Yaroslavskaya_yuridicheskaya_shkola_Uchebnik

занятия могли бы состоять в чтении Х т. ч. 1247 или иного его отдела, в разборе его статей по первоисточникам, критике встречающихся в нем положений и конструкций, в развитии содержания ст. Х т. ч. 1 по решениям ... сената, наконец, в оценке постановлений действующего права с точки зрения ци- вильно-политической»248. Преподаватель, как мы видим, ориентирует студентов на критическое осмысление норм действующего гражданского законодательства, на обращение их к вопросам правовой политики.

В целях облегчения самостоятельной работы студентов и придания ей целенаправленности в руководстве дается краткая характеристика всех имеющихся указателей и справочников по литературе гражданского права, обращение к которым поможет студенту сориентироваться в выборе трудов по тому или иному предмету249. В. А. Юшкевич рекомендует самостоятельно изучающему юридическую литературу студенту обязательное соблюдение следующих требований: разумный выбор сочинений, методичность чтения, его систематичность. От правильного с учетом своих сил и возможностей и поставленной цели (выбора) сочинения во многом будет зависеть успех дела. Методичность чтения В. А. Юшкевич усматривает в соблюдении правила о переходе от простого к сложному, от понятий элементарных к понятиям составным. «Поэтому, – пишет он, – всякому чтению монографий, по нашему мнению, строго говоря, должно предшествовать основательное изучение какого-либо общего (хотя бы самого краткого) курса»250.

Систематичность чтения, по мнению В. А. Юшкевича, будет состоять в том, что, прежде чем приступить к изучению той или иной области литературы, студент должен четко определить круг интересующих его вопросов. «Тогда, – подчеркивает автор пособия, – достоинство и значение каждого сочинения для нашей цели определяется быстро и легко: иначе говоря, следует стремиться не к тому, чтобы прочесть, проглотить как можно больше книг, а к тому, чтобы осветить себе наибольшее число вопросов с помощью разных высказанных о них теми или

247Имеется в виду том Х «Свода законов Российской империи».

248Юшкевич В. А. Указ. соч. С. 21.

249Там же. С. 12.

250Там же. С. 14.

151

иными авторами суждений»251. Методические руководства, составленные профессорами Демидовского юридического лицея Н. Д. Сергеевским и В. А. Юшкевичем, служили определенным пособием не только для изучающих, но и для преподающих юридические дисциплины в российских университетах.

Как мы видим, взятое с первых дней юридического лицея строго научное направление образования продолжало торжествовать. И наиболее тесно связанные с судебной практикой процессуалисты неукоснительно придерживались этого направления, считая опасным уклон в преподавании в сторону практическую. Открывая чтение по уголовному процессу, профессор Д. Г. Тальберг счел необходимым заявить студентам, что судебная практика в системе их подготовки по уголовному судопроизводству будет занимать место весьма скромное. «Что касается судебной практики, – говорил лектор, – то этим материалом мы будем пользоваться настолько, насколько решения судебных мест представляют уклонение от смысла закона и мысли законодателя»252. Иными словами, предполагалось использовать отдельные судебные решения как наглядные иллюстрации допущения «недопустимых» ошибок.

Университетский профиль лицея, набор учебных дисциплин, установленных уставом 1874 г., высокий уровень преподавательских кадров, – все это составляло надежную основу для успешного решения задачи подготовки юристов широкого профиля, но не могло служить полной гарантией от проникновения в сферу образования господствовавшего в обществе духа утилитаризма, взгляда на обучение как на прямое приготовление к службе, взгляда, вполне отвечавшего видам правительства. Поэтому не случайно М. Н. Капустин вновь и вновь обращал внимание на опасность подобного воззрения.

«Характерною чертою современной эпохи, – отмечалось в Летописи лицея за 1878/1879 учебный год, – служит узкопрактическое отношение общества и учащихся к школе. Наука поставлена в служебное положение, на нее смотрят как на средство достижения той или другой цели. За весьма редкими исключениями, учащиеся имеют в виду только скорейшее окончание

251Юшкевич В. А. Указ. соч.

252Тальберг Д. Г. Вступительная лекция по уголовному процессу // Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1880. Кн. 24.

С. 12.

152

курса, т. е. получение диплома, которым соединяется надежда на получение прибыльных занятий. Вне диплома не признается польза пребывания в школе, лишний год пребывания в ней записывается в счет убытков, всякое занятие, не требуемое на экзамене, считается бесполезною тратою времени. При таком взгляде, не окончившие курса считают себя обиженными, если не людьми, то судьбою. В общем мнении они сравниваются с предпринимателем, который даром потратил капитал, работал в убыток... Общество судит об училище и оценивает его не столько по качеству учения, сколько по количеству оканчивающих курс, школе ставят в упрек выход из нее учащихся без дипломов и свидетельств»253.

Мысль о подлинном назначении образования, о несовместимости с ним преследования узкопрактических целей получила широкое развитие в публичной лекции профессора лицея И. Г. Тарасова «О значении веры и знания в жизни», с которой он выступил 19 апреля 1881 г. в зале Ярославской городской думы. «Общая цель образования заключается в том, – говорил профессор, – чтобы каждый в состоянии был идти вперед отважно и решительно, отыскивать истину ревностно, твердо и бескорыстно, взвешивать и уважать чужие мнения, отрицая их только в силу непреложных доказательств ошибочности, и работать с пользой для общего блага. Поэтому нет и не может быть ничего хуже той системы образования, которая сводится только, как выражался Локк, к выучке, т. е. к тому, чтобы все приняли во чтобы то ни стало готовые мнения и втиснулись в готовые шаблоны, причем обращается внимание на средства, которыми достигается такой результат и упускается совершенно из виду та высшая задача образования, которая заключается в помощи движению мысли, обращенной к развитию и накоплению знаний»254.

Так выглядит в общих чертах сложившаяся в Демидовском юридическом лицее система образования. Ее нацеленность на всемерное развитие у студентов юридического мышления, на подготовку юристов широкого научного профиля, на утверждение самостоятельного значения знания не может не вызывать

253Летопись Демидовского юридического лицея за 1879/1880 учебный год. С. 2–3.

254Тарасов И. Т. О значении веры и знания в жизни // Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1882. Кн. 28. С. 3.

153

уважения. Эти и другие ее достоинства заслуживают пристального внимания и изучения в целях совершенствования нашей университетской системы юридического образования.

На всем протяжении существования лицея в той или иной мере стоял вопрос воспитания студенчества.

Считая возможным предоставление студентам «известной степени учебной свободы»255, полагая допустимым студенческое самоопределение в отношении последовательности сдачи экзаменов, М. Н. Капустин совершенно негативно относился к идее так называемой свободы обучения, которая в XIX в. находила довольно полное выражение в системе университетского образования США, где каждый студент избирал для слушания те предметы, которые находил необходимыми для своей будущей профессии. В Германии свобода обучения в принципе признавалась, но ограничивалась определением обязательного минимума лекций256.

М. Н. Капустин считал неприемлемой свободу обучения ни в том, ни в другом варианте и всегда подчеркивал необходимость строгой учебной дисциплины. «При научном характере юридической школы и возложении на нее обязанности производить теоретические экзамены, – говорил он в одном из своих выступлений, – несовместима так называемая свобода учения... С нею неразрывно соединена бесполезная потеря времени при отыскании самим студентом порядка и системы занятий. Дисциплина, которая дается школою, ничем не заменима; принуждение, которое основано не на произволе, а на существе дела, оказывается всегда благотворным для учащихся, свобода учения в большинстве случаев тождественнасбеспорядочностьюучения»257.

Вопросы воспитания студенчества в той или иной плоскости нередко затрагивались в профессорских лекциях. Студенты постоянно ориентировались наставниками на необходимость систематического труда во имя прочного овладения знаниями, обращения их в вечный умственный капитал. Так, в одной из лекций профессора И. Г. Табашникова высказывалось резко критическое осуж-

255Летопись Демидовского юридического лицея за 1878/1879 учебный год. С. 16.

256См.: Летопись Демидовского юридического лицея за 1871/1872 учебный год. С. 15.

257Летопись Демидовского юридического лицея за 1871/1872 учебный год. С. 16.

154

дение легкомысленного отношения к учебному труду некоторых студентов, сугубо показного характера их учебы. «Преподаваемые знания, – говорил профессор, – усваиваются ими наскоро и только для экзамена, с окончанием которого они выбрасываются из головы, как ненужный и обременительный балласт. Подобное пренебрежение кдействительному знанию отмщает за себя, прежде всего на самих пренебрегающих ими». Эти студенты, по утверждению И. Г. Табашникова, тем самым «решительно обезоруживают свой ум»258, становятся неспособными, став юристами, к дальнейшему совершенствованию.

К числу важнейших требований, предъявляемых к студенту высшей школы, М. Н. Капустин относил обязательное слушание лекций. Суждения выдающегося педагога по этому поводу не могут не вызывать интереса. Наиболее подробное изложение они получили в летописи за 1876/1877 учебный год: «Никакой разумной причины непосещения лекций представить нельзя ... в истекшем году снова четыре студента были не допущены к экзамену. Мера прискорбная, но необходимая, она должна не ослабевать, а усиливаться, и для полного ее приложения и успеха обеспечено дружное участие всех преподавателей. В самом деле, отнимите обязательное слушание лекций и объяснения профессора, уничтожьте срочные работы, что останется от академической жизни? Раз в год будут сходиться экзаменаторы и экзаменующиеся, ничем не связанные друг с другом»259.

Но, как мы убеждаемся, знакомясь с другими выступлениями М. Н. Капустина, в понятие дисциплины им вкладывалось глубокое содержание. Он ратует не за внешнюю, насаждаемую начальством дисциплину, не за держание студентов в «ежовых рукавицах», а за дисциплину внутреннюю, порождаемую сознанием студенческого долга, всей атмосферой товарищеского общения. «... Существует одна форма дисциплины наиболее желательная, – говорит он, – я разумею ту, при которой становится возможным постоянное доброе воздействие студентов друг на друга, облагораживающая силы товарищества, честное соревнование во всем, что украшает здоровую и че-

259 Летопись Демидовского юридического лицея за 1876/1877 учебный год. С. 17.

155

стную молодость, проявление ее светлой откровенности и задушевности. Нигде все эти отрадные стороны молодости не находят такой почвы для своего развития, как в студенческих общежитиях. Вспоминается работа над самим собою, поддержка товарищей, задушевное слово – над всем этим общая любовь к месту учения, которая крепким щитом ограждает от всего болезненного и фальшивого. Внешняя дисциплина здесь должна отодвигаться на второй план; впереди всего стоит взаимное воспитание, укрепление в себе чувства нравственного изящества. Студенты не дети, на которых приходится действовать только запрещениями, ... нужно только, чтобы все доброе и честное крепло при взаимном общении и чтобы все, что накопилось нездорового в молодом уме, исчезло бесследно»260.

Для М. Н. Капустина как воспитателя, наставника молодежи была совершенно чуждой манера мелочной придирчивости. Ему всегда была присуща разумная снисходительность. Прекрасно в этом отношении характеризует М. Н. Капустина его ближайший помощник по управлению лицеем профессор В. В. Сокольский: «Неукоснительно требуя соблюдение закона, он в то же время с замечательным тактом относился к тем увлечениям молодости, которые не содержат в себе порочных элементов. Провинившихся в таких увлечениях он старался при-

вести к сознанию того, что они дурно поступали и укреплять в них начала добра»261.

В необходимых случаях М. Н. Капустин брал студентов под защиту, проявляя как директор противостояние некоторым нареканиям со стороны представителей местного общества в адрес лицейского студенчества. Выступая перед представителями ярославской общественности, он мудро и тактично развеивал миф о «студенческой невоспитанности», подчеркивая, что несколько шумное поведение студентов на улицах и «крикливость» их костюмов являются проявлениями молодости и не содержат в себе никакой крамольности и нравственного неприличия, тем более чего-то опасного для устоев общества. Так, в своей речи, произнесенной 30 августа 1881 г., он обратился к отцам города, а также к представителям ярославского общества со следующими словами увеще-

260Летопись Демидовского юридического лицея за 1876/1877 учебный год .

261Сокольский В. В. Летопись Демидовского юридического лицея за

1882–1883 учебный год. С. 4.

156

вания: «Пользуюсь присутствием представителей ярославского общества, чтобы сказать несколько слов в объяснении тех нареканий, которые падают на студентов, и того непонятного для меня чувства тревоги, которое возбуждает иногда их появление на улицах и бульварах. Имея сведения о студентах, поведение которых в значительной мере падает на мою ответственность, я по совести не нахожу в этом поведении ничего заслуживающего строгого порицания. Наши студенты вообще держат себя скромно. Не нравится их наружный вид, необычные шляпы, палки и костюмы. Согласен, что студенты много выиграли бы, если больше думали о простоте и приличии своего наружного вида. Но вспомните, что почти на нашей памяти прошло не одно поветрие, не одно кокетство формою. Все это смешно, но не более. Можно пожалеть о том, что люди тратят время на придумывание себе оригинальных костюмов и желают отличиться неряшливостью, полагая в ней что-то похвальное ... Достаточно посмеяния, если молодые люди, воображая себя под палящим солнцем Палестины, надевают шляпы с бесконечными полями и вооружаются пастушескими посохами, если они отращивают себе длинные волосы и щеголяют узорчатым бельем. Но не следует видеть в этих странных проявлениях фантазии чего-либо тревожного и опасного. Я искренне приветствую ожидаемое введение формы для студентов, ... форма будет напоминать студентам о их звании и заставит их дорожить им; наконец, форма избавит студентов от напрасных нареканий: теперь студент и молодой человек отождествляются, и бывали случаи, когда в уличных беспорядках, предписывавшихся студентам, виновными оказывались лица, вовсе не принадлежавшие к лицею. У меня под руками полная летопись всех так называемых студенческих беспорядков. Их немного... Поистине с этим можно бы примириться. Соседство с людьми каждого возраста имеет свои неудобства: детский крик, старческий кашель, молодой веселый смех, – все это вполне естественно. Если на пустынных улицах города появляется масса молодежи, то нельзя ожидать и требовать, чтобы она шествовала в молчании или говорила шепотом. В Европе жители университетских городов благодушно относятся к веселью молодежи, лишь бы оно не преступало границ приличия. Может быть, присутствие значительного числа учащихся представляет свои неудобства. Но эти неудобства вознаграждаются с избытком, если город дорожит тем, что в нем существует

157

высшее учебное заведение; а дорожат этим все города, с готовностью предлагаяпожертвования дляучрежденияфакультетов»262.

Подобное доверительное отношение к воспитанникам лицея, уверенность в том, что они не уронят, не запятнают звания студента, не допустят «разгула и распутства воли», свидетельствует о существовавшей в лицее, особенно в годы директорства М. Н. Капустина, атмосфере взаимного доверия и уважения, духовного единения и близости воспитателей и воспитуемых. Тайный советник М. Н. Капустин никогда не вставал в позу чиновника высокого ранга, не выходил за пределы разумной требовательности в отношении студентов. И они воспринимали его прежде всего как воспитателя, наставника, умудренного жизненным опытом, но не утратившего свежих воспоминаний о собственной студенческой молодости, как «золотой поре жизни». «Даже в старости, – говорил он, – при воспоминании об этом времени слышится благоухание чистой любви к высшим идеалам жизни»263.

Вот поэтому М. Н. Капустин всемерно стремился довести до сознания своих воспитанников мысль о том, что студенческая пора есть лучшее время жизни, что необходимо проявлять бережливое отношение к студенческой молодости, тратить ее разумно, всецело посвящая образованию ума и воли, укреплению и собиранию сил для общественного служения. «Студенческая пора, – говорится в одной из его летописей, – бывает лишь та, которая вдумывается в свой долг, воспитывает в себе чувство ответственности, освобождает себя от легкомыслия, укрепляет свои силы на честное дело жизни»264. И поэтому надо стремиться быть студентом «не по имени только, а с сознанием своего положения, которому служишь и которым гордишься – эта светлая пора дается раз в жизни и не повторяется более ..., потерянное время студенчества потеряно безвозвратно»265.

Во все периоды деятельности лицея его профессорскопреподавательским составом особое значение придавалось воспи-

262Летопись Демидовского юридического лицея за 1880/1881 учеб-

ный год. С. 13–15.

263Летопись Демидовского юридического лицея за 1877/1879 учебный год. С. 138.

264Там же.

265Летопись Демидовского юридического лицея за 1872/1873 учебный год. С. 415.

158

танию у студентов чувства профессионального долга, профессиональной гордости. На публичном акте 30 августа 1874 г., посвященном первому выпуску юристов, М. Н. Капустин обратился к выпускникам со следующими проникновенными словами напутствия: «Звание юриста – высокое звание. С ним соединяются и великая обязанность. Но чтобы исполнять эту обязанность, чтобы быть достойным высокого звания юриста, нужно многое, прежде всего нужна наука ... Наука дает орудие для того, чтобы отличить во всяком явлении здоровое от больного, истинное от фальшивого, честноеот бесчестного. Наукане допускает лжи, ией противно все, что противоречит истине; юрист должен не казаться, а быть в действительности юристом. Но кроме науки для юриста требуется характер. "Силы ума ничтожны, если нет нравственной силы", – сказал Чаннинг266. Действительно, знание права без деятельности по праву было бы только праздномыслием, чувство долга, общее всем, должно быть присуще в особенности каждому юристу и проявляться в нем, как зиждительная основа общества. Без характера, без нравственной устойчивости невозможна разумная деятельность. Кто равнодушно относится к бесчестному делу, тот становится его соучастником; от равнодушия легко перейти к примирению и сочувствию. Юрист должен подавать пример исполнения долга, развивать умственную силу, останавливать проявление безумия, карать преступление. Если юристы будут поступаться своим долгом и приводить его к наименьшим размерам, то чего можно требовать от других? Юрист, позволивший себе не только бесчестное дело, но и легкомысленное отношение к своим обязанностям, оскорбляет науку его воспитавшую и роняет ее в общем мнении. Люди, просвещенные наукою, должны быть действительно лучшими людьми. Правильно, говорит Ультман, иной назовет нас жрецами, ведь мы оберегаем справедливость и публично преподаем сведение о добром и справедливом, отделяя справедливое от несправедливого и различая дозволенное от недозволенного. Почетно, новместестемитрудно бытьдержателем этого величавого знамени. Переходя из мирной школы, где молодого человека окружает доброе расположение наставников и товарищей, юристдолженбытьготовымковсякогородауловлениями прельщениям, против которых необходимо вооружить себя на

266 Чаннинг Вильям – известный американский богослов и проповед-

ник (1780–1842).

159

борьбу. Средства для этой борьбы каждый юрист найдет в научных знаниях и в сильном характере. Но в случае колебаний и тревог, в минуты сомнений и искушений пусть колеблющийся вспомнит тот мирный приют, в котором зародились и зрели первые семена знания права. Пусть каждый из наших студентов в подобные минуты вспомнит о скромной школе и скажет себе: "Лицей на меня смотрит!" И да почерпнет он в этом освежающем воспоминании, в строгом и ласкающем образе нашего училища ободрениеисилыначестнуюпреданностьдобру иправде»267.

Заботой о воспитании у студентов чувства профессиональной гордости проникнуты и многие выступления директора лицея С. М. Шпилевского, достойного продолжателя дела М. Н. Капустина. Весьма характерное в этом отношении обращение к студентам содержится в составленной им Летописи лицея за 1887/1888 учебный год. «Нельзя не увлечься, – говорил директор, – профессией практического юриста: он призван разъяснять истину в запутанных спорах о праве, ему поручается разъяснение истины и при обвинениях в нарушениях права: он должен стоять и за закон как норму и за индивидуальную личность человека ... Велико благодеяние того, кто, благодаря своей силе и ловкости, спасает утопающего в воде или охваченного огнем; велико благодеяние врача, который, благодаря своим знаниям и таланту, восстанавливает здоровье, спасает от смерти; но постоянно представляющаяся юристу возможность спасти от разорения, бесчестия и незаслуженного наказания, представляется не меньшим, а часто большим благодеянием»268.

В директорство С. М. Шпилевского практиковалось проведение лицейских торжественных актов с одновременным участием выпускников лицея и вновь принятых студентов. Обращаясь непосредственно к тем и другим, директор как бы стремился к проникновению их духовной связью поколений, значение которой в деле воспитания трудно переоценить. «Обращаюсь к Вам, наши новые слушатели, – говорил он, – и прощаюсь с Вами, окончившие курс! ... Перед вами, студентами, открывается четырехлетие счастливой поры жизни, предназначенной Вам для дальнейшего духовного развития и для вашего

267Цит. по: Головщиков К. Д Павел Григорьевич Демидов и история основанного им в Ярославле училища. С. 158–161.

268Летопись Демидовского юридического лицея за 1887/1888 учеб-

ный год. С. 10–13.

160