!Учебный год 2024 / Жогин Н.В

ми и без отягчающих обстоятельств), но истинной будет только одна квалификация: та, которая соответствует тому, что произошло в действительности. Факты имеют свои объективные признаки, свойства, качества, которые должны быть правильно познаны следователем, судом. Они существуют объективно и до издания уголовно-правовой нормы. Законодатель включает в состав преступления в обобщенной форме те признаки, которые свойственны данному виду деяния и которые отличают его от других совершаемых людьми действий. С момента их включения в правовую норму они становятся правовыми признаками, а об- щественно-политическая сущность деяния приобретает правовое выражение. Как следователь, так и судья не вносят каких-либо новых признаков в те факты, которые ими познаются. Законодатель до следователя и судей путем указания на определенное сочетание признаков того или иного действия, выражающих типичные, наиболее существенные его свойства, выделил его из других, признав общественно опасным, противоправным. Следователь и суд выясняют наличие или отсутствие этого сочетания признаков как объективно существующих.

При расследовании и рассмотрении конкретного уголовного дела следователь, суд должны с достоверностью установить, имело ли место деяние, в совершении которого обвиняется лицо, и, если имело, то содержит ли оно состав преступления и было ли совершено обвиняемым. С этой целью они должны из многих фактов, характеризующих деяние, установить такие, которые обладают признаками, имеющими правовое значение, и которые в своей совокупности определяют наличие и степень общественной опасности совершенных действий для социалистического государства, расцениваемых законом как преступные.

Иными словами, следователь и суд должны познать то, что имело место в действительности, т. е. познать конкретное преступление как определенную совокупность фактических признаков деяния в их действительной правовой значимости, в которой и выражена их общественно-политическая сущность.

Не вступая в противоречие с действительностью, нельзя искусственно отделить основные качества действий от самих действий. Как правильно отмечает А. Л. Ривлин, «истинность явлений общественного характера не может быть установлена путем простой регистрации этих явлений в их внешнем выражении без раскрытия их общественно-политической сущности.., такое раскрытие общественно-политической сущности и является их оценкой... Дело здесь заключается в том, чтобы оценка эта была правильной, чтобы она соответствовала объективному положению вещей» 1.

1 А. Л. Ривлин, Пересмотр приговоров в СССР, М., 1958, стр. 26,

121

Совокупность фактов, установленных по делу, одновременно свидетельствует как о самом событии, тан и о его преступности. Указание отдельных авторов на то обстоятельство, что в ст. 303 УПК РСФСР суду предписывается при постановлении приговора сначала решить вопрос о наличии деяния, а затем ответить на вопрос о противоправности этого деяния 1, не опровергает этого положения. Законодатель, располагая вопросы в такой последовательности, имеет в виду и те возможные случаи, когда может оказаться, что событие, по поводу которого велось производство, вообще не имело места или когда в действиях обвиняемого может не оказаться состава преступления.

Перечислением в законе подлежащих разрешению вопросов в значительной мере облегчается сложная работа суда и устраняются ошибки как следствие неправильной постановки вопросов, если бы для их формулирования существовала особая процедура. Но ст. 303 УПК РСФСР не устанавливает обязанности суда решать поставленные вопросы на основании отграниченных друг от друга групп фактов2. Напротив, в статье подчеркивается единство совокупности фактов, указывающих на событие и на его преступный характер. Поставив перед судом вопрос, имело ли место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый, законодатель в следующем вопросе требует от суда решить: содержит ли это деяние (в ст. 320 УПК 1923 г. говорилось «содержит ли в себе») состав преступления и каким именно уголовным законом оно предусмотрено.

Процесс установления фактических обстоятельств дела следователем, судом и выбор ими той нормы права, которой они пред-

нию в советском уголовном процессе. Автореферат кандидатской диссертации, М., 1969, стр. 6—7.

2 На это правильно указывает и Г. М. Миньковский («Пределы доказывания в советском уголовном процессе», М., 1956, стр. 39—40). О познании преступного характера события на базе его фактической картины см.

сперва исследует факт, событие, а лотом применяет к нему правовую норму, дает ему юридическую оценку» («Учение о материальной истине в уголовном процессе», М.-Л., 1947, стр. 5). Позднее М. С. Строгович пришел к иному выводу: вначале суд устанавливает факт, а затем применяет норму права ( т а м же, стр. 9; е г о же, Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе, М., 1955, стр. 14). Последний вывод М. С. Строговича разделяет П. Ф. Пашкевич («Объективная истина в уголовном судопроизводстве», М., 1961, стр. 19), хотя разделяет и наше мнение о необходимости включить квалификацию деяния в содержание истины. Г. М. Резник сделал попытку обосновать вывод о «параллельности» и «разнородности» процессов «установления фактов» и их «правовой оценки», исходя из различия методов познания. Он полагает,

122

предварительного расследования и суд руководствуются уголовным законом для того, чтобы правильно познать фактические обстоятельства дела в их юридическом значении1. Устанавливая факты и их правовую значимость, органы предварительного расследования и суд тем самым определяют и норму, которая указывает на эти факты как на преступные. Они познают соответствие юридических признаков фактических обстоятельств дела той норме права, которая их предусматривает2.

Познание тех или иных фактов следователями и судьями будет иметь значение объективной истины в том случае, если в их сознании верно отразится то, что имело место в действительности, т. е. совершенные определенным лицом действия, оце-

ненные конкретным уголовным законом как преступные.

что «с логической стороны установление фактов — процесс индуктивный, юридическая квалификация, подводящая деяние под норму уголовного закона, — наоборот, процесс дедуктивный» («Автореферат», стр. 5—6). Такие выводы возможны при формальном анализе уже завершенного процесса познания, когда явления берутся расчлененными, в статике, огрубленно, а не в целом, при их развитии, формировании. Искусственному разделению единого диалектического процесса познания на два изолированных, параллельных процесса: установление фактов и юридическая квалификация, по необходимости соответствует и их односторонняя характеристика как индуктивного и дедуктивного процессов. Но в познании преступления, его фактической и юридической стороны, индукция и дедукция не изолированы, а выступают вместе, в сложном сочетании, взаимодействии. Дедуктивное умозаключение без индукции не существует.

«Если бы существовали, например, чистые дедуктивные умозаключения, без индукции, то такое умозаключение не было бы отражением действительности. Большая посылка в силлогистическом умозаключении получена и обоснована индуктивным путем. Это означает, что и дедуктивное умозаключение является отражением действительности, но не непосредственным, а опосредствованным» («Ленинская теория отражения и современность», Москва — София, 1969, стр. 395).

1 См. В. Я. Д о р о х о в , В. С. Н и к о л а е в , Обоснованность приговора в советском уголовном процессе, М., 1959, стр. 56. Рассматриваемый вопрос получил также правильное разрешение в общей теории права и в науке уголовного права. «В целом, — пишет И. С. Самощенко, — истинность выводов по делу о нарушении законности складывается из истинности выводов о фактах и истинности их юридической квалификации, притом не как результат отдельного и изолированного исследования фактической и юридической сторон дела о нарушении законности и сложения двух истин, а как результат исследования фактов действительности в их неразрыв» ной связи с позицией закона по отношению к такого рода фактам» («Охрана режима законности советским государством», М., 1960, стр. 101).

123

Против включения в содержание истины общественно-поли- тической оценки, квалификации преступления приводятся возражения, которые наиболее полно были изложены М. Л. Шифманом: «Раз материальная истина есть отражение в нашем сознании объективно, вне нас существующих фактов и обстоятельств, то нет оснований включать в понятие истины квалификацию преступления, ибо она не может трактоваться как нечто объективное, существующее вне нашего сознания и независимо от него. Один и тот же факт объективной действительности может сегодня образовывать один состав преступления, в другой момент — иной состав преступления, а может вообще перестать оцениваться как преступное деяние в силу изменившихся обстоятельств» 1.

Эта аргументация, однако, неточна в самой основе. Если следовать ей, то выходит, что все, созданное человеком, все изменения, совершенные им в природе и обществе, его поступки, поведение не могут быть объектами истинного знания. К таким объектам относится и уголовно-правовая норма. Она установлена законодателем как результат правильного познания многократно повторяющихся общественно опасных действий человека 2. Правильная оценка объективно существующих фактов законодателем с точки зрения объективных потребностей, интересов советского общества, выраженная в правовой норме, является фактом объективной действительности, существующим вне и независимо от сознания следователя и судей, которым они должны руководствоваться при познании конкретного преступления. Норма права выражает в общей форме факты объективной действительности, отражает социальные связи между людьми, общественные отношения. Познание в уголовном судопроизводстве будет иметь значение объективной истины потому, что в выводах следователя, судей есть такое содержание, которое существовало в действительности, вне и независимо от сознания познающих преступление следователя, судей. В. И. Ленин, характеризуя объективную истину, подчеркнул, что главное заключается в том, «может ли в человеческих представлениях быть

2«Нормы, — пишет Г. Клаус, — конечно создаются людьми, но создаются на основании объективных реальных общественных законов» (Георг Клаус, Сила слова, М., 1967, стр. 184).

3В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 18, стр. 123,

124

правильное познание субъектом (человеком, человечеством) всех предметов, явлений реальной действительности. Соответственно в литературе по марксистской философии «под истиной понимается идеальное воспроизведение в познании действительности так, как она существует, вне и независимо от сознания, от познающего субъекта (человека и человечества). Истина — это соответствующее объективной реальности содержание наших знаний» 1.

Опираясь на марксистско-ленинское понимание объективной истины, мы можем сказать, что правильное познание следователем, судьями преступных действий обвиняемого будет иметь значение объективной истины. Правильная правовая оценка действий обвиняемого, правовая квалификация как вывод из сравнения объективно существующих в действительности, вне и независимо от сознания следователя, судей деяния и закона также является истиной.

Объективная истина, включающая в свое содержание правовую оценку, не перестает быть объективной от того, что один и тот же факт объективной действительности может в различное время образовывать разные составит преступления в силу изменившихся обстоятельств. Нельзя забывать важнейшего положения о конкретности каждой истины. Марксистско-ленинская теория познания не считает каждое суждение, правильное при определенных условиях, истинным в любых условиях. При определении истинности каждого положения должны учитываться условия места и времени. Любые суждения, понятия, если они берутся абстрактно, вне учета конкретных обстоятельств, исторических связей и отношений, без учета условий места и времени, становятся бессодержательными. Суд и следователь познают общественно опасные действия, совершенные конкретным лицом в определенных условиях места и времени и признаваемые конкретной уголовно-правовой нормой преступными. Объективная истина, достигаемая в уголовном процессе, является конкретной истиной; следователь и суд оценивают действия обвиняемого с точки зрения действующего закона..

Сам закон не остается неизменным. Его содержание обусловлено общественными отношениями в конкретный период развития общества. С изменением общественно-политической сущности деяния должна меняться и его правовая оценка в законе. Изменения могут быть настолько существенными, что деяние перестает быть общественно опасным и потому исключается законодателем из перечня преступлений. При этом в отдельных случаях может возникнуть и такое положение, когда та или иная уголовно-правовая норма вступает в противоречие с изменив-

1 «Современные проблемы теории познания диалектического материализма», т. 2, М., 1970, стр. 3.

125

шейся сущностью деяния, но еще продолжает действовать. В таких случаях суждение суда о квалификации деяния не является истинным, оно может соответствовать лишь правилам формальной логики, быть правильным по форме, но не по существу. Только этот единственный аспект формального соответствия (несоответствия) частной нормы (конкретного акта поведения) действующей , «общей норме» усматривают Д. П. Горский, И. С. Нарский, Т. К. Ойзерман при решении проблемы истинности норм1. Подобные ситуации в советском праве можно объяснить только причинами технического порядка (необходимо время для обнаружения этого несоответствия и его исправления). «Выявленное несоответствие устраняется законодательными органами. Одновременно с этим устраняются и последствия формального применения закона, если они имелись» 2.

Совершенные действия должны оцениваться в точном соответствии с той правовой нормой, которой они предусматриваются. К рассматриваемому вопросу в полной мере относится указание Л. И. Брежнева на XXIV съезде КПСС: «Любые попытки отступления от закона или обхода его, чем бы они ни мотивировались, терпимы быть не могут» 3.

В уголовном судопроизводстве «происходит установление конкретного бытия сущности, ранее уже познанной и отраженной

внорме права» 4. Расхождение оценки, даваемой судом, следователем, и содержания подлежащего применению закона, означает, что суд, следователь неправильно познали соответствие правовых признаков совершенных действий уголовному закону, который указывает на них. Основное качество советских законов состоит

втом, что они верно отражают действительность, правильно указывают на наиболее существенные признаки, характеризующие те или иные преступные деяния. Знание советских законов, правильное понимание их смысла, духа, направленности является ключом к правильному познанию фактических обстоятельств дела в их социально-политической сущности.

Против включения в содержание истины правовой оценки возражает М. С. Строгович, полагающий, что «правильная обще- ственно-политическая и юридическая оценка факта, деяния, преступления — обязательное, необходимое свойство правильного су-

1 «Современные проблемы теории познания диалектического материа-

мысль высказывает О. Г. Дробницкий: «В каждом из них «опредмечена» моральная норма, закон всеобщею поведения» (О. Г. Д р о б н и ц к и й , Мир оживших предметов. Проблема ценности и марксистская философия, М., 1967, стр. 331).

126

дебного приговора, но она не входит в понятие материальной истины» 1. Но если суд установил, что имело место конкретное преступление, совершенное определенным лицом, то это и будет означать, что суд дал общественно-политическую (юридическую) оценку фактам действительности, правильно познал конкретное проявление сущности этого общественного явления, выраженной в надлежащей уголовно-правовой норме.

Несостоятельным следует признать и аргумент, согласно которому квалификация деяния не входит в содержание истины, потому что «юридическая оценка факта», «квалификация преступления» зависит от отношения судей к рассматриваемому ими деянию, «от тех выводов, которые сделают судьи из применения этого закона к данному деянию» 2.

Юридическая оценка действительно зависит от судей, поскольку не кто иной, как судьи, производят ее. «Если бы законы применялись сами собой, тогда суды были бы излишни»3. Но применение закона, квалификация преступления, как уже отмечалось, не может быть произвольной. Нельзя согласиться и с аргументацией, основанной на различии в содержании процессуальных и уголовно-правовых норм. «Когда мы говорим об объективной, материальной истине в уголовном процессе, мы говорим о процессуальном принципе, о процессуальной проблеме, а не о принципе и проблеме уголовного права. Конечно, эти принципы и проблемы взаимосвязаны, но все же они не совпадают.

А раз так — то под материальной, объективной истиной в уголовном процессе следует иметь в виду соответствие выводов следствия и суда о фактах, имеющих значение для дела, самим этим фактам, как они произошли в действительности»4.

Действительно, уголовно-процессуальное право и уголовное право — взаимосвязанные, но разные отрасли права, имеющие свои проблемы, принципы, которые исследуются также взаимосвязанными, но разными правовыми науками. Но из констатации различия уголовно-процессуального и уголовного права и соответствующих им отраслей научного знания никак не следует вывод о правомерности отрыва, противопоставления друг другу содержания процессуальных и уголовно-правовых норм при определении содержания объективной истины, достигаемой по уголовному делу.

М. 1968, стр. 323.

127

Проблема объективной истины — центральная проблема как уголовно-процессуального, так и уголовного права. Она исследуется ими в разных аспектах, под различными углами зрения, на различных уровнях, но во взаимосвязи.

Уголовным правом устанавливаются признаки состава преступления, пределы наказания. В нормах уголовного права выражена социальная сущность преступлений, без правильного познания которой не может быть и речи о достижении истины по конкретному уголовному делу. Уголовно-процессуальное право определяет порядок уголовного судопроизводства, цель, предмет, пути и средства доказывания и тем самым служит познанию конкретного преступления, общественно-политическая сущность которого уже познана и отражена в уголовно-правовой норме.

В ходе уголовно-процессуальной деятельности разные аспекты проблемы истины становятся частями, моментами единого сложного процесса познания, включающими выяснение «фактического» и «юридического» в неразрывной связи и взаимообусловленности. При доказывании следователь и суд исходят не только из уголовно-процессуальных, но и уголовно-правовых норм. Один и тот же субъект познания применяет нормы и уголовного и уголовно-процессуального права для достижения цели доказывания, задач и целей судопроизводства.

В процессуальной литературе последних лет против включения в содержание истины правовой оценки выдвинут еще один аргумент. «С гносеологической точки зрения суждение, фиксирующее происшедшие в действительности факты, есть суждение познавательное, тогда как суждение, квалифицирующее эти факты как неправильные, противоправные, общественно опасные, есть суждение ценностное, оценочное» 1.

С этим соображением, заимствованным у некоторых авторов, работающих над проблемами аксиологии, которые доводят до крайности противопоставление истины и оценки, полностью нельзя согласиться. Нужно учитывать, что ценностные суждения2 (если под ними не понимать чисто субъективистские, никак не отражающие объективный мир мнения, как это делают буржуазные аксиологи, исходящие из позиций идеалистической

познавательного... — ц е н н о с т н о е о т н о ш е н и е . . . Познать — это еще не значит оценить, т. е. отнести к ценностям то, что ими действительно

ния ценности... Суждение ценности по существу отличается от познава-

128

ворения человеческих потребностей1. Представление о ценностях, их значении зависит от характера ценностей и потребностей, интересов классов каждой общественно-экономической формации. Для классово-антагонистического общества характерно существование, по крайней мере, двух различных оценок ценности одних и тех же явлений материального и духовного характера. Особенно резко это различие проявляется в оценке явлений, относящихся и области политики, права, морали. При этом действительными ценностями для конкретной общественно-экономической формации будут те явления, которые соответствуют интересам, потребностям передового класса. Объективным критерием подлинной ценности явлений служит их оценка с позиций прогрессивного класса, соответствие их общественному прогрессу, проверяемое в процессе общественно-исторической практики.

Марксизм открыл объективные законы развития общества, создал научную методологию познания явлений общественной жизни и тем самым сделал возможным объективную, научную оценку общественных явлений. Правильное познание не ограничивается описанием общественных явлений, а обязательно включает в себя партийность — строгий научный анализ их социальной сущности, оценку с позиций рабочего класса2. Оценка общественных явлений должна быть не субъективистской, а объективно истинной, научной.

При выполнении этих требований «оценочные суждения» базируются на научном познании, оценка выступает как одна из сторон познания действительности»3. Суждение «X хорош», приводимое в качестве примера ценностного, оценочного суждения4, является познавательным суждением и будет истинным или ложным в зависимости от того, отражает или не отражает оно адекватно объективную действительность. Это суждение выражает не просто «одобрение субъектом X» 5, а знание свойств X, оцениваемых положительно. Осознание ценности есть сторона познания явления с точки зрения потребностей, интересов передового класса как носителя исторического прогресса общества.

130