66b9uk5yPH

характеристической предельной группой симметрии ∞/∞ (Шубников, 1961, с. 38). По воспоминаниям М. Кюри (1924), П. Кюри был не вполне доволен своей ранней статьёй и вернулся к проблеме в последние годы жизни, но опубликовать принцип в новой формулировке не успел. В отечественной литературе теоретическое содержание принципа диссимметрии всесторонне рассмотрено акад. А.В. Шубниковым (1956, мн. др.), а его наиболее активным популяризатором был проф. И.И. Шафрановский

(1968, мн. др.).

«Характеристическая для того или иного явления симметрия есть максимальная симметрия среды, совместимая с существованием явления. Явление может существовать в среде, которая обладает либо характеристической симметрией, либо одной из её подгрупп. Иначе говоря, некоторые элементы симметрии среды могут сосуществовать с явлением, но они не являются обязательными. Обязательным является лишь отсутствие некоторых элементов симметрии. Это она – диссимметрия – творит явления» (Шубников, 1956, с. 596, далее цитируется эта работа).

А.В. Шубников поясняет это положение эффектным – в прямом и переносном смыслах – примером. Пироэффект возможен лишь в средах c характеристической симметрией ∞m или одной из её собственных подгрупп: 1, 2, 3, …; m, 2m, 3m… Общее свойство таких сред – отсутствие элементов симметрии, неизбежно устранивших бы пироэффект. Это центр симметрии (инверсии), поперечная к имеющейся оси плоскость симметрии, бесконечное множество косых и поперечных к имеющейся оси простых и зеркальных (или инверсионных, что не то же самое, но в данном контексте адекватно) осей симметрии. Совокупность всех потенциально возможных, но отсутствующих в среде элементов симметрии и есть её диссимметрия, «творящая явление», в данном случае – пироэффект.

Казалось бы, пример исчерпывает формулировку. Но встречаются разные употребления слов «объект, поле, явление». А.В. Шубников их различает: «Свойством симметрии могут обладать не только кристаллы и другие вещественные объекты, но и физические поля, а также и физические явления» (с. 596). Терминологическая путаница возникает уже из-за того, что, следуя этимологии, можно считать объектами (т.е. объективно существующими) физические поля и явления (свойства, эффекты), а явлениями (т.е. тем, что явлено наблюдателю) – (видимые) объекты и (измеримые) физические поля. Нестрогое разделение понятий, их понимание из контекста – причина разночтений, порождающих дискуссии.

«Когда несколько различных явлений природы накладываются друг на друга, образуя одну систему, диссимметрии их складываются. В результате остаются лишь те элементы симметрии, которые являются общими для каждого явления, взятого отдельно» (с. 598). Это положение

80

известно как принцип суперпозиции симметрий. Оно «является далеко не тривиальным распространением на физические явления тривиальной для геометрических фигур истины, заключающейся в том, что при соединении двух (или многих) не равных друг другу симметричных составляющих фигур в одну составную, в последней остаются лишь те элементы симметрии, которые являются общими для всех составляющих фигур при заданном способе их размещения в пространстве» (Ibid.).

«В научных кругах большей известностью, нежели только что рассмотренный принцип суперпозиции симметрий, пользуются (без должного их понимания) три принципа симметрии П. Кюри, коими устанавливается связь между симметрией причины и следствия. Эту известность они получили, как нам кажется, благодаря тому, что в опубликованных М. Кюри воспоминаниях о муже они выделены курсивом и занумерованы как наиболее важные. Сам П. Кюри <…> курсивом их не выделяет и не нумерует. Вот эти принципы: 1. Когда определённые причины порождают известные следствия, элементы симметрии причины должны содержаться в порождённых следствиях. 2. Когда известные следствия обнаруживают известную диссимметрию, эта последняя должна содержаться и в причинах, породивших эти следствия. 3. Положения, обратные двум предыдущим, неправильны, по крайней мере, на практике, т.е. следствия могут быть симметричнее вызывающих их причин. Трудность понимания этих принципов заключается в неясности, что в конкретных случаях следует понимать под “причиной” и “следствием” и что следует разуметь под их “симметрией” и “диссимметрией”» (с. 599-600).

На наш взгляд, трудность понимания п.п. 1-3 этим не исчерпывается. Так, заключительная часть п. 3 явно следует из п. 1. При этом следствия будут симметричнее причин тогда и только тогда, когда элементы симметрии причин образуют собственную подгруппу в группе, образованной элементами симметрии следствий. Остаётся неясной оговорка «по крайней мере, на практике». Как будто на практике возможна ситуация, не предусмотренная корректной теорией. Далее, п. 2 логически не зависит от п. 1. Но вот вопрос: образуют ли в совокупности элементы симметрии и элементы диссимметрии (сами группу не образующие) причин ту же предельную группу симметрии Кюри (и всегда ли группу ∞/∞m покоящейся сферы?), что и элементы симметрии и элементы диссимметрии следствий? Вопрос требует специального рассмотрения путём перебора вариантов с учётом иерархии (схемы вложения) семи предельных групп симметрии Кюри.

Как бы то ни было, А.В. Шубников делает вывод, что «при применении принципов П. Кюри можно и должно за симметрию свойств и явлений принимать симметрию тех величин <…> или тех фигур, коими они <…> описываются» (с. 600-601), а «все три принципа П. Кюри,

81

связывающие симметрию причины и симметрию следствия, в конечном счете, могут быть действительно сведены к им же сформулированному принципу суперпозиции симметрий» (с. 602).

Легко видеть, что принцип П. Кюри, выраженный в категориях теории симметрии, по сути показывает результат пограничного взаимодействия между (1) средой и становящимся в ней объектом или / и

(2) средой и совместимым с ней явлением (внутренним свойством объекта). Если в первом случае пограничным компромиссом является та или иная внешняя форма объекта (термин выглядит тавтологичным, но перестаёт быть таковым, если структуру объекта определить как его внутреннюю форму), то во втором случае граница между средой и свойством, все их возможные отношения, не исчезая по сути, переходят из области физической осязаемости в область категорий. И здесь представляется логичным предположить, что принцип диссимметрии П. Кюри содержательно интерпретируем в более широком контексте, применительно к неопределённо широкому диапазону феноменов, становящихся под действием внутреннего императива при сопротивлении лимитирующей объемлющей среды. В естественных науках принцип Кюри не знает ограничений. По-видимому, это возможно лишь в сфере деятельности Homo, преодолевающего ограничения среды индивидуальным или коллективным, бессознательным или сознательным усилием воли.

Литература

1.Кюри М. Пьер Кюри. Л.: Научн. хим.-тех. изд-во, 1924. 78 с.

2.Кюри П. О симметрии в физических явлениях: симметрия электрического и магнитного полей // Избр. труды. М.-Л.: Наука,

1966. С. 95-113.

3.Ходоровский А. Плотоядное томление пустоты. Тверь: Kolonna Publications, 2005. 136 с.

4.Шафрановский И.И. Симметрия в природе. Л.: Недра, 1968. 184 с.

5.Шубников А.В. О работах Пьера Кюри в области симметрии // Успехи физ. наук. 1956. Т. 59. Вып. 4. С. 591-602.

6.Шубников А.В. Проблема диссимметрии материальных объектов. М.: Изд-во АН СССР, 1961. 56 с.

7.Curie P. Sur la symetrie dans les phenomenes physiques, symetrie d’un champ electrique et d’un champ magnetique // J. de Physique. 1894. Vol. 3. N 3. P. 393-416.

82

УДК 316.7 ББК 60.55.2

А.И. Виноградов

ФГБОУ ВО «Мурманский арктический государственный университет» г. Мурманск, Россия

ПРЕОДОЛЕНИЕ ВСЕХ ГРАНИЦ

Аннотация. В статье рассматривается положение человека, как существа, ограниченного и с объективной и с субъективной стороны своей жизнедеятельности. Проанализированы распространенные варианты стремления преодолеть эту ограниченность. Показана их бесперспективность, заключающаяся в отрицательном характере связанных с ними представлений. Описан единственный реальный способ преодоления всех границ, находящийся в духовной сфере жизни человека. Отмечено большое значение в этом процессе таких качеств, как веры, надежды и любви.

Ключевые слова: граница, преодоление, вера, надежда, любовь.

A.I. Vinogradov

Murmansk Arctic State University

Murmansk, Russia

OVERCOMING OF ALL BORDERS

Abstract. The main idea of this article is situation of human as a limited creature in objective and subjective sides of his life. Author analyzed widespread variants of aspiration to overcome this limitation of human nature. Their absence of any prospect, consisting in negative character of the presentations related to them, is shown. The article describes one real method to overcome of all borders, which consists in the spiritual sphere of human life. A large value is marked in this process of such characteristics of human life as a faith, hope and love.

Key words: border, overcoming, faith, hope, love.

Думаю, что не надо специально доказывать мысль о том, что человек представляет собой ограниченное существо. Остановлюсь только на том обстоятельстве, что он тотально ограничен: он во всем натыкается на те или иные границы.

Во-первых, он ограничен в объективном мире, телесно, то есть в пространстве и во времени. Например, бывает так, что он хочет быть сразу в двух местах, но может находиться только в одном. Он мечтает о достижении далеких космических объектов, но не долетел пока даже до Марса. Он мечтает жить в определенную историческую эпоху, но вынужден жить в той, которая выпала на его долю.

Во-вторых, человек ограничен в своем субъективном мире. Тяжелая действительность подчас заставляет людей совершать «бегство в себя». Иногда людям кажется, что уж в своем внутреннем мире они свободны и

83

могут мечтать без оглядки на какие-либо границы. Но это лишь иллюзия. Это, безусловно, более свободный мир, но границы в нем тоже есть. Например, человек не может представить ничего, что принципиально выходит за границы его опыта. Классический пример: образ черта, которого большинство людей лично не встречали, но, тем не менее, представляют себе, является комбинацией виденных нами до этого элементов: рога, копыта, хвост и тому подобные вещи мы видели у различных животных, остается только скомбинировать их, и возникает образ, в таком виде не встречающийся. В лучшем случае эти элементы могут быть несколько видоизменены, переосмыслено их использование, но не придуманы принципиально новые.

Во все времена человек пытался преодолеть эту свою ограниченность. Он изобретал все новые и новые орудия труда, расширяя границы своих возможностей. Эта пресловутая человекообразная обезьяна, которая первой взяла в руки палку, видимо, заметила, что палка дает ей больше возможностей и сохранила ее, сделав прообразом последующих орудий труда. Приборы, изобретаемые человеком, также позволяют ему достигать большего. Микроскоп открывает микромир, телескоп расширяет границы видимой вселенной. Но, беда в том, что сами границы остаются!

В попытке победить временные границы человек создает историю и футурологию. История – это попытка воскресить прошлое, создать ощущение, что мы - его участники, что оно не ушло безвозвратно за горизонт времени. Футурология – это то же самое, только в отношении будущего: мы преодолеваем границу времени, но только вперед, туда, где нам, возможно, не суждено быть. Как то, так и другое – иллюзия. Мы неизбежно реконструируем прошлое и конструируем будущее по меркам настоящего: постоянно переосмысливаем прошлое (так как меняется настоящее) и представляем будущее в категориях сегодняшнего дня. Я думаю, все когда-нибудь ощущали наивность представлений о нашем настоящем людей из прошлых эпох. Они не могли «прыгнуть выше потолка» своей исторической ограниченности.

Время от времени людям кажется, что они сумели найти способ преодолеть эти границы хотя бы в какой-то из сфер действительности. В середине 19 века К. Маркс решил, что нашел причину ограниченности человеческих возможностей и предложил способ ее устранения. Он увидел эту причину в частной собственности на средства производства и решил, что ее устранение позволит человеку раскрыть свою зажатую родовую сущность. Советский эксперимент эмпирическим путем доказал, что эти надежды не оправдались: на месте границ, связанных с собственностью, тут же появились идеологические границы. И это вновь подтвердило тотальную ограниченность человеческой природы.

Оригинальный русский мыслитель Н. Федоров считал, что развитие науки когда-нибудь позволит преодолеть границы жизни. Он создавал

84

проект телесного воскрешения предков. Правда, при этом осталось не ясным каким образом и где смогут разместиться десятки миллиардов людей, что они будут есть и т.п.

Несостоятельность всех этих попыток заключается не только в материальной ограниченности тела человека и связанных с ним психических функций. Она заключена в принципиальной конечности всего, с чем человек имеет дело в земном мире, включая даже фантазии, неизбежно и неразрывно связанные с этим миром.

Проблема заключается в том, что даже если человеку удается раздвинуть границы, то они все равно остаются. Это подтверждается, хотя бы, тем, что мечта о преодолении границ носит исключительно отрицательный характер, выраженные в словах «без-граничный», «безбрежный» «бес-конечный». В самом деле, как мы можем описать вечность, с которой не имеем дела в земном мире? Это – отсутствие конца, отсутствие завершенности.

Что же в итоге? У человека ни в какой сфере нет возможности вырваться за пределы различных границ? Мы должны обреченно смириться с нашей ограниченностью? Нет. Единственный способ преодолеть все границы дан человеку свыше в качестве цели или задания его духовной жизни. Человек достигает этого по мере развития в себе трех качеств: веры, надежды и любви. В самом деле, посмотрите, эти качества позволяют человеку совершать невозможное.

-он может верить в то, что не может себе даже представить. Как писал апостол Павел: «вера – это уверенность в невидимом» (Евреям 11,

1);

-он может надеяться на то, чего не может понять. Апостол Павел: «надежда же когда видит, не есть надежда» (Римлянам 8, 24);

-он может любить вопреки здравому смыслу. Любя, человек пренебрегает самым дорогим для себя – собою, он преодолевает границы своего эгоизма, другой становится ценнее и важнее для него, чем он сам.

Любовь, согласно тому же апостолу Павлу, «не ищет своего» (1 Коринфянам 13, 5), она «все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Коринфянам 13, 7).

Говоря о любви, апостол недаром многократно употребляет слово «все», подчеркивая, тем самым, ее безграничность. Причем, эти качества позволяют человеку характеризовать «без-граничное» положительно. Бог для него становится не просто не-земным бытием, но бытием любящим и дарующим надежду на спасение от ограничивающей жизнь смерти.

Кроме того, вера, надежда и любовь – это не просто теория, но в то же самое время и, даже, прежде всего, это практика. Это переживания, которые должны выливаться в действия. Недаром апостол Иаков говорит: «вера без дел мертва» (Иаков 2, 17).

85

Оказывается, что в христианстве деятельность была провозглашена в качестве задачи человека гораздо раньше К. Маркса. Но, если Маркс предлагал направить ее на перетаскивание собственности через границу от тех, у кого ее много к тем, у кого ее мало, то христианство призывало к ликвидации границы в принципе. Если я люблю своего ближнего, как самого себя, то я сам охотно делюсь своей собственностью. Тем более что все мое на самом деле не мое, но дано мне Богом в пользование на время. Моя активность не отрицательна, она направлена не на дележ собственности, она положительна, так как направлена на заботу о ближнем.

И еще одна форма деятельности, выработанная в религии, которая разрушает границы – это молитва. В ней я могу осуществить то, что невозможно сделать в других видах деятельности. В обычной жизни глупо просить: «Пойди туда, не знаю, куда и принеси то, не знаю чего». Но в молитве я могу просить Бога даровать мне вечность, хотя я не могу представить ее и не могу ее понять. Я могу хотеть попасть в рай, хотя и знаю, что все мои представления о нем наивны и крайне далеки от того, что есть на самом деле. В молитве я соединяюсь с вечным и всемогущим Богом, хотя в моем земном опыте мне не дано ни того, ни другого. Я выхожу за все границы, как физические, так и мыслительные. Я ощущаю себя подлинно свободным существом, как в теории, так и на практике. Осознание этого позволило бы как человеку, так и всему человечеству стать свободным, но люди, в большинстве своем, предпочитают строить стены, деля то, что им не принадлежит. Хочется надеяться, что когданибудь человечество поумнеет и станет безгранично счастливым.

86

УДК 140.8

ББК 87.52

В.Р. Цылев

ФГБОУ ВО «Мурманский арктический государственный университет» г. Мурманск, Россия

ТРАНСФОРМАЦИЯ ОПЫТНОГО ЗНАНИЯ НА ГРАНИЦЕ НАУКИ И МИФА

Аннотация. В статье рассмотрены два вида опытного знания, получаемые с помощью двух методов наблюдения. Первый метод основывается на обычном восприятии человеком материального мира. Второй метод наблюдения используется мистиками при мифическом (мистическом) восприятии. Согласно теории мифа русских религиозных философов, мистики воспринимают объекты духовного мира, но они являются в их сознание в телесно-ощутимых образах подобно материальным объектам. Эти образы являются символами объектов мира духа, и их нельзя понимать буквально, а нужно интерпретировать. Показаны примеры интерпретаций мифических образов из опыта мифического восприятия Д. Андреева и К. Кастанеды.

Ключевые слова: миф, мифологическое сознание, мистическое восприятие, теория мифа, интерпретация мифических образов.

V.R. Tsylev

Murmansk Arctic State University

Murmansk, Russia

TRANSFORMATION OF EXPERIMENTAL KNOWLEDGE ON THE

BORDER OF SCIENCE AND MYTH

Abstract. The article describes two types of experimental knowledge obtained using two methods of observation. The first method is based on the usual human perception of the material world. The second method of observation is used by mystics in the mythical (mystical) perception. According to the theory of the myth of Russian religious philosophers, mystics perceive objects of the spiritual world, but they appear to them in consciousness in bodily-tangible images like material objects. These images are symbols of the objects of the spirit world, and they cannot be taken literally, but must be interpreted. Examples of interpretations of mythical images from the experience of the mythical perception of D. Andreev and K. Castaneda are shown.

Key words: myth, mythological consciousness, mystical perception, myth theory, interpretation of mythical images.

Тезис о том, что эмпирические данные являются важной составной частью научного познания, не нуждается в доказательстве. Одним из самых распространенных методов получения эмпирических данных является наблюдение, который можно встретить если и не во всех, то в

87

большинстве наук. Наблюдение может быть направлено на объекты, - как находящиеся вне человека, так и находящиеся в нем самом. Наблюдение отвечает всем необходимым критериям методов научного познания: у него есть повторяемость, его результаты можно проконтролировать с помощью другого наблюдателя, можно зафиксировать и подтвердить с помощью видеозаписи и т.д.

В основе наблюдения лежит психический процесс восприятия. Восприятие является, наверное, основным психическим процессом, связывающим человека с окружающим миром и обеспечивающим его познавательную деятельность. При этом обычно предполагается, что восприятие - это некая базовая способность человека как представителя природы, и большинство людей, не имеющих явных физиологических отклонений, воспринимают окружающий мир одинаково. Подтверждением этого является хотя бы то, что люди успешно ориентируются среди окружающих их материальных объектов и взаимодействуют друг с другом. Есть даже поговорка: "Лучше один раз увидеть, чем 100 раз услышать", в которой подчеркивается вера человека в достоверность визуально воспринимаемого.

Совсем иная ситуация возникает, когда речь заходит о мифе. Несмотря на большое число теорий мифа, в массовом сознании он прочно закрепился как некая произвольная конструкция человека, которую он создает для объяснения явлений окружающего мира, когда ему не хватает научных знаний. Подобное понимание мифа с различными вариациями содержится и в большинстве его теорий.1 Такой миф, казалось бы, далеко отстоит от опытного знания, и более того, опытное знание должно развеивать миф.

Совершенно другой вывод можно получить, если опереться на теорию мифа, которая разрабатывалась русскими религиозными философами. С позиции данной теории в мифе совсем нет конструктивизма и фантазии, миф есть результат непосредственного восприятия человеком окружающей его действительности. А.Ф. Лосев писал, что с точки зрения самого мифологического сознания ни в коем случае нельзя считать, что миф есть фикция и игра фантазии. Для него миф

– это «не выдумка, но наиболее яркая и самая подлинная действительность, <...> это – подлинная и максимально конкретная реальность». 2 Мифотворец не придумывает мифические образы, а непосредственно их визуально воспринимает (созерцает), для него это самая настоящая действительность, но, по утверждению русских

1Цылев В.Р. Гносеологические кружева мифологии (методологические трудности в определении мифа) // Методология гуманитарного знания: Сборник научных статей. Мурманск: МГПИ, 2004. – Вып. 2. С. 105 – 116.

2Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. С. 24-25.

88

философов, эта действительность имеет не материальную, а духовную природу: в мифическом восприятии созерцаются объекты духовного мира, которые являются в сознание мифотворца в форме символических телесноощутимых мифических образов. Духовный мир при этом русскими философами понимается очень широко: это и Божественное бытие, и духовный опыт человека, и смыслы, суть мира природы.1

Так, С.Н. Булгаков связывает мифическое созерцание мира с духовным опытом получения религиозного откровения, и считает, что при мифическом восприятии сам мифотворец является пассивной стороной, он ничего не придумывает, а только воспринимает. 2 Его мифическое созерцание мира, по сути, является непосредственным восприятием. И, что важно, при этом воспринимаются телесно-ощутимые образы, как и при обычном наблюдении. Вот только эти воспринимаемые телесно-ощутимые образы являются не теми материальными объектами, на которые они оказываются похожими, а символами каких-то иных духовных объектов. Символизм созерцаемых телесно-ощутимых образов приводит к серьезной сложности их адекватного понимания. Русские философы уделяли в своих работах много внимания его описанию.

В символах, по утверждению А.Ф. Лосева, наблюдается полное тождество между «внутренним» и «внешним», между идеей и образом, в котором она представлена, между идеальным и реальным. В образе нет ровно ничего такого, чего не было бы в идее. Символизм образов мифа означает, что их чувственная данность полностью тождественна внутренней идее, смыслу, выражением которого она является: «в символе самый факт «внутреннего» отождествляется с самым фактом «внешнего», между «идеей» и «вещью» здесь не просто смысловое, но вещественное, реальное тождество». 3 Получается, что мифические образы должны полностью соответствовать тому духовному объекту, который они символически выражают, причем во всех без исключения деталях: в них должно быть только то, что имеется в самом объекте, но в символическом выражении. Такой воспринимаемый телесно-ощутимый образ оказывается лишь знаком иного духовного объекта, и поэтому он нуждается в интерпретации и адекватном понимании.

По утверждению А.Ф. Лосева, вещи в мифе приобретают совершенно особый смысл, подчиняются совершенно особой идее, которая отрешена от их обычного значения. В то же время, по его утверждению, новый смысл не является чем-то посторонним для вещи, он неразрывно с ней связан и выражает какую-то ее самую непосредственную идею. Понять этот смысл человеку помогает интуиция, причем самая простая и

1Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. С. 27-30.

2Булгаков С.Н. Свет невечерний. М.: Республика, 1994. С. 57-58.

3Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат 1991. С. 46-50.

89