Природные свойства и восприятие фотографии

Находясь в ряду других визуальных практик, фотография включила в себя все то, что досталось ей от живописи, графики, а также привнесла свои, только ей присущие качества. Вот некоторые из них: достоверность, случайность, спонтанность, моментальность, хаотичность…

Как известно, фотографическое изображение более достоверно и детализировано, чем рисунок или живописная картина. Если сравнивать рисованный или живописный портрет человека с его фотографией, то с точки зрения полной документальности, достоверности и схожести мы, разумеется, предпочтем фотографию. Рукою художника руководят зрение, разум и чувства, но фотографическое изображение – это «карандаш природы» (так назывался первый фотоальбом Генри Тальбота, 1844), где изображение рисуется самим объектом. Именно из-за ее природной документальности фотографии долго отказывали в праве называться искусством и отводили скромную роль ремесла, которое механическим образом отображает реальность, но не создает никаких образов и смыслов, свойственных художественному творчеству. «Живопись способна измыслить реальность без того, чтобы ее увидеть... В случае Фотографии нельзя, в отличие от всех других видов имитации, отрицать, что вещь там была… это – Референция, составляющая основание Фотографии» [1, с. 135].

Природа восприятия фотографического изображения как слепка с реальности оказывает мощное воздействие на зрителя. Вера в фотографию как в подтверждение реальности есть источник силы фотожурналистики. Но свойства, присущие фотографии, в том числе и достоверность, сегодня трансформируются, подчас нивелируются из-за повального вмешательства с помощью графических редакторов. Легкость, с которой фактология снимка может быть радикально изменена, приводит аудиторию к неверию в снимок как в слепок реальности. С другой стороны, мы видим постоянную борьбу достоверности и художественности, факта и образа. Сегодня восприятие, понимание новых визуальных высказываний подчас требует от аудитории не только усилий, но и определенной визуальной и художественной компетентности.

В разное время к оценке того, насколько хороша, журналистская фотография, подходили с разными критериями. В журналистике получило развитие документальное направление, ведь по силе достоверности фотография несравнима с иными видами визуального творчества. Один из известных теоретиков визуальных искусств и кино Зигфрид Кракауэр в своей книге «Реабилитация физической реальности» даже выделил специальную главу, в которой определил природные свойства фотографии. Она:

• тяготеет к неинсценированной действительности;

• склонна подчеркивать элементы ненарочитого, случайного, неожиданного. Случайные события – лучшая почва для фотоснимков;

• передает ощущение незавершенности, бесконечности, возникающее от подчеркивания элементов случайного, которые на фотографии запечатлеваются скорее частично, нежели полностью. Рамка фотокадра – лишь условные границы; его содержание связано с содержанием остающегося за рамкой; его композиция говорит о чем-то большем – о физическом бытии;

• передает ощущение неопределенного содержания, смысловой неясности. Изолируя какой-то момент, фотография показывает сырой материал, ничего не уточняя. Никакой отбор не лишает фотографию склонности к неорганизованному и несобранному, что придает изображению документальный характер [3].

С точки зрения Кракауэра, качество фотографии может быть оценено, исходя из специфики ее выразительных свойств. Рамка видоискателя камеры фотожурналиста не в силах включить в себя все пространство, и, следовательно, любая сделанная им фотография есть только субъективное авторское высказывание, отвечающее его чувствам или переживаниям. И сила воздействия этого высказывания исходит из документальной точности изображения и скрупулезного графического воспроизведения деталей неинсценированной жизни, при неожиданном или случайном совпадении. Зрителя привлекает понимание реальности происходящего перед объективом и в то же время осознание незавершенности происходящего, ограниченного рамками кадра.