровня. Формирование репертуара подчинялось интересам выручки, актеры играли старые и запрещенные пьесы. Для преодоления негативных тенденций Министерство культуры запретило без санкции местных органов культуры предоставлять сценические площадки для выступлений, потребовало провести перерегистрацию исполнительских коллективов, кроме того, был введен запрет

на выступления трупп и исполнителей за пределами провинций, к которым они приписаны. В июле 1983 г. Министерство культуры притормозило процесс перехода на подряд, отложив дальнейшее движение в сторону реформы до второй половины 1980-х («Мнения о реформе художественных коллективов», 1985; «Мнение об ускорении и углублении реформирования структуры художественных коллективов», 1988).

Поскольку в театре сицюй продолжали доминировать традиционные произведения, государство изъявило готовность финансировать специальные экспериментальные труппы, которые будут «поставщиками качественного репертуара спектаклей на современные темы для всех коллективов». В связи с 90-летием Мао Цзэдуна, вновь вспомнили про «образцовые спектакли», которые включили в юбилейную программу («Шацзябан», «Красный женский батальон», «Хунся», «Дети степей», «Бэтьюн», «Сестра Цзян»). Двумя неделями раньше широко отмечалось 80-летие драматурга Тянь Ханя и 15-летие его гибели во время «культурной революции».

Очередной зигзаг театральной политики отразился на репертуаре Большой сцены. Образцом был признан «Венок у подножия горы» по повести Ли Цуньбао, который в отличие от пьесы «Любовь в наших сердцах» давал «правильную оценку» китайско-вьетнамской войны. На просмотре спектакля присутствовали Ху Цяому, Бо Ибо, Лу Динъи, Дэн Лицюнь. Спектакли на тему реформы и современной молодежи (драма «Ветеран 8-й армии и братишки» по повести Гу Сяояня «О чем ты думаешь»; деревенская комедия «Живите в избытке, в достатке, в богатстве!» («Свадьба в Цзицине») не избегали показа теневых сторон действительности, но не переходили границу дозволенного. В общем ряду стояла особняком историческая пьеса Бай Хуа (постановка Пекинского НХТ) «Секира князя У и меч князя Юэ», в которой автор нарисовал портрет жестокого, хитрого диктатора, чья временная «забота» о народе преследует единственную цель – восстановить и упрочить личную власть.

С целью усиления пропаганды «революционной идеологии и высоких моральных качеств строителей четырех модернизаций» в марте 1983 г. было принято решение о создании в Пекине Китайского центра по производству телеспектаклей. Созданием телеспектаклей занимались 30 телестудий. За 8 месяцев они подготовили 125 постановок, большинство из которых осудили за чрезмерную «развлекательность». Для популяризации национальной культуры началась работа над многосерийными телеспектаклями по классическим романам «Путешествие на Запад» У Чэнъэня (1500?–1582?), «Речные заводи» Ши Найаня (1297?–1370) и «Сон в красном тереме» Цао Сюэциня (1715–1763).

Потепление идеологического климата произошло летом 1984 г., когда заместитель министра культуры Чжоу Вэйчжи на Всекитайском смотре спектаклей на современную тему призвал сосредоточить усилия на борьбе против левацких тенденций как наиболее опасных. Под знаком борьбы против «левацких идей» прошел и IV съезд СТДК (апрель 1985 г.), на котором с главным докладом выступил член ПБ ЦК КПК Си Чжунсюнь.

Для поощрения лучших актеров драматического и музыкального театров (театра сицюй и оперы) в 1984 г. была учреждена высшая национальная театральная награда – премия «Мэйхуа» («Цветущая слива»).

После кампании борьбы против «духовного загрязнения» драматурги сосредоточили внимание на внутреннем мире частного человека и его проблемах, углубились в изучение специфики национального характера, занялись поиском культурных «корней». Новые художественные задачи требовали освоения театром усложненного сценического языка и художественных форм. Усилились центробежные тенденции, творческие эксперименты окончательно переместились на Малую сцену, составившую оппозицию театру мэйнстрима.

За время «оттепели» появился целый ряд новаторских произведений. В пьесе «Мы» Ван Пэйгуна (р.1961) предстала искалеченная «культурной революцией» молодежь, разуверившаяся в прежних идеалах, ощущающая себя ненужной обществу. Чтобы показать воспоминания, видения, мечты героев, режиссер Ван Гуй применил световые эффекты, которые делили сцену на участки «пространства реального времени» и «пространство внутреннего мира человека».

Морально-этические вопросы поднимали в пьесах в жанре социальнопсихологической драмы Ма Чжунцзюнь («Красная, белая и черная комнаты», 1986), Бай Фэнси («Где живет печаль»,1986), Лю Шуган («Мертвец навещает живых», ЦЭДТ, 1986).

Важным театральным событием стала постановка пьесы молодого автора Пекинского НХТ Лю Цзиньюня (р. 1983) «Нирвана Гоуэръе» (1986) о крестьянине Чэне по прозвищу «Собачий владыка», который потерял рассудок из-за повторной утраты земли в годы «ультралевой политики». Интерпретация пьесы режиссером Линь Чжаохуа встретила отклик множества крестьян из окрестных пекинских деревень. Спектакль побил почти все рекорды театра по посещаемости.

Кульминацией театральной жизни 1986 г. стал 1-й Шекспировский фестиваль, на котором в Пекине и Шанхае были представлены более 20 пьес великого драматурга. Новостью для Китая стало обращение к зарубежной классике традиционного театра сицюй. Фестивальная программа включала спектакли Шанхайской труппы куньшаньской оперы «Кровавая рука» по пьесе «Макбет» (реж. Хуан Цзолинь и Цай Чжэнжэнь), пекинской оперы «Отелло», шаосинской оперы юэцзюй «Зимняя сказка» и «Двенадцатая ночь» (реж. Ху Вэйминь). Постановка Аньхойского театра хуанмэйси по пьесе «Много шума из ничего» была особо отмечена премьер-министром Великобритании М.Тэтчер. Эта шекспировская волна не только познакомила китайскую публику с произведениями мировой драматургии, но и поставила перед режиссерами и актерами новые сценические задачи.

Реакцией руководства на демонстрации студентов в декабре 1986 г. явилось очередное усиление идеологического давления. Первым директивным документом было Постановление 6-го пленума ЦК КПК 12-го созыва «О руководящем курсе в строительстве социалистической духовной культуры» (1986), вторым – «Сообщение ЦК КПК касательно вопросов борьбы против буржуазной либерализации» (28.01.1987). В центральных газетах появились статьи с критикой «буржуазно-либерального уклона», который определялся как отражающееся в литературе и искусстве социальное явление, в основе которого лежит оп-

позиционное отношение к «четырем основным принципам». Интеллигенции ставили в вину то, что она рассматривает «четыре основных принципа» как «зону запретов», руководство культурой в существующем виде как стремление лишить художников возможности творческого самовыражения, а литературу и искусство – перспектив развития. Проявлением «буржуазно-либерального уклона» называлось «раздувание» значения таких понятий, как «гуманистические ценности», «человеческое достоинство», «свобода человека».

После 1986 г. художники, не отказываясь от продолжения творческих экспериментов, вместо ссылок на опыт западного авангардистского театра стали громче говорить об обращении к эстетике национального театра сицюй, которая основывалась на тех же принципах: установка на театральность, отмена принципа иллюзионизма, минимализм декораций, акцент на пластике актеров

ит.д. В 1987 г. режиссер-теоретик Хуан Цзолинь реализовал свою давнюю идею соединить воедино театральные концепции Станиславского, Брехта и Мэй Ланьфана, поставив спектакль «Китайская мечта» (авторы Сунь Хуэйчжу, Фэй Чуньфан). Сценическая поэма о любви и жизненных устремлениях американского юноши, увлеченного китайской философией, и девушки из бедной семьи китайских эмигрантов, мечтающей о карьере актрисы, вошла в историю китайского театрального искусства.

Несмотря на зигзагообразную траекторию движения, китайский театр в 1980–1989 гг. продвинулся далеко вперед по пути развития. Театр осмелился отступить от метода соцреализма (революционного реализма) 1950-х – начала 1960-х гг., отказаться от стереотипного взгляда на искусство как «служанку политики», от единообразия режиссуры, бедности сценического языка. В драматургию и театр пришло новое поколение авторов, режиссеров и актеров, разрабатывавших серьезные темы («Хроника деревни Саншупин» об отчаянном положении и трагических судьбах жителей деревни в период «культурной революции», авторы Чжу Сяопин и др., ПНХТ,1987); «Первый в Поднебесной» о разорении фирменного ресторана пекинской утки (автор Хэ Дайпин); «Свадьбы

ипохороны» о феодальных традициях современной деревни (авторы Вэй Минь

идр., реж. Линь Чжаохуа, ПНХТ, 1984). Впервые в Китае были поставлены пьесы Юджина О’Нила, А. Стриндберга, Петера Шафера, пьесы Б. Брехта, Макса Фриша, А. Миллера. Большое внимание уделялось произведениям русской и советской драматургии: «Без вины виноватые» (А. Островский), «Чайка» (А. Чехов), «Иркутская история», «Жестокие игры» (А.Н. Арбузов), «Провинциальные анекдоты» (А.В. Вампилов), «Синие кони на красной траве» (М.Г. Шатрова, пост. М. Захаров, 1987), «Солдаты» (А.А. Дударев). Итоговым смотром китайского театра авангарда стал первый фестиваль Малой сцены в апреле 1989 г. в Нанкине, на котором были представлены 13 спектаклей 10 театральных коллективов из Пекина, Шанхая, Нанкина, Гуанчжоу, провинций Цзянсу и Хэйлунцзян. Серьезные творческие эксперименты проводил национальный театр сицюй, результатом которых стала новая трактовка условного сценического языка, мелодики, сценографии, создание спектаклей по новым либретто: абсурдистская сычуаньская опера «Пань Цзиньлянь» (автор Вэй Минлунь, 1986) , пекинская опера «Цао Цао и Ян Сю» (автор Ли Ясянь, 1988), «Дела Южной Танской ди-

настии» (автор Го Цихун, 1988). Быстрыми темпами возрождалась китайская опера европейской традиции. Лучшими образцами считаются крупная опера «Море страстей в Запретном городе» (1984, композитор – Лю Чжэньцю, либретто – Фэн Бомин), камерная опера «Скорбь по ушедшей» (1981) композитора Ши Гуаннаня (1940–1990) по мотивам одноименной новеллы Лу Синя, комическая опера «Сотая невеста» (комп. Ван Шигуан, р. 1941), мюзикл «Молодежь нашего времени» композитора Лю Чжэньцю (р. 1940). Вершиной музыкальнодраматического искусства 1980-х гг. признана опера «Дикая пустошь» (1987) композитора Цзинь Сяна на основе одноименной драмы Цао Юя.

Трагические события на площади Тяньаньмэнь в июне 1989 г. обернулись для театра возвратом к тотальному идеологическому контролю и рецидивом «внутренней цензуры». Главной задачей было объявлено «содействие социальной стабильности», подвергнуты критике «вестернизация», недостаточное внимание к прославлению революционной истории партии и народа, отход от выдвинутого Мао Цзэдуном метода сочетания революционного реализма и революционного романтизма, отсутствие заслонов произведениям «ошибочной направленности». Из репертуара театров исчезли все не укладывающиеся в эти рамки спектакли 1980-х гг., поспешно стали восстанавливать постановки 1940-х начала 1960-х гг. Идеологическое руководство ориентировало драматургов и руководство театров сосредоточить усилия на создании произведений «главной мелодии» (чжусюаньлюй), «способствующих подъему духа нации, патриотизму, коллективизму». В театральных кругах заговорили о наступлении «мертвого сезона», «застоя», «кризиса».

Сигналом к пробуждению стал новый курс КПК на строительство социалистической рыночной экономики, выдвинутый в 1992 г. Включение рыночных рычагов ознаменовало новый этап организационно-финансовой реформы театрального дела. В 1993–1994 гг. Министерство культуры обнародовало два документа «Уведомление о дальнейшем ускорении и углублении реформирования структуры театральных и художественных коллективов» (Приказ № 44, сентябрь 1993) и «Мнение о дальнейшей работе по реформированию структуры театральных и художественных коллективов» (Приказ № 7, февраль 1994), которые определяли содержание и масштабы преобразований. Целью реформы ставилось «взять под защиту театральные жанры и коллективы, представляющие общегосударственную значимость» и «создать с учетом требований социалистической рыночной экономики механизм саморазвития искусства».

В соответствии с общим курсом реформы шел процесс сокращения числа государственных театров, остающихся на бюджетном финансировании. Часть театров была преобразована в общественные, коллективные, негосударственные объединения, действующие на условиях самофинансирования. В остающихся на бюджетном финансировании коллективах внедрялся новый порядок формирования средств, предусматривающий самообеспечение в объеме от 30% до 40% требуемых затрат. Вместо прежнего централизованного комплектования кадров постепенно внедряли контрактную систему. Вновь назначенные руководители профессиональных театральных трупп согласно новой системе ответственности директоров подписывали «обязательства и срок полномочий».

В1996 г. 6-й пленум ЦК КПК 14-го созыва принял «Резолюцию ЦК КПК

омерах активизации строительства социалистической духовной культуры», в которой излагалась программа реформы структуры сферы культуры в целях ее адаптации к условиям рыночной экономики. Формирование театрального рынка и рынка зрелищных услуг потребовало адекватных юридических инструментов. Для осуществления контроля и регулирования деятельности театров и исполнительских коллективов на рынке культуры Госсовет КНР в августе 1997 г. издал «Положение об управлении коммерческой театрально-концертной деятельностью».

Вусловиях сокращения государственного финансирования, конкуренции со стороны телевидения, развлекательной индустрии, вызвавших резкий отток зрителей, многие коллективы стали испытывать «финансовый голод». Лучшие актеры, авторы и режиссеры уходили в кинематограф и на телевидение (ежегодно выпускали до 1500 телеспектаклей), театральные помещения занимали танцзалы, бары, рестораны, караоке-клубы. Несмотря на обилие разнообразных по тематике новых пьес, публикуемых в журнале «Цзюйбэнь» («Пьесы»), театры сетовали на крайний дефицит значительных произведений, способных вызвать интерес у зрителей.

«Высвобожденные» актеры театра сицюй стали резервом для множества «народных трупп» («миньцзянь цзюйтуань»). Выступая в сельских и отдаленных районах, «народные труппы» собирали большие аудитории. Ориентируя свой репертуар на зрительские запросы, они исполняли и пьесы традиционного репертуара, и импровизированные сценки на местные темы, участвовали в проведении празднеств и храмовых ярмарок, выступали на свадьбах и похоронах. Если в середине 1990-х гг. число народных трупп составляло 3000, то к 2003 г. оно возросло до 5200.

Учитывая сложность начала работы в условиях рынка, театрам «мэйнстрима» (государственные профессиональные театры реалистической традиции) позволили формировать репертуар с учетом зрительских вкусов и кассового сбора. Критерием оценки служило сочетание социального и экономического эффектов. Разрешение на творческий поиск и эксперимент сопровождалось рекомендацией придерживаться «главной мелодии», дополнительным стимулом для театров были крупные дотации на постановку. Еще одним стимулом являлись премии, которыми обычно награждали произведения «на главную мелодию» и их создателей. В 1991 г. Министерство культуры учредило премию «Вэньхуа» («Венец китайской культуры»), которую присуждают ежегодно (с 1998 г. – раз в 2 года, с 2004 г. – раз в 3 года) за новые сценические работы, созданные в течение пяти предыдущих лет. Еще одной стимулирующей мерой является премия Отдела пропаганды ЦК КПК «Пять лучших проектов» в области сценического искусства, кинематографии, телевидения, литературы и общественных наук. В качестве стимула для актеров с 1994 г. премию «Мэйхуа» стали присуждать повторно. В 1997 г. в состав учредителей вошла ВАРЛИ, и награду переименовали в «Театральную премию Китая – Приз за сценическое мастерство Мэйхуа». В память о выдающемся режиссере, теоретике, директоре Шанхайского НХТ Шанхайский Центр драматического искусства в 1996 г.

учредил премию имени Хуан Цзолиня «За драматическое искусство», которую присуждают ежегодно за лучшую главную женскую роль, главную мужскую роль и лучшую роль второго плана.

Ослабление идеологического давления, обусловленное новыми экономическими отношениями театров и государства, повлекло за собой оживление на Малой сцене. Главным фактором послужило появление независимых театральных мастерских, продюсеров и актеров, а также формирование движения студенческих театров. Пионерами движения были студенты пекинской ЦТА. В 1993 г. Пекин продолжил стартовавшую в Нанкине эстафету фестивалей театров Малой сцены (Шанхай в 1998 и Гуанчжоу в 2000 г.), организовав «Китайский смотр спектаклей на Малой сцене и международный научный форум». В рамках смотра независимые и студенческие студии продемонстрировали 13 постановок, включая «Тоску по мирской жизни» и «Гимнастику для чувств» будущих режиссеров Государственного драматического театра Китая Мэн Цзинхуэя и Ван Сяоина.

В 1990-х гг. вследствие экономических трудностей малые сцены стали открывать все государственные театры. На малых сценах играли как коммерческие, так и экспериментальные спектакли. Во главе авангардного движения шли три независимых режиссера, основатели авторских студий Линь Чжаохуа (р. 1936), Му Сэнь (р. 1963) и Мэн Цзинхуэй (р. 1966).

«Пионер китайского авангарда» Линь Чжаохуа в 1990 г. отказался от должности штатного режиссера Пекинского НХТ и основал независимую студию («Театральная мастерская Линь Чжаохуа»), но продолжил сотрудничать с театром в качестве приглашенного режиссера, оставался членом художественного совета ПНХТ, в 1993 г. был избран его председателем. В 1990-е гг., после эмиграции Гао Синьцзяня во Францию (1987), у Линь Чжаохуа сложился новый творческий союз с драматургом Го Шисином, автором трилогии «Праздные люди». Линь поставил все три пьесы – «Птицы–Люди» (ПНХТ, 1993), «Шашки-Люди» (ЦЭДТ, 1995), «Рыбы-Люди» (ПНХТ, 1997). Спектакль «Птицы-Люди» (ПНХТ) стал театральной сенсацией, очередь за билетами начиналась за полкилометра от кассы. Авторы спектакля, продолжая традиции Лао Шэ, рассказывали о быте и нравах пекинцев, но языком авангарда, соединяя разговорную драму с пекинской оперой, а реализм с театром абсурда. На Малой сцене ПНХТ Линь поставил экспериментальный спектакль «Три сестры – В ожидании Годо» (по мотивам пьес А. Чехова и С. Беккета), который вызвал неоднозначную реакцию и зрителей, и критиков.

Авангардист Му Сэнь творческий путь начинал в студенческом театре, основал студии «Лягушка» (1987) и «Театральный цех» (1993), осуществил ряд постановок – «Иркутская история» (А. Арбузов, 1985), «Носорог» (Э. Ионеско, 1987), «История солдата» (И.Ф. Стравинский); «По поводу СПИДа» (1994) – совм. проект Му Сэня и поэта Юй Цзяня, который спонсировал Фонд Форда. Мало знакомый китайской аудитории Му Сэнь в конце 1990-х приобрел мировую известность, объехав половину Европы и Америки с поэтическим спектаклем «Персональное дело /№/ 0» об отчуждении человека в системе бюрократических отношений тоталитарного государства. В 1997 г. прервал поездку по американскому континенту и бесследно исчез с театрального горизонта.

Будущий культовый режиссер Мэн Цзинхуэй в 1990-е гг. совмещал руководство собственной студией («Экспериментальные ляпы», затем «PlayPlay Studio») с обязанностями режиссера ЦЭДТ, известен авангардистскими постановками пьес «Тоска по мирской суете. Двое спускаются с горы» (1992; 1993) на основе традиционной драмы куньцюй и «Декамерона» (Дж. Бокаччо); «Балкон» (Ж. Жене, 1993); бессюжетной поэмы «Я люблю ХХХ» (мультимедийный авторский проект, 1994); пьесы Го Шисина «Улица злословия» (1998); пьесы Нобелевского лауреата по литературе Дарио Фо «Случайная смерть анархиста» (1999); «Контрафактный Фауст» по трагедии И.Ф. Гете (1999). Спектакль «Влюбленный носорог» (авт. Ляо Имэй, 1999) стал «звездным часом» Мэна, выдержав 40 показов, не только окупился, но и принес прибыль.

Аншлаги на спектаклях театров реалистического направления говорили о том, что классика остается востребованной зрителем («Чайная» и «Под пурпурными стягами» по пьесе и по одноименному роману Лао Шэ). Хорошо принимала публика и экспериментальные спектакли на «главную мелодию». Инсценировка повести Сяо Хун (1911–1942) «Поле жизни и смерти» (ЦЭДТ, 1999) имела зрительский успех, собрала все возможные призы и вошла в фонд «красной классики». Режиссер спектакля Тянь Циньсинь добавила в реалистическую историю о подъеме крестьян на борьбу с японскими захватчиками эмоционально заряженные детали (например, ряд зловещих хэллоуинских тыкв, расставленных по краю рампы). Спектакль был поставлен вновь в 2004 г., участвовал в первом Шанхайском международном фестивале искусств, 3-м Фестивале китайской культуры и искусства в Аомэне. Устойчиво держался интерес к зарубежной драматургии – трагедиям Еврипида, пьесам Г. Ибсена, Ю. О’Нила, Ж.-П. Сартра, Ф. Дюрренматта.

Комедии и мелодрамы составили репертуар театров «малой сцены» коммерческого направления. Успехом пользовались характерные для драматического театра 1920–1930-х гг. и долгое время остававшиеся в тени семейно-бытовые драмы о частных конфликтах и судьбах. Постановка Шанхайского НХТ «Старые девы» выдержала 400 спектаклей, оказавшись успешным коммерческим проектом. На рубеже нового тысячелетия появились «социально ориентированные» пьесы о жизни современного мегаполиса. Пьеса «Переулок Голар» Лань Иньхая была посвящена «болезненному» для горожан жилищному вопросу, пьеса Чжао Хуананя «Акциям – OK!» (реж. Чэнь Минчжэн) рассказывала о шансах и рисках игры на бирже, пьеса «К северу от Пекина – великая Северная целина» Ян Баочэня прославляла свойственную натуре китайцев предприимчивость. Конкретные рекомендации для молодежи, выезжающей за рубеж на учебу, содержались в пьесе шанхайского драматурга Ша Есиня «Токийская луна».

В 1990-е гг. театр сицюй усиленно работал над постановками эксперимен- тально-коммерческого характера, ориентированных не только на китайского, но и на зарубежного зрителя. Новая пьеса драматурга Цзыгунского театра сычуаньской оперы Вэй Минлуня «Китайская принцесса Турандот» в 1993 г. была поставлена Пекинским театром цзинцзюй для гастрольной поездки в Италию. В 2007 г. труппа привезла этот спектакль в Москву. Появились инсценировки произведений китайских классиков ХХ в. – «Верблюд Сянцзы» по ро-

ману Лао Шэ «Рикша» (авт. лит. осн. Чжун Вэньнун), драма юэцзюй «Кун Ицзи» по новелле Лу Синя (текст Ло Хуайчжэнь, реж. Го Сяонань, 1998).Шанхайский театр пекинской оперы продолжал эксперименты по адаптации Шекспира к китайским реалиям, результатами которых стали моноспектакль «Мечты князя Ци» по мотивам трагедии «Король Лир» (текст Ло Хуайчжэнь, реж. Го Сяонань, 1999) и «Месть принца» по мотивам «Гамлета» (партию Гамлета исполнил ведущий актер театра Шан Чанжун). Спектакль Шанхайской труппы хуайцзюй (цзянсуская опера) «Цзинь Лун и Фу Ю», поставленный в 1993 г. режиссером Го Сяонанем, интерпретировал трагедию Софокла «Царь Эдип». Критики охарактеризовали постановку как «прыжок театра сицюй со ступени поиска к вершине зрелого развития». Огромный успех имел спектакль Аньцинского театра хуанмэйси (пров. Аньхой) «Женщины Хуэйчжоу» (1999) о судьбах представительниц четырех поколений богатой семьи, владеющей торговой фирмой. Благодаря телесериалам, жанр «семейной саги» пользовался особой популярностью у зрителей. Тем не менее, китайские деятели театра сицюй не снимали с повестки дня вопрос о разрыве между предложением со стороны театра и зрительским спросом. Участники конференции в Шанхае «Стратегия развития пекинской музыкальной драмы» (1997) признавали, что, несмотря на появление ряда успешных постановок, в целом зритель не получает удовольствия от встречи с традиционным искусством. Для преодоления кризиса рекомендовалось, с одной стороны, делать упор на «звезд», с другой, – срочно готовить молодые кадры актеров, либреттистов, композиторов, музыкантов, постигших не только искусство сицюй, но и опыт зарубежного театра. Руководство страны также стремилось пропагандировать традиционный театр. В 1994 г. в правительственной резиденции Чжуннаньхай состоялось торжественное заседание по случаю 100-летия выдающихся мастеров сицюй Мэй Ланьфана и Чжоу Синьфана, на котором выступал генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь.

Театр оперы и балета в 1990-е гг. демонстрировал возросшую тягу к национальной музыкальной и хореографической традиции. На 3-м фестивале балета (1998) были показаны спектакли «Красный женский батальон», «Сон в красном тереме», «Таинственный феникс», «Дама с камелиями», «Анна Каренина». Опера «Цюй Юань» (либретто по пьесе Го Можо, 1990) стала последней работой Ши Гуаннаня, спектакль был поставлен после смерти известного композитора оперной труппой Главного политического управления НОАК. Исторический спектакль Ляонинского оперного театра «Безжизненная степь» о возвращении из Поволжья племен торгоутов под предводительством Убаши в Китай (композитор Сюй Чжаньхай, 1995) считается одним из самых значительных достижений китайской оперы «нового периода». Главная опера 1980-х «Дикая пустошь» в 1992 г. была исполнена американской оперной труппой в Линкольн-центре в Нью-Йорке, что ознаменовало первый в истории китайского оперного искусства прорыв на мировую сцену. Новые возможности для расширения международного сотрудничества оперных коллективов появились с открытием в 1997 г. Гранд театра Шанхая, оснащенного по последнему слову техники и располагающего оперным залом на 1800 мест. Появление новой сцены временно сделало Шанхай главным центром страны по приему зарубежных гостей: в 1997 г. в мегаполисе побывали с гастролями 23 исполнительских коллектива из 12 стран мира.

В 1997 г. в семью театров материкового Китая влились более 100 театральных коллективов Сянгана. Наиболее известна Труппа драматического театра Сянгана, которая существует 20 лет. В репертуаре из 200 спектаклей лишь 20 на китайском языке, остальные – на английском. Пользуются авторитетом «Китайско-английская труппа» и продюсерская компания «Чжунтянь». Наряду с ними работают 10 полупрофессиональных и около ста самодеятельных коллективов при вузах, которые регулярно дают коммерческие спектакли. Театральные кадры готовят Институт актерского искусства Сянгана (создан в 1984 г.) и Театральная академия, учебные программы включают изучение западного и китайского сценического искусства. Для формирующейся на материке театральной индустрии был важен опыт Сянгана в управлении театрами, планировании репертуара, продвижении театральной продукции на рынок, обеспечении авторских прав, организации гастролей. В честь передачи КНР суверенитета над Сянганом 1 июля 1997 г. была исполнена симфония мировой знаменитости Тань Дуня (р.1957) «Небо. Земля. Человек» для виолончели соло, симфонического оркестра, детского хора и древних колоколов бянь-чжун из гробницы Маркиза И.

1990-е гг. китайские театроведы характеризуют как время «эстетического плюрализма». Неотвратимость перехода на рыночные рельсы вынуждала театры менять тактику выживания, маневрируя между требованиями дотирующего постановки министерства культуры и запросами зрителя, обеспечивающего кассу. Со своим скромным бюджетом театры не могли конкурировать с телевидением и кинематографом, которые выплачивали баснословные гонорары драматургам (сценаристам), актерам, режиссерам. Зрительская аудитория стала более дифференцированной, репертуар театра – пестрым, постановки – разнородными по тематике, стилистике и художественному уровню. Таким образом, постепенно стиралась грань между государственными театрами «мэйнстрима», коммерческими театрами, театрами малой сцены, экспериментальными постановками и пьесами на «главную мелодию». Система дотаций и премий помогала государственным театрам выживать, но не могла вернуть им роль «народного трибуна».

Обозначившиеся в 1990-х гг. тенденции в области театра окончательно утвердились в новом тысячелетии. На фоне скорого вступления в ВТО стали форсировать темпы реформирования. В 2000 г. Министерство культуры обнародовало «Мнение об углублении реформы структуры художественных коллективов центрального подчинения». В 2001 г. на совещании по вопросам реформы театральных и художественных коллективов центрального подчинения были озвучены три цели нового этапа реформы: предоставить театрам статус самостоятельных экономических субъектов; увеличить долю общественного капитала и сократить долю государственного финансирования; повысить комплексную конкурентоспособность за счет передовых научно обоснованных методов управления. Согласно плану сокращения числа государственных театров центрального подчинения (с 13 до 10), два старейших пекинских театра – Центральный экспериментальный драматический и Молодежный художественный – объединили под одной «крышей» Государственного драматического театра

Китая (ГДТК). Пекинский детский художественный театр был преобразован в акционерную компанию, пекинский Театр оперы и балета переведен на режим «современного предприятия». Начиная с 2005 г., бывшие муниципальные театры стали объединяться в «театральные альянсы»: «Северный альянс театров Китая» (6 театров Пекина и провинций Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян, 2005), «Западный альянс» с центром в Чэнду (10 сценических площадок, 2006), «Восточный альянс» с центром в Шанхае (40 участников, 2008). Права и обязанности участников формирующегося театрально-зрелищного рынка регулируют «Закон КНР об административном лицензировании» (вступил в силу 1 июля 2004 г.) и новое «Положение о коммерческой театрально-сценической деятельности», изданное Госсоветом КНР (действует с 1 сентября 2005 г.).

Негосударственный сектор расширялся быстрыми темпами: к 2009 г.

вобщем числе 6139 театральных и других художественных коллективов доля негосударственных трупп составляла 56,9%; общий годовой доход от представлений достигал 2,88 млрд юаней.

Официальное признание культуры отраслью экономики расширило доступ негосударственного капитала в театральную сферу, создав условия для появления народных театров (миньцзянь цзючан). Первый негосударственный театр «Бэй бинмасы» («Северная управа») официально зарегистрировал в 2001 г. независимый продюсер, сценарист Юань Хун (р. 1963). С 2003 г. театр служил домашней сценой для творческих поисков всех независимых режиссеров. На Малой сцене были представлены авангардная версия «Вишневого сада» – А. Чехова (Линь Чжаохуа), «Абсолютный сигнал» Гао Синцзяня, революционный му- зыкально-хореографический спектакль «Че Гевара» (авт. Хуан Цзису, реж. Чжан Гуантянь, Ян Тин), провокационный «Контрафактный Фауст» (Мэн Цзинхуэй), «Персиковый источник тайной любви» (тайваньский автор, продюсер Лай Шэнчуань). Театр также служил площадкой Пекинского фестиваля студенческих театров, которые стали возрождаться по всей стране в 2000-х гг. Среди столичных студенческих коллективов самой заметной была труппа «Солнце» Пекинского политехнического университета, ее руководителем, автором и постановщиком был будущий независимый драматург и режиссер Гу Лэй («Войцек» по мотивам пьесы немецкого драматурга Г.Бюхнера, «Слепой и хромой», «Прощайте, безудержные ночи»). В 2005 г. из-за убытков владельцу пришлось передать театр другому акционеру – Центральной театральной академии. Неудачный опыт Юань Хуна затормозил развитие частного театрального бизнеса. Повторный всплеск интереса произошел в период подготовки к Олимпиаде-2008 сначала

вПекине и Шанхае, а затем и в других городах КНР.

После вступления Китая в ВТО (2001) вопрос сохранения самобытной национальной культуры приобрел особую актуальность, обусловив повышенное внимание к судьбе локальных видов сицюй, которые продолжали отчаянно бороться за зрителя. Спектакли Шанхайского театра юэцзюй «Ли Цинчжао» (авт. Ло Хуайчжэнь, реж. Цао Цицзин) и «Сестры по сцене», переработанная версия «Сна в Красном тереме» (1999) по мотивам классического романа Цао Сюэциня (1715/1724 – 1764) доказывали способность сицюй обновлять сценический язык. Успешно осваивал современную тему Шанхайский театр хуцзюй

(вид шанхайской оперы), представивший в 2003 г. спектакль «Сун Цинлин в Шанхае» с ведущей актрисой труппы Ма Лили в главной роли. Постановки отличала яркая зрелищность, первоклассный состав исполнителей, оснащенность сложной современной световой и сценической инженерией.

Гигантскую работу по возрождению одного из старейших видов сицюй куньшаньской драмы проделала Шанхайская труппа куньцюй (осн. в 1978 г.) под руководством мастера сицюй Юй Чжэньфэя (1902–1993) и его преемника Цай Чжэнжэня (р. 1941). Самым значительным достижением труппы считается постановка полностью классической драмы «Пионовая беседка» Тан Сяньцзу (1550–1616), которую осуществил режиссер Го Сяонань в 1999 г. В 2008 г. этот спектакль вошел в программу мероприятий по случаю 320-летия еще одной классической пьесы куньцюй «Павильон Вечной жизни» (Хун Шэн, 1645?– 1704). Большое значение для повышения престижа китайского традиционного театра имело решение ЮНЕСКО о включении драмы куньцюй в список шедевров мирового нематериального культурного наследия (2001).

В области научных исследований театра крупным событием стали выход 4-томной «Истории развития китайского театра сицюй» («Чжунго сицюй фачжань ши», 2000), которая охватывает весь период развития театра от его зарождения до времен династии Цин включительно и завершение издания 30-том- ного «Свода историко-географических сведений о театре сицюй» («Чжунго сицюй чжи»). Труд был подготовлен ведущими учеными НИИ театра сицюй КНР, Китайской театральной академии сицюй, НИИ искусств Китая. Несмотря на позитивные тенденции в развитии театра, участники состоявшейся в 2001 г. конференции «Развитие театра сицюй и курс на поступательное движение прогрессивной культуры Китая» были не склонны переоценивать значение успехов. Общими проблемами оставались низкий зрительский интерес и уменьшение числа желающих посвятить себя профессии актера сицюй. Отсутствие молодого пополнения в труппах ставило под угрозу исчезновения не только коллективы, но и целые виды традиционного театра. По общему мнению участников дискуссии, в условиях рынка театру следует сочетать элитарный и коммерческий характер, но в первую очередь необходимы популяризация театрального искусства сицюй и поддержка государства.

Драматический театр, поставленный в рыночные условия, также испытывал серьезные затруднения, критерием деятельности стала не только «художественность», но и «кассовость». Вопросы реформы театров и повышения их творческого потенциала обсуждались на научной конференции «Театр разговорной драмы в новом столетии» (2002) в Ухани. Жаркая полемика разгорелась вокруг драматургии. В числе главных претензий к «литературе сценических возможностей» назывались поверхностность изображения, отсутствие новых идей, невнимание к художественному слову.

Театральные деятели выражали также претензии Министерству культуры, которое с 2002 г. выбирало 50 «высококачественных» пьес для целевого финансирования (40 млн юаней). Государственные репертуарные театры, ориентированные на пьесы «главной мелодии», имели очевидное преимущество перед остальными (имеющими лицензию полугосударственными и негосудар-

ственными коммерческими театрами; независимыми студиями и мастерскими). Министерство культуры вкладывало огромные суммы в постановку «грандиозных спектаклей», которые, по мнению некоторых китайских театроведов, только прикрывали красивой оболочкой убогое содержание, являясь, по сути, социальным заказом.

Театральные деятели выражали недовольство и руководству собственного творческого Союза, объединявшего в своих рядах более 11 тыс. индивидуальных и коллективных членов (в 2009 г.). СТДК организует фестивали и смотры (Всекитайский театральный фестиваль, Всекитайский театральный смотр на премию «Мэйхуа», Всекитайский студенческий театральный фестиваль, Международный театральный фестиваль BeSeTo (Пекин-Сеул-Токио, с 1994), Всекитайский смотр театров эстрады и миниатюр, Всекитайский смотр юных талантов театра сицюй на премию «Мэйхуа») и раздает призы. В 2002 г. участники совещания СТДК выступили с критикой практики массового присуждения премии «Мэйхуа», нивелирующей значение вышей театральной награды, кроме того, выразили сомнение в объективности решения жюри. С учетом замечаний, с 2005 г. приз «Мэйхуа» стали присуждать раз в два года, число номинантов сократили, с 2009 г. конкурс перевели в формат телешоу. Для выдающихся актеров, которые дважды становились лауреатами премии Мэйхуа, в 2002 г. учредили Гран-при «Мэйхуа».

Начиная с 2004 г., руководство страны стало продвигать идею наращивания «мягкой силы» в лице культуры, что отразилось на театральном деле. В поле зрения регуляторов культурной сферы в первую очередь попали традиционный театр сицюй, опера, балет, хореография и музыка, которым в силу их универсального художественного языка было проще утвердиться на международной сцене. Весной 2006 г. Академия искусств КНР организовала дискуссию «Дни наследия культуры», посвященную вопросу сохранения и развития музыкальной драмы сицюй как уникального вида мирового театра. Озвученные в ходе дебатов проблемы получили отклик со стороны государства. Для сохранения локальных форм сицюй, театра кукол и теней в 2006 г. и 2008 г. в списки памятников национального нематериального наследия были включены 138 видов традиционного театрального искусства. Одновременно усилилась работа по приобщению к сицюй в учебных заведениях, в творческих вузах появились кафедры и факультеты сицюй. При Национальной академии сицюй открыли среднюю школу высшей ступени.

Еще одним из направлений работы по сохранению театрального наследия стало создание муниципальных и вузовских музеев театра сицюй. В 2001 г. в Чэнду открылся единственный в стране Музей сычуаньской оперы (чуаньцзюй), коллекция которого представляет историческую, научную и художественную ценность. В 2008 г. начал работать Шанхайский театральный музей (Музей театра сицюй), созданный на базе Шанхайской театральной академии. В новый период в Китае открыли несколько специализированных музеев: Тяньцзиньский театральный музей (1986), Сучжоуский музей театра сицюй (куньцюй, 1986), Музей театра юэцзюй г. Шэнчжоу пров. Чжэцзян (1990), Пекинский музей театра сицюй (1997), Музей Пекинского НХТ (2004), Дома-музеи Мэй Ланьфана в Пекине (1983) и Тайчжоу (1988).

Большие усилия прикладывались к популяризации оперы европейской традиции, которая по-прежнему считалась элитарным «западным» искусством для узкой аудитории. Оперы китайских композиторов трудно «выходят в мир», примеры их постановок на зарубежной сцене единичны, хотя китайские музыканты активно работают за рубежом и пользуются мировой известностью. Популяризации оперы заметно способствовали выступления в Китае знаменитых певцов Пласидо Доминго, Хосе Каррераса и Лучано Паваротти. Особую роль сыграл концерт «трио лучших теноров мира» в театре Запретного города в 2001 г. в знак поддержки заявки Пекина на проведение Олимпиады-2008. Чтобы привить населению любовь к опере, ее включили в ежегодный Международный пекинский музыкальный фестиваль, в 2009 г. в Пекине организовали Первый фестиваль оперного искусства. Китайские СМИ широко пропагандируют национальные успехи на поприще оперы. «Выдающимся произведением сценического искусства» названа героическая опера «Дикий огонь и весенний ветер атакуют древний город» по роману Ли Инжу (1913/14–1989) на тему антияпонской войны (оперная труппа Главного политического управления НОАК, 2005). Ведущими композиторами, работающими в жанре оперы, признаны Цзинь Сян («Дикая пустошь»), Сюй Чжаньхай («Безжизненная степь»), Мо Фань («Гроза» по пьесе Цао Юя), Лю Чжэньцю («Фея Колдовской горы»; «Давным-давно здесь была гора»), Ван Шигуан («Марко Поло»).

Музыкальный театр быстро осваивает новый для Китая жанр мюзикла. Спектакли рассчитаны в первую очередь на молодую аудиторию, потому за основу берутся популярные сюжеты и постановки, способные обеспечить полный зал и высокий кассовый сбор. Наиболее известны – традиционное «Сказание о Белой змейке», шекспировская «Двенадцатая ночь», бродвейская классика «Красавица и чудовище».

Важнейшим направлением музыкально-драматического искусства являются хореографические постановки как продолжающие традицию национального танца («Летний дворец Юаньминъюань – любовь и ненависть», композитор Чжао Цзипин), так и осваивающие европейский классический балет («Отражение луны в двух источниках», композитор Мо Фань). Одновременно проводятся эксперименты с сочетанием балетных и традиционных танцевальных элементов («Туфли князя Се», 2000; «Звуки ветра», 2001).

Реализация стратегии по «выходу Китая в мир», которая сопровождается расширением международных театральных контактов и фестивального движения, потребовала новых сценических площадок. Государство вкладывает колоссальные средства в сооружение многофункциональных театров-гигантов, служащих демонстрацией «мягкой силы» китайской культуры. Менее чем за 10 лет нового века театральный ландшафт Китая украсили Центр сценических искусств (Гранд театр) в Шанхае, Национальный Гранд театр пекинской оперы им. Мэй Ланьфана и Национальный центр сценических искусств (НЦСИ, 2007) в Пекине, который первоначально задумывался как Большой оперный театр (проект французского архитектора Поля Андре).

Немаловажную роль в совершенствовании театральной инфраструктуры сыграла созданная в 2000 г. корпорация Poly Culture Group Corp. Ltd. (Баоли

вэньхуа цзитуань), которая входит в госкорпорацию Баоли (Poly). В театральную сеть Poly входят пекинский театр Poly, Гранд театр «Циньтай» Уханя (1800 мест, 2007), Гранд театр «Магнолия» Дунгуаня (Большой зал на 1600 мест и многофункциональная экспериментальная Малая сцена на 400 мест, 2007).

Появление новых сценических площадок послужило стимулом для проведения фестивалей, которые власти рассматривают не только как площадку для театрального обмена и общения актеров и зрителей, но и как двигатель туризма и торговли. В 2000-е гг. к списку регулярных национальных театральных смотров добавились Пекинский (с 2001) и Шанхайский (с 2004) театральные студенческие фестивали, Пекинский международный молодежный фестиваль (с 2008 г., худ. рук. Мэн Цзинхуэй), шанхайский Сезон современной драмы Азии (с 2005). В 2004, 2006 и 2008 г. состоялись тематические фестивали «Вечный Чехов», «Вечный Ибсен» и III Фестиваль У. Шекспира. В 2008 г. в Нанкине проходил 31-й Всемирный театральный фестиваль Международного театрального института (31-й Фестиваль Наций ITI). В фестивальное движение постепенно включаются города среднего эшелона. В 2007 г. XI Китайский театральный фестиваль «Современный театр и национальный дух родного края» принимал Сучжоу. На смотре гораздо шире, чем в предыдущие годы, были представлены локальные формы сицюй – театры и труппы из 20 провинций показали 47 спектаклей традиционного и нового репертуара. В 2008 г. в г. Биньчжоу пров. Шаньси состоялся Фестиваль спектаклей малой формы локальных театров сицюй. В разгар Олимпийских игр в стенах нового Гранд театра пекинской оперы им. Мэй Ланьфана (открыт в 2007 г.) проходила встреча «Окно в китайское театральное искусство». Программа включала спектакли пекинской оперы, хэнаньской оперы юэцзюй, оперы хуанмэйси (пров. Хубэй и Аньхой), сычуаньской оперы, циньские арии (пров. Шэньси).

Юбилейные даты и знаменательные события служат поводом для проведения внеплановых театральных смотров. К 80-летию КПК театры подготовили революционно-героическую программу, включавшую спектакли времен «культурной революции» («Сестра Цзян», «Красный утес», «Молниеносный бросок Яогана», «Баллада о цветке вишни») и произведения соцреализма «Мать» (М.Горький) и «Павел Корчагин» (Н. Островский). В рамках мероприятий по случаю 30-летия реформ и политики открытости (2008) проходил Всекитайский военный смотр искусств «Встреча весны», во время которого демонстрировали спектакли пекинской оперы «Река Хунша» и «Сестра Цзян», драмы «Народные песни Хуанту», «Я буду ждать тебя в раю» и другие военно-патриотические произведения. На «образцовые спектакли» с энтузиазмом ходит молодежь, воспринимающая их как образцы модного соц-арта. Насыщенную и разнообразную по тематике театральную программу подготовили к Пекинской Олимпиаде-2008

ик празднованию 60-й годовщины со дня образования КНР (2009). Драматический театр (разговорная драма хуацзюй) в 2007 г. отметил свое

столетие. Основные юбилейные мероприятия проходили в девяти центрах драматического искусства – Пекине, Шанхае, Тяньцзине, Чунцине, Шэньяне, пров. Цзянсу, Ханчжоу, Шэньчжэне и Ухане. Ведущие драматические театры устроили ретроспективный показ наиболее значимых произведений столетия:

«Поле жизни и смерти», «Чайная», «Рикша», «Восход» (Цао Юй), «Семья» (по роману Ба Цзиня), «Ли Бо» (реж. Су Минь, в главной роли – ведущий актер ПНХТ Пу Цуньсинь; пост. 1991 г.).

В академических кругах в 2000-е гг. в адрес режиссеров нередко звучали упреки в увлечении самовыражением, погоне за славой, заигрывании со зрителем. В то же время первое десятилетие ХХI в. отмечено знаковыми премьерами. Спектакль «А зори здесь тихие» по повести Б.Васильева поставил на сцене Пекинского НХТ ученик профессора ЦТА Сюй Сяочжуна (учился в ГИТИСе в 1955–1960 гг.) Чжа Минчжэ (2002). Еще один знаменитый ученик профессора Сюя режиссер ГДТК Ван Сяоин подготовил спектакль «Салемские ведьмы» по пьесе А. Миллера. Один из самых уважаемых китайских режиссеров Линь Чжаохуа презентовал философские спектакли «Великий строитель» по пьесе Г. Ибсена «Строитель Сольнес» (2006) и «Террорист» (2007) на основе эпизода из древней китайской хроники «Весны и осени господина Люя» (Люй-ши чунь цю). «Звездный» режиссер Мэн Цзинхуэй, у которого свой театр «Улей» (2008) и более 2 млн подписчиков на Sina Weibo, открыл новое тысячелетие спектаклем по пьесе В. Маяковского «Клоп» (2000), снял первый фильм-аллегорию «Цыплячьи поэты» (2002), поставил спектакли «Претензии к жизни двух собак» (2006) о поколении «постидеалистов» и «Любовь холоднее смерти» по драме Р.В. Фассбиндера (2008). Известный режиссер ГДТК Тянь Синьцинь привлекла внимание спектаклями «Шоу жизни» по повести Чи Ли (2004) и «Однокурсник Чжао Пин» о сложном привыкании к обществу потребления поколения 1980-х. Этот спектакль критики назвали «лучшей постановкой на Малой сцене 2005 г.».

Незадолго до 100-летнего юбилея драматического театра профессор режиссерского факультета ЦТА, режиссер Шанхайского оперного театра Лю Лесюн презентовал свою книгу «Десять лучших китайских театральных ре-

фестивалей «Вечный Чехов» (2004) и «Вечный Ибсен» (2006); 5) Чэнь Юн (1929–2004) – «китайский режиссер русской театральной школы», стажировалась в ГИТИСе в 1950-е годы, главный художественный руководитель, зам. директора Молодежного художественного театра Китая. Постановки: «Эзоп», пьесы Б. Брехта «Жизнь Галилея» (совм. с Хуан Цзолинем), «Трехгрошовая опера», «Жениться Фигаро», «Установление осени» (посл. работа, не окончена); 6) Ло Цзиньлинь (1937) – проф., педагог, режиссер, «мастер сочетания театра Востока и Запада». Постановки: «Царь Эдип», «Антигона», «Троянки», «Медея»; 7) Ху Вэйминь (1932–1989) – автор концепции «театра духа пустоты», режиссер Молодежной драматической труппы Шанхая. Постановки: «Двенадцатая ночь» (юэцзюй), «Антоний и Клеопатра»; 8) Чэнь Минчжэн – «поэт шанхайской режиссерской школы», проф. ШТА, режиссер постановки: «Черный скакун», «Коммунальная кухня», «Акциям ОК»; 9) Чжан Цихун – режиссер Молодежного художественного театра Китая, педагог ЦТА, в 1950-е годы стажировалась в Москве в ГИТИСе. Постановки: «Ромео и Джульетта», «Двенадцать месяцев», «Венецианский купец»; 10) Чэнь Синьи (р. 1938) – режиссер, более 100 сценических работ (драма, сицюй, опера), 12 постановок отмечены госпремиями. Ей присвоено звание «Деятеля театрального искусства, имеющего особые заслуги перед государством» (2007). Постановки: «Отелло», «Шан Ян», «Бо Цзюйи в Чанъане», «Сон в красном тереме», «Мэй Ланьфан» (пекинская опера), «Девушка-дух Колдовской горы» (опера).

Войдя в новое тысячелетие, Китай сохраняет престиж одной из самых театральных стран мира. Три десятилетия политики реформ и открытости (1978– 2008) для китайского театра были временем кардинальных перемен. С одной стороны, изменения в политической и социально-экономической жизни общества привели к освобождению театра от грубого вмешательства идеологии в творческие процессы, к появлению негосударственных театров, независимых трупп, актеров, режиссеров, драматургов. С другой стороны, в новых реалиях рынка, культурного плюрализма и открытости, когда развитие театра перестало быть приоритетным для государства, театру приходится вести постоянную борьбу за выживание, конкурируя с другими сферами досуга и развлечений, особенно электронной медиакультурой. На новом историческом рубеже китайский театр, демонстрируя устойчивую связь с национальной культурной традицией и восприимчивость к общемировым культурным тенденциям, преображал свой облик, осваивал новые темы, формы и язык общения с качественно новой, дифференцированной зрительской аудиторией.

Кинематография

Конец 70-х гг. XX в. – период реставрации всех сфер кинематографии, по которой «культурная революция» нанесла сокрушительный удар. Были подорваны технико-производственные мощности: разрушены студии, разгромлена аппаратура. Когда в 1979 г. делегация Голливуда привезла Пекинской киностудии современные лампы для юпитеров, оказалось, что из-за нехватки энергетических мощностей их невозможно было включать.

Серьезнейшим образом пострадали кинематографисты. Многие из них были уничтожены. Другие были подавлены психологически тяжелым прессом поли- тико-идеологического давления, не признающего индивидуальности, отличной от утвержденных догм. Старейший китайский режиссер председатель Союза китайских кинематографистов Цай Чушэн умер у дверей больницы – врачи не решились оказать ему помощь, поскольку на него навесили политический ярлык «реакционера».

Несколько декларативно, но горько-откровенно раскрывает сложившуюся ситуацию фильм 1979 г. «Улыбка страдальца», где в кошмарном сне редактор как представитель тоталитарных сил общества силовыми методами подавляет сознание демократически настроенного журналиста, вынуждая того черное назвать красным.

Эстетика из художественного инструмента превратилась в набор идеологических нормативных штампов, отход от которых был чреват обвинениями в отступлении от «революционной линии». Путь к этому был начат еще с Яньаньских выступлений Мао Цзэдуна (1942), набирал силу после провозглашения КНР в 1949 г., а в фильмах «культурной революции» каждый кадр и даже внутрикадровые детали насыщены символикой и несут сугубо политическую нагрузку. Например, мальчик-участник партизанской борьбы 1930-х гг. («Сверкающая красная звезда», 1973) плывет на плоту по бурной реке меж зеленых берегов, и критика бравурно интерпретировала этот эпизод (зеленый цвет и бурный поток) как стремительное развитие революции, увлекающей героя. В другом фильме действие происходило зимой на севере страны, и авторам пришлось развесить по стенам крестьянских домов связки сушеного перца (не растущего в тех местах) – отнюдь не из колористических побуждений, а лишь для того, чтобы ввести в серо-белое пространство кадра красный цвет с его революционной символикой.

Однако политическое завершение «культурной революции» еще не означало автоматического возвращения на путь естественного развития, а предусматривало на первом этапе (рубеж 70–80-х гг. XX в.) реставрацию того ее состояния, к которому она подошла в 50-х – начале 60-х гг. (искусственный «гомункул», прервавший возрождение 40-х гг., принудительно выстроив кинематографистов в шеренги под лозунгами покаяния в «мелкобуржуазности» и публично обозначенной верности «курсу служения рабочим и крестьянам»).

Сутью внедрявшихся после провозглашения КНР принципов, абсолютизированных «культурной революцией» и закрепившихся в ментальности как создателей, так и потребителей фильма, были привычные этатизм, партийность, отвержение собственного «Я», беспрекословное подчинение вышестоящему по социальной иерархии, лишь облаченные в более современные идеологические одеяния. Уничтожение персонажа-человека, заменяемого персонажем-типажом, на этапе «культурной революции» сконцентрировалось в четких формулах: «одному классу – один тип», «одной профессии – один тип», создание «наивысшего, совершеннейшего, выдающегося» героя.

В «социально ориентированных» зрителях это закладывало определенный набор ожиданий. Поэтому очнувшаяся после «культурной революции» кине-

матография не сразу показала решительный поворот к новому эстетическому облику. Фильмы, разрушающие привычные стереотипы, с трудом пробивали себе дорогу сквозь тернии не только цензуры, но и консервативного сознания как зрителей, так и самих кинематографистов («Если партия будет управлять искусством мелочно, у искусства не останется надежды, оно погибнет», – написал в предсмертном письме в 1980 г. знаменитый актер Чжао Дань). Едва заметный поиск в области художественной формы в батальной картине 1979 г. «Сяохуа» о девушке, ищущей брата в пламени войны, натолкнулся на обвинения в «эстетизме» – этот ярлык в те годы еще имел негативный политический смысл, означая чрезмерное выпячивание формы в ущерб «правильному» содержанию.

Трудный отказ от догм и схем постепенно поворачивал кинематографию к человеку как первостепенному объекту и субъекту искусства. Человеческое преодолевало пропагандное и общинное – прежде всего, в самих создателях фильмов, ведя их к самовыражению; в персонажах, уходящих от типажности к индивидуализированности; в зрителях, обретших право на собственную оценку фильма и начинающих вырабатывать ее (еще недавно на принудительных коллективных просмотрах им навязывали утвержденное сверху «мнение»).

Лидером этого раскрепощающего движения рубежа 70–80-х гг., несомненно, следует считать режиссера старшего поколения Се Цзиня с его работами о недавних жертвах политических репрессий, преимущественно в деревне, страдальцах, политически оболганных и социально обобранных, но уже начавших духовно возрождаться: «Табунщик» (1982), «Сказание Заоблачных гор» (1980) и особенно «Поселок Лотосов» (1986).

Однако в целом Се Цзинь, воспитанный достаточно традиционно, не сумел сделать принципиального шага к обновлению киноязыка, чего в первую очередь ждало заполитизированное и задогматизированное китайское киноискусство. И молодые критики именно на нем сосредоточили огонь своих выпадов против «киноконфуцианства», поглощающего в фильмах отдельного человека. Во многом они были правы, ибо рывок вперед, сделанный Се Цзинем, не порвал окончательно традиционалистских уз ни самого режиссера, ни кинематографии в целом.

Подлинный переворот произошел на рубеже 1984–1985 гг., когда на экраны вышли фильмы первых после анабиоза «культурной революции» выпускников Пекинского института кинематографии и краткосрочных режиссерских курсов при этом же институте. В 1982 г. институт окончили Чжан Цзюньчжао, Чэнь Кайгэ, Чжан Имоу, Тянь Чжуанчжуан и другие: молодые люди с новым менталитетом, не столь скованным догматикой предшествовавших десятилетий. Их новое мышление обтесывалось где-нибудь на лесоповале, среди «естественных» людей, живших реальной, а не декорированной догмами жизнью. Они были открыты для знаний, и к чести Пекинского института кинематографии он с первых же лет постарался ввести их в современный мировой кинопроцесс как в сам практический творческий поиск (зарубежные фильмы, шедшие поначалу еще на закрытых для посторонних просмотрах), так и в теоретическое его осмысление с самых разных культурологических и философских позиций. Активно делались

переводы зарубежных работ для внутриинститутского пользования, приглашались западные преподаватели. Ставка в Институте была сделана на то, чтобы «преодолеть аномалии и псевдореализм» предыдущего периода.

Это и было началом «нового кино» в КНР. Его авторов в прессе назвали «пятым поколением», «молодой вузовской школой».

Те новые фильмы, какие решительная молодежь, отчаянно протискиваясь в щели между опасениями консерваторов, принялась снимать

в80-е годы, стимулировали процесс, главным

вкотором стали две важные характеристики: разрушение националистических и идеологических барьеров между «своим» и «чужим» и постепенное осознание приоритета отдельного человека над группой, коллективом. В этих работах Китай предстал иным, совершенно необычным, заселенным не толпой марионе-

реальность через себя и реагируют на нее так, как они, частные лица, ее понимают. Не «справедливость», как прежде, а «частная инициатива» стала для молодых кинематографистов мировоззренческим ключом к построению своих персонажей.

«Новое кино» КНР в 80-е гг. возникло прежде всего как искусство протеста – протеста не только против схематичной и политизированной кинематографии, но прежде всего против недавних общесоциальных антигуманистических тенденций, расчленявших индивида на одномерные составляющие, которыми легче было манипулировать. Именно поэтому «новое кино» – во многом явление социальное и политическое, отражение нового лица общества, с удивлением обнаружившего, что состоит не из однотипных манекенов, а из индивидов, пытающихся разобраться со сложностями внутренней психологической жизни каждого из своих сочленов, не похожих друг на друга.

Фактическим началом «нового кино» является фильм Чжан Цзюньчжао «Один и восемь». В декабре 1983 г. он был впервые показан в Пекине на еще доцензурном закрытом сеансе для профессионалов. Все 90 минут потрясенный зал просидел молча, понимая, что это, как позже сформулировал другой новатор Чэнь Кайгэ, «фильм, какой мы давно ждали, но до сих пор не видели». Локальная история (30-е годы) этапирования 9 преступников (бандиты, дезертиры, продавец наркотиков и даже один «несправедливо осужденный» коммунист) была показана не с эпической отстраненностью, а в крупном приближении к человеку, его внутреннему миру, его душе, разрушая привычную двухцветную графику «положительных» и «отрицательных» персонажей, рисуя сложность характеров, составляющих единую цельность – человека.

Вавторском варианте цензура его не пропустила. Основная претензия была

кфиналу: японцы хватают девушку-красноармейку и собираются надругаться над ней, а неподалеку в засаде сидит последний из оставшейся «восьмерки» (группы бандитов, под влиянием главного героя-комиссара примкнувших к коммунистической армии) с последним патроном в винтовке. И он стреляет в девушку, чтобы избавить ее от позора. Под нажимом цензуры ему прибавили патронов, чтобы он расстрелял всех японцев и освободил красноармейку: положительные герои должны оставаться в живых – такова была одна из догм еще не отмершей эстетики. 107 исправлений, которые потребовала внести в фильм цензура, разорвали пластику фильма, резко снизили его художественный накал и к тому же отдалили выход в прокат.

Формально начальной работой «нового кино» в КНР считается фильм Чэнь Кайгэ «Желтая земля» (1984). Действие в «Желтой земле» происходит в те же 30-е гг. («новый историзм», переосмысление прошлого – один из признаков преобразованного мышления «пятого поколения»), рассказанное таким же экспрессивным киноязыком, берущим на себя функцию одного из рассказчиков, а не просто нейтрального регистратора среды и действий персонажей.

Фильм тоже трудно шел к экрану и тяжело воспринимался неподготовленным зрителем, как и другие непривычные начальные работы «нового кино» – батальная «Кровь в Черной долине» У Цзыню (1984), «Закон охоты» (1984) и «Конокрад» (1985) Тянь Чжуанчжуана, выстроенные на этнографическом материале национальных окраин. Углублением эксперимента в области формы стал ряд работ Хуан Цзяньсиня второй половины 80-х гг. («Инцидент с черной пушкой», «Не на своем месте» – абсурдно-гротесковые ситуации на производстве).

Раскрепощающее развитие кинематографии КНР было бы немыслимым в рамках одних только лозунгов и стало реальностью лишь потому, что в КНР

Чэнь Кайгэ

80–90-х гг. медленно, но настойчиво и уверенно проводились производственные

иорганизационные реформы, вводившие кино в структуру рыночных отношений. Их стратегическим направлением стала децентрализация, постепенно передававшая права на производство и прокат из единого центра, ранее осуществлявшего экономический и, главное, политико-идеологический диктат, на места – самим производителям.

И, несмотря на смягчающуюся, но не утраченную охранительную роль цензуры, контролирующую роль партийных органов во главе с ЦК КПК, в недрах развивающегося общества зарождался новый человек с новым социальным мышлением, которому необходимо было уже действительно новое кино, созвучное его новому эстетическому мышлению. В раздробленную ранее цепь «производство-прокат» было введено соединяющее их звено «зритель», и обе стороны принуждены были заботиться о его привлечении. Частному гражданину потребовалось частное кино, т.е. фильм, над которым он мог бы поразмышлять в свете своего собственного опыта и сделать из увиденного вывод совсем не тот, что сделает его сосед по зрительному залу. Порой совпадающий, а порой

иконтрастирующий с тональностью партийной прессы. Это был уже зритель, опасный для унифицирующих тоталитарных структур. Такой зритель оказался не пассивным потребителем, а творцом, поскольку его меняющиеся запросы оказывали непосредственное воздействие на авторов и прокатчиков фильма, вынуждая учитывать эти запросы, чтобы сделать картину более зрелищной, привлекательной и тем самым поднять доход кинотеатра.

Вначале 1980-х гг. и на Тайване, при наблюдаемом общем застое в кинематографии, тоже стали появляться работы новой – «четвертой» – генерации (Хоу Сяосянь, Ян Дэчан, Чжан И, Ван Тун и др.), еще континентальной по своему происхождению, но уже вполне тайваньской по образованию и воспитанию. В то время как старшие поколения замыкались внутри классического конфуцианского мировидения, уже частично «третье» и в еще большей степени «четвертое» поколения росли и взрослели в атмосфере динамичного, экономически развивающегося Тайваня, а в 70-х гг. восприняли открытость как зарождающуюся новую форму взаимоотношений с внешним миром, обогащающую

имодернизирующую Тайвань.

Они порывали с лакировочной манерой изображения жизни (диктуемой не только пропагандной необходимостью, но и привычной условностью традиционного театра, на стиль которого во многом ориентировалось китайское кино), спускались с обзорных вершин вниз, к конкретному человеку. В фильмах «четвертого поколения» снизилась роль диалога, в традиционном китайском кино бывшего основным выразителем авторской мысли и идеи, акцент с сюжета и темы перенесен на фабульное событие и интонацию – не «что» снято, а «как», целью становились не события, а психологическая основа действия. Это уже вполне современный кинематограф с дедраматизированными структурами, ассоциативным образным языком, психологичностью, концентрированностью на отдельном человеке, с прямым диалогом со зрителем, подразумевающим его, зрителя, активное соучастие в осознании фильма, а не простое пассивное восприятие экранного действа. Экран становился подиумом философских

размышлений о жизни и человеке, в которые вовлекался и зритель.

Бесспорным лидером зарождающегося направления был Хоу Сяосянь. В международной анкете московского журнала «Искусство кино» к столетию мирового кинематографа (1995) Хоу Сяосянь поставлен в рубрику надежд – «Режиссеры ХХI века». Стиль режиссера критики сопоставляют с брехтовским отчуждением. «Реальность» и «греза», «сегодня»

и«вчера» не имеют четких границ.

В1989 г., когда кассовым хитом на Тайване

Цзян Вэнь стал гонконгский боевик «Поразительные следы» Чэн Луна, второе место по посещаемости неожиданно занял нелегкий для восприятия «Город скорби» Хоу Сяосяня, од-

новременно оказавшийся почти во всех списках «лучших фильмов 80-х гг.», с триумфом прошедший по многим фестивалям.

Так началось «новое кино». Среди первых работ – «Повесть света и тьмы» (1982), «Большая кукла сына» (1983). Из более поздних – «Город скорби» (1989, приз Венецианского фестиваля), «Сон театра, жизнь человека» (1993) Хоу Сяосяня, «Террористы» (1986, приз в Локарно), «Дело об убийстве девушки на улице Гулин» (1991, приз жюри в Токио, номинирован на «Оскар») Ян Дэчана.

«Новое кино» оплодотворило искусство Тайваня, подточило консерватизм и восприятия, и производства, и цензуры, и рынка, содействовало воспитанию нового зрителя. Оно ускорило «взросление» – «инициацию» – тайваньского киноискусства в целом.

ВКНР истинное, высокое искусство, дерзкие, но еще робкие начинания «пятого поколения» оформились с появлением в 1988 г. «Красного гаоляна» Чжан Имоу. Этот великий режиссер создал собственное творческое пространство, включающее в себя несомненные национальные корни вкупе с общемировыми художественными тенденциями, сплавленными в особенное «кино Чжан Имоу», отличное от всего прочего. Оно шире, мощнее того национального образования, которое мир именует китайским кино.

Если внимательно прислушаться к звучанию произведений Чжан Имоу, то генеральным мотивом их мы услышим – свобода, свобода, свобода частной личности! Индивидуальная свобода – как возможность не приглушать внутренний голос, отдаться зову природной естественности, раскрепостить волю, жить в «потоках ветра и струях воды» (классический даоский идеал ненормативной жизни художника, свободного от канонических обязательств). Социальная свобода – от нормативности, догматичности, тирании власти и отжившей, обветшавшей косной традиции.

ВXXI в. уверенно заявил о себе Цзян Вэнь, который обратил на себя внимание еще в «Красном гаоляне», где он, молодой тогда, харизматический актер,

сыграл главную роль. Вскоре он стал режиссером. В «Дьяволах на пороге» (2000) его искусство потрясло непривычным для заторможенного китайского кино экспрессивным монтажом мечущейся с одного крупного плана на другой камерой, старающейся погрузиться в ментальные глубины персонажей. И что совершенно не соответствует социально-политической стилистике китайского искусства, так это жесткое противопоставление Системы, губительной для личности и для Человека, выламывающегося из нее, пусть даже ценой собственной гибели. К концу 2007 г. после долгих поисков сценария и спонсора Цзян Вэнь выпустил новую режиссерскую работу «И все-таки солнце взойдет» – совершенно необычный для китайского киноискусства фильм, лишенный открытого социального звучания и обратившийся к подсознанию, галлюцинациям, сновидческим мотивам в духе теорий Фрейда.

Это было совершенно в духе исканий следующего поколения, начавшего в 90-е гг. на окраинах малозаметного «арьергардного кино» свои эксперименты, преимущественно в области формы. Они были обозначены как «авангардное течение шестого поколения» («кинокультура A-G» – аббревиатура составлена из начальных букв французских слов «avant garde»).

Его характеристическая особенность – крайний субъективизм авторского ракурса и подчеркнутое внимание к техническим средствам и приемам. Им близок стиль TV «a la Betacam» со свободной, порой даже «по-люби- тельски» подрагивающей в руках снятой со штатива камерой, скупостью декораций и обилием диалогов на крупных планах. Они тяготеют к подчеркнуто документальному стилю и нередко демонстративно снимают фильмы в черно-белом варианте. Эти кинематографисты впитали в себя элементы психоаналитического внимания к человеку, к его внутреннему миру, подсознанию.

Художественное развитие китайского кино уверенно зиждется на технологическом прогрессе, начавшем стремительное развитие в 80-е гг. и приблизившемуся к мировому уровню в 90-е. Резко увеличилось количество киностудий – до 30 к середине 90-х гг. (из них 16 подчинялись Главному управлению радио, кино, телевидения, студия «1 августа» – политуправлению армии, остальные 13 – различным ведомствам). После 1976 г. начался рост фильмопроизводства. Уже в 1990 г. было выпущено 134 художественных фильма. И хотя в последующие годы вслед за извивами социальной политики их количество колебалось (1992 г. – 170, 1995 – 146, 1997 – 88), но XXI в. обеспечил долгожданный рывок и стабильность:

В 2007 г. кассовые сборы составили 3300 млн юаней.

Фэн Сяоган

По количеству цифровых экранов (110) Китай занимает первое место в Азии (в США – 150). На наиболее сильных студиях начат переход к цифровой технологии. На 59 Каннском фестивале цифровой фильм «Лето в городке у реки» был отмечен специальным призом за технические достижения. В стране стала формироваться сеть кинотеатров, повышаться их комфортность, строятся мультиплексы. Однако для огромного населения этого все равно мало,

ик 2007 г. прокатная сеть насчитывала лишь 1325 стационарных точек демонстрации фильмов с 3034 экранами, т.е. 1 экран на 428 477 человек (тогда как в США функционирует 6100 кинотеатров с 37 700 экранами – 1 экран на 8100 человек). Фильмы КНР получили возможность широкого коммерческого проката за рубежом. Доходы кинематографии КНР от коммерческого проката за рубежом выражаются внушительными цифрами 950 млн 804 тыс. юаней за 2003–2005 гг. Впервые в международный кассовый рейтинг вошел китайский фильм (костюмный боевик «Ночной банкет» режиссера Фэн Сяогана).

Вступление КНР в ВТО оказалось серьезным испытанием для национального киноискусства. Импорт фильмов увеличился сразу вдвое (20 в год вместо предыдущей нормы 10), были допущены иностранные инвестиции в строительство и реконструкцию кинотеатров (но не более 49% от общей стоимости объектов). В процессе подготовки к вступлению в ВТО руководящие киноорганизации в течение 2000–2001 гг. обнародовали 126 документов от своего имени

и320 – совместно с министерством культуры; в 2003 г. ГУ РКТ издало 7 важных нормативных документов, регламентирующих внутренний и внешний прокат, импорт и экспорт фильмов, правила и формы совместного производства. В результате оказалось, что целый ряд защитных мер стал достаточной опорой для сохранения допустимого баланса параллельного функционирования в стране зарубежной и отечественной кинематографии.

Умело составленная программа вхождения в ВТО (2001) принесла КНР серьезные дивиденды. Китай выработал для себя такую стратегему, в результате которой национальная кинематография испытала минимальное давление мирового рынка, но сама весьма активно вторглась в него. С 1 января 2003 г. китай-

ские телесериалы стали показывать 113 телестудий США, а в Голливуде 2003 г. был объявлен «Годом Китая» с широкой демонстрацией фильмов знаменитых кинематографистов всех «трех Китаев» (Чжан Имоу из КНР, Ли Ань с Тайваня, Чэн Лун, Чоу Юнь Фат из Гонконга). При этом и китайскую аудиторию стали гораздо шире знакомить с мировой кинокультурой: с учетом лазерных дисков CD-rom и DVD, на которых теперь только и существует видеорынок в КНР, в страну ввозится 1500 иностранных фильмов из 3–4 тыс. фильмов, производимых в мире. На диски переводится, кстати, и старая советская киноклассика, все еще популярная, особенно у старшей прослойки зрителей.

Кинематография на континенте, по официальной версии, на протяжении полувека прошла через «три взлета» – в 50–60-е гг., в 80-е гг. и в конце 90-х гг. Но настоящий ее расцвет обозначился уже в новом тысячелетии. В 2005 г. китайская кинематография, во всех трех ее основных ипостасях, отметила столетие своего национального существования.

Накануне этого рубежа ГУ РКТ приняло постановление «Некоторые соображения относительно ускоренного развития кинематографии», в котором акцент ставился на проблемах рынка и менеджмента и на международной конкурентоспособности отечественного кино, предлагалось расширять формы собственности, возможности самоуправления отрасли, равно развивать все жанры кино, совершенствовать структуру конкурсов и премий, повышать комфортность кинотеатров, строить мультиплексы (в конце 2003 г. было отменено постановление 2000 г., лимитировавшее 49-ю процентами участие иностранного капитала в строительстве кинотеатров, и уже в начале 2004 г. в 7 крупных городах появились многозальные кинотеатры с 51% и даже 75% участия иностранного капитала), уделять серьезное внимание техническому оснащению отрасли, развивать цифровую кинематографию. Важную роль в стимулировании развития отрасли играет Киноканал Центрального телевидения, охватывающий около 800 млн зрителей. Он ежедневно демонстрирует по 20 час. кинофильмов и начал производить собственные фильмы, на которые в 2004 г. было затрачено более 1,5 млрд юаней из средств самого Киноканала. По этому образцу стали открываться киноканалы и на провинциальных телецентрах.

Государство пошло на такой политический риск, как отказ от монополии на фильмопроизводство и внедрение рыночных отношений в отрасль. В 2002 г. в стране открылся первый кинорынок. В 2004 г. более 80% фильмов были сделаны либо небольшими негосударственными производителями, либо государственными студиями, но при участии частных инвесторов как отечественных, так и зарубежных. В мае того же года ГУ РКТ опубликовало Разъяснения к Положению о цензуре, а само новое Положение вступило в силу в августе. По нему контроль над основной массой фильмов спускался из Центра на уровень провинций, за исключением картин «важной революционной и исторической тематики, фильмов особой тематики, юбилейных документальных фильмов, совместных фильмов и фильмов, субсидируемых правительственными организациями».

Три наиболее кассовых фильма 2004 г. («Круговая засада», «Кунфу», «В Поднебесной нет смуты») преодолели рубеж доходности в 100 млн юаней

и опередили в прокате американский блокбастер «Властелин колец-3». Постановщики двух из этих трех лидеров проката Чжан Имоу и Фэн Сяоган были названы прессой «брэндом кино КНР».

Это фильмы чисто рыночного направления, и уровень их посещаемости определяется только свободным зрительским выбором, исключая какое бы то ни было вмешательство политико-идеологической пропаганды. Иными словами, китайское кино нащупало зону зрительского интереса и стало создавать произведения, уже не нуждающиеся в протекционизме властей типа недавних коллективных походов на «ключевые» фильмы или публичных особых «рекомендаций» со стороны высших государственно-партийных органов. «И зрители, и руководство признали принцип рыночной эффективности», констатировала пресса.

К столетию китайского кино (2005) официальными инстанциями был определен список 100 лучших фильмов китайского кино, в который вошли 10 картин, произведенных до 1949 г. («Дорога», «Песня рыбаков», «Перекресток», «Уличные ангелы» и др.), 25 картин периода от 1949 г. до начала реформ в 80-е гг. («Седая девушка», «Моление о счастье», «Лавка Линя», «Февраль, ранняя весна» и др.), 58 картин, снятых в ходе реформ («Сяохуа», «Давняя история

вюжном предместье», «Поселок Лотосов», «Желтая земля», «Красный гаолян», «Старый колодец», «Цюцзюй идет по инстанциям», «Ни одним меньше», «Та гора. Тот человек. Тот пес», «Спящий тигр, притаившийся дракон», «Герой», «Круговая засада» и др.) и 7 картин Гонконга и Тайваня.

Вофициальных материалах названы цифры общего производства за период 1905–2005 гг.: 7200 художественных фильмов, 470 фильмов-спектаклей, 650 мультфильмов, 12400 хроникально-документальных фильмов, 4800 на- учно-популярных фильмов, 700 телефильмов; в стране функционирует более 100 киностудий, 3000 кинотеатров, из которых 1200 оснащены самой современной аппаратурой (в США 36 тыс. на 200 млн населения), годовое производство достигло 260 художественных фильмов (в 2005 г. – 212, и уже с этим объемом Китай вышел на 3-е место в мире после США и Индии), а зрительская аудитория – более миллиарда человек, однако в среднем это составляет 0,22 просмотра в год на человека, что, конечно, значительно ниже, чем в ведущих кинематографических странах: во Франции – 2,97 на человека,

вЮ. Корее – 3,14, в США – 4,7.

В2006–2007 гг. была продолжена тенденция расширения и сегментации производства и проката, технического перевооружения, все более активного внедрения новых технологий, прежде всего цифрового кино. К середине 2007 г.

вКНР функционировали 270 организаций, снимающих фильмы, 75% которых – частные. В 2006 г. разрешительные удостоверения, дающие право на прокат на разных уровнях, получили 330 художественных фильмов (для сравнения –

впредыдущие 3 года, соответственно, 140, 212, 260), из них 220 сняты на пленке, 110 – в цифровом формате (что на 27% больше предыдущего года). Треть из них была закуплена прокатчиками и демонстрировалась в кинотеатрах (для остальных существует вторичный рынок). К этому надо добавить 112 цифровых фильмов, сделанных съемочными группами Киноканала Центрального телевидения.

На рубеже 2007–2008 гг. в кинематографию как официальный тезис вошел общий лозунг культуры как «мягкой силы», уже несколько лет внедрявшийся

впропаганду и утвержденный XVII съездом КПК как формула генеральной экспансии Китая в мир. Его цель – утвердить в мире основные концепции китайского миропонимания, в котором отфильтрованные традиционные ценности сочетаются с современными идеологическими постулатами.

Тезис о культуре как «мягкой силе» можно оценивать не столько как распространение ценностей китайской культуры, сколько как гуманитарную форму идеологической и националистической экспансии Китая в мире, стремление сделать идеологизированную часть китайской культуры значимым «международным брендом». Суть произведений, включаемых в ареал «мягкой силы» как «произведений, выражающих идею» (се и), выводится из трактатов древних философов: «высшая форма» (победы в битве) достигается овладением Дао, «низшая форма» – применением оружия. Философский термин Дао, в тысячелетней традиции обозначавший трансцендентный принцип мироустроения и мироразвития, здесь обретает современный идеологический акцент.

Вкинематографическом аспекте этого общепропагандистского тезиса рассматриваются две последовательные составляющие:

1) «фильмы главного течения» (чжу лю) 1990-х гг., сюжеты которых, инициированные преимущественно «сверху», органами пропаганды, строились на актуальных тезисах текущей пропаганды; эти работы имели приоритетную рекламу в СМИ, публичные положительные оценки политического руководства, призы внутрикитайских государственных конкурсов и приоритетный широкий прокат по всей стране, включая и средствами передвижных кинобригад

вдеревне (на первых порах – даже с привычными для недавнего прошлого обязательными «коллективными просмотрами»);

2) костюмные боевики, акцентированный выпуск которых начался уже в XXI в.; они были построены на эксплуатации древних сюжетов, отражающих конфликтную ментальность персонажей, которые гипертрофированно активными методами, в том числе с применением оружия, добиваются поставленных целей. Это высокобюджетные постановочные работы, которые с энтузиазмом принимаются зрителями внутри Китая, а за его пределами рассматриваются как «лицо Китая», оцениваясь международными призами, включая «Оскар», и высокими зрительскими рейтингами. Для работ последней категории введен характерный обобщающий термин «китайское течение» (чжунго лю; примечательно, что политизированное определение предыдущего термина как «главное» сменилось на националистическое «китайское»), показывающий, что это не отдельные произведения, а цельное идейно-художественное направление, претендующее на роль «витрины» современного Китая, где, по расшифровке СМИ, форма вторична, а главное – передать дух традиционной национальной культуры.

«Мягкая сила» как рычаг утверждения китайской кинематографии на рынке международной конкурентной борьбы рассматривается как новая ступень общей реформы – вслед за экономической и структурной перестройкой.

Современное изобразительное искусство

Термин го-хуа (в китайской литературе чаще чжунго-хуа– «китайская национальная живопись») появился на рубеже XIX–ХХ вв., когда возникла необходимость выделить феномен этого искусства по сравнению с европейской живописью. Вследствие указанных обстоятельств понятие го-хуа для носителей традиции означало и продолжает означать всю систему национального живописного творчества с момента его зарождения до современности, тогда как для представителей западной культуры оно ассоциировалось только с национальной китайской живописью ХХ в. Попытка введения в 1920-х термина синь го-хуа – «новая китайская живопись» исключительно для искусства кисти ХХ в. не увенчалась успехом. Го-хуа подразумевает основанную на национальной традиции современную китайскую живопись со всеми существующими в ней новациями, нередко имеющими западное происхождение.

Авторитет комплекса традиционной культуры обеспечил сохранение в русле национальной живописи традиционных изобразительных форм и средств. Исторически обусловленное существование двух базовых техник (го-хуа и ю-хуа), равносильное двум способам восприятия и отражения действительности,

втечение большей части ХХ в. не исключало, а, как правило, даже стимулировало попытки синтезировать в китайской живописи европейский и национальный художественный опыт. И все же в условиях активного воздействия западной культуры, интересов политики и экономического давления рынка искусства го-хуа с ее сложившейся структурой и мощными традициями оказалась в трудном положении. До сих пор для национальной живописи способ прямого взаимодействия с западным искусством остается по определению более сложным, чем для других видов и форм китайских художеств, поскольку ограничен набор приемов и идей, которые могут быть сразу и непосредственно

вней воспроизведены. Именно поэтому для го-хуа более предпочтителен путь адаптации западного опыта, «отфильтрованного» китайской масляной живописью, во всяком случае, обе возможности заслуживают внимания, учитывая специфику явления.

Вструктурном отношении го-хуа имманентно существует в трех основных направлениях: традиционализма (по принципу «возврата к истокам» и сохранения академической традиции, культивирующей живописный стиль гун-би); пути развития в русле се-и (связанного с эстетикой чань-буддизма китайского аналога западного концептуального искусства) и, наконец, направления, соединяющего «китайские» и «западные» приметы, к которому на протяжении ХХ в. принадлежали Сюй Бэйхун (1895–1953), Линь Фэнмянь (р. 1900) и У Гуаньчжун (род. 1919), а теперь в этом направлении более или менее талантливо работает основная часть китайских художников.

Сначала образования КНР большинство живописцев творило в технике го-хуа, меньшая часть – в масляной живописи – ю-хуа. В технике гун-би до начала 1990-х гг. работали некоторые пекинские мастера Центральной художественной академии, например, Тянь Шигуан (р. 1914) и Цзинь Хунцзюнь (р. 1937). Теперь манеру «тщательной кисти» культивируют Цзян Хунвэй

(р. 1957, участник пекинских биеннале 2003 и 2005) и Юй Хуэй (р. 1960, выпускница Института китайской живописи пров. Цзянсу, участница коллективных выставок национального искусства в Китае и сольных экспозиций в США и Англии).

История существования го-хуа конца 1940-х – начала 1980-х гг. и колебания социальных настроений в отношении национальной живописи иллюстрируют важнейшие изменения политического курса страны. В этой связи заслуживает внимания тот факт, что в сегодняшнем Китае молодые люди (до 30 лет) часто больше интересуются китайским постмодернизмом, чем современной национальной живописью, отношение к которой бывает прохладным и даже снисходительным. Можно предположить, что определенную роль в этом сыграла практика политических манипуляций в истории го-хуа ХХ в.

Начало 1960-х гг. ознаменовалось кратковременным обращением мастеров го-хуа к вопросам эстетики и пластической формы, что проявилось в увлечении импрессионизмом. Так, по наблюдению Н.А. Виноградовой, один из признанных мастеров национальной живописи Ли Кэжань (1907–1989) предпочитал «кадрировать изображения», несколько насильственно заключая их в рамки формата картин. Наследниками этого приема в пейзаже выступили представители следующего поколения художников – Чжан Бу (р. 1934) и Тан Цзисян (р. 1939). Влияние импрессионизма у Фу Баоши (1904–1965) проявилось в открытой манере штриха и свежести колорита. Отмеченное в начале 1960-х гг. внимание к западному импрессионизму нашло продолжение в творчестве художников конца 1980–1990-х гг. – Чжан Жэньчжи (р. 1935), Ли Ина (р. 1934), а также известного в Китае мастера го-хуа и ю-хуа профессора Тяньцзиньского университета Ван Сюэчжуна (р. 1925). Трансформация опыта западной живописи угадывается не только в культивируемой художниками го-хуа открытой манере штриха, избирательном введении чистого цвета в монохромные тушевые композиции, но и в форматах свитков, часто приближенных к прямоугольным или квадратным форматам картин, написанных маслом. Имея к началу 1980-х гг. почти вековую собственную историю, современная национальная живопись продолжала развитие в определившихся ранее и некоторых новых направлениях. На рубеже 1980–1990-х гг. в ее структуре официально признанному искусству (реалистическому по форме и часто апологетическому по содержанию, представленному на выставках, организованных Союзом китайских художников при поддержке Министерства культуры КНР) противостояло рыночное искусство «свободных» художников, обращенное к достижениям западного модернизма и постмодернизма; существовало и ориентированное на иностранных потребителей национальное искусство, тиражирующее находки классиков го-хуа ХХ в. Поиски формальной выразительности привели к появлению мастеров, работающих в смешанной технике (тушь, акварель, масло и гуашь) или имитирующих художественные приемы го-хуа при создании настенных панно, расписанных синтетическими красками. Принципиальное значение для развития го-хуа двух последних десятилетий ХХ в. приобрело, с одной стороны, переосмысление тезиса о связи искусства с политикой и, с другой стороны, фактическое признание в Китае 1980-х гг. не только западного модернизма, но и постмодернизма. Формированию нового китайского искусства, очевидно,

способствовала проходившая осенью 1985 г. в Китайской галерее изобразительного искусства ретроспективная выставка работ «предтечи» поп-арта Роберта Раушенберга (р. 1925).

Наиболее яркие примеры усвоения в го-хуа 1985–1990-х гг. западных живописных концепций удивительно близки к произведениям абстрактного экспрессионизма 1950–1970-х гг., уравненного в правах с признанным много раньше реализмом. В манере абстрактной живописи с начала 1990-х гг. работают мастера Китайской центральной академии – Ли Ян (р. 1958) и Ян Цзюнь (р. 1963); удачный синтез абстракционизма с традицией классического пейзажа демонстрирует живопись Чжан Цзипина (р. 1948). Проявляя интерес к достижениям АБЭксов, художники го-хуа нашли возможность адаптировать к национальной традиции одну из двух основных тенденций абстрактного экспрессионизма, оперирующую «биоморфными» и органическими формами интуитивную, эмоционально окрашенную, родственную иррациональному по своей природе искусству сюрреализма. Прямое влияние Дж. Поллока (1912–1956) и его последователей во втором поколении АБЭксов 1970-х гг. угадывается в произведениях У Гуаньчжуна (р. 1919), Сунь Цифэна (р. 1920) и Чжан Жэньчжи (р. 1935), хотя в живописи мастеров го-хуа абстракция далеко не всегда бывает «стерильной», как правило, сочетаясь с фигуративными мотивами. Произведения го-хуа редко достигают грандиозных размеров полотен АБЭксов и (в отличие от последних) сохраняют определенную иерархию в композиции (фиксированный верх и низ полотна); им также значительно меньше свойственно агрессивное или эгоистическое настроение. Выразительность линий у адептов национальной живописи основана не только на чистой экспрессии, но и на каллиграфической технике письма. Индивидуальные манеры мастеров го-хуа часто отстраненно синтезируют художественные обретения сразу нескольких экспрессионистов. Например, в картине «Весна в древесной кроне» Сунь Цифэна, изображающей путаницу древесных ветвей с сидящими на них воробьями (138 × 68,5 см, бумага, тушь, краски, 1988), прочитывается влияние Дж. Поллока и Джоан Митчелл (1926–1992).

Живопись Митчелл и Филиппа Гастона (1913–1980, картина «Для М», 193,99 × 183,52 см, холст, масло, 1955, Музей современного искусства, г. СанФранциско), как будто «растворена» в композициях и колорите цветочных этюдов Дэн Линь (р. 1941) – «Красная слива» (70 × 69,5 см, бумага, тушь, краски, 1990), «Банан и слива» (69 х 69 см, бумага, тушь, краски, 1990). В произведениях нескольких современных мастеров национальной живописи – Чжоу Сыцун (р. 1939, картина «Лотос», 55,5 × 97,5 см, бумага, тушь, краски, 1990), Ли Шинань (р. 1940, «[У] осенней реки», 68 × 68 см, бумага, тушь, краски, 1987), пейзажах Цю Таофэна (р. 1935, «Весенние горы – нагромождение лазури», 46 × 63 см, бумага, тушь, краски, 1987), Цзя Юфу (р. 1942, «Сквозь снег», 34,5 × 34,5 см, бумага, тушь, краски, 1990; «Пение снега», 35 × 34 см, бумага, тушь, краски, 1990) и Ван Вэйбао (р. 1942, «Необозримые просторы берегов Миньцзян», 49,5 × 82 см, бумага, тушь, краски, 1988) угадывается «парение» цветных облачных субстанций Марка Ротко (1907–1970) и имитация акварельной техники Хелен Франкенталер (р. 1928). Применявший «туманный»

язык цветных размытых плоскостей М. Ротко имел склонность к теологии и, подобно Ф. Гастону, пережил в 1940-х гг. увлечение сюрреализмом, что сказалось в отношении обоих экспрессионистов к своим законченным картинам как живым существам, наделенным «внутренней свободой, силой воли и страстью к самоутверждению».

Влияние на мастеров го-хуа искусства Х. Франкенталер затрагивало несколько иные аспекты творчества. Живопись Х. Франкенталер, возможно, явилась для ее последователей и своеобразным мостом к достижениям основателя абстракционизма – Василия Кандинского, воплощенным в его принципиально важной для истории искусства «Первой абстрактной акварели» (50 × 65 см, 1910 или 1913, частное собрание, Париж). Как и работы современных мастеров го-хуа, это картина-импровизация, благодаря чему в законченной вещи чувствуется динамизм процесса; произвольно разбросанные на белом фоне цветные пятна лишь иногда совпадают с контурными рисунками тушью, но в их отвлеченных формах все же можно распознать элементы фигуративной живописи.

Причины обращения к абстрактному искусству в США по окончании Второй мировой войны и в Китае после культурной революции можно объяснить пережитым в том и другом случае «кризисом образа человечности», что способствовало формированию личности аполитичного художника, не приемлющего социальных условностей. Не удивительно, что в западном обществе 1950–1960-х годов абстракция ассоциировалась с культурой «свободного мира», а реализм – с искусством тоталитарных режимов. Примечательно и то, что, обратившись к достижениям абстрактных экспрессионистов, китайские художники (как в каллиграфии, так и в го-хуа) фактически идут путем японского искусства 1960-х гг. Удивительная легкость адаптации в го-хуа абстракционизма кажется закономерной. Она позволяет увидеть внутреннее сущностное родство китайской традиционной и этой «нереалистической» западной живописи. Воспринятые го-хуа конца ХХ в. у АБЭксов приемы стилизации линии и формы в целом не противоречат достижениям «экспрессионизма» китайских художников раннецинского времени – Ши Тао (1642–1707) и Чжу Да (1626–1705), а также манере У Чанши (1844–1927), одного из основателей го-хуа.

Вместе с тем поляризация в новом и новейшем западном искусстве по линии «реализм – абстракционизм», имеет на национальной почве прецедент в полярности гун-би – се-и. По-видимому, уже на границе XIX–XX вв. западное искусство само по себе, следуя логике собственного развития, вплотную подошло к необходимости такой поляризации, что не исключает, однако, возможности как опосредованного, так и прямого влияния на современное западное искусство традиционного китайского опыта.

Противоположной тенденцией современной живописи Китая стало обращение некоторых художников к опыту западного гиперреализма. Свой вариант гиперреализма в го-хуа представил Чэнь Хуэй (р. 1959, профессор Академии искусства и дизайна университета Цинхуа, участник многих китайских и международных выставок, автор композиции «Впечатление юга Аньхой № 1») (145 × 195 см, бумага, тушевая размывка, тонировка красками, 2005). Картина изобра-

жает часть интерьера (вероятно, художественной мастерской) с размещенными

вбеспорядке предметами мебели, пустыми рамами, стопками журналов, вазами и цветочными горшками. Произведение сближается с работами западных гиперреалистов по фотографической технике, формату и монументальности размеров. Характерным отличием выступает выбор китайского художника в пользу черно-белой (а не цветной) фотографии, условность которой не так яростно атакует сознание зрителя. Кроме того, благодаря этому выбору оказывается востребованной традиционная техника монохромной туши. Примечательно, что представленная на той же пекинской биеннале 2005 г. работа мастера масляной живописи Го Хуа (р. 1969) использует опыт гиперреализма, имитирующего язык цветной фотографии («Семья», 150 × 180 см, холст, масло, 2004).

Параллельно этому в китайской художественной среде рубежа тысячелетий была заново глубоко осознана возможность рассматривать национальную живопись и каллиграфию как единое искусство – искусство кисти. В самом чистом виде следование национальным традициям на границе XX–XXI вв. проявилось

вразвитии направления «новой живописи интеллектуалов» синь вэньжэнь-хуа, исторически связанного с манерой се-и. Название направлению дала выставка 1989 г. в Китайской галерее изобразительного искусства, представившая работы более двадцати художников, среди которых фигурировали и мастера Центральной академии Пекина Чэнь Пин (р. 1960) и Тянь Лимин (р. 1955; ныне декан Отделения традиционной китайской живописи в Центральной художественной академии). Конец 1990-х гг. был временем качественных сдвигов в понимании функций, образной сути и места вэньжэнь-хуа в современной культуре при сохранении сверхзадачи – создания аполитичного искусства, имеющего своей целью духовную практику. Это направление, требующее от мастеров базовых знаний в области традиционной живописи, каллиграфии, поэзии, философии (буддизма школы Чань), а также владения навыками резьбы печатей, получило развитие в художественной среде Пекина, Шанхая, провинций Цзянсу и Чжэцзян.

Одним из наиболее талантливых художников интеллектуального направления, преобразующим творческую манеру Ци Байши (1863–1957), остается Хань Цзинтин (р. 1944; ученик Сюй Линьлу (р. 1916) известного мастера изображений цветов и птиц в манере се-и). Некоторые работы Хань Цзинтина, представленные в 2007 г. в Москве (в частности, изображения коней), предлагают национальную версию экспрессионизма; другие (например, фигуры играющих мальчиков) выполнены в духе примитивизма, напоминая традиционные лубочные картины нянь-хуа. Образы людей и пейзажи в исполнении Хань Цзинтина способны составить серьезную конкуренцию произведениям западного концептуализма. Используя язык примитива, Хань Цзинтин остается китайским мастером кисти, видящим своей главной заботой «пестование духа». Творческим достижениям художника способствует высшее музыкальное образование и не мешают международное признание, генеральский чин и высокие официальные посты. Произведения Хань Цзинтина отличает то, что немецкий философ Альберт Швейцер (1875–1965) назвал «благоговением перед жизнью», а Эрих Фромм (1900–1980) определил как главное человеческое достоинство, обеспечивающее выживание вида в целом.

Следуя как традиционными, так и экспериментальными путями, китайское искусство рубежа ХХ–XXI вв. попыталось обновить собственную связь с литературным творчеством и национальными философскими системами. В нем сказалось желание некоторых художников преодолеть эстетизм академической живописи и каллиграфии, актуализировать их процессуальную природу, позволяющую воспринимать искусство создания изображений и письменных знаков в качестве игры, тем самым, сближая его с искусством действия – перформансом. Явления такого порядка демонстрирует, например, творчество Сюй Бина (который с января 1995 г. ведет свой дневник, делая записи водой на каменной плите) и Чжу Циншэна. Последний в эссе «Восхваление работ Чжу Циншэна» описал свой совместный с музыкантом Чжан Вэйляном перформанс 1997, названный авторами «Си шань сяо шу» (Река, гора, [звук] флейты, каллиграфия). Фабула действа заключалась в том, что Чжу Циншэн, подражая примеру интеллектуалов (вэнь-жэнь), под звуки флейты Чжан Вэйляна писал иероглифы на шелке, опущенном в горный ручей. Таким образом, в го-хуа последнего десятилетия обыгрываются уже не только формальные находки европейской живописи маслом, акварелью и синтетическими красками, но и приемы более далеких от национальной живописи явлений – инсталляции и перформанса. Открытым, конечно, остается вопрос о количестве действительно плодотворных художественных решений в этой области.

Экспериментальное направление в национальном искусстве рубежа XX– XXI вв. представлено произведениями Гу Вэньда, отказавшегося от традиционной каллиграфической техники и по существу разделившего в го-хуа кисть и тушь, которую художник часто наносит на большую плоскость при помощи распылителя. Это, однако, не мешало Гу Вэньда проводить опыты с иероглифами (соединяя их с абстрактной живописью, произвольно располагая или искажая уже существующие письменные знаки), а также изобретать новые и, таким образом, создавать свой тип концептуального искусства. Достижения этого автора сопоставимы с творческими находками представителя западного постмодернизма Луиджи Серафини, в 1998 г. создавшего «Кодекс Серафинианус» (бумага, цветной карандаш; частное собрание, Милан). Приведенные примеры показывают, что, в отличие от предыдущего поколения китайских мастеров, некоторым современным художникам го-хуа в формальном отношении удалось «догнать» искусство постмодернизма.

Вместе с тем благодаря мощному гуманистическому потенциалу го-хуа существующий параллельно с этим явлением китайский постмодернизм не всегда поляризован по отношению к национальной живописи. Последняя стала, например, источником продуктивных идей для дуэта современных художников – Хуан Яня (р. 1966) и его жены Чжан Темэй, создавших в русле концептуального искусства серию полихромных татуировок на лице с пейзажными композициями (шань-шуй) на тему «Времен года» (2005, зафиксированы в виде цветных фотографий, размеры 100 × 80 см). Глаза человека на фотографии смотрят не только на мир, но и как бы сквозь него, и умиротворенное содержание этого взгляда остается постоянным вопреки сезонным переменам, отразившимся в пейзаже на лице. Представленная серия фотографий напоминает о том, что искусство

западного модернизма среди разных своих источников имеет и учение школы Чань (дзэн).

Поворот, произошедший в мире на рубеже XXI в., обозначил сохранение национальных художественных школ, как будто готовых уже бесследно исчезнуть в стихии «интернационального» искусства. В нынешних условиях многие художники (несмотря на перешедшие в новое качество политические манипуляции) осознают необходимость адекватно адаптировать го-хуа и каллиграфию, ставшую приметой международной моды, к современному мировому искусству. Существует и «внутренняя» жизнь го-хуа, протекающая в стороне от политики, моды и коммерции, поскольку главная задача этого искусства по-прежнему состоит в том, чтобы вести человека по пути духовного развития. Даже в самом стремлении «скрестить» го-хуа с любыми новыми формами западного искусства все определяется глубинным намерением художника, а не разделяемой им социальной установкой. Как мог бы сказать в этом случае чаньский мастер, в той мере, в которой произведение го-хуа – больше, чем живопись, его форма – всего лишь барашек на гребне волны.

Модернизм и актуализм. В течение трех последних десятилетий в современном китайском искусстве сформировалось новое направление сяньдай чжуи (modern art, модернизм), аналогичное современному западному искусству не только в сюжетном и технологическом, но и в структурном отношении: с уже «устоявшейся» областью современного национального искусства в нем сосуществует и более активная, быстро обновляющаяся часть, которая на Западе получила название contemporary art (актуального искусства, т.е. творящегося в текущий момент времени).

Прологом к китайскому модернизму явился период между 1978–1984 гг., начавшийся вскоре после смерти Мао Цзэдуна, когда не оправившееся от давления режима и находящееся в шоковом состоянии китайское искусство предприняло усилия к выздоровлению. Важным событием художественной жизни стала выставка «Звезды» («Синсин хуа чжань»), проходившая в 1979 г. (повторно – в 1980 г.) в Пекине, первоначально в парке рядом с Китайской галереей изобразительных искусств. Выставка обнаружила основные тенденции периода – пробуждение внимания к современному западному искусству на фоне критического отношения к китайской действительности и традиционному наследию в целом, обращение к проблемам общественной жизни, что стало вероятной причиной конфликта с властями, быстро закрывшими выставку. Направления, порожденные китайской живописью этого времени, «деревенский реализм» и «живопись шрамов», отразили стремление к гуманизации общества и заживлению понесенных им ран. Произведения в технике масляной живописи таких мастеров «деревенского реализма», как Ло Чжунли («Отец», 1980, холст, масло, 222 × 155 см) и Чжань Цзяньцзюнь («Почтенный Ма», «Свежий ветер», оба полотна – 1984, холст, масло), показывают отрадное стремление решить образную задачу средствами искусства. На смену колориту эпохи культурной революции, «гвоздем» которого был кумачово-красный цвет, пришли живительные краски неба и земли; выражения лиц крестьян стали более человечными, при этом персонажи изображены крупным планом, ранее зарезервированным

за политиками и героями революции. К наиболее интересным художникам, в 1990-х продолжающих тему «шрамов», относится Чжан Сяоган, автор серий картин (1994–1998) «Большая семья» и «Фотографии возлюбленных». Он использует в масляной живописи художественные эффекты старых фотографий и их этическую ценность. В одной из работ серии «Большая семья» (картина № 16, 1998, холст, масло, 200 × 250 см) выступающие монохромным фоном на холсте «фотографии» родителей, сгинувших в водовороте «культурной революции», кажутся тенями, более живыми, чем их реальный потомок – беспомощный младенец, похожий на раскрашенную куклу.

Эти и другие наиболее удачные живописные произведения показывают, что уже на раннем этапе выздоровления современному китайскому искусству оказалось присуще стремление к

решению абстрактных художественных задач, У Гуаньчжун ярко проявившееся в творчестве такого роман-

тичного мастера старшего поколения, как У Гуаньчжун (р. 1919), до конца 1990-х гг. продуктивно творившего в технике масляной живописи, графики и акварели. Синтезируемый в его работах опыт китайской традиции и западной живописи, содержателен и эстетичен, напоминая достижения 1940–1950-х гг., принадлежащие американским абстрактным экспрессионистам – «романтикам авангарда». Работы У Гуаньчжуна 1980–1990-х годов («Лес Конфуция», 1980, бумага, тушь, эскиз; «Три вершины», 1987, бумага, тушь, краски; 70 × 140 см; «Весна, похожая на нити», 1993, бумага, тушь, краски; 68 × 68 см) визуально приближаются к произведениям конца 1970-х гг. английских и американских наследников Дж. Поллока (таким, как работа группы Art & Language «Иосиф Сталин в стиле Джексона Поллока», 1979, доска, масло, эмаль. 177 × 126 см. Частная коллекция). Они близки также композициям в масляной живописи Зао Вуки (Чжао Уцзи) – французского художника китайского происхождения, находившегося под сильным влиянием ташизма. Зао Вуки, родившийся в 1921 в Пекине, в течение шести лет проходил обучение в Художественной школе г. Ханчжоу, осваивая европейские приемы рисования с живой натуры и слепков греко-римской классической скульптуры, а также технику масляной живописи. С 1948 г. живущий и работающий в Париже, он рассматривается исследователями как яркое явление так называемой второй Парижской школы 1940–1950-х гг. В работах этого времени (например, «Черная масса», 1955, холст, масло. Художественный музей Института Карнеги, г. Питтсбург) Зао Вуки – китаец по рождению, отразил общее увлечение художников западного модернизма традиционной культурой стран Дальнего Востока, проявившееся в частности в интересе к творческим методам буддизма школы Чань, а также в формировании направления иероглифической абстракции. В этой

живописи иероглифические знаки «раскалывались» на отдельные графемы и вновь собирались в читаемые глазом образы. Зао Вуки достиг творческой зрелости в 70–90-х гг., в период «возвратного» интереса в западном искусстве к достижениям абстрактного экспрессионизма. Создаваемые в эти годы маслом на холсте композиции Зао Вуки (например, полотна, фигурирующие под номерами «10.01.74», Художественный музей, Тайвань; «5.03.75/7.01.85», Париж, частное собрание) представляют собой «абстрактные пейзажи» вселенной, пребывающей в незавершенном состоянии творческой самореализации. Этим они, с одной стороны, родственны написанным в состоянии транса художественным «мистериям» ранних даосских и чаньских мастеров, подобных Му Ци, а с другой стороны – напоминают «перформансы», разыгрываемые на полотнах Дж. Поллока (например, картины: «На дне морском», холст, масло, гвозди, канцелярские кнопки, пуговицы, ключи, сигареты и т.д. 1947, 129,2 × 67,5 см. Музей современного искусства, г. Нью-Йорк; «Осенний ритм: номер 30», 1950, холст, масло, 266,7 × 525,8 см. Музей Метрополитен, г. Нью-Йорк).

В целом, началом становления «нереалистического» современного искусства КНР китайские исследователи считают период между 1985 г. и 1989 г., хронологически и идейно обрамленный экспозицией 1985 г. «Выставка произведений передовой китайской молодежи» и итоговой для него «Выставкой современного китайского искусства» (1989, Пекин). Возрастной состав первой выставки в действительности не был однородным; примечательно и то, что в экспозиции приняли участие китайцы, живущие за пределами страны. Поощрительный приз выставки и скандальную известность завоевало монументальное полотно «Прозрение Адама и Евы в современную эпоху» (авторы Чжан Цюнь и Мэн Лудин, холст, масло, 197 × 165 см). Эта картина несколько похожа на ватиканские росписи Микеланджело, переложенные на язык сюрреализма. Вместе с тем картина Чжан Цюнь и Мэн Лудин близка к произведениям западного поп-арта. В этическом плане картина «Прозрение Адама и Евы в современную эпоху» бросила вызов бесполому обществу и столь же бесполому искусству – продукту тоталитарного извращения идеи равенства людей. Родившееся в лоне религии, унаследованное от нее философией Просвещения утверждение «Душа не имеет пола» (Lame na pas de sexe) было по-своему искажено в западном индустриальном, советском и китайском обществе периода «культурной революции», но результат получился примерно одинаковым. Женщины оказались равноправны с мужчинами (что повсеместно объявлялось социальным достижением), но больше не отличались от мужчин. А с исчезновением полярности полов, по справедливому мнению Э. Фромма, исчезла и основанная на этой полярности эротическая любовь, создав угрозу существования человечества. Чжан Цюнь и Мэн Лудин, используя образную систему и язык западного искусства, по существу заявили о необходимости нового рождения китайского эроса и нашли понимание у зрителей. Следует отметить, что в решении этой проблемы китайские художники продвинулись значительно дальше своих предшественников – представителей соц-арта – одного из ранних течений московского концептуализма. Характерно, что в отечественном искусстве размышление на сексуальную тему в то время получило «пионерскую» форму плаката на стене «красного уголка» в

работе Александра Косолапова «Сашок! Ты будешь пить чай?» (начало 1970-х, раскрашенное дерево, мешковина, гвозди, 50 × 107см. Художественный музей Циммерли, США). Заканчивая мысль о поисках путей преодоления в современном искусстве тоталитарной по своей природе идеологемы равенства полов, можно заключить, что эти попытки, породившие западный феминизм, в китайском искусстве 1990–2000-х гг. сказались в формировании нового направления («женского искусства», feminine art), безусловно, не лишенного феминистских влияний, иногда слишком прямых. Так, представленные на выставке художников китайского авангарда в московском ЦУМе (2008) и явно рассчитанные на западного ценителя фотографические работы Цянь Бингэ (псевдоним Софья Сох, р. в 1973 в Пекине), манипулирующие обнаженной натурой «Облицовки» № 12, 21, 22 (2007, лощеная бумага, черно-белая печать, 90 × 61 см), вызывают тоскливый вопрос: когда, наконец, завершится эта сексуальная революция? Но

внаиболее удачных произведениях современных китайских художниц (таких, как инсталляция Инь Сючжэнь «Взвесить обувь» или ее же перформанс «Стирая реку», Чэнду, 1995) это направление действительно воплотило видение мира женским взглядом.

Последнее десятилетие ХХ в. ознаменовалось появлением новых течений

вкитайском искусстве – «политического поп-арта» (чжэнчжи бопу, political art) и «циничного реализма» (ваньши сяньши чжуи, cynical realism). Оба эти «молочных зуба» китайского модернизма в некотором роде выросли на месте «живописи шрамов», но имели ярко выраженную коммерческую направленность. Политическое искусство окунуло в китайский «национальный колорит» художественное наследие Энди Уорхола, который тиражировал образы своих знаменитых современников (например, лики актрисы Мерилин Монро на фоне ряда сошедших с конвейера банок томатного супа Кэмпбэл). Уорхолу принадлежит также известное во многих версиях полотно «Мао Цзэдун» – одна из версий 1973, выполненная на холсте трафаретной печатью (30,5 × 25,5 см) принадлежит Галерее Таддеуша Ропака (г. Зальцбург). Ван Гуанъи, подобно Уорхолу, пародирует социальные штампы в серии «плакатных» по средствам выражения полотен «Большая критика – Coca Cola» (1990–1993, холст, масло, 200 × 200 см). Но, как и следовало ожидать, политическое направление изначально имело более ограниченный ресурс, чем искусство циничное, «пробующее на зуб» саму человечность. С ним-то в целях выживания политическое искусство вскоре образовало художественный симбиоз. Представителями популярного политического искусства в сегодняшнем Китае остаются, к примеру, братья Гао (Гао Шэнь и Гао Цян, р. 1956 и 1962, соответственно).

Лучшие представители «циничного» направления 1990-х гг. (такие как Фан Лицзюнь и Юэ Миньцзюнь), по сути, предопределили синтез достижений попарта и циничного реализма в возникшем почти одновременно с ними течении «вульгарного искусства» (gaudy art). Один из признанных и теперь его мастеров – пекинский художник Фэн Чжэнцзе (р. 1968). В «Портрете Китая № 2» (2002, холст, акрил, 150 × 150 см) диссонансный розово-зеленый образ «нефритовой дивы» – коварной обольстительницы, благодаря застывшему наподобие маски выражению лица и рисунку глаз, зрачки которых неестественным образом «расфо-

кусированы», напоминает портреты актеров-мужчин в старой японской гравюре. Как и другие художники «вульгарного» направления, Фэн Чжэнцзе имеет дело с готовыми формами графического искусства (ксилографией, плакатом, рекламным листом, открыткой, находками мультипликаторов) и готовыми идеями («гламурными» мечтами, отшлифованными в телесериалах). Позиция «вульгарных» художников, творящих «с намерением оскорбить», по определению талантливее и здоровее циничного стремления «выжить в одиночку», поскольку ирония «вульгарных» способна показать духовную самоубийственность выбора в пользу конформизма.

Формирование рынка современного искусства в Китае 1990-х гг. привело к появлению свободных художников и кураторов выставок, часто обладающих профессиональным образованием, но отказавшихся от постоянной службы и зарабатывающих на жизнь продажей своих произведений или идей, а также коммерчески ориентированных галеристов и дилеров. Новым явлением в художественной жизни Китая стали поселения свободных художников – «Западная»

и«Восточная деревня» (Си/Дунцунь) в окрестностях Пекина, рабочая студия Моганьшаньлу в Шанхае – только некоторые из них. Появившаяся первой (1984)

ипросуществовавшая десять лет пекинская «Западная деревня» – Сицунь, расположенная на руинах дворцово-паркового комплекса Юаньминъюань, явилась своеобразным символом исторически противоречивой связи Китая с Западом.

На основании имеющихся данных можно заключить, что после 2000 г., видимо, вследствие заинтересованного отношения правительства Китая, во всем мире значительно возросло количество выставок с участием современных китайских художников (фотографов, живописцев, скульпторов). География этих выставок охватывает многие крупные города Китая и других стран, расположенных к западу и востоку от него. В самом Китае за последние годы возникло большое число новых музеев и галерей, организующих выставки современного искусства, участвующих в проведении международных выставок и фестивалей современного искусства.

Развитие китайского модернизма и актуализма в организационном отношении сопровождалось не только оживлением выставочной деятельности, все больше приобретавшей международный масштаб, но и основанием в крупных городах Китая серьезных и хорошо финансируемых периодических изданий, которых существует не менее десятка. Их цель состоит в просветительстве, анализе проблем мирового и китайского искусства, а также художественного рынка.

Эти тенденции свидетельствуют о том, что искусство, на какое-то время как будто выпавшее из поля зрения официальной власти, было уже в течение 1990-х гг. твердой рукой взято под ее контроль. В формальном плане важно отметить, что все отразившие влияние Запада ощутимые перемены в китайском искусстве до начала 1990-х гг. совершались в технике живописи масляными

красками (юцай-хуа), привнесенной европейцами еще в период Цин (1644– 1911), а позднее – в русле концептуального искусства. В произведении концептуального искусства превалирует значение красоты идеи, реализация которой может быть достигнута и с помощью внеэстетических методов и средств в таких заимствованных из западного модернизма формах, как видео-арт, инсталляция и перформанс. По существу инсталляция и перформанс занимаются одним и тем же – они упорно ищут новые связи взамен разорванных и утраченных в мире, где люди сделались одинаковыми, но не едиными. Инсталляция, как правило, решает в произведении проблему обнаружения новых взаимосвязей предметов с отчужденной утилитарностью, устанавливая их в трехмерной композиции, подобно скульптуре. Предлагая варианты компоновки вещей или их частей спонтанным способом, инсталляция обыгрывает достижения дадаизма.

Впоисках возможностей преодолеть взаимную отчужденность человека и среды перформанс обыгрывает жест и поведенческие модели художника и по существу предоставляет зрителю шанс оценить «эстетику действия» или «красоту поступка», совершаемого на его глазах. Но в этом заключается и слабость нового жанра, фиксация которого требует вспомогательных средств – видео или фотографии. Перформанс, способствуя возвращению к жизни современной китайской фотографии (реалистической, салонной и контекстуальной), пережил расцвет в 1990-х гг. и постепенно утратил популярность в условиях развития свободного рынка искусств, поскольку почти не приносил художнику реального дохода, хотя и мог служить рекламой его творчества. В этом жанре прославился Чжан Хуань (р. в 1965 в Ханьяне, живет и работает в Нью-Йорке и Шанхае) – один из разносторонних китайских мастеров актуального искусства, работающий также в круглой скульптуре.

Взадуманном Чжан Хуанем раннем и наиболее известном китайском коллективном перформансе «Добавить один метр к безымянной горе» (1995, зафиксирован в виде цветной фотографии, 77,5 × 113, 5 см) приняли участие скульптор Ма Люмин (р. в 1969 в пров. Хубэй, живет и работает в Пекине), куратор выставок и талантливый мастер актуального китайского искусства Хуан Янь (р. в 1966 г. в Цзилине, живет и работает в Пекине и Нью-Йорке) и другие пекинские художники. Фотографически зафиксированным перформансом в определенном смысле можно считать и говорящую языком боди-арта серию татуировок на лице Хуан Яня на тему китайского пейзажа в разные времена года (2005, цветная печать, 100 × 80 см). Работы Хуан Яня могут служить «мостом», связывающим западное по форме современное китайское искусство с развивающейся параллельно ему китайской живописью гохуа, синтезирующей национальную культурную традицию и опыт духовного выживания в современном социальном мире. Примечательно, что Хуан Янь одним из первых проявил интерес и к новому жанру видео-арта и в конце 1990-х гг. организовал соответствующую выставку под названием «431», после чего произведения китайских художников этого жанра стали регулярно появляться на международных фестивалях медиа-искусства.

Таким образом, к началу третьего тысячелетия китайское искусство в целом освоило новые формы и достижения современного и актуального мирового

искусства, хотя в действительности многие из этих форм, в том числе имеющее процессуальный характер искусство перформанса, нельзя считать абсолютно чуждыми китайской культуре. Близкими ему по духу были не только упомянутые уже творческие методы даосских и чаньских художников, но и сам процесс создания каллиграфических произведений. Речь идет, в частности, о способе написания знаков водой на глади камня, первоначально носившем, видимо, вспомогательный характер при овладении техникой каллиграфии, а в наши дни превратившемся еще и в зрелище для туристов, разыгрываемое «добровольцами» вблизи известных мест культурного паломничества. В практике тибетского буддизма, с которым китайцы вплотную соприкоснулись в период Юань (1271–1368), существует ритуал подношения богам скульптур, сделанных из окрашенного масла яка, а

Чжан Сяоган также эфемерное в своей недолговечности искусство создания мандал (геометрических картин вселенной)

из сухого цветного песка. Подобные явления, родственные перформансу, по-ви- димому, в реальности обладают той творческой и философской глубиной, на которую лишь претендуют некоторые концептуальные произведения.

Выход китайского искусства на международную сцену начался с участия в известных мировых выставках, таких как имеющие двухлетнюю периодичность Венецианская художественная биеннале (на которой китайские художники впервые были представлены в 1993 г., а в 2003 г. правительство официально разрешило участие в этой выставке государственным художественным галереям), бразильская биеннале в Сан-Паулу, кассельская Документа, Уитни-биен- нале в США. С конца 1990-х гг. Китай сам стал местом проведения подобных международных художественных форумов. Вслед за первой в истории страны

Шанхайской биеннале (основанной в 1996 г. с одобрения Министерства культуры и Шанхайского управления культуры), появились Гуанчжоуская триеннале (с конца 2002 г.) и Пекинская биеннале (с 2003 г.). Поскольку проведение подобных выставок, при умелом обращении приносящих большой доход, невозможно без высокого уровня согласованности действий и значительных материальных вложений, возникшая ситуация показывает, что китайское правительство осознало прямую взаимозависимость имиджа страны на международной арене и владения принятыми в современном мире коммерческими по сути коммуникативными формами – языком культурного и политического общения.

Фан Лицзюнь

Статистические данные свидетельствуют о лавинообразном росте популярности китайских художников на мировом арт-рынке в период с июля 2007 г. по июнь 2008 г., когда общая сумма продаж произведений китайских авторов составила 270 млн фунтов стерлингов (для сравнения – их «заработок» 2003–2004 не превышал 860 тыс. фунтов). В то же время в число двадцати самых «дорогих» современных мастеров искусства вошло одиннадцать китайцев, среди которых упомянутые выше Чжан Сяоган (занявший рекордное для Китая – пятое место

всписке и заработавший 32,3 млн), Юэ Миньцзюнь (седьмое место, 27,8 млн), Ван Гуанъи (девятое место, 11,7 млн), Фан Лицзюнь (четырнадцатое место, 9,6 млн). Явлением того же порядка, вероятно, можно считать и демонстрацию

воктябре 2008 г. выставки современных китайских художников в новой лондонской галерее Чарльза Саатчи. Саатчи, по собственному признанию, всегда иронично относившийся к китайскому искусству, «потому что оно ужасно китчевое и вторичное», видимо, изменил мнение, заявив: «Если ты можешь выставить это на биеннале Уитни и никто не скажет: “О, это совсем неплохо для китайца!” – значит все о’кей».

Образование

Новое руководство, пришедшее к власти в октябре 1976 г., впервые официально заявило свою программу в сфере образования в Политическом отчете на ХI съезде КПК. Законодательно эта программа была закреплена в Конституции КНР в 1978 г. Целью нового курса стали преодоление экономической отсталости и создание сильного государства, опирающегося на науку и технику в качестве «ключевых в осуществлении четырех модернизаций». Согласно китайской традиции, и на этом историческом повороте образование рассматривалось как предпосылка и важнейший инструмент реформирования. ХII съезд КПК (1982 г.) обозначил науку и образование как одну из трех «стратегических точек приложения сил».

Реформирование системы образования осуществлялось в русле модернизации с учетом текущих и долгосрочных потребностей развития народного хозяйства, технического перевооружения и достижений мировой науки, что принципиально отличало политику нового руководства от курса периода «культурной революции». И хотя в Конституции (ст. 13) осталась разработанная Мао Цзэдуном формулировка «образование служит пролетарской политике, образование сочетается с производительным трудом», на Всекитайском рабочем совещании по образованию (март 1978 г.) Дэн Сяопин призвал к переоценке роли и места образования в обществе и его основных функций в новых исторических условиях. Пересмотру подверглась абсолютизация марксистского положения о принадлежности образования надстройке, а концепция «служения образования политике» была истолкована как «освоение и развитие достижений современной науки и культуры, новой техники и технологии во всех отраслях хозяйства, создание более высокой, чем при капитализме, производительности труда». После многочисленных дискуссий политическим руководством и научными

Памятник Мао Цзэдуну в парке Фуданьского университета

кругами КНР был признан тезис о непосредственной взаимосвязи системы образования с производством: «При определенных условиях образование само есть производительная сила».

Важнейшей составляющей образовательной системы стал принцип ее открытости, сформулированный Дэн Сяопином в надписи, сделанной в 1983 г. для пекинской школы «Цзиншань»: «Образование должно повернуться к модернизации, к миру, к будущему». В 1980 г. КНР восстановила свое место во Всемирном банке, и первый ее заем был выделен этим банком на образование. Советники Банка и ЮНЕСКО сыграли активную роль в разработке таких краеугольных положений новой стратегии образования КНР, как: 1) концентрация усилий на подготовке высококвалифицированных специалистов; 2) оптимизация структуры образования в соответствии с меняющимися экономическими запросами

и3) приоритетное развитие базового образования.

Врамках первого положения стратегии КНР с 1978 г. восстановила действовавшие в 60-х гг. пилотные учебные заведения, сосредоточив в них людские, финансовые и материальные ресурсы, и приступила к созданию новых. Вторые два положения стратегии были взаимосвязаны: результатом рационализации структуры стало укрепление «первичного звена» системы образования – начальной школы. Порожденные погоней за социальной справедливостью и отсутствием научного планирования, ускоренные сроки и темпы введения всеобщего среднего образования в предшествовавшие 10–15 лет не соответствовали экономической базе. Это заставило реформаторов в период 1978–1985 гг. проводить курс на плавное сокращение численности школ и учащихся на всех ступенях обучения: почти на две трети – полных средних школ (10–12 классы), на треть – неполных и почти на четверть – начальных (в частности, за счет укрупнения маломасштабных учебных заведений). «Решение ЦК КПК и Госсовета КНР по

некоторым вопросам распространения начального образования» (1980) было направлено на поэтапную универсализацию школьного образования в объеме 12 лет (при существовавших на тот момент 10 годах) в течение нескольких последующих десятилетий. В условиях, когда согласно Всекитайской переписи населения (1982) в стране насчитывалось 22,8% неграмотных среди взрослого населения (9,4% среди молодежи в возрасте до 20 лет и 18,8% – в возрасте 20–29 лет), ХII съезд КПК утвердил всеобщее начальное образование в качестве основополагающей составной стратегии. Достижение этой цели предполагало создание учебных заведений разных форм и типов (в том числе с сокращенными сроками обучения и упрощенными программами). Одновременно Министерство образования КНР приступило к созданию комплексной программы дифференциации образовательных задач регионов.

В 1983 г. одновременно было принято два документа по среднему образованию, закреплявших курс на реструктуризацию учебных заведений в городе и на селе. Уведомление ЦК КПК и Госсовета КНР «О некоторых вопросах укрепления и реформирования обучения в сельской школе» ориентировало на подготовку в основном специалистов низшего звена для обслуживания нужд местного аграрного сектора. В те годы на селе проживало 219 из 230 млн неграмотных и малограмотных, в сельских школах обучалось 90% всех школьников; уровень образования на селе составлял в среднем 4,8 класса.

Руководство страны с 1979 г. заявляло и о необходимости расширения сети системы профессионально-технического обучения, что не только способствовало подготовке специалистов среднего звена, но и обеспечивало занятость тех 60% выпускников общеобразовательных неполных средних школ, которые не могли продолжить обучение и не рассчитывали на трудоустройство в условиях растущей безработицы. Принятое рядом министерств «Мнение относительно реформы структуры среднего образования в городах и развития профессио- нально-технического образования» (1983) закрепляло курс на значительное расширение сети профессионального и среднего специального образования за счет сдерживания распространения общеобразовательных школ.

Законодательство в сфере образования должно было не только закрепить его роль в обществе, но и предотвратить возможность волюнтаристских ломок

вбудущем. Важным шагом в этом направлении стало «Положение Китайской Народной Республики об ученых степенях» (1980), вводившее систему ученых степеней, соответствовавших международной классификации (бакалавры, подготовка которых шла на основных 4-годичных отделениях – бэнь кэ, и магистры, обучавшиеся в восстановленной в 1978 г. после 12-летнего перерыва аспирантуре). Основополагающие принципы стратегии реформы были заложены в Постановлении ЦК КПК «О реформе структуры образования» (1985), которое можно считать рубежным в истории КНР (подобные решения до этого принимались дважды – в 1951 г. и в 1958 г.). Основной целью реформы было названо «повышение качественных характеристик нации, подготовка кадров в большем количестве и более высокого уровня». Новый курс был положен в основу программы «качественно-ориентированного воспитания» (сучжи цзяоюй)

вучебных заведениях.

Планка базового образования была поднята до уровня девятилетней неполной средней школы, а его распространение впервые гарантировалось принципом обязательности и бесплатности. В правовом поле эти положения были закреплены в Законе КНР об обязательном образовании (1986), который определил действие системы образования в условиях товарной экономики, закрепив право на создание учебных заведений не только государственными структурами, но

ипредприятиями и общественными организациями.

Вто же время масштабы приема на основные отделения вузов и темпы развития высшей школы после непродолжительного периода расширения этой системы, восполняющего громадные потери «культурной революции» (в первой половине 80-х гг. появилось 400 новых вузов за счет имевшихся ресурсов и распространения маломасштабных 2–3-годичных высших колледжей, готовивших специалистов-практиков для региональной экономики, – их доля выросла с 40% до 60% всех студентов), фактически были заморожены до конца 90-х гг.

Реформирование системы образования предполагалось осуществлять в тесном взаимодействии с изменением системы занятости: принцип «профессиональной подготовки до занятия рабочего места» связывался с практиковавшейся с 1982 г. системой контрактного найма. На фоне расширения хозяйственной самостоятельности предприятий и перехода от директивного планирования к направляющему Постановление 1985 г. предложило изменить действовавшую ранее систему набора в вузы – они получили право помимо госзаказа набирать определенные квоты студентов по договорам с предприятиями, которые оплачивали обучение этих студентов, а также обучающихся за свой счет. Соответственно менялся порядок централизованного распределения всех студентов, включая принятых по государственному плану: они получали право поиска работы по контракту.

Одним из основных положений Постановления 1985 г., а затем и Закона 1986 г., стала децентрализация системы управления образованием. Впервые законодательно были зафиксированы разделение ответственности между центральными и местными органами власти и значительное увеличение прав и ответственности последних в учреждении школ и управлении ими, включая финансирование. Центр предоставил местным правительствам, вплоть до волостных, широкие права на основе принципа «по ступеням учреждать школы, по ступеням управлять ими» подкрепил эти права источниками финансовых поступлений. Среди других направлений реформы были: введение комплексного территориально-ведомственного принципа управления вузами (оно сохранялось на двух уровнях – центральном и провинциальном), автономия образовательных учреждений и, наконец, некоторая демократизация системы управления образованием за счет привлечения общественности.

Вцелом на стартовом этапе реформы шел слом старой унифицированной модели и архаичной образовательной политики, были намечены основные направления новой парадигмы образования. При этом преобладало чисто технократическое прочтение связи образования с экономикой. Однако уже к концу первого десятилетия реформ многим деятелям образования стало очевидно, что стратегия образования не может диктоваться исключительно «вызовом со

Книжный магазин недалеко от Пекинского университета

стороны новой технической революции». На страницах педагогической печати разгорелась дискуссия, в ходе которой звучали призывы отдельных ученых и педагогов обогатить модернизацию гуманитарным и гуманистическим аспектом: «человек – исходная точка образования».

XIV съезд КПК определил специфику новой фазы индустриализации – перенос центра тяжести на высокие технологии, науку и образование. В отчете съезду наука и техника были названы «производительной силой первостепенной важности», а образование – «основой» строительства социалистической модернизации, промежуточным звеном и стимулом в процессе превращения науки и техники в реальную производительную силу. В 1990 г. Китай подписал «Делийскую декларацию», определяющую международные требования к программе «Образование для всех», среди целей которой значились сокращение неграмотности к 2000 г. наполовину и обучение детей из «проблемных категорий». В соответствии с этими требованиями в КНР был составлен ряд приоритетных правительственных проектов: «Программа реформ и развития образования национальных меньшинств в стране», «Положение об обучении детей-инвалидов».

Первой комплексной стратегической программой долгосрочного развития системы образования, отразившей требования перехода к высокоиндустриальному информационному и более демократичному обществу, стала принятая ЦК КПК и Госсоветом КНР «Программа реформ и развития образования»

(1993). Программа базировалась на постулатах современной теории модернизации, касающихся стратегической роли образования в общественном прогрессе и приоритетности его развития, т.е. опережающем по отношению к производству коэффициенте роста. В ней также был разъяснен новый характер взаимоотношений государства и образовательных институтов. Роль государства ограничивалась макрорегулирующими функциями, сокращались и его финансовые обязательства. Акцентировалась необходимость модернизации управления образованием, новые механизмы которого включали создание законодательной базы, регулирующих планов, многоканального финансирования, информационного обеспечения, административного контроля и мониторинга. В результате учебное заведение становилось самостоятельным юридическим лицом: развитие высшей школы предполагалось в основном за счет включения рыночных механизмов, а именно перехода к платному обучению, в том числе и для лиц, обучающихся по госзаказу. В Программе отмечалась также готовность руководства страны стимулировать формирование негосударственного сектора

вобразовании. В области высшего образования Программа, базируясь на экономическом росте, обозначила тенденцию перехода от элитарности к массовости, поставив задачу увеличить охват лиц соответствующей возрастной категории с 3,5% до 8% к 2000 г. за счет формирования многоступенчатой системы вузов различных типов и уровней, предназначенных для обслуживания различных секторов экономики.

По словам тогдашнего Председателя КНР Цзян Цзэминя, «чтобы осуществить модернизацию… необходимо иметь некоторое количество вузов высшего современного уровня», которые «должны стать колыбелью воспитания и подготовки творческих кадров… мостом для обмена и заимствований лучшего

внациональной культуре и передовых достижений мировой цивилизации». Запущенная в 1995 г. Программа 21-1 была нацелена на создание к XXI в. приоритетной группы из 100 национальных университетов и превращение их в базы инновационных исследований и подготовки кадров высшей квалификации по приоритетным областям знаний. Вошедшие в Программу университеты (в 2006 г. их было 92) составили всего 5,4% общего количества вузов в стране, они взяли на себя ответственность за подготовку 83% докторов и 61% – магистров, в них было сконцентрировано почти 80% ключевых научных дисциплин и столько же основных государственных лабораторий. Вузы Программы 21-1 получали около 10% средств, выделяемых государством на науку и инновации.

Стратегический поворот начала 1990-х гг. ориентировал систему образования на усиление открытости, значительное расширение ее внешних связей за счет увеличения численности китайских студентов и аспирантов за рубежом и подготовки кадров совместно с зарубежными университетами или учеными. Вузы получили право устанавливать собственные международные контакты.

Под воздействием интернационализации Китай совершенствовал критерии эффективности и качества. Обновленные планы, программы и учебники в экспериментальном порядке использовались с 1987/88 учебного года, а в 1992 г. после доработки был опубликован их проект для школ в системе обязательной девятилетки. Предметные планы стали более гибкими и разнообразными и

разделились на два уровня – государственные и местные. В них впервые были добавлены факультативы (такие как демография, экология, правоведение, информатика и др.) и практические занятия. Благодаря новым программам удалось несколько уменьшить учебную нагрузку китайских школьников, однако архаичная академическая система обучения не была изменена.

Массовая подготовка и переподготовка педагогических кадров и совершенствование их квалификации рассматривались китайским руководством в качестве «основной гарантии» повышения качества обучения. «Закон КНР об обязательном образовании» поставил на правовую основу квалификационные требования к учителям на разных ступенях школы. Одновременно реализовывались и новые нормативы оплаты труда преподавателей в зависимости от уровня их квалификации: согласно «Закону об учителях» (1993) их средняя зарплата должна была быть не ниже зарплаты государственных служащих. В результате комплексных мер численность педагогов в течение 1990-х гг. выросла в начальных школах на 16,6% и достигла 6,5 млн, а на ступени неполной средней – на 21,4% (3 млн); к 2001 г. до 68,4% выросла доля квалифицированных учителей.

Юридические гарантии основных положений Программы 1993 г. обеспечил Закон об образовании (1995). Закон закрепил социалистический характер системы образования и подтвердил руководящую роль марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна, обозначил роль государства как основного гаранта предоставления образовательных услуг, определил права и обязанности учебных заведений (предоставив им статус юридических лиц), а также граждан, получающих образование. Он закрепил принципы отделения образования от религии, сочетания его с производительным трудом, а также основные положения децентрализации системы управления и участия общественности в создании учебных заведений. Закон также зафиксировал готовность государства поощрять международный обмен и сотрудничество в области образования и признавать выданные китайским гражданам за рубежом ученые степени и дипломы в соответствии с международными договорами, подписанными КНР.

Правовую основу построения универсальной многоступенчатой системы подготовки кадров на уровне неполного, полного среднего и высшего образования заложил Закон КНР о профессиональном образовании (1996), обязавший предприятия организовывать профессиональное обучение рабочих и служащих

вразнообразных формах. Были сделаны шаги по обеспечению опережающих темпов развития среднего профессионально-технического обучения по отношению к общему среднему образованию.

Социально-экономические достижения двух десятилетий реформ позволили руководству КНР утвердить на ХV съезде КПК (1997) новый стратегический курс, вызванный надвигающейся эпохой экономики знаний. Звучавший как «наука и образование приведут страну к процветанию» (кэцзяо синго), он означал перенос центра тяжести с форсированного развития промышленности

всферу высоких технологий. В отличие от предыдущего этапа, речь шла не о заимствовании и внедрении готовых иностранных технологий, а о решимости, по словам Председателя КНР, «перехватить инициативу в международном со-

трудничестве и конкурентной борьбе» и стать в ряды держав, поставляющих на мировой рынок знания в сфере новых технологий. Для этого было решено, «не теряя времени», произвести глубокие перемены в сфере образования, чтобы наладить мощные инновационные процессы в науке, технике и производстве знаний («План мероприятий по подъему образования навстречу XXI веку»). Руководители государства указывали на все более явно проявляющиеся несоответствия между педагогическими идеями, системой и структурой образования, его содержанием и методами, с одной стороны, и темпами социалистической модернизации – с другой. Накопившиеся конфликты препятствовали движению вперед, в то же время дальнейшее усиление динамики образовательной реформы

иустранение диспропорций стали реальными благодаря успехам в экономике и заложенной к этому времени законодательной базе в сфере образования.

Встратегии развития образования наметились важные повороты, была поставлена цель создать к 2020 г. «законченную, рационально распределенную по стране и сбалансированно развивающуюся» систему образования, превратить высшую школу в «жизнетворную силу государственной системы инноваций». В то же время в ходе реформы многие вузы превращались из узкопрофилированного учебного института в современный научно-исследовательский комплекс: исследовательские университеты широкого профиля (типа Пекинского) или специализированные (модель Цинхуа), университеты. Создание приоритетной группы элитарных вузов международного уровня, превращение их в базы инновационных исследований, внедрение в производство разрабатываемых в их стенах новых высоких технологий – так выглядела предложенная в китайских документах стратегия подъема образования в стране. В 1998 г. к Программе 21-1 добавилась Программа 98-5, в ней к 2007 г. насчитывалось почти 40 вузов, ряд которых входил в обе программы.

На десятилетие, начиная с 1999 г., было намечено 12 крупных государственных проектов по подготовке высококвалифицированных кадров мирового уровня (в том числе «Проект премирования ученых Чанцзян», «Премирование молодых вузовских ученых», «Проект помощи кадровым педагогам вузов» и др.). Оптимизация структуры образования в отличие от предыдущих этапов, когда государство делало акцент на подготовке кадров низшего и среднего звена, была нацелена на восполнение в кратчайшие сроки дефицита в высококвалифицированных творческих кадрах, соответствующих передовому мировому уровню.

Новизна этапа состояла также в повышении образовательного уровня населения за счет постепенного сосредоточения усилий на распространении полных средних школ «массовизации» высшего образования с 9% населения соответствующей возрастной группы до 15%. (К 2010 г. предполагалось осуществить полное среднее образование в городах и экономически развитых регионах.) Ключевым звеном на данном этапе становилось всемерное развитие профессионального образования

ипрофессиональной подготовки, постепенное введение системы непрерывного обучения с тем, чтобы средняя продолжительность обучения достигла передового уровня развивающихся стран. Уже в 1999 г. прием в вузы вырос на 50% по сравнению с предыдущим годом, и каждый последующий год возрастал на 20–30%. В целом по сравнению с 1998 г. к 2006 г. численность учащихся на уровне полных

средних школ увеличилась с 9,4 млн до 25 млн, а численность студентов увеличилась в 5 раз, достигнув 17,4 млн. Доля молодежи, охваченной высшей школой, превзошла намеченные рубежи и к 2006 г. достигла 22% с перспективой выхода на 30% в 2010 г. Количество самих вузов выросло чуть ли не вдвое – до 1867, из которых 61,5% – краткосрочные высшие колледжи.

Глубокие перемены коснулись и профильной структуры вузов. Рыночные отношения привели к резкому увеличению приема на специальности рыночного спроса (экономика, юриспруденция, менеджмент и т.п.) и снижению приема и численности учащихся по необходимым стране специальностям; например, их доля в сельскохозяйственных вузах снизилась с 4% до 2,4%, что вело к нарастанию противоречий между спросом и предложением на рынке труда по уровню квалификации и полученным специальностям.

Важная роль в стремительном расширении масштабов высшего образования отводилась частному сектору. С начала 1990-х гг. негосударственные учебные заведения возрождались как некоммерческие организации, их концентрация на разных ступенях школы регулировалась и рынком, и государством. В этом секторе образования правительство планировало наибольшее распространение дошкольных учреждений, второй ступени среднего образования (до 15% общего количества учебных заведений по стране) и краткосрочного высшего. В отношении базового обязательного образования частный сектор по идеологическим соображениям был официально обозначен как небольшое дополнение к государственному (не более 5%). Записанная в Законе КНР об образовании «поддержка государства» означала такое же законодательное обеспечение и льготы в отношении предприятий и частных лиц, сделавших вложения или пожертвования в НОУ, как и тех, кто спонсировал государственные учебные заведения. В 2002 г. был принят «Закон о стимулировании негосударственных образовательных учреждений» (НОУ), мощным стимулом развития которых послужило исключение из Закона положения о запрете на прибыльность в качестве цели их функционирования. Более того, согласно статье 51, «после вычета себестоимости, капитала на развитие, а также прочих установленных государством необходимых расходов, спонсоры могут получить разумное вознаграждение из оставшихся средств».

Вступление КНР в ВТО (2001) активизировало выход Китая на международный рынок образовательных услуг, где его деятельность была очерчена Соглашением по торговле товарами и услугами (GATS). Обязательства КНР как члена ВТО в сфере образовательных услуг являются частичными. Что же касается высшего, полного среднего и дошкольного образования, то здесь открытость рынка имеет ограниченный характер, в частности, Китай отсек приобретение транснациональных услуг в форме дистанционного и заочного обучения через Интернет, опасаясь утраты контроля над содержанием обучения. В отношении профессионально-технического образования и образования взрослых государство активно поощряет создание совместных учебных заведений (в 2008 г. их в КНР было около 800). В то же время Китай не дает права иностранным организациям на создание на своей территории учебных заведений и иных образовательных учреждений в одностороннем порядке.

Китай активно использовал различные формы импорта и экспорта образовательных услуг, оставаясь в основном их импортером. С 1978 г. до конца 2006 г. около 1 млн человек направилось из КНР в 128 стран и территорий для учебы и научных исследований по трем каналам: государственному, ведомственному и за собственный счет (в последние годы – до 90% всех выезжающих). В 2008 г. за рубежом обучалось около 200 тыс. китайских студентов (из них 15 тыс. – в России). Правительство КНР с помощью продуманной политики поддерживало, контролировало и направляло этот процесс. Оно также разработало комплексный план мероприятий, стимулирующих граждан КНР, получивших образование за рубежом, к возвращению на родину. Это и помощь в создании собственных предприятий через бизнес-инкубаторы, и специальный «Фонд стартового капитала для проведения научных исследований» и многое другое.

Концептуально новым моментом конца 1990-х гг. стала переориентация государства от преимущественного стимулирования наиболее сильных звеньев (прибрежных провинций и СЭЗ, а в области образования – пилотных учебных заведений) к подтягиванию слабых и отстающих, т.е. к приоритетному развитию бедных и отстающих западных регионов и наиболее слабых школ. Осуществление «Решения Госсовета КНР об углублении реформирования и ускорении развития образования национальных меньшинств» (2003) включало улучшение условий в школах-интернатах, создание специальных тибетских и уйгурских групп в школах и вузах внутренних территорий и университета в каждой западной провинции и регионе, а также межвузовской сети.

Все эти меры были связаны с проблемой универсализации базового образования на селе. К 2007 г. среди обучающихся на ступени обязательного образования только 16% проживало в городах, 41% – в уездных центрах и поселках городского типа, а 43% обучалось в сельских школах. Решение задач универсализации обязательного образования, «укрепления достигнутого и повышения качества» возлагалось на информационные технологии (в частности, дистанционное обучение, а для этого – оснащение сельских начальных школ оборудованием для спутникового обучения), эффективно содействующие перетеканию интеллектуальных образовательных ресурсов из развитых регионов в бедные; распространение школ-интернатов и повышение субсидий учащимся из бедных семей на селе; предоставление равных прав на получение обязательного образования детям сельских мигрантов, работающих в городах. Реализации этих целей способствовало принятие правительством КНР ряда программных документов, среди которых целевые программы поддержки школ и вузов западных регионов, Решение Госсовета КНР об усилении работы в сфере сельского образования (2003), Перспективный проект модернизации дистанционного обучения в начальных и средних школах деревни (2005), Закон об обязательном образовании (новая редакция) (2006). В Закон вошел ряд положений, способствующих завершению универсализации этой ступени образования на селе: ответственность за финансирование школ возлагалась не только на местные власти, но и на правительства всех уровней; отменялись все текущие сборы за обучение, а также деление школ на ключевые и обычные. В результате к 2008 г.

взападных регионах охват детей неполным обязательным образованием был доведен до 90%.

Выдвинутая ХVI съездом КПК (2002) перспектива построения к 2020 г. общества «сяокан» выходила за рамки экономических достижений и повышения уровня политической культуры, она включала в себя построение «обучающегося общества», создание нового типа личности, обновление всей парадигмы культуры и образования. Новый курс стимулировал системную реформу содержания, учебных материалов, программ и методов обучения, экзаменационной системы. С начала ХХI в. проходили эксперименты программы обучения, «закладывающие основы для развития экономики знаний», ибо они подразумевали «переход от модели стандартизации к модели индивидуализации и воспитания на основе выбора», развитие личности, формирование навыков непрерывного образования. Изменению подверглись функции учебных программ: акцент на овладении знаниями уступал место воспитанию эмоциональной и ценностной ориентаций учащегося. Вариативность и гибкость учебных планов и программ сочетались с радикальным обновлением содержания учебных дисциплин, укреплением их связи с практикой и требованиями информационной эпохи и технологической революции, усилением их комплексности (особенно на ступени начального образования), введением междисциплинарных предметов. Комплексная практическая деятельность и информатика перешли в разряд обязательных дисциплин; иностранный язык (английский, японский либо русский) изучался с третьего класса начальной школы (раньше – в неполной средней школе); в средней школе вводились многообразные факультативы. Такие темы, как национальная безопасность, охрана окружающей среды и демография, теперь рекомендовалось затрагивать на уроках по всем дисциплинам либо преподавать в виде модулей. Основные цели воспитания – патриотизм и коллективизм, любовь к социализму и защита партии, развитие лучших национальных и революционных традиций – оставались неизменными, как и изучение «идей Мао Цзэдуна» и «теории Дэн Сяопина». В то же время акцентировалось воспитание у молодежи качеств, необходимых в условиях кооперации современных сообществ: развитие правового сознания, формирование научного мировоззрения, сознательное участие в международном сотрудничестве и международной конкуренции, способность к независимому мышлению. В соответствии с мировыми тенденциями в вузах, независимо от профиля, особое внимание уделялось преподаванию гуманитарных дисциплин.

Реформа учебных программ осуществлялась в комплексе с изменениями

вэкзаменационной системе школ и вузов: сокращение числа экзаменов, проверка в ходе экзаменов как теоретических знаний, так и практических навыков реформирование традиционно действующих в Китае единых государственных вступительных экзаменов в вузы (вместо 6–7 общих экзаменов для всех вузов – система «три общих плюс один профилирующий»).

Три десятилетия реформ в сфере образования продемонстрировали значительные достижения. К 2008 г. проблема распространения обязательного образования по территории страны была практически решена. Уровень образования населения в возрасте 15–50 лет в среднем поднялся с 4,5 лет об-

учения в 1982 г. до 8,5 лет в 2005 г., а доля неграмотных в этой возрастной категории снизилась до 4%. Повышение уровня обучения населения до полной средней школы планировалось осуществить за счет распространения не только общеобразовательных, но и профессиональных учебных заведений: к 2007 г. валовой охват полной средней школой достиг почти 60%, а доля учащихся учреждений среднего профессионального образования достигла 41,1%. Дальнейшее развитие профобразования предусматривало строительство к 2010 г. 2000 оснащенных современным оборудованием пилотных площадок по ключевым специальностям с учетом, прежде всего, общегосударственных запросов. Количество получающих формальное и неформальное высшее образование в учебных заведениях разных категорий достигло 25 млн человек, в стране насчитывалось 3390 учебных заведений высшей ступени, 45% из которых составили негосударственные. В дальнейшем расширение масштабов высшей школы планировалось за счет увеличения приема студентов, прежде всего в вузы западных регионов, а также за счет расширения частного сектора, что стимулировало постановление Госсовета КНР от 2004 г., легализовавшее участие государственных вузов в создании негосударственных – так называемых независимых колледжей с основными отделениями.

Развитие науки и техники

После начала проведения в КНР политики реформ и открытости в стране постоянно увеличивался объем национального производства, что стало возможным, в том числе, благодаря эффективной реализации в Китае стратегии использования интеллектуальных ресурсов. Новые и высокие технологии, инновации и знания рассматривались в КНР как источник экономического роста и как инструмент индустриализации нового типа.

Несмотря на определенные успехи в научно-прикладных исследованиях и разработках (главным образом военного характера), достигнутые КНР в период с 1949 г. по 1978 г., переход Китая в конце 1970-х годов к реализации программы «четырех модернизаций» осуществлялся в условиях дезорганизации системы управления в области науки и техники, ограниченных возможностей ведения фундаментальных исследований, слабой материально-технической базы подавляющего большинства научных учреждений и центров. В связи с этим возникла необходимость не только в выборе приоритетных направлений научно-технического развития, но и в реальной оценке и распределении сил и средств, которые могли быть привлечены к выполнению стоящих задач.

Положение в науке стало меняться, когда постепенно начали возобновлять свою деятельность исследовательские институты и приступили к работе реабилитированные ученые и инженеры.

На первом после «культурной революции» Всекитайском совещании по вопросам развития науки, состоявшемся в марте 1978 г., заместитель премьера Госсовета КНР Дэн Сяопин заявил, что модернизация науки и техники является ключевым звеном проведения «четырех модернизаций» и превращения Китая к

концу столетия в великую могучую современную социалистическую державу. «Без современной науки и техники, – говорил Дэн Сяопин, – невозможно как строительство современного сельского хозяйства и современной промышленности, так и создание современной обороны». «Наука и техника являются первой производительной силой», а «работники умственного труда – такими же тружениками социалистического общества, как и работники физического труда».

Цели, поставленные в программе «четырех модернизаций» нашли свое отражение в «Плане развития науки и техники КНР на 1978–1985 гг.», совместно подготовленном Государственным плановым комитетом и Государственным комитетом по науке и технике КНР. В этом документе предусматривалось в течение восьми лет сократить отставание Китая в развитии науки и техники от передовых стран и приблизиться в наиболее важных областях этой сферы к мировым рубежам 1970-х гг. При этом планировалось увеличить научно-технический персонал до 800 тыс. человек, в ряде направлений заложить современную научно-экспе- риментальную базу и создать в масштабах всего государства многоотраслевую систему научных исследований, на основе которой в течение 15 лет (до 2000 г.) в некоторых отраслях науки и техники достичь и превзойти мировой уровень.

По оценке китайских специалистов, Китай в то время отставал от наиболее развитых стран в ряде областей науки и техники на 15–20 лет, а в таких из них, как физика высоких энергий, физика тяжелых ионов, управляемый термоядерный синтез, молекулярная биология, включая генную инженерию, и других на 30 лет.

«План развития науки и техники КНР на 1978–1985 гг.» включал 108 наиболее важных проблем в восьми приоритетных областях: сельском хозяйстве, энергетике, стратегических материалах, вычислительной технике, лазерной технике, космической науке и технике, физике высоких энергий и генной инженерии.

Всельском хозяйстве на первое место были выдвинуты проблемы изучения, рационального освоения и использования ресурсов; улучшения агротехники, создания сельскохозяйственных научно-экспериментальных баз; обеспечения защиты экологической среды.

Вобласти энергетики внимание концентрировалось на проблемах изучения месторождений нефти и газа, залежей каменного угля; автоматизации технологических процессов в угольной промышленности, строительства крупных гидро- и тепловых электростанций; использования солнечной энергии, энергии приливов, отливов и ветра; исследований в области управляемого термоядерного синтеза.

Планом предусматривалось развитие производства на уровне мировых стандартов таких стратегических материалов, как титан, ванадий, медь, алюминий, никель, кобальт, редкоземельные металлы и материалы многоцелевого назначения. Планировалось улучшить технологию производства пластмасс, синтетических волокон; освоить технологию синтеза органического сырья на базе нефти, природного газа и каменного угля.

Впрограмму развития вычислительной техники входили проведение фундаментальных исследований, подготовка научных и инженерных кадров для этой отрасли, разработка и производство ЭВМ на интегральных микросхемах.

Развитие лазерной техники предусматривало проведение широкомасштабных научных исследований по лазерной физике, лазерной спектроскопии и нелинейной оптике, по проблемам передачи информации с помощью лазеров; создание научно-исследовательской базы лазерных устройств; строительство экспериментальной линии оптической связи; исследования прикладного характера, связанные с разделением изотопов и термоядерным синтезом.

Вкосмической науке и технике ставилась задача по разработке многоцелевых ИСЗ научного и специального назначения, по созданию более совершенных ракетоносителей и видов ракетного топлива; всестороннему изучению и освоению космического пространства; введению в строй нового центра космических исследований.

Вобласти физики высоких энергий планировалось создание современной на- учно-исследовательской и опытной базы; подготовка научных кадров; строительство протонного ускорителя мощностью 50 Гэв и более высокой мощности.

Развитие генной инженерии связывалось с созданием современных научноисследовательских лабораторий. Комплексный подход предусматривал изучение молекулярной биологии, молекулярной генетики, биологии клеток, а также возможностей применения генной инженерии в медицине, фармакологии и сельском хозяйстве.

Желание решить многие грандиозные задачи в сравнительно короткий промежуток времени – восьмилетний план развития науки и техники на 1978–1985 гг. – напоминало экономические планы времен «большого скачка».

Всоответствии с расчетами Национального совета американо-китайской торговли, реализация программы «четырех модернизаций», включая сферу науки и техники, только в 1978–1985 гг. должна была потребовать от КНР материальных затрат в размере 600 млрд долл., тогда как валютные запасы Китая составляли на тот период чуть более 2 млрд долл., а ежегодные экспортные возможности не превышали 13–15 млрд долл. Очевидно, что в КНР не хватало ресурсов и средств, необходимых для воплощения собственных замыслов. Вопрос обострялся нехваткой компетентных научно-технических кадров. В то же время в соответствии с научно-технической составляющей программы «четырех модернизаций» был правильно обозначен выбор основных направлений научно-технического развития, к выполнению стоящих задач привлечены все имеющиеся силы, что создало предпосылки для дальнейшего развития.

Вфеврале 1981 г. был принят курс развития науки и техники на период до 1990 г., в котором главным было их тесное координирование с социальноэкономическим развитием страны, для чего надлежало преобразовать систему научно-исследовательских учреждений и упорядочить их работу. Преобразования предусматривали проведение следующих мероприятий:

• установление связей научно-исследовательских учреждений с предприятиями (выполнение работ по контрактам, формирование научно-исследова- тельских и производственных объединений, работа научных работников НИИ и вузов по совместительству на предприятиях);

• финансирование научно-технической работы на предприятиях за счет средств самих предприятий (из средств на обновление и реконструкцию, из средств на управленческие расходы, из фонда развития производства);

• анализ работы научных учреждений для слияния некоторых из них с предприятиями.

В марте 1985 г. было принято постановление ЦК КПК «О реформе системы управления наукой и техникой в КНР». Замысел реформы заключался в том, чтобы систему управления наукой и техникой и организационную систему науки ввести в режим работы, соответствующий «плановой социалистической товарной экономике» путем объявления продуктов интеллектуального труда таким же товаром, каким являются продукты материального производства; законодательного закрепления прав собственников этого товара и регламентации правил его продажи и покупки; создания системы технических рынков, на которых может совершаться купля-продажа технических новшеств. В результате научные работники и научные коллективы – производители научно-техниче- ских товаров, поставляя их на рынок, должны были получить возможность самостоятельно зарабатывать деньги, а их доходы должны были быть больше, чем выше был спрос на их продукцию. У работников науки появилась материальная заинтересованность, научно-технический сектор получил стимул для своего развития в экономическом строительстве, а государство – возможность перестроить систему финансирования науки, дифференцировав различные организации этой сферы.

Одновременно с реформой происходило развитие законодательства в сфере науки и техники. В декабре 1979 г. Госсоветом КНР было принято «Постановление о введении технических званий инженерно-техническим кадрам», а в феврале 1980 г. – «Постановление об ученых степенях», что способствовало росту инженерно-технических и научных кадров, повышению их профессионального уровня. Большая законодательная работа была проведена во второй половине 1980-х и начале 1990-х гг. К числу важнейших законодательных актов следует отнести «Закон о патентах КНР» (1985), «Закон о технических контрактах» (1987), которые защищали права авторов научно-технических изобретений, определяли порядок заключения контракта на разработку технологии, ее передачу, проведение технических консультаций, услуг, права и обязанности сторон. Принятие указанных законов позволило ускорить коммерциализацию технических достижений, способствовало созданию технического рынка, дало новый стимул научно-техническому развитию.

Проводимая реформа системы управления наукой и техникой изменила предшествующую модель распределения научно-технических заданий и средств в соответствии с государственным планом. В результате реформирования была создана система многоканального и разнообразного привлечения ресурсов для научно-технической работы, когда кроме ранее существовавшего единственного источника финансирования – государственного бюджета, появился целый ряд новых – фонды, контракты, кредиты, пожертвования и т.д. В частности, для научно-исследовательских учреждений, разрабатывающих технику и осваивающих новую продукцию, была введена система заключения технических контрактов с постепенным уменьшением государственных ассигнований и переходом на самостоятельное финансирование научно-технических работ.

Таким образом, одним из важнейших направлений реформы явилась интеграция науки, образования и производства в условиях рынка. На начальной стадии это происходило, в основном, двумя способами: административным включением научно-исследовательских и проектных организаций в состав крупных и средних промышленных организаций (на основании Постановления 1987 г.) и путем создания новых научно-технических учреждений. Так, Пекинский университет и Университет Цинхуа одними из первых создали компанию по освоению новой техники. Подобные компании создавались при академических институтах, ведущих вузах страны на средства учредителей или на заемные средства и были ориентированы на рынок. Они находились на самофинансировании, получали от государственных НИИ результаты фундаментальных, а в большей степени прикладных исследований или технических разработок, доводили их до коммерческого уровня, обеспечивали по контрактам внедрение в производство. Частью полученной от этой деятельности прибыли расплачивались за предоставленные им результаты исследований, а остальную – использовали на собственные нужды.

С 1986 г. в Китае началась работа над реализацией «Перспективного плана развития науки и техники КНР (1986–2000 гг.)», в соответствии с которым предусматривалось проведение научных исследований и внедрение современных технологий в следующих областях:

•сельское хозяйство (основные усилия направлялись на вопросы мелиорации; производства кормов, удобрений; создания средств защиты растений; выведения новых сортов растений; переработки и консервации продуктов питания);

•текстильная промышленность (с приоритетом по разработке и внедрению новой техники и промышленных красителей);

•энергетика (рациональное использование существующих энергоисточников, в том числе решение проблем сжижения угля, развитие трубопроводного транспорта, создание аппаратуры высокого давления и экономии энергии);

•геофизика (разведка и разработка рудных и нефтяных месторождений, внедрение современной технологии нефтедобычи, использование геотермальной энергии);

•медицина;

•охрана окружающей среды;

•сфера передовых технологий (прежде всего биотехнологий, а также сфера лазерной техники, новых материалов, оптической передачи информации, генетики);

•электроника (внедрение компьютерной техники и производство больших интегральных схем);

•транспорт (системы электрификации транспорта, технология изготовления колесных пар и рельсов, разработка экономичных бензиновых и дизельных двигателей, новых железнодорожных локомотивов, универсальных вагонов, а также вопросы судостроения и строительства морских контейнеровозов);

•связь (работы по созданию современных средств связи, различных видов космической техники связи и производству сверхпроводящих кабелей).

С момента принятия программы «четырех модернизаций» Китай активно стал участвовать в международном научно-техническом обмене. XIII съезд КПК, давший политическую установку на создание механизма тесного соединения науки и техники с экономикой и «улучшение технического облика главных звеньев сельского хозяйства, энергетики, добывающей промышленности, транспорта, связи, машиностроения и других ведущих отраслей производства», поставил также задачу развертывания исследований в области высоких технологий, в том числе микроэлектроники, информатики, биоинженерии, производства новых материалов, усиления фундаментальных исследований. В документах съезда было записано: «Надо и впредь интенсивно использовать передовые достижения зарубежной техники и технологии... Предстоит также наряду с выявлением роли наших научно-технических кадров интенсифицировать обмен специалистами с зарубежными странами».

Курс на широкомасштабное научно-техническое сотрудничество с зарубежными странами развивался как на правительственном, так и на неправительственном уровне, на двусторонней и многосторонней основе. Планы развития науки и техники КНР рассчитывались на самое широкое привлечение к их выполнению иностранных ученых, в том числе китайского происхождения, подготовку за границей китайских студентов, научных и технических специалистов, при этом большое значение придавалось заимствованию передового зарубежного опыта, научных достижений, новейших технологий, техники и оборудования.

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. в КНР был принят целый ряд приоритетных государственных научно-технических программ, в соответствии с которыми стала проводиться научно-организационная работа в области науки и техники на трех уровнях:

первый – программы, нацеленные на основные задачи экономического строительства, включая Программу НИОКР в области ключевых технологий, Программу «Искра» (применение современных технологий в сельском хозяйстве), Государственную программу внедрения научно-технических достижений, Государственную программу освоения производства и оценки важнейших видов новой продукции;

второй – программы, обеспечивающие развитие высоких технологий и модернизацию промышленности: Программа «863» и Программа «Факел» (содействие исследованиям и коммерциализации передовых технологий);

третий – программы развития научных исследований: Государственная программа приоритетных направлений фундаментальных исследований, Программа «973».

Так, с целью ускорения коммерциализации научно-технических достижений в области новой техники и высоких технологий, внедрения их в производство и поставок на внешний рынок в августе 1988 г. Госсоветом КНР была утверждена программа «Факел», центральное место в которой отводилось созданию районов развития новой техники и высоких технологий. Их основными задачами были провозглашены: инновационная деятельность, производство новой продукции, оказание широкого спектра научно-производственных услуг.

В1988–1997 гг., в рамках программы «Факел», было предоставлено банковских кредитов на сумму 12 млрд юаней, одобрено выполнение более 2500 общегосударственных и 7000 проектов местного уровня, общая стоимость продукции которых превысила 200 млрд юаней. Кроме этого, было организовано более 50 научно-промышленных парков, где осуществлено инвестирование на сумму 80 млрд юаней. В них вошли около 30 тыс. предприятий, половина из которых относится к высокотехнологичным, занято около 1 млн человек.

Врамках реализации программы развития высоких технологий «Факел» ГКНТ КНР создал в разных районах страны 85 инкубационно-инновационных центров. Они были расположены в основном в зонах развития высоких технологий и занимались разработкой новых технологий, оказанием услуг технологического характера.

С начала 1990 г. наблюдался заметный рост в области малых предприятий высоких технологий. Наступил благоприятный момент для привлечения малых международных компаний, работающих в области высоких технологий или выделявшихся из крупных корпораций для поддержки малых экспортно-ори- ентированных китайских компаний.

С середины 1990-х гг. началось интенсивное развитие отраслей высоких технологий, в первую очередь связанных с информатикой, при этом наблюдалась тенденция значительного роста в области биотехнологий и медицины, а также в авиакосмической отрасли.

Вто же время, как отмечалось в Постановлении ЦК КПК и Госсовета КНР «Об ускорении научно-технического прогресса» от 6 мая 1995 г., созданная система развития науки и техники была еще во многом нерациональна, наука и техника не стали первой производительной силой, вклад научно-технического прогресса в экономическое строительство был слишком мал. В Постановлении указывалось на необходимость углубить реформу системы управления наукой

итехникой и к 2000 г. создать первоначальную основу для системы развития науки и техники в Китае.

Стержнем концепции рационального развития Китая в 2000-х гг. стал переход к наукоемкому и техноемкому производству с высокой экономической эффективностью, низкими затратами, рециркуляцией ресурсов, снижением уровня загрязнения окружающей среды. 2020 г. был намечен в Китае как рубеж вступления страны в число инновационных государств мира.

В«Основных положениях государственного плана средне- и долгосрочного развития в области науки и техники на 2006–2020 гг.», реализация которого направлена на создание предпосылок для вхождения в число государств инновационного типа и превращения страны в мировую научно-техническую державу к середине века, отмечалась необходимость развития высоких технологий в таких областях, как биология, информатика, современная обрабатывающая промышленность, энергетика и др. При этом доля ассигнований на научные исследования и разработки к 2020 г. должна увеличиться до 2,5% ВВП, более чем до 60% должен возрасти коэффициент вклада науки и техники в экономическое развитие, до 30% – снизиться внешняя техническая зависимость.

За три десятилетия реформ Китай добился заметных успехов в освоении уже разработанных в мире современных технологий. Если в 1985 г. Китай по экспорту высокотехнологичных товаров не входил в число первых 25 стран, то уже в 1998 г. он поднялся на 11-е место, а в 2007 г. – на второе. Доля высокотехнологичного производства росла пропорционально увеличению импорта оборудования для выпуска автомобильной техники, производства интегральных схем, оптоволокна, прецизионных станков с цифровым управлением, сложного медицинского оборудования и др.

Статистические данные указывали на то, что инновационные процессы в Китае носят устойчивый характер, уже заложена прочная основа высокотехнологичного производственного сектора. Руководство КНР, считая, что заимствованные технологии не смогут обеспечить стабильный рост конкурентоспособности Китая и превратить его в ведущую мировую державу, приступило к развертыванию программ собственных научных исследований и разработок, обеспечивающих инновационный вариант развития.

Благодаря тому, что Китай активно увеличивал финансирование научных исследований и разработок, динамика роста научного сектора КНР превышала темпы экономического роста. В 2001–2007 гг. темпы роста финансирования науки в Китае были самыми высокими в мире, чему способствовала благоприятная экономическая ситуация в КНР. В 1995 г. расходы на научные исследования и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) составляли около 0,6% от валового внутреннего продукта, а в 2007 г. этот показатель достиг отметки в 1,49%. Объем расходов на исследования и разработки составил 371,02 млрд юаней (около 54 млрд долл. по официальному курсу), увеличившись на 23,5% по сравнению с 2006 г.

По статьям расходы распределились следующим образом:

•расходы на фундаментальные исследования составили 17,45 млрд юаней, увеличившись за год на 12,0%;

•расходы на прикладные исследования равнялись 49,29 млрд юаней, увеличение 0,8%;

•расходы на опытно-конструкторские и экспериментальные разработки достигли 304,28 млрд юаней, увеличившись за год на 29%.

Следует отметить, что Китай отставал от развитых стран по уровню финансирования фундаментальных исследований. В США в 2000 г. на фундаментальный сектор приходилось 18% общих расходов на НИОКР, в ФРГ соответствующий показатель равен примерно 20%, во Франции в 1999 г. он достигал 24%. В КНР в период 1995–2007 гг. уровень расходов на фундаментальные исследования составлял в среднем около 5% всех расходов на НИОКР. А соотношение расходов на фундаментальные исследования, прикладные исследования и опытно-конструкторские разработки составляло 4,7%, 13,3% и 82% соответственно.

Постоянно росла доля внебюджетных источников финансирования. В 2007 г. предприятия за счет собственных фондов обеспечили около 70% общего объема расходов на научно-технические исследования и разработки, что, в основном, касалось прикладных исследований и опытно-конструкторских разработок. На

фоне общего роста затрат предприятий на НИОКР, доля научно-исследователь- ских институтов и лабораторий, занимающихся фундаментальными исследованиями (в основном государственных), в общих расходах на НИОКР несколько снизилась, хотя и росла в абсолютных цифрах. Предпринимательские круги почти не вкладывали средства в фундаментальные исследования.

В2008 г. общие расходы на научно-исследовательские и опытно-конструк- торские работы равнялись 457,0 млрд юаней (на 23,2% больше по сравнению

с2007 г.). Из общей суммы только 20,0 млрд юаней были направлены на фундаментальные исследования.

Характерной чертой развития научно-технического потенциала стало целевое финансирование. Так, Министерство науки и технологий КНР в сентябре 2002 г. начало реализацию 12 крупных научно-технических проектов, на которые было выделено 20 млрд юаней (2,4 млрд долл.) в период с 2001 г. по 2005 г. Из этой суммы более 6 млрд юаней было выделено из госбюджета, 14 млрд – соответствующими правительственными ведомствами, регионами и предприятиями. В общей сложности это коснулось 19 ведомств, 22 провинций и городов. Реализация 12 проектов привела к серьезным прорывам в следующих областях: освоение сверхбольших интегральных схем и программного обеспечения, скоростных поездов на магнитной подушке, производство мощных электроэнергоагрегатов, глубокая переработка сельскохозяйственной продукции, освоение новых видов медикаментов и модернизация традиционной китайской медицины, развитие молочной промышленности, освоение водосберегающих технологий в сельском хозяйстве, борьба с загрязнением водных ресурсов и др. Осуществление этих проектов оказало глубокое влияние на структурную перестройку национальной экономики, повышение рыночной конкурентоспособности китайских товаров и увеличение доходов населения страны.

Впериод 11-й пятилетки (2006–2010 гг.) было выделено более 6 млрд юаней (779 млн долл.) на создание 12 крупных научно-технических объектов. В этот список вошли установка для расщепления нейтронов, испытательная лаборатория для изучения магнитных полей большой мощности, крупный астрономический телескоп, морское судно для комплексных научных исследований и экспедиций, система космического дистанционного зондирования, аэродинамическая труба, система контроля за континентальной средой, комплекс по исследованию и оценке безопасности применения материалов на крупных объектах, научноисследовательский центр белка, сеть низкочастотного электромагнитного зондирования подземных ресурсов и предупреждения землетрясений, объект по изучению безопасности сельскохозяйственных животных и растений.

По объемам расходов на научно-исследовательские и опытно-конструк- торские работы, исчисленных по паритету покупательной способности валют, Китай стал заметно выделяться на фоне других стран. В соответствии с оценкой экспертов Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР), использующих такую методику, объем инвестиций в научную сферу от государственных структур и от частных компаний в 2006 г. составлял 73,5 млрд долл., что выводило КНР на третье место в мире по объему затрат

на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, после США и Японии, но впереди Германии.

Китайское правительство, проводя активную политику в области научнотехнического развития, не только увеличивало финансирование собственных научно-исследовательских центров, но и поощряло транснациональные корпорации открывать научно-исследовательские структуры в КНР. Все больше транснациональных компаний создавало на территории КНР преимущественно в крупных городах свои научные центры. Взаимодействие с транснациональными корпорациями по вопросам технологий и международное технологическое сотрудничество являлось важным звеном для разработки инноваций в области промышленных технологий. Такое сотрудничество позволяло более эффективно развивать собственные инновационные разработки в области высоких и новых технологий.

Совершенствование научно-организационной и исследовательской работы осуществлялось в КНР по следующим направлениям:

•наряду с сокращением ряда научных учреждений были созданы новые для проведения работ по самым перспективным направлениям;

•все большее количество исследовательских институтов было преобразовано в коммерческие компании, чтобы гарантировать внедрение в производство результатов научных исследований;

•повышалась роль Государственных ключевых лабораторий, где проводятся передовые фундаментальные исследования;

•программы развития ряда ведущих университетов КНР предполагали превращение их в университеты исследовательского типа высокого уровня, имеющие развитую материально-техническую базу, лучший профессорскопреподавательский состав, меньшее число учащихся в расчете на одного преподавателя;

•в целях повышения эффективности функционирования научных учреждений была проведена работа по переводу всех подразделений на систему контрактного найма сотрудников.

Китай показывал устойчивые темпы прироста в сферах, являющихся признанными международным сообществом индикаторами научно-технологиче- ского развития: в подготовке научных кадров, патентовании разработок, количестве опубликованных научных статей и их цитировании. Совокупные кадровые ресурсы Китая в области науки и техники составляли около 40 млн человек,

ипо этому показателю Китай вышел на первое место в мире. В частности, 21,98 млн человек работали инженерами и техниками, специалистами в области сельского хозяйства, здравоохранения, образования, 3,82 млн человек занимались научно-технической деятельностью. Возраст 70% из них составлял менее 45 лет.

В период с 1995 г. по 2007 г. число ученых и инженеров, занимающихся научно-исследовательской деятельностью в Китае, увеличилось с 531 тыс. человек до 1 млн 423 тыс. человек. Следует отметить, в то же время, низкое соотношение научных работников к общему числу активного населения в КНР. Большая часть китайских специалистов, осуществляющих НИОКР, занята не

фундаментальными или прикладными научными исследованиями, а опытноконструкторскими разработками. Количество ученых мирового класса в Китае оставалось все еще небольшим.

Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС), ежегодно публикующая статистическую информацию о количестве поданных патентных заявок в соответствии с международным Договором о патентной кооперации, обеспечивающим патентную охрану изобретений в 128 государствах, отмечала, что КНР демонстрирует устойчивый рост патентования все последние годы. В 2008 г. доля Китая в статистических данных ВОИС достигла 3,7% и он вышел на шестое место в мире.

В2006–2009 гг. в КНР наблюдалось также динамичное увеличение количества внутренних заявок на регистрацию патентов. Если до 2006 г. число патентов, получаемых китайскими учеными, росло ежегодно на 13–25%, то в 2007 г. оно увеличилось сразу на 31%. По состоянию на март 2009 г. общее количество поданных в КНР заявок на получение патентов, по данным Государственного управления по защите прав интеллектуальной собственности Китая, превысило отметку в 5 млн.

Количество опубликованных научных статей китайских исследователей увеличилось с 1989 г. по 2005 г. в 35 раз. Наибольший рост наблюдался в физических и химических науках. По индексу SCI, отражающему результаты в фундаментальных исследованиях, КНР отставала лишь от США, Англии, Германии

иЯпонии. В некоторых областях, например в нанотехнологиях, Китай по числу публикаций вплотную приблизился к США. Многие работы были выполнены китайскими исследователями совместно с иностранными коллегами, особенно американскими и японскими.

КНР занимала второе место в мире по объему высокотехнологичного производства и вышла на первое место в мире по производству продукции в сфере информационно-коммуникационных технологий, включая мобильные телефоны, сетевое оборудование, компьютеры, дисплеи, видеотехнику и т.д.

В2007 г. промышленная продукция ведущих предприятий новых и высоких технологий превысила 5 трлн юаней (около 735,3 млрд долл.), ее доля в ВВП страны достигла 4,6%. Объем экспорта высокотехнологичной продукции в 2007 г. составил 347,8 млрд долл., что в 120, 21 и 5 раз больше по сравнению с аналогичными показателями 16, 10 и 5-летней давности соответственно, доля этой продукции в экспорте Китая достигла 30%.

В2007 г. добавленная стоимость высокотехнологичной обрабатывающей промышленности составила 1 трлн 178,68 млрд юаней (около 173 млрд долл.), или 10,1% общей добавленной стоимости в стране, созданной в промышленности. Удельный вес добавленной стоимости высокотехнологичных отраслей в ВВП достиг в 2007 г. 7,8%, что на 0,1 процентного пункта больше показателя предыдущего года.

Быстрое развитие сферы высоких технологий содействовало оптимизации производственной структуры Китая. В частности, индустрия информатики, лидирующая среди других промышленных отраслей по доходам от основной хозяйственной деятельности, стала одной из ведущих отраслей

промышленности. Наиболее быстрые темпы развития высокотехнологичных отраслей отмечались в восточных и центральных районах Китая. На долю предприятий в дельтах рек Янцзы, Чжуцзян и прилегающих к Бохайскому заливу зон приходилось более 80% общего объема производства высокотехнологичной продукции в стране. Передача и распространение технологий являлись центральным звеном государственной инновационной системы. В 2007 г. объем заключенных контрактов на куплю-продажу технологий в Китае достиг 222,6 млрд юаней (32,6 млрд долл.). Для сравнения, в 1985 г. объем заключенных контрактов подобного рода составлял лишь 700 млн юаней.

В Китае была поставлена задача сделать предприятия основными субъектами инновационной деятельности. При этом повышенное внимание уделялось сочетанию производства, научных исследований и технических разработок как

вгосударственном секторе, так и на негосударственных предприятиях. Средние и малые предприятия, как правило негосударственные, были наиболее активны

вреализации технических инноваций.

Китайское правительство уделяло большое внимание вопросам совершенствования системы стандартизации. Китай ставил задачу к 2010 г. вывести работу по стандартизации на уровень среднеразвитых государств, к 2020 г. – на передовой международный уровень. К 2010 г. срок обновления стандартов в стране должен был сократиться с 4,5 до 2 лет, срок действия стандартов – с 10 лет до менее чем 5 лет.

Китай планировал в ближайшие годы улучшить ситуацию с защитой интеллектуальной собственности, где он существенно уступал развитым странам. Более 90% китайских предприятий не имели собственных патентных изобретений, только 3 из каждых 10 тыс. предприятий обладали правами интеллектуальной собственности. Госсовет КНР в июне 2008 г. опубликовал Государственную стратегическую программу по интеллектуальной собственности, в которой на ближайшие пять лет были намечены цели развития, приоритетные направления стратегии и необходимые меры по защите интеллектуальной собственности.

«План развития промышленности высоких технологий Китая в период одиннадцатой пятилетки (2006–2010 гг.)», подготовленный Государственным комитетом КНР по реформе и развитию в мае 2007 г., определил основные направления развития восьми ключевых отраслей высокотехнологичной промышленности: авиация и космос, производство новых материалов, информа- ционно-коммуникационные технологии и электроника, сфера услуг на основе высоких технологий, новые источники энергии, биотехнологии, морское хозяйство, использование высокотехнологичных разработок для модернизации и повышения уровня традиционных производств. В плане отмечалась необходимость придерживаться принципа сочетания самостоятельных исследований с международным сотрудничеством, особенно в таких отраслях, как космическая, авиастроение, атомная энергетика.

Китайское правительство рассматривало программу освоения космоса как неотъемлемую составную часть стратегии современного развития КНР. Китай осуществлял программу пилотируемой космонавтики, состоящую из «трех этапов». Первый этап был реализован в 2003 г., когда был запущен пилотируе-

мый космический корабль. После успешного запуска космического корабля «Шэньчжоу-7» в сентябре 2008 г., что явилось следующим этапом, Китай стал третьей страной в мире, которая обладает возможностями и технологиями выхода человека в открытый космос. Третий этап – создание к 2020 г. обитаемой космической станции для длительного пребывания космонавтов в космосе.

По состоянию на декабрь 2008 г. было осуществлено 114 успешных запусков летательных аппаратов с помощью ракет-носителей серии «Чанчжэн». В целях удовлетворения спроса на космические запуски в предстоящие 30 лет прилагаются активные усилия для создания ракет-носителей нового поколения. Поставлена задача завершить разработку ракетного двигателя с тягой 120 т, работающего на жидком кислородно-керосиновом топливе, и двигателя с тягой 50 т, работающего на водородно-кислородном топливе, повысить надежность

иадаптацию ракет-носителей к стартовым условиям.

В2007 г. Китай приступил к реализации проекта ракет-носителей «Чан- чжэн-5» с максимальной полезной нагрузкой в 25 т, производство которых будет размещено в новом приморском районе г. Тяньцзинь. Созданные там мощные ракеты-носители «Чанчжэн-5» будут доставляться на специальном транспортном судне на новый космодром «Вэньчан» на острове Хайнань.

Силами китайских специалистов разработана система спутниковой навигации и позиционирования «Бэйдоу» (Большая Медведица). Ведутся работы по созданию собственной глобальной спутниковой навигационной системы, в которую войдут пять геостационарных и 30 нестационарных спутников.

В11-й пятилетке (2006–2010 гг.) ставилась задача создания «космической информационной системы», состоящей из 60–70 искусственных спутников Земли, а к 2020 г. КНР должна располагать на орбите примерно 200 искусственными спутниками Земли.

Одним из проектов в сфере построения инновационного государства является национальная программа зондирования поверхности Луны, которая стартовала в 2004 г. Программа осуществляется в три этапа, при этом не имеется в виду полет человека на Луну. Первый этап включает строительство спутника «Чанъэ-1», который был запущен в октябре 2007 г. на окололунную орбиту для фотографирования и зондирования. Вторая очередь проекта (до 2012 г.) предусматривает запуск на Луну автоматического зонда с луноходом, предназначенным для изучения поверхности вблизи района посадки. На третьем этапе (в 2012–2017 гг.) автоматическое устройство совершит мягкую посадку на поверхности Луны и с образцами грунта вернется на Землю.

Вавиационной промышленности Китая были достигнуты успехи в строительстве как военных, так и гражданских самолетов. Китай способен самостоятельно разработать и производить истребители третьего поколения, а также овладел ключевыми технологиями производства авиационных двигателей и новых материалов. Подписано соглашение о поставке в США 25 пассажирских самолетов регионального класса типа ARJ21–700, самостоятельно разработанного и изготовленного Китаем, что представляет собой прорыв китайской авиапромышленности на рынок развитых стран. Ожидается, что к 2020 г. Китай будет располагать крупным широкофюзеляжным самолетом собственной разработки.

Делая упор на собственные силы в развитии атомной энергетики, Китай, активизировав различные формы международного сотрудничества, добился быстрого прогресса в освоении ядерных технологий. Оборудование для своих первых АЭС Китай импортировал из Франции, Канады и России. К концу 2007 г. 11 ядерных энергоблоков общей мощностью 9,1 млн кВт были запущены в эксплуатацию в КНР.

Развитие атомной энергетики считается актуальной задачей и стратегиче- Музей науки в Шанхае

ским выбором Китая для обеспечения растущих энергетических потребностей. Согласно принятому в 2007 г. плану

развития атомной энергетики, к 2020 г. планируется построить 27 атомных реакторов, общая мощность установленных агрегатов на АЭС достигнет 40 тыс. МВт, при этом мощность строящихся объектов составит 18 тыс. МВт. Доля общего объема выработки электроэнергии на АЭС в Китае повысится от менее 2% в настоящее время до 4%. К 2050 г. Китай намеревается довести мощности атомной энергетики до 150 тыс. МВт, что эквивалентно строительству 150 энергоблоков по 1 тыс. МВт.

Среди проектов в области атомной энергетики, запущенных в начале XXI в., кроме АЭС Саньмэнь (пров. Чжэцзян) и АЭС Хайян (пров. Шаньдун), которые используют приобретенные в США технологии строительства реакторов третьего поколения, во всех остальных проектах используется оборудование второго поколения мощностью в 1 млн кВт, освоенное китайской промышленностью для серийного производства.

Активное развитие производства внутри страны комплектного ядерно-энер- гетического оборудования явилось частью китайской программы по увеличению внутреннего спроса в условиях мирового экономического кризиса. Перед китайской промышленностью была поставлена задача обеспечить производство 75% оборудования для АЭС внутри страны.

В XXI в. в Китае наблюдается значительный прогресс в разработке суперкомпьютеров. В 2002 г. в КНР был изготовлен компьютер «Ляньсян-Шэньтэн-1800», способный выполнять 1 трлн операций в секунду. Компания «Шугуан» объявила о создании в августе 2008 г. суперкомпьютера «Шугуан 5000A» на разработанных

вКитае процессорах, способного производить до 100 трлн операций в секунду (100 терафлопс), который в ноябре 2008 г. вошел в первую десятку нового мирового рейтинга 500 высокопроизводительных компьютеров. Создание китайскими специалистами суперкомпьютера «Шугуан 5000A» позволило Китаю стать второй

вмире страной, способной разрабатывать и изготовлять суперкомпьютеры со скоростью выше 100 трлн операций.

Состояние религий в Китае

Вколоссальном по размерам социуме КНР примерно каждый десятый житель – религиозный верующий, т.е. к началу ХХI в. их насчитывалось около 130 млн человек. Это в основном последователи даосизма, буддизма, ислама

ихристианства, представленного двумя конфессиями: католичеством и протестантизмом. Следует учитывать, что статистика религиозной сферы, даже официальная, весьма условна, давая лишь приблизительное представление о количественном соотношении верующих из числа перечисленных выше действовавших на законных основаниях религий. В эти подсчеты не включались последователи около 14 так называемых сект, а также новых религиозных движений и народных религий.

Более точны сведения о количестве объектов религиозного назначения и служителей пяти официальных религий: около 85 тыс. монастырей, храмов, мечетей, церквей и молельных домов с 300 тыс. религиозных деятелей.

Встолице КНР находится более 100 храмов, монастырей, мечетей, в которых осуществляли деятельность около 570 религиозных служителей. В Шанхае – 105 протестантских молитвенных домов, 73 католических храма, 71 буддийский храм и монастырь, 13 даосских храмов и монастырей, 7 мечетей, в которых в воскресные дни всегда много верующих.

Если в начале реформ последователи различных религий в сельской местности преобладали, то с начала XXI в. эта пропорция стала выравниваться: в процессе урбанизации наблюдался рост городских верующих, особенно за счет протестантов. Например, в Пекине, где они составляли более 650 тыс. человек, их число увеличивалось примерно на 10% каждые 5 лет.

Вначале 80-х гг. ХХ в. наметился процесс восстановления патриотических религиозных объединений буддистов, даосов, мусульман, католиков и протестантов, а также действовавших под их эгидой объектов религиозного назначения, главным образом попавших в официальный список памятников, имевших историческое значение и охранявшихся государством. Наблюдалось также стихийное храмовое строительство. Возвращались к активной деятельности их руководители, репрессированные в годы «культурной революции», они первоначально и возглавили возрождение религиозной сферы. В дальнейшем важнейшие проблемы религиозной жизни обсуждались на проводившихся один раз в пять–семь лет всекитайских конференциях соответствующих религиозных объединений.

Буддизм. Последователи трех направлений буддизма (ханьского, тибетского, палийского) в конце ХХ – начале XXI в. абсолютно преобладали среди верующих в КНР. Всего в сангхе (буддийской общине) насчитывалось более 70 млн человек. Это представители 12 национальностей: ханьцы, тибетцы, тайцы, монголы, маньчжуры, чжуанцы, народности ту, туцзя, ва, наси, юйгу, дун.

Численность религиозных адептов тибетского буддизма составила 7,6 млн,

апалийского – 1,5 млн чел. Это, как правило, нацменьшинства, компактно проживавшие в Тибетском автономном районе, Автономном районе Внутренняя Монголия, в провинциях Цинхай, Юньнань. Последователи буддизма доми-

нирующей национальности хань в силу отсутствия духовной иерархии, такой как в тибетском буддизме, и строгих правил достаточно сложно поддавались точному подсчету и составляли примерно более 60 млн человек. После присоединения Сянгана и Аомэня в КНР влился новый поток буддистов – мирян и монашествующих, проживавших на этих территориях.

В13 тыс. действовавших буддийских монастырях обитало 200 тыс. монахов

имонахинь. В тибетском буддизме – 3 тыс. храмов и монастырей, 120 тыс. монахов и монахинь и 1,7 тыс. живых Будд. (Согласно тибетской традиции, избранное монашество, в том числе Панчен-лама и Далай-лама, достигает самого высокого духовного ранга в результате процесса реинкарнации.) Сложившуюся традиционную религиозную иерархию фактически возглавлял Панчен-лама 10, а с 1995 г. юный Панчен-лама 11. Его перевоплощение, подлинность которого из-за сомнительных аргументов не поддерживалась частью тибетского монашества и находящимся на протяжении предыдущих десятилетий в изгнании Далай-ламой 14, было безоговорочно признано руководством КНР. С 2007 г. реинкарнация живых Будд согласно «Правилам реинкарнации живых Будд в тибетском буддизме» также подлежала официальному одобрению. Такое вмешательство в духовную жизнь в Тибете и негативное отношение китайских властей к деятельности Далай-ламы 14 из-за ее политической окрашенности вызывали недовольство части тибетских монахов, как правило, представителей молодого поколения. Они признавали духовный авторитет Далай-ламы и благодаря Интернету могли осуществлять контакты с зарубежными единоверцами, а также оперативно организовывать протестные акции. Взрывоопасная ситуация вылилась в серию массовых выступлений, наиболее резонансными из которых стали волнения 2008 г. в 49-ю годовщину восстания в Тибете под лозунгами независимости Тибета и бойкота Олимпийских игр в Пекине.

Впалийском буддизме насчитывается 16 храмов и монастырей и около 1 тыс. монахов и монахинь.

Остальное монашество, около 80 тыс. чел., принадлежало к собственно китайскому (ханьскому) направлению буддизма. Большая часть его являлась обитателями 8 тыс. небольших монастырей, сельских и городских храмов, местных святилищ. Особый статус в государстве приобрели места массовых паломничеств – священные буддийские горы: Утайшань (пров. Шаньси), Эмэйшань (пров. Сычуань), Цзюхуашань (пров. Аньхой) и Путошань (пров. Чжэцзян), и расположенные там известные монастыри.

Процесс возрождения буддизма, начавшийся в 80-х гг. ХХ в., возглавила восстановленная патриотическая организация – Буддийская ассоциация Китая (создана в 1953 г.) во главе с ее неизменным на протяжении последующих более чем 20 лет председателем, мирянином, видным буддистом, государственным и общественным деятелем, а также буддийским теоретиком Чжао Пучу (1907– 2000). Его большой заслугой являлось то, что он возродил теорию «Буддизм в жизни людей», выдвинутую известным монахом-реформатором Тайсюем в начале ХХ в., и предложил ее современную трактовку, которая стала программой жизни и деятельности сангхи периода открытости и реформ. Главный акцент в ее содержании был сделан на сочетании в жизни монашества как трудовой

ханьской традиции» вошли в действие в октябре 1993 г. Они были нацелены на совершенствование управления монастырями, защиту храмов и монастырей китайского направления буддизма, палийский и тибетский под их действие не подпадали. (В то же время в документах БАК этого периода неоднократно подчеркивалось, что она представляет интересы последователей всех трех направлений буддизма.) В преамбуле правил содержалось определение монастыря как места, гарантировавшего безупречно строгое соблюдение порядка и самосовершенствование монахов, где сохранялись в чистоте устои и откуда распространялись буддийское учение и буддийская культура. В то же время именно в монастыре создавались условия для общественного служения монахов.

Правилами закреплялась получившая широкое распространение практика опоры монастырей на собственные силы, «сы ян сы» (самовзращивания) в зависимости от ориентации на сельское хозяйство, растениеводство, кустарные промыслы или совершение погребальных обрядов, содержание крематориев и колумбариев.

Следующим после введения в действие «Правил управления буддийскими монастырями и храмами ханьской традиции» результатом деятельности БАК стало обнародование «Временных правил принятия обетов для буддийских монастырей ханьской традиции» (19 июля 1994 г.). Они специально разрабатывались с целью упорядоченного проведения принятия обетов. Согласно новым правилам, монашеское посвящение – законное мероприятие в монастырях хань-

ской традиции, готовившееся и проводившееся под контролем провинциальных отделений БАК и провинциальных бюро по делам религий. Число трехэтапных церемоний принятия обетов возросло к середине первого десятилетия ХХI в. до 12 раз в год. Ежегодно принимали обеты около 6 тыс. чел., что вело к количественному росту сангхи.

На протяжении нескольких десятилетий складывалась система буддийского образования, включавшая три ступени: начальную, среднюю и высшую. На начальной стадии подготовка монашества осуществлялась при храмах и монастырях. Роль высших учебных религиозных заведений играли Буддийский институт Китая (расположен в монастыре Фа Юаньсы в Пекине), Институт тибетского буддизма, Юньнаньский институт буддизма и другие. В Буддийский институт Китая и его отделения могли поступать молодые монахи в возрасте 19–25 лет, имевшие среднее буддийское или светское образование (среднее, высшее), по рекомендации храмов, монастырей и местных отделений БАК. Выпускники направлялись в отделения БАК, храмы, монастыри или занимались преподавательской и научно-исследовательской работой.

С конца ХХ в. широкое распространение получило заочное образование, создание телевизионных образовательных программ, образование в Интернете и другие формы религиозного образования. В итоге появилось современное поколение буддийских монахов. Например, монахи Шанхая даже стали получать степень MBA для совершенствования принципов администрирования монастырей.

Важным фактором активности БАК являлись внешние связи китайских буддистов с буддистами всего мира, зарубежная миссионерская деятельность и распространение буддийской культуры. За годы реформ особое значение приобрели поощрявшиеся на государственном уровне инициативы БАК по расширению зарубежных контактов с буддистами Дальнего Востока, особенно Тайваня и Японии, а также Юго-Восточной Азии. Помимо участия во Всемирном братстве буддистов, других международных организациях и форумах сторонников мира, появились новые инициативы, например содействие в налаживании буддийского образования и принятии монашеских обетов в странах Юго-Восточной и Южной Азии, что способствовало расширению сангхи в глобальном масштабе. Миссионеры китайского буддизма распространяли учение махаяны в США. Таким образом, международная деятельность БАК не только соответствовала курсу внешней политики государства, но и усиливала влияние китайских буддистов в среде зарубежных единоверцев.

Ярко проявлялась традиционно присущая китайскому буддизму благотворительность: сбор средств пострадавшим от наводнений, землетрясений и других стихийных бедствий. Буддийские монахи пров. Юньнань участвовали в мероприятиях по профилактике СПИДа.

Новый импульс для усиления авторитета сангхи в обществе на рубеже веков дали мероприятия по празднованию 2000-летия проникновения буддизма в Китай, инициатором которых выступила БАК.

Буддисты принимали активное участие в общественной жизни КНР. Так, во время проведения летних Олимпийских игр 2008 г. в Пекине в олимпийской

деревне (в рамках религиозного центра) был создан оформленный в соответствии с буддийской традицией молельный зал, чтобы участники и гости имели возможность посещать религиозные службы. Их осуществляли несколько десятков служивших по очереди монахов и монахинь из известных пекинских монастырей Лунцюаньсы, Тяньнинсы, Гуанхуасы, Юнхэгун.

Наиболее заметной в XXI столетии тенденцией в деятельности буддистов КНР стало проведение по их инициативе Всемирных буддийских форумов: в 2006 г. и 2009 г. Девиз и лейтмотив проведения Первого Всемирного форума буддистов «Гармоничный мир начинается в сердце» частично повторился на Втором Всемирном форуме как «Гармоничный мир – синергия условий».

Даосизм. Даосизм – пустившая глубокие корни в народе, исконно китайская религия со сложившейся многотысячелетней традицией и монастырской структурой. Реальную численность его последователей невозможно выявить в силу того, что даосизм – это распространенное в народной среде и вышедшее за пределы храмов и монастырей учение и практики. Количество зарегистрированных даосских служителей культа, принадлежавших к двум доминировавшим главным школам: «истинного единства» и «совершенной истины», меньше, чем в других религиях, – 25–30 тыс. человек. Естественно, что официальная статистика не учитывала тех из них, кто принадлежал к этим и другим многочисленным школам даосизма, жил в миру и свободно передавал знание или оздоровительные системы. В различных, преимущественно сельских, районах Китая существовало свыше 1,5 тыс. (мужских и женских) даосских монастырей, ориентированных на сельскохозяйственный труд, большинство из которых имело историческую и культурную ценность. Однако и в мегаполисах немало даосских храмов и монастырей, например в Шанхае их более десяти. Официальные статистические данные свидетельствовали о том, что в Пекине всего 300 даосов, в то время как в Шанхае их около 100 тыс.

Китайская даосская ассоциация (КДА), которая была создана в 1957 г., возродила свою деятельность в 1980 г. во время проведения своей 3-й конференции под руководством Ли Юйхана. В 1990-е гг. ассоциацию возглавляли авторитетные монахи старшего поколения Фу Юаньтянь (1992–1997), Минь Чжитин (1998–2004), а с 2005 г. – Жэнь Фажун. Весьма активную общественную деятельность вел его заместитель Чжан Цзиюй.

Местопребыванием КДА являлся монастырь Байюньгуань в Пекине. Ее периодический печатный орган «Китайский даосизм» издается с 1987 г. Кроме того, с конца 1980-х гг., по инициативе отделений КДА выходили местные печатные издания, такие как «Шанхайский даосизм», «Фуцзяньский даосизм» и др. По сравнению с началом 1980-х гг. число отделений КДА на местах увеличилось до 133, т.е. более чем в 4 раза. Согласно «Экспериментальным методам управления монастырями», разработанным КДА в 1987 г., их обитатели были ориентированы на хозяйственную самостоятельность. С сентября 1989 г. вступили в действие правила принятия даосских обетов, сыгравшие важную роль в восстановлении монашеских посвящений. Первое посвящение прошло в монастыре Байюньгуань. В нем приняли участие 75 чел. С 1995 г. возродилась традиция принятия обетов на священных даосских горах. В марте

1998 г. были разработаны новые «Методы управления даосскими храмами и монастырями».

В июне 2005 г. на 7-й Всекитайской конференции КДА в соответствии с современными общественными и экономическими тенденциями были разработаны другие важные для регулирования жизни даосской общины документы – «Экспериментальные методы назначения и увольнения настоятелей даосских монастырей» и «Установки относительно принятия обетов истинными последователями даосизма». Помимо настоятеля в даосских монастырях, по аналогии с буддийскими, в управление стали активно вовлекаться специальные группы или комитеты, которые избирались монашеством.

Таким образом, к началу XXI в. произошло восстановление религиозной и хозяйственной деятельности даосских храмов и монастырей, расположенных в сельской местности и ориентированных на сельскохозяйственный труд. Даосским монахам удалось восстановить свою традиционную роль в проведении запрещенных ранее заупокойных обрядов. Новое звучание в современном обществе обрела даосская медицина.

По инициативе руководства КДА в конце 2009 г. был разработан 8-летний план по защите экологии. Выдвинутые в нем идеи основывались на многовековом опыте даосизма в этой области, благодаря которому последователи этой религии в последние годы активно включились в распространение в обществе традиционных методов по сохранению и улучшению экологии страны. Для координации этих действий регулярно проводились форумы даосской экологии.

Первое высшее даосское учебное заведение – Даосский институт Китая, созданный в 1990 г., находился в Пекине в монастыре Байюньгуань. Главной его целью, в соответствии с разработанным ранее Уставом, стала подготовка нового поколения образованных даосских служителей. На двух отделениях института велась подготовка специалистов в области даосской философии, кадров для храмов и монастырей. Кроме того, действовали курсы повышения квалификации. Обучение на начальном уровне происходило в местных даосских учебных заведениях при отделениях КДА, а также в храмах и монастырях. Как в обучении, так и в распространении даосского учения все возрастающую роль играл Интернет, в частности сайт Китайской даосской ассоциации.

На рубеже ХХ и ХХI вв. расширились контакты даосов с соотечественниками, проживавшими за пределами КНР, особенно с тайваньскими единоверцами.

Ислам. К началу ХХI в. в Китае насчитывалось 21 млн мусульман из числа 10 национальных меньшинств (хуэй, уйгуры, казахи, узбеки, киргизы, татары, таджики, дунсяне, салары и баоань). Большинство составляли хуэй (китаеязычные мусульмане) – 9,8 млн человек, вторым по численности этносом, исповедовавшим ислам, были уйгуры.

Хуэй и уйгуры главным образом населяли северо-запад страны (Синьц- зян-Уйгурский автономный район, Нинся-Хуэйский автономный район, пров. Ганьсу, Цинхай и Шэньси). В Синьцзяне сосредоточено больше половины всех китайских мусульман, свыше 10 млн человек. На протяжении всего периода реформ, совпавшего с планомерной китаизацией Синьцзян-Уйгурского автоном-

манские кварталы существовали во многих крупных городах Китая, в Пекине, Шанхае, Гуанчжоу, Хайкоу и др.

Количество мусульман в Пекине превышало 250 тыс. Из них большинство – 175 тыс. были хуэй. В мусульманском квартале Пекина на улице Нюцзе, месте проживания свыше 10 тыс. мусульман – хуэй, находится старинная мечеть Либайсы. В Шанхае насчитывалось 50 тыс. мусульман. Многочисленное компактное поселение хуэй издавна существовало в Нанкине вокруг построенной еще в древности мечети Цзин Цзюэ на улице Саньшаньцзе.

Около 40 тыс. религиозных деятелей – имамов, вели службы в 34 тыс. мечетей. Почти две трети из них были сосредоточены в Синьцзяне. Реставрация мечетей, начавшаяся в период реформ, происходила, как правило, за счет личных пожертвований верующих и только частично на государственные средства. Всего было восстановлено 30 тыс. мечетей, из них более 23 тыс. в Синьцзяне. Мечеть, с имамом во главе, традиционно являлась центром, где мусульмане могли собираться вместе для ведения как религиозной, так и общественной деятельности.

Китайская исламская ассоциация (КИА), созданная в 1953 г. в Пекине, возобновила свою деятельность в 1980 г. при активном содействии бессменного в предыдущие десятилетия председателя, известного уйгурского политического и общественного деятеля Бурхана Шахиди, который с 1980 г. по 1989 г. являлся почетным председателем КИА. За годы реформ на посту председателя КИА сменилось несколько представителей хуэй. В начале ХХI в. ассоциацию возглавил Чэнь Гуанъюань. За последние тридцать с лишним лет в процессе восстановления религиозной жизни и исламских организаций была создана разветвленная сеть отделений (более 470) в провинциях,

автономных районах и городах центрального подчинения. В задачу деятельности ассоциации в центре и на местах входил контроль над управлением и деятельностью мечетей.

С целью упорядочения этого процесса в 1993 г. на 6-й Всекитайской конференции КИА были разработаны «Экспериментальные демократические методы управления мечетями», в которые затем вносились изменения.

Благодаря активности КИА в последние десятилетия заметно повысился уровень религиозного образования мусульман: были открыты более 10 медресе, в которых можно было получить высшее (общее, специальное) образование. Срок обучения в них занимал от 3 до 5 лет. Самым авторитетным высшим учебным заведением являлось Исламское медресе Китая, которое было открыто при посредничестве КИА в 1955 г. в Пекине и возобновило свою деятельность в 1982 г. В различных медресе в общей сложности велась подготовка нескольких тысяч религиозных деятелей и ученых.

При мечетях организовывались школы, в которых велось обучение чтению на арабском языке, главным образом отрывков из Корана, а также устоев ислама

изаконов шариата. Помимо этого при некоторых мечетях мусульманское духовенство (имамы и ахуны) вели группы изучения теологии и священных текстов. В учебные программы включались также современные общеобразовательные дисциплины.

Одной из сфер деятельности КИА стала организация деятельности по переводу и изданию священных книг ислама, материалов по исламской культуре. Печатный орган КИА – журнал «Мусульмане Китая» издавался на китайском

иуйгурском языках. Ряд местных исламских ассоциаций также выпускал периодику.

КИА осуществляла широкие международные контакты, сотрудничая с Всемирной исламской лигой, Всемирным конгрессом мусульман и исламскими организациями Азии и Африки. Важной сферой деятельности КИА и ее местных отделений являлась организация зарубежных паломнических поездок в первую очередь в страны Ближнего и Среднего Востока.

Католицизм. К началу ХХI в. в КНР насчитывалось 5,6 млн католиков, а согласно неофициальным данным, вместе с последователями так называемой «катакомбной» (нелегально действовавшей) церкви, эта цифра приближалась

к12 млн. В период реформ наблюдался прирост обратившихся в католичество на 60–100 тыс. человек ежегодно преимущественно за счет жителей сельской местности.

Из примерно 6 тыс. действовавших католических храмов большинство было воздвигнуто или реставрировано именно в эти годы. Кроме того, существовало несколько десятков женских монастырей, в которых обитало около 3 тыс. монахинь.

ВПекине проживало около 50 тыс. последователей католицизма, действовало 17 католических (8 в черте города и 9 пригородных) храмов. В одном из самых больших католических храмов Пекина – кафедральном соборе Сишику (храм Христа Спасителя) ежедневно совершалось 3, а в воскресные дни 4 мессы. Большой популярностью пользовался собор Непорочного зачатия Пре-

Католический собор. Шанхай

святой Девы Марии в районе Сюаньумэнь, в котором по праздникам служили 4 мессы. Он вмещал свыше 2 тыс. чел. В числе наиболее известных пекинских храмов – католический храм в честь святого Иосифа на ул. Ванфуцзин. В Шанхае, в котором насчитывалось 150 тыс. католиков, самым большим был собор Сюйцзяхуэй (собор Святого Игнатия).

Руководство Ассоциации китайских католиков-патриотов (АККП), объединявшей католических священников и мирян, – массовой патриотической организации, возобновившей деятельность в 1980 г. (создана в 1957 г.), находилось в Пекине. Председателем АККП до 1997 г. являлся епископ Цзун Хуайдэ, а затем до 2007 г. – архиепископ Фу Тешань, но фактическое руководство деятельностью осуществлял Антоний Лю Байнянь. В 1980 г. была создана еще одна католическая организация – Коллегия католических епископов Китая (Епископская конференция) как высший духовный орган китайского католицизма, осуществлявший внешние контакты. В задачу его также входили контроль над проповедованием и изучением христианских догматов и правил, подготовка священнослужителей различных уровней, а также утверждение избранных епископов. АККП и Коллегия католических епископов Китая находились в тесной взаимосвязи, но были организационно независимы. Помимо этих официально признанных католических организаций в КНР существовала «катакомбная» церковь, в которой по приблизительным подсчетам насчитывалось более 50 епископов.

Католическая теологическая семинария Китая – высшее всекитайское католическое учебное и исследовательское заведение, созданное в 1983 г. под

эгидой Коллегии епископов. Срок образования в ней 6 лет. Помимо этого с 1997 г. учебу можно было продолжить в двухгодичной аспирантуре. Учащиеся семинарии также получали возможность стажироваться за рубежом. Коллегия католических епископов организовывала подготовительные курсы различного профиля для священнослужителей и преподавателей семинарий. В средних учебных заведениях обучалось около 2 тыс. человек. Помимо Католической теологической семинарии Китая в различных провинциях успешно действовали 36 семинарий, из них 12 на уровне высших учебных заведений, например Пекинский институт теологии, а также научные центры, Католический теологический центр Китая, Пекинский институт католических и культурных исследований. В столице активизировалась деятельность школ по подготовке монахинь, а также открывались католические детские сады.

Среди католиков были популярны газета «Китайский католицизм», а также журналы «Небесный свет», «Изучение божественного писания», «Материалы по зарубежному католицизму» и другие.

Положение китайского католицизма как части мировой религии осложнялось целым рядом причин, в силу которых властям КНР не удавалось урегулировать взаимоотношения с главами римско-католической церкви – Папой Иоанном II и Бенедиктом XVI. В числе наиболее острых вопросов оставалось назначение китайских епископов. Проблема состояла в том, что примерно треть их была признана властями КНР, но не Папой Римским. Это означало, что они не входили в мировую католическую иерархию. Например, длительное время раздражение в Ватикане вызывала креатура китайских властей – епископ Фу Тешань. Существовала и обратная ситуация, когда епископы (в основном «катакомбной» церкви) являлись частью курии, но не признавались в КНР.

Протестантизм (с китайского языка нередко переводится как христианство, что приводит к путанице при выделении этой конфессии). К началу ХХI в.

вКНР насчитывалось более 20 млн протестантов, многократное увеличение последователей этой религии произошло именно за период открытости и реформ. Общее число храмов и молельных домов возросло более чем на 5 тыс. Их возглавляли более 25 тыс. пасторов. На фоне бурного количественного роста постепенно наметилась тенденция к изменению социального состава его последователей. Если в начале реформ и вплоть до конца 90-х гг. ХХ в. преобладали протестанты-неофиты из сельской местности, в силу чего эту религию называли маргинальной, в первое десятилетие XXI в. появилось немало ее последователей в городах, среди интеллектуалов (профессоров и студентов) и бизнесменов.

ВКНР официально существуют две учрежденные при активном участии государства протестантские организации, объединяющие всех деноминированных протестантов. Это действующий с начала 1950-х гг. и возрожденный

в1980 г. Комитет китайского протестантского движения за «три самостоятельности» (самоуправление, самофинансирование, саморазвитие), которым с начала реформ и на протяжении шестнадцати лет руководил Дин Гуансюнь, затем с 1997 г. Ло Ляоцзун, а с 2002 г. – Цзи Цзяньхун. В начале 1980-х гг. была

создана Китайская протестантская ассоциация, которую также возглавил Дин Гуансюнь, с 1997 г. – Хань Вэньцзао, с 2002 г. – Цао Шэнцзе, затем Гао Фэн (с 2008 г.). Место пребывания обеих организаций – Шанхай, где насчитывалось 140 тыс. протестантов. Всего в стране действовало свыше 1,7 тыс. их местных комитетов. В январе 2008 г. состоялась Восьмая национальная конференция, которая представлена Советом Церквей Китая и Комитетом китайского протестантского патриотического движения за «три самостоятельности», был создан общий сайт в Интернете CCC/TSMP (аббревиатура их названий на английском языке).

Протестантской ассоциацией Китая, расположенной в храме в самом центре

Протестантcкий храм. Шанхай Шанхая, издавался журнал «Тяньфэн» (Евангельская весть) и многомиллион-

ные тиражи Библии на английском, китайском, корейском языках, а также на языках нацменьшинств мяо, цзинпо, лаху, ва, лису в основном благодаря американским спонсорам.

В Пекине и окрестностях было зарегистрировано и официально действовало несколько десятков протестантских церквей. Самая большая из них – храм в районе Чунвэньмэнь. На воскресные службы в нем собиралось свыше 3 тыс. человек. Многолюдностью отличался и храм Ганваши, вмещавший на праздники 6–7 тыс. человек, в том числе иностранцев.

Протестантские сообщества процветали в совместных предприятиях, особенно в тех, которые финансировались южнокорейским бизнесом в Шанхае и Пекине. С этой точки зрения интересен пример города Вэньчжоу, где в соответствии с корпоративным духом и на основе идей протестантизма не только создавались коллективы частных фирм, но и формировалась концепция развития местного бизнеса. Нередки были случаи, когда предприниматели предпочитали набирать персонал из числа протестантов. Это способствовало стремительному количественному росту протестантов, в том числе среди выпускников высшей школы. Благодаря инициативе и поддержке бизнесменов в окрестностях Вэньчжоу было сооружено немало новых протестантских храмов.

Широкое распространение в Пекине получили протестантские молодежные объединения для юношей (1200 человек) и девушек (400 человек) и сеть духовных школ, в которых обучалось свыше 80 человек. В период реформ постепенно восстанавливалась система протестантского духовного образования, включавшая 21 семинарию, в которых в общей сложности обучалось около 3,7 тыс. человек, число выпускников после 2009 г. составило свыше

4 тыс. человек. Нанкинская семинария, длительное время возглавлявшаяся Дин Гуансюнем, за годы реформ превратилась в крупнейшее протестантское учебное заведение КНР.

Китайские протестанты через свои организации развивали контакты с единоверцами из Европы, но преимущественно из США, Южной Кореи и Тайваня.

Православие в КНР

Православие в КНР в силу исторических причин не имело возможности развиваться по прописанным для официально признанных религий положениям и правилам. Оставаясь юридически неоформленной в единую структуру, Китайская Автономная Православная Церковь (КАПЦ) до настоящего времени остается группой не связанных между собой приходов и отдельных верующих в разных частях страны. Правительство КНР признает за православием статус религии национального меньшинства в районах компактного проживания людей русской национальности (элосыцзу), а именно: в Северо-Восточном Китае, Автономном районе Внутренняя Монголия и Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР).

После проведения 3-го пленума 11-го созыва в 1978 г. по всей стране началась работа по восстановлению религиозной сферы. Это касалось религий, создавших свои национальные структуры в 1950-е гг. Поэтому, когда в 1980 г. Госсоветом КНР был принят документ №188, санкционировавший восстановление прав собственности религиозных объединений и общин на ранее принадлежавшие им объекты недвижимости, Китайская Православная Церковь, лишенная своего институционального представления в правовом поле КНР, не смогла оформить свои имущественные права.

Уцелевшие в годы «культурной революции» священнослужители с разрешения властей начали восстанавливать религиозную жизнь в отдельных приходах. Правительство КНР в рамках политики по «исправлению ошибок культурной революции» стало выделять средства из бюджета на восстановление объектов религиозной деятельности. Это коснулось и нескольких зданий православных церквей. Так, в 1983 г. правительство СУАР признало Рождество и Пасху официальными праздниками элосыцзу, дни праздников были объявлены для них нерабочими. В 1984 г. управление по делам религий и национальностей г. Урумчи впервые устроило прием для элосыцзу по случаю празднования Пасхи.

ВХарбине в 1984 г. с официального разрешения властей были возобновлены богослужения в Покровском храме. Общине Харбина частично было возвращено церковное имущество. Настоятелем храма стал иерей Григорий Чжу Шипу.

ВУрумчи в 1986 г. было получено разрешение на строительство храма в честь свт. Николая. Работы были завершены к 1990 г., но богослужения в храме не проводились из-за отсутствия священнослужителей. По праздникам и в воскресные дни верующие, как правило, слушали немногочисленные имеющиеся у них записи православных богослужений и проповедей.

В1990 г. народное правительство автономного района Внутренняя Монголия признало Православие традиционно распространенной на территории района

Православный храм г. Шанхай

религией. В 1999 г. в качестве компенсации за разрушенные в годы «культурной революции» в Трехречье восемнадцать храмов и один монастырь Трехреченского благочиния Харбинской епархии КАПЦ в Лабдарине (Эргуна) на средства народного правительства округа Хулун-Буир был построен каменный храм. 30 августа 2009 г. он был освящен во имя святителя Иннокентия Иркутского. Освящение храма совершил проживавший в Шанхае старейший клирик КАПЦ Михаил Ван Цюаньшэн (ум. 2015). По причине отсутствия священника местные православные миряне также стали молиться в храме самостоятельно. Храм также стал функционировать в качестве музея.

В1997 г. в Харбине было восстановлено здание Софийского собора, ставшего символом города. В 2000 г. в Кульдже (Инин) Синьцзян-Уйгурского автономного района появилось здание храма Свт. Николая, который был освящен в 2003 г.

ВПекине разрушения православных храмов продолжались и в годы реформ.

В1986 г. территория православного кладбища в Пекине была преобразована в парк Цинняньху, а кладбищенский Серафимовский храм был снесен. Чуть позднее, в 1991 г. был разрушен старейший Сретенский монастырь, основанный еще в 1729 г.

C мая 1996 г. на территории Посольства РФ в КНР стали совершаться богослужения для российских граждан и иностранцев. Службы стали проходить в домовом храме начальников Российской духовной миссии в Китае во имя святителя Иннокентия Иркутского, более известном как «Красная Фанза».

В1986 г. делегация РПЦ посетила Пекин для участия в международном совете Всемирной конференции религий за мир. В 1993 г. митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (впоследствии – Патриарх Московский и всея Руси) впервые посетил Китай по приглашению Китайского христианского совета, позднее он приезжал с визитом в Китай в 2001, 2002 и 2006 гг. В 1994 г. Китай посетил епископ Дмитровский Иннокентий (впоследствии – митрополит Виленский и Литовский). Помимо этого предпринимались попытки согласовать

скитайскими властями натурализацию в Китае священника из России с китайскими корнями, но переговоры не увенчались успехом.

К 40-летнему юбилею дарования автономии Китайской Православной Церкви 7 февраля 1997 г. Священный Синод РПЦ постановил осуществлять попечение о пастве КАПЦ. Было принято решение о том, что до избрания Поместным Собором КАПЦ своего Предстоятеля каноническое попечение о приходах КНР будет осуществляться Патриархом Московским и всея Руси. Об этом решении Священного Синода и о проблемах Китайской Православной Церкви Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II сообщил письмом Председателю КНР Цзян Цзэминю в апреле 1997 г.

Таким образом, РПЦ констатировала, что Китай является зоной пастырской ответственности для Русской Православной Церкви до момента восстановления в полноте иерархии КАПЦ. Китай – не территория миссии для Русской Православной Церкви, а каноническая территория автономной Церкви, жизнь которой регулируется канонами вселенского Православия, внутренними определениями КАПЦ и китайским национальным законодательством.

В2000 г. почил священник Григорий Чжу Шипу. Богослужения в Покровском храме Харбина прекратились на долгие годы. В Китае не осталось ни одного храма, где граждане КНР могли бы участвовать в богослужениях. В 2003 гг. скончался и о. Александр Ду Лифу, окормлявший общину албазинцев в Пекине. После кончины священников добиться разрешения на назначение их преемников не удалось.

Политическое руководство новой России уделяло внимание вопросам православия в КНР. Эти вопросы обсуждались во время визитов в Пекин Президента РФ В.В. Путина в октябре 2004 г., марте и июне 2006 г., а также во время пребывания в Москве Председателя КНР Ху Цзиньтао в июле 2005 г.

14 октября 2004 г. в Пекине Президентом РФ В.В. Путиным и Председателем КНР Ху Цзиньтао был принят План действий на 2005–2008 гг. по реализации положений Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР (2001), предусматривавший в том числе развитие взаимодействия между Государственным управлением КНР по делам религий (ГУДР) и Советом по взаимодействию с религиозными организациями при Президенте РФ.

Виюле 2006 г. в рамках участия китайских религиозных лидеров во Всемирном саммите религиозных лидеров Москву с неофициальным визитом посетил начальник ГУДР Е Сяовэнь. В феврале 2009 г. состоялся официальный визит делегации ГУДР во главе с Е Сяовэнем в связи с интронизацией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

Благодаря совместным усилиям ОВЦС МП и МИД РФ с китайской стороной было согласовано восстановление на территории российского посольства в

Пекине Успенского храма. Ремонтные работы были завершены в июне 2009 г. Успенский храм при посольстве РФ – единственное место в Пекине, где совершаются регулярные богослужения. У большинства китайцев нет возможности принимать в них участие.

Согласно ст. 27 «Положения о религиозной деятельности» 2005 г. религиозная деятельность может осуществляться религиозными служителями, утвержденными религиозными объединениями и поставленными на учет в отделах по делам религий народных правительств. Прохождение этой процедуры возможно только для граждан КНР. Благодаря совместным усилиям КНР и РФ решается проблема отсутствия священнослужителей с китайским гражданством, которые могли бы на законных основаниях совершать богослужения. В 2009 г. между Советом по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ и ГУДР было достигнуто решение о возможности обучения в семинариях РПЦ студентов из Китая. Это событие послужило толчком к возрождению института национального клира в Китае.

Православная община в Китае относительно невелика. По разным данным, она насчитывает от 2 до 15 тыс. верующих. Некоторые китайские исследователи (например, Тан Сяофэн) полагают, что православная традиция в Китае сохранилась только среди старшего поколения национального меньшинства элосыцзу. На практике же представители «русских китайцев» в большинстве своем воспринимают православие более как национальную традицию, нежели как религиозную веру.

Среди современных православных неофитов преобладают молодые представители интеллигенции национальности хань. К православию большинство из них пришли самостоятельно, путем поиска и изучения информации, поскольку на территории Китая практически не ведется православной миссионерской деятельности (в сравнении с протестантской и католической миссиями). Многие молодые верующие перешли в православие из других христианских конфессий и даже буддизма.

Важной особенностью православной общины является ее внутреннее единство, что позволяет легко создать соответствующую китайскому законодательству единую общенациональную церковную структуру. Благодаря программе сохранения особенностей культуры национальных меньшинств в местах компактного проживания людей, относящих себя к русским и православным, согласно законодательству, возможна регистрация православных храмов. На 2009 г. в Китае было зарегистрировано четыре православных храма – в Харбине, во Внутренней Монголии и два в СУАР. Все четыре прихода не имели священнослужителей и служили местом собрания людей, относящих себя к православным верующим.

Проблема отсутствия священнослужителей китайского гражданства является ключевой в процессе нормализации положения православия в Китае. Время от времени китайские власти после продолжительных согласований позволяют российским священнослужителям по большим праздникам совершать богослужения в Шанхае, Харбине и в Синьцзяне. В деле нормализации положения верующих в КНР китайская сторона, в целом, демонстрировала готовность не только к диалогу, но и к конкретным действиям.

комитета КНР как единственного законного представителя всего Китая. Тайваньская команда, которая с 1952 г. по 1976 г. на Олимпиадах выступала под флагом Китайской Республики, сохранила возможность участвовать в олимпийских соревнованиях в качестве представителя «Китайского Тайбэя». Запрещалось использовать флаг, гимн и другую официальную символику Тайваня. После восстановления в МОК, НОК КНР приобрел статус

самостоятельной организации (до «Тайцзицюань – хорошо!» этого функции НОК исполняла

ВКФС). Работу НОК Китая (КОК) возглавил руководитель Госкомспорта. В 1981 г. заместитель начальника Секретариата КОК Хэ Чжэньлян был избран членом МОК, что упрочило позиции страны в Олимпийском движении.

В1971 г. КНР была принята в ООН, однако не восстановила своих позиций в МОК и других международных федерациях, за исключением Международной федерации по настольному теннису, Международной хоккейной федерации и Международного союза конькобежного спорта.

В1972 г. вместо американца Э. Брендеджа МОК возглавил ирландец М. Килланин, который поддерживал членство КНР в МОК и выступал за решение тайваньского вопроса. Согласно Олимпийской хартии, Китай может представлять только один НОК. В сентябре 1977 г. и апреле 1978 г. президент М. Килланин и вице-президент Х.А. Самаранч поочередно посетили Пекин, чтобы обсудить вопрос Тайваня с руководством КНР.

1 января 1979 г. ПК ВСНП принял «Обращение к тайваньским соотечественникам»,

вкотором призвал весь китайский народ, включая тайваньскую администрацию, бороться за мирное объединение и восстановление культурного и научного обмена между берегами Тайваньского пролива. Это обращение создало условия для решения вопроса о восстановлении позиции КНР в МОК.

Вмарте 1979 г. представители КОК, приглашенные на заседание исполкома МОК, заявили о своей готовности провести переговоры с представителями Тайбэя. Президент М. Килланин объявил, что МОК признает ВКФС в качестве НОК Китая.

На 81-й сессии МОК в Монтевидео в 1979 г. представители КОК разъяснили позицию КНР по тайваньскому вопросу, подчеркнув, что Тайвань является частью Китая и ни одна спортивная организация на Тайване не имеет законного права представлять Китай в МОК. КНР признала право тайваньских спортивных организаций самостоятельно решать вопросы по развитию спорта на острове. Одновременно представители КОК подтвердили принципиальную позицию КНР по тайваньскому вопросу: в мире существует только один Китай, Тайвань является частью территории Китая, НОК КНР единственный законный представитель всех китайских атлетов.

КНР согласилась на то, чтобы Тайвань остался в рядах МОК как региональный представитель Китая без права использовать наименование «Китайская Республика», национальный гимн, флаг и любые иные символы Китайской Республики. В середине октября 1979 г. Международная федерация футбольных ассоциаций (ФИФА) приняла резолюцию о восстановлении членства КНР. Тайваньская футбольная организация сохранила членство в ФИФА под названием Футбольная ассоциация Китайского Тайбэя.

В конце октября 1979 г. на заседании исполкома МОК в Нагое (Япония) была принята резолюция, закрепляющая за КОК право представлять Китай на Олимпийских играх. Региональный олимпийский комитет на Тайване сохранил свое место в МОК под названием ОК Китайского Тайбэя. В поддержку этого решения проголосовали 62 члена МОК, 17 высказались против, 2 – воздержались. Так, КНР вернулась в олимпийскую семью.

Важность развития физкультуры и спорта как составной части строительства «четырех модернизаций», осуществления политики реформ и открытости стала лейтмотивом дискуссии на Всекитайском рабочем совещании по физкультуре и спорту (7 января 1980 г.). Руководитель Госкомспорта Ван Мэн назвал развитие СВД «политической задачей», поскольку успехи спортсменов и команд на Олимпийских играх служат повышению международного престижа страны

иконсолидации общества. Перед китайскими спортсменами поставили цель войти в «первую десятку» на Московской Олимпиаде-1980 и в первые шесть команд на Олимпиаде-1984 в Лос-Анджелесе.

Восстановление позиций в МОК позволило китайским атлетам вернуться на олимпийскую арену. 27 ноября 1979 г. председатель КОК Чжун Шитун официально заявил об участии КНР в Олимпийских играх в 1980 г. Три группы спортсменов и тренеров национальной сборной КНР проходили трехмесячную стажировку в СССР, США и ФРГ. 4-я зимняя Всекитайская спартакиада, которую рассматривали в качестве предолимпийского старта, проводилась в трех городах – Шанчжи, Урумчи и Пекине. В соревнованиях по 5 видам спорта и 60 дисциплинам участвовали 227 атлетов (12 сборных), включая 139 юниоров. В феврале 1980 г. 26 китайских спортсменов дебютировали на 13-х зимних Олимпийских играх в американском Лейк-Плэсиде, однако возвращения на главную сцену олимпийской борьбы в том году не произошло. КНР отказалась от участия в Московской Олимпиаде, присоединившись к политическому бойкоту, инициированному США в знак протеста против ввода советского военного контингента в Афганистан.

Поставленная Китаем цель до конца ХХ в. стать «могучей спортивной державой» обусловила новый подход к СВД. Лозунг Мао «Дружба – на первом месте, соревнование – на втором» в 1981 г. сменил другой: «Дружба важна, но нам нужны и победы». Острая конкуренция за медали на олимпийской арене предъявляла высокие требования к подготовке спортсменов и корректировке нормативных требований. В 1981 г. был восстановлен порядок регистрации спортивных рекордов, пересмотрены «Порядок присвоения квалификационных спортивных званий и разрядов» и «Порядок присвоения квалификационных категорий спортивных судей». Начиная с 1976 г., большое внимание уделялось развитию спортивной науки, техники и технологий. На первом после «культурной революции» Всекитайском совещании по вопросам спортивной науки

итехники (1977) был выдвинут проект «Плана научно-технического развития физкультуры и спорта в 1978–1985 гг.», утвержденный в мае 1978 г. Госсоветом КНР. После Всекитайского совещания по спортивной науке и технике 1980 г. было создано Китайское общество изучения спортивных наук, в которое вошли 184 ученых и специалиста, в 1984 г. число членов общества выросло до 5164 чел. Госкомспорт привлек 22 спортивных НИИ и научных центров к раз-

работке 27 проектов по подготовке юниоров по 10 ключевым видам спорта (легкая и тяжелая атлетика, плавание, спортивная гимнастика, футбол, баскетбол, волейбол, настольный теннис, стрельба и конькобежный спорт). С 1978 г. в КНР стали укреплять тренировочную базу спортивного резерва, представляющую собой трехступенчатую систему ДЮСШ – центральные спортивные школы-интернаты (школы высшего мастерства) – команды высшего эшелона (школы олимпийского резерва). Для повышения общеобразовательного уровня воспитанников спортивных школ и расширения возможностей трудоустройства спортсменов в 1981 г. были созданы профессиональные спортивные училища (ПСУ). В 1979 г. были выдвинуты новые требования к спортивной работе в начальных и средних школах, скорректирован порядок проведения соревнований, пересмотрен «государственный норматив физкультурно-спортивной подготовки».

Политика открытости позволила китайским атлетам интегрироваться в международное спортивное сообщество и заявить о себе. 8 сентября 1979 г. на 10-й Всемирной универсиаде в Мексике Чэнь Сяося стала чемпионкой по прыжкам в воду с 10-метровой вышки. Юная спортсменка завоевала для страны первую золотую медаль Всемирной универсиады. 3 ноября 1979 г. на 33-м Чемпионате мира по тяжелой атлетике китайские спортсмены завоевали 1 золотую, 1 серебряную и 2 бронзовые медали. На 20-м Чемпионате мира по спортивной гимнастике (декабрь 1979 г.) 15-летняя Ма Яньхун стала чемпионкой в упражнениях на брусьях (первая медаль китайских гимнасток на мировых первенствах). В 1982 г. на 9-х Азиатских играх в Нью-Дели Китай занял первое место по количеству выигранных золотых медалей (61 золотая, 51 серебряная, 41 бронзовая). В 1984 г. Олимпийский комитет Азии удовлетворил заявку Пекина на проведение 11-х Азиатских игр в 1990 г. В целом, за период 1981–1984 гг. китайские спортсмены приняли участие в 158 международных соревнованиях, завоевали более 710 золотых медалей, в том числе 77 золотых наград чемпионатов мира, побили 36 мировых рекордов.

Событием национального масштаба стала победа китайских волейболисток над японской командой в финале Кубка мира по волейболу в 1981 г. в Токио. Встречу впервые транслировали в прямом эфире, ее смотрел весь Китай. Тысячи ликующих людей вышли на улицы китайских городов праздновать национальный триумф. Золотая медаль стала символом победы Китая над историческим противником. В 1980-х гг. женская команда по волейболу пять раз подряд выигрывала мировое первенство.

К моменту 5-й Всекитайской спартакиады (1983 г.) реформы и политика открытости уже набрали обороты. Лейтмотивом церемонии открытия, как и в 1959 г., вновь стал символ весеннего возрождения – «Прекрасная здоровая весна». Впервые за всю историю проведения Всекитайской спартакиады организатором выступал не Пекин, а Шанхай. На церемонии открытия присутствовала представительная делегация МОК во главе с Х.А.Самаранчем. Поскольку после 1979 г. Олимпийские игры стали ориентиром для Всекитайских спартакиад, 20 из 22 видов программ были олимпийскими. На этой спартакиаде впервые проводились соревнования по дзюдо, хоккею на траве, художественной гим-

настике и парусному серфингу. Главным героем спартакиады стал 20-летний шанхайский прыгун в высоту Чжу Цзяньхуа, который дважды побил мировой рекорд. В программу спартакиады были включены показательные выступления по ушу. Организатором зимней спартакиады в 1983 г. выступал Харбин, в программу соревнований впервые включили биатлон.

После 1978 г. в КНР пробудился интерес к изучению ушу, проблематику боевых искусств обсуждали на научных конференциях, появились статьи, книги, журналы. С 1982 г. стали устраивать турниры по рукопашному бою – саньда. В 1974–1984 гг. были разработаны правила соревнований, отразившие попытки достичь компромисса между «государственным» и народным ушу, но основу соревнований все равно составляли искусственно созданные стили чан цюань, нань цюань (южный кулак) и тайцзицюань (на основе «стиля Яна»).

Знаменательным событием в судьбе боевых искусств стало 1-е Всекитайское совещание по вопросу развития ушу в Пекине (5 декабря 1982 г.), в котором принимали участие более 400 делегатов. После совещания ускорилось создание школ и ассоциаций ушу.

23-я Олимпиада в Лос-Анджелесе 1984 г. открыла новую страницу спортивной истории Китая. Президент МОК Х.А.Самаранч в 1982 г. специально приехал в Китай, чтобы встретиться с Дэн Сяопином и убедиться, что китайские атлеты будут участвовать в Олимпиаде. КНР впервые направила на игры столь большую делегацию (225 атлетов). В отсутствие сборных СССР и большинства стран социалистического лагеря, бойкотировавших игры, китайские спортсмены не только преодолели «нулевой» медальный барьер, но и завоевали 15 золотых наград, выйдя на 4-е место в неофициальном и на 6-е в общекомандном зачете (33 награды). Легкоатлет Чжу Цзяньхуа стал первым в истории Китая призером Олимпиады, выиграв бронзовую медаль. Первую в истории Китая золотую олимпийскую медаль получил спортсмен Сюй Хайфэн на соревнованиях по стрельбе. Китайские волейболистки также завоевали олимпийское золото.

Всередине 1980-х годов были восстановлены отношения между КНР и

СССР, руководство китайского спорта стало приглашать советских специалистов для чтения лекций и консультаций, а тренеров – для работы в спортивных организациях. Активно проводилась работа по переводу и изданию большого количества учебников и учебных пособий для тренеров, написанных восточноевропейскими и западными авторами.

В1985 г. в Китае была принята Олимпийская стратегия, разработанная Обществом по изучению стратегии развития спорта (Тиюй фачжань чжаньлюй яньцзюхуэй, создано в 1984 г.), которая окончательно утвердила приоритетное положение спорта высших достижений. В конце 1980-х гг. в структуру Госкомспорта входили 6 отделов по соревновательным видам спорта и всего один по массовому спорту. На спорт высших достижений выделялось 2/3 всего спортивного бюджета. С 1979 г. по 1985 г. число тренеров национальных сборных увеличилось с 2829 до 4926 человек. В 1986 г. число ключевых видов спорта (наиболее перспективных в плане медалей для КНР) увеличили до

16.Главный акцент был сделан на развитии олимпийских видов спорта, при

этом основные ресурсы направлялись на виды спорта, по которым разыгрывалось наибольшее количество медалей (легкая атлетика и плавание).

Важной частью олимпийской стратегии являлась подготовка перспективной спортивной смены. В основу системы пополнения спортивного резерва было положено привлечение к обучению на этапе начальной подготовки огромного количества детей. В 1986 г. в Китае действовали 3411 спортивных школ и средних школ со спортивным уклоном (270 тыс. учащихся), 300 из этих школ были «школами подготовки спортивного резерва» (аналог советских «школ олимпийского резерва»), в которых тренировались наиболее перспективные юные атлеты страны (около 30 тыс. учащихся). В 1984 г. более 84% от общего числа атлетов, выступавших на международных соревнованиях, вышли из стен таких школ. Главной «кузницей» спортивных талантов стала пекинская школа «Шичахай».

Всередине 1980-х гг. Госкомспорт вновь поднял вопрос о более активном участии вузов в подготовке спортивного резерва. Восстановленная система единого государственного экзамена создавала противоречие между развитием спорта высших достижений и китайской традицией отдавать предпочтение образованию как гаранту престижной работы и высокого социального статуса. Слабая подготовка выпускников спортивных школ по основным предметам не позволяла им конкурировать за место в вузе (лишь 10% выпускников средних школ имели шанс продолжить учебу в вузе), а отсутствие высшего образования мешало устроиться на хорошую работу после ухода из большого спорта. Чтобы склонить вузы к приему перспективных для Большого спорта абитуриентов, с 1982 г. Госкомспорт учредил Всекитайскую универсиаду, которую проводили регулярно раз в 4 года. Путем создания университетских команд высокого класса Госкомспорт планировал не только решить вопрос спортивного резерва, но

ипроблему будущего трудоустройства атлетов. Зимой 1987 г. Минобразования КНР разрешило 55 вузам создавать спортивные команды высокого класса, в которые набирали выпускников спортивных школ и бывших спортсменов элитных команд. Если прежде на экзаменах в вузы спортивным талантам только добавляли несколько баллов, то теперь их охотно принимали в вуз даже с неудовлетворительными результатами экзамена. Одновременно повысился «статус» уроков физического воспитания в средних школах. В 1988 г. Министерство образования КНР издало постановление, что школьникам, не сдавшим экзамен по физкультуре, не выдают диплом отличника.

Всоответствии с курсом на рыночные реформы Госкомспорт начал переходить к многоканальной системе финансирования. В 1984 г. в СЭЗ и 14 открытых приморских городах в качестве эксперимента выпустили билеты спортивной лотереи, в 1986 г. опыт распространили на всю страну.

Быстрый экономический рост в 1980-х гг. сделал возможным участие общества в развитии спортивного движения. «Зеленый свет» внебюджетному финансированию дали два документа – утвержденные Госсоветом «Предложения Госкомспорта КНР о дальнейшем создании новой ситуации в физкультуре и спорте» (21.10.1983) и «Уведомление ЦК КПК о дальнейшем развитии физкультуры и спорта» (05.10.1984). К 1985 г. в 26 провинциях, городах центрального подчинения и автономных районах появились спортивные команды

высшего эшелона, которые спонсировали либо предприятия, либо совместно предприятия и местные спорткомитеты. К концу 1980-х гг. команды с богатыми спонсорами, частные спортивные школы, фитнес-центры и клубы стали нормой для китайских городов и деревень. В городах появились негосударственные спортивные общества (НСО), которые, в отличие от спортивных объединений времен Синьхайской революции 1911 г., преследовали только физкультурные цели. С появлением института спонсорства стали возрождаться бильярд, гольф, бодибилдинг, попавшие под запрет как «буржуазные» в 1950-е гг. В 1986 г. была создана Китайская ассоциация бильярда и снукера. Первое современное гольф-поле – «Чжуншань Хот Спринг» открылось в курортной зоне г. Чжуншань в 1984 г., авторами проекта являлись два всемирно известных американских профессиональных гольфиста Арнолд Палмер и Джек Никлаус.

Перевод чемпионата страны по футболу на формат длинного турнира с домашними и выездными матчами привлек богатых спонсоров и резко повысил интерес народа к игре. Следствием популярности стало появление футбольных фанатов и случаи беспорядков после матчей. Первый и наиболее громкий инцидент произошел 19 мая 1985 г. в Пекине после отборочного матча на Кубок Мира, в котором Китай проиграл Сянгану со счетом 1:2. После игры фанаты устроили скандал, требовали встречи с руководством команды, блокировали выход со стадиона, переворачивали автобусы и автомобили, оказывали сопротивление полиции. Новая для Китая проблема футбольных фанатов вызвала громкий общественный резонанс. Несмотря на препоны со стороны власти и общества, ряды болельщиков ширились, и в 1988 г. в Шэньяне был официально создан первый клуб футбольных фанатов.

Амбиции Китая войти в число ведущих спортивных держав мира диктовали требование корректировки принципов управления командами. В 1985 г. Госкомспорт распорядился постепенно передавать полномочия от руководителей команд (штатная должность партийных ганьбу, ответственных за идейнополитическую работу в команде) главному тренеру. Для тренеров вводились конкурс на замещение должности, система контракта, аттестация, моральное и материальное стимулирование. По примеру промышленных предприятий в спортивных командах начал действовать режим «тренерской ответственности». «Решение Госкомспорта о реформировании системы физкультуры и спорта» (проект), принятое в 1986 г., закрепило новый порядок, к 1992 г. режим тренерской ответственности был введен в 40% всех команд страны.

Еще одним важным преобразованием стала оптимизация порядка финансирования соревнований. Государство сохранило за собой обязанность финансировать три общенациональных комплексных соревнования (Всекитайскую спартакиаду, Всекитайскую универсиаду, Всекитайскую спартакиаду национальных меньшинств, которые проводятся раз в четыре года) и общенациональные соревнования по видам спорта. Для повышения уровня спортивного мастерства муниципальных спортивных сборных учредили новые комплексные соревнования – Всекитайскую спартакиаду городов (1-я прошла в 1988 г.). Организацию и финансирование остальных видов соревнований поручили местным правительствам, ведомствам, предприятиям и частным лицам. Привлече-

ние общественных средств позволило Госкомспорту и спорткомитетам уровня провинции сосредоточить материальные, людские и финансовые ресурсы на видах спорта, в которых Китай имел преимущество на международной арене (настольный теннис, гимнастика, прыжки в воду) и на олимпийских видах спорта с наибольшим количеством медалей (легкая атлетика и плавание).

Результатом продуманной стратегии стал успех китайских легкоатлетов и пловцов на Азиатских играх в Сеуле в 1986 г., где они завоевали 32 золотые медали – треть от общего числа наград сборной КНР, которая второй раз подряд заняла первое место в общекомандном зачете. Закрепившись на верхней ступени главного спортивного пьедестала региона, Китай выдвинул новый лозунг – «Прорваться за пределы Азии, идти навстречу миру» («Чунчу Ячжоу, цзоусян шицзе»).

Позиция лидера и страны-устроителя Азиатских игр-1990 позволили Китаю дополнить программу соревнований своим национальным видом спорта – боевым искусством ушу, которое получало все более широкое признание в мире. В 1980-х гг. в КНР стали проводить пригласительные турниры с участием зарубежных спортсменов, направлять китайские команды ушу в другие страны с показательными выступлениями. В конце 1980-х были воссозданы ассоциации ушу (бывшие Цзинъу) в Шанхае, Гуанчжоу, Фошани, Тяньцзине, а в 1990-е гг. в Шанхае было учреждено Всемирное содружество ассоциаций Цзинъу (физического воспитания утонченными боевыми искусствами). В 1991 г. была создана Международная федерация ушу со штаб-квартирой в Пекине, в которую вошли национальные федерации КНР, США, Франции, Мексики, России, Польши.

Тема модернизации, реформ и открытости как главная задача партии и страны была лейтмотивом 6-й Всекитайской спартакиады, проходившей с 20 ноября по 5 декабря 1987 г. в провинции Гуандун. Массовая гимнастическая композиция получила название «Великие устремления». Эта спартакиада имела особое значение, поскольку проводилась сразу после XIII съезда КПК. Организатор спартакиады город Гуанчжоу, неизменно идущий в авангарде реформ, стал «пионером» в использовании коммерческой рекламы во время главного спортивного праздника страны. 6-ю зимнюю Всекитайскую спартакиаду впервые устраивал г.Чанчунь, в программу соревнований был добавлен еще один вид спорта – прыжки с трамплина. В соревнованиях по 8 видам спорта принимали участие 15 сборных (573 спортсмена).

По мере развития реформ стал меняться социальный статус и финансовое положение спортсменов высокого класса. У спортивной элиты появились материальные стимулы, правительственные награды, внимание СМИ. За золотую олимпийскую медаль атлету в 1984 г. выплачивали премию в 8 тыс. юаней (средняя годовая зарплата в стране – 372,7 юаня), в 1988 г. – 18 тыс. юаней (средняя годовая зарплата в стране – 881,8 юаня). Высокие доходы спортивных «звезд» вызывали неоднозначную реакцию общества, воспитанного на эгалитарной идее «большого котла», но повышение международного спортивного престижа страны оставалось приоритетом.

Летняя Олимпиада в Сеуле в 1988 г., на которой после двух взаимных бойкотов в 1980 г. и 1984 г. собрались все ведущие спортивные силы социали-

стического и капиталистического блоков, не оправдала ожиданий Китая на повторение успеха в Лос-Анджелесе. В Сеуле китайская команда смогла завоевать всего 5 золотых медалей. Гордость национальной сборной олимпийский призер Чжу Цзяньхуа занял только 20-е место. После «слабого», с точки зрения китайских болельщиков, выступления олимпийской сборной в Сеуле политика «государственной опеки» спортивной элиты стала темой общественной дискуссии. С критикой пренебрежения к массовому спорту, закрытости и «армейского стиля» работы Госкомспорта выступил журналист Чжао Юй в очерке «Мечта державы» («Цянго мэн»), опубликованном в литературном журнале «Дандай» в феврале 1988 г. Очерк вызвал громкий общественный резонанс и недовольство спортивных чиновников.

После подавления студенческих демонстраций на площади Тяньаньмэнь во всех сферах общественной жизни, включая спорт, наступил период затишья. Последовавшие экономические санкции западных стран и отток иностранных инвестиций привели к снижению темпов экономического роста. Международная и внутренняя ситуация в стране отражалась на китайском спорте, особенно на фоне приближающихся Азиатских игр в Пекине в 1990 г., с помощью которых руководство КНР рассчитывало вернуть энтузиазм общества и укрепить свой авторитет в регионе. На подготовку и проведение игр было выделено 2,5 млрд юаней, при этом 0,6 млрд юаней из общей суммы собрали жители материкового Китая, тайваньские соотечественники и хуацяо. По примеру Олимпийских игр, соревнованиям предшествовала грандиозная эстафета огня Азиады. За месяц путешествия «Свет Азии» пронесли через все уезды и города Китая.

Открытие 11-х Азиатских игр (22 сентября – 7 октября 1990 г.) проходило на пекинском Стадионе рабочих, за грандиозной церемонией наблюдали 70 тыс. зрителей. На открытии присутствовали Генеральный секретарь ЦК КПК, Председатель КНР Цзян Цзэминь, премьер Госсовета КНР Ли Пэн, президент МОК Х.А. Самаранч.

В соревнованиях принимали участие 6578 спортсменов из 37 стран и территорий. Были разыграны 308 комплектов медалей в 27 видах спорта, проведены показательные выступления по двум видам спорта. В ходе соревнований были установлены 7 мировых рекордов, 89 рекордов Азии и 189 рекордов Азиатских игр. В общекомандном зачете первое место заняла сборная КНР (183 золотые, 107 серебряных и 51 бронзовая медали), второе и третье места – соответственно, сборные Южной Кореи и Японии. В пекинской Азиаде впервые в истории участвовали одновременно команды КНР, Тайваня (под наименованием «Китайский Тайбэй»), Гонконга (Сянгана) и Макао (Аомэня). На приеме для членов китайской сборной и оргкомитета Азиады 9 октября премьер Госсовета КНР Ли Пэн подчеркнул, что «успех игр продемонстрировал национальную мощь Китая и духовный потенциал китайского народа».

Успешное проведение Азиады вдохновило Китай подать заявку на проведение Олимпиады-2000 в Пекине. Руководство КНР считало, что заявка Пекина будет способствовать стабильности и экономическому процветанию страны, повышению и усилению национальной сплоченности китайцев в стране и за ее пределами».

После Олимпиады в Сеуле (1988) Госкомспорт скорректировал стратегию подготовки спортсменов к борьбе за олимпийские медали. Первым делом изменили расписание Всекитайских спартакиад, которые стали проводить не за год до летней Олимпиады, а годом позже. Таким образом, 7-ю Всекитайскую спартакиаду отложили на два года до 1993 г. Расписание зимних национальных игр менять не стали – 7-я Всекитайская зимняя спартакиада проходила в срок

вХарбине в 1991 г. Вторым делом Госкомспорта стало объявление, что баллы, заработанные на Олимпиаде-1992, будут добавлять к баллам, полученным на домашней спартакиаде. Третьим – в 1993 г. Госкомспорт принял решение включить в программу 7-й Всекитайской спартакиады только олимпийские виды спорта и ушу.

Эти коррективы вызвали небывалый интерес регионов к олимпийским медалям. Спорткомитеты пошли по пути значительного сокращения количества спортсменов штатных команд по неолимпийским видам спорта. Большинство провинций отказались также от «дорогих», но малоперспективных в плане олимпийских медалей командных видов спорта, чтобы сосредоточить все ресурсы на подготовке будущих олимпийских чемпионов.

Расчет себя оправдал – на Олимпиаде в Барселоне в 1992 г. китайская сборная завоевала 16 золотых медалей и вышла на 4-е место в общекомандном зачете. Победа на главных соревнованиях планеты стала знаком «мирного возвышения Китая», спортивного, экономического и политического. Однако качественно новые процессы, происходившие в спортивном пространстве страны

в1980-х гг., не получали адекватного отражения на верхних уровнях системы управления физкультурой и спортом.

XIV съезд КПК (октябрь 1992 г.), выдвинувший курс на создание социалистической рыночной экономики, указал направление дальнейших реформ в сфере физкультуры и спорта в 1990-е гг. «Перезагрузка» произошла на Всекитайском совещании руководителей спорткомитетов провинций в г. Чжуншань пров. Гуандун в ноябре 1992 г. На совещании была поставлена цель в течение двух– трех лет заложить фундамент потребительского рынка спортивных услуг и спортивной индустрии, усилить управление и контроль на макроуровне, одновременно ослабляя и делая более гибким контроль на микроуровне. По принципу «переходить реку, ощупывая камни» движение в сторону профессионального спорта решили начать с футбола. О судьбоносном решении объявили на Всекитайском совещании по вопросам футбола, организованном Госкомспорта в пекинском пригороде Хуншанькоу в июне 1992 г.

Решение о профессионализации спорта занимало главное место в пакете мер по децентрализации управления физкультурой и спортом, выдвинутых

вдокументе «Мнение Госкомспорта об углублении реформы физкультуры и спорта» (апрель 1993 г.). Целью преобразований ставилось разделение полномочий правительственных и общественных институтов и разграничение поли- тико-административных и хозяйственно-управленческих функций. Основные функции спорткомитетов всех уровней ограничивались осуществлением общеполитического руководства, контроля и макрорегулирования физкультурой и спортом. Спортивные ассоциации по мере перехода на уровень профессио-

нального спорта приобретали экономическую самостоятельность, получали право зарабатывать и распоряжаться доходами, самостоятельно управлять видом спорта, который они представляют. Однако до окончания переходного периода сохранялась форма совместного управления видами спорта со стороны федераций и государственных структур. Преобразования затрагивали также принцип комплектования сборных команд и организацию их подготовки к соревнованиям. Практику централизованных длительных сборов сохранили только для резерва и основного состава национальных сборных по олимпийским видам спорта, в которых Китай имеет преимущество, за их подготовку отвечал Госкомспорт. Резерв и основной состав национальных сборных по остальным видам спорта должны были тренироваться в своих командах, за их подготовку отвечали федерации, провинции, отрасли, ведомства, спортивные структуры НОАК. Были разграничены обязанности спорткомитетов, ведомств, федераций

иобщества в организации соревнований. Спорткомитеты отвечали за общую политику, планирование и организацию комплексных соревнований; ведомства

иминистерства – за ведомственные и отраслевые комплексные соревнования; соответствующие федерации – за соревнования по отдельным видам спорта. Права на организацию остальных видов соревнований постепенно переходили к обществу (корпоративным и частным спонсорам). В развитии массового спорта основная роль отводилась общественной инициативе и капиталу при поддержке

иконтроле со стороны государства.

7-я Всекитайская спартакиада 1993 г. проходила под девизом «Пять звезд приглашают пять колец». Соревнования проводились в преддверии финального голосования МОК по кандидатуре города-хозяина Олимпиады-2000 (23 сентября 1993 г.), Пекин лидировал в первых трех раундах и надеялся на удачный исход финального тура. Впервые за свою историю Всекитайская спартакиада получила сразу двух официальных организаторов – провинцию Сычуань и Пекин, содействие в организации соревнований по парусному спорту оказывал город Циньхуандао. 15 августа в Пекине Генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь объявил спартакиаду открытой. В соревнованиях по 43 видам спорта (33 олимпийских) принимали участие 45 команд (10510 атлетов), представлявших 30 провинций и 14 областей. Были установлены 4 мировых рекорда, 34 рекорда Азии и 117 национальных. Спартакиада продемонстрировала всему миру готовность Китая принимать у себя главные игры планеты. Результаты финального раунда голосования на сессии МОК в Монте-Карло, в котором Пекин проиграл Сиднею всего два голоса, с одной стороны, вызвали разочарование, с другой – укрепили стремление КНР добиваться успеха на олимпийской арене путем ускорения модернизации системы физкультуры и спорта.

Между тем адаптация футбольной федерации к рыночным условиям проходила успешно. В 1994 г. китайский футбол перешел на качественно новый уровень. Высшая лига (Цзя А) стала полностью профессиональной, появились новые спонсоры, началось строительство суперстадионов (более половины команд, выступающих в чемпионате Китая, имеют арены, вмещающие не менее 40 тыс. зрителей). Футбольная федерация Китая (ФФК) и региональные федерации и клубы стали хозяйственными субъектами, перешли на самофинансирова-

ние. ФФК получила возможность отправлять китайских игроков на зарубежные стажировки, подписывать контракты с иностранными легионерами, приглашать тренеров. Первым иностранным тренером национальной сборной Китая по футболу стал Клаус Шлаппнер из Германии (1992 г.). В 1994 г. состоялся первый профессиональный чемпионат страны, который выиграла команда клуба «Далянь Ванда» (в будущем «Далянь Шицзе») – бесспорный лидер национального футбола. Несмотря на сокращение бюджетного финансирования с 3 млн юаней в 1991 г. до 2 млн юаней в 1995 г., ежегодные расходы федерации превышали 10 млн юаней. Большую часть бюджета формировали за счет негосударственных инвестиций. Опыт успешного самофинансирования копировали региональные футбольные команды. В 1996 г. бюджет команды Цяньвэй-Хуандао (г. Циньхуандао) достигал 26 млн юаней. Главным источником финансирования для федераций и клубов были спонсоры. Вслед за футболом на профессиональный путь встали баскетбол, волейбол, настольный теннис и другие виды спорта.

Переход на систему клубов ускорил внедрение системы спортивной регистрации игроков. В 1995 г. в КНР число игроков, зарегистрированных за клубами, составляло 6700 человек (до 1992 г. – менее 2 тыс. человек). К середине 1990-х гг. коммерциализация спорта стала очевидной.

В августе 1994 г. в целях разграничения административных и хозяйственных функций Госкомспорт учредил 14 центров управления по 56 видам спорта со статусом неправительственных непроизводственных учреждений прямого подчинения (Госкомспорту), в которые со статусом экономического субъекта вошла 41 национальная спортивная федерация. Нововведение дало федерациям относительную независимость. Экономическая самостоятельность подразумевала сокращение государственного финансирования, однако в условиях еще только формирующегося спортивного рынка было сложно найти внебюджетные источники финансирования, особенно для менее популярных видов спорта. В 1997 г. в ходе новой реорганизации, предпринятой Госкомспортом, число центров управления видами спорта увеличилось до 20. В 1998 г. реформа коснулась самого Госкомспорта, когда в рамках оптимизации структуры Госсовета КНР Госкомспорт был выведен за рамки аппарата правительства и переименован в Главное государственное управление физкультуры и спорта (ГГУФС), получив статус подведомства (до этого – министерства) прямого подчинения Госсовету

иполномочия самостоятельно выполнять административно-управленческие функции. Общественные органы управления физкультурой и спортом ВКФС

иОлимпийский комитет Китая (КОК) состоят на бюджете ГГУФС, работают под его полным контролем и фактически выполняют только представительские функции в отношении международных спортивных организаций (так называемая формула «одна структура – три вывески»). После реорганизации штат Госкомспорта сократился до 180 чел., в его аппарат вошли канцелярия, 8 департаментов (массового спорта, спорта высших достижений, политикоюридический, кадров, внешних связей (в том числе исполняет повседневные обязанности КОК), науки и образования, пропаганды и экономики спорта), а также парторганизация. По мере развития физкультурно-спортивной сферы

список управленческих центров и организаций прямого подчинения ГГУФС расширялся.

Избранный Китаем путь олимпизма обязывал следовать его главной идее – «спорт – для всех».

Новая стратегия развития физической культуры, сформулированная в «Программе улучшения здоровья нации (1995–2010 гг.)», принятой Госсоветом в мае 1995 г., определяла здоровье как социальное свойство личности, предусматривала создание условий, обеспечивающих потребности любого человека в здоровом образе жизни. Впервые после 1949 г. из содержания концепции физической культуры и физического воспитания исчезла спортивная направленность, оторванный от человека абстрактный термин «массовый спорт» уступил место адекватному китайской ментальности принципу индивидуальной рекреации («оздоровление себя» – цзянь шэнь). Запланированная на 15 лет «Программа» подразделялась на два этапа: с 1995 г. по 2000 г. и с 2001 г. по 2010 г. С 1996 г. Госкомспорт, помимо 20% от общей суммы, выделенной из центрального бюджета на спорт, стал направлять 60% из дохода от лотереи на строительство общественных спортивно-оздоровительных площадок в городах и селах. Определением критериев оценки физических качеств различных возрастных групп и обработкой данных занимался специально созданный для этого государственный центр. К 2000 г. доля участвующих в физкультурноспортивных мероприятиях составила 18,3% численности взрослого населения страны (на 2,8% больше, чем в 1996 г.), число физкультурно-оздоровительных площадок увеличилось в 3 раза – до 137 269 ед.

Ксередине 1990-х гг. китайский спорт успешно освоил все атрибуты, характеризующие любую отрасль народного хозяйства. План 10-й пятилетки (1996–2000 гг.) включил спорт в число секторов третьей сферы экономики. Ускорение развития спортивной индустрии трактовалось как «стратегическое решение», позволяющее плавно адаптировать физкультуру и спорт к условиям рынка, расширять каналы финансирования, удовлетворять возрастающие в ходе строительства общества «сяокан» потребности населения, успешно выполнить «Программу укрепления здоровья нации» и «План Олимпийской славы».

К1998 г. по пути профессионального спорта пошли федерации 41 вида спорта, что составило 65% от общего числа федераций, входящих в ВКФС. Основным источником внебюджетного финансирования профессионального спорта стали спонсоры. В ряде случаев объемы спонсорских средств в десятки раз превышали бюджетное финансирование и распределялись по назначению следующим образом: 20% – федерации по виду спорта, 30% – нужды национальной команды, 50% – спортсмены и их тренеры. В профессиональном спорте наиболее успешными были коммерческий футбол, волейбол, настольный теннис, бадминтон, баскетбол. Матчи клубов премьер-лиги по футболу привлекали на стадионы около 6 млн болельщиков, кассовые сборы приближались к 700 млн юаней в год. Заполняемость зала во время матчей Китайского баскетбольного чемпионата составляла порядка 80%.

В середине 1990-х гг. огромную популярность у населения приобрели боулинг и керлинг. В Шанхае в 1996 г. китайские и иностранные инвесторы вложи-

ли 1 млрд юаней в создание боулингов, более 200 млн юаней в развитие клубов керлинга. В Шэньчжэне в 1997 г. работали более 160 предприятий спортивной индустрии с годовым оборотом более 500 млн юаней, в 1998 г. в Пекине – 5 тыс. предприятий с годовым оборотом 600 млн юаней. С 1993 г. в Пекине ежегодно проводят Китайскую международную ярмарку спортивной индустрии, в провинциях – ярмарку спортивных товаров (место проведения выбирается путем тендера), чтобы стимулировать рынок спортивных товаров. В 1998 г. в КНР была создана крупнейшая госкорпорация «Китайская акционерная компания спортивной индустрии», акции которой котируются на Шанхайской бирже.

В 1990-е гг. в КНР внимательно изучали достижения восточноевропейской школы спорта, которые во многом предопределяли как общую методологию подготовки, так и ее организацию и методику в различных видах спорта. Всего к 1995 г. в КНР было подготовлено 17 тыс. спортсменов по олимпийским видам спорта, из них более 80% по ключевым видам спорта, 4% – мастеров спорта международного класса, более 40% – мастеров спорта КНР; профессиональных тренеров по олимпийским видам спорта – 4900 человек, из них 4100 человек – по ключевым видам спорта, 25% – тренеров высшей категории. В 1995 г. КНР состояла в 81-й международной и 42-х азиатских спортивных федерациях. На Олимпиаде в 1992 г. в Барселоне Китай занял 4-е место в медальном зачете.

«План Олимпийской славы (1994–2000 гг.)» (Госкомспорт. 6.7.1995) стал генеральной программой развития национального спорта высших достижений на новом этапе. В документе отмечались успехи китайского СВД после 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва (1978 г.): крепкие лидирующие позиции на Азиатских играх, 36 золотых, 45 серебряных и 39 бронзовых наград, полученных на трех летних и пяти зимних олимпиадах. Главными недостатками назывались неравномерное развитие олимпийских видов спорта и, как следствие, невысокая совокупная мощь олимпийской сборной. Результаты летних олимпиад в 1980-х гг. показали, что китайские спортсмены «могут рассчитывать на золотые медали лишь в восьми видах спорта, войти в тройку призеров примерно по 60 дисциплинам, что составляет лишь 8% от общего числа медалей, разыгрываемых на летних олимпиадах. Еще сильнее отставание Китая от стран-лидеров на зимних олимпиадах, поскольку лишь в нескольких дисциплинах китайские спортсмены удовлетворяют мировым требованиям.

На XXVI Олимпийских играх в Атланте в 1996 г. Китай сохранил 4-е место в общекомандном зачете. Героиней команды стала бегунья Ван Цзюнься, победившая на дистанции 5000 м и занявшая 2-е место на дистанции 10 000 м. На соревнованиях по настольному теннису Дэн Япин второй раз завоевала золотую олимпийскую медаль (первый раз – на Олимпиаде в Барселоне в 1992 г.). На зимних олимпийских соревнованиях в 1992, 1994 и 1998 гг. КНР не удалось завоевать золотую медаль, тем не менее, китайская сборная к концу 1990-х гг. смогла подняться с 14-го на 11-е место по числу полученных наград (табл. 24). Кроме традиционного шорт-трека, в Лиллехаммере и Нагано китайские спортсмены получили серебряные и бронзовые медали на соревнованиях по фигурному катанию, конькобежному спорту и фри-стайлу (табл. 25).

тидопингового контроля, который в 1989 г. впервые прошел проверку медицинской комиссии МОК и получил международный сертификат. Лаборатория центра оснащена современным оборудованием и использует передовые методики тестирования, по решению МОК она проводила допинг-анализ проб для Олимпиады-2000 в Сиднее.

В 1988 г. Китай принял участие в первой Всемирной постоянной

конференции по борьбе с допингом

Дэн Япин, королева настольного тенниса в спорте, в 1991 г. ввел обязатель- ную проверку на допинг вне соревнований для всех спортсменов, зарегистрированных федерациями, а также

для паралимпийцев сборных уровня провинции и выше. В 1995 г. проверки вне соревнований составляли 37% от общего числа допинг-тестов. Контроль проходили все спортсмены по 58 видам спорта, включая олимпийские. За нарушение спортивной этики было введено строгое наказание: дисквалификация на 2 года, исключение из национальных сборных, лишение материальной поддержки «родной» команды. Вместе со спортсменами несут ответственность их тренеры. По данным Госкомспорта, принятые меры возымели действие:

вобщем количестве допинг-проб число тестов с положительными результатами снизилось с 1,82% в 1990 г. до 0,68% в 1995. Тем не менее, стремление победить любым путем зачастую брало верх. В 1998 г. четверо китайских пловцов не прошли допинг-контроль перед ЧМ по плаванию в Австралии.

Юридические гарантии основных положений принятых программ обеспечил первый в истории КНР «Закон о физической культуре и спорте» (принят ВСНП

в1995 г.). Закон закрепил положение о служении физкультуры и спорта народу, улучшению физических качеств народа, строительству социалистической материальной и духовной цивилизации, экономическому, оборонному строительству и развитию общества. Закон определил оздоровительную деятельность как основу всей физкультурно-спортивной работы, обозначил роль государства как главного гаранта согласованного развития массового спорта и спорта высших достижений. Документ закрепил основные положения децентрализации системы управления и участия общественных организаций и частных лиц в развитии физкультуры и спорта. Закон утвердил новую штатную должность инструктора социальной физической культуры, гарантировал выдающимся спортсменам льготы при трудоустройстве или для продолжения образования, обязал государство награждать организации и частных лиц за важный вклад в развитие физкультуры и спорта. Закон также обязал государство предупреждать и пресекать применение запрещенных препаратов и средств в спорте. Закон закрепил за сферой физической культуры и спорта статус отрасли народного хозяйства.

Пекин получил право на проведение Игр XXIX Олимпиады в 2008 г. Москва, 2001 г.

Отчетным смотром достижений китайского спорта в ХХ в. стала 8-я Всекитайская спартакиада 1997 г. в Шанхае. Кроме ушу, в программу входили только олимпийские виды спорта. В соревнованиях по 28 видам спорта и 319 дисциплинам принимали участие 13 лучших команд страны (7647 атлетов). Сянган, который впервые участвовал в спартакиаде в статусе Особого административного района, представляла сборная из 257 спортсменов. Появление команды Сянгана на поле стадиона приветствовал аплодисментами, стоя, Генеральный секретарь ЦК КПК, Председатель КНР Цзян Цзэминь. Почетным гостем Спартакиады был Президент МОК Х.А. Самаранч. Соревнования проходили на 15 спортивных аренах Шанхая. Сценой официальных церемоний открытия и закрытия и борьбы легкоатлетов стал новый Шанхайский стадион, вмещающий 80 тыс. зрителей. На сооружение этого гиганта организаторы затратили 129 млн юаней. На спартакиаде были установлены 162 рекорда по 28 видам спорта, включая 41 мировой, из них семь – по олимпийским видам спорта, 55 рекордов Азии и 66 национальных. Еще одним рекордом стало число волонтеров – 80 тыс. чел.

В ноябре 1998 г. Госсовет КНР и Политбюро ЦК КПК рекомендовали Пекину вторично подать заявку на проведение Олимпиады. 7 апреля 1998 г. Пекин передал заявку в МОК. 6 сентября 1999 г. с одобрения ЦК КПК и Госсовета КНР был создан Заявочный комитет. На пороге XXI в. Китай взял старт в десятилетнем марафоне на приз Олимпиада-2008 г. В новом тысячелетии Китай ответил на вызов, брошенный ему 100 лет тому назад, – в 2001 г. на заседании сессии МОК в Москве Пекин получил право на проведение Игр XXIX Олимпиады в 2008 г.

Рубеж нового тысячелетия Китай перешел с высокими показателями соци- ально-экономического развития. Результаты развития физкультуры и спорта в

КНР также были рекордными: 16 золотых медалей и 4-е место на Олимпиаде

вАтланте в 1996 г., 28 золотых медалей и 4-е место в Сиднее в 2000 г., 32 золотых медали и 3-е место в Афинах в 2004 г., 51 золотая медаль и 1-я место в Пекине в 2008 г.

Выдвинутая на XVI съезде КПК (2002 г.) цель к 2020 г. осуществить всестороннее построение общества сяокан ставила одним из условий повышение качественных характеристик нации и формирование сравнительно совершенных условий для улучшения здоровья всего населения страны. Поставленная цель определила курс на согласованное развитие физической культуры и спорта по двум стратегиям – здоровья нации и олимпизма. Центральное место в комплексе задач физкультурно-спортивной работы занимали подготовка и успешное проведение Олимпиады и Паралимпиады в Пекине в 2008 г.

«Дорожной картой» развития физкультуры и спорта в новом тысячелетии стали принятые ГГУФС «Основные положения программы реформ и развития физкультуры и спорта в 2001–2010 гг.» и рекомендации Госсовета КНР «О дальнейшем усилении и совершенствовании физкультурно-спортивной работы на новом этапе». За 10 лет планировалось всесторонне адаптировать физкультуру и спорт к условиям социалистической рыночной экономики, сформировать отражающий китайскую специфику и эффективно функционирующий «организм» физкультуры и спорта.

В2001 г. стартовал второй этап «Программы улучшения здоровья нации», целью которого ставилось к 2010 г. охватить 40% населения страны физкуль- турно-оздоровительными мероприятиями, подготовить 650 тыс. спортивных инструкторов по социальной физической культуре. Главным «агитатором» за здоровый образ жизни стала Пекинская Олимпиада. Около 100 млн чел. приняли участие в массовом заплыве на р. Янцзы, марафоне по Великой китайской стене, турнире по настольному теннису для жителей городских микрорайонов, проходивших под лозунгом Олимпизма. В городах прошли мероприятия «Спорт приходит в каждый микрорайон», в сельских районах развернулась кампания «Физическая культура – каждой деревне». «Программа» позволила значительно укрепить спортивную инфраструктуру. В 2004 г. физкультурно-оздоровитель- ными мероприятиями были охвачены 37,1% от всего числа жителей страны

ввозрасте от 7 до 70 лет. По результатам 5-й общенациональной переписи спортивных сооружений, к концу 2003 г. в КНР насчитывалось 850 080 стадионов, спортплощадок, бассейнов, спорткомплексов и т.п., что на 38% больше, чем в 1995 г. Однако сельские районы, особенно в национальных автономиях, продолжали отставать от городов. В План 11-й пятилетки (2006–2011 гг.) было включено требование помимо бюджетного финансирования направлять на строительство спортивных объектов в сельских районах не менее 60% из доходов от спортивной лотереи. К концу 2007 г. государство вложило 280 млн юаней (включая 180 млн от лотереи) в строительство более 15 тыс. спортивных и оздоровительных площадок в деревнях. В 2006 г. в рамках подготовки к Пекинской Олимпиаде была развернута кампания «Программа улучшения здоровья нации и Олимпиада шагают нога в ногу», которую проводили спортивные федерации разного уровня и отраслевые спортивные общества.

В 2000-х гг. новые требования были предъявлены к системе физического воспитания в учебных заведениях. «Программа», рассматривающая в качестве приоритета улучшение здоровья детей и юношества, актуализировала лозунг Мао Цзэдуна «Здоровье – на первом месте». Школам рекомендовали смягчить акцент на «соревновательную» направленность и уделять больше внимания «оздоровительной», психологической, социальной и развлекательной функциям физкультуры и спорта. С 2006 г. в школах и вузах страны развернулось физ- культурно-спортивное движение «Солнечный свет» под девизом «Час занятий физкультурой в день – 50 лет активного труда и здоровье на всю жизнь». Цель программы «Солнечный свет» – приобщить более 85% всех учащихся страны к ежедневным физическим упражнениям, научить их как минимум одному виду спорта и двум способам укрепления здоровья, повысить их уровень здоровья и физического развития до государственного стандарта.

Возвращение физкультуры и спорта на «двухколейный» путь развития подарило китайским физкультурникам собственные комплексные соревнования. Первая Всекитайская спартакиада по неолимпийским видам спорта проходила

в2000 г. Программа включает технические, традиционные национальные, новые и развивающиеся виды спорта, в числе которых авиамоделирование, судомоделирование, парашютный спорт, танцы льва и дракона, китайская борьба шуайцзяо, спортивные танцы, гольф, бильярд, бодибилдинг, сянци, международные шахматы, скалолазание и др. С 2002 г. спартакиаду, как и все остальные общенациональные комплексные соревнования, организуют раз в четыре года.

Из неолимпийских видов спорта высокие достижения на международной арене были достигнуты в 2000-е гг. в шахматах. Женская команда по шахматам, впервые завоевавшая золотую медаль на Всемирной шахматной олимпиаде

в1998 г., трижды повторила свой успех – в 2000, 2002 и 2004 гг., мужская команда стала серебряным призером командного чемпионата мира в 2005 г. и Всемирной олимпиады в 2006 г.

Гольф, хотя и не стал массовым увлечением, имеет немало поклонников среди крупных бизнесменов и чиновников, а также работающих в Китае иностранцев и многочисленных туристов. Несмотря на то что в 2004 г. в КНР вышел закон, запрещающий строительство новых гольф-клубов по всей стране, за исключением острова Хайнань, поля продолжали появляться, к 2010 г. действовало более 300 гольф-арен. По приблизительным подсчетам, в гольф активно играют порядка 0,5 млн жителей страны; ожидается, что к 2020 г. это число может увеличиться до 20 млн.

После гольфа, боулинга и других видов спорта, в Китае пробудился интерес к крикету. Свой национальный вид спорта англичане завезли в Поднебесную в середине XIX в., но игра пользовалась популярностью только среди иностранцев. В 1858 г. две команды Шанхайского клуба крикета провели первый в Китае турнир. После 1949 г. о крикете забыли, однако с развитием коммерческого спорта в 1994 г. крикет стали культивировать вновь. В 2004 г. в КНР была создана Всекитайская ассоциация крикета, которая вошла в Международный совет крикета и получила возможность участвовать в мировых чемпионатах.

Пекинская Олимпиада стала мощным стимулом роста молодой спортивной индустрии. Доля спортиндустрии в ВВП в 2000 г. равнялась примерно 10 млрд долл., или 1% (по прогнозам, к 2020 г. увеличится до 1,5%). Высокую коммерческую прибыль приносят гонки «Формулы-1». Для их проведения в Шанхае по проекту бюро немецкого дизайнера Германа Тильке построили современный Международный автодром. По своей конфигурации он напоминает первый иероглиф в названии города Шанхай. Общая стоимость комплекса составила 450 млн долл. В 2004 г. в Китае впервые проходил этап чемпионата мира «Фор- мула-1» Гран-при Китая, который установил рекорд по посещаемости (260 тыс. зрителей).

В2000-х гг. в стратегии подготовки спортсменов к Олимпийским играм основной акцент сместился на обеспечение качественной стороны дела: оснащение современным оборудованием и инвентарем, внедрение передовых достижений мировой науки, научно-методическое обеспечение, повышение квалификации специалистов, оптимизация системы организации и управления олимпийской подготовкой. На играх 2000 г. в Сиднее Китай получил 28 золотых медалей и вышел на 3-е место, уступив лишь США и России. Абсолютным триумфом китайской команды по настольному теннису завершились олимпийские соревнования в Сиднее.

Впериод подготовки к Олимпиаде 9-я и 10-я Всекитайские спартакиады стали ареной, на которой оценивалась готовность спортивной элиты страны к самому ответственному выступлению.

Победный путь навстречу Пекинской Олимпиаде китайские спортсмены продолжили на XIX зимних Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити (2002 г.), которые принесли КНР долгожданное олимпийское «золото». В соревнованиях по шорттреку среди женщин Ян Ян оказалась сильнейшей на дистанциях 500 и 1000 м.

Частью «Плана Олимпийской славы 2008», принятого ГГУФС в 2002 г. дополнительно к общему «Плану Олимпийской славы 2001–2010», являлся «Проект 119». На Олимпиаде в Афинах в 2004 г. в фокусе внимания оказались победы китайских атлетов в легкой атлетике, плавании и гребле. Название «Проект 119» символично: «119» – телефон китайской службы спасения и одновременно количество золотых медалей, разыгранных в плавании, легкой атлетике и водных видах спорта на Олимпиаде в Сиднее-2000. Проект, стартовавший в 2002 г., держали в секрете вплоть до Афинской Олимпиады. На развитие «медальных» видов спорта управленческие центры при ГГУФС выделили беспрецедентные суммы. Плавание получило более 20 млн юаней на модернизацию оборудования и научные проекты; на подготовку трех сборных по легкой атлетике ежегодно перечисляли по 200 тыс. юаней, центру водных видов спорта (гребля) выделили исторически рекордную для него сумму в 20 млн юаней.

Впрограмму подготовки к Олимпиаде входило ужесточение контроля над использованием допинга в спорте. В 2001 г. в Китае проверки вне соревнований составляли 65% от общего числа допинг-тестов, в 2006 – 74%. Расширялись масштабы контроля – в 2000 г. были взяты 3245 допинг-проб, в 2005 г. – 8709,

в2006 – 9424. В соответствии с Всемирным кодексом по борьбе с допингом,

принятым ВАДА (Всемирным агентством по борьбе с допингом), 3 февраля 2004 г. Госсовет КНР обнародовал «Положение о борьбе с допингом в спорте», который законодательно закрепил порядок антидопингового контроля и ответственность перед законом за употребление запрещенных стимулирующих препаратов. «Положения» официально вступили в силу 1 марта 2004 г. 17 августа 2006 г. Китай подписал «Международную конвенцию по борьбе с допингом в спорте» (ЮНЕСКО), представляющую собой соглашение о сотрудничестве и согласовании норм в области антидопингового контроля во время соревнований и тренировок. Строгие меры позволили к 2006 г. снизить в КНР число положительных результатов проб до 0,4% при общемировом уровне в 1,98%.

На XVII съезде КПК (2007) перед национальной сборной КНР была поставлена задача стать первой в общекомандном зачете на Олимпиаде-2008. В Новогоднем обращении генеральный секретарь ЦК КПК, Председатель КНР Ху Цзиньтао (31 декабря 2007 г.) заверил, что «Китай приложит все усилия к тому, чтобы Пекинская Олимпиада и Паралимпиада стали торжественными событиями, углубляющими взаимопонимание и дружественное сотрудничество между народами всех стран мира».

В 2008 г. в Пекине прошли Игры XXIX Олимпиады и XIII Паралимпиада. Через год после Пекинской Олимпиады в Цзинане торжественно открылась 11-я Всекитайская спартакиада (16–28 октября 2009 г.), посвященная 60-летию со дня образования КНР. Лейтмотивом спартакиады, которую проводили на родине великого китайского философа Конфуция, стала тема «строительства гармоничного общества на основе научной концепции развития». Художественная часть грандиозной церемонии открытия называлась «Гармоничный Китай и Народные игры». В соревнованиях по 33 видам спорта принимали участие 10 991 спортсмен, были установлены 5 мировых, 16 азиатских и 39 национальных рекордов. Дисгармонию внесли три допинг-скандала, произошедшие,

несмотря на жесткие меры антидопингового контроля.

Общие итоги развития физкультуры и спорта за 60 лет после образования КНР были подведены на заседании Госсовета КНР 27 сентября 2009 г. в докладе руководителя ГГУФС Лю Пэна. В 2008–2009 г. в Китае действовали 176 спортивных ассоциаций, 3092 спортивных клуба для молодежи, 530 тыс. спортивных обществ ниже провинциального уровня, в которых состояли 213 тыс. коллективов и 8,665 млн человек. Число спортивных инструкторов приблизилось к 250 тыс., включая более 2 тыс. тренеров государственной категории, около 40 тыс. – первой категории, 150 тыс. – второй и 250 тыс. – третьей категории. Общий объем финансирования физкультуры и спорта в 2008 г. составил 1,6 млрд юаней (800 млн из центрального бюджета, 800 млн – доход от спортивной лотереи). До 2009 г. было построено 850 тыс. спортивных сооружений – в 200 раз больше, чем в первые годы после образования КНР; 28,2% взрослого населения регулярно занимаются физической культурой и спортом. За период с 1949 г. по 2009 г. китайские спортсмены 1195 раз устанавливали или улучшали мировые рекорды, 2310 раз завоевывали титулы чемпиона мира и олимпиад.

Пекинская Олимпиада-2008

13 июля 2001 г. на 112-й сессии МОК в Москве большинством голосов Пекин был избран столицей Олимпиады-2008, опередив Торонто, Париж, Стамбул

иОсаку. Идейную основу Пекинской Олимпиады составили три концепции: «зеленая олимпиада», «научно-техническая олимпиада», «гуманитарная олимпиада», связанные между собой идеей гармонии. После оглашения результатов голосования вице-премьер Госсовета КНР Ли Ланьцин отметил, что победа Пекина в конкуренции за право организации Олимпиады-2008 свидетельствует о признании международным сообществом общественной стабильности, социального прогресса и экономического процветания Китая.

13 декабря 2001 г. был создан Оргкомитет Пекинской Олимпиады, его возглавил член Политбюро ЦК КПК, секретарь пекинского горкома (экс-мэр Пекина) Лю Ци. Посты исполнительных директоров заняли председатель Всекитайского общества инвалидов Дэн Пуфан, руководитель ГГУФС, президент КОК Лю Пэн и член ЦК КПК, мэр Пекина Го Цзиньлун.

Для подготовки спортивных объектов к Олимпиаде при ГГУФС была создана канцелярия по вопросам управления строительством олимпийских спорткомплексов и инфраструктуры тренировок национальной олимпийской сборной. Специально к играм планировалось построить 37 олимпийских объектов, 31 из которых находились в китайской столице. В 2003 г. завершилась работа по сбору проектов олимпийских объектов. Главные объекты Олимпиады – Национальный стадион «Птичье гнездо», Национальный плавательный центр «Водный куб», Национальный дворец спорта (крытый стадион), Олимпийский баскетбольный стадион, Олимпийский парк, Олимпийский конгресс-центр.

Вдекабре 2003 г. началось строительство двух главных площадок Игр – стадиона «Птичье гнездо» и плавательного центра «Водный куб». Проект Национального стадиона был разработан швейцарским архитектурным бюро Херцога и де Мерона (Herzog & de Meuron) и Китайским архитектурным проектным институтом. В работе над проектом авангардной конструкции принимал участие китайский художник, архитектор и политический активист Ай Вэйвэй. Стадион, по форме напоминающий гнездо птицы-исполина, занимает территорию 20,4 га, высота над землей – 69,21 м. Основной бетонный корпус разделен на подвальный этаж и 7 надземных этажей, трибуны вмещают до 91 тыс. зрителей. Открытие стадиона состоялось в конце июня 2008 г. Рядом со стадионом «Птичье гнездо» находится Национальный плавательный центр «Водный куб», спроектированный командой архитекторов из Австралии (PTWArchitects andArup), Китайской государственной технической строительной корпорацией (CSCEC) и Шэньчжэньским институтом дизайна. Здание занимает площадь около 80 тыс. кв.м, внутри расположены 2 плавательных бассейна глубиной 13 м и трибуны на 17 тыс. зрителей. Поверхность стальной конструкции обернута специальным покрытием из полимерного материала нового поколения ЭТФЭ (этилен-тетра- фторэтилен, ETFE), который обладает уникальными теплоизоляционными свойствами, прочностью и высокой светопроницаемостью. Отопление помещения

иподдержание определенной температуры воды в бассейнах осуществляется

с помощью энергии солнца, что позволяет сократить расход электроэнергии приблизительно на 30%. Общая стоимость строительства достигала 140 млн долларов, 90% этих средств предоставили соотечественники из Сянгана, Аомэня и Тайваня. «Водный куб» был сдан в эксплуатацию в январе 2008 г.

Символика Пекинской Олимпиады. В марте 2003 г. МОК утвердил эмблему Пекинской Олимпиады. В КОК в общей сложности поступило 1985 эскизов, из которых были выбраны 30 проектов. Победитель – эмблема «Танцующий Пекин» – состоит из трех частей: олимпийских колец, надписи «Beijing 2008» и каллиграфически написанного иероглифа «цзин» (столица), стилизованного под фигуру бегущего спортсмена.

26 июня 2005 г. Оргкомитет обнародовал девиз Олимпиады и Паралимпиады. Из 210 тыс. вариантов была выбрана фраза «Один мир – одна мечта». Оргкомитет объяснил свой выбор тем, что этот девиз лучше других «выражает концепцию гуманитарной Олимпиады, стремление китайского народа вместе с народами всего мира пользоваться плодами цивилизации и создавать прекрасное будущее». К презентации девиза было приурочено открытие 3-го фестиваля культуры, посвященного Олимпиаде-2008.

11 ноября 2005 г. Оргкомитет презентовал талисманы игр. Пятеро Детей удачи (Фу ва) – Бэйбэй, Цзинцзин, Хуаньхуань, Ин-ин, Нини – олицетворяют рыбу, большую панду, олимпийский огонь, тибетскую антилопу и ласточку. Если произнести по порядку первые слога каждого имени, то получится фраза «Пекин приветствует тебя!»

Улучшение транспортной инфраструктуры и природоохранные проекты.

В марте 2004 г. организаторы Олимпиады приняли решение о строительстве третьего терминала пекинского международного аэропорта «Шоуду». Сооружение нового терминала завершилось в феврале 2008 г. К началу Олимпиады была расширена система пекинского метрополитена, построены 3 новые линии и более 80 станций, а также прямая ветка до пекинского аэропорта. К соревнованиям было организовано 38 маршрутов общественного транспорта, которые обеспечивали сообщение между олимпийскими объектами.

Талисманы Олимпиады-2008 «Фу ва»

Транспортировку спортсменов, гостей и журналистов во время Олимпиады осуществляли 500 автомобилей с низким уровнем потребления топлива и выбросов в атмосферу от концерна Фольксваген. С 20 июля по 20 сентября 2008 г. в Пекине действовали ограничения на выезд личного автотранспорта, что позволило сократить число автомобилей примерно на 45%. Дополнительно с 1 июля 2008 г. в столицу был запрещен въезд 300 тыс. автомобилей с высоким уровнем загрязнения. Для движения транспорта, обслуживающего Олимпиаду, были выделены специальные полосы.

Популяризация идеи олимпизма и Пекинской Олимпиады. Для популяризации идеи олимпизма оргкомитет Пекинской Олимпиады, КОК и Министерство образования разработали национальную программу «Олимпийское образование», которая охватывала 400 млн учащихся 400 тыс. китайских школ. Организаторы развернули массовую кампанию по улучшению имиджа китайской столицы в глазах мировой общественности. За соблюдением правил цивилизованного поведения на улицах (не плевать, не бросать на землю мусор) следили специально обученные дружинники. С персоналом гостиниц и ресторанов проводили тренинги, водителям такси и полицейским раздали мини-разговорники английского языка.

Пекинская Олимпиада в течение 2007–2008 гг. оставалась в фокусе Центрального телевидения Китая (ЦТК), которое получило от МОК эксклюзивные права на трансляцию официальных и спортивных мероприятий Олимпиады, а также на трансляцию олимпийских соревнований через Интернет и по сотовой связи. ЦТК и Пекинское телевидение выпустили в эфир 100-серийный мультипликационный фильм «Куклы-талисманы Олимпиады» («Фу ва»), многосерийный документальный фильм «Одна мечта», мультсериал «Олимпийское путешествие Фу ва», программу «Моя Олимпиада». В ночь с 2007 на 2008 г. ровно в ноль часов спортивный канал ЦТК был официально переименован в Олимпийский канал до 30 сентября 2008 г.

Готовясь к Олимпиаде-2008, Китай стал организатором ряда международных соревнований, крупнейшие из которых Всемирная универсиада (2001 г.), ежегодный Пекинский международный марафон, этап международного открытого турнира по теннису (Пекин, 2007), чемпионат мира по боксу (Мяньян, 2005), чемпионат мира по плаванию на так называемой короткой воде (в бассейне длиной 25 м; Шанхай, 2006), Кубок мира по гребле на байдарках и каноэ (Гуанчжоу, 2006).

Эстафета «Путешествие гармонии». 26 апреля 2007 г. в Пекине МОК объявил маршрут эстафеты олимпийского огня, проходившей под девизом «Путешествие гармонии». Олимпийский факел «Облако удачи» был стилизован под древний китайский свиток. Дизайн факела, чаши и лампы для транспортировки огня между городами разработал официальный партнер Олимпиады-2008 компьютерная корпорация «Леново». Факел изготовлен из сплава алюминия и магния, представляет собой высокотехнологичную конструкцию высотой в 72 см и весом 985 г., способную выдерживать порывы ветра силой в 65 км/ч и дождь в 50 мм/ч. Эстафета стартовала за 137 дней до открытия Игр, стала самой протяженной за всю историю олимпийских эстафет – 137 тыс. км.

олимпийского огня. Председатель КНР Ху Цзиньтао поместил привезенный из Греции огонь в специальную чашу. Право нести факел первым доверили олимпийскому чемпиону, барьеристу Лю Сяну. Из Пекина огонь отправился в путь по 22 городам мира и 113 городам Китая. Во время зарубежных этапов эстафеты олимпийского огня сторонники независимости Тибета неоднократно устраивали акции протеста. В Лондоне демонстранты несколько раз пытались сорвать эстафету, призывали бойкотировать Олимпиаду в Пекине. В Париже активисты организации «Студенты за свободный Тибет» пытались вырвать факел из рук китайской спортсменки-инвалида Цзинь Цзин. Обеспокоенный инцидентами в Лондоне и Париже МОК перед американским этапом эстафеты рассматривал вопрос о возможности ее прекращения, но в итоге ограничился предупреждением о санкциях. Против бойкота игр высказался Председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу, напомнив, что «Олимпиада – это не политическое событие, а великое событие для спорта и человечества».

Национальный этап эстафеты стартовал в Сянгане 2 мая 2008 г., после чего огонь начал свое путешествие по всем провинциям КНР (кроме Тайваня).

Среди участников эстафеты в г. Санья (пров. Хайнань) были олимпийская чемпионка по конькобежному спорту Ян Ян и знаменитый актер боевиков кунфу Джеки Чан.

Самым ярким событием всего маршрута эстафеты стало поднятие огня на вершину Эвереста (8844 м над уровнем моря) 8 мая 2008 г. Проект строительства 108-км подъемника обошелся организаторам в 19,7 млн долл. В связи с разрушительным землетрясением, произошедшим 12 мая 2008 г. в провинции Сычуань, 18 мая в КНР был объявлен трехдневный траур по жертвам удара стихии, эстафета была приостановлена. Запланированный на 15–18 июня этап эстафеты огня по территории провинции Сычуань перенесли на 3–5 августа. На заключительном этапе маршрут эстафеты проходил по всем достопримечательным местам китайской столицы. Эстафета завершилась 8 августа на пекинском стадионе «Птичье гнездо» во время церемонии открытия. Последний участник эстафеты – легендарный гимнаст Ли Нин – «взмыл в воздух» и зажег огонь в чаше, установленной на высоте крыши стадиона.

Церемония открытия. Летние Игры XXIX Олимпиады открылись 8.08.2008 г. ровно в 8 вечера, что символизировало пожелание удачи (в Китае число «8» считается счастливым).

Грандиозную церемонию открытия, сценарий которой держался в строгой тайне, готовили знаменитые китайские кинорежиссер Чжан Имоу и хореограф Чжан Цзиган. Художественная часть церемонии продолжалась в течение часа и была посвящена истории китайской цивилизации с древности до наших дней. Первая часть «Выдающаяся цивилизация» началась под звуки древних китайских барабанов фоу. Около 15 тыс. танцовщиков представили зрителям четыре великих открытия, которые Китай подарил миру, – изобретение пороха, компаса, бумаги и книгопечатания. Две композиции были посвящены Великой Китайской стене и Великому шелковому пути. Вторая часть под названием «Славная эра» рассказывала о современных достижениях Китая. Отличительной чертой художественной части стало обилие символических знаков: дуэт китайского певца Лю Хуаня и британской певицы Сара Брайтман – символ места проведения нынешних и следующих игр; 2008 музыкантов, игравших на китайских барабанах, – символ времени проведения Пекинской Олимпиады; 32 ребенка в национальных костюмах – символ 32 провинций, автономных районов, городов центрального подчинения и особых административных районов Китая. После художественной части начался парад олимпийских сборных, шествие по традиции возглавляла сборная Греции, родина Олимпийских игр, замыкала колонну сборная страны-хозяина КНР. Знаменосцем китайской сборной был знаменитый баскетболист Яо Мин. Олимпийская чемпионка по настольному теннису, первая ракетка мира Чжан Инин от имени всех участников игр произнесла олимпийскую клятву в честности соревновательной борьбы.

На церемонии открытия присутствовали высшие руководители КНР, Президент МОК Жак Рогге и 80 других глав зарубежных государств и правительств (из 100 приглашенных). Генеральный секретарь ЦК КПК, Председатель КНР Ху Цзиньтао объявил Олимпийские игры-2008 открытыми.

Церемония открытия продолжалась более четырех часов, за ней наблюдали более 90 тыс. зрителей на трибунах стадиона и посмотрели около 4 млрд телезрителей по всему миру.

День открытия Олимпиады совпал с началом вооруженного конфликта между Грузией и самопровозглашенной республикой Южная Осетия, в который была вовлечена Россия. В первый день игр делегация Грузии рассматривала возможность покинуть Пекин, но из-за угрозы быть дисквалифицированной изменила свое решение.

Соревнования. Соревнования Пекинской Олимпиады, проходившей с 8 по 24 августа 2008 г., проводились по 28 видам и 38 подвидам спорта в 302 дисциплинах, всего было разыграно 302 комплекта медалей (165 мужских, 127 женских и 10 смешанных). В программу игр были добавлены бег на 3000 м с препятствиями для женщин и марафон на 10 км для мужчин и женщин. В велоспорте впервые был представлен его новый вид ВМХ, исключены гит на 1 км у мужчин и на 500 м у женщин. Парные соревнования по настольному теннису были заменены командными соревнованиями. Внесены изменения в программу соревнований по фехтованию и парусному спорту. В стрельбе отменены две дисциплины – дубль-трап у женщин и стрельба из винтовки по движущейся мишени у мужчин. Китайской спецификой стали показательные выступления по ушу, в которых отдельной командой выступали спортсмены Аомэня.

В олимпийских состязаниях приняли участие 11 028 спортсменов из 204 стран и регионов мира. Самой представительной была сборная КНР – 639 атлетов, в официальную делегацию входили 1099 человек.

Основная часть соревнований проходила в Пекине, соревнования по парусному спорту проводились в Международном парусном центре в г. Циндао на Желтом море, по конному спорту – в Сянгане. Часть матчей олимпийского футбольного турнира проходила в городах Тяньцзинь, Шанхай, Шэньян и Циньхуандао. Соревнования в групповом этапе начались 6 августа, за два дня до официального открытия Олимпийских игр.

На Пекинской Олимпиаде было установлено 132 олимпийских и 43 мировых рекорда. Героем Игр в Пекине стал американский пловец Майкл Фелпс, выигравший 8 золотых медалей. В финальных и предварительных заплывах он 7 раз побивал мировые рекорды и 1 раз – олимпийский. Ямайский легкоатлет Усейн Болт установил мировые рекорды на дистанциях 100 и 200 м. Российская прыгунья с шестом, пятикратная чемпионка мира, двукратная олимпийская чемпионка Елена Исинбаева установила мировой рекорд, взяв высоту в 5,05 м. Представительницы сборной Китая Лю Цзыгэ и Цзяо Люян в финале на дистанции 200 м баттерфляем завоевали первые два места, показав рекордное время – 2 мин. 04,18 сек. и 2 мин. 04,72 сек., соответственно.

Олимпийские игры в Пекине стали самыми успешными для спортсменов КНР в истории национального спорта. Китай завоевал 100 медалей, из них 51 – золотая, по количеству золотых наград Китай вышел на первое место в общекомандном зачете.

На Олимпийских играх в Пекине сборная Китайского Тайбэя завоевала 4 бронзовые награды – по две в тяжелой атлетике (женщины) и в тхэквондо (мужчины).

Второе и третье места по количеству золотых медалей заняли, соответственно, США и Россия.

На пресс-конференции 28 августа 2008 г. заместитель руководителя ГГУФС Сяо Шань объявил, что китайские спортсмены получат от Олимпийского комитета за золотую медаль по 50 тыс. долл. Также спортсмены могут рассчитывать на дополнительные премии от правительств родных провинций.

Успех китайской сборной на Олимпиаде дал повод для дискуссий в зарубежных спортивных кругах. Российские специалисты отмечали, что Китай идет по советскому пути – борется за медаль в каждом виде спорта, и этот путь доказывает свою эффективность. Глава НОК США Питер Уберрот признал, что любой команде становится все сложнее конкурировать со сборной КНР.

Бюджет Олимпиады. Пекинская Олимпиада стала самой дорогостоящей

вистории проведения олимпийских игр. На развитие инфраструктуры, транспортной системы, экологии Пекина было затрачено 280 млрд юаней (около 40,9 млрд долл.). Инвестиции в строительство и реконструкцию олимпийских объектов составили около 13 млрд юаней (1,9 млрд долл.) Суммарные затраты на проведение Пекинской Олимпиады оценивались в 44 млрд долл. Кроме бюджетного финансирования, Оргкомитет привлек средства спонсоров. Партнерами Пекинской Олимпиады были 12 транснациональных корпораций и более 20 региональных компаний, вложивших в Олимпиаду 2 млрд долл.

Допинг-контроль на Олимпиаде в Пекине. В 2004 г. Правительство КНР приняло «Положения о борьбе с допингом». Документ вступил в силу с 1 марта 2004 г. В нем перечислены запрещенные к применению средства, включая анаболики. Перечень подготовили ГГУФС, Госуправление по контролю за качеством пищевых продуктов и лекарственных средств, Министерство здравоохранения, Министерство коммерции и Главное таможенное управление КНР.

Смомента открытия в китайской столице Олимпийской деревни вступили

вдействие новые правила Всемирного антидопингового агентства (ВАДА). В период соревнований тесты на наличие запрещенных препаратов могли проводиться несколько раз в день. Нарушителями правил ВАДА считались спортсмены, которые дважды пропустили тестирование во время Олимпиады, и те, кто игнорировал сдачу анализов в последние 18 месяцев. Организаторы Игр в Пекине провели 4620 допинг-тестов – на 25% больше по сравнению с Олимпиадой в Афинах и на 50% больше, чем во время Игр в Сиднее. Первые допинг-скандалы разразились перед самым стартом Олимпиады. 31 июля 2008 г. Международная ассоциация легкоатлетических федераций отстранила от участия в Олимпиаде и во всех других спортивных соревнованиях пять российских легкоатлеток – членов олимпийской сборной РФ (Т. Томашова, Ю. Фоменко, Е. Соболева, Д. Пищальникова и Г. Ханафеева) в связи с несовпадением

ДНК спортсменок в анализах допинг-проб 2007 г. По аналогичным причинам такие же санкции были наложены и на 15 греческих легкоатлетов. Во время Олимпиады за использование допинга была снята с соревнований испанская велогонщица Мария Исабель Морено. Северокорейский стрелок Ким Чон Су и украинская легкоатлетка Людмила Блонская по результатам допинг-тестов были лишены олимпийских медалей.

Один не относящийся к допингу скандал разгорелся вокруг трех китайских гимнасток Хэ Кэсинь, Цзян Юйюань и Ян Илинь, которых заподозрили в фальсификации возраста. По правилам МОК к соревнованиям не допускаются спортсмены моложе 16 лет. Скандал был улажен после того, как Китай представил дополнительные доказательства возраста спортсменок.

Церемония закрытия Пекинской Олимпиады. Церемония закрытия Пекинской Олимпиады проходила на стадионе «Птичье гнездо» в присутствии 100 тыс. чел. За 30 секунд до 20.00 начался отсчет времени до старта церемонии закрытия. Заключительные пять цифр отсчета были высвечены в небе красочным салютом. Ровно в 20.00 над всем Пекином раздались залпы салютных установок, возвещавшие о начале церемонии закрытия Игр. Президент МОК Жак Рогге, закрывая Олимпиаду, отметил, что «благодаря этим Играм мир узнал больше о Китае, а Китай – о мире». Председатель Оргкомитета Пекинской Олимпиады Лю Ци в своем выступлении назвал Игры в Пекине «великим праздником спорта, мира и дружбы, свидетельством доверия мира Китаю». После парада сборных на стадионе был спущен олимпийский флаг, который передали мэру Лондону Борису Джонсону – представителю города-хозяина Игр ХХХ Олимпиады в 2012 г. В презентации британской столицы принимал участие легендарный футболист Дэвид Бэкхэм. В заключительной художественной части церемонии закрытия «Карнавал» участвовали 7 тыс. артистов. Дуэт китайской певицы Сун Цзуин и испанского тенора Пласидо Доминго исполнил песню «Пламя любви». Церемония закрытия завершилась продолжительным фейерверком.

Освещение Пекинской Олимпиады СМИ. Пекинская Олимпиада стала первой, которую полностью транслировали в формате высокой четкости (HD). Трансляции соревнований и официальных церемоний Пекинской Олимпиады смотрели 4,7 млрд телезрителей во всем мире. Работу представителей СМИ координировал Международный пресс-центр Олимпиады-2008. Всего на освещение игр были аккредитованы 24 562 СМИ из 159 стран. Организаторы Пекинский Олимпиады выполнили обязательство перед МОК не чинить никаких препятствий работе и передвижению работников СМИ, обеспечить журналистам свободный доступ ко всем сайтам в Интернете на территории Китая за исключением сайтов, направленных на подрыв политического строя и национальных интересов КНР.

Пекинская Паралимпиада-2008. XIII Паралимпийские игры в Пекине проходили с 6 по 17 сентября 2008 г. В играх принимали участие спортсмены из 148 стран мира (около 4200 чел.). Соревнования проходили под тем же девизом, использовались те же символы, как и во время Пекинской Олимпиады. В программу вошли состязания по 20 видам спорта, всего было разыграно 473 золо-

тые медали. Первое место в неофициальном командном зачете заняла команда КНР, завоевав 211 наград (89 золотых, 70 серебряных, 52 бронзовых). Второе

итретье – Великобритания (102; 42, 29, 31) и США (99; 36, 35, 28). Российская сборная заняла 18 место, завоевав 63 медали – 18 золотых, 23 серебряных

и22 бронзовых.

Пекинская Олимпиада и Паралимпиада установили мировой рекорд по числу волонтеров – 100 тыс. чел., в том числе 70 тыс. на Олимпиаде, 30 тыс. на Паралимпиаде.

Виюне 1979 г. был назначен председателем бюджетной комиссии ВСНП 5-го созыва.

В1980–1982 гг. занимал посты председателя Госкомитета по делам машиностроения, зам. руководителя Госкомитета по экономической реформе.

В1982 г. – зам. председателя Госкомитета по реформе экономической системы КНР. С мая 1982 г. по июнь 1983 г. – член Госсовета КНР.

В1982–1988 гг. – зам. председателя ЦКС КПК. В 2002 г. принимал участие в работе XVI съезда КПК.

Выступая за скорейшую либерализацию экономики, Бо Ибо в политике придерживался консервативных взглядов. В 1989 г. во время студенческих демонстраций на площади Тяньаньмэнь поддержал Дэн Сяопина и выступил за силовое подавление выступлений.

Бо Ибо был дважды женат, у него 3 дочери и 4 сына.

Его второй сын Бо Силай 1949 г.р. в 2007–2012 гг. был секретарем парткома КПК г. Чунцин и членом Политбюро ЦК КПК. В 2012 г. снят со всех должностей и исключен из рядов КПК в связи с обвинениями в коррупции и иных преступлениях. В 2013 г. Бо Силай приговорен к пожизненному заключению с лишением политических прав и конфискацией личного имущества.

Умер Бо Ибо в Пекине на 99 году жизни. Он был последним из наиболее авторитетных ветеранов китайской революции, известных как «восемь бессмертных».

Ван Дунсин ( ) (01.19161–21.08.2015). Партийный деятель КПК, руководитель спецслужб, личный телохранитель Мао Цзэдуна. Генерал НОАК. Сыграл важную роль в разгроме «банды четырех».

Родился в уезде Иян пров. Цзянси в бедной крестьянской семье. С 1932 г. – член КПК. В том же году вступил в Рабоче-крестьянскую Красную армию Китая (РККА).

В1934–1936 гг. участвовал в отражении 4-го и 5-го карательных походов ГМД против советских районов и в Великом походе КПК. После начала антияпонской войны в 1937 г. служил в частях 8-й армии.

В1945–1949 гг. Ван Дунсин – зам. начальника штаба командования спецотрядов.

В1947 г. в период отступления из Яньани, назначен личным телохранителем Мао Цзэдуна. В 1947–1949 гг. – начальник охраны главного административного здания ЦК КПК. В декабре 1949 г. – феврале 1950 г. сопровождал Мао Цзэдуна во время поездки в Москву.

С октября 1949 г. по сентябрь 1954 г. занимал посты: зам. начальника секретариата Государственного административного совета КНР, зам. начальника канцелярии секретариата ЦК КПК и главы охранного отдела ЦК КПК. С декабря 1955 г. по июнь 1958 г. занимал пост зам. министра общественной безопасности КНР. В 1955 г. ему было присвоено звание генерала НОАК.

Вмае 1958 г. на 2-й сессии VIII съезда КПК Ван Дунсин подвергся критике за перегибы во время борьбы с «правыми», был снят с поста зам. министра общественной безопасности и направлен на работу в пров. Цзянси, где с июня 1958 г. по декабрь 1960 г. занимал пост зам. председателя народного правительства. С августа 1958 г. по декабрь 1960 г. возглавлял Университет коммунистического труда в пров. Цзянси. Им была предложена система высшего образования по принципу «и работа, и учеба».

Вдекабре 1960 г. Ван Дунсин вновь назначен зам. министра общественной безопасности и возглавил воинскую часть № 8341, которая подчинялась ВС ЦК КПК и охраняла наиболее важные учреждения ЦК КПК, а также район, где проживало руководство КПК.

1 День рождения неизвестен.

С 1968 по 1978 гг. Ван Дунсин – зав. Канцелярией ЦК КПК. По предложению Цзян Цин был избран консультантом штаба хунвэйбинов пекинских вузов. В мае 1967 г. вместе с Цзян Цин и Кан Шэном входил в специально созданную следственную группу при ЦК КПК по «делу Лю Шаоци и его жены». С 1968 г. занимал должность первого секретаря парткома охранного бюро ЦК КПК, одновременно – начальник отдела охраны Генштаба. В апреле 1969 г. на IX съезде КПК впервые избран членом ЦК КПК, на 1-м пленуме 9-го созыва утвержден кандидатом в члены ПБ ЦК КПК. В 1971 г. – член спецгруппы ЦК КПК по «делу Линь Бяо». В августе 1973 г. на 1-м пленуме ЦК КПК 10-го созыва был избран членом ПБ ЦК КПК.

6 октября 1976 г. Ван Дунсин как начальник охранного бюро ЦК КПК и зав. Канцелярией ЦК лично руководил арестом «четверки». 20 ноября 1976 г. была создана специальная комиссия ЦК КПК по расследованию антипартийных преступлений «банды четырех», а также по руководству пропагандистской и теоретической работой по ее разоблачению и критике, которую возглавил Ван Дунсин. На XI съезде избран одним из пяти заместителей председателя ЦК КПК. Отвечал за идеологическую и пропагандистскую работу в ЦК КПК, занимал пост проректора партшколы при ЦК КПК, ректором которой был Хуа Гофэн.

В1977 г. в годовщину смерти Чжоу Эньлая появились дацзыбао с критикой Ван Дунсина за связь с «четверкой» и участие в подавлении стихийных выступлений на площади Тяньаньмэнь. Критика усилилась в период проведения рабочего совещания ЦК КПК в ноябре-декабре 1978 г. Ван Дунсин был обвинен в продолжении «линии Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюаня», был представлен как лидер фракции «двух абсолютов» и главный враг демократического движения. По итогам 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва был освобожден от постов заведующего и секретаря парткома Канцелярии ЦК КПК, зав. Канцелярией комиссии по изданию произведений Мао Цзэдуна, начальника и секретаря парткома в/ч № 8341.

Вфеврале 1980 г. на 5-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва исключен из состава ПК ПБ ЦК КПК, но остался членом ЦК. В сентябре 1982 г. на XII съезде КПК последний раз был избран кандидатом в члены ЦК КПК. В ноябре 1987 г. на XIII cъезде КПК был избран членом ЦКС (по 1992 г).

Его жена также работала в органах охраны ЦК КПК, у них родилось 7 детей.

Вань Ли ( ) (01.12.1916–16.07.2015). Видный партийный и государственный деятель. Председатель ПК ВСНП (1988–1993).

Родился в уезде Дунпин пров. Шаньдун в бедной крестьянской семье. Окончил местную начальную школу, продолжил учебу в средней школе г. Цюйфу. В 1936 г. вступил в КПК. В 1937–1938 гг. – секретарь парткома уезда Дунпин пров. Шаньдун. В 1938–1940 гг. – зав. организационно-пропагандистским отделом района Тайси пров. Шаньдун. В 1940–1947 гг. – секретарь парткомов 2, 7, 8 округов в пограничном районе Хэбэй–Шаньдун–Хэнань. В 1947–1949 гг. – генеральный секретарь парткома пограничного района. Принимал участие в освобождении Нанкина и Чунцина от войск гоминьдана. В этот период успехи Вань Ли в снабжении армии КПК необходимыми припасами привлекли внимание Дэн Сяопина.

В1949–1952 гг. – зам. заведующего, заведующий промышленным отделом, член Юго-Западного военно-административного комитета. (В этот период первым секретарем Юго-Западного бюро ЦК КПК был Дэн Сяопин).

В1952 г. Вань Ли переводят в Пекин (Дэн Сяопин в августе 1952 г. переведен

вПекин на должность зам. премьера Государственного административного совета КНР), где он становится зам. министра министерства строительства (1952–1956 гг.) и

начальником Главного управления городского строительства Госсовета (1955–1956 гг.).

В1956 г. министр министерства городского строительства,

С1958 г. – секретарь горкома КПК и вице-мэр Пекина (мэр – Пэн Чжэнь) до 1966 г. Руководил важнейшими строительными проектами в центре Пекина, среди которых Дом народных собраний, музеи истории и революции. Эта работа Вань Ли заслужила высокую оценку Мао Цзэдуна. Депутат ВСНП 2-го и 3-го созывов (1958 и 1964 гг.).

В годы «культурной революции» был дважды репрессирован: в 1966–1971 гг. и в 1976–1977 гг.

Смая 1973 г. по январь 1975 г. – секретарь горкома КПК г. Пекин, зам. председателя ревкома г. Пекин. В 1975–1976 гг. – министр железных дорог КНР. В 1977 г. реабилитирован, избран членом ЦК КПК 11-го созыва, назначен первым зам. министра легкой промышленности КНР.

В 1977–1980 гг. секретарь парткома пров. Аньхой, одновременно с января 1978 г. по декабрь 1979 г. председатель ревкома и политкомиссар военного округа провинции.

ВАньхое стал инициатором аграрной реформы, поощрял распределение земель коммун по индивидуальным хозяйствам, позволил крестьянам продавать излишки продукции и развивать личные огороды. Имя Вань Ли вошло в народную поговорку: «хочешь есть рис, обращайся к Вань Ли» («yao chi mi, zhao Wan Li»).

В феврале 1980 г. на 5-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва утвержден членом секретариата ЦК КПК. В апреле того же года назначается зам. премьера Госсовета КНР, в августе становится по совместительству главой Государственного сельскохозяйственного комитета. В сентябре 1980 г. избирается членом ПК ВСНП, входит в комиссию по изменению Конституции КНР.

В 1980–1988 гг. вице-премьер Госсовета КНР в правительствах Чжао Цзыяна (до 1987 г.) и затем Ли Пэна. (В 1982–1983 гг. исполнял обязанности премьера во время зарубежных поездок Чжао Цзыяна).

В 1982 г. избирается членом ПБ ЦК КПК 12-го созыва, членом секретариата ЦК КПК.

В 1987 г. переизбирается членом Политбюро ЦК КПК 13-го созыва.

В 1988–1993 гг. – Председатель ПК ВСНП (сменил на этом посту Пэн Чжэня).

В марте 1993 г. вышел в отставку. В 2004 г. Вань Ли в числе 20 бывших членов Политбюро ЦК КПК призвал реабилитировать бывшего Генерального секретаря ЦК КПК и Премьера Госсовета Чжао Цзыяна, восстановить его репутацию и отдать должное его вкладу в развитие страны. Он также призвал к более широкому использованию демократических процедур при принятии решений в КНР.

Вань Ли хорошо играл в теннис и встречался на корте с премьером Австралии Р. Хоком и Дж. Бушем-ст., когда последний работал в миссии США в КНР. Он также увлекался бриджем и на протяжении десятилетий был партнером Дэн Сяопина по этой игре.

Был женат, имел 4 сыновей и 1 дочь.

Вэнь Цзябао ( ) (15.09.1942 г.). Государственный деятель, премьер Госсовета КНР в 2003–2013 гг. Представитель «четвертого поколения» китайских руководителей.

Родился в г. Тяньцзинь в семье учителей. В 1960–1965 гг. учился в Пекинском геологическом институте на факультете геологии минеральных ресурсов со специализацией по геологической съемке и разведке ископаемых. Член КПК с апреля 1965 г. В 1968 г. окончил аспирантуру по специальности «геологическое строение Земли». В этом же году на волне «культурной революции» был направлен в пров. Ганьсу, где проработал

14 лет. В этот период способности Вэнь Цзябао привлекли внимание тогдашнего руководителя пров. Ганьсу Сун Пина, который впоследствии вошел в руководство КПК.

С1981 по 1982 гг. – зам. начальника геологического управления правительства пров. Ганьсу.

С1982 г. Вэнь Цзябао – руководитель и член партийной группы Центра по изучению политики и законодательства при Министерстве геологии и ископаемых ресурсов КНР, а с 1983 г. по 1985 г. – зам. министра геологии и минеральных ресурсов, зам. секретаря партийной группы и заведующий политотделом министерства. С 1985 г. занимает пост зам. заведующего, а с 1986 г. по 1993 г. – зав. Канцелярией ЦК КПК. Отвечал за составление повестки дня для заседаний партийного руководства и регулировал циркуляцию внутренних документов.

Когда Ху Яобан был отстранен от власти, Вэнь Цзябао выступил публично с самокритикой, но не «бросил камень в того, кто упал в колодец». Он продолжил работу в должности зав. Канцелярией ЦК КПК при Чжао Цзыяне. В 1987 г. на XIII съезде КПК был избран членом ЦК КПК, в ноябре на 1-м пленуме ЦК КПК 13-го созыва утвержден кандидатом в члены Секретариата ЦК КПК. Ночью 19 мая 1989 г. сопровождал Чжао Цзыяна, когда тот вышел к протестующим на площади Тяньаньмэнь. После отставки Чжао Цзыяна Вэнь Цзябао остался на прежнем посту.

В октябре 1992 г. на XIV съезде КПК – избран членом ЦК КПК, на 1-м пленуме ЦК КПК 14-го созыва – кандидатом в члены ПБ ЦК КПК, членом Секретариата ЦК КПК.

С1992 г. – зав. секретариатом руководящей группы ЦК КПК по финансам и экономике. В 1997 г. на XV съезде КПК избран членом ЦК КПК, на 1-м пленуме ЦК КПК 15-го созыва – членом ПБ ЦК КПК и Секретариата ЦК КПК. В январе 1998 г. Вэнь Цзябао назначен секретарем комиссии ЦК КПК по финансовой работе, в марте на 1-й сессии ВСНП 9-го созыва – зам. премьера Госсовета КНР.

В 2002–2012 гг. – член ПК ПБ ЦК КПК. С марта 2003 г. по март 2013 г. – премьер и секретарь партийной группы Госсовета КНР.

На посту главы правительства Вэнь Цзябао подчеркивал необходимость более равномерного распределения доходов, уделяя большое внимание развитию здравоохранения и образования, решению экологических проблем. При этом он считался убежденным приверженцем либеральных экономических реформ и полагал, что они должны непременно сопровождаться преобразованиями политической системы КНР под руководством КПК. В феврале 2009 г. заявил, что борьба с коррупцией является наиболее важным для решения системным вопросом.

Женат, имеет сына и дочь.

Дэн Лицюнь ( (1915 – 11.02.2015). Высокопоставленный партийный деятель, вице-президент Академии общественных наук КНР.

Родился в уезде Гуйдун пров. Хунань в семье интеллигентов. Окончил Пекинский университет. С 1935 г. член исполкома Пекинского союза студентов, командир районного отряда сил национального освобождения Китая. В 1936 г. вступил в КСМК, и в том же году – в КПК.

С 1937 г. – в Яньани. Секретарь учебного отдела Центральной партшколы КПК, зав. учебным отделом Института марксизма-ленинизма, секретарь парткома Института марксизма-ленинизма, руководитель бюро по исследованию политики ЦК КПК, секретарь Центрального архива.

В 1950–1953 гг. – глава комитета по культуре и образованию народного правительства Синьцзяна, член постоянного комитета бюро ЦК КПК в Синьцзяне, зам. заведующего отделом пропаганды. (Дэн Лицюнь под руководством генерала Ван Чжэня развер-

нул в Синьцзяне активную кампанию по проведению земельной реформы и активизации классовой борьбы. Политика Ван Чжэня и Дэн Лицюня была скорректирована в 1952 г. Си Чжунсюнем, Ван Чжэнь и Дэн Лицюнь были отозваны из Синьцзяна, свыше тысячи кочевников выпущены из тюрем).

Вернувшись в Пекин, Дэн Лицюнь последовательно занимал посты заведующего 1-м кабинетом канцелярии ЦК КПК и канцелярией секретариата ЦК КПК; зам. главного редактора журнала «Хунци», работал секретарем Лю Шаоци.

В годы «культурной революции» подвергся репрессиям.

После 1975 г. занимал посты зав. кабинетом по исследованиям Госсовета КНР и руководителя группы Госсовета КНР по торговле; зам. заведующего канцелярией ЦК КПК и зав. кабинетом по исследованиям Секретариата ЦК КПК.

В1977–1982 гг. – вице-президент Академии общественных наук КНР. (Президентом АОН в этот период был Ху Цяому).

С апреля 1982 г. по август 1985 г. – зав. отделом пропаганды ЦК КПК.

В1982 г. на 12-м съезде КПК был избран членом ЦК. С сентября 1982 г. по ноябрь 1987 г. – член секретариата ЦК КПК, зав. кабинетом по исследованиям секретариата ЦК КПК. В этот период Дэн Лицюнь под руководством Ху Цяому выступает организатором идеологических кампаний против «духовного загрязнения» (1983 г.) и против «буржуазной либерализации» (1987 г.).

В1987 г. на XIII-м съезде КПК избран членом Центральной комиссии советников.

В1990 г. – зам. руководителя руководящей группы ЦК КПК по партийной истории. После своей отставки Дэн Лицюнь выступал с критикой политического курса КПК

с «левых» позиций. Так, в 2001 г. он опубликовал открытое письмо, в котором резко выступил против планов партийного руководства по привлечению представителей частного бизнеса в КПК.

В 2005 г. Дэн Лицюнь был среди немногих представителей китайского руководства, принявших участие в церемонии похорон Чжао Цзыяна.

У Дэн Лицюня с супругой был сын, который умер в 2012 г.

Дэн Сяопин ( ) (22.08.1904–19.02.1997). Выдающийся партийный и государственный деятель. Инициатор курса на реформы и открытость, создатель теории «социализма с китайской спецификой». Лидер «второго поколения» руководителей КНР.

Родился в деревне Пайфан уезда Гуанъань пров. Сычуань в семье помещика.

В5 лет был отдан в частную школу старого типа. В 11 лет продолжил учебу в начальной школе высшей ступени в уездном центре Гуанъань, после окончания которой в 1918 г. поступил в среднюю уездную школу, в которой за 8 лет до него учился Го Можо.

В1919 г. по рекомендации отца продолжил учебу в спец. школе в Чунцине, готовившей китайцев для поездки на учебу и работу во Франции.

В1920–1925 гг. Дэн Сяопин работал и учился во Франции. Там подружился с Не Жунчжэнем, Ван Жофэем, встретился с Чжоу Эньлаем и Чжу Дэ. В 1922 г. вступил в Коммунистический союз китайской молодежи, проживающей в Европе (Европейское отделение Социалистического союза китайской молодежи (ССКМ), руководителем которой с 1923 г. был Чжоу Эньлай). В июле 1924 г. на V съезде европейской секции ССКМ Дэн Сяопин вошел в состав Исполкома, члены которого становились членами европейской секции КПК. С 1924 г. – член КПК. Принимал участие в издании журнала «Шаонянь» («Молодежь»), редактировал орган ССКМ «Чигуан» («Красный свет»). Работал на заводе «Рено», принимал участие в митингах китайцев, проживающих во Франции, в поддержку «Движения 30 мая» в Китае. В январе 1926 г. из-за преследования поли-

ции тайно выехал в СССР, где учился в Москве в Университете трудящихся Востока им. И.В. Сталина, затем в УТК им. Сунь Ятсена, под псевдонимом Иван Сергеевич Дозоров. Дэна зачислили в группу № 7. Там же учились глава Европейского отделения ССКМ Фу Чжун, дядя Дэна – Дэн Шаошэн, сын Чан Кайши Цзян Цзинго, Цюй У – зять Юй Южэня, Гу Чжэндин – будущий член ЦИК ГМД и зав. орготделом ГМД, Дэн Вэньи – будущий начальник спецслужб ГМД и Сяо Цзаньюй – будущий глава гоминьдановского горкома в Нанкине. В январе 1927 г. Дэн Сяопин вернулся на родину.

После возвращения в Китай Дэн направляется в войска маршала Фэн Юйсяна – союзника коммунистов по антиимпериалистическому фронту – для ведения политработы в его войсках. После разрыва отношений с Фэном прибыл в Ухань и занял должность технического секретаря ЦК КПК. 7 августа участвовал в чрезвычайном совещании ЦК КПК

вХанькоу, где впервые встретился с Мао. Осенью 1927 г. вместе с ЦК переехал в Шанхай, где в декабре исполнял обязанности зав. Секретариатом ЦК КПК. В августе 1929 г. как представитель ЦК КПК в составе группы коммунистов направлен в пров. Гуанси, где шла война против Чан Кайши. Перед ними стояла задача подготовить создание нового советского района. В октябре 1930 г. ПБ ЦК КПК утвердило новый состав военного совета Центрального советского района (ВС ЦСР), в который вошли Дэн Сяопин, Е Цзяньин, Пэн Дэхуай, Хэ Лун, Лю Бочэн и др. В 1931 г. направлен в ЦСР (пров. Цзянси), где вскоре стал секретарем объединенного парткома трех уездов (которые сдал гоминьдановцам

в1933 г., за что в январе 1934 г. был снят с занимаемого поста). В 1932 г. поддерживал стратегию и тактику Мао по отражению гоминьдановских «карательных походов», аграрную политику и выступал против «левого» курса в партии. В 1934–1936 гг. участвовал в Великом походе. В январе 1935 г. – в работе расширенного заседания ПБ ЦК КПК

вЦзуньи, на котором поддержал линию ЦК нового созыва во главе с Мао Цзэдуном. После совещания назначен политкомиссаром в войска Пэн Дэхуая. В 1937–1938 гг. – политкомиссар и начальник политотдела 129-й дивизии Лю Бочэна, зам. начальника Главного политуправления РККА, член военного комитета ЦСР, секретарь бюро ЦК КПК района Шаньси–Хэбэй–Шаньдун–Хэнань, участник 6-го расширенного пленума ЦК КПК в Яньани.

В1940-х гг. находился в Яньани, курировал партийную, политическую и армейскую работу в провинциях Шаньси, Хэбэй, Шаньдун, Хэнань и в тылу японских войск, руководил кампанией «чистки» партии («чжэнфэн»). В 1945 г. на VII съезде КПК в Яньани избирается членом ЦК КПК. В мае 1947 г. создается Бюро ЦК КПК по Центральнокитайской равнине, секретарем которого и комиссаром военного округа Мао назначает Дэн Сяопина. В марте 1949 г. участвовал в работе 2-го пленума ЦК КПК 7-го созыва. С апреля по май вместе с Лю Бочэном и Чэнь И руководил операцией по форсированию р.Янцзы и освобождению Нанкина, Шанхая и большей части провинций Цзянсу, Аньхой, Чжэцзян и Цзянси.

В1949 г. участвовал в работе 1-й сессии НПКСК, провозгласившей создание КНР, вошел в состав Центрального правительственного совета КНР, секретарь Бюро ЦК КПК по Юго-Западному Китаю и политкомиссар военного округа. В августе 1952 г. переведен в Пекин на должность зам. премьера Государственного административного совета КНР. С сентября 1953 г. по июнь 1954 г. – министр финансов и зам. председателя финансово-экономической комиссии. В 1954–1956 гг. – зав. Секретариатом и Орготделом ЦК КПК, зам. премьера Госcовета КНР и зам. председателя Госкомитета обороны КНР, чл. ВС ЦК КПК. В марте 1955 г. на Всекитайской конференции КПК выступил в качестве главного обвинителя по «делу Гао Гана – Жао Шуши». В апреле на 5-м пленуме ЦК КПК 7-го созыва избран членом ПБ ЦК КПК. В 1956–1966 гг. – Генеральный секретарь ЦК КПК, член ПК ПБ ЦК КПК.

Вмарте 1956 г. в составе китайской делегации, возглавляемой Чжу Дэ, присутствовал на XX съезде КПСС. В ноябре 1957 г. в составе партийно-правительственной делегации посетил СССР, участвовал в мероприятиях по случаю 40-й годовщины Октябрьской революции. В сентябре 1960 г. в качестве заместителя главы делегации КПК присутствовал на Совещании представителей коммунистических и рабочих партий в Москве. В марте 1961 г. на рабочем совещании ЦК КПК в Гуанчжоу выступил с речью против уравниловки. Там же Дэн Сяопин произносит свое знаменитое высказывание: «не важно, черная кошка или белая кошка, если она может ловить мышей – это хорошая кошка».

В1961–1965 гг. вместе с Лю Шаоци, Пэн Чжэнем, Ли Сяньнянем участвовал в восстановлении народного хозяйства после «большого скачка». Предлагал преобразовать «народные коммуны» в самоуправляющиеся сельскохозяйственные организации, которые бы арендовали у государства землю и свободно реализовывали товарные излишки на рынке, занимались бы другой деятельностью, например, торговлей и перевозками. В июле 1963 г. в Москве в составе делегации КПК участвовал в переговорах с руководством КПСС, на которых отстаивал принцип самостоятельности КПК. В марте 1965 г. выступил против критики Цзян Цин в адрес деятелей искусства.

С началом «культурной революции» в печати стали появляться критические выступления в адрес Дэн Сяопина, а в ноябре 1966 г. была развернута кампания против «буржуазной реакционной линии Лю Шаоци–Дэн Сяопина». Ему инкриминировались выступления против «культурной революции», «линии председателя Мао», а сам он был назван «главарем, идущим по капиталистическому пути», был отстранен от работы и находился под надзором Ван Дунсина. В январе 1967 г. было принято решение

олишении Дэн Сяопина права участия в заседаниях ПБ ЦК КПК, а в октябре 1968 г. на 12-м расширенном пленуме ЦК КПК 8-го созыва был лишен всех постов в партии и вне ее. В апреле 1969 г. на 1-м пленуме ЦК КПК 9-го созыва он вместе с Чэнь Юнем, Лю Шаоци, Бо Ибо и Чжан Вэньтянем не вошел в состав ПБ ЦК КПК, а в октябре был выслан в уезд Синьцзянь пров. Цзянси, где работал на тракторном заводе. Репрессии коснулись и его семьи, старший сын Дэн Пуфан в результате пыток хунвэйбинами стал инвалидом.

Вавгусте 1972 г. Дэн Сяопин направил письмо Мао, в котором выразил желание работать для партии и государства. В резолюции Мао была дана положительная оценка заслуг его. 10 марта 1973 г. ЦК КПК принял решение о восстановлении его на посту зам. премьера Госсовета КНР. С августа 1973 г. – член ЦК, ПК ПБ ЦК КПК, зам. премьера Госсовета КНР. В апреле 1974 г. во главе китайской делегации участвовал в работе сессии Генеральной Ассамблеи ООН, где выступил с изложением теории Мао Цзэдуна «трех миров». В январе 1975 г. на 2-м пленуме ЦК КПК 10-го созыва избран зам. Председателя ЦК КПК, по совместительству назначен начальником Генерального штаба НОАК. Под его руководством подготавливались документы ЦК КПК «Об общей программе работы всей партии и страны», «О некоторых вопросах ускоренного развития науки и техники».

Вапреле 1976 г. его обвиняют в причастности к протестным манифестациям на площади Тяньаньмэнь и по предложению Мао Цзэдуна ПБ ЦК КПК принимает решение об его освобождении от всех постов в партии и вне ее.

После смерти Мао и разгрома «банды четырех» по инициативе Е Цзяньина, Чэнь Юня, Ли Сяньняня и др. Дэн Сяопин реабилитирован и в июле 1977 г. на 3-м пленуме ЦК КПК 10-го созыва восстановлен в должностях члена ЦК, ПБ и ПК ПБ ЦК КПК, зам. Председателя ЦК и ВС ЦК КПК, зам. премьера Госсовета и начальника Генерального штаба НОАК. В августе 1977 г. на 1-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва избран одним из

заместителей Председателя ЦК КПК Хуа Гофэна. С 1978 по 1983 г. – Председатель ВК НПКСК. В сентябре 1980 г. 3-я сессия ВСНП 5-го созыва удовлетворила просьбу Дэн Сяопина об уходе с поста зам. премьера Госсовета КНР. В июне 1981 г. на 6-м пленуме ЦК КПК 11-го избран Председателем ВС ЦК КПК.

В1982 г. на 1-м пленуме ЦК КПК 12-го созыва избран членом ЦК, ПБ ЦК КПК, ПК ПБ ЦК КПК, утвержден председателем ВС ЦК КПК и председателем ЦКС КПК. Во вступительной речи на съезде выдвинул лозунг – «строительство социализма с китайской спецификой». В июне 1983 г. 1-я сессия ВСНП 6-го созыва избрала Дэна председателем Центрального военного совета (ЦВС) КНР.

В1987 г. на ХIII съезде КПК Дэн Сяопин уходит с постов чл. ЦК КПК, ПБ, ПК ПБ и председателя ЦКС. В ноябре 1989 г. 5-й пленум ЦК КПК удовлетворил просьбу об освобождении его от обязанностей председателя ВС ЦК КПК, в марте 1990 г. третья сессия ВСНП 7-го созыва удовлетворила его просьбу об освобождении с последнего официального поста – председателя ЦВС КНР.

Дэн Сяопин скончался 19.02.1997 г. в возрасте 92 лет. Он был официально провозглашен «великим марксистом, великим пролетарским революционером, государственным деятелем, военачальником и дипломатом; одним из главных руководителей КПК, НОАК и КНР; великим архитектором китайских экономических реформ и социалистической модернизации». Журнал «Тайм» (США) дважды признавал его «Человеком года»– в 1978 г. и 1985 г.

Дэн Сяопин был трижды женат. У него 3 дочери и 2 сына (все от третьего брака).

Е Цзяньин ( ) (28.04.1897–22.10.1986). Видный военачальник и государственный деятель. Маршал НОАК. Министр обороны КНР (1975–1978). Председатель ПК ВСНП (1978–1983).

Родился в уезде Мэй пров. Гуандун в семье состоятельных торговцев хакка. Учился в сельской школе. В 1917–1919 гг. – в военном училище в пров. Юньнань, по окончании которого направлен в Кантон, где работал под руководством Чэнь Цзюнмина. В 1924– 1926 гг. – инструктор военно-политической школы Хуанпу (Вампу), где сблизился с Чжоу Эньлаем и под его влиянием в 1924 г. вступил в КПК. В 1926 г. во время Северного похода – начальник штаба 1-го корпуса НРА, в 1927 г. – начальник штаба 4-го корпуса НРА под командованием Чжан Факуя. В 1927 г. участвовал в Нанчанском восстании

ипосле его поражения вместе с другими организаторами восстания бежал в Гонконг. В декабре этого же года принял участие в Гуанчжоусском восстании («Кантонская коммуна»): учебный полк под командованием Е Цзяньина начал восстание. После поражения восстания бежал через Гонконг в Шанхай, где принял участие в работе по созданию армии КПК. В 1928–1931 гг. изучал военное дело в Москве в Университете им. Сунь Ятсена, был на стажировке в Германии.

В1931 г. Е Цзяньин вернулся в Китай и был направлен в советский район Цзянси. Служил в штабе 4-го корпуса Красной армии Китая под командованием Чжан Готао. В ноябре 1931 г. стал членом Реввоенсовета и начальником Главного штаба РККА Китая. В 1932–1935 гг. – зам. начальника штаба Военного совета ЦК КПК. В 1934 г. участвовал в разработке плана «Великого похода». Позже начал симпатизировать Мао

иушел из лагеря Чжан Готао, захватив с собой книги с кодами и карты. В результате Чжан Готао потерял связь с Коминтерном. Мао же установил связь с Коминтерном, что помогло ему занять лидирующие позиции в партии. Мао не забывал заслуг Е Цзяньина и говорил, что он «спас партию, армию и революцию». Однако Е Цзяньин вскоре поддержал Чжоу Эньлая в борьбе против Мао Цзэдуна, стремившегося захватить власть над армией в советском районе пров. Цзянси. В 1934–1937 гг. – член ЦИК КСР.

В1935 г. – представитель КПК на мирных переговорах КПК с ГМД. В 1936 г. вместе с Чжоу Эньлаем участвовал в урегулировании Сианьских событий, возглавлял Сианьский отдел КПК на территории, контролируемой ГМД. После начала японо-китайской войны в августе 1937 г. назначен начальником штаба 8-й армии КПК. В этой должности занимался осуществлением связей между армиями КПК и ГМД. В 1937–1945 гг. Е Цзяньин – представитель ЦК КПК в Чунцине при правительстве Чан Кайши. В 1938 г. после упразднения Бюро ЦК КПК бассейна р. Янцзы на Чжоу Эньлая, Бо Гу и Е Цзяньина было возложено руководство Южным бюро ЦК КПК. В 1941 г. – начальник штаба вооруженных сил ЦК КПК, зам. начальника Военной академии в Яньани. В 1945 г. на VII съезде КПК был впервые избран членом ЦК КПК. После победы над Японией в 1945 г. сопровождал Мао Цзэдуна в Чунцин на переговоры с ГМД. В 1946 г. – делегат Политического консультативного совета, созванного гоминьдановским правительством; был специальным представителем в секции КПК в военном посредническом комитете.

В1947 г. сопровождал Мао во время эвакуации из Яньани. В начале 1949 г. – член делегации КПК на мирных переговорах с ГМД. С января по сентябрь 1949 г. – был председателем Пекинского военно-контрольного комитета и мэром г. Пекина.

После образования КНР в 1949–1953 гг. возглавлял комитет КПК и правительство пров. Гуандун, выступал против жесткого варианта земельной реформы Центрального правительства в этом районе.

Всентябре 1955 г. Е Цзяньину присвоено звание маршала (в числе первых 10 маршалов КНР). В 1956 г. на VIII съезде КПК был вновь избран членом ЦК КПК, введен в состав ВС ЦК КПК и назначен ответственным за боевую подготовку сухопутных и военно-воздушных сил. В 1958–1972 гг. – политкомиссар и начальник Академии военных наук. В 1965 г. – секретарь ЦК КПК. С 1967 г. – зам. председателя ВС ЦК КПК.

В1971 г. после устранения Линь Бяо с политической арены руководил работой ВС ЦК КПК и Министерства обороны, председатель спецгруппы ЦК КПК по «делу Линь Бяо».

Вавгусте 1973 г. на 1-м пленуме ЦК КПК 10-го созыва избран членом ПБ ЦК КПК и одним из заместителей Председателя КПК. Поддержал возвращение Дэн Сяопина в руководство в 1973 г. Руководил текущей работой ЦК КПК в период болезни Чжоу Эньлая в 1973 г. В январе 1975 г. назначен министром обороны (до 1978 г.).

После смерти Мао сыграл решающую роль в свержении «банды четырех» и аресте ее членов. В конце октября 1976 г. возглавил комиссию по расследованию «преступлений четверки».

В1977 г. на 1-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва вновь избран одним из заместителей Председателя КПК и зам. председателя ВС ЦК КПК. Сыграл ключевую роль в реабилитации Дэн Сяопина в 1977 г. В 1978–1983 гг. занимал пост председателя ПК ВСНП (в те годы формального главы государства). 30 сентября 1981 г. Е Цзяньин в своем выступлении изложил позицию относительно тайваньской проблемы: «после объединения превратить Тайвань в особый административный район и разрешить пользоваться правом высокой степени автономии». В 1982 г. Е Цзяньин оставил пост зам. председателя КПК в связи с его упразднением, в 1984 г. – зам. председателя ВС ЦК КПК и ЦВС КНР.

В1985 г. вышел из состава ПБ и в сентябре ушел в отставку. С 1986 г. – зам. председателя Центральной комиссии советников КПК, председателем которой был Дэн Сяопин.

Скончался в возрасте 89 лет в Пекине. Был женат, имел дочь.

Ли Пэн ( ) (20.10.1928 г.). Государственный деятель, премьер Госсовета КНР (1988–1998), председатель ПК ВСНП (1998–2003). Представитель «третьего поколения» руководителей КПК. Почетный доктор МЭИ (1995).

Родился в г. Чэнду пров. Сычуань в семье известного писателя Ли Шосюня (1903– 1931), одного из первых китайских коммунистов, участника «Движения 30 мая» 1925 г., Наньчаньского восстания 1927 г., возглавлявшего партийную организацию КПК в пров. Цзянсу и казненного гоминьдановцами в 1931 г. Дядя Ли Пэна – Чжао Шиянь (1901– 1927) – один из основателей коммунистического кружка во Франции в 1921 г., создавший вместе с Чжоу Эньлаем в Париже Союз социалистической молодежи Китая в июне 1922 г., в 1923 г. учился в КУТВ в Москве. В 1927 г. казнен в Шанхае.

После гибели отца Ли Пэн воспитывался в семье Чжоу Эньлая. В 1939 г. учился в средней школе Юйцай в г. Чунцин. В 1941 г. продолжил учебу в средней школе в г. Яньань и в этом же году поступил в институт естественных наук при Яньаньском университете. С ноября 1945 г. – член КПК. В том же году начал работать техником в электрокомпании в пограничном районе Шаньси–Чахар–Хэбэй, был назначен помощником директора олеиновой компании в Харбине и избран секретарем партячейки.

В1948 г. направлен на учебу в Московский энергетический институт, где во время учебы был председателем Ассоциации землячеств китайских студентов, обучавшихся в

СССР. После окончания института (1954) и возвращения в Китай в 1955 г. работал главным инженером, зам. директора Фэнманьской электростанции, зам. главного инженера управления электроэнергетики в Северо-Восточном Китае, директором Фусиньской электростанции в пров. Ляонин.

После 1966 г. занимал должности и.о. секретаря парткома, зам. председателя ревкома, зам. начальника, начальника Пекинского электроэнергетического управления.

С1979 г. – зам. министра, а с 1981 г. – министр электроэнергетической промышленности КНР. В марте 1982 г. на заседании ПК ВСНП 5-го созыва в связи со слиянием двух министерств назначен первым зам. министра водного хозяйства и электроэнергетики КНР.

В1982 г. на XII съезде КПК избран членом ЦК КПК. С июня 1983 г. по 1987 г. – зам. премьера Госсовета КНР. В сентябре 1985 г. на 5-м пленуме ЦК КПК 12-го созыва избран членом ПБ ЦК КПК и Секретариата ЦК КПК, с июня (по совместительству) – председатель Госкомитета по делам просвещения. В 1987–2002 гг. – член ПК ПБ ЦК КПК. С марта 1988 г. по март 1998 г. – премьер Госсовета КНР, председатель Госкомитета по реформе экономической системы.

В1998–2003 гг. – председатель ПК ВСНП.

В2007 г. награжден российской медалью Пушкина за большой вклад в сближение и взаимообогащение культур наций и народностей.

Женат, имеет 2 сыновей и дочь.

Ли Сяньнянь ( ) (23.06.1909–21.06.1992). Видный партийный и государственный деятель. Председатель КНР (1983–1988). Председатель ВК НПКСК (1988–1992). Один из «восьми бессмертных» ветеранов китайской революции.

Родился в уезде Хуанъань пров. Хубэй в крестьянской семье. В 1926 г. – член правления волостного крестьянского комитета. В 1927 г. вступил в КПК, в октябре участвовал в «Восстании осеннего урожая», был назначен командиром батальона Красной гвардии. В 1929 г. – секретарь районного комитета КПК и председатель уездного совета. После 1931 г. был назначен политкомиссаром 4-го отряда РККА Китая. В 1933 г. – комиссар 30-го корпуса 4-го фронта РККА Китая (командующий Сюй Сянцянь), в мае того же года – комиссар 11-й дивизии. В апреле 1935 г. – кандидат в члены ЦК КПК, в составе 30-го корпуса участвовал в Северо-западном походе. В период антияпонской войны находился в частях Новой 4-й армии под командованием Чэнь И. В 1937 г. прибыл в Яньань.

В1945 г. – секретарь комитета КПК района Хубэй–Хэнань–Аньхой. В 1945 г. на VII съезде КПК избран членом ЦК КПК. В период гражданской войны 1946–1949 гг. служил в частях под командованием Лю Бочэна и Дэн Сяопина.

Вмарте 1949 г. – член временной народной администрации Центральной равнины,

виюне назначен командующим и политкомиссаром военного округа пров. Хубэй, секретарем комитета КПК и председателем народного правительства пров. Хубэй. В октябре введен в состав Народно-революционного военного совета, в декабре – назначен членом Центрально-южного военно-административного комитета.

С апреля 1951 г. – председатель правительства и секретарь горкома г. Ухань. В январе 1953 г. стал зам. председателя Центрально-южного административного комитета, с марта – третий зам. секретаря Центрально-южного бюро ЦК КПК.

Виюне 1954 г. переведен в Пекин, назначен зам. председателя финансово-эконо- мического комитета Государственного административного совета (председателем комитета был Чэнь Юнь) и министром финансов КНР, сменив на этом посту Дэн Сяопина. (Ли Сяньнянь занимал пост министра финансов КНР до 1975 г.). В сентябре назначен зам. премьера Госсовета КНР (занимал эту должность до 1980 г.).

На VIII–XII съездах КПК избирался членом ПБ ЦК КПК. В мае 1958 г. на 5-м пленуме ЦК КПК 8-го созыва был утвержден секретарем ЦК КПК.

Вконце октября 1966 г. в Пекине появились дацзыбао с критикой Ли Сяньняня за «проведение буржуазной линии в области финансов», однако при содействии Чжоу Эньлая и Цзян Цин критика была прекращена. В годы «культурной революции» участвовал во всех важнейших переговорах с зарубежными делегациями и высокопоставленными деятелями, приезжавшими в КНР. В 1972 г. Ли Сяньнянь сопровождал президента США Р. Никсона во время посещения Великой стены.

В1976 г. входил в комиссию по организации похорон Мао Цзэдуна, сыграл важную роль в ликвидации «банды четырех». В 1977 г. стал членом ПК ПБ ЦК КПК и зам. председателя КПК. В сентябре 1980 г. освобожден от обязанностей зам. премьера Госсовета. В 1982 г. вновь избран членом ПК ПБ ЦК КПК.

В1983–1988 гг. – Председатель КНР. В 1988–1992 гг. – Председатель ВК НПКСК. Скончался на посту Председателя ВК НПКСК. Был женат, имел дочь.

У Банго ( ) (07.1941 г.)2. Видный государственный и партийный деятель. Председатель ПК ВСНП (2003–2013).

Родился в уезде Фэйдун округа Хэфэй пров. Аньхой. Его отец был инструктором военного училища топографии и картографии.

У Банго учился в школе в Пекине. В 1960 г. поступил в Университет Цинхуа на факультет радиоэлектроники, который закончил в 1967 г. Член КПК с апреля 1964 г.

В1967 г. начал трудовую деятельность в Шанхае на Третьем электроламповом заводе, где прошел путь от рабочего до директора завода. В 1978–1979 гг. зам. директора Шанхайской компании электронных элементов. В 1979–1981 гг. зам. директора Шанхайской компании электровакуумных элементов. В 1981–1983 гг. зам. секретаря парткома Шанхайского управления приборостроения и телекоммуникаций.

В1982 г. на XII съезде КПК избран кандидатом в члены ЦК КПК. В 1983–1985 гг. член Шанхайского горкома КПК, секретарь комитета по делам науки и техники.

2 День рождения нигде не указан.

В1985–1991 гг. зам. секретаря Шанхайского горкома КПК (секретарем с 1987 г. был Цзян Цзэминь, а с 1989 г. – Чжу Жунцзи). В 1987 г. на XIII съезде КПК вновь избран кандидатом в члены ЦК КПК.

В1991–1994 гг. У Банго – секретарь Шанхайского горкома КПК. На XIV съезде КПК избирается членом Политбюро ЦК КПК. У Банго оказался в числе определенных Дэн Сяопином лидеров четвертого поколения, возглавляемых Ху Цзиньтао.

В1994–2012 гг. – член ПБ ЦК КПК. На 4-м пленуме ЦК КПК 14-го созыва избран членом Секретариата ЦК КПК, которым являлся по сентябрь 1997 г.

С 1995 по 2003 г. – вице-премьер Госсовета КНР. В 1999–2003 гг. – член руководящей партийной группы Госсовета.

В2003–2013 гг. – председатель ПК ВСНП 10-го и 11-го созывов, секретарь руководящей партийной группы ПК ВСНП, член ПК ПБ ЦК КПК (до 2012 г.).

У Банго награжден российским Орденом Дружбы (19.01.2013). Женат, имеет сына и дочь.

Ху Цзиньтао ( ) (25.12.1942). Видный партийный и государственный деятель. Генеральный секретарь ЦК КПК (2002–2012). Председатель КНР (2003–2013). Лидер «четвертого поколения» руководителей КПК.

Родился в уезде Цзиси пров. Аньхой. После окончания средней школы в 1959– 1964 гг. учился на факультете гидротехники университета Цинхуа в Пекине. С апреля 1964 г. – член КПК. Остался в аспирантуре университета и с июля 1965 г. по 1968 г. занимался научно-исследовательской работой, был политруком факультета. В 1968– 1969 гг. проходил «перевоспитание физическим трудом», был рабочим в домостроительном отряде управления жилищного строительства, сотрудником Люцзясяского инженерного управления Министерства водного хозяйства и электроэнергетики КНР.

В1969–1974 гг. – сотрудник 4-го инженерного управления Министерства водного хозяйства и электроэнергетики КНР, зам. секретаря объединенной ячейки КПК.

В1974 г. Ху Цзиньтао пригласили на работу в комитет КСМК пров. Ганьсу, где Ху Цзиньтао обратил на себя внимание Ху Яобана, который по поручению Дэн Сяопина присматривался к молодым кадрам. В 1974–1975 гг. Ху Цзиньтао – секретарь Комитета по строительству пров. Ганьсу, а с 1975 г. по 1980 г. – зам. заведующего проектно-управ- ленческим отделом этого комитета. В 1980–1982 гг. зам. председателя строительного комитета провинциального правительства и секретарь комитета КСМК пров. Ганьсу.

В1981 г. окончил курсы для кадровых работников партшколы при ЦК КПК. Хорошее образование и работоспособность, умение работать с людьми стали главными факторами карьеры Ху Цзиньтао. В 1981 г. Ху Яобан, занявший пост Председателя ЦК КПК, рекомендовал его на работу в центральные комсомольские органы.

В1982–1984 гг. Ху Цзиньтао – член Секретариата ЦК КСМК, председатель Всекитайской федерации молодежи, председатель Рабочего комитета пионерских отрядов КНР. На XII съезде КПК (сентябрь 1982 г.) был избран кандидатом в члены ЦК КПК.

В1983–1988 гг. – член ПК ВК НПКСК 6-го созыва.

В1984–1985 гг. – первый секретарь ЦК КСМК. С 1985 г. по 1988 г. – секретарь комитета КПК пров. Гуйчжоу. На тот момент Ху Цзиньтао был самым молодым из руководителей провинциального уровня. На Всекитайской партийной конференции 22 сентября 1985 г. и на XIII cъезде КПК в 1987 г. избирается членом ЦК КПК.

С 1988 г. по 1992 г. Ху Цзиньтао занимал пост секретаря комитета КПК Тибетского автономного района и первого секретаря парткома Тибетского военного округа.

Вто время Ху Цзиньтао был представлен Дэн Сяопину, который увидел в нем будущего руководителя партии и страны.

С1992 г. начинает работать в центральных партийных органах. С октября 1992 г. – член ПК ПБ ЦК КПК, член Секретариата ЦК КПК. С сентября 1993 г. по декабрь 2002 г. – ректор ЦПШ. В марте 1998 г. на 1-й сессии ВСНП 9-го созыва был избран зам. председателя КНР.

Сноября 2002 по 15 ноября 2012 г. – Генеральный секретарь ЦК КПК, до 2004 г. – зам. председателя ВС ЦК КПК. С 15 марта 2003 г. по 14 марта 2013 г. – Председатель КНР. С сентября 2004 г. по ноябрь 2012 г. – председатель ВС ЦК КПК. С марта 2005 г. по 14 марта 2013 г. – председатель ЦВС КНР.

На XVII съезде КПК «научная концепция развития» Ху Цзиньтао была внесена в Устав КПК наряду с идеями Мао Цзэдуна, теорией Дэн Сяопина

и«идеей тройного представительства» Цзян Цзэминя.

В 2010 г. журнал «Forbes» (США) назвал Ху Цзиньтао «самым влиятельным человеком мира».

Женат, имеет сына и дочь.

Ху Яобан ( ) (20.11.1915–15.04.1989). Видный партийный и государственный деятель. Председатель ЦК КПК (1981–1982). Генеральный секретарь ЦК КПК (1980–1987).

Родился в уезде Люян пров. Хунань в крестьянской семье хакка. В 8 лет поступил в местную начальную, а в 15 – в городскую среднюю школу. Затем перебрался

всоветский район пров. Цзянси. В мае 1930 г. вступил в КСМК. Занимал должности секретаря волостной комсомольской ячейки, члена райкома в уезде Люян, секретаря пионерского отдела комсомольского особого комитета юго-восточной Хунани, зам. секретаря пионерского отдела провинций Хунань и Цзянси, редактора печатных изданий пионерского отдела Центрального бюро комсомола, зав. отделом пропаганды, старшего секретаря Центрального бюро комсомола. С сентября 1933 г. – член КПК, работал в аппарате ЦК комсомола.

В1932 г. был приговорен к расстрелу, но смог спастись. В 1933 г. работал с Мао Цзэдуном в качестве связного. В 1934–1935 гг. участвовал в Северо-западном походе, секретарь комсомольской ячейки 3-го корпуса РККА Китая под командованием Пэн Дэхуая, был тяжело ранен. В пров. Шэньси занимал должности руководителя отдела пропаганды и организационного отдела КСМК. В 1936 г. – зав. орготделом и отделом пропаганды ЦК КСМК в Северной Шэньси. В 1937–1939 гг. учился в Во- енно-политической академии в Яньани. В конце 1939 г. назначен зам. начальника политотдела Академии и заведующим орготделом Главного политуправления Военного совета. В 1941 г. – начальник орготдела политуправления 8-й армии, затем возглавил орготдел Главного политуправления Военного совета ЦК КПК в Яньани. В 1945 г. участвовал в работе VII съезда КПК. В 1947 г. занял пост начальника орготдела Главного политуправления Реввоенсовета НОАК. В 1948 г. переведен на должность политкомиссара полка полевой армии Центральной равнины (командующий – Лю Бочэн, политкомиссар – Дэн Сяопин) Новодемократического союза молодежи Китая (НСМК), становится членом НПКСК.

Вфеврале 1950 г. был назначен политкомиссаром Северосычуаньского военного округа и руководителем гражданской администрации северного района пров. Сычуань. Ху Яобан длительное время работал под непосредственным руководством Дэн Сяопина. (Ху Яобан в шутку говорил, что заслужил расположение Дэн Сяопина своим невысоким ростом: он был единственным руководителем, кто был ростом ниже Дэн Сяопина). В августе 1952 г. был переведен в Пекин и направлен на работу в аппарат ЦК НСМК,

всентябре утвержден секретарем ЦК НСМК. На II съезде НСМК вновь был избран членом и секретарем ЦК. В июле возглавил китайскую делегацию, участвовавшую в

работе конференции Всемирной федерации демократической молодежи в Бухаресте, где был избран вице-президентом. В 1954 г. – член ПК ВСНП и ВК НПКСК.

В1956 г. на VIII съезде КПК избирается членом ЦК КПК. На съезде выступил с докладом о работе НСМК и об идеологическом воспитании молодежи. В мае 1957 г. руководил работой III Всекитайского съезда НСМК, переименованного съездом в КСМК, Ху Яобан утвержден его первым секретарем. В июле во главе китайской делегации участвовал в 6-м Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве. В 1958–1959 гг. – член ПК ВСНП 2-го созыва, член ВК НПКСК 3-го созыва. В 1961 г. возглавил отдел ЦК КПК по работе с молодежью. В 1962–1964 гг. – секретарь парткома уезда Сянтань пров. Хунань (родина Мао Цзэдуна). В этот период одним из руководителей провинции был Хуа Гофэн. В 1964–1965 гг. – третий секретарь бюро ЦК КПК по Северо-западному Китаю и первый секретарь комитета КПК пров. Шэньси.

Впериод «культурной революции» подвергся критике, был снят со всех занимаемых постов. В январе 1967 г. вместе с другими руководителями КСМК был обвинен

впроведении «линии Лю Шаоци и Дэн Сяопина», а затем репрессирован. В хунвэйбиновских листовках именовался «черным бандитом», его имя было первым в списке «сообщников» Дэн Сяопина. В 1969–1972 гг. находился в Хэнани в школе кадровых работников по перевоспитанию физическим трудом.

В1975 г. Ху Яобан был реабилитирован, стал зам. председателя партгруппы АН КНР, руководил подготовкой предложений для ЦК КПК и Госсовета КНР по активизации ее работы. Тезисы были направлены Мао Цзэдуну, который назвал их «большой ядовитой травой», а Ху Яобан подвергся резкой критике.

После смерти Мао и ареста «банды четырех»» в августе 1977 г. на XI съезде КПК Ху Яобан избран членом ЦК. В декабре 1977 г. назначен заведующим орготделом ЦК КПК. С марта 1978 г. – член ПК ВСНП.

Вдекабре 1978 г. на 3-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва избирается членом ПБ ЦК КПК, третьим секретарем Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины, назначен зав. секретариатом ЦК КПК и зав. отделом пропаганды ЦК КПК, его заместителями стали Ху Цяому и Яо Илинь. В 1980–1982 – член ПК ПБ ЦК КПК.

Вфеврале 1980 г. на 5-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва Ху Яобан избирается Генеральным секретарем ЦК КПК. В июне 1981 г. на 6-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва избирается Председателем ЦК КПК. В сентябре 1982 г. 1-й пленум ЦК КПК 12-го созыва принимает решение об упразднении поста Председателя ЦК КПК и Ху Яобан вновь утверждается в должности Генерального секретаря ЦК КПК.

16 января 1987 г. расширенное заседание ПБ ЦК КПК удовлетворило его просьбу об отставке с поста Генерального секретаря ЦК КПК, сохранив за ним членство в ПБ ЦК КПК. В апреле 1989 г. во время заседания ПБ Ху Яобан почувствовал недомогание, был госпитализирован и 15 апреля скончался от острого инфаркта миокарда.

Сразу же после смерти Ху Яобана ЦК КПК провозгласил его «испытанным и верным борцом за коммунизм, великим пролетарским революционером и политиком, выдающимся деятелем НОАК и блестящим руководителем партии». На траурной церемонии, проходившей в Доме народных собраний присутствовали все официальные лица государства во главе с Дэн Сяопином.

Ху Яобан был женат, имел 3 сыновей и дочь.

Хуа Гофэн ( ) (16.02.1921–20.08.2008). Видный партийный и государственный деятель. Председатель ЦК КПК (1976–1981). Премьер Госсовета КНР (1976–1980). Министр общественной безопасности (1973–1977).

Родился в уезде Цзяочэн пров. Шаньси в бедной крестьянской семье. Его настоящее имя Су Чжу. Начальное образование получил в уездной школе, затем учился в коммерче-

ском профессиональном лицее того же уезда. Когда 8-я армия под командованием Чжу Дэ заняла пров. Шаньси, Хуа Гофэн принимал активное участие в вербовке крестьян в Красную армию и партизанские отряды. В 1938 г. вступил в КПК. Был командиром, политкомиссаром партизанского отряда, секретарем уездных комитетов КПК, председателем Объединенного комитета по сопротивлению Японии за спасение родины уезда Цзяочэн. Взял себе революционный псевдоним Хуа Гофэн – «Китайский авангард антияпонской борьбы и спасения родины».

На заключительном этапе гражданской войны в 1947–1948 гг. – секретарь парткома округа Янгу, организатор партизанского движения. С 1949 г. занимал партийные и руководящие должности на родине Мао Цзэдуна в пров. Хунань – от секретаря уездного комитета КПК до вице-губернатора. В 1956 г. введен в состав постоянного комитета парткома пров. Хунань, занимался вопросами образования и культуры, затем – возглавлял Единый фронт в провинции. Во время компании по коллективизации сельского хозяйства (1955–1956) привлек внимание Мао Цзэдуна. В 1958–1960 гг. – зам. председателя народного правительства, секретарь комитета КПК пров. Хунань. В 1959 г. принимал активное участие в Лушаньском пленуме КПК. На пленуме представил подробный доклад о последствиях и результатах «большого скачка» в провинции, в котором оправдывал политику Мао Цзэдуна. Вскоре был назначен первым секретарем парткома пров. Хунань.

В1967–1968 гг. – зам. председателя ревкома в пров. Хунань, политкомиссар Хунаньского и Гуаньчжоуского военных округов. В 1969 г. на IX съезде КПК избирается членом ЦК КПК. В 1970 г. назначен первым секретарем комитета КПК пров. Хунань.

В1971 г. переходит на работу в Пекин в аппарат Госсовета КНР, но через несколько месяцев возвращается в пров. Хунань на прежний пост. В этом же году Хуа Гофэна вводят в состав комиссии по расследованию «дела Линь Бяо». В августе 1973 г. на Х съезде КПК переизбирается в члены ЦК и на 1-м пленуме ЦК КПК 10-го созыва вводится в состав ПБ ЦК КПК.

Воктябре 1973 г. назначается на пост министра общественной безопасности КНР.

8 февраля 1976 г. назначен и.о. премьера Госсовета. В апреле 1976 г. по рекомендации Мао Цзэдуна избирается первым зам. председателя ЦК КПК и утверждается на посту премьера Госсовета КНР.

6 октября 1976 г. вместе с Е Цзяньином и Ли Сяньнянем принимает решительные меры по изоляции и аресту «банды четырех». На заседании ПБ ЦК КПК 7 октября 1976 г. Хуа Гофэн назначен Председателем ЦК КПК и председателем ВС ЦК КПК.

В1977–1982 гг. – ректор Центральной партшколы ЦК КПК.

В1980–1981 гг. Хуа Гофэн подвергся критике за отстаивание курса «двух абсолютов», обвинялся в препятствовании дискуссии «практика – критерий истины», а также в затягивании реабилитации и восстановления на постах старых кадровых работников.

Всентябре 1980 г. Хуа Гофэн уступил полномочия премьера Чжао Цзыяну, а в июне 1981 г. на 6-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва был освобожден от постов Председателя ЦК КПК и главы ВС ЦК КПК. Оставался членом ЦК КПК до октября 2002 г.

В1982–1997 гг. принимал участие в работе по обследованию деревень, проводившейся Госкомитетом по сельскому хозяйству.

Был женат, имел сына и двух дочерей.

Цзян Цзэминь ( ) (17.08.1926). Видный партийный и государственный деятель. Генеральный секретарь ЦК КПК (1989–2002). Председатель КНР (1993–2003). Лидер «третьего поколения» руководителей.

Родился в г. Янчжоу пров. Цзянсу в семье потомственных интеллигентов. С детства воспитывался в атмосфере любви к родине и национальной культуре. Дед был врачом, увлекался живописью и каллиграфией. Его дядя и приемный отец Цзян Шанцин писал стихи, в годы антияпонской войны издавал патриотические журналы, вступил в компартию. В 1939 г. погиб в борьбе против японской оккупации.

В1943 г. во время учебы в престижном Шанхайском университете транспорта и связи Цзян Цзэмин участвует в подпольной работе учащейся молодежи под руководством КПК. В 1946 г. вступил в КПК. В 1947 г. окончил электротехнический факультет университета, получив диплом инженера-электрика.

После образования КНР Цзян Цзэминь почти 30 лет проработал в системе министерства машиностроения, где прошел путь от руководителя низового звена до директора крупного НИИ. В 1955–1956 гг. проходил стажировку в СССР на автомобильном заводе ЗИС (ЗИЛ) в Москве, побывал на Горьковском автозаводе. После возвращения в Китай с 1956 г. по 1962 г. занимал должности зав. отделом энергетики, зам. главного энергетика 1-го автомобильного завода в Чанчуне, директора филиала завода. В 1962–1980 гг. – зам. директора Шанхайского научно-исследовательского института электроаппаратуры при 1-м Министерстве машиностроения КНР, директор и исполняющий обязанности секретаря комитета КПК Уханьского научно-иссле- довательского института теплотехники, зам. начальника, начальник управления по международным делам 1-го Министерства машиностроения КНР. В конце 1960-х гг. подвергся «трудовому воспитанию» в качестве рядового служащего НИИ. В 1971– 1973 гг. – руководил группой китайских специалистов Министерства машиностроения КНР в Румынии. После возвращения в Китай с 1973 г. – зам. начальника, начальник Управления по иностранным делам Министерства машиностроения КНР.

В1980–1982 гг. – зам. председателя и по совместительству зав. секретариатом Государственного комитета по делам управления импортом и экспортом, ответственный секретарь Госкомитета по иностранным инвестициям. В 1982–1983 гг. – член ЦК КПК, первый зам. министра электронной промышленности КНР, зам. секретаря партгруппы руководства министерства. В 1983–1985 гг. – министр электронной промышленности, секретарь партгруппы руководства министерства.

В1985 г. назначен зам. секретаря комитета КПК г. Шанхая. В 1985–1988 гг. – мэр Шанхая. С 1987 г. по 1989 г. – чл. ПБ ЦК КПК, секретарь Шанхайского горкома КПК.

После событий 1989 г. на площади Тяньаньмэнь по предложению Дэн Сяопина возглавил партию. С июня 1989 г. до 2002 г. – Генеральный секретарь ЦК КПК. С ноября 1989 г. по сентябрь 2004 г. – председатель ВС ЦК КПК. С апреля 1990 г. по март 2005 гг. – председатель ЦВС КНР. В 1993–2003 гг. – Председатель КНР.

На XVI съезде КПК идея «тройного представительства» Цзян Цзэминя была внесена

вУстав КПК наряду с «идеями Мао Цзэдуна» и «теорией Дэн Сяопина».

Вполитической биографии Цзян Цзэминя особое место занимает Россия. Цзян Цзэминь владеет русским языком, знает пословицы и поговорки, поет песни советского периода, любит русскую литературу. В 1990-х гг., посещая Москву уже в ранге Генерального секретаря, он в первую очередь встречался с теми людьми, с которыми работал на ЗИС в 1950-х гг. Во время очередного государственного визита в Россию 15–18 июля 2001 г. он и В. Путин подписали в Кремле китайско-российский Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве.

В2007 г. награжден российской медалью Пушкина за большой вклад в сближение и взаимообогащение культур наций и народностей.

Цзян Цзэминь также владеет английским (наизусть цитирует Шекспира и Шелли), румынским, изучал немецкий и японский языки. Он хорошо играет на фортепиано и на

традиционных китайских музыкальных инструментах. Стихотворения Цзян Цзэминя включены в школьный учебник по литературе.

Женат, имеет 2 сыновей.

Чжао Цзыян ( ) (17.10.1919–17.01.2005). Видный государственный и партийный деятель. Премьер Госсовета КНР (1980–1987). Генеральный секретарь ЦК КПК (1987–1989).

Родился в уезде Хуа пров. Хэнань в семье помещика. Семья Чжао пострадала в результате аграрной реформы, проводимой КПК в 1930-х гг., его отец Чжао Тинбинь был убит. В 1927 г. Чжао Цзыян поступает в начальную школу в деревне Санцунь.

В1932 г. отправляется в одну из школ г. Кайфэн, где за отличные успехи в учебе получает стипендию. В этом же году вступает в КСМК. В 1936 г. уезжает на учебу в г. Ухань. На следующий год возвращается домой и в феврале 1938 г. вступает в КПК. Его направляют на учебу в партийную школу при комитете КПК пограничного района Хэ- бэй-Шаньдун-Хэнань. В сентябре того же года возвращается в родной уезд, где его назначают секретарем уездного рабочего комитета КПК. Весной 1939 г. рабочий комитет КПК уезда Хуа преобразуют в уездный комитет КПК и Чжао Цзыян становится его секретарем. Его руководство уездным комитетом ознаменовалось принятием в ряды КПК большого количества новых членов, в том числе бывших гоминьдановцев.

Виюне 1940 г. Чжао Цзыяна назначают секретарем уездного, а затем окружного комитета КПК пограничного района Хэбэй-Шаньдун-Хэнань, в 1943 г. он становится начальником отдела пропаганды комитета КПК пограничного района Хэбэй-Шаньдун- Хэнань, где началось крупномасштабное наступление на японскую армию, известное как «Битва ста полков». Чжао Цзыян во главе 21-го батальона Новой 4-й армии уничтожил один из японских военных лагерей и основал новую базу КПК. С августа 1945 г. занимал руководящие посты в органах местного самоуправления, проводил аграрную реформу на уездном уровне.

Вдекабре 1947 г. становится замполитом военного округа и зам. секретаря партбюро ЦК Центральной равнины, где отвечает за проведение аграрной реформы и орга- низационно-кадровую работу. В 1947–1950 гг. – зам. секретаря комитета КПК района Тунбаошань, секретарь комитета КПК Хэнань-Хубэй-Аньхойского района, секретарь комитета КПК спецрайона Наньян (пров. Хэнань).

В1951 г. переведен на юг Китая, назначен начальником секретариата и одновременно зав. отделом по работе в деревне Южнокитайского бюро ЦК КПК, зам. председателя комиссии по проведению земельной реформы народного правительства пров. Гуандун.

Вавгусте 1953 г. утвержден зам. секретаря Южнокитайского бюро ЦК КПК.

В1955–1956 гг. – зам. секретаря, секретарь комитета КПК пров. Гуандун, первый политкомиссар Гуандунского провинциального военного округа. В мае 1962 г. – второй секретарь комитета КПК пров. Гуандун. В 1965 г. – первый секретарь комитета КПК пров. Гуандун (на тот момент – самый молодой провинциальный секретарь парткома).

Вначальный период «культурной революции» подвергся критике как «ревизионист, представлявший группу высокопоставленных лиц в гуандунской парторганизации, шедших по капиталистическому пути и выступавших против идей Мао Цзэдуна».

Вапреле 1967 г. был смещен со всех занимаемых постов и направлен в «школу 7 мая». Четыре года Чжао вместе с семьей провел в Хунани, работая слесарем на механическом заводе. Вместе с ним на заводе трудился младший сын Чжао Уцзюнь.

Вмае 1971 г. Чжао Цзыян был утвержден секретарем комитета КПК и назначен зам. председателя ревкома Автономного района Внутренняя Монголия (АРВМ). В марте 1972 г. переведен на должность секретаря комитета КПК и зам. председателя ревкома

пров. Гуандун. В августе 1973 г. – делегат X съезда КПК, избран членом ЦК КПК. В 1974–1975 гг. – первый секретарь комитета КПК и председатель ревкома пров. Гуандун, политкомиссар Гуандунского военного округа. В конце 1974 г. был избран депутатом ВСНП 4-го созыва. В октябре 1975 г. по инициативе Дэн Сяопина переведен на работу в пров. Сычуань, где занял посты первого секретаря комитета КПК и председателя ревкома провинции. Одновременно был назначен политкомиссаром Чэндуского военного округа (до декабря 1979 г.). Чжао Цзыян начал проводить в Сычуане реформы, предоставляя больше прав промышленным предприятиям и сельхозпроизводителям.

В1977 г. становится кандидатом в члены ПБ ЦК КПК, в 1979 г. – членом ПБ ЦК КПК, на 6-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва в феврале 1980 г. – членом ПК ПБ ЦК КПК (до июня 1989 г.). В апреле 1980 г. – зам. премьера Госсовета КНР, с сентября 1980 г. – Премьер Госсовета (до 1987 г.).

В1981–1982 гг. – зам. председателя ЦК КПК. В 1982–1987 гг. – председатель Госкомитета по реформе экономической системы. В 1987–1989 гг. – Генеральный секретарь ЦК КПК, зам. председателя ВС ЦК КПК. В 1988 г. – зам. председателя ЦВС КНР.

В1989 г. после событий на площади Тяньаньмэнь 4-й пленум ЦК КПК 13-го созыва освободил Чжао Цзыяна от всех занимаемых постов, но сохранил членство в партии.

Был помещен под домашний арест – вплоть до его смерти в 2005 г. В посмертном сообщении «Синьхуа» отмечался как его «позитивный вклад в дело партии и народа», так и «серьезные ошибки» в 1989 г. Он был кремирован на революционном кладбище «Бабаошань», однако в предоставлении места для захоронения урны с прахом на этом кладбище было отказано. Вдова Чжао Цзыяна Лян Боци отказывалась хоронить его в каком-либо другом месте и хранила урну у себя – вплоть до собственной кончины в декабре 2013 г.

У Чжао Цзыяна и Лян Боци 5 сыновей и дочь.

Чжу Жунцзи ( ) (01.10.1928). Государственный деятель. Премьер Госсовета КНР (1998–2003).

Чжу Жунцзи родился в г. Чанша, административном центре пров. Хунань. Потомок династии Мин. В октябре 1949 г. вступил в КПК. В 1951 г. окончил университет Цинхуа.

В1951–1952 гг. – зам. заведующего кабинетом планирования производства планового отдела министерства промышленности Северо-Восточного Китая. В 1952–1958 гг. – руководитель группы топливно-энергетического управления, сводного управления Госплана КНР, зам. заведующего отделом Канцелярии председателя Госплана, заместитель заведующего сводным отделом управления механизации Госплана.

В1958 г. за критику политики «большого скачка» Чжу Жунцзи как «правый уклонист» был смещен с постов и отправлен в качестве преподавателя в вечернюю школу кадровых работников Госплана. В 1962 г. был реабилитирован и до 1969 г. работал инженером сводного управления национальной экономики Госплана.

Во время «культурной революции» Чжу Жунцзи вновь подвергся репрессиям и

в1970 г. был направлен в школу кадровых работников «7 мая» при Госплане, где до 1975 г. проходил «перевоспитание физическим трудом».

В1975–1979 гг. – зам. заведующего канцелярией, зам. главного инженера в Компании средств электросвязи управления трубопроводов Министерства нефтяной промышленности КНР, заведующий кабинетом Института экономического управления при университете Цинхуа.

С1979 г. по 1983 г. – зав. отделом топливно-энергетического управления, зам. начальника сводного управления, начальник управления технических реформ, член коллегии Государственного экономического комитета.

В 1983–1987 гг. – зам. председателя Государственного экономического комитета, член, затем зам. секретаря партийной группы руководства Государственного экономического комитета.

В 1987–1991 гг. – зам. секретаря комитета КПК г. Шанхая. На XIII съезде КПК избран кандидатом в члены ЦК.

В 1988 г. назначен мэром Шанхая. В 1989 г. после того, как возглавлявший горком КПК Цзян Цзэминь был избран Генеральным секретарем ЦК КПК, занял его пост, сохранив должность мэра.

Находясь в должности мэра Шанхая, Чжу Жунцзи внес большой вклад в развитие особой экономической зоны Пудун. Для привлечения инвесторов он ввел принцип «единого окна». Для жалоб и предложений была создана горячая телефонная линия. Все строительные проекты шли через открытые тендеры.

В апреле 1991 г. решением 4-й сессии ВСНП 7-го созыва назначен зам. Премьера Госсовета КНР. В июне 1992 г. – зав. канцелярией Госсовета по экономике и торговле, секретарь партгруппы руководства. На XIV съезде КПК избран членом ЦК КПК, на 1-м пленуме ЦК КПК 14-го созыва стал членом ЦК КПК.

В 1993–1995 гг. занимал пост директора Народного банка Китая.

В сентябре 1997 г. на XV съезде КПК Чжу Жунцзи переизбран членом ПК ПБ ЦК КПК (до ноября 2002 г.).

Смарта 1998 г. по март 2003 г. – премьер Госсовета КНР. С его именем связывают заметные успехи экономического макрорегулирования – поддержание высоких темпов роста ВВП при низкой инфляции. Чжу Жунцзи провел реформу государственных предприятий, что заложило основу для дальнейшего экономического роста в течение многих лет.

Книга «Выступления Чжу Жунцзи» в 2011 г. заняла 2-е место среди самых читаемых книг в Китае – после романа Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества».

В2013 г. книга издана на английском языке.

В 2013 г. Чжу Жунцзи основал фонд поддержки образования в бедных районах Китая, которому пожертвовал доходы от издания своих книг – 20 млн юаней (3,3 млн долларов США). В 2014 г. пожертвования направлены на помощь 800 ученикам и учителям 5 школ уезда Чантин пров. Фуцзянь.

Женат, имеет сына и дочь.

Чэнь Юнь ( ) (13.06.1905– 10.04.1995). Выдающийся государственный и партийный деятель. Зам. председателя ЦК КПК (1956–1966 и 1978–1982). Зам. председателя Государственного административного совета КНР (1949–1954). Зам. премьера Госсовета (1954–1975). Разработчик 1-го пятилетнего плана развития КНР.

Родился в уезде Цинпу (ныне г. Шанхай) пров. Цзянсу. Ему не было и четырех лет, когда умерли его родители. Воспитанием Чэнь Юня занималась семья дяди – брата матери. В 1919 г. окончил школу. Бедность не позволила продолжить образование и в 15 лет он поступил на работу в крупное шанхайское книжное издательство, где много занимался самообразованием. В 1925 г. вступил в КПК. Участвовал в рабочем движении, был одним из организаторов профсоюзных объединений Шанхая (вместе с Лю Шаоци) и «Движения 30 мая». В ходе подпольной работы познакомился с Чжоу Эньлаем и Дэн Сяопином. В 1929 г. – член комитета КПК пров. Цзянсу, секретарь комитета КПК шанхайских районов Чжобэй и Фанань. В сентябре 1930 г. в Шанхае проходил

3-й пленум ЦК КПК 6-го созыва, на котором были избраны 8 кандидатов в члены ЦК КПК, в том числе Чэнь Юнь. 7 января 1931 г. на 4-м пленуме ЦК КПК 6-го созыва Чэнь Юнь в возрасте 26 лет был избран членом ЦК КПК, а в сентябре – членом созданного тогда временного политбюро ЦК КПК наряду с Бо Гу, Чжан Вэньтянем и Кан Шэном. В январе 1931 г. Чэнь Юнь прибыл в Центральный советский район, где включился в работу ЦК КПК и Всекитайской федерации профсоюзов (ВФП). В 1932 г. – секретарь партийной фракции ВФП. Весной 1933 г. стал секретарем ЦК. В 1934 г. на 5-м пленуме ЦК КПК 6-го созыва избран членом ПБ ЦК КПК, зав. отделом ЦК КПК по работе в районах, контролируемых гоминьданом. С 1934 г. – член военно-революционного комитета ЦК КПК, политкомиссар 5-го корпуса РККА Китая, участник Северо-западного похода. На совещании в Цзуньи поддержал линию Мао Цзэдуна, им был написан текст документа, пропагандировавшего в армии итоги совещания. В сентябре 1935 г. был направлен в Москву, член делегации КПК в Коминтерне. В 1935–1937 гг. – находился

вСССР, преподавал в КУТВ, встречался с И.В.Сталиным.

Вапреле 1937 г. вернулся в Китай и был направлен в Урумчи как представитель ЦК КПК в Синьцзяне. В конце года Чэнь Юня вернули на работу в ЦК КПК

в Яньань, где с ноября 1937 г. по март 1944 г. возглавлял орготдел ЦК КПК. В 1939–1940 гг. – зав. крестьянским отделом ЦК КПК, начальник объединенного финансово-экономического управления пограничных районов Шаньси-Суйюань и Шэньси-Ганьсу-Нинся. С марта 1944 г. руководил финансово-экономической работой в Пограничном районе Шэньси-Ганьсу-Нинся. В 1945 г. – член ПБ ЦК КПК, с августа – кандидат в члены Секретариата ЦК КПК.

В1945 г. – секретарь бюро ЦК КПК по Северной Маньчжурии и Северо-Восточно- му Китаю, политкомиссар Ляодунского военного округа и председатель финансово-эко- номического комитета Северо-Восточного Китая. В 1947 г. – член Северо-Восточного военно-административного комитета, председатель строительного комитета, начальник главного управления железных дорог Северо-Востока. В 1948–1949 гг. занимал пост председателя военно-контрольного комитета г. Шэньян.

С 1948 г. по 1953 г. – председатель Всекитайской федерации профсоюзов. В 1949 г. избран членом ВК НПКСК.

Вначале 1949 г. по предложению Чжоу Эньлая был переведен на руководящую финансово-экономическую работу в Пекин. С октября 1949 г. – член Центрального народного правительственного совета. В 1949–1954 гг. – зам. премьера Государственного административного совета КНР, председатель финансово-экономического комитета и министр тяжелой промышленности (до апреля 1950 г.). В 1950–1956 гг. – секретарь ЦК КПК. В ноябре 1952 г. введен в состав Госплана КНР. В октябре 1953 г. по предложению Чэнь Юня было принято решение о централизованных закупках и сбыте важнейших видов сельскохозяйственной продукции. В феврале 1954 г. руководил группой, подготовившей проект первого пятилетнего плана КНР.

С сентября 1954 г. – первый зам. премьера Госсовета КНР. В 1956 г. на VIII съезде КПК – член ПК ПБ ЦК КПК, зам. Председателя ЦК КПК, секретарь финансово-эконо- мической комиссии ЦК КПК. С ноября 1956 г. по февраль 1958 г. по совместительству – министр торговли КНР. В 1956–1966 гг. – руководитель группы ЦК КПК по финансовоэкономическим вопросам. В 1958–1965 гг. занимал пост председателя Государственного комитета по капитальному строительству. В 1962 г. предложил целый ряд мероприятий, благодаря которым менее чем за три года удалось исправить негативные последствия «большого скачка» и кампании за создание «народных коммун».

Вянваре 1965 г. на 1-й сессии ВСНП 3-го созыва назначен вторым зам. премьера Госсовета (первым заместителем премьера стал Линь Бяо). С началом «культурной

революции» Чэнь Юнь подвергся резким нападкам, в августе 1966 г. на 11-м пленуме ЦК КПК 8-го созыва был снят с поста зам. Председателя ЦК КПК. На IX (1969) и X (1973) съездах партии избирался членом ЦК КПК, но не вводился в состав ПБ ЦК КПК. В хунвэйбиновских листовках характеризовался как «реакционный представитель экономизма, старый правый оппортунист, всегда выступавший против Мао».

С 1975 г. по 1979 г. – зам. председателя ПК ВСНП. В 1977 г. на XI съезде КПК избран членом ЦК КПК, в декабре 1978 г. на 3-м пленуме ЦК КПК был вновь избран членом ПК ПБ ЦК КПК, зам. Председателя ЦК КПК, первым секретарем Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины.

В1979 г. на 2-й сессии ВСНП 5-го созыва назначен зам. премьера Госсовета. В 1979– 1980 гг. – председатель Финансово-экономического комитета при Госсовете КНР (его заместителем стал Бо Ибо). Поддерживая реформы Дэн Сяопина, Чэнь Юнь выступал за ведущую роль социалистической плановой экономики, сравнивая рынок с «птицей», которая должна находиться в «клетке» государственного регулирования. Он призывал

кболее сдержанным и осторожным реформам, чем Дэн Сяопин. Кроме того, Чэнь Юнь крайне настороженно относился к курсу на открытость Китая внешнему миру, никогда не посещал капиталистические страны и не встречался с западными лидерами. Он также не был ни в одной из специальных экономических зон (СЭЗ) на территории Китая. К середине 1980-х гг. Чэнь Юнь выступал в качестве неформального лидера консервативного крыла в руководстве КПК.

Всентябре 1982 г. на XII съезде КПК вошел в члены ЦК, ПБ ЦК и ПК ПБ ЦК КПК. На XIII съезде КПК в 1987 г. была удовлетворена просьба Чэнь Юня о выходе из состава ЦК КПК (вместе с группой ветеранов партии). В ноябре 1987 г. он был утвержден председателем ЦКС КПК, сменив на этом посту Дэн Сяопина.

Чэнь Юнь был женат, имел сына.

28 января–5 февраля Официальный визит Дэн Сяопина в США. 31 января подписаны соглашения о научном сотрудничестве и научных связях между КНР и США. 1 февраля в Вашингтоне было подписано

17 февраля–16 марта Военный конфликт на границе КНР и СРВ.