members_of_physiology
.docОжидание добра порождает надежду.
Наличие зла вызывает печаль, ужас и так далее
Последствия зла — Ненависть.
Ожидание зла вызывает страх.
Мы испытываем страх перед злом, которое должно наступить в будущем; мы испытываем ужас перед злом в настоящем.
Последствием действия страстей, сменяющихся и следующих друг за другом в теле, обязанном своим возникновением наличию вещи, является или память о слове, или воображение. После 1-го потрясения следует все остальное.
Чувствительность нервов делает артерии более раздражимыми.
Согласие между органами объясняется анастомозами артерий и вен, толкающими кровь из одной части в другую.
Сходство в строении матки и соска.
Продолжение мембран; камень в мочевом пузыре вызывает зуд в половом члене.
Сообщение и анастомоз нервов.
Тело могло бы произвести все то, что оно производит, без души; это не так трудно доказать. Гораздо труднее доказать гипотетическое действие души.
Чувствительность целого уничтожается, если ввести в него чужеродную чувствительную материю.
Подвижность делает чувствительность более сильной или более явной. Неподвижность уничтожает ее в целом.
О начале, или о sensorium commune.
Люди шатаются от головокружения, от созерцания глубоких пропастей или большой высоты. В этом случае на целое действует одна общая причина или какая-нибудь особенная, очень сильная причина.
Чувство вообще.
Все то, что способно воздействовать на чувства, должно в зависимости от силы или природы импульса нравиться либо не нравиться.
Так, имеются краски, которые доставляют удовольствие или неудовольствие глазу.
Звуки, которые доставляют удовольствие или неудовольствие уху.
Вкусы, которые будут противны либо приятны нёбу.
Формы и движения, которые будут приятны либо неприятны осязанию.
Что касается форм, то, на мой взгляд, неприятными глазу могут быть лишь те, которые способны утомить его, как, например, маленькие складки, неправильности, странности, отсутствие симметрии — все то, что нарушает естественное соединение или закон единства. Трудно найти гармонию между вазой и ее основанием. Эти формы требуют слишком большого внимания со стороны органа.
Нервы для осязания.
Сосочки для вкуса.
Мембраны для обоняния.
Твердые и полые тела для звука.
Жидкости для глаза.
Если бы ощущение было столь же интенсивно в отсутствие предмета, как и тогда, когда он присутствует, то мы бы постоянно видели, осязали, чувствовали; в таком случае мы сошли бы с ума.
(Упомянуть здесь о страстях, о видениях, о призраках, о бессмертии души и т. п.)
Когда мы бываем рассеянны, задумавшись с открытыми глазами, предметы продолжают, как обычно, воздействовать на наши чувства, но так как душа наша занята, то, хотя она воспринимает образы предметов, она никогда не вспоминает об этом: дело обстоит так, точно ничто не подействовало на чувство зрения. (Я этого не думаю.)
В вопросе о наших чувствах надо обратить внимание на одну вещь, а именно: мы пользуемся ими в таком виде, в каком их дала нам природа и какого требуют обстоятельства и потребности, мы не совершенствуем их. Мы не обучаемся видеть, обонять, чувствовать, слушать, если только нас не принуждает к этому наша профессия.
Все, что свойственно многочисленному классу людей, свойственно им всем с весьма незначительными различиями. Человек, никогда не обучавшийся музыке, способен слушать, как музыкант; человек, не обладающий таким зрением, как дикарь, мог бы видеть, как последний, если бы его глаз подвергался упражнению.
Одно слово о неопределенных и неясных для глаза формах. Например, я замечаю на море лишь неясную точку; мне она ничего не говорит, но для человека, часто наблюдавшего ее, она представляет корабль, и, может быть, вполне отчетливо различимый корабль.
Как это происходит? Первоначально для дикаря, как и для меня, это была неясная точка, но так как эта неясная точка стала для него характерным признаком корабля, то она и в самом деле стала кораблем, который совершенно отчетливо представляется ему в воображении. Это, разумеется, неясная точка, но она пробуждает образ корабля. Эта точка подобна слову, слову “дерево”, которое представляет собой лишь звук, но звук, напоминающий мне дерево, которое я вижу.
Голод и жажда.
Желудок, орган голода.
Желудок и пищевод — органы жажды.
Ощущения.
Их разнообразие объясняется, на мой взгляд, очень просто — разнообразием тех способов, которыми можно воздействовать на один и тот же орган.
Так как истечение (частиц), происходящее от туберозы, отличается от истечения (частиц) розы, то орган (обоняния) должен испытывать в обоих случаях различные воздействия, и ощущения должны быть различными.
Так как истечение (частиц) бутона розы отличается от истечения (частиц) распустившейся или увядшей розы, то в результате получаются различные впечатления, различные ощущения.
То же самое относится ко всем степеням теплоты и холода.
Если принять во внимание разнообразие органов и воздействующих телец, то было бы весьма странно, если бы ощущения не отличались большим разнообразием.
Звук.
Почему звучащий воздух не приводит в колебание пламя свечи, тогда как он приводит в колебание струну другого инструмента?
Ответ на возражение.
что непрерывность ощущения должна была бы вызывать непрерывность суждения:
подобно глазу, мы должны были бы всегда видеть предметы перевернутыми
Если прикоснуться к шарику двумя скрещенными пальцами, то испытываешь ощущение двух шариков; но достаточно продлить этот опыт, и мы вскоре будем чувствовать только один шарик.
У всякого чувства свой нерв и своя функция. Какова бы ни была функция органа, начала, или принципа, всех соединенных нервов, куда бы ни поместить его, он наверное обладает своей собственной функцией. Какова же она?
Мысль.
Мысль произвольна и непроизвольна; я хочу думать о какой-то вещи и думаю о ней. Я продолжаю думать о ней, не желая того; я продолжал бы думать о ней также в состоянии рассеянности и усталости.
Страсти.
Воля, свобода.
Воля является не менее механической, чем разум. Беспричинный акт воли — химера.
Было сказано, что в природе ничто не происходит скачками. Животное, человек, любое существо подчинены этому общему закону.
Говорят, что желание рождается из воли, но верно обратное: воля рождается из желания. Желание есть дитя организации. Счастье и несчастье — порождения благополучия и неблагополучия.
Люди желают быть счастливыми.
Существует только одна страсть — страсть быть счастливым. В зависимости от объектов она получает различные названия; в зависимости от своей силы, от употребляемых средств и полученных результатов она оказывается либо пороком, либо добродетелью.
Ощущения.
Ощущение и следующее за ним проявление воли телесны; это две функции мозга. Проявление воли предшествует действию мышечных волокон.
Ощущение — определенная форма бытия души, сознающей эту форму, которая образовалась вследствие ее собственных действий или вследствие некоторого изменения, совершающегося в нервной системе.
Почему так различны ощущения в ноздрях, представляющих собой лишь загнутую внутрь кожу носа, в заднем проходе, во влагалище?
Без длительности ощущения звуков, сменяющих друг друга иногда так быстро, не было бы мелодии.
Если бы внешние, то есть получаемые мною извне, ощущения и внутренние, то есть исходящие из меня самого, ощущения были одинаково тесно связаны со мной, то всё было бы мною и я был бы всем. Я убивал бы без угрызений совести, так же как я извлекаю у себя из ноги колючку или срезаю докучающую мне мозоль, но, к счастью, боль другого человека для нас — только воображаемая и существует большое различие между страданием, которое я вижу, и страданием, которое я испытываю.
Всякий раз, когда ощущение сильно либо впечатление от какого-нибудь предмета чрезвычайно велико и мы целиком поглощены этим предметом, мы чувствуем, но не мыслим.
Так бывает, когда мы переживаем восхищение, нежность, гнев, ужас, страдание, удовольствие. Мы не рассуждаем и не размышляем, когда целиком поглощены каким-нибудь ощущением.
Животные, у которых преобладает какое-нибудь чувство, ощущают сильно, но рассуждают мало.
Великие страсти молчаливы: они не находят слов для своего выражения.
Способны ли мы размышлять, когда извергаем семя? Способны ли мы размышлять, когда испытываем ощущение щекотки?
Способны ли мы размышлять, испытывая сильное воздействие поэзии, музыки или живописи?
Способны ли мы размышлять, когда видим свое дитя в опасности?
Способны ли мы размышлять в разгар сражения?
Сколько есть обстоятельств, когда на вопрос, почему вы не сделали того-то, почему вы не сказали того-то, вы бы ответили: потому, что я совершенно не думал об этом.
Бурные впечатления приводят в сотрясение начало нервного пучка, но каждый нерв колеблется в отдельности.
Действие ощущения на предметы и обратное действие предметов на ощущения: когда я счастлив, все окружающее меня становится краше; когда я страдаю, все окружающее меня становится мрачным. Но это происходит лишь в случае умеренных удовольствий или страданий.
Впечатление возникает или внутри, или снаружи. В зависимости от органа, испытывающего воздействие, впечатление оказывается вкусовым, обонятельным, зрительным, звуковым либо осязательным; ощущение бывает более или менее сильным, более или менее длительным.
Отсюда разнообразие страданий и удовольствий.
Благодаря этому то, что является страданием в определенный момент, в другой момент становится удовольствием.
Благодаря этому то, что является удовольствием для меня, оказывается страданием для вас.
Отсюда различные суждения о каком-нибудь зрелище, рассказе, поэме, речи, истории, романе, картине, поступке.
Существуют люди, которые способны видеть лишь формы предметов, не различая их цветов.
Среди зрительных ощущений наименее изменчивы белый и черный цвета.
Связь между ощущением и речью: близорукие говорят медленно.
Не существует ощущений, не обладающих длительностью. Не существует простых ощущений. Одно-единственное ощущение являет меняющуюся картину. Одно-единственное ощущение дает начало множеству слов.
Влияние тела на душу.
Небольшой избыток желчи, затрудняющий ее циркуляцию в печени, меняет окраску всех мыслей: они становятся черными, меланхоличными, повсюду чувствуешь себя нехорошо. Одна женщина распорядилась, чтобы приготовили ее чемоданы к отъезду; вот чемоданы приготовлены и привязаны сзади экипажа; она простилась со своими подругами; лошади уже запряжены; один из ее сыновей подает ей руку; вдруг она чувствует малую нужду, идет к себе в уборную, и у нее выходит желчный камешек; тут сразу наступает исцеление, и она уже никуда не уезжает.
От подобных причин зависят у нас разум, вкусы, антипатии, желания, характер, поступки, мораль, пороки, добродетели, счастье и несчастье, наконец, счастье и несчастье всех окружающих нас.
Существует также довольно тесная связь между глазами и мозгом.
Наступление ночи или лишение света влекут за собой сон или бесчувственное состояние начала нервных волокон.
Мы призываем сон, закрывая глаза.
Глаза — источник самой сильной рассеянности.
Читая ночью, вы можете заметить, как надвигается сон по мере того, как слабеет свет вашей лампы. Ночь есть время сна для человека и для животных. Она наступает как в сознании, так и в природе.
Солнце исчезает — и все засыпает, солнце вновь появляется — и все пробуждается.
Почти все то, что говорится о глазе, можно сказать фигурально и о нашем сознании.
У мужчины существует тесная связь между головкой члена и семенными пузырьками, у женщины — между маткой и грудью. Соски испытывают эрекцию.
Какое-либо действие, произведенное непроизвольно в природе или внутри нас, влечет за собой длинный ряд идей. Разум похож на безумие в том отношении, что оба эти явления происходят как в нашей голове, так и в природе с той лишь разницей, что здравомыслящий человек не принимает того, что происходит в его голове, за картину мира, а безумец заблуждается на этот счет. Последний воображает, что то, что ему кажется, чего он желает и так далее
Таким образом, движение ума представляет собой ряд опытов.
Благодаря симпатической связи мы испытываем боль там, где ее вовсе нет, потому что часто симпатизирующая часть либо более чувствительна, либо более раздражаема симпатией, чем сам орган, испытывающий боль.
Образ плачущего человека передается мозгу. Мозг испытывает соответствующее возбуждение и раздражает те же самые нервы, которые раздражены у плачущего. Часто это дело привычки. Этого не наблюдается у детей, ибо они неспособны к дополнительным идеям, присоединяющимся к образам.
Воображение.
Если связь между ощущениями и органами живая и быстрая — верное воображение.
Если связь нарушается — неверные память и воображение.
Так как в разуме все связано, то, если ощущения и движения органов выносятся за пределы объекта, получается смещение памяти и воображения.
Экстаз.
Человек, останавливающийся во время речи под влиянием какого-нибудь ощущения и соединения посторонних органических движений, больше не знает, где он находится; слушатели должны ему это напомнить.
Если этот порядок ощущений и органических движений нарушается каждую минуту — перед нами рассеянность, первая ступень безумия.
Рассуждение: сладкое на вкус, приятное на запах, хорошее для еды; это связывается в памяти.
Стеклянная голова.
Были люди, которые воображали, что они животные, волки, змеи. (Объяснить это явление.)
Нет воображения без памяти, нет памяти без воображения.
Есть разница между человеком пишущим, говорящим или мыслящим под влиянием воображения и человеком, который действует, пишет или говорит под влиянием памяти.
Память — иногда иллюзия воображения.
Когда человек с хорошей памятью пишет или говорит, следуя человеку с хорошим воображением, то он просто хороший или дурной подражатель.
Воображение распоряжается чувствами: глазами, показывая предметы там, где их нет; вкусом, осязанием, слухом.
При несколько большем усилии воображения мы видим наяву несуществующие вещи. Так, один ребенок заставил всю школу увидеть на крыше змею.
В сновидении чувства распоряжаются воображением благодаря существующей между органами связи и связи между предметами.
Природа создала лишь довольно незначительное количество существ, придав им только бесконечное разнообразие; может быть, она создала даже только одно существо, из которого путем сочетания, смешения, разложения образовались все прочие существа.
Образы — ложные представления, ибо можно отнять часть мозга, оставив нетронутыми воображение и память.
Если обратить на это должное внимание, то мы найдем, что эти картины кажутся нам находящимися вне нас на более или менее значительном расстоянии. Мы найдем, что видим эти воображаемые картины точно так же, как мы видим глазами реальные картины: ощущаем части и менее ярко ощущаем целое и совокупность.
Мы найдем, что образы сновидения очень часто более связаны и ярки, чем реальные образы.
Мы найдем, что образы, вызванные в мозгу в результате раздражения органов, также более ярки, чем образы, вызванные раздражением самого мозга. Когда мозг пассивен, он, возможно, больше, чем когда он активен. Можно развить мою гипотезу: восходящее сновидение более ярко, чем нисходящее.
У меня есть еще одна идея о воображении, а именно что это способность рисовать себе отсутствующие предметы такими, словно они присутствуют.
Это способность заимствовать у чувственных предметов образы, служащие для сравнения.
Это способность связывать с каким-нибудь абстрактным словом известный предмет.
Возможно, что воображение доставляет нам большее счастье, чем реальное наслаждение.
Лишенный воображения любовник желает свою любовницу, но он не видит ее. Обладающий воображением любовник видит ее, слышит, говорит с ней, она ему отвечает, вызывая в нем всю ту сцену сладострастия, которой он ждет от ее нежности и расположения к нему. Воображение вкладывает в эту сцену все, что только может в ней быть и что в действительности бывает очень редко.
Воображение есть источник несуществующего счастья и отрава счастья реального. Это способность преувеличивающая и обманывающая. Вот почему неожиданные удовольствия возбуждают больше, чем удовольствия, к которым мы готовы; воображение не имело времени испортить их обманчивыми посулами.
Как воображение может расстроить правильную работу разума? Дело в том, что оно вызывает в человеке голоса, звуки, всякие неожиданности, образы, которые и вводят наш разум в заблуждение.
Человек с воображением мысленно прогуливается так же, как какой-нибудь любопытный прогуливается во дворце; на каждом шагу его внимание привлекают интересные вещи; он идет в одну сторону, затем возвращается; он не может выбраться из дворца.
Воображение — это картина детства, когда все привлекает нас без всякой системы.
Сила образа или представления.
Какой-то бедняга — виновный или невинный — был заключен в тюрьму по обвинению в преступлении. Стали разбирать его дело. Судьи пришли к мысли о необходимости доследования его, и, так как голоса разделились, они склонялись к mitiorem partem. Но вот подошел один советник, который ни разу не присутствовал при разборе дела и не слышал его обсуждения. Ему вкратце излагают дело. Он высказывается за применение пытки. И вот начинают пытать, терзать, мучить этого несчастного, от которого, однако, не могут добиться ни жалобы, ни вздоха, ни слова. Палач заявляет судьям, что этот человек колдун. Между тем он был колдуном или бесчувственным, не более чем любой другой. Как же объяснить эту беспримерную твердость характера и выдержку? Угадайте, если можете. Это был крестьянин. Готовясь к предстоящей пытке, он нарисовал на одном из своих деревянных башмаков виселицу, и в то время, как его пытали, он не отрывал глаз от этой виселицы.
Но какая разница, начертан ли образ на деревянном башмаке или в мозгу?
На основании некоторых исторических примеров мы знаем, до чего может довести людей сила образов, идей, чести, стыда, фанатизма, предрассудков.
Разум распоряжается нашими чувствами. Если мне кажется, что я слышу какой-нибудь звук, то я слышу его;
если мне кажется, что я вижу какой-нибудь предмет, я его вижу. Испытывают ли глаз и ухо в этих случаях такое же раздражение, как если бы я действительно видел и слышал? Думаю, да. Или же органы эти находятся в покое и все происходит в сознании? Трудно разрешить этот вопрос.
Любовник, думающий о своей возлюбленной. Вытекающие отсюда явления.
Мстительный человек, думающий о своем враге. Вытекающие отсюда явления.
Эти явления ясно доказывают воздействие разума на органы, движение органов, их действие на разум.
Это действие и реакция на него свидетельствуют о соответствии между бодрствованием и сном.
Сравнить услышанный мною звук со звуком, который я слышу сейчас.
Биникур.
Аббат Пуль.
Слюна во рту.
Разум.
Возникновение разума, суждения, умозаключения, образование языков.
Мы испытываем известное ощущение, мы имеем известное представление; мы произносим звук либо представляющий это ощущение, либо напоминающий об этом представлении.
Если вновь налицо ощущение или представление, то память вспоминает, а орган (голоса) издает тот же звук.
Вместе с опытом умножаются ощущения, представления и звуки.
Но как объяснить связь между ощущениями, представлениями и звуками, являющими не хаос изолированных и рассеянных ощущений, представлений и звуков, а разумный, как мы его называем, осмысленный и последовательный ряд?
Вот объяснение этого. В природе существует связь между предметами и между частями предмета. Эта связь необходима. Она влечет за собой связь, или необходимую последовательность, звуков, соответствующих необходимой последовательности воспринятых зрением, обонянием, осязанием указанных вещей.
Пример. Мы видим дерево и придумываем слово “дерево”.
Мы не видим дерева, если не видим непосредственно и неизменно совокупности ветвей, листьев, соцветий, коры, сучьев, ствола, корней; и вот лишь только изобретено слово “дерево”, как изобретаются и связываются друг с другом в определенном порядке другие знаки и получается ряд связанных между собой и упорядоченных ощущений, представлений и слов.
Мы видим и обоняем гвоздику, получая от нее сильный или слабый, приятный или неприятный запах; и вот перед нами другой ряд ощущений, представлений и слов.
Благодаря этому появляется способность судить, рассуждать, говорить, хотя мы не можем заниматься двумя делами одновременно.
Тип наших самых пространных рассуждений, их связь, их последовательность необходимы в нашем разуме, подобно тому как необходима в природе взаимная связь действий, причин, предметов, качеств предметов.
Повседневный опыт формирует последовательность представлений, ощущений, рассуждений, звуков. К этому примешивается функция, выполняемая способностью воображения.
Вы воображаете дерево, образ его существует в вашем разуме. Если ваше внимание направляется на весь образ, то ваше восприятие неясно, смутно, расплывчато, но его достаточно для удачного или неудачного рассуждения о целом дереве.
Ошибки относительно целых предметов совершаются легко. Существует только один способ познать истину — переходить от части к части и умозаключать лишь после точного перечисления, да и этот способ не непогрешим. Истина может быть настолько связана с целостным образом, что невозможно высказаться ни положительно, ни отрицательно на основании даже самого тщательного анализа частей.
Человек с микроскопическими глазами обладал бы и микроскопическим воображением. Имея очень точные представления о каждой части, он мог бы иметь весьма недостаточное представление о целом.
Этим объясняется непроходимая грань и различие между типами глаз, воображения и ума. Одни никогда не смогут ясно представить себе образ целого; у других будут всегда лишь весьма ненадежные сведения о малых частях.
Вернемся к примеру с деревом. В тот момент, когда мы переходим от общего созерцания целого к рассмотрению частей, когда воображение сосредоточивается на листе, мы перестаем видеть дерево; и лист в целом мы видим менее отчетливо, чем его черешок, прожилки, зазубрины.
Чем меньше часть, тем, до известного предела, отчетливее восприятие. Я говорю “до известного предела”, ибо если внимание сосредоточивается на слишком малой части, то воображение устает точно так же, как глаз.
Воображение — это внутренний глаз.
Мера воображения соотносительна с мерой зрения.
Существует способ измерения воображения — для этого нужно взять рисунки одного и того же предмета, выполненные двумя разными рисовальщиками.
Они составят себе разное изображение в зависимости от своего внутреннего глаза, или воображения, и от своего внешнего глаза.
Рисунки соотносятся друг с другом, как два этих органа.
Вы умеете рисовать. Вы прочли “Трактат о насекомых” Реомюра. Я прочту вам описание крылышка скарабея. Вам знакомо животное в целом; я попрошу вас об одном — чтобы вы передали мне на своем рисунке отчетливо, ясно, со всеми деталями части, по мере того как я буду читать вам их описание.
Рассуждение.
Рассуждения нельзя объяснить при помощи какой-то души или какого-то духа. Этот дух не может быть одновременно в двух предметах. Значит, ему необходима помощь памяти, но память есть безусловно телесное свойство.
Суждение.
Воздержаться от суждения. Что это значит? Ожидать опыта.
Хорошее рассуждение, хорошее суждение предполагают хорошее здоровье, или отсутствие недомогания и боли, заинтересованности и страсти.
Логика.
Рассуждение совершается путем последовательных отождествлений: Discursus series indentificationum.
Организация, память, воображение являются средствами для получения самого надежного и самого обширного ряда отождествлений.
Время и настойчивость заменяют быстроту. Быстрота есть характерная черта гения. Человек может быть неспособным в одной области, но обнаруживать выдающиеся способности в другой.
Философ — это человек, который видит вещи такими, каковы они в природе.
Поэт — это человек, создающий предмет путем такого подбора разрозненных частей, что ощущение от этого созданного путем подражания искусственного предмета оказывается более ярким, чем оно было бы от естественного предмета.
Логика, риторика и поэзия являются такими же древними, как и человек.
Воля.
Страдание, удовольствие, чувствительность, страсти, хорошее или плохое самочувствие, потребности, желания, внутренние и внешние ощущения, привычки, воображение, инстинкт, собственное действие органов — все это отдает приказания организму, и отдает их непроизвольно.
Действительно, что такое воля, если отвлечься от всех этих причин? Ничто.
Я хочу — это только выражение; исследуйте его хорошенько, и вы всегда найдете лишь побуждение, сознание и повиновение, непроизвольное побуждение, сознание или самопроизвольное существование, повиновение или влечение.
Подумать. Различие между произвольным и непроизвольным действием. Действие, называемое произвольным, не более произвольно, чем непроизвольное, но только причина его отодвинута на одну ступеньку ниже, ибо хотят не сами собой: воля есть результат некоторой причины, приводящей ее в движение и определяющей ее.
В случае произвольного действия мозг работает; в случае непроизвольного действия мозг пассивен, а действует остальная часть организма.
Я размышляю и при этом хожу. Первый шаг, без сомнения, представляет собой произвольное действие, но остальные шаги я делаю, не думая об этом.
Я хочу прийти на помощь кому-нибудь, и я так и поступаю.
Здесь имеется только одно действие моей воли — это стремление прийти на помощь. Что же такое движения других частей — движения рук, тела, кистей рук, движения голоса,— являются ли они результатом согласованности членов или следствием привычки? Во всяком случае, воля не играет здесь никакой роли.