Создание регулярной армии

Армию пришлось создавать буквально «с нуля», ведь до начала семидесятых годов XIX века у императорского правительства практически не было своих войск (немногочисленную охрану дворца называть «войском» или «армией» нельзя).

«Богатое государство – сильная армия!» провозгласили реформаторы. С этим утверждением были согласны все, но дальше между Тремя героями начались разногласия. Если Окубо Тосимити и Сайго Такамори выступали за формирование армии из самураев, для которых военная профессия должна была оставаться наследственной, то Кидо Такаёси настаивал на всеобщей воинской повинности. С практической точки зрения, правы были Окубо

иСайго. Самураи, пускай даже и утратившие часть военных навыков за «десять мирных поколений» времен сёгуната, годились для службы в армии гораздо лучше крестьян, которым веками запрещалось брать в руки оружие (и благодаря этому в Японии родилось множество школ единоборств без оружия). Мотивацию, все самурайские традиции и понятие о долге, тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Но с политической точки зрения самурайская армия могла представлять опасность для центрального правительства. За примерами далеко ходить было не нужно – самурайский сёгунат Токугава свергли недовольные самураи. Кроме того, Кидо, бывший сторонником демократии американского образца, не желал усиления влияния дворян-сидзоку, которое непременно произошло бы при самурайской армии.

Кидо сумел настоять на своем, но первоначально всеобщая воинская повинность была введена только в пяти префектурах, а восьмитысячная императорская гвардия (го-симпэй), ставшая первым подразделением новой Императорской армии Японии, была набрана из самураев «проимператорских» княжеств Сацума, Тёсю

иТоса. Императорская гвардия появилась в феврале 1871 года, а

указы, касающиеся призыва на военную службу, вышли только в

ноябре 1872 года. К тому времени сформированное в 1869 году Министерство войны разделили на министерство армии (рикугунсё) и министерство военно-морского флота (кайгунсё).

Призыву на трехлетний срок подлежали мужчины, достигшие двадцатилетнего возраста. Всеобщая воинская повинность только называлась «всеобщей», а на самом деле в армию призывались далеко не все. От призыва освобождались главы семей и их наследники, единственные сыновья и внуки, сироты, находящиеся на попечении дедов, приемные дети, студенты высших учебных заведений, лица, состоящие на государственной службе, а также мужчины, у которых уже был призван родной брат (больше одного человека из семьи призывать было нельзя). Вдобавок к этому, от призыва можно было официально откупиться, правда за крупную сумму.

Самураи были недовольны тем, что их поставили на одну доску с презираемыми ими «деревенщинами», а крестьяне были недовольны тем, что их вообще призывают. Половина локальных крестьянских бунтов 1873 года (всего их насчитывалось около 30) была вызвана введением всеобщей воинской повинности. Но, несмотря на все препятствия, армия создавалась быстрыми темпами. Для подготовки офицерских кадров создали училища и академии, в которых преподавали иностранные офицеры. В сухопутных учебных заведениях бóльшую часть преподавателей составляли французы, поскольку армию решено было строить по французскому образцу, а в военно-морских – британцы. Многие офицеры отправлялись продолжать образование во Францию, Великобританию и США. Но при всей своей внешней европеизированности, внутри японская армия оставалась японской и следовала национальным традициям, в первую очередь – самурайскому кодексу чести бусидо.

В середине восьмидесятых годов XIX века армию начали перестраивать по германскому образцу, поскольку сравнительное изучение выявило у немцев много преимуществ. Для более

совершенного управления вооруженными силами, а также для

укрепления императорской власти в армии, были созданы Генеральные штабы для армии и флота, которые подчинялись непосредственно императору. Такое подчинение исключало возможность осуществления переворота военным министром.

Планы военного строительства были грандиозными. Сухопутные силы, объединенные в 6 дивизий, в мирное время должны были насчитывать 73 000 человек, а с началом военных действий численность возрастала до 274 000! Не надо забывать, что в те годы интенсивно развивалась не только армия – реформы шли по всем направлениям. Военный флот вначале должен был состоять из 42 кораблей, но к концу XIX века кораблей стало более полутора сотен. За два десятилетия Япония создала мощные, хорошо обученные вооруженные силы, которые скоро показали, на что они способны. Разумеется, такая армия создавалась не для того, чтобы защищать японские берега от потенциальных интервентов.

Внешняя политика Японии в период Мэйдзи

Перед реформаторами периода Мэйдзи встала та же самая задача, которую в свое время пытался решить объединитель Японии Тоётоми Хидэёси – нужно было занять делом многочисленных самураев, которые остались не у дел после ликвидации княжеств. Часть самураев поступила на службу в армию, но многие болтались без дела и проклинали новые порядки, когда и мечи носить нельзя, и заработать нет возможности. Попытки направить энергию самураев в предпринимательское или фермерское русло большого успеха не имели. Самураи не были расположены к ремеслам, торговле или земледелию – они привыкли служить.

Не очень хорошо вышло с пенсиями, которые после ликвидации сёгуната были назначены 300 семьям бывших даймё и 2 000 000 самураев. Эти выплаты, превышавшие 200 000 000 иен в год, стали тяжелейшим бременем для казны. И если даймё, получившие большие пенсии, в целом были довольны (доход не тот, что раньше, но и расходов стало гораздо меньше), то самураев низших рангов пенсии не удовлетворяли, поскольку прежде эти самураи не содержали управленческий аппарат и войско, не строили замки в столице, не тратились на регулярные переезды и т. п. Но дальше стало хуже. Поняв, что обещанное выплачивать невозможно, в 1873 году правительство предложило даймё и самураям добровольно капитализировать свои пенсии. Иначе говоря, государство предлагало выплату единовременной денежной компенсации вместо пожизненной пенсии, причем половина суммы выдавалась не наличными, а облигациями государственного займа, по которым выплачивалось от 5 до 7 % годовых. В 1876 году капитализацию пенсий из добровольной превратили в принудительную. Недовольство в самурайской среде возросло и стало причиной целого ряда восстаний (вспомните, хотя бы, Сацумское восстание). В каждом конкретном случае повод к

выступлению был своим, но почвой, в которую попадали зерна

возмущения, являлся «обман с пенсиями».

Кидо Такаёси писал в письме военному министру, которое на деле было не просто письмом, а инструкцией, следующее: «Угрожая вторжением императорской армии, нужно добиться [от корейцев] открытия порта Фудзан.[89] Разумеется, никаких промышленных или финансовых выгод нам от этого не последует, напротив – мы понесем убытки, но, несмотря на это, данный шаг необходим для утверждения величия нашей страны, для изменения представлений всего нашего народа о нашей внутренней и внешней политике, для утверждения господства Японии на суше и на море, для будущего прогресса и упрочения нашего положения. Мы не можем поступать иначе».

Корея интересовала японское правительство не только как территория, на господство над которой исторически претендовали японцы, но и как удобный плацдарм для вторжения в Китай, который во второй половине XIX века пытались поделить между собой ведущие мировые державы. Внешняя политика новой Японии преследовала две основные цели – прекращение действия унизительных договоров, заключенных с западными странами в период «открытия» страны, и захват китайских территорий. К месту можно было бы вспомнить старинную пословицу, которая гласит, что у того, кто не имеет надежд, не будет и разочарований, но в конце XIX века японские политики и военные руководители не думали о разочарованиях, они жили надеждами и надежды эти были самыми что ни на есть радужными.

Начало было хорошим, но конец (в 1945 году) получился плохим.