Часть 2. Глава VII. Непризнанные апостолы Христа

ности стоицизмом, или, можно сказать, они возобновили эти уче­ния, но снабдили их всем тем, что дала более высокая ступень об­разованности. Поэтому мы у них и не находим опровержения при­водимых ими взглядов философов… Так, например, и Платон сде­лался эклектиком, так как он объединил Пифагора, Гераклита и Парменида, и в этом смысле и александрийцы эклектики, потому что они тоже были как пифагорейцами, так и платониками и арис-тотеликами. Здесь только то неудобство, что это выражение всегда тотчас же приводит на ум представление о (тенденциозном. – А.В.) подбирании, выборке.

Таким образом, все прежние философские учения могли найти себе место в александрийской философии. Птолемеи привлекали к себе в Александрию ученых отчасти благодаря тому, что они сами интересовались наукой, отчасти же созданными ими учреждения­ми, и, таким образом, этот город сделался средоточием науки. Птолемеи основали знаменитое обширное александрийское книго­хранилище, для которого был сделан также перевод Ветхого заве­та. Цезарь разрушил эту библиотеку, но она была затем воссозда­на. В Александрии был также музей, или то, что теперь носит на­звание академии наук, где философы и ученые получали жалованье и ничем не должны были заниматься, кроме как наука­ми. В позднейшую эпоху такие же учреждения были созданы и в Афинах; в них не отдавали предпочтения какому-нибудь опреде­ленному философскому учению, и каждая философская школа об­ладала своим собственным публичным учреждением. Таким обра­зом, неоплатоническая философия возникла частью рядом с други­ми философскими учениями, частью же на развалинах этих учений и затмила все другие, пока, наконец, она не поглотила все прежние системы. Она, таким образом, не составляла своей собст­венной философской школы, на манер предшествовавших ей уче­ний, а соединив их все в себе, она главным образом отличалась тем, что сделала предметом своих занятий изучение Платона, Ари­стотеля и пифагорейцев.

С этим изучением названных систем неоплатоники соединяли истолкование произведений этих философов, стремившееся пока­зать единство их философских идей, и главнейший способ изуче­ния и разработки философских проблем неоплатоническими учи­телями состоял именно в том, что они объясняли различные фило­софские произведения, и в особенности произведения Платона и Аристотеля или давали краткие очерки их философских учений. Эти комментарии к древним философам давались в лекциях или в книгах, и многие из них еще сохранились для нас; они частью пре-

Ориген

375

восходны… Другие александрийцы комментировали Платона так, что давали вместе с тем прочие философемы или философские си­стемы и очень успешно схватывали точку единства различных форм (Weisen) идеи. Лучшие комментарии принадлежат этой эпо­хе; большинство произведений Прокла представляют собою в сущ­ности комментарии к отдельным диалогам Платона и т.д. Эта шко­ла отличается, в частности, еще тем, что она признавала спекуля­тивное (рассудительное) мышление действительным божественным бытием и жизнью и поэтому представляет его как мистическое и магическое» ¹.

Поскольку гностицизм не существовал ни территориально, ни культурно отдельно от неоплатонизма, и, скорее всего, само наиме­нование гностиков оказалось весьма условным и правильнее было бы его соотносить в общепризнанном негативном контексте скорее с отдельными наиболее радикальными группировками или с позд­ними, деградировавшими последователями, то нет никаких основа­ний отделять философское от религиозного и считать представле­ния о божественном у ранних гностиков сумбурно-эклектичными, тогда как только у неоплатоников признавать творческий синтез. Если уж говорить о фактах копирования и привнесения со сторо­ны разносторонних элементов, в которых обычно обвиняют гнос­тиков, то и иудаизм и христианство, как установили религиоведы, обнаруживают громадные пласты прямого заимствования в куль­тах и религиозных учениях более ранних эпох. Утверждение, что будто бы схожесть более древних учений с христианством объяс­няется божественным предвосхищением в них Евангельского обра­за (для грядущей славы христианства) остается весьма слабым уте­шением. Справедливее полагать причину сходства в другом: хрис­тианство стало творческим синтезом, объединением родственных элементов на новой основе в соответствии с новым духом времени. В случае же с поздними (а не ранними) христианами-гностиками получился не синтез, а механическое искусственное соединение не­соединимого. Иными словами, в случае с подлинным христианст­вом, которое проповедовал Ориген и в котором имелось место иде­ям, в том числе и из Ветхого Завета, необходимо понимать и ви­деть синтез, приятие из того же Ветхого Завета, как и из античной и Восточной мудрости, лучшего, соответствующего обще­человеческим чаяниям, тогда как в системе догматического христи­анства, доктринально сооруженного Иринеем Лионским, виден яв-

Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Книга третья. СПб., 1994. С.105-108.

376