6 курс / Судебная медицина / Воспоминания судебного медика

вычный для нас климат, чем в Архангельске или Баку. Решено было на предложение П. А. Алявдина отве­ тить согласием с тем, чтобы переезд туда осуществить летом, по окончании учебного года.

Проф. Райский давно уже высказывал мысль, а в по­ следнее время весьма настойчиво, что было бы весьма хорошо, если бы я написал книгу о первичном осмотре трупа на месте его обнаружения, так как, по его мне­ нию, такого большого практического материала ни у кого не было. Он сказал также, что в Москве говорят о возможности в будущем введения ученых степеней. Написанная мною монография вполне могла бы быть представленной в качестве докторской диссертации.

Мне, однако, казалось, что такая тема не приемле­ ма, так как не так давно вышла уже в свет замечатель­ ная книга заслуженного профессора Николая Сергее­

на эту же тему было даже неудобно. Михаил Иванович настаивал на своем и указывал, что ценность моей монографии заключалась бы в том, что у меня был бы освещен огромный собственный материал.

После длительного обсуждения этого вопроса Ми­ хаил Иванович решил предоставить мне командировку в Харьков к профессору Бокариусу с тем, чтобы я про­ демонстрировал ему свой материал и попросил бы его указаний и совета по данной теме.

И вот, в первый раз в своей жизни я прибыл на Украину, в город Харьков, который в то время был ее столицей. Проф. Бокариус оказался дома и принял меня с исключительным радушием. Он тут же провел меня в свой кабинет, весь заставленный книжными шкафами. Книги лежали и на этажерках, и на стульях, груда их была навалена и на столе, за которым он посадил ме­ ня и уселся сам.

Узнав о цели моего посещения, он попросил меня

133

но солидного материала, что не заметили, как проле­ тело несколько часов. Николаю Сергеевичу особенно понравился случай с убийством семьи Кирпичевых и их квартиранта Боровкова, когда мне удалось установить, что убитый Боровков был участником убийства! Этот случай, по словам Николая Сергеевича, служит осо­ бенно яркой демонстрацией утверждаемого им поло­ жения, что только внедрение в судебную медицину криминалистики может поднять нашу науку на долж­ ную высоту. До глубокой ночи подробно рассматрива­ лись случаи из моей практики.

Я был поражен неутомимостью Николая Сергееви­ ча, которому было уже за 60 лет, а он после такой дли­ тельной и напряженной работы казался совершенно бодрым. Смотря на старого профессора, я просто лю­ бовался им, таким он мне казался простым и обаятель­ ным человеком. Ведь передо мной сидел величайший ученый — судебный медик. В Советском Союзе в то время было два столпа судебной медицины: проф. М. И. Райский и проф. Н. С. Бокариус, замечательные ученые и блестящие организаторы нашей советской судебной медицины. Каким же счастливым оказался я: один был моим учителем, с которым я имел честь про­ работать в течение одиннадцати лет, получив от него

со мной, давал мне ценнейшие советы и указания, как я чувствовал, с большой охотой и даже увлечением. Вот с кого в жизни нужно было брать пример! Кри­ миналистическое направление в судебной медицине, ос­ новоположником которого являлся заслуженный про­ фессор Н. С. Бокариус, давно уже безраздельно при­ влекало меня. Это посещение Николая Сергеевича и знакомство с ним навсегда оставило след в моей жиз­ ни. Моим лозунгом окончательно стал призыв: крими­ налистику — в судебную медицину!

Николай Сергеевич заявил мне, что мой материал представляет исключительную ценность для науки и чтобы я обязательно в будущем написал книгу о пер­ вичном осмотре трупа на месте его обнаружения, кото­ рая, не повторяя написанного им, дополнит его книгу, чем и принесет большую пользу всему делу предвари­ тельного следствия и будет ярким доказательством не-

134

обходимости объединения судебной медицины с разде­ лом криминалистики, изучающим методы раскрытия преступлений против личности, против здоровья и жиз­ ни человека.

После этого, несмотря на очень поздний час, Нико­ лай Сергеевич прямо из своей квартиры, отворив не­ большую дверь, провел меня в руководимый им Инсти­ тут криминалистики (научно-судебной экспертизы, как он тогда назывался), где помещалась и база его ка­ федры. Я впервые видел такой замечательный порядок, прекрасные музейные препараты, оборудованные места для студенческих занятий.

Сердечно поблагодарив Николая Сергеевича, я ушел, весь охваченный чувством огромного воодушев­ ления и радости. Я не знал тогда, что я видел Нико­ лая Сергеевича в первый и в то же время последний раз, так как в будущем году он умер.

Он подарил мне свою прекрасную книгу «Первона­ чальный наружный осмотр трупа при милицейском и розыскном дознании», сделав на ней собственноручную надпись.

Летом 1930 года в Астрахани состоялся III Поволж­ ский съезд врачей, на котором были и представители судебно-медицинской секции. В программу секции вхо­ дило три моих доклада.

По возвращении я должен был отчисляться от ра­ ботников кафедры и ехать на новое место своей дея­ тельности — в Иваново, заместителем П. А. Алявдина.

Кончался саратовский период моей службы. Подво­ дя его итоги, можно было констатировать, что сделано было немало. Прежде всего, я стал настоящим судеб­ ным медиком, причем судебным медиком-криминалис­ том. Это, конечно, самое главное. Я стал опытным пре­ подавателем, удачно начал свои выступления как лек­ тор, написал 17 научных работ и получил определенные навыки в организационной и руководящей судебно-ме­ дицинской деятельности.

Когда я шел по дороге к освоению основ судебной медицины, моими первыми робкими шагами руководи­ ли мой отец — старый опытный судебный медик и быв­ ший тогда прозектором кафедры Н. Л. Поляков. Од­ нако настоящим моим учителем, от которого я получил основные и главные навыки в понимании судебной ме-

135

дицины, был проф. М. И. Райский, с которым я и впо­ следствии поддерживал самую тесную связь до послед­ него дня его жизни.

Во время нашей длительной совместной работы я очень многое перенял от Михаила Ивановича. Мои вы­ ступления чрезвычайно походили на выступления Ми­ хаила Ивановича, лекции — на его лекции и т. п. Так, например, когда я выступал на судебном заседании по делу о смерти Любимовой Марии, о котором я выше подробно сообщал, то последующее выступление М. И. Райского было настолько похоже на мое и по форме, и по содержанию, что многие думали, как я впо­ следствии узнал, что мы с ним предварительно догово­ рились друг с другом, хотя мы в это время вне судеб­ ного заседания не виделись и не сказали один другому, как говорится, двух слов. Вернее было бы сказать так, что мое выступление, хотя оно и было первым, было по­ хоже на речь проф. Райского. И это не удивительно. Я выслушал 17 полных его лекционных курсов (меди­ кам и юристам). Хотя я и знал их почти наизусть, од­ нако всегда слушал с неослабным вниманием. Во вся­ кую лекцию он всегда вносил что-либо новое. Кроме того, меня интересовали его ораторские приемы, кото­ рые он применял, когда замечал ослабление внимания аудитории. Вовремя сказанная шутка или интересный пример из практики, или просто остроумное замечание сразу заинтересовывали студентов, которые всегда с огромным интересом слушали его прекрасные лекции.

М. И. Райский всегда учил нас, своих учеников, что

в построении заключения. Он ни в коем случае не дол­ жен поддаваться чьему бы то ни было нажиму на его мнение, как со стороны следователя, прокурора или судьи, так и адвоката-защитника. Большим недостат­ ком некоторых экспертов является стремление их к фан­ тастическим предположениям, от которых им затем бы­ вает очень трудно отказаться. Это наиболее опасное

ным принципом построения наших выводов, которые всегда, конечно, должны быть строго мотивированы

136

Самостоятельная

работа

с е н т я б р я 1930 года я прибыл в город Иваново Областное и поселил своих

стариков в приготовленной мне квартире, расположен­ ной на территории огромной детской больницы, куда внесли койки, стол и стулья — самое необходимое до прибытия моих вещей.

Больница располагалась в красивых белых одноэтаж­ ных коттеджах. Двухэтажных зданий имелось только три, в том числе административный корпус с лаборато­ риями и дом с квартирами врачей, где предоставили квартиру и мне.

В 12 часов дня я был уже в областном отделе здра­ воохранения. П. А. Алявдин очень обрадовался моему приезду и тут же повел к заведующему облздравом.

138

Сейчас же я был зачислен приказом на должность за­ местителя областного судебно-медицинского эксперта, и мне была предложена по совместительству должность прозектора патологоанатома при детской больнице, где находилась моя квартира. Там, как мне сообщили, был хороший, совершенно новый морг с прекрасной секцион­ ной комнатой; трупы детей, умерших в больнице, не вскрывались, а следовательно, не было проверки вра­ чебной диагностики, никто из врачей не хотел работать в прозектуре. Я уже видел из окон моей квартиры дейс­ твительно новое весьма хорошее здание морга и даже подумал, что было бы совсем неплохо на базе такого морга организовать судебно-медицинскую экспертизу, которая (я знал об этом из писем П. А. Алявдина) не имела собственного морга, и судебно-медицинские тру­ пы вскрывались в моргах разных больниц, специально не оборудованных для этого. Я согласился принять предложенное мне совместительство и тут же был за­ числен на должность прозектора детской больницы.

П. А. Алявдин посоветовал пойти к главному врачу детской больницы доктору Л. М. Кибардину, с которым мое назначение прозектором было согласовано, и озна­ комиться с помещением морга.

Я считал необходимым зайти прежде всего в Област­ ное управление милиции с тем, чтобы оттуда отпра­ виться в детскую больницу.

Явившись в Управление милиции, я узнал, где находися научно-технический отдел (НТО), и пришел туда. Начальник НТО — Василий Петрович Юдин — высокий крепко сложенный блондин в очках, лет 35—36, встретил меня чрезвычайно любезно, очень обрадовавшись, когда я сказал ему, что я — ярый приверженец криминалисти­ ки и что, если он не будет возражать, я постараюсь на­ ладить проведение в его отделе совместной научной ра­ боты. Василий Петрович познакомил меня со своими сотрудниками, показал мне дактилоскопическое бюро, все скромное свое помещение. Мы договорились, что 2— 3 раза в неделю я буду посещать научно-технический отдел, а в случае необходимости срочного вызова он с утра всегда может меня найти в областном отделе здра­ воохранения. Расстались мы с В. П. Юдиным дружески, и я почувствовал, что работа у нас с ним пойдет хорошо.

139

После этого я отправился в детскую больницу, пред­ ставился главному врачу, с которым и пошел осматри­ вать помещение морга. Морг, действительно, был очень хороший, имел пять комнат, причем одна из них оказа­ лась большой, около 50 квадратных метров. В очень светлой секционной комнате средних размеров, стены которой были выложены кафелем, было два отделан­ ных под мрамор стола. Во всем помещении морга стояла одна табуретка; никакого оборудования не было. Со следующего дня я со всей энергией принялся за работу.

Постепенно стал приобретать мебель, секционное оборудование. Затем поставил вопрос о выделении мор­ га при детской больнице в полное владение судебно-ме­ дицинской экспертизы, что и было сделано. Теперь уже на базе судебно-медицинской экспертизы производи­ лись патологоанатомические секции детской больницы. В большой комнате морга я поставил свой письменный стол. В одной из комнат, где была устроена русская печь, я поселил приглашенного на работу служителя с женой, вменив ему в обязанность прием трупов, достав­ ляемых для производства судебно-медицинского иссле­ дования.

Вскрытия трупов производились двумя городскими судебно-медицинскими экспертами — врачами Сивяко­ вым и Натовским — и мною. Понемногу стали приобре­ тать банки, брать в них различные препараты, начали собирать материал для будущего музея. Сюда помеща­ лись изъятые части кожи или костей с характерными повреждениями, причиняемыми собственной или пос­ торонней рукой, с тем, чтобы можно было видеть их осо­ бенности, имеющие огромное значение для установле­ ния рода насильственной, травматической смерти, убий­ ства или самоубийства; входные и выходные пулевые отверстия при выстрелах на различных расстояниях; плоды разных месяцев внутриутробной жизни, плоды с уродствами и т. п.

Помню, как-то к нам в морг был доставлен найден­ ный где-то плод, вполне доношенный и зрелый, но с врожденным отсутствием головы и рук. Плод представ­ лял собой овальной формы туловище с ножками и пу­ повиной. Там, где должна была быть шея, имелась лишь кожная изогнутая крупная складка, напоминающая

140

знак вопроса, как будто бы спрашивающая: а куда же девалась голова? Мы взяли этот плод на рентгенологи­ ческое исследование: на рентгеновском снимке не было видно и следов центральной нервной системы. Этот плод вместе с его рентгеновскими снимками был помещен в наш музей.

Музей быстро рос и скоро стал занимать уже за­ метное место в большой комнате морга.

Таким образом, вновь организованная Ивановская судебно-медицинская экспертиза стала приобретать благопристойный вид...

Патологоанатомические секции детских трупов из больницы я производил во второй половине дня. Иногда здесь встречались весьма интересные для меня как су­ дебного медика случаи.

Однажды в нашу детскую больницу, в терапевтиче­ ское отделение, был доставлен пятимесячный ребенок, который представлял собою нечто вроде синеватого пу­ зыря — настолько резко были выражены застойные яв­ ления и отек. Заведующая терапевтическим отделением доктор В. Н. Державина поставила довольно тонкий ди­ агноз: врожденное отсутствие межжелудочковой пере­ городки в сердце. Этот тяжелый дефект в строении сердца и обусловливал столь резкие болезненные из­ менения у ребенка. Ребенок через несколько дней умер. На следующий день состоялось патологоанатомическое вскрытие трупа, на котором присутствовало, вероятно, более половины всех работающих в больнице врачей, так как всех очень интересовало — какие же болезнен­ ные изменения будут найдены при секции.

Я приступил к вскрытию трупа, произвел средин­ ный разрез, отпрепарировал мягкие ткани груди, извлек грудину с хрящами, открыв, таким образом, грудную и брюшную полости. Внутренние органы располагались нормально.

Вскрыв сердечную сумку, я стал рассматривать серд­ це. Каково же было мое удивление, когда я не нашел легочной артерии, по которой кровь из правого желу­ дочка сердца поступает к легким. В то время, должен сказать прямо, я и не слыхал о возможности такого яв­ ления.

Отсутствие легочной артерии! Как же мог совер­ шаться круг кровообращения, как могла продолжаться

141

жизнь этого ребенка в течение целых пяти месяцев после рождения? Для меня это было непонятно.

Я приостановил секцию и немедленно послал за про­ фессором нормальной анатомии Андреем Павловичем Любомудровым. Последний приехал, и мы начали про­ должать секцию. Что же оказалось? Врачом Держави­ ной диагноз был поставлен правильно. Межжелудочко­ вая перегородка почти отсутствовала. Легочной арте­ рии не было и следа, а оба желудочка открывались в аорту! В нисходящей части последней заметно расши­ ренными представлялись бронхиальные артерии. Мо­ жет быть, это обстоятельство до некоторой степени как бы компенсировало отсутствие легочной артерии. Слу­ чай этот был впоследствии описан доктором Держави­ ной в одном из педиатрических журналов; мною был предоставлен ей патологоанатомический материал.

Меня этот исключительно редкий случай интересо­ вал не только тем, что здесь имели место неправиль­ ности в эмбриональном развитии легочной артерии: пре­ до мной вставал вопрос — возможно ли считать этого ребенка жизнеспособным или же можно сказать, что, несмотря на то, что он прожил пять месяцев, он все же должен быть признан нежизнеспособным.

Дело в том, что при вскрытии трупа новорожден­ ного ребенка перед судебным медиком всегда ставится вопрос — жизнеспособен ли данный ребенок или не­ жизнеспособен, так как если бы ребенок оказался не­ жизнеспособным, то есть он все равно не мог бы в дальнейшем жить, то в случаях, например, детоубийства суд учитывал это обстоятельство и снижал наказание за такое преступление. Жизнеспособным мы считаем тако­ го ребенка, который родился зрелым и доношенным и у которого нет каких-либо уродств или болезненных из­ менений, которые могли бы препятствовать дальнейшей его жизни. Нежизнеспособным считается ребенок, ро­ дившийся ранее седьмого месяца его внутриутробного развития, так как тогда он ни при каких условиях не может выжить, или имеющий те или иные уродства или болезни, при наличии которых жизнь невозможна.

Совершенно, например, очевидно, что упомянутый нами плод, вполне зрелый и доношенный, но с врож­ денным отсутствием головы, нежизнеспособен. Нельзя было считать жизнеспособным и ребенка, труп которого

142