Kozyreva_N_V_Ocherki_po_istorii_Yuzhnoy_Mesopotamii

Глава IV. Население городов Южной Месопотамии в первой половине III тыс. до н. э.

божества. Боги выстраивались в такие же внешние образы и в такие же структуры, какие горожане видели в лице городских административных структур

(Selz 2008).

Во многих случаях(а может быть, и вовсех)позиции главных богов в цент­ ральных поселениях Южной Месопотамии догородского периода, а затем и

вранних городах занимали женские божества. Только после формирования городскихвластныхиуправленческихструктурнаведущиепозициивомногих городахвыдвинулисьмужскиебожества(Heimpel2002).Такаятрансформация происходила в ряде городских пантеонов Южной Месопотамии, вероятно,

втечение первой половины III тыс. до н. э.

Городскиепантеоны.ГородскойсоциумвЮжнойМесопотамииформировалсяизотдельныхгрупп,каждаяизкоторыхмоглаиметьсвоихозяйственные интересы. Одной из важнейших задач городских властных структур было поддержаниебалансамеждуинтересамиразныхгрупп.Померетогокакпоселения, существовавшие до этого в значительной степени самостоятельно на своей территорииисосвоимиадминистративнымиструктурами,постепеннообъединялись в городские системы, возникала необходимость включения этих структур в общую систему централизованного управления.

Это сопровождалось, по-видимому, и объединением локальных культов в рамках городской системы, т. е. созданием общегородских пантеонов. Такой непрерывнопродолжавшийсяпроцесссинкретизмавключал,вероятно,какпри­ нятие богов из других городов и территорий (вместе с жителями), так и наделение одного городского божестваатрибутамиразличныхбогов другихгород-

ских групп (Selz 1990).

Общий городской пантеон выстраивался в виде семейной и/или админи­ стративнойиерархии.Очевидно,егоструктуравомногомповторяластруктуру городскойадминистративнойсистемы,кудавходилипредставителиотдельных городских групп и семейных кланов. Главный бог «пантеона» выступал как «отец»илиглава«божественногодепартамента»,аокружающиеегобогизани­ малиположениеилиегомладшихродственников,илипомощниковислужителей.Приэтомпозициякаждогобожествавгородскомпантеоневопределенной степени соответствовала, вероятно, положению той группы городского насе­ ления, которую он представлял. Списки богов, организованных в такого рода группы,впервыепоявилисьтольковтекстах26 в.до н. э.,составленныхвШуруппаке.

Созданиеединойдлявсехчленовданнойгородскойсистемытрадициикульта и ритуала не только давало возможность выстроить четкие границы своего мира(маркировалосвоих),ноипозволялоподдерживатьобщуюидентичность внутри этого мира, что было важно в условиях необходимости тесных контактовмеждуразнымигруппамигородскогонаселения.Новаяидентичностьжителя города, однако, не вытесняла полностью старую, существовавшую ранее

В. Хаймпель рассматривает в качестве гипотетического примера такого перехода процессы, которые­ происходили в пантеоне города Гирсу (Heimpel 2002: 100).

101

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

идентичность отдельных групп людей как членов определенной общины, объединенных не только тесными хозяйственными, родственными и сосед­ скими связями, но и почитанием «своего» божества. У каждой группы оставалась возможность поклоняться не только городскому божеству, которому былпосвященглавныйхрамгорода,ноисвоемубожествуибожествамдругих городских групп. Помимо посвященных этим божествам святилищ в составе центральногохрамовогокомплекса,существовалииотдельныехрамывразных городских кварталах.

Так же как не могло быть полноправного горожанина, который не входил бы в состав какой-либо группы, объединенной в рамках определенного хозяй­ стваилисвязаннойстакимхозяйством,такженемоглобытьигорожанинаили группы горожан без «своего» божества, входившего в состав городского пантеона.Приэтомсвязигорожанинаи«его»храмамоглибыть,вероятно,самыми разными, от прямого вхождения в состав персонала хозяйства данного храма додобровольныхпоставоквнегопредметовсвоегоремеслаилисельскохозяй­ ственного производства и участия в храмовых церемониях.

ГородскаяэлитавизобразительныхиписьменныхпамятникахизЮжнойМесопотамиипервойполовиныIII тыс.до н. э.Помереростанаселения городов,укрепленияиразвитиягородскихсистемвсеболеекрупныемасштабы приобретало использование трудовых и природных ресурсов, имевшихся в распоряжении городского коллектива. Естественно, что количество людей, связанных с управлением этой сферой жизни города, т. е. выполняющих различногородаорганизаторскиеиконтролирующиефункции,втомчислефунк­ ции сбора и перераспределения производимых в хозяйстве ресурсов, со временем должно было возрастать, и соответственно возрастала их роль в жизни общества.

В первые века III тыс. до н. э. вслед за меняющимися условиями органи­ зации жизни городских сообществ начинают меняться и представления горожан о социуме, о роли и месте в нем отдельных личностей, прежде всего тех, кто стоял на вершине социальной лестницы. С этого времени в изобразительном и письменном материале из Южной Месопотамии все чаще появляются маркеры, четко выделяющие отдельных индивидуумов и отличающие их от остальных членов городской общины. Это надписи, составленные от имени правителя города, «портретные» изображения представителей высшей элиты в виде статуэток и в виде рельефов на камне и глине, иногда подписанные именами .

Самые ранние изображения индивидуумов (иногда даже с указанием собственного имени) появились­ , вероятно, на небольших каменных стелах (кудурру), на которых фиксировались первые транзакции, касавшиеся недвижимости (Gelb 1991). На одном из таких памятников, так называемой стеле Ушумгаля (начало III тыс. до н. э.), изображены два человека, мужчина (Ушумгаль) и женщина, судя по изображению, высокого ранга, встречающиеся у дверей (ворот храма?). Их сопровождает группа лиц, исполненных в меньшем масштабе, рядом с фигурами сопровождающих выписаны их имена. Имя одного из них повторяется у ног женщины и сопровождается словами «лучший человек». По интерпретации К. Вильке, текст и изображения рассказывают о заключении брака и образовании общего семейного имущества. Одна часть имущества была получена женихом от его семьи

102

Глава IV. Население городов Южной Месопотамии в первой половине III тыс. до н. э.

В это же время в текстах впервые засвидетельствованы упоминания об от- дельномчеловекенетолькокакоработникеилидолжностномлицекакого-либо хозяйства, а как о жителе города. Людей, оказавшихся за пределами своего города, в текстах стали называть «детьми города» (dumu uru.ki GN) . Терминология, которая фиксировала статус человека как члена определенного городскогоколлектива,впервыевстречаетсявтекстах26 в.изШуруппака,вкоторых записывалисьрасходынасодержаниечиновниковиремесленников,приходивших сюда на какие-то работы из разных городов Южной Месопотамии (Адаб, Кеш, Умма, Урук, Ниппур) и получавших довольствие от городской админи­ страции(Visicato1995:140–141).Еслигороднемогбытьназван,топринадлеж- ность/происхождение человека отмечали как «имярек такой-то страны/земли» (PN dumu kurGN). Примернотогдажев текстах изЮжной Месопотамии(надписях правителей) возникают термины, обозначающие не только города, но и крупные политические структуры, существовавшие в это время как на территории собственно Южной Месопотамии, так и за ее пределами.

Цилиндрическиепечати.Печатицилиндрическойформыпоявилисьв Южной Месопотамии в конце IV тыс. до н. э., в значительной степени вытеснив распространенные до того времени печати-штампы. Само появление таких печатей отражало те значительные изменения, которые происходили и в сфеределопроизводства,ивсоциальнойсфере.Цилиндрическаяпечать,которую носили как украшение на шее или прикрепляли специальными булавками к одежде, была, очевидно, символом определенного социального статуса. Изображения, которые вырезали на поверхности печати, были индивидуализированными.Ониникогдаполностьюнеповторялисьвдеталях,хотявобщем плане могли быть похожими. Характер изображения, вероятно, в определенной степени зависел от тех функций, которые выполнял владелец печати. Примерно с 26 в. до н. э. уровень индивидуализации печатей стал повышаться. На некоторых печатях помимо изображения стали вырезать и собственное имя владельца печати .

Статуэткисизображениеммолящихся.ВначалеIII тыс.до н. э.вЮжной Месопотамиисталаширокораспространятьсятрадицияустановкивгородских храмах изображений отдельных представителей городской элиты. В ходе раскопок храмовых помещений этого времени найдено множество небольших статуэток (от 10 до 30 см в высоту) из терракоты, изображающих молящегося человека (мужчину или женщину) в парадной одежде. Руки либо сложены на грудивмолитвенномжесте,либодержатчашупередподбородком.Статуэт­ ки не имели точного портретного сходства, но, несомненно, изготавливались

как свадебный дар, а другая — невестой от «лучшего человека» и сопровождавших лиц, связанных, вероятно, с ней родством (Wilcke 2003: 162).

Такое указание на статус горожанина содержит, например, надпись правителя Лагаша Энметены (25 в. до н. э.), в которой он сообщает о том, что освободил «детей» (dumu) городов Урук, Ларса и Бад-тибира от общественных работ и разрешил им вернуться к их городским богам (SARI I, 58).

Самые ранние образцы печатей и оттисков печатей с написанными на них личными именами известны из Шуруппака (Nissen 1988: 151).

103

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

по индивидуальному заказу и должны были изображать заказчика. Их ставили в храмах, вероятно, для того, чтобы они постоянно передавали богам молитвы илипросьбыдонаторов.Внекоторыххрамахтакиестатуэткистоялинанизких возвышенияхвдольстенили,возможно,непосредственнопередстатуямибоже­ ства во внутреннем помещении храма.

Обычай постоянного общения индивидуума с богами через свои изображения был в это время, по-видимому, широко распространен среди городской элиты.Статуэткиставилинетольковхрамахглавныхгородскихбогов,но и в небольшихсвятилищахтехбогов,которые,вероятно,былипатронамиотдельных городских кварталов .

Плакетки. Примерно в это же время получает широкое распространение ещеодинвидпосвятительныхпредметов.Этонебольшиепрямоугольныеплас- тинки-плакеткиизтерракотысотверстиемвцентре,черезкотороеонинадева- лись на колышек, прикрепленный к стене. Такие плакетки с изображением важных лиц или сакральных символов, по-видимому, помещали в храм как посвятительные предметы.

На некоторых из них можно заметить стремление к передаче индивидуальныххарактеристикизображаемых.Например,наизвестнойплакеткеправителя Лагаша Ур-Нанше изображения самого Ур-Нанше, членов его семьи и сопровождающихлицсделанывразноммасштабевзависимостиотстатусаивозраста персонажа (Афанасьева 1978), а чтобы не было сомнений в личности изображенных, рядом с фигурой каждого выписаны их имена и титулы (SARI I, 22‒24)10.Сохранилсяифрагментплакеткис«портретом»одногоизпреемников Ур-Нанше, правителя Лагаша Эанатума.

Многие плакетки содержат сцену, аналогичную той, что была воспроизведена на урукской вазе конца IV тыс. до н. э., т. е. сцену приношения даров в храм. Однако характер изображения на плакетках первой половины III тыс. до н. э. совсем другой. Если на урукской вазе в символической форме было отражено, по-видимому, событие общегородского масштаба, то изображения на плакетках воспроизводили приношение даров в храм одним или несколькими лицами. Эти приношения должны были, вероятно, обеспечить благо­

Традиция установки в храмах статуэток молящихся, возможно, отражала реалии повседневной городской жизни того времени. Сложная многоступенчатая система управления ставила между отдельным человеком и главой хозяйства, в составе которого он жил, а тем более главой города, целую цепь начальников разных уровней. Жизнь отдельного человека все больше зависела от личного отношения к нему главы группы, того, кто обладал властью для решения важных вопросов, от кого зависела его судьба. Стоявшие в храме статуэтки, изображавшие молящихся, возможно, зеркально отражали сцену в прихожей у начальника, где дожидались приема просители.

10 На двух регистрах плакетки правитель Лагаша Ур-Нанше (25 в. до н. э.) изображен как строи­ тель, начинающий какой-то важный проект, и как пирующий после благополучного завершения (?) проекта. Он окружен родичами и приближенными, причем лица, сопровождающие правителя, названы поименно и обозначены либо словом dumu (сын, дочь, родич), либо по названию своей должности. Среди них находится и Акургаль, сын и будущий преемник Ур-Нанше. Надписи сделаны прямо на изображениях или рядом с ними. При этом фигура самого Ур-Нанше значительно превосходит размерами все остальные.

104

Глава IV. Население городов Южной Месопотамии в первой половине III тыс. до н. э.

получие самих донаторов, а изготовление плакетки с изображением этого действия и помещение ее на стены храма подтверждало акт дарения. Возможно, предполагалось, что сакральное действие, изображенное на плакетке, помещенной в храм, приобретало перманентный характер. Далеко не на всех плакетках есть указания на имена действующих персонажей, но, несомненно, этобылипредставителигородскойэлиты,членысемьиправителяилиприближенные к нему.

Такова плакеткаиз Ура(Postgate1996: 127–128). Два регистраизображения воспроизводят два последовательных действия. Три человека, различающиеся внешне и одетые в разные одежды, приносят жертвы у ворот храма (нижний регистр).Одиниз них несет рыбу,другой — ягненка, третий — какую-тосвяз- курастений.Затем(верхнийрегистр)этижелюди,одетыеводинаковыеодеждыиголовныеуборы,присутствуютвнутрихрамавовремяритуалавозлияния передбожеством(статуейбожества?),которыйсовершаетхрамовыйслужитель. Донаторы в данном случае не только почитают богов и приносят им «свои» индивидуальные приношения, но явно полны чувства личной значимости: они ближекбогам,допущенывнутрьхрамаимеждунимиибожествомстоиттолько профессиональный медиатор — служитель храма11.

Изображения пиров. Судя по изобразительному материалу и письменным памятникам, уже в середине III тыс. до н. э. городская элита Южной Месопотамии отличалась от остального населения не только одеждой и украшениями, домашней и хозяйственной утварью, но также традициями питания и питья. Именновэтотпериод(перваяполовинаIII тыс.до н. э.)однимизсамыхизлюбленных сюжетов иконографии становится изображение пирующих. Оно появляется на печатях, плакетках, на мозаике, украшающей различные предметы, сопровождавшиепраздничноедействиеиокружавшиепирующих(музыкальные инструменты, мебель и т. п.). Пиры всегда играли важную роль в жизни общества.Имиотмечалисамыеважныедляколлективасобытия,такиекакежегодные земледельческиепраздники,окончаниебольшихстроительныхработ,военные победы,свадьбыипохороны.Этобылинепростопраздничныетрапезы,но важноесакральноедействие,посредствомкоторогоколлективобщиныподдерживал контактсмиромбожественным.Однаконаизображенияхсценпираэтоговремени в такой контакт вступают один или два конкретных человека — те люди, которыенаданномпредметеизображеныидлякоторых,собственно,этоизображение и было изготовлено.

Это могли быть одетые в парадные одежды мужчина или женщина или семейнаяпара.Ониизображенысидящиминарезныхстульях,державрукечашу снапитком.Рядомспирующимистоятвысокиестоликиседой(мясоифрукты) и кувшины с вином или пивом. Слуги подают еду и питье пирующим, стоящие

11 Традиция изготовления плакеток сохранилась и в более поздний период, распространившись, судяпохарактеруизображений,наболееширокиеслоигородскогонаселения.ВначалеII тыс.до н. э. плакеткисизображенияминетолькосакральногохарактера,ноиповседневныхсценукрашалистены многих городских домов.

105

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

неподалеку музыканты и певцы развлекают их музыкой и пением. О высоком статусе участников пира свидетельствует не только их внешний вид и окружение, но и напиток. Это чаще всего не пиво, а вино12. Обычные для предшествующегопериодабольшиекувшиныспивом,изкоторыходновременнонесколько человек могли пить через специальные длинные трубочки, вытесняются изображениями высоких сосудов с узкими горлышками, из которых слуги наливают вино в высокий узкий бокал, который пирующий держит в руке.

Погребальная практика. Обладание предметами роскоши и выставление напоказ своего богатства выделяло представителей элиты из основной массы населения не только в повседневной жизни, но и в захоронениях13. На протяжении первых веков III тыс. до н. э. погребальный инвентарь отдельных захоронений становился все более разнообразным и богатым. От статуса покойного зависело, вероятно, и место его погребения. В 26‒25 вв. до н. э. в городах Южной Месопотамии (есть данные из Ура и Киша) (Ллойд 1984: 121) суще­ ствовали два основных места для погребений: некрополи и погребения на территории домов-хозяйств. Представителей городской элиты хоронили, повидимому, на особом кладбище возле административного или сакрального центра города, горожан более низкого социального статуса — под жилыми домами или рядом с ними (Pollock 2007: 80).

Процесс постепенного выделения элиты в отдельную социальную группу, отличавшуюся от остального городского населения своими материальными ресурсами и властными полномочиями, прослеживается во всех городских сообществах Южной Месопотамии. Однако скорость, с которой происходила социальнаястратификациявотдельныхгородах,вомногомзависелаотместных условий: богатства городских ресурсов, роли того или иного города в меж­ городских структурах и т. п.

Если в городских сообществах Ура и Кеша (Абу Салабиха) в самые первые века III тыс. до н. э. социальный статус горожанина как будто не соотносился напрямуюсегоиндивидуальнымиматериальнымивозможностями(см.выше), то городское общество Урука в это же время было, вероятно, уже достаточно четко стратифицировано. Верхушка городской элиты Урука, самого большого и самого богатого города Южной Месопотамии, располагала очень значительными материальными и властными ресурсами, отделявшими ее от основной

12Уже в IV тыс. до н. э. в прилегающих к Южной Месопотамии с севера и северо-запада регионах активно выращивали виноград для производства вина. С этого времени для ближневосточной элиты вино стало питьем, символизирующим ее высокий статус. С конца IV тыс. до н. э. вино было одним из самых важных «невидимых импортов» в Южную Месопотамию. Его привозили в специальных сосудах с узкими горлышками, а пили из появившихся в это же время конических чаш. Следы вина найдены в таких сосудах в Уруке, Гирсу и Сузах. Такие сосуды в сочетании с коническими чашами часто встречаются в это время в составе погребального инвентаря.

13Значениепогребальногоинвентарясостояло,вероятно,втом,чтобывоспроизвестипривычноедля покойногоокружениеидатьемувозможностьзанятьсоответствующееположениевобществезагробного мира,сделавбогатыепожертвованиябогам.Считалось,чтоУр-Намму,основательIII династииУра, пра­ вившийвЮжнойМесопотамиивконцеIII тыс.до н. э.,послераздачибогатейшихпогребальныхдаров стал управителем всех людей загробного мира, выше него были только герои (Гильгамеш) и боги.

106

Глава IV. Население городов Южной Месопотамии в первой половине III тыс. до н. э.

части городского населения. Археологические данные о погребениях представителей элиты в Уруке начала III тыс. до н. э. отсутствуют, но косвенные сведенияотом,какмоглипроисходитьподобныецеремонии,содержатсяводном из поздних литературных текстов, описывающих смерть и погребение Гильгамеша,которыйбылправителемУрукав28‒27 вв.до н. э.14 Втексте,сохранившемся только фрагментарно, приводится, по-видимому, описание некрополя и могилы, в которую поместили тело Гильгамеша.

Судя по этому описанию, Гильгамеша похоронили там, где были погребены члены его семьи и лица из числа высшего административного, культового и военногоперсонала,т. е.наотдельномкладбищедляпредставителейгородской элитыУрука.МогилаГильгамеша,по-видимому,представляласобойпогребаль- нуюкамеру,внутрикоторойбылавоспроизведенатаобстановкаитоокружение, в котором он проводил свою жизнь:

«…его любимая жена, его малыши (?), его первая жена, его младшая, его любимая, его музыкант, его чашник, …его любимые,

его любимый цирюльник, его …, его любимые, его любимые слуги, те, кто ходили по дворцу во всех направлениях …его лю-

бимые, его любимые вещи были расставлены по его сторонам, на свои места, как если

бы… во дворце в центре Урука…» (George 1999, 195‒208).

ПогребальнаякамераправителяУрукаГильгамеша,описаниекоторойпредставленовтексте,похожанапогребениявысшейэлитыгородаУра,датируемые, правда, двумя веками позднее, 25 в. до н. э., которые засвидетельствованы богатейшим археологическим материалом (см. выше).

Похожие погребения были найдены, помимо Ура, в Кише15, Абу Салабихе

инасоседнихсЮжнойМесопотамиейтерриториях:вСевернойСирии,Северной Месопотамии и Иране (Cohen 2005: 78). Упоминания о богатейших дарах

ио приближенных,сопровождавшихправителявпотусторонниймир,встречаютсяиврядешумерскихтекстов.Такаяпрактика«нерационального»расходования огромных материальных и человеческих ресурсов хорошо известна из древнейисториииотражает,по-видимому,определенныйэтапсоциального

идуховного развития общества.

14С Гильгамешем связан целый цикл шумерских сказаний, переработанный позднее в аккадский эпос. Безусловно, нельзяиспользовать эти текстынапрямую как историческиеисточники. Однако тот факт, что прообразом героя сказаний было реальное историческое лицо, делает вполне вероятным присутствие в текстах отдельных деталей, отражавших исторический контекст городской жизни Южной Месопотамии начала III тыс. до н. э., тем более когда такие же детали зафиксированы в синхронном археологическом материале из других городов.

15В Кише большая часть городских захоронений производилась, вероятно, под полами домов, но также было найдено некоторое количество так называемых «погребений с колесницами», содержавших иногда до трех повозок. Сопутствовавшие им предметы погребального инвентаря были сделаны из меди. Хронологически они, вероятно, современны погребениям из Ура, с которыми сходны

ипо характеру погребального инвентаря (Ллойд 1984: 121).

107

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

Надписи городских правителей (SARI I). Начиная с 27 в. до н. э. личные имена, упоминавшиеся до этого только в административном контексте, стали появляться в посвятительных надписях на каменных сосудах, статуэтках, плакетках, которые правители жертвовали в храмы. Самая ранняя известная из Южной Месопотамии посвятительная надпись датируется 28 или 27 в. до н. э. Это надпись правителя города Киша Энмебарагеси, сохранившаяся на фрагментах каменного сосуда, вероятно, пожертвованного в храм (SARI I, 18). В дальнейшем количество таких надписей постоянно росло. Свои имена стали увековечивать в надписях не только правители крупных городов и их родичи, ноивысшиегородскиечиновники16.Посредствомнадписейнавотивныхпредметах донаторы обращались к богам как частные лица — от своего имени и с личными просьбами (главным образом о здоровье и долголетии).

Общегородские праздники. При всех усиливавшихся различиях между верхами(элитой)инизами(горожане),всеонибыличленамиодногогородского сообщества,ивэтомсмыслемеждунимисохранялосьопределенноеравенство. Все они принимали участие в регулярных праздничных церемониях в честь главных богов и богинь городского пантеона. Помимо таких культовых праздников, которые нередко продолжались в течение нескольких дней, жители города периодически собирались, чтобы отметить важные для города события: смерть или рождение в семье правителя, окончание работ над новым храмом и т. п. Праздники включали, вероятно, не только официальные церемонии, но и процессии, общие танцы и игры и общий пир (Prentis 2010: 173, n. 708). Расходы на праздничные церемонии тщательно учитывались городской администрацией17.

Входепразднестваатмосфераединениямеждучленамиколлективагорода воссоздаваласьнетолькоучастиемвобщихцеремониях,ноиблагодарячетко отработанной традиционной системе праздничных приношений и обмена дарамимеждугруппамивнутриотдельногохозяйстваимеждупредставителями разных хозяйств города. Обязательные дары приносили богам и умершим предкам. В праздники, посвященные отдельным богам городского пантеона, каждоекрупноехозяйствогороданаправлялодары(шерсть,сливочноемасло, эммер, финики, иногда одежду) в храмы этих богов, служителям культа, членам правящей семьи, высокопоставленным чиновникам. По случаю заверше-

16Адаб 26 в. до н. э. Некий Ур-эшлила, брадобрей и городской старейшина Адаба, оставил нескольконадписейотсвоегоименинакаменныхсосудах,плакеткахистатуэтках,посвященныхвхрам «за жизнь» правителя (SARI I, 16).

Лагаш 25 в. до н. э. Надписи на глиняных конусах, сообщающие об участии в украшении храма Инанны,построенногоправителемЛагашаЭнанатумом,оставилисынправителяЛуматур(SARII,52)

ивысшиечиновники: старшийцирюльник Шуне-альдугуд,занимавшийтакжедолжностьинспектора «внутреннегодома»,т. е.сокровищницы(SARII,53),иписец«внутреннегодома»Идлу-сикиль(SARI I, 53). Чиновник Бараг-киба посвятил богу Нингирсу известняковую палицу «за жизнь» правителя Лагаша Энанатума (SARI I, 54).

17В архиве хозяйства é.mí (Гирсу) сохранились таблички с подсчетом числа участников праздника, числа животных и количества ячменя, израсходованных на угощение, а также количества ячменя, использованного для варки пива.

108

Глава IV. Население городов Южной Месопотамии в первой половине III тыс. до н. э.

ниястроительствахрамаиливоздвижениявнемстатуибожествапраздничные дары (одежды, большое количество ячменя, эммера, масла, фиников, сыра) распределялисьнетолькомеждувлиятельнымиперсонами,ноимеждуремесленниками, которые принимали участие в работах (среди них упоминаются главныйизготовительстатуй,кузнецы,ювелиры,строители,каменщикии др.). Остальные члены общины получали праздничное угощение (Prentis 2010:

173ff.).

Всвою очередь высокопоставленные служители отдельного хозяйства (начальникотрядаработников,писец,надзиратель,землемер,начальникзернохранилища,управляющийземледельцами,погонщикволов,пастухослов,герольд, корабельщик и др.) делали по праздникам небольшие приношения своему хозяйству.Чащевсегодарилимолодыхживотных(1 ягненкаили1 козленка),хлеб, пиво,овощи,рыбу,т. е.продукты,которыеможнобылосразуиспользоватьдля угощения.Иногдаприношениябылиболеезначительными(например,корова), и их передавали в одну из структур хозяйства18.

Обострение противоречий между разными группами городского насе-

ления. Каковы бы ни были запасы драгоценных металлов и камней, находившихсявраспоряженииотдельныхпредставителейэлиты,настоящеебогатство городасоставлялисельскохозяйственныеземлиитрудовыересурсы.Городские системы Южной Месопотамии начала III тыс. до н. э. (как это видно на примере Шуруппака, Гирсу) состояли из отдельных крупных хозяйств, управление которыми все больше концентрировалась в руках достаточно узкой группы городской административной и культовой элиты, стремившейся сделать свой статус наследственным. В надписях и хозяйственных документах из городов ЮжнойМесопотамиисерединыIII тыс.дон. э.косвенноотразилосьпостепенное расширение полномочий городских властных структур в распоряжении производственнымиресурсамии людьми,иусиление давления,котороеиспытывали при этом отдельные группы горожан.

Верхнийуровеньгородскогосоциумасоставлялилюди,входившиевсостав высшегоадминистративногоперсоналагородаиотдельныхкрупныххозяйств. В общем плане высшая городская администрация называлась «старейшины (букв.«отцы»)города»(ab.bauru)19.Тотжетермин«старейшины»(ab.ba.ab.ba. me) служил для обозначения группы высшего административного персонала отдельного крупного хозяйства (Gelb 1979: 14). В их руках находились рычаги

18Главным ежегодным праздником хозяйства é.mí в Гирсу был праздник, посвященный богине Бау. Помимо других церемоний в это время происходила торжественная передача почетных даров (в том числе в них входило небольшое количество молока и пива, вероятно, в специальных сосудах).

Вархиве хозяйства сохранились записи произведенных по этому поводу расходов. Дары предназначалисьлицамизчиславысшегоперсоналаé.míипредставителямвысшегоперсоналадругиххозяйств Лагаша. От имени последних дары получали их жены (видимо, потому, что это был праздник богини Бау, супруги главного бога Лагаша Нингирсу). И дарители, и получатели относились, скорее всего, к одной социальной группе, представителей которой в текстах называли «важные люди» (lú igi.nigín) (Prentis 2010: 183).

19В текстах упоминается и такое должностное лицо, как «надзиратель города (ugula uru), о функциях которого ничего не известно.

109

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

управления производством и контроля над общими ресурсами. Именно эти людирасполагалимножествомвозможностейипривилегий,нонеперсонально, а в соответствии со своим служебным статусом, как представители определенной должности, которая, во всяком случае теоретически, носила выборный и срочный характер. Однако на практике чиновники старались удержать должности в рамках своей семейной группы, передавая их по наследству. Таким образом, сохраняя одну старую традицию — выделение значительной доли общихресурсоввраспоряжениеадминистрации,управлявшейгородомиотдельнымигородскимихозяйствами,дляиспользованиявобщихинтересах,обще­ ствосовременемкакбудтоотказывалосьотдругой —периодическогопереиз- брания исполнителей административных должностей.

Из числа городской элиты, очевидно, происходил и правитель города, его семья и его окружение. Изначально должность правителя также имела, повидимому, выборный и срочный характер. Сами горожане должны были выбирать его из числа глав крупнейших хозяйств, хотя каким образом происходил этот процесс и почему именно данное лицо оказывалось на вершине этой пирамиды, можно только предполагать. На практике должность главы городавЮжнойМесопотамииксерединеIII тыс.дон. э.всечащеоказывалась наследственной, что особенно четко видно на примере правителей I династии Лагаша20.

Вопрос об отношении власти и населения косвенно затронут в целом ряде шумерскихлитературныхтекстов.Внихподчеркиваласьважностьобщественного мнения, «гласа народа», к которому должен был прислушиваться глава города. Опытный правитель умел «заглушить» периодически возникавшие противоречия, не доводя дело до прямого конфликта между населением и властью (Jacobsen 1964). Тем не менее проблема эта не только не исчезала, но со временем все более усугублялась. В 28 в. до н. э. жители Урука, притесняемые правителем, обращались с жалобами к богам, и те как будто достаточно быстро реагировали на их просьбы21. Судя по более поздним надписям,

20Стремление правителя города использовать в своих интересах поддержку широкого круга горожан нашло свое отражение в одном из самых ранних шумерских сказаний о Гильгамеше — поэме Гильгамеш и Агга (Cooper 1981). Важный вопрос о том, посылать ли горожан Урука на межгородские общественные работы в 28–27 вв. до н. э. решал совет старейшин/отцов города, т. е. представители городской административной элиты. Правитель, по-видимому, не обладал достаточной властью, чтобы решить этот вопрос самостоятельно. Однако он мог найти возможность обойти не устраивавшее его решение. Гильгамеш вынес этот вопрос на общее собрание горожан (guruš) Урука, среди которых он пользовался явной поддержкой. И те действительно поддержали его, отказавшись участвовать в работах, на которые их пытался мобилизовать правитель города Киш. Готовясь к неизбежному, видимо, в такой ситуации военному конфликту, горожане выбрали Гильгамеша военным предводителем

(lugal).

21В шумерском варианте эпоса о Гильгамеше во фрагменте, который условно называется «притеснение Урука» (Klein 2002), правитель ради собственного удовольствия и развлечения заставляет небольшую группу молодых горожан, которые названы «сиротами», весь день (и ночь?) заниматься некимиатлетическимисоревнованиями.Характерэтого«притеснения»остаетсянеясным.Возможно, это была игра, похожая на поло, в которой в роли лошадей выступали юные горожане, а в роли наездника выступал, прежде всего, сам Гильгамеш. Весь эпизод, связанный с «притеснением», как он

110