golovachevsb-ktom1pechat22102018

Делюсин Лев Петрович

Сталин рекомендовал Мао Цзэ-дуну, когда Мао рассказывал, что он собирается делать после победы. Именно Сталин посоветовал ему не сбрасывать со счетов буржуазию и, наоборот, полагаться на капиталистов, которые помогут поднять производство. Мао, правда, после смерти Сталина решил обогнать Советский Союз по темпам строительства социализма, добиться более быстрого движения к коммунизму (хотя это уже было после его экспериментов). Впрочем, ещё в Яньани Мао в личных беседах высказывался, что одной из первых задач после победы будетобузданиедемократическихпартий,которыевходиливреволюционнуюкоалицию. То есть, первоочередной задачей после победы для него была борьба с демократами. Он не признавал демократизм несоциалистический.

Конечно, эти 60 лет – это долгий и сложный исторический период. Я уже говорил и писал, что существование КНР распадается на две эпохи. Одна эпоха – эпоха Мао Цзэ-дуна. Но есть среди китайских учёных и политологов мнение, что и этаэпохараспадаетсятакженадве.Иеслиперваябылакороткой,когдапредполагалось идти по пути народно-демократическому, то вторая наступила тогда, когда Мао обманул надежды сторонников этого пути и начались его эксперименты, как политические, так и экономические. Вторая эпоха в истории КНР – это приход к руководству Дэн Сяо-пина после смерти Мао Цзэ-дуна. Главным, возможно,

вполитике Дэна был отказ от разоблачения Мао как виновника всех китайских бед. Но сам он проводил совершенно иную политику – и это есть нынешняя особенность КНР. Дэн говорил нашим руководителям, что напрасно они ругают Сталина, надо было не ругать его политику, а менять её, оставить знамя ЛенинаСталина и проводить другую политику. Для Дэн Сяо-пина характерно то, что он начал под руководством КПК создавать совершенно новые экономические порядки, сохранив ведущую роль КПК, оставив знамя Мао Цзэ-дуна. Но, несмотря на это, китайцы теперь совершенно по-другому относятся к Мао и к его политике. А главное, проводят иную: в Китае отказались от классовой борьбы и во внутренней, и во внешней политике и перешли к социальной гармонии, в том числе и во внешнем мире. И можно, в сущности, сказать, что перешли к прагматизму (Дэн вообще – большой прагматик). Идею, лозунг социальной гармонии выдви- нулпослесмертиДэнаХуЦзинь-тао.Ещёраньшекапиталистовсталипринимать

вКПК, но не давали значимых политических постов. Теперь и партийные посты занимают капиталисты. Ведь, вступая в партию, предприниматель как бы автоматически становится секретарём парткома, такие примеры уже были, судя по сообщениям гонконгской печати. Но, тем не менее, эмигранты по-прежнему называют строй в КНР феодально-фашистским, ибо они считают, что, несмотря на большие экономические достижения, оставшееся на прежнем месте знамя Мао Цзэ-дуна, декларирование принципа китаизации марксизма приводит к тому, что

встране нет, как и прежде, демократии. Нет свободы слова, свободы инакомыслия. По-прежнему действует однопартийная система, пресекаются попытки создать какие-либо объединения вне руководства КПК. То есть, остаётся многое, что

161

Делюсин Лев Петрович

существовало ещё при Мао. Некоторые эмигранты настаивают, что без отказа от марксизма-ленинизма, без отказа от идей Мао Цзэ-дуна (без чего, однако, не может существовать коммунистическая партия Китая) в стране не могут произойти кардинальные изменения по дороге к демократии. А сама КПК должна, считают они, изменить своё название. Дэн тоже пресекал всякие попытки молодёжи, интеллигенции выйти из-под контроля КПК, как, скажем, студенческие выступления в 1989 году за демократизацию партии (молодёжь требовала прекращения практики, когда один человек руководит всем).

Мао был практически не просто коммунист, он был монархист по существу, самодержец. Кстати, когда в 1950 году в Шанхае, на каком-то собрании капиталистов, поддерживающих в то время коммунистов, уЛю Шао-ци спросили, можно ли считать Мао новым императором, Лю ответил, что в какой-мере можно.Дэн Сяо-пин тожепрактическисамолично,единоличнораспоряжалсявпартииневзираянаУстав партии.Снималгенеральныхсекретарей,какбылосХу Яо-баном.МойдругХу Цзивэй и некоторые другие помощники ХуЯо-бана считают, что именно ХуЯо-бан был архитекторомреформ.Иещё–Хуактивносодействовалреабилитациижертв«куль- турной революции». Как только Дэн Сяо-пин сделал ХуЯо-бана заведующим Организационным отделом ЦК КПК, Ху начал работу по реабилитации (в1978 году). Он был терпим в определённой степени к отклонениям во взглядах.Так, он приве- чалЛюБинь-яня,оставлялеговдолжностиглавыписательскойорганизацииКитая, несмотря на то, что тот писал очень критические статьи по отдельным недостаткам в Китае. (Лю Бинь-янь эмигрировал, как и многие другие демократически настроенные интеллигенты, которые после событий 1989 года, опасаясь ареста, тем или иным способом уезжали из страны.) Ху также выступал против коррупции. Именно поэтому Ху Яо-бан пользовался таким уважением у молодёжи.

Но, конечно, нельзя отрицать некоторые перемены, происходящие в политическом климате страны. Так или иначе, ныне озвучивается отказ от диктатуры пролетариата, классовой борьбы. По сообщениям гонконгской печати, некоторые газеты и журналы КНР, особенно на Юге, весьма свободно пишут о многом. Проходят местные совещания интеллигенции с участием некоторых ветеранов партии, которые весьма открыто обсуждают все эти наболевшие вопросы. И именно ветераны партии резко выступают с критикой Мао и его политики, за отказ от этой политики. Недавно, например, в Пекине в Педагогическом университете на собрании памяти одной преподавательницы, забитой студентами-хунвэйбинами насмерть во время «культурной революции», резко осуждалась эта политическая кампания, открыто критиковали Мао Цзэ-дуна. А ведь на государственном уровне «культурная революция» практически не осуждена. То есть осуждена, но отделена от имени Мао Цзэ-дуна. Говорится, что якобы не Мао её спровоцировал. Да, к некоторым нынешним «вольнодумцам» применяются иногда определённые формы воздействия, могут и ненадолго посадить в тюрьму – для острастки. Конечно, изменения происходят. Нынешние огромные экономические достижения

162

Делюсин Лев Петрович

КНР признаются и резкими критиками политического режима в стране. Нынеш- ниеруководители–ХуЦзинь-таоиВэнь Цзя-бао –болеепередовыелюди,повоз- расту мало связанные с революционным прошлым. Все с высшим образованием.

ПротиворечиваисторияКНР,ноотметитьэтотпраздник–незазорно.Большой праздник, великое событие в мировой истории! Эти 60 лет КНР, тем не менее, благо для Китая. Это – как Петровский рывок в России: стоит много, но и многого стоит, несмотря на маоистские эксперименты. Цена заплачена очень высокая. Республиканский Китай был тоже монархический, но раздроблен, раздираем сепаратистами. Ныне Китай – един, централизован. Недаром Мао говорил, что он соединил Маркса и Цинь Ши-хуана, который считается объединителем, воссоединителем Китая.

ЭС: В апреле этого года на Тайване широко отмечалось 100-летие президента Цзян Цзин-го. Как можно оценить его личный вклад в развитие общества и демократии на Тайване?

ЛД: На Тайване большие экономические достижения. Больше там и демократии. Сын Чан Кай-ши сделал многое в этом направлении (во всяком случае, эти перемены произошли тогда, когда он сменил умершего отца на посту главы государства). Он практически покончил с однопартийностью, имевшей место во время Чан Кай-ши. Больше там и политических свобод. И на материке, и на острове одинаково было практически монархическое правление. Но на Тайване публично осудили кровавое подавление демонстрации 28 февраля 1947 года23, покаялись перед людьми. То есть, Цзян Цзин-го как бы осудил действия отца (но это вовсе не повлияло на почитание Чан Кай-ши в стране). Видно, близкие отношения с Америкой способствовали не только развитию тайваньской экономики, но и определённому знакомству и заимствованию западных ценностей. Не исключено, что этому способствовало и определённое знакомство многих руководителей Тайваня с основами христианского миропонимания. Тайвань был более открыт миру.Тайваньцынемалоездилизаграницу,втомчислевАмерику.Аоткрытость, являясь результатом стремления к демократии, одновременно является и залогом движения к углублению демократии.

ЭС: Наконец, совсем недавно был ещё один юбилей: 20-летие событий 1989 года на площади Тяньаньмэнь24 в Пекине? Насколько значимо это событие для современного Китая?

2328.02.1947 в Тайбэе вспыхнули протесты из-за убийства простой торговки агентами табачно-винной монополии. Войска открыли огонь, были убитые и раненые. Протестующие, захватив радиостанцию, призвали население к восстанию, которое охватило все крупные города Тайваня. Беспорядки были подавлены войсками Гоминьдана, переброшенными

сматерика. Цзян Цзин-го публично осудил жестокое подавление протестов 1947 г., получивших название «инцидент 228».

24События на площади Тяньаньмэнь 1989 г., или «события 4 июня» . Серия демонстраций, в основном студентов (15.04–04.06.1989), под лозунгомДадао гуаньдао! (Долой продажных чинуш!). 4 июня была разогнана войсками. Входе разгона погибли сотни людей.

163

Делюсин Лев Петрович

ЛД: Многие считают, что новое руководство должно пересмотреть оценки этого студенческого выступления, снять обвинения в контрреволюционности

иосудить такой жестокий разгон молодёжи. Я был в 1989 году в Пекине, проходил в конце мая мимо площади. Там всё было спокойно, шли митинги, некоторые уже уходили с площади, другие – решили стоять до конца, пусть их хоть танки расстреливают (а за пределами площади шла обычная жизнь). Лозунги были вполне демократические («упразднить диктатуру пролетариата», «создать демократическое правительство», «допустить свободу слова», против коррупции

ибюрократизма и прочее). Молодёжь вознесла Ху Яо-бана на небывалую высоту, признавая политику Ху Яо-бана как вполне либеральную как в политическом, так

ив экономическом плане. Молодые верили, что Ху Яо-бан введёт многопартийную систему. Реабилитация жертв «культурной революции» для этой молодёжи также имела значение – это касалось родителей или родственников многих из них. То есть Ху Яо-бан давал все основания для такой высокой оценки своей деятельности. А Дэн Сяо-пин не спешил с политическими реформами. Говорить-то говорил, но ничего не делал. Чжао Цзы-ян, сменивший Ху Яо-бана в руководстве страны,какбытоженеотвергалэтуидеюмногопартийности,признаваяоднопартийную систему злом. Во время моих разговоров (весной того же 1989 года, ещё до разгона митинга) со студентами в Пекинском университете, в Цинхуа (я читал там лекции, а после беседовал с преподавателями и ребятами), все выступали за демократию в Китае, все открыто критиковали Мао. Сейчас многие и проживающие в КНР говорят (по Интернету, в статьях гонконгских изданий) о том, что без критики политики Мао, без его осуждения ничего демократического не будет в стране. В политическом плане многие оценивают ситуацию в КНР ничем не лучше, чем при Мао. Хотя в компартии явно есть немало людей, думающих так же, они как бы пытаются помочь организоваться думающим таким образом. НополнойсвободыКПКнедаёт,всёрезкопресекается.Иэкономическиесвободы тоже неполные. Контроль над ценами, за рынком по-прежнему партийный (или правильнее – государственный), это – не рыночная экономика в полном смысле, скорее государственный капитализм, хотя партийно-государственные лидеры всё ещё говорят о социализмев Китае, продолжают утверждать, что в Китае строится социализм с китайской спецификой.

Этособытие–20-летиетого,чтопроизошлонаТяньаньмэнь4июня1989года– постоянно вспоминается демократической общественностью как в стране, так

иза рубежом. Эмигранты, где бы они ни были, в том числе и в Гонконге, отмечают эту дату. Считается, что в разгоне митинга виноват Дэн Сяо-пин. Некоторые убеждены, что если бы этой трагедии не произошло, то, возможно, в результате инициативы молодёжи Китай пошёл бы быстрее по пути политических преобразований. Многие признают этот политический акт молодёжи как бессмысленный. Немало и тех, кто даже считает его приведшим к ухудшению ситуации, ещё больше отвратившим Дэн Сяо-пина от проведения политических реформ,

164

Каткова Зоя Дмитриевна

Interview with Zoya D. Katkova

Проект: «Китаеведение – устная история»

China Studies Oral History

The project is supported by «The Research And Educational Center For China Studies And Cross Taiwan-Strait Relations of the Department of Political Science at National Taiwan University»

Каткова Зоя Дмитриевна (02.02.1932–10.02.2014). Китаевед, кандидат истори-

ческих наук, старший научный сотрудник Отдела Китая ИВ РАН. Специалист по истории китайской дипломатии, внешней политики Гоминьдана, советско-китай- скимияпоно-китайскимотношениям.Подвлияниемсобытий1949г.вКитаепосту- пила в 1950 г. на китайское отделение МИВ. Ученица Р. В. Вяткина, Л.И. Думана, Г.А. Ганшина. После закрытия в 1954 г. МИВ завершила учёбу вМГИМО. В 1972 г. защитила кандидатскую диссертацию, поступила на работу в отдел Китая ИВ АН СССР, где работала до конца своих дней. Выезжала вКитай в 1990 г. Ав-

166

Каткова Зоя Дмитриевна

тор 4 книг и десятков статей. Избранные труды: Внешняя политика гоминьдановского правительства Китая в период антияпонской войны (1937–1945). М., 1978, 240 с.; Китай и державы, 1927–1937 гг. М., 1995, 276 с.; Чудодеев Ю.В., Каткова З.Д. Китай–Япония: любовь или ненависть? К проблеме эволюции социально-психологических и политических стереотипов взаимовосприятия (VII в. н.э. – 20-е гг. XX в.). М., 1995, 230 с. идр. См.: Кобзев А.И., Журавлева В.П. Памяти Зои Дмитриевны Катковой // 44-я научная конференция «Общество игосударство в Китае». Т. XLIV, ч. 1 (УЗОК. Вып. 14). М., 2014, с. 573-581; то же // Восток. 2014, № 3, с. 217-229.

НА: Здравствуйте, Зоя Дмитриевна! Добро пожаловать в число участников международного проекта «Китаеведение – устная история»!

ЗК: Здравствуйте, ваше приглашение стало для меня неожиданностью и большой честью. Но я постараюсь ответить на интересующие вопросы.

НА: Тогда давайте начнём с небольшой формальности. Представьтесь, пожалуйста, кто вы, где и когда родились?

ЗК:Я,КатковаЗояДмитриевна,родиласьвМоскве2февраля1932г.Кандидат исторических наук. Работаю в Отделе Китая, в Институте востоковедения РАН.

НА: Когда вы впервые узнали, что существует такая страна, как Китай, и как это произошло?

ЗК: В 1950 году я окончила школу и хотела поступать на исторический факультет в МГУ. Как раз в это время в нашей стране (в СССР) было очень большое увлечение Китаем, поскольку там в 1949 году произошла революция. И все люди в Советском Союзе с большим вниманием и симпатией следили за тем, как развивается эта большая и красивая страна. Мы старались как можно больше читать о Китае. И здесь у меня уже возникли сомнения, куда мне после школы поступать. Мои друзья стали уговаривать меня, чтобы я пошла в Институт востоковедения на китайский факультет. Наконец, уговорили и я в этом же году поступила туда, сдав успешно вступительный экзамен по французскому языку.

НА: Расскажите, пожалуйста, поподробнее о вашей учёбе в институте. Например, о предметах, преподавателях и об общей обстановке, в которой вы учились!

ЗК: Мы там учили два языка: один восточный, а другой западный. На первом курсе были в основном преподаватели, которые сами раньше оканчивали наш институт. Они были молодыми и преподавали очень интересно. Учиться нам тоже было интересно. На уроках китайского языка писали сначала палочки, потом иероглифы, потом перешли к фразам. Нас хотели научить произносить китайские иероглифы с соблюдением тонов. Для этого мой папа купил мне патефон, а в институте нам выдали пластинки. Мы, готовясь к урокам, заучивали тексты с этих пластинок, стараясь как можно больше подражать тому, что было наэтихпластинкахзаписано. Тамбылисначаланебольшиефразы,вопросыи ответы. Это было интересно, и на уроках мы всё это отвечали. Потом тексты постепенно усложнялись, а направление текстов и их лексика были политические.

167

Каткова Зоя Дмитриевна

Практически всё было связано с политикой, американским империализмом и т.д. По Китаю мы ещё изучали историю Китая, преподавал нам известный китаевед Рудольф Всеволодович Вяткин, который впоследствии перевёл на русский язык громадный памятник – «Исторические записки» Сыма Цяня. Р.В. Вяткина все очень боялись. Мы также учили географию Китая и Азии (Георгий Александрович Ганшин). Дальше, новую историю нам преподавал Н.П. Виноградов. Посколькуунаснебылоникакихучебников,мывсёзаписывалиналекцияхи очень старательно это учили, чтобы хорошо сдать экзамен. Потом был такой предмет, который мы все называли «электрический стул». Студент, которого вызывали к доске, садился посредине, между двумя преподавателями – китайцем и русским. Преподаватели разговаривали между собой при помощи переводчика. А ты – тот самый переводчик – переводил их разговор. В общем, можно сказать, что четыре года мы проучились с большим интересом, были довольны. Это, пожалуй, самые лучшие годы моей жизни. Когда мы окончили четвёртый курс, сдали экзамены

ивсе разъехались на летние каникулы, то тут нам преподнесли очень неожиданный и неприятный сюрприз. Я уехала в Литву к мужу, он у меня был военный,

итут я получаю письмо, что должна срочно возвращаться в Москву, потому что наш институт расформировали. Это был 1954 год. Все, конечно, тут же собрались, были расстроены и не знали, что нам делать. Нам предложили идти на первый курс в любой институт. Это было очень странно, потому что многие уже обзавелись семьями и детьми, и начинать учёбу снова было не так просто. Это, во-первых. А во-вторых, все уже были настолько увлечены Китаем и строили планы на жизнь в этом направлении, что не хотели менять свою специальность. Поэтому мы решили предпринять такой шаг – написали в ЦК КПСС письмо с просьбой о том, чтобы всему пятому курсу нашего института всё же разрешили доучиться по специальности и получить диплом об окончании института.

НА: Как же всё это разрешилось? Чем закончилась эта история?

ЗК: Потом мы целый месяц ждали, пока пришёл ответ. К счастью, нам разрешили доучиться в Институте международных отношений (МГИМО), перевели весь пятый курс в этот институт. Там нам прочитали курсы по истории международных отношений и истории международного права. Я сейчас не помню фамилии этих профессоров. Но это были высококомпетентные и профессиональные преподаватели. А после этого мы стали писать дипломные работы. Я написала диплом по тайпинам, а руководителем у меня был Л.И. Думан, тоже очень известный китаевед. Свой диплом я защитила на «отлично».

НА: Как вам удалось трудоустроиться после окончания института?

ЗК: Потомнасожидаломалоприятноебудущее,потомучтобылотрудносраспределением. Объясняли это тем, что китайские товарищи уже хорошо владеют русским языком и что наши специалисты не нужны. Тем, кто уже был семейный, выдавали просто свободные дипломы. А тех, кто был неженат или незамужем, отправляли на границу или в Среднюю Азию преподавать английский язык. Воб-

168

Каткова Зоя Дмитриевна

щем, занимались мы всем, только не Китаем. Я уехала на какое-то время в Литву, потом вернулась в Москву. В Москве я тогда не могла устроиться по специальности и, в итоге, устроилась в один технический НИИ, где работала переводчиком английскогоязыка.Здесьмне,правда,удалосьпообщатьсяскитайцами:приехала один раз китайская делегация на заседание СЭВа. Их было 3 человека: один был из Маньчжурии, командир партизанского отряда, другой – капиталист из Гуанчжоу, и с ними был переводчик. Мне было очень интересно то, что они не понимали друг друга. А поскольку мы учили пекинский диалект, то мне с ними тоже было сложно объясняться. Поэтому, как ни странно, приходилось использовать английский язык. Правда, письменные документы (различные соглашения) были присланы на китайском языке – это всё я сумела перевести. Это, можно сказать, быламояединственнаявстречаскитайцами.Послесобытий1969годанаострове Даманском обстановка в СССР изменилась. Китаеведов стали принимать в аспирантуру. Тогда я и поступила в аспирантуру Института международных отношений, где стала заниматься внешней политикой и международными отношениями. В частности, подготовила кандидатскую диссертацию по теме «Внешняя политика гоминьдановского правительства в период антияпонской войны». Я её защитилав1972г.,послечегоперешлаработатьвИнститутвостоковедения,вОтделКи- тая(вначале70-хгодов).Здесьяпродолжалаисследоватьэтутему.Опубликовала в 1978 г. книгу «Внешняя политика гоминьдановского правительства в период антияпонской войны (1937–1945)». В последующие годы я продолжила изучение Гоминьдана, но обратилась к более раннему периоду. Я вернулась назад на 10 лет

истала исследовать период «Нанкинского десятилетия» (1927–1937). Написала книгу, объёмом около двадцати авторских листов.

НА: Расскажите, пожалуйста, подробнее об этой книге.

ЗК: Эта книга называется «Китай и державы, 1927–1937». (Издательство Восточная литература. – М., 1995, 278 с.). Работа начинается по времени с момента прихода к власти в Китае в 1927 г. партии Гоминьдан. Её официальная идеология – учение Сунь Ят-сена, организатора и руководителя Гоминьдана, крупного политического деятеля Китая первой четверти ХХ в. Политическая программа, изложенная Сунь Ят-сеном на I съезде партии в январе 1924 г., была нацелена на построение единого, независимого и экономически сильного Китая. Её выполнение легло на плечи нового, сформированного в Нанкине правительства, которое возглавил лидер правого крыла Гоминьдана Чан Кай-ши.

Чан Кай-ши и его сторонникам досталось тяжёлое наследство. Страна была опутана сетью неравноправных международных договоров, предоставлявших империалистическим державам самые широкие возможности для политического, экономического и военного закабаления Китая. На пути выполнения задачи, направленной на возрождение Китая, китайских политиков и дипломатов ожидали большиесложности.Иеслизаспинойдержавбылоэкономическое,политическое

ивоенное могущество, то новое китайское правительство могло рассчитывать

169

Каткова Зоя Дмитриевна

только на благоприятное для Китая стечение обстоятельств на международной арене и на искусство своей дипломатии, профессионализм и компетентность дипломатов.Гоминьдановскаядипломатиястроиласвоюдеятельностьнасочетании традиционных доктрин с теорией суньятсенизма, которая, в свою очередь, являлась своеобразным сочетанием традиций Востока и Запада, старого и нового.

Вкниге рассматривались отношения китайской дипломатии с крупнейшими империалистическими державами – США, Англией, Германией, Францией

иЯпонией в период от образования в апреле 1927 г. нанкинского правительства

идо начала антияпонской войны 7 июня 1937 г. Главный акцент сделан на ки- тайско-японских отношениях, так как именно они занимали центральное место во внешнеполитической деятельности Нанкина на данном этапе. В эти годы от империалистической Японии исходила прямая угроза существованию Китая как независимого суверенного государства.

Вобщем, изучение отношений Китая с крупнейшими империалистическими державами в первое десятилетие республиканского правления имеет большое научное значение, потому что именно в эти годы китайское правительство приступилокпроведениюнезависимоговнешнеполитическогокурса,кборьбезаравное место среди других государств.

НА: Известно, что роль Гоминьдана в борьбе за национальное освобождение Китая долгое время замалчивалась, приуменьшалась и даже искажалась как в мировой синологии, так и в историографии КНР.

ЗК: Именно поэтому, обратившись к теме «Китай и державы», которая в той или иной степени освещалась в мировой синологии, я ставила своей задачей воспроизвести объективную картину борьбы Гоминьдана за освобождение от империалистических оков, мешавших национальному возрождению.Я считала необходимым отказаться от старых стереотипов и политических клише типа «продажная», «капитулянтская», применявшихся к оценке политики Чан Кай-ши. Стремилась показать Китай и его правительство как субъект всистеме международных связей, последовательно отстаивавший национальные интересы. Появившиеся вто время новые источники и литература давали возможность избежать упрощённого, субъективного подхода, характерного для исследований 1950-х – начала 1970-х годов при оценке деятельности Гоминьдана, и сделать акценты на те моменты, которые либо замалчивали в угоду политической конъюнктуре, либо не были известны. Так, многие российские икитайские авторы на первое место выдвигали классовую борьбу ис этой позиции оценивали внешнеполитическую деятельность правительства Чан Кай-ши. Поэтому долгое время втени оставались истинные импульсы его деятельности. Речь идёт о модернизации политического строя Китая, превращения его в могучую державу, ликвидации цепей колониальной зависимости.

НА: Как потом получилось, что вы перешли от международных отношений к изучению темы взаимовосприятия китайцев и японцев?

ЗК: Ещё вгоды работы над вышеназванной книгой мне попалась известная вто

время статья Джонсона (Johnson) «How Japan and China see each other». Исследова-

170