Імажынэр

mithal. Чтобы обосновать значение и ноэтическую ценность своих визионерских грез и сверхъестественных перцепций в целом, представители духовного ислама построили онтологию третьего мира, расположенного между миром чувственного восприятия и миром интеллигибельности.

Этот третий мир они отождествили с «восьмым климатическим поясом» (по ту сторону семи климатических поясов классической географии), с ‘alam al-mithal, mundus imaginalis,

имагинативным миром, с «имажиналем». Нам следует избегать выражения «воображаемый», так как оно указывает на нечто нереальное, придуманное, что является, согласно этой концепции, лишь результатом тотальной деградации имагинативного восприятия.

Но мы здесь имеем дело отнюдь не с чем-то нереальным. Mundus imaginalis – это мир автономных форм и образов, находящихся в состоянии «подвешенности» (mo’allaqa, не как черный цвет включен в материальную субстанцию черного стола, а как образ, «подвешенный» в зеркале). Это совершенно реальный мир, несущий в себе все богатство и все разнообразие мира чувственного, но возведенного к спиритуальному состоянию. Существование этого мира предполагает возможность оставить чувственный мир, не покидая при этом его жизненного физического продолжения. Это может быть описано как четвертое измерение (quarta dimensio) и соотнесено с выражением Генри Мора, кембриджского платоника, «духовная плотность» (spissitudo spiritualis), с помощью которого он стремился описать нечто подобное. Сохраварди был первым в исламе, кто органично обосновал онтологию этого mundus imaginalis, столь важную для Ибн Араби, Муллы Садра Шира-

зи и всех их последователей.

Этот промежуточный мир нельзя воспринять ни физическимичувствами,ничистыминтеллектом;егоможносхватить лишь «сверхчувственными чувствами», сущностно имагинативнымсознанием.Однаконеследуетсмешиватьэтуимагина-

Программы 45

тивную силу с «фантазией», а имажиналь – с воображаемым. На Западе уже Парацельс заметил, что фантазия есть просто ментальная игра, не имеющая в своей природе основы; «это краеугольный камень дураков. Мы же должны настаивать, что имагинация – это инкарнация мысли в образе и помещение образа в бытие». По этой причине знание в мире имажиналя воспринимает свои объекты столь же строго и четко, как чувства и интеллект воспринимают свои.

Такие авторы, как Ибн Араби и Мулла Садра Ширази разработали теорию имажинирующей силы (force imaginatrice), строго сформулировав критерии, которые позволяют провести различиемеждуистиннойимагинациейи«галлюцинациями». Более того, Мулла Садра часто возвращается в своих книгах к важному для него тезису: активная имагинация подобна интеллекту, как чисто «духовной способности, чье существование не предопределено физическим организмом».

Теория имагинативного знания является основополагающей. На ней основывается достоверность сверхчувственных перцепций, визионерских грез, а, следовательно, профетических видений, без которых не может существовать религий, основанных пророками. И наконец, третий мир есть зона «субтильныхтел»,насуществованиикоторыхоснованафилософия и физика воскрешения.

Анализ визионерских грез требует рассмотрения комплексных тем, от которых его невозможно отделить. Но мы вынуждены ограничиться здесь лишь общими указаниями.

Я завершаю этими строчками Сохраварди: «Когда вы узнаете из трактатов старинных мудрецов, что существует мир с другими измерениями и другой протяженностью, нежели мир чувств и интеллигибельная плерома, мир бесчисленных городов, не спеши кричать – «это ложь!», поскольку пилигримы духа преуспели в созерцании этого мира и нашли в нем все объекты своих желаний».

Мнение, что существование mundus imaginalis, утверждаемое духовными подвижниками, является «бегством от реальности», симптоматично для метафизической импотенции, свойственной нашему времени. Если мы зададимся целью проанализировать концепт «реальности», отвержение существования mundus imaginalis, в свою очередь, окажется чем-то подобным «бегству во внешнюю реальность». Все рационалистические объяснения, строящиеся на каузальной редукции, коренятся в «нищете философии», о которой не стоит распространяться. Онтология mundus imaginalis, теория активной имагинации у Муллы Садра напоминают нам, что человеческое существо может обладать силами, которые в нашей западной цивилизации парализованы или атрофированы.

Мы только что слышали, как Сохраварди укоряет тех, кто отказывает в ноэтической и онтологической ценности визионерским грезам. Эта реакция есть не просто нечто «современное».Строгостьфилософскогоразборатребуетотнаспризнать, чтоотрицаниеонтологииимажиналяоснованонавесьмаспорной и пристрастной (субъективной) философской диспозиции.

С самого начала для корректной дискуссии требуется выяснение подобных философских установок. И если мы поступим таким образом, то скоро поймем, что в обоих случаях стороны приняли две несводимые друг к другу позиции, которые предшествуют, а, следовательно, превосходят собственно рациональные мотивации. Лучше честно это признать. Так или иначе, каузальное сведение визионерских грез к объяснению, основанному на психологии, социологии или истории, вытекает из агностицизма. Мы же говорим об «исламских гностиках». Но разве агностик может понять гностика?