!Учебный год 2024 / ПСИХОЛОГО-ПРАВОВАЯ ОЦЕНКА БЕСПОМОЩНОГО СОСТОЯНИЯ

ПСИХОЛОГО-ПРАВОВАЯ ОЦЕНКА БЕСПОМОЩНОГО СОСТОЯНИЯ

НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ПОТЕРПЕВШИХ ОТ СЕКСУАЛЬНОГО НАСИЛИЯ

Е.В. ВАСКЭ, Ф.С. САФУАНОВ

Васкэ Е.В., кандидат философских наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского.

Сафуанов Ф.С., доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой медицинской и судебной психологии МГППУ, руководитель лаборатории судебной психологии ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского.

В предлагаемой статье исследуются проблемы виктимного поведения потерпевших от преступных посягательств на половую свободу и половую неприкосновенность. Дается психолого-правовая оценка беспомощного состояния несовершеннолетних потерпевших от сексуального насилия.

Примечание. После поступления статьи в редакцию произошли существенные изменения в Уголовном кодексе Российской Федерации в свете анализируемой проблемы, подкрепляющие позицию и выводы авторов (Федеральный закон от 27 июля 2009 г. 215-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации", опубликованный в "Российской газете" от 30 июля 2009 г. N 4963).

Исследование проблемы виктимного поведения потерпевших от преступных посягательств на их половую свободу и половую неприкосновенность приобретает особую значимость в части анализа взаимодействия внутри системы "жертва - преступник - криминальная ситуация". Наличие виктимного поведения у малолетних потерпевших в большинстве случаев не вызывает сомнений - в ее основе, с учетом психологических особенностей детского возраста, лежит неспособность к пониманию характера и значения совершаемых в отношении их насильственных сексуальных действий, а следовательно, и к оказанию сопротивления виновному в криминальной ситуации.

Применительно же к несовершеннолетним жертвам сексуальных посягательств далеко не всегда можно с уверенностью говорить о наличии у них виктимного поведения: исследуя криминализацию и виктимизацию как процессы социального взаимодействия, взаимодополняющего партнерства, зачастую можно говорить о "солидарности вины потерпевшего", когда при совершении сексуальных преступлений "жертва формирует и воспитывает преступника, готовит его к определенной реакции на свои действия, завершает его становление, а затем уже принимает роль жертвы" [5].

Проведенные нами исследования показали, что далеко не все несовершеннолетние потерпевшие по делам о половых преступлениях выявляют виктимность поведения в ситуации взаимодействия с потенциальным или реальным преступником. Более того, некоторые несовершеннолетние потерпевшие, активно провоцирующие возникновение сексуальных отношений, в дальнейшем умышленно оговаривают своих партнеров, исходя из различных мотиваций, связанных, например, с доминированием эмоций мести или вызванных стремлением реабилитировать себя в глазах окружающих, в первую очередь родителей и т.д.

Необходимо отметить, что, используя термин "провоцирующее поведение", мы не имеем в виду поведение несовершеннолетних, которые, "не имея достаточного опыта общения, в том числе и сексуального, под влиянием стремления казаться старше, самоутвердиться в роли "привлекательной женщины", окруженной поклонниками, охотно завязывают знакомства" [3], соглашаются на совместное употребление спиртных напитков, а осознав подлинные намерения мужчин, пытаются противодействовать насильнику в соответствии с присущим их личности стереотипом поведения в сложных ситуациях. Мы говорим о несовершеннолетних потерпевших, провоцирующие действия которых на сексуальный контакт как в предкриминальной, так и в собственно криминальной ситуации можно рассматривать с позиции уголовного права как "активно-провоцирующую", "преступную" виктимность [5], хотя зачастую работниками судебно-следственных органов любое поведение несовершеннолетних потерпевших оценивается как беспомощное состояние, исходя исключительно из возрастного критерия (несовершеннолетия).

Очевидно, что виктимное поведение несовершеннолетних потерпевших может иметь достаточно широкий диапазон - от активно-провоцирующего до пассивно-подчиняемого, в зависимости от личности потерпевшего, действий преступника и особенностей криминальной или предкриминальной ситуации. Психологическая устойчивость несовершеннолетних потерпевших как к угрозам, так и к физическому воздействию со стороны насильника и активность - пассивность к сопротивлению находятся в прямой зависимости от индивидуально-психологических особенностей потерпевших, их эмоционального состояния в криминальной ситуации и степени осознания заложенной в ней опасности. Достаточно часто встречаются случаи, когда несовершеннолетний потерпевший не оказывает активного сопротивления преступнику и его воля оказывается подавленной лишь посредством высказывания преступником угроз применения насилия. Или: потерпевшие, не способные понимать характер и значение совершаемых с ними действий, не предпринимают даже попыток к оказанию сопротивления, вследствие чего у преступника может сложиться впечатление о желании малолетнего вступить в сексуальные отношения.

В подобных случаях при совокупности всех факторов можно говорить о наличии у потерпевшего беспомощного состояния в ситуации деликта, юридический критерий которого включает в себя процессы осознания юридически значимых событий (интеллектуальный компонент) и произвольную регуляцию поведения жертвы (волевой компонент). При анализе способности потерпевших понимать характер и значение совершаемых с ними действий исследуются понимание внешней стороны юридически значимых событий, их внутреннее содержание и социальное значение содеянного. При этом сохранность способности потерпевшего понимать сексуальную направленность и социальное значение совершаемых с ним действий зависит от множества факторов, взаимодействующих с особенностями криминальной ситуации, ведущими из которых являются уровень психического развития потерпевшего и его эмоциональное состояние в криминальной ситуации [6].

Понятно, что определение точных возрастных границ при определении сохранности способности понимать характер и значение совершаемых с ними преступных действий невозможно вследствие различной "индивидуальной структуры познавательной деятельности и уровня личностного созревания", с учетом сексуального сознания и самосознания потерпевшего [6]. При этом совершенно очевидно, что индивидуальная структура личности малолетнего потерпевшего, включающая в себя и сексуальное сознание, изначально формируется под воздействием микросоциального окружения. Дети, воспитывающиеся в неблагополучных семьях с культивируемыми в них искаженными, порочными представлениями о сексуальных отношениях и вынужденные наблюдать половые акты взрослых с раннего дошкольного возраста, имеют недопустимо высокий для их возраста уровень сексуальной осведомленности. К сожалению, в нашей экспертной практике неоднократно встречались случаи, когда интеллектуально сохранные малолетние потерпевшие (6 - 10 лет) из неблагополучных семей осознавали и внешнюю сторону юридически значимых событий, и их биологический смысл, а в исключительных случаях - и социальное значение (например, дети, в течение нескольких лет вынужденные заниматься проституцией).

Значительную процессуальную сложность в плане определения способности потерпевшего понимать характер и значение совершаемых с ним действий представляют случаи, когда сексуальное насилие носит характер пролонгированного. Так, например, первоначальные насильственные сексуальные действия при инцестуальной связи, как правило, осуществляются в отношении ребенка дошкольного или младшего школьного возраста (5 - 9 лет), когда тот еще не способен к полному пониманию их характера и значения. Однако с течением времени, по мере нарастания и пролонгации ситуации сексуального насилия, потерпевший вследствие естественного созревания и формирования психологических структур становится способным к осознанию и внутренней стороны происходящих событий, а если жертва вступила в средний или старший пубертатный возраст - и социального значения. Думается, что в подобных случаях диагностика способности потерпевшего к осознанию характера и значения совершаемых с ним действий должна проводиться поэтапно, с учетом развития сексуального сознания и самосознания жертвы и динамики криминальной ситуации в плане ее психотравмирующего воздействия на психику малолетнего. При этом целостность способности к осознанию "характера и значения" совершаемых с ним действий у несовершеннолетнего потерпевшего к определенному возрастному периоду ни в коей мере не означает наличия у него способности к оказанию сопротивления в конкретной криминальной ситуации, несмотря на то что волевой компонент зависит не только от способности к целенаправленному, последовательному, адекватному поведению в ситуации выбора, но и от сохранности интеллектуального компонента [4].

В экспертной практике нередко встречаются случаи, когда подэкспертный при сохранности его способности к полноценному пониманию сущности действий насильника, тем не менее оказывается неспособным к оказанию сопротивления, т.е. к целенаправленному поведению с сохранением самоконтроля, прогноза возможных последствий собственных действий и с устойчивостью к внешним воздействиям. При этом для судебно-следственных органов экспертный вывод о неспособности потерпевшего оказывать сопротивление (при сохранности понимания происшедшего) является достаточным основанием для определения его беспомощного состояния [6]. Таким образом, представляется очевидным, что способность несовершеннолетних потерпевших к осознанию характера и значения совершаемых в отношении их насильственных сексуальных действий и способность к оказанию ими сопротивления являются взаимосвязанными, но не тождественными процессами.

Несмотря на вышесказанное, к сожалению, бывают следственные ситуации, когда юридические работники категорически не желают признавать наличие беспомощного состояния у несовершеннолетней потерпевшей в ситуации деликта. В первую очередь это относится к пролонгированному инцестуальному насилию, совершаемому на протяжении нескольких лет, когда следствие исходит исключительно из особенностей юридически значимой ситуации без учета личности жертвы и ее эмоционального реагирования в ситуации деликта - "могла позвать на помощь", "все происходило дома", "за столько лет могла рассказать кому-нибудь" и т.д.

В тех случаях, когда насильник подавляет сопротивление жертвы посредством применения грубой физической силы, констатация судом беспомощного состояния жертвы не вызывает каких бы то ни было сложностей, в отличие от криминальных ситуаций, когда преступник, не применяя физического насилия по отношению к жертве, использует беспомощное состояние потерпевшей или (и) высказывание угроз применения насилия. Подобные ситуации сексуального насилия в подавляющем большинстве случаев совершенно обоснованно рассматриваются юридическими работниками как оказание мощного психологического прессинга со стороны преступника на неокрепшую психику несовершеннолетней жертвы, повлекшее за собой ее беспомощное состояние. При этом опять же основным критерием для констатации судебно-следственными органами беспомощного состояния жертвы выступает несовершеннолетний возраст потерпевшей, что является далеко не всегда обоснованным, так как "нарушение способности потерпевшей оказывать сопротивление зависит прежде всего от структуры ее индивидуально-психологических особенностей" [6].

Одна и та же ситуация сексуального насилия (например, одновременное нападение насильника на двух несовершеннолетних) при оказании психологического прессинга, например посредством высказывания угрозы применения насилия, может по-разному отразиться на психике несовершеннолетней, оказывая противоположное воздействие на ее эмоциональное состояние в криминальной ситуации, в зависимости от личностной структуры (индивидуально-психологических особенностей, мотивационной направленности, структуры самосознания, сформированности сексуального самосознания, привычных стереотипов поведения в сложных ситуациях и т.д.), либо полностью блокируя, либо сохраняя или даже актуализируя потенциальную способность потерпевшей к оказанию сопротивления.

Разновидностей ситуаций сексуального насилия, совершенного в отношении несовершеннолетних, множество, но сохранность способности потерпевшей (потерпевшего) к осознанно-волевой регуляции поведения, как правило, исследуется в ситуациях совершения преступлений, предусмотренных ст. ст. 131 и 132 УК РФ. Данный факт вполне объясним - особой формой изнасилования и (или) совершения насильственных действий сексуального характера, как следует из трактовки указанных статей УК РФ, в том числе является использование преступником беспомощного состояния жертвы. В связи с этим считаем целесообразным расширить круг исследуемых ситуаций совершения сексуального насилия в отношении несовершеннолетних, охватив преступные деяния, предусмотренные ст. ст. 133, 134 и 135 УК РФ, по следующим основаниям. Объективная сторона преступлений, предусмотренных ст. ст. 131 и 132 УК РФ, складывается из двух составляющих: совершения полового сношения или насильственных действий сексуального характера и применения физического насилия или угрозы его применения. Преступления совершаются всегда с прямым умыслом, т.е. виновный, желая удовлетворить свои потребности, осознает, что совершает преступление против воли потерпевшей (потерпевшего), умышленно подавляя ее, путем применения физического насилия или угрозы его применения, либо с использованием беспомощного состояния жертвы, не способной оказать сопротивление или выразить свою волю.

Преступления, предусмотренные ст. ст. 133, 134, 135 УК РФ, хотя и совершаются без применения физического или психического насилия, но по субъективной стороне они также характеризуются прямым умыслом на совершение определенных сексуальных действий: понуждение к действиям сексуального характера, в том числе путем шантажа; половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста, и развратные действия с лицом, также не достигшим 16-летнего возраста.

Конечно, к обстоятельствам, отягчающим наказание, законодатель относит и совершение преступления "в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного" (п. "з" ч. 1 ст. 63 УК РФ). Однако к категории беззащитных или беспомощных лиц в соответствии с п. "з" ч. 1 ст. 63 УК РФ относятся субъекты с физическими недостатками, психическими расстройствами, престарелые люди, т.е. лица, заведомо для виновного не способные оказать ему сопротивление в ситуации совершения деликта, а к категории малолетних - дети, не достигшие 14-летнего возраста [2]. В случае если преступления, предусмотренные ст. ст. 134 или 135 УК РФ, совершены в отношении пятнадцатилетнего подростка, уже не являющегося малолетним, по каким основаниям законодатель предполагает считать его беззащитным или беспомощным лицом, исходя из трактовки указанных статей, по их смыслу, предполагающих добровольность совершения сексуальных действий?

В то же время если по некоторым преступлениям (п. "в" ч. 3 ст. 131, п. "в" ч. 3 ст. 132, ст. ст. 150, 151 УК РФ) возраст потерпевшего является одним из признаков их состава, то из трактовки ст. ст. 134 и 135 УК РФ ничего, кроме добровольности совершения сексуальных действий со стороны лица, не достигшего 16-летнего возраста, не вытекает. Возникает вопрос: если мы говорим о несовершеннолетних и малолетних жертвах сексуального насилия - потерпевших от преступлений, предусмотренных данными статьями УК РФ, почему же не подлежит разрешению вопрос о наличии у них беспомощного состояния в той или иной конкретной ситуации деликта? Всегда ли указанные сексуальные действия, которые законодатель относит к категории добровольных со стороны несовершеннолетнего потерпевшего, являются таковыми по своей сути?

В нашей экспертной практике встречались случаи, когда эксперт-психолог в своих выводах констатировал наличие психологически беспомощного состояния у малолетних потерпевших, однако суд при вынесении приговора, принимая экспертное заключение как доказательство по уголовному делу, игнорировал данный факт, не относя указанное состояние жертв к обстоятельствам, отягчающим наказание обвиняемым в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 134 или 135 УК РФ. Однако добровольное поведение лица, не достигшего 16-летнего возраста, может выглядеть таковым лишь по внешним признакам, при его поверхностном анализе без учета глубинных, истинных мотиваций несовершеннолетнего на вступление в половую связь или совершение иных действий сексуального характера.

Понятно, что наиболее часто в преступлении, предусмотренном ст. 134 УК РФ, обвиняются лица, сожительствующие с несовершеннолетними или имеющие с ними регулярные сексуальные отношения, основанные как минимум на взаимной симпатии. Создание подобных сексуальных тандемов - явление печально известное: девочки-подростки, добровольно соглашающиеся на вступление в близкие отношения с взрослыми мужчинами, переживают случившееся "как событие, ставящее их выше сверстников, позволяющее компенсировать неудачи в учебе, отчужденность от родителей, сложности в общении с подругами; в подобных случаях в поведении девочек заметны кокетство, оживленность, подчеркнутая независимость, попытки подражать поведению взрослых женщин" [3]. Не останавливаясь на анализе формирования первоначальных мотивационных линий подобного поведения потерпевших, укажем лишь, что, к сожалению, создание подобных "союзов" становится все более популярным в нашей стране, чему способствует и активно пропагандируемая информация о престижности такого рода отношений, исходящая в первую очередь от СМИ, существенно укрепляя мотивацию подростков на вступление в сексуальные отношения с лицами значительно старше себя по возрасту.

Конечно, кроме высокой поисковой активности в плане практического познания сексуальных отношений с взрослым партнером на этапе психосексуальных ориентаций (14 - 18 лет) несовершеннолетние часто бывают замотивированы и на удовлетворение гедонических потребностей - соблазнение несовершеннолетних может сопровождаться употреблением одурманивающих веществ, в том числе и алкогольных напитков. Как показывает практика, в таких случаях преступнику значительно легче воздействовать на сплоченную, в том числе и гедоническими мотивами, подростковую общность "мы". Так, например, молодая женщина - школьный учитель, обвиняемая в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 134, 135 УК РФ, в течение трех месяцев неоднократно вступала в сексуальные отношения (coitus per vaginale) группового характера с тремя подростками мужского пола - 14-летними учениками своей школы. При этом соблазнению мальчиков всегда предшествовало угощение их коньяком и пивом, после чего совершались сексуальные действия, которые с ее согласия записывались мальчиками на видеокамеру телефона.

Полагаем, что с психологической точки зрения совершенно иными представляются ситуации преступлений, совершаемых в отношении малолетних детей, предусмотренные теми же статьями Уголовного кодекса (ст. ст. 134 и 135 УК РФ). В нашей экспертной практике неоднократно встречались случаи, когда обвиняемые находились в длительной сексуальной связи с малолетними детьми, пользуясь именно их беспомощным состоянием, связанным с тотальным неудовлетворением витальных потребностей потерпевших - дети вступали в половые отношения за еду, за кров над головой и т.п. Опять же, о какой "добровольности" со стороны малолетнего или несовершеннолетнего можно говорить в тех случаях, когда потерпевший (потерпевшая) вследствие либо своих возрастных особенностей, либо наличия психического расстройства не понимает внутренней и социальной стороны происходящих событий? Полагаем, что в подобных ситуациях с учетом личности потерпевшей (потерпевшего) можно говорить об использовании преступником беспомощного состояния жертвы, которое, являясь отягчающим вину обстоятельством, в соответствии с п. "з" ч. 1 ст. 63 УК РФ, целесообразно отразить и в трактовке ст. ст. 134 и 135 УК РФ с целью четкой дифференциации квалифицирующих признаков составов преступлений, предусмотренных указанными статьями, от признаков состава преступлений, предусмотренных ст. ст. 131 и 132 УК РФ.

Думается, что все вышесказанное вполне может быть отнесено и к действиям преступника, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. 133 УК РФ. Так, например, при понуждении несовершеннолетнего к действиям сексуального характера со стороны таких же несовершеннолетних может использоваться шантаж, т.е. угроза сообщения порочащих лицо сведений, угроза разглашения личной тайны. Для несовершеннолетнего потерпевшего "личная тайна" или "порочащие сведения" могут нести сверхзначимую нагрузку (сообщение о его "пороках" или проступках сверстникам, лицам противоположного пола, родителям, наконец), под действием которой он без попытки оказания какого-либо сопротивления готов выполнить все требования преступников (преступника).

Полагаем, что приведенные выше размышления о беспомощном состоянии жертвы преступления, предусмотренного ст. 133 УК РФ, подкрепляет, а возможно, и подтверждает, определение понуждения, предложенное И.Н. Алексеевым: "Понуждение - это достигаемая в результате принуждения желаемая для виновного цель преступления, заключающаяся в формировании им со стороны потерпевшего состояния вынужденности, безвыходности как основания для совершения требуемых виновным определенных общественно опасных и противоправных действий" [1]. Применительно к ст. 133 УК РФ данное определение можно сформулировать следующим образом: понуждение лица к действиям сексуального характера - это достигаемая в результате принуждения, желаемая для виновного цель преступления, реализуемая через формирование у потерпевшего состояния вынужденности, безвыходности и субъективной безысходности, посредством применения шантажа, угрозы уничтожения, повреждения или изъятия имущества, либо с использованием материальной или иной зависимости потерпевшего (потерпевшей).

Таким образом, полагаем, что вопрос о возможном использовании обвиняемым беспомощного состояния жертвы при совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 133, 134 и 135 УК РФ, можно считать дискуссионным. При этом определение беспомощного состояния жертвы в ситуации деликта целесообразно констатировать, не только и не столько основываясь на юридических аспектах собственно криминальной ситуации, а исходя из психологических особенностей взаимодействия жертвы с преступником при обязательной оценке как личностных характеристик потерпевшей (потерпевшего) - ее (его) психического здоровья, социально-демографических и возрастных особенностей, так и, в некоторых случаях, посредством выявления истинной мотивации несовершеннолетней (несовершеннолетнего) на вступление в сексуальный контакт.

Литература

1. Алексеев И.Н. Понуждение, принуждение и насилие в уголовном праве // Уголовный процесс. 2006. N 1.

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева) включен в информационный банк согласно публикации - ИНФРА-М-НОРМА, 2000 (издание третье, измененное и дополненное).

2. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. 3-е изд., изм. и доп. М., 2001.

3. Конышева Л.П., Коченов М.М. Использование следователем психологических познаний при расследовании дел об изнасилованиях несовершеннолетних: Метод. пособие. М., 1989.

4. Морозова Н.Б. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза потерпевших. Медицинская и судебная психология. Курс лекций: Учеб. пособие / Под ред. Т.Б. Дмитриевой, Ф.С. Сафуанова. 2-е изд., испр. М., 2005.

5. Сафиуллин Н.Х. Виктимное поведение несовершеннолетних и совершенные против них насильственные преступления (криминологический анализ): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995.

6. Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе: Научно-практическое пособие. М., 1998.