1 курс / Психология / стресс, выгорание

иконструктивному поведению (Дикая, 2003; Прохоров, 2005). Вместе с тем в проблеме функциональной надежности человека-опера- тора «важным является изучение процессов обеспечения его устойчивого функционирования на разных уровнях регуляции жизни

идеятельности в различных условиях среды и трудового процесса» (Бодров, Орлов, 1998, с. 34. Курсив мой. –Е. Л.). Не вызывает сомнений, что данное положение справедливо и для любого другого вида сложной профессиональной деятельности. Это положение также находится в полном соответствии с требованиями современного постнеклассического методологического подхода к изучению психики человека как субъекта, реализующего свою активность в социальной системе и в онтологическом процессе взаимодействия

сокружающим миром (Барабанщиков, 2007; Знаков, 2008).

Проблема функциональной надежности исполнителя как проблема профилактики и коррекции стрессовых и постстрессовых состояний в процессе профессиональной деятельности является традиционной для исследований в области психологии труда и инженерной психологии. Она становится особенно значимой, когда речь идет о надежности человека-исполнителя в так называемых опасных профессиях (Лазебная, 1999, 2005; 2007; Ursano et al., 1996). Профессиональная деятельность лиц опасных профессий (спасателей, пожарных, сотрудников силовых структур и спецподразделений, военнослужащих, специалистов операторского профиля в сложных социотехнических системах и др.) постоянно осуществляется в экстремальных условиях, связанных с риском для жизни, физического и психического здоровья человека как ее субъекта (Дикая, 2003).

Эти профессии характеризуются высокой субъективной и объективной ценой функциональных срывов исполнителей и повышенным уровнем их персональной и социальной ответственности за результаты деятельности. При этом для таких профессионалов повседневной реальностью является переживание особых стрессовых ситуаций. В ходе профессиональной деятельности лица опасных профессий постоянно испытывают разрушительные для психики человека интенсивные эмоции и чувства. Это страх за собственную жизнь и здоровье, за жизни и здоровье других людей; ужас, связанный с осознанием своей смертности, реальной конечности собственного биологического существования; чувство беспомощности и неспособности повлиять на ход событий.

Такие ситуации в практике международных психологических, медико-биологических и физиологических исследований стресса

принято квалифицировать как травматические стрессовые, а порождаемое ими состояние как психологический травматический стресс (Лазебная, 2007; Тарабрина, Лазебная, 1992). В посттравматическом же периоде существования у части профессионалов, переживших такой стресс, может сформироваться, как и у других носителей травматического опыта, специфический комплекс патологических когнитивных, психологических (личностных) и психофизиологических нарушений. С аллостатическими посттравматическими стрессовыми нарушениями психического и соматического здоровья (с посттравматическим стрессом) связан и ряд поведенческих проблем, ведущих к системным нарушениям социального функционирования человека (Лазебная, 2007; Тарабрина, 2009; Тарабрина, Лазебная, 1992; Wilson, Friedman, Lindy, 2004). В этой связи посттравматическое снижение функциональной надежности исполнителей в опасных видах профессиональной деятельности может рассматриваться в качестве одного из наиболее социально значимых последствий переживания человеком травматического психологического стресса.

Особенно тяжелые последствия психической травматизации для носителей травматического опыта связаны с развитием выраженных нарушений психического здоровья в виде специфического посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и комплекса других психопатологических состояний. Системные по своей природе, затрагивающие и психологические, и психофизиологические,

ипсихобиологические уровни регуляции активности, в том числе

ирегуляции поведения человека в социуме, эти проблемы занимают «особое и, пожалуй, центральное место в психологии человеческого бытия» (Знаков, 2008, с. 86). В случае развития хронических форм ПТСР человек, пережив психологический травматический стресс как экзистенциальную, жизненно важную личную ситуацию (Анцыферова, 1994; Лазебная, 2007; Тарабрина, Лазебная, 1992; Ялом, 2005), как «разрыв привычного существования» (Знаков, 2008, с. 86), попадает в своеобразный «биопсихосоциальный капкан». Как «черная дыра», системные последствия психической травматизации «затягивают» судьбы субъекта, его близких и более широкий круг людей (Лазебная, 2007; Van der Kolk, McFarlane, 1996).

Таким образом, последствия переживания лицами опасных профессий психологического травматического стресса могут рассматриваться как основная причина дестабилизации их состояния и снижения функциональной надежности в посттравматическом периоде

существования. При этом с позиций субъектного подхода особо значимой при изучении посттравматической функциональной надежности лиц опасных профессий становится задача изучения ее психологических детерминант, обеспечивающих как формирование адекватного посттравматической ситуации психологического пространства личности, так и эффективную регуляцию посттравматической адаптационной активности субъекта. Вместе с тем закономерности системной психической детерминации успешности преодоления посттравматических стрессовых нарушений в особых видах профессиональной деятельности до сих пор изучены недостаточно. Полученные нами (совместно с М. Е. Зеленовой) в ходе трехэтапного лонгитюдного исследования особенностей посттравматической стрессовой адаптации (ПСА) ветеранов боевых действий данные позволяют в какой-то мере восполнить этот пробел.

Результаты лонгитюдного изучения особенностей

психологической регуляции посттравматических стрессовых состояний у ветеранов боевых действий*

Особенности организации и методического обеспечения проведенного нами лонгитюдного изучения психологических детерминант успешности (ПСА) военнослужащих – ветеранов боевых действий

вАфганистане – на разных этапах были подробно описаны в наших предшествующих публикациях (Зеленова, 2002, 2004; Лазебная, 1999–2009; Лазебная, Зеленова, 1999, 2007; Зеленова, Лазебная, 2008). Основным методологическим базисом исследования стал субъектный, системно-генетический подход. Структурные компоненты разноуровневых функциональных систем психики, обеспечивающих регуляцию посттравматических стрессовых состояний

впроцессе ПСА, рассматривались нами в динамике, в контексте успешности преодоления субъектом адаптации в посттравматическом периоде системных последствий психической травматизации. При этом были выделены и изучались в исследовании субъектноличностный, личностный и индивидуально-психологический уровни активности системы психической регуляции посттравматических стрессовых состояний.

Как отражающие активность субъектно-личностного уровня рассматривались такие показатели, как основные характеристики ко-

* Исследование проведено при поддержке РГНФ, гранты №№ 00-06- 00218a, 04-06-00144а и 07-06-18015е.

гнитивно-аффективных оценочных процессов, имеющих отношение к формированию самоотношения и смыслообразования субъекта на уровне его Я-концепции (методики МИС и СЖО). К компонентам этого уровня психической активности были отнесены также

иособенности общей самооценки, диагностированные при помощи классических шкал семантического дифференциала (Зеленова, 2004, 2006). Кроме того, с применением специально разработанной в целях данного исследования методики УВПА (Шкала успешности военной посттравматической адаптации) изучались особенности переживания (субъективной оценки) успешности и эффективности решения ветеранами в процессе ПСА различных адаптационных задач в области социального функционирования (Лазебная, 2009; Лазебная, Зеленова, 2007).

Особенности функционирования системы психической адаптации на личностном уровне оценивались по показателям, отражающим выраженность таких качеств субъекта, как локализация субъективного контроля, агрессивность, враждебность, личностная тревожность, способность к волевой регуляции продуктивной активности, а также соотношение неосознаваемых личностных защит.

Индивидуально-психологический уровень в данном исследовании был представлен особенностями когнитивно-стилевой организации процесса информационного взаимодействия субъекта со средой.

Ванализируемые массивы данных также входили ситуационные переменные (основные показатели социодемографического, в том числе профессионального статуса обследуемых, полученные в ходе диагностического интервью). В качестве объективного критерия успешности посттравматического адаптационного процесса использовались показатели, характеризующие успешность адаптации по уровню выраженности нарушений физического и психического здоровья, в том числе по уровню специфических посттравматических стрессовых нарушений при ПТСР. Также оценивалась успешность посттравматического функционирования в различных областях жизнедеятельности (результаты клинического диагностического интервью, шкала функционирования FS SCID см.: Лазебная, 1999; Лазебная, Зеленова, 1999, 2007).

На первом этапе анализа в исследовании был поставлен вопрос

осравнении уровня детерминирующего влияния ситуационных

ипсихологических факторов в обеспечении успешности преодоления последствий психической травматизации на тех этапах посттравматической стрессовой адаптации (ПСА), которые значительно

удалены по времени от момента переживания психологического травматического стресса. Предполагалось, что в динамике ПСА происходят принципиальные изменения в системной иерархии детерминирующих успешность адаптации факторов.

Результаты исследования подтвердили предположение о том, что средовые параметры актуальной ситуации, имевшие первостепенное значение как факторы, провоцирующие глубину развития психической травмы как в ходе самого травматического события, так и преимущественно влиявшие на успешность ПСА в первые годы после него, со временем перестают доминировать в структуре процессов регуляции и саморегуляции посттравматических стрессовых состояний (Лазебная, 2004а, 2007; Лазебная, Зеленова, 2007). По мере осмысления травматического опыта и выработки осознанных позитивных стратегий совладания с травмой их влияние становится все менее выраженным. Как было установлено, через 10–15 лет после переживания травматического психологического стресса (на втором этапе исследования) связь этих факторов с процессами регуляции посттравматического состояния ветеранов практически не определялась методами сравнительного, корреляционного и факторного анализа, а психологические особенности субъекта ПСА, наоборот, стали играть важную роль в обеспечении успешности ПСА (см. таблицу 1).

На основании предварительного анализа полученных данных был сделан вывод о том, что вклад различных уровней системы психической регуляции посттравматических стрессовых состояний в обеспечение успешности посттравматической адаптации не равноценен. Так, конфирмативный факторный анализ обобщенного массива данных II этапа исследования (см. таблицу 1) показал, что ведущую роль в иерархии структурных компонентов функциональных систем, обеспечивающих решение задач ПСА на ее удаленных от момента травматизации этапах, играют структуры субъ- ектно-личностного уровня регуляции адаптационного процесса, т. е. аффективно-оценочные компоненты Я-концепции.

При этом переменные, отражающие активность структур личностного и индивидуально-психологического уровней в психической регуляции процесса ПСА, заняли в системной иерархии детерминант ПСА соподчиненную по отношению к процессам самосознания и смыслообразования позицию, а параметры жизненной ситуации оказались практически не связаны с успешностью ПСА (см. таблицы 1 и 2).

На следующем этапе анализа была поставлена задача более подробного изучения иерархического соподчинения изучавшихся ком-

Таблица 1

Факторная матрица обобщенного массива данных II этапа исследования (45 обследуемых, 47 переменных, 16 значимых факторов, 83,48% общей дисперсии; метод главных компонент с вращением Varimax)

понентных структур, функционирующих на субъектно-личностном уровне психической регуляции посттравматических стрессовых состояний. С этой целью в обобщенном массиве данных была выделена

ифакторизована матрица переменных «самосознание и осмысленность жизни», которая объединила 24 показателя. В матрицу вошли переменные, отражающие уровень осмысленности существования

иразличные особенности самооценки субъектов посттравматической адаптации, структуру их самоотношения, субъективного переживания успешности и «затратности» процесса ПСА. В эту матрицу были включены также и некоторые ситуационные переменные, которые по результатам предварительного анализа оказались наиболее тесно связаны с успешностью процесса адаптации (наличие постоянной работы, возраст на момент обследования, количество детей в семье, тяжесть симптоматики ПТСР и уровень общей соматической заболеваемости). В качестве объективного показателя уровня адаптированности также, как и на первом этапе анализа, были использованы оценки функциональной адаптированности ветеранов по шкале FS SCID. Индекс личностной тревожности по шкале Спилбергера был также включен в анализ как базисное для развития посттравматического неблагополучия качество личности (Лазебная, 2007; Лазебная, Зеленова, 2007; Тарабрина, Лазебная, 1992).

Врезультате факторизации было выделено 7 значимых факторов, описывающих 74% общей дисперсии (см. таблицу 2).

Факторизация показателей, отражающих особенности функционирования структур самосознания личности в процессе регуляции ПСА, подтвердила тесную связь успешности регуляции посттравматических стрессовых состояний и базисных аффективно-оценочных компонентов Я-концепции. При этом в рамках первого фактора (19,12% о.д.) основные параметры осознанного переживания субъектом тяжести, продолжительности и успешности процесса адаптации оказались взаимосвязаны с функциональными показателями адаптированности и выраженностью клинической симптоматики ПТСР. Этот факт может рассматриваться как подтверждение особой роли в регуляции адаптационных процессов осознанных переживаний субъекта. Эта связь становится особенно значимой в контексте оценки успешности адаптации, когда речь идет о переживаниях, связанных с субъективной «ценой» (трудностью и продолжительностью) решения какой-либо адаптационной задачи, в данном случае с ценой преодоления ветеранами системного посттравматического неблагополучия. Представляется, что именно эти оценки, отражающие

Таблица 2

Факторная матрица «самосознание и осмысленность жизни» (45 обследуемых, 24 переменные, 7 значимых факторов, 74% общей дисперсии; метод главных компонент

с вращением Varimax)

как результаты рефлексии собственного состояния, так и уровень соотнесенной с ними результативности предпринимаемых для достижения адаптационной цели усилий, могут рассматриваться в качестве ведущих компонентов обратной связи в общем контуре регуляции процесса посттравматической стрессовой адаптации.

Показатели осмысленности жизни по методике СЖО составили ядро второго фактора (17,75% о.д.) в непротиворечивой обратной факторной связи с уровнем личностной тревожности. В этот же биполярный фактор с отрицательными весами вошли также и такие структуры самоотношения, как Внутренняя конфликтность и Самообвинение, т. е. полностью третий обобщенный фактор МИС Самоуничижение. Показатели же методики МИС, отражающие такие параметры самоотношения, как Самоуверенность (самоуважение)

иСамоценность, вошли в этот фактор с положительными весами. Остальные параметры самоотношения, оцененные по шкале МИС, составили третий (Закрытость – открытость Я) и пятый (Аутосимпатия) факторы вместе с такими показателями, как Наличие постоянной работы и Общая оценка по шкалам семантического дифференциала.

Содержание полученной факторной структуры подтвердило

ифакт отсутствия прямой выраженной связи между интенсивностью переживания чувства субъективной удовлетворенности функционированием и успешностью адаптационного процесса, ранее установленный на первом этапе анализа обобщенного массива данных (Лазебная, 2006; 2007, 2009; Лазебная, Зеленова, 2007). Индекс субъективной удовлетворенности УВПА вошел только в седьмой фактор (5,42% о.д.) в обратной связи с таким параметром МИС, как От-

раженное самоотношение.

Результаты и их обсуждение

Таким образом, данные, полученные в результате системно-гене- тического анализа особенностей функционирования различных уровневых компонентов системы психической регуляции процесса ПСА ветеранов боевых действий, позволяют сформулировать следующие выводы.

Во-первых, доказана ведущая роль структур сознания и самосознания личности в иерархии детерминант, участвующих в регуляции посттравматических стрессовых состояний.

Во-вторых, исследование показало, что осознаваемые и неосознаваемые, автоматизированные индивидуально-психологические

циалиста в течение длительного времени, успешного преодоления профессиональных трудностей. Проблема профессиональной эффективности и надежности складывается из необходимости в конкретных организационных условиях конкретной по содержанию задачи профессиональной деятельности обеспечить долговременную надежность и эффективность трудовой деятельности, не нанося урона здоровью профессионала и сохраняя для него определенный личностный смысл.

Авторы современных психологических исследований, опирающиеся на методологию системно-генетического и субъектного подходов, рассмотривают любое сложное психическое явление системно, во всем многообразии взаимосвязей и с учетом динамики его становления и развития. Однако в подавляющем большинстве случаев акцент делается именно на роль деятельности, обуславливающей формирование личности субъекта труда. «Очевидно, что жизнь человека нельзя рассматривать только как непрерывную череду сменяющих друг друга деятельностей. Это означает признание того, что в формировании психики большую роль играют не деятельностные по своей природе, но очень ценностно значимые для субъекта феномены…» (Знаков, 2008, с. 86). Опора исключительно на положения деятельностного подхода не позволяет

вполной мере раскрыть роль субъектной активности, специфику влияния на деятельность личности самого субъекта труда, отразить индивидуальное своеобразие его переживаний, индивидуальную структуру смыслов и ценностных приоритетов, реализуемых

вданном виде труда. Поэтому при изучении проблемы профессиональной надежности представляется необходимым сместить акцент преимущественно на индивидуальную специфику ценностносмысловой сферы профессионала и его субъективные переживания значимости тех или иных профессиональных задач, целей, т.е. включенность профессиональной деятельности в структуру смыслов, на особенности индивидуального реагирования на профессиональные трудности и т. д. Предложенная Е. О. Лазебной (2009, 2010) парадигма современного постнеклассического методологического подхода к изучению психики человека позволяет уделить внимание именно активности самого субъекта, включенного в процесс деятельности. Субъект выполняет определенные профессиональные действия для собственных личных целей, реализации жизненных ценностей и смыслов, а не ради самой профессиональной деятельности.

Одной из основных проблем, решаемых инженерной психологией и психологией труда, является обеспечение профессиональной надежности, предотвращение возможного развития срывов деятельности и ошибочных действий, минимизация психологической, физиологической цены деятельности и возможность преодолевать возникающие профессиональные трудности. В.А. Бодров (Бодров, 1987; Бодров, Орлов, 1998) ввел понятие «функциональной надежности», интегральной характеристики, отражающей функциональную динамическую устойчивость систем организма по выполнению профессиональной задачи в течение определенного времени и с заданным качеством. В отличие от профессиональной надежности, подразумевающей уровень безотказности, безошибочности и своевременности его рабочих операций, понятие функциональной надежности включает состояние психических, физиологических, психологических функций и систем, призванных обеспечить профессиональную работоспособность, эффективность и надежность.

Особую важность проблема обеспечения функциональной надежности трудовой деятельности приобретает для представителей социально значимых и/или опасных профессий: представителей силовых структур, операторов транспорта и энергоустановок, пилотов гражданской и военной авиации, спасателей и пожарных и мн. др., деятельность которых отличается высоким уровнем персональной

исоциальной ответственности, повышенными требованиями к эффективности и надежности, помехоустойчивости и стрессоустойчивости, имеет потенциальный риск для жизни и здоровья других людей. Помимо высокой моральной и психической нагрузки, цены социальных и профессиональных последствий, такие виды профессиональной деятельности подчас осуществляются в осложненных

изачастую экстремальных условиях, что многократно повышает риск возникновения и развитии неблагоприятных функциональных состояний: повышенные требования к психическим функциям специалиста, часто круглосуточный режим труда, ненормированный график, дефицит времени и совмещенных характер деятельности, наличие реальной или возможной опасности для собственной жизни и здоровья, высокая ответственность за других людей и мн. др.

Рассмотрение нарушений функционального состояния субъекта труда как системных, затрагивающих все сферы жизнедеятельности человека и проявляющиеся на всех уровнях функционирования – физическом, физиологическом, психологическом уровне взаимодействия с социумом (Лазебная, 2006, 2009; Знаков, 2008; Бодров, 2006б;

идр.) – невозможно без всестороннего изучения детерминант, влияющих на возникновение, характер развития и динамику данных явлений. Исследователям и практикам хорошо известно, что такие негативные явления, как стресс, утомление, психическое выгорание

ипр., развиваются во взаимодействии внешних (организационных, профессиональных, средовых и т. д.) и внутренних (личностных, психофизиологических) факторов и условий. Не умаляя влияния объективных условий, следует отметить, что внешние факторы в подавляющем большинстве случаев играют роль достаточного условия, в то время как необходимыми выступают именно личностные предпосылки, определяющие индивидуальную реакцию субъекта на внешнее событие, придающее ему особую личностную значимость. Представляется важным, что при прочих равных внешних условиях такая профессиональная деформация, как выгорание, проявляется не у всех специалистов, следовательно, существуют личностные детерминанты либо факторы, препятствующие либо способствующие выгоранию. Именно невозможность изменить внешние условия или свое отношение к ним, невозможность проявить активность и оказывать влияние и контроль развития ситуации приводит в результате развития истощения к изменению мотивационной сферы специалиста и равнодушию в профессиональном общении с людьми (Орел, 2005а; Cherniss, 1980).

Одним из наиболее распространенных и привлекательных подходов к изучению негативных функциональных состояний, способствующих снижению функциональной надежности субъекта труда, является их рассмотрение с точки зрения истощения ресурсов. Ресурсный подход является удобной метафорой для отражения цены деятельности и позволяет оценить как психические, психофизиологические, психологические «затраты» субъекта на достижение поставленных профессиональных целей, так и «доходы», степень реализации и субъективную значимость достигнутых с помощью профессиональной деятельности субъектных целей.

Такой подход позволяет убедительно объяснить известный факт развития психического выгорания у наиболее увлеченных своей работой специалистов: выгорают те, у которых, по меткому образному выражению, «есть, чему гореть». Чрезмерная увлеченность работой, ставка на профессиональную деятельность как на основной способ самореализации, ограничение других жизненных сфер и интересов, замыкание внутренних смыслов на какой-либо одной из сторон собственной жизни значительно увеличивает субъективную цену

ошибки, неудачи, превращая ее в личностную катастрофу, затрагивающую всю ценностную, смысловую сферу личности, превращаясь в экзистенциальную проблему потери смысла существования.

В пользу особой роли образа мира, структуры ценностей и смыслов личности в возникновении и развитии ряда неблагоприятных функциональных состояний свидетельствуют как практические работы, посвященные психотерапии негативных последствий стрессовых расстройств и травматических переживаний, так и ряд теоретических исследований. В последнее время проблеме ценност- но-смысловой, мотивационной детерминации функциональных состояний уделяется все больше внимания, о чем свидетельствуют как исследования автора данного раздела, так и работы, отмечающие четко выраженную отрицательную корреляцию между выгоранием и удовлетворенностью работников трудом (Burke, Richardsen, 1993; Demerouti, 2001; Van Yperen, 1998), детерминирующую роль ценностно-мотивационных структур субъектно-личност- ного уровня психологической регуляции поведения в успешности преодоления лицами опасных профессий последствий психической травматизации профессиональной этиологии (Лазебная, Зеленова, Бессонова, 2009), нравственно-ценностную регуляцию эмоционального выгорания (Димова, 2010; Курапова, 2008; Орел, 2001, 2005;

идр.). Именно особенности мотивации, отношения к работе, изначальные стремления и место работы в системе ценностей являются первичными, определяя предпосылки таких неблагоприятных состояний, как стресс и выгорание. С позиций рассмотрения изучаемых феноменов как истощения ресурсов вследствие кратковременного интенсивного или чаще длительного рабочего стресса, когда адаптационные возможности (ресурсы) человека по преодолению стрессовой ситуации превышены, представляется важной именно субъективная реакция на стрессоры, субъективная оценка специалистом внешних условий деятельности, которая, в свою очередь, определяется особенностями ценностно-мотивационной сферы профессионала.

Ключевым моментом, определяющим субъективный смысл ситуации и задающим направление дальнейшей активности личности, является ценностно-смысловая сфера субъекта труда, выполняющая в деятельности две функции – смыслообразующую и направляющую. Ценности, являясь базовыми, глубинными образованиями личности, через развивающуюся и проявляющуюся систему

иструктуру мотивов и целей детерминируют профессиональное

поведение, обеспечивают содержание и направленность деятельности (Дикая, 2003 и др.).

Центральным звеном, начальным, пусковым этапом системы психической регуляции является ценностно-смысловая сфера личности, которая лежит в основе принятия решения «продолжать деятельность – отказаться от борьбы», определяет привлечение других ресурсов личности, успешность профессиональной адаптации, преодоления трудностей, придание личностного смысла ситуации через «встраивание» ее в систему профессионального опыта, индивидуальных смыслов и образа мира. По словам Л. Г. Дикой (2003), сегодня профессионально важные качества становятся производными от нравственных качеств человека, от иерархии ценностных ориентаций.

Цель эмпирического исследования заключалась в изучении ценностно-мотивационной структуры личности представителей опасных профессий в связи с выраженностью профессионального выгорания и посттравматических стрессовых нарушений профессиональной этиологии.

Обследованный контингент – спасатели подразделений МЧС РФ г. Москвы, 100 человек; стаж профессиональной деятельности – от 2 до 14 лет; возраст – от 19 до 49 лет.

Методы исследования

1Методика Ш. Шварца для изучения ценностей личности (Карандашев, 2004), состоящая из двух частей.

Первая часть методики Опросник ценностей Шварца (Schwartz Value Survey – SVS) позволяет изучить нормативные идеалы – ценности личности, проявляющиеся на уровне убеждений, оказывающие влияние на личность, но не всегда отраженные в реальном социальном поведении.

Вторая часть методики (Портретный опросник ценностей – Portrait Values Questionnaire – PVQ) изучает ценности на уровне

поведения, т. е. индивидуальные приоритеты, проявляющиеся в социальном поведении личности.

2Для оценки признаков проявления в состоянии обследуемых системных психологических, психофизиологических и поведенческих нарушений социального функционирования, характерных для посттравматической стрессовой дезадаптации лиц опасных профессий, применялся модифицированный с учетом специфики профессиональной деятельности спасателей вариант

методики «Шкала САПСАН». Шкала включает 60 четырехпозиционных оценочных шкал. Выраженность посттравматических нарушений оценивается по уровню индекса ПСН (суммарный балл по методике). Чем выше уровень ПСН, тем более выраженными являются посттравматические нарушения функционирования.

3Для оценки выраженности состояния психического выгорания применялся опросник В. Е. Орла и А. А. Рукавишникова ОПВСП, построенный на основании предложенной А. Маслач трехкомпонентной структуры выгорания и позволяющий оценить состояние выгорания по трем шкалам – Психоэмоциональное ис-

тощение, Деперсонализация, Снижение профессиональной эффек-

тивности. На основе трех шкал выводится суммарный индекс психического выгорания.

Обработка данных осуществлялась с использованием стандартных статистическая процедур с помощью программы Statistica.

Результаты исследования

1Общая характеристика мотивационной сферы спасателей

Проведенный в наших предыдущих исследованиях анализ профессиональной деятельности спасателей позволил выявить основные условия профессиональной деятельности и требования к цен- ностно-мотивационной сфере специалиста. Анализ деятельности спасателей свидетельствует о многообразии профессиональных задач, что предполагает значительное количество и разнообразие целей деятельности, т. е. широкий диапазон мотивов деятельности и специфичность их значимости для реализации различных профессиональных задач. Установлено, что основные особенности деятельности спасателей заключаются в сложности ее выполнения в связи с дефицитом времени или информации, неопределенностью или противоречивостью информации, воздействием разнородных вредных и опасных факторов, нерегламентированным характером деятельности и неравномерным характером нагрузки, высокой значимостью результатов деятельности для сохранения жизни и здоровья пострадавших, эмоциональной напряженностью и т. д. Экстремальность условий трудовой деятельности спасателя оказывает влияние на профессиональную мотивацию, затрудняет достижение целей и предопределяет значимость не только степени выраженности и содержания побуждений к деятельности, но и ха-

рактера способов их реализации. Деятельность в условиях дефицита времени, совмещенного выполнения трудовых задач может осложняться интерференцией мотивов и целей, изменением их приоритетов по степени важности; недостаток или противоречивость информации может искажать результаты деятельности вследствие нарушения адекватного баланса мотивов. Эмоциональная напряженность, являясь одним из проявлений развивающегося стресса, приводит к дезорганизации деятельности и деструкции ее ведущих мотивов и целей и т. д.

Полученные ранее результаты наших собственных исследований подтвердили высокую выраженность у спасателей таких мотивов, как избегание неудач, стремление к результату, альтруизм, личностное и профессиональное совершенствование, в то время как мотивы власти и материальной выгоды ниже среднестатистического значения.

Проведенный анализ взаимосвязи профессиональной мотивации с успешностью деятельности позволил установить, что у наиболее успешных выше уровень мотивации стремления к успеху (p = 0,01), установки на результат труда (p = 0,004), стремления к безопасности (p=0,05) и ниже уровень мотивации избегания неудач (p=0,05), эгоистических мотивов (p = 0,003), карьерного роста (p = 0,04), социального статуса (p = 0,005). Полученные данные свидетельствуют о том, что достижение наилучших результатов в выполнении трудовых задач реализуется не только за счет характеристик субъекта деятельности, таких как уровень подготовленности и опыт, но и обеспечивается особенностями профессиональной мотивации.

2Ценностные отличия лиц с высоким и низким уровнем посттравматической симптоматики

По уровню выраженности посттравматических стрессовых нарушений обследованная выборка спасателей МЧС была разделена по медиане индекса ПСН методики САПСАН, которая составила 85,5 балла. По стажу профессиональной деятельности и возрасту выделенные группы «адаптантов» (индекс ПСН = 74,7 балла, n = 49) и «дезадаптантов» (ПСН = 102,8 балла, n = 50) значимо не различались.

При сравнении двух полярных групп испытуемых – с полным отсутствием посттравматической симптоматики и с ее высокой выраженностью было обнаружено, что лица с выраженными посттравматическими стрессовыми нарушениями достоверно отличаются (на уровне р = 0,01) более высокой значимостью таких базовых цен-

ностей, как стимуляция, самостоятельность, достижения, традиции и власть (см. таблица 1). Интерпретация значения этих ценностей приводит Ш. Шварца к выводу, что при посттравматическом стрессе люди ориентируются не на общечеловеческие ценности, на благополучие всего социума, а преимущественно на благополучие близкой им группы людей, на собственные потребности в самоутверждении, авторитете, завоевании собственного пространства.

В пользу этого говорит более выраженная ориентация лиц, не подверженных ПТСР, на ценность универсализма как понимания, терпимости и благополучия всех людей и природы. Характерно также, что для спасателей, не подверженных воздействию посттравматического стресса, наиболее характерна также ценность безопасности, что подтверждает полученные нами ранее результаты этих ценностей как профессионально специфичных и наиболее адекватных содержанию данной деятельности. В концепции Ш. Шварца безопасность понимается как гармония, стабильность общества и взаимоотношений. Она производна от базовых индивидуальных и групповых потребностей. По мнению Ш. Шварца, существует один обобщенный тип ценности безопасность (а не два отдельных – для группового и индивидуального уровня). Связано это с тем, что ценности, относящиеся к коллективной безопасности, в значительной степени выражают цель безопасности и для личности (социальный порядок, безопасность семьи, национальная безопасность, взаимное расположение, взаимопомощь, чистота, чувство принадлежности, здоровье). Таким образом, «адаптанты» не разделяют себя и общество, рассматривая себя как успешного его члена, включенного в систему взаимодействия с окружающими. Данное положение может служить косвенным подтверждением поддержки социума, наличия социальных ресурсов,

втом числе для преодоления профессионального стресса, что и позволяет отнести данных испытуемых к группе адаптированных.

Одной из задач исследования являлось сравнение нормативных идеалов, т. е. ценностей личности на уровне убеждений, и индивидуальных приоритетов, проявляющихся на уровне поведения,– степени их согласованности или расхождения. Показано, что степень согласованности, непротиворечивости когнитивного и поведенческого аспектов ценностной сферы личности представляет собой также еще один фактор, способствующий успешной посттравматической адаптации. Данные о различии групп с выраженной посттравматической симптоматикой и с отсутствием таковой представлены

втаблице 2.