книги / Тысячеликий герой

П р и м е ч а н и я

1 Clement Wood, D r ea m s: T h eir M e a n i n g a n d P r a c tic a l A p p lic a tio n (New York: Greenberg Publisher, 1931), p. 124. Автор сообщает (с. VIII): "Материал сновидений, представленный в этой книге, взят мною более чем из тысячи сновидений, присылаемых мне каждую неделю для анализа, в связи с моей постоянной рубрикой, которая появляется в ежедневных газетах страны. Он был дополнен сновидениями, анализ которых я проводил в ходе своей частной практики". В противоположность большинству сновидений, предс­ тавленных в классических работах на эту тему, сновидения в этом популяр­ ном введении к учению Фрейда принадлежат обычным, не проходящим курс психоанализа людям. Они необыкновенно оригинальны.

2Géza Rôheim, The O r ig in a n d F u n ctio n o f C u ltu re (Nervous and Mental Disease Monographs, No. 69, New York, 1943), pp. 17-25.

3D.T.Burlingham, "Die Einîühlung des Kleinkindes in die Mutter", I m a g o , XXI, p.

7Софокл, Ц а р ь Э д и п , 956-958 (Античная литература. Греция. Антология, ч.1; М.: Высшая школа, 1989. - Перевод С.Шервинского)

Отмечалось также, что отец может восприниматься как защитник, а мать - как искусительница. Это путь от Эдипа к Гамлету."О боже, я бы мог замкнуться в ореховой скорлупе и считать себя царем бесконечного пространства, если бы мне не снились дурные сны " (Г а м л е т , II, 2. - Перевод М.Лозинского). "Все невротики, - пишет доктор Фрейд, - являются либо Эдипами, либо Гамлетами".

Что же касается дочерей (немного более сложный случай), то здесь ситуацию в нашем кратком изложении достаточно описать следующим коротким отрывком: "Прошлой ночью мне приснилось, что мой отец вонзил нож в сердце моей матери. Она умерла. Я знала, что никто не винил его за содеянное, хотя я горько плакала. Затем сон несколько изменился. Мы с отцом отправились в путешествие, я была очень счастлива". Это сновидение незамужней молодой женщины двадцати четырех лет (Wood, o p . cit., p. 130).

8 Wood, o p .cit., pp. 92-93.

9 Такие церемонии, как обряды рождения и погребения, значительное влияние, конечно же, оказывают на родителей и родственников. Все обряды перехода нацелены на то, чтобы затронуть не только совершающего переход, но и каждого из его окружения.

10 A. van Gennep, Les rites de passage (Paris, 1909).

11 Géza Rôheim,The Eternal Ones of the Dream (New York: International Univer­ sities Press, 1945), p. 178.

18 "Формы или образы коллективного характера, которые встречаются практически по всему миру как составные элементы мифов и в то же самое время как автохтонные индивидуальные продукты деятельности бессозна­ тельного" (С.G.Jung, P s y c h o lo g y a n d R e lig io n (Collected Works, vol.II; New York and London, 1958), par.88. Orig. written in English 1937). См. также его

архетипов ни в коей мере не является его собственным изобретением. См., например, Ницше:

"Во время нашего сна и в наших сновидениях мы проходим через все течение мысли раннего человечества. Я имею в виду, что человек рассуждает в своих сновидениях таким же образом, как он это делал в бодрствующем состоянии многие тысячи лет... Сновидение уносит нас назад, к ранним стадиям развития человеческой культуры, и дает нам средства для лучшего ее понимания" (цит. по: Jung, P s y c h o lo g y a n d R e li g i o n , par. 89, n. 17).

Cp. с теорией этнических "элементарных идей" Адольфа Бастиана, кото­

вопроса единства человеческого рода не может быть никакого сомнения в том, что психические особенности человека в основном одинаковы во всем мире" (T h e M i n d o f P r im itiv e M a n , p. 104. Copyright, 1911 by The Macmillan Company). "Бастиан вынужден был отметить потрясающее единообразие фундаментальных идей человечества по всему земному шару" (ibid., р. 155). "Определенные примеры тесно связанных между собой идей можно видеть во всех типах культуры" (ibid., р. 228).

Ср. с сэром Джеймсом Д. Фрейзером: "Если проанализировать материалы древности и настоящего времени, у нас нет необходимости предполагать, что западные народы заимствовали у более древней цивилизации Востока кон­ цепцию Умирающего и Возрождающегося Бога, вместе с торжественным ритуалом, в котором эта концепция драматически разворачивается перед

глазами верующих. Более вероятно, что сходство, которое прослеживается в этом отношении между религиями Запада и Востока, есть не более чем обычное, хотя и неправильно называемое случайным совпадением, следствие сходного действия подобных причин на сходную конституцию человеческого ума в различных странах и под различными небесами" (T h e G o ld e n B o u g h , one-volume edition, p. 386. Copyright, 1922 by The Macmillan Company).

Cp. с Зигмундом Фрейдом:"Я обнаружил присутствие символизма в сновидениях с самого начала. Но лишь постепенно, с расширением опыта я по достоинству оценил весь его размах и значение и сделал это под влиянием... Вильгельма Штекеля... Штекель пришел к своей интерпретации символов интуитивно, благодаря особому дару непосредственного их понимания... Продвигаясь вперед в наших психоаналитических исследо­ ваниях, мы обратили внимание на пациентов, у которых такого рода непос­ редственное понимание символизма сновидений было выражено в удивитель­ ной степени... Этот символизм не специфичен для сновидений, а характерен для бессознательного формирования и восприятия идей вообще, в особен­ ности в рамках одного народа; его можно обнаружить в фольклоре, народных мифах, легендах, лингвистических идиомах, в мудрых пословицах и широко распространенных остротах в еще большей мере, чем в сновидениях" (T h e In terp reta tio n o f D r e a m s , tr. by James Strachey, Standard Edition, V, pp.350-351).

Доктор ЮЮнг указывает на то, что он заимствовал свой термин а р х е т и п из классических источников: Цицерон, Плиний, Августин, К о р п у с Г ер - м е т и к у м и т.д. Бастиан отмечает соответствие своей собственной теории "элементарных идей" концепции L o g o i s p e r m a tik o i стоиков. Традиция "субъ­ ективно познаваемых форм" (санскритское a n ta r f h e y a r u p a ) фактически имеет те же пространственные и временные рамки, что и традиция мифа, и является ключом к пониманию и использованию мифологических образов - что будет достаточно хорошо видно в последующих главах.

19 Таким образом Теза Рохейм передает смысл выражения австралийских

20 Следует отметить, что профессор Тойнби серьезно искажает мифологичес­ кую картину, когда представляет христианство как единственную религию, проповедующую эту вторую задачу. В с е религии учат этому, так же как все мифологии и народные предания во всем мире. Профессор Тойнби приходит к этому заблуждению вследствие банального и ошибочного толкования восточных концептов Н и р в а н ы , Б у д д ы и Б о д д х и с а т т в ы , которые затем в таком неверном понимании он сопоставляет с очень сложной и специфичес­ кой интерпретацией христианской идеи Г р а д а Б о ж ь е г о . Именно это приводит его к ошибочному выводу о том, что средством спасения современ­ ного положения в мире может быть возврат в лоно римско-католической церкви.

21 Friederick Pierce, D r e a m s a n d P e r s o n a l i ty (Copyright, 1931 by D.Appleton and Co., publishers), pp. 108-109.

22 Слова, начертанные над Вратами Ада:

Per me si va nella città dolente, Per me si va nell* eterno dolore, Per me si va tra la Perduta Gente. - Данте, "Ад", III, 1-3.

Данте Алигьери, Б о ж е с т в е н н а я К о м е д и я , пер. М.Лозинского (Библиотека всемирной литературы, сер.1, т. 28; М.:Худ. лит., 1967), с.86.

23Ср. с Данте, "Ад", XIV, 76-84 (ц и т .п р ., с. 134): "ручеек, чья алость мне до сих пор жутка... в котором воду грешницы берут".

24Ср. с Данте, "Чистилище", XXVIII, 22-30 (ц и т .п р ., с.347): "И вдруг поток мне преградил дорогу, который мелким трепетом волны, клонил налево травы по отлогу. Чистейшие из вод земной страны наполнены как будто мутью сорной пред этою, сквозной до глубины..."

25Вергилий у Данте.

26"Те, что в стихах когда-то воспевали былых людей и золотой их век, быть может, здесь в парнасских снах витали: здесь был невинен первый человек, здесь вечный май, в плодах, как поздним летом; и нектар - это воды здешних лет" ("Чистилище", XXVIII, 139-144; ц и т .п р ., с.350).

27К а т х а у п а н и ш а д а , 3-14 (Упанишады; М., Наука, 1992. - Перевод А.Я.Сыркина).

31Еврипид, В а к х а н к и , пер. И.Анненского (Трагедии; М.: Искусство, 1980, т.2), с.418.

Худ. лит., 1971).

37 Это самый важный момент восточной мифологии, точное соответствие Распятию Запада. Будда под Деревом Просветления (Деревом Бо) и Христос на Кресте Господнем (Древе Искупления) являются аналогичными образами, воплощающими архетипный, незапамятной древности мотив Спасителя Мира, Мирового Дерева. В последующих эпизодах будут представлены многие иные вариации на эту тему. Покоящееся Место и Гора Голгофа являются образами Центра Мира или Оси Мира.

Призыв Земли в свидетели в традиционном буддийском искусстве пере­ дается образом Будды, сидящего в классической позе Будды, с правой рукой, покоящейся на правом колене, слегка касаясь пальцами поверхности земли.

38 Суть заключается в том, что состояние Будды, Просветление, нельзя пере­

Report, Bureau of American Ethnology, part 2; Washington, 1904), pp.243-244. "При сотворении мира, - сказал миссис Флетчер верховный жрец Пауни по поводу божеств, почитаемых в этой церемонии, - было устроено так,

чтобы существовали и меньшие силы. Тирава-атиус как слишком могущест­

56Вильям Блейк, "Бракосочетание Рая и Ада", П о сл о в и ц ы А д а , пер. А.Сергеева (М.: Худ.лит., 1978), с.259.

57См.: Leo Frobenius, U n d A fr ik a sp ra ch ... (Berlin: Vita, Deutsches Verlagshaus, 1912), pp.243-245.Сравните с удивительно похожим эпизодом, который

повествует об Одине (Вотане) в М л а д ш е й Э д д е , (Л .: Н а у к а , 1 9 7 0 . - Пер. О.А.Смирницкой). Сравните также с повелением Иеговы (Исход, 32:37): "Возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего и каждый ближнего своего".

Ч А С Т Ы

СТРАНСТВИЯ ГЕРОЯ

ГЛАВА I

ИСХОД

1.

Зов к странствиям

"Давным давно, когда простое желание еще могло к чемунибудь привести, жил царь, все дочери которого были красивы, но самая младшая была настолько прекрасна, что даже само солнце, видевшее столько всего на свете, просто дивилось ее красоте каждый раз, когда касалось своими лучами ее лица. Рядом с замком этого царя раскинулся большой темный лес, а в этом лесу под старой липой журчал родник, и когда выпадал очень жаркий день, царская дочь отправлялась в лес и усажива­ лась подле прохладного родника. А чтобы не скучать, она брала с собой золотой шарик, который подбрасывала вверх и ловила; это была ее любимая забава.

Однажды случилось так, что золотой шарик принцессы не попал в маленькую ручку, поднятую вверх, а пролетел мимо, ударился о землю и скатился прямо в воду. Принцесса прос­ ледила за ним взглядом, но шарик исчез; родник был глубоким, таким глубоким, что дна его не было видно. И тогда она запла­ кала, и плач ее становился все отчаянней, и ничто не могло ее утешить. И когда она вот так рыдала, ей послышалось будто кто-то обратился к ней: ’Что случилось, Принцесса? Ты так громко плачешь, что можешь разжалобить даже камень’. Она огляделась вокруг, чтобы определить, откуда доносится голос, и увидела высунувшуюся из воды большую безобразную лягу­ шачью голову. ’А, это ты, Водяной Скакун, - сказала она. - Я плачу о своем золотом шарике, который упал в родник’. ’Успокойся, не плачь, - ответил лягушонок. - Я, конечно же, помогу тебе. Но что ты мне дашь, если я верну тебе твою

игрушку?’ ’Все, что ты захочешь, мой дорогой лягушонок, свои наряды, жемчуга и драгоценные камни, даже золотую корону, ко­ торую я ношу’. И лягушонок ответил: ’Мне не нужны твои одеж­ ды, жемчуга, драгоценные камни и твоя золотая корона; но если ты будешь заботиться обо мне, позволишь быть твоим другом и играть с тобой, если ты позволишь мне сидеть рядом с тобой за твоим маленьким столиком, есть с твоей маленькой золотой та­ релочки, пить из твоей маленькой золотой чашечки, спать в твоей маленькой кроватке, - если ты пообещаешь мне это, то я тут же отправлюсь на дно и достану твой золотой шарик’. ’Хорошо, - ска­ зала принцесса. - Я обещаю тебе все, что ты хочешь, если только ты вернешь мне мой шарик’. Но про себя она подумала: "Что бол­ тает этот наивный лягушонок! Он сидит в воде с такими же как он лягушками и никогда не сможет быть другом человека’.

Как только лягушонок получил обещание, он нырнул, а через некоторое время снова всплыл на поверхность; во рту у него был шарик, который он бросил в траву. Принцесса пришла в восторг, увидев свою прелестную игрушку. Она схватила шарик и побежала прочь. ’Подожди, подожди, - закричал лягу­ шонок, - возьми меня с собой; я не могу бегать так, как ты’. Но этот крик остался без ответа, хотя лягушонок квакал так громко, как мог. Принцесса не обращала на него ни малейшего внимания и, спеша домой, вскоре совсем забыла о бедном ля­ гушонке - которому пришлось снова нырнуть в родник"1.

Это один из примеров того, как может начинаться приклю­ чение. Промах - внешне чистая случайность - открывает перед человеком неожиданный мир, и он соприкасается с силами, ко­ торые вряд ли способен сразу понять. Как показал Фрейд2, ошибки не являются простой случайностью. Они - результат подавленных желаний и конфликтов. Они - волны на поверх­ ности жизни, вызываемые подспудными родниками. Они могут быть очень глубокими - настолько глубокими, как и сама душа. Промах может привести к началу новой судьбы. Так происходит

вданной сказке, где потеря шарика является первым знаком того, что в жизни принцессы должно что-то произойти, лягушонок - вторым, а необдуманное обещание - третьим.

Лягушонка, появляющегося чудесным образом как пред­ варительное проявление вступающих в игру сил, можно назвать "предвестником"; критический момент его появления является "зовом к приключению". Предвестник может звать к жизни, как

вданном случае, или, в более поздний момент жизненного пути -

к смерти. В его устах может звучать призыв к какому-нибудь высокому историческому свершению. Или же он может отме­ чать начало религиозного озарения. В понимании мистиков он отмечает то, что было названо "пробуждением Самости".3 В случае принцессы из этой сказки он означает не более, чем ее вступление в период юности. Но независимо от того, насколько велик этот зов, на какой стадии или этапе жизни он приходит, этот зов всегда возвещает о начале таинства преображения - обряде или моменте духовного перехода, который, свершившись, равнозначен смерти и рождению. Привычные горизонты жизни стали тесны; старые концепции, идеалы и эмоциональные шабло­ ны уже не годятся; подошло время переступить порог.

Типичными обстоятельствами такого зова являются темный лес, большое дерево, журчащий родник и отталкивающий, и пото­ му вызывающий неправильную оценку внешний вид носителя веления судьбы. В этой сцене мы различаем символы Центра Мироздания. Лягушка, маленький дракон, является детской версией змея преисподней, голова которого подпирает землю и который представляет глубинные жизнепорождающие, демиургические силы. Этот маленький дракон поднимается с золотым шаром солнца, которое только что поглотили его темные пучины:

вэтот момент маленький лягушонок уподобляется великому Китайскому Дракону Востока, несущему в своей пасти восходя­ щее солнце, или той самой лягушке, на голове которой восседает юный бессмертный Хан Хсиань с корзиной персиков бессмертия

вруках. Фрейд выдвинул предположение, что всякое состояние беспокойства воспроизводит болезненные ощущения первого

отделения от матери - затрудненное дыхание, прилив крови и т.п., то есть ощущения кризиса рождения4. И наоборот, всякий момент разобщения и нового рождения вызывает чувство тре­ воги. Будь то царское дитя, стоящее на пороге выхода из упрочившегося состояния блаженства своего единства с Царем Отцом, или Божия дочь Ева, уже созревшая к тому, чтобы покинуть идилию Райского Сада, или, опять же, в высшей сте­ пени сосредоточившийся Будущий Будда, прорывающийся через последние горизонты сотворенного мира, - во всех этих случаях активируются одни и те же архетипные образы, символизи­ рующие опасность, утешение, испытание, переход и необычную священность таинства рождения.

Отвратительная и отвергнутая лягушка или дракон из сказки поднимает солнечный шар, держа его во рту; лягушка, змей,