Семинар №4. Интерференция и ее виды.

1) Лингвистическая интерференция и ее виды.

В лингвистическую литературу термин интерференция был введен членами Пражского лингвистического кружка. Однако широкое применение он получил лишь после выхода в свет монографии У. Вайнрайха «Языковые контакты», которая была первой публикацией Нью-Йоркского лингвистического кружка.

В своей работе У. Вайнрайх дал следующее определение интерференции: «случаи отклонения от норм, которые происходят в речи двуязычных в результате того, что они знают больше языков, чем один, т. е. вследствие языкового контакта».

В понимании Л.В. Щербы сущность процесса интерференции лингвистически определяется взаимным приспособлением языка говорящего и языка слушающего и соответствующим изменением норм контактирующих языков.

Интерференция трактуется как «взаимодействие языковых систем в условиях двуязычия, складывающегося либо при контактах языковых, либо при индивидуальном освоении неродного языка выражается в отклонениях от нормы и системы второго языка под влиянием родного» [Виноградов 1990: 197].

Отметим также существование широкого и узкого подходов к понятию интерференция. В самом широком плане интерференция рассматривается как «все изменения в структуре языка, возникающие вследствие взаимодействия с языком, находящимся с ним в контактной межъязыковой связи» [Розенцвейг 1972; Дешериев, Протченко 1974].

Узкий подход к пониманию явления интерференции отличает некоторых языковедов, рассматривающих это явление только как перенос норм родного языка на другой язык в процессе устной коммуникации. Такая точка зрения особенно присуща авторам тех работ, в которых освещается методика преподавания иностранного языка. 

Интерференция – это сложный ненаблюдаемый психолингвистический механизм, который «срабатывает» в сознании билингва независимо от его воли и желания, проявляющийся в его речи как отклонение от нормы родного или второго языка, так как нормы обоих языков вступают в сложные взаимоотношения, каждая из которых пытается подчинить себе другую.

ВИДЫ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ИНТЕРФЕРЕНЦИИ:

Лингвистическая интерференция проявляется на трех уровнях, и в зависимости от уровня языка принято различать интерференцию:

• фонетическую и фонологическую;

• грамматическую;

• лексическую.

1) Фонетическая и фонологическая интерференция.

Интерференция на фонетическом и фонологическом уровнях случается при расхождении фонемного инвентаря в контактирующих языках.

Как отмечает И. Лехисте, интерференция происходит в точках различия, существующих между родным и вторым языком.

В результате фонетической интерференции родного языка возникают дифференциальные признаки, которые в той или иной степени характеризуют речь всего двуязычного коллектива, хотя их количество в идиолектах отражает степень индивидуального овладения орфоэпическим стандартом и зависит от образовательного уровня говорящих, традиций семейного или социально-бытового говорения, а также в определенной мере – от особенностей слухового и речедвигательного аппарата [Чередниченко 1983: 75].

Сопоставляя фонетические системы различных языков, мы замечаем, что в одном из рассматриваемых языков имеются звуки, которые отсутствуют в другом.

Изучение фонетической интерференции состоит в выяснении того, как носитель языка воспринимает и воспроизводит звуки одного языка, который можно назвать вторичным, с точки зрения другого, называемого первичным. Когда двуязычный, отождествляя фонему вторичной системы с фонемой первичной системы, воспроизводит ее по фонетическим правилам первичного языка, возникает интерференция.

Г. Пауль указывает, что двуязычный носитель подставляет «наиболее близкие звуки» своего родного языка на место звуков иностранного языка [Пауль 1960: 340–341].

Ранее явление фонетической интерференции описывалось учеными как «звуковая субституция». С развитием фонологии исследователи перестали ограничиваться описанием «неправильно произнесенных» звуков и занялись установлением точных, поддающихся проверке причин такого произношения, причем причин, внутренне присущих первичной системе говорящего.

Звуки, которые действительно произносит двуязычный, находятся как бы в ничейной полосе между двумя системами фонем, поэтому определить их фонологические функции представляет некоторые проблемы.

Так, У. Вайнрайх предложил строить описание на терминах избыточных и различительных признаков. В результате восприятия языка тот или иной различительный признак может быть признан избыточным, что приводит к недоразличению (sous-differenciation).

С другой стороны, избыточный признак может быть принят за различительный, что ведет к сверхразличению (sur-differenciation).

На основе данной терминологии были выделены четыре типа интерференции:

1) недодифференциация фонем, которая происходит тогда, когда смешиваются такие два звука вторичной системы, соответствия которым в первичной системе не различаются;

2) сверхдифференциация фонем, при которой на звуки вторичной системы фонологические различия первичной системы накладываются там, где их не должно быть. Этот процесс можно прогнозировать, сравнивая контактирующие звуковые системы;

3) реинтерпретация различий наблюдается в тех случаях, когда двуязычный индивид различает фонемы вторичной системы по тем признакам, которые для нее являются лишь сопутствующими или избыточными, тогда как для его первичной системы они релевантны;

4) субституция звуков происходит с теми фонемами, которые в обоих языках определяются одинаково, но в их нормальном произношении существуют различия [Вайнрайх 1979: 45–46].

Необходимо уточнить, что не все типы интерференции одинаково способны вызывать неправильное понимание даже в условиях одного и того же контекста.

Фонетическая субституция, т. е. непривычное произношение опознаваемой фонемы, представляет собой тип интерференции, наименее подверженный непониманию. Несущественными также окажутся явления сверхдифференциации тогда как даже незначительная недодифференциация фонем может привести к дезориентации слушающего.

Хотя одноязычные слушающие обычно четко воспринимают звуковую субституцию и почти не замечают сверхдифференциации, их представление о том, что из явлений, относящихся к двум остальным типам звуковой интерференции, составляет иноязычный акцент, часто бывает совершенно превратным. Иностранец, допускающий недодифференциацию, т. е. замещающий две фонемы одной, в то же время реализует ее иначе, руководствуясь правилами аллофонии своего родного языка, которые его одноязычному слушателю неизвестны.

В случае реинтерпретации фонологических различий, проводимой иностранцем по собственной модели релевантных различительных признаков, артикулируются звуки, которые иногда представляются одноязычному слушателю правильными фонемами, а в других случаях приводят к недоразумениям.

Грамматическая интерференция.

Грамматическая интерференция представляет собой одну из наиболее сложных и спорных проблем общего языкознания. Многие видные лингвисты в первой половине прошлого века выражали сомнение в том, что в области грамматики вообще возможно какое бы то ни было влияние одного языка на другой.

Подобного мнения придерживался Э. Сэпир: «Мы не находим нигде морфологического взаимовлияния, кроме чисто поверхностного» [Sapir 1921: 217].

По мнению Г. Шухардта, только тесно связанные морфемы могут подвергнуться влиянию иностранного языка [Schuchardt 1928: 195].

Но существуют и противоположные точки зрения. Например, говорится, что «влиянию, которое может оказывать одна морфологическая система на другую, в принципе нет пределов» [Bazell 1949: 303].

В отечественной лингвистике по вопросу о грамматической интерференции существуют также различные точки зрения.

В.М. Жирмунский и А.Б. Долгопольский считали морфологическую систему языка непроницаемой для внешних влияний.

М.М. Гухман, напротив, признает, что при «более глубоком воздействии», как, например, в случаях субстрата или суперстрата, «возможны известные сдвиги в морфологической структуре заимствующего языка» [Гухман 1956: 144].

В.И. Абаев считает «материальный инвентарь морфологии» малопроницаемым, но в модели морфологической системы иноязычные воздействия признает вполне возможными [Абаев 1956: 68].

Наконец, В.Ю. Розенцвейг и Л.М. Уман утверждают, что грамматические влияния являются повсеместными и обязательными в условиях языковых контактов [Розенцвейг, Уман 1962: 60].

Подобная противоречивость мнений объясняется прежде всего несогласованностью понятий и терминов, а также отсутствием единства в разграничении морфологии и синтаксиса, грамматики и лексики. Авторитетными учеными, стоявшими у истоков контактной лингвистики, подчеркивалось, что описание контактирующих языков должно вестись одними и теми же терминами. Неопределенность и спорность границ между словами и другими лингвистическими единицами, между морфологией и синтаксисом могут повлиять на точность наблюдений, если наблюдаемые при сравнении отличия рассматривать как различия в степени качества.

Позже У. Вайнрайх отмечает, что «грамматическая интерференция возникает тогда, когда правила расстановки, согласования, выбора или обязательного изменения грамматических единиц, входящие в систему одного языка, применяются к примерно таким же цепочкам элементов другого языка». По мнению того же автора, при грамматической интерференции происходит отождествление «морфемы или грамматической категории языка А с морфемой или категорией языка Б».

Примерно такой же точки зрения придерживаются и современные исследователи. Так, Н. Борецки (1996, 1999, 2000) пишет как об отождествлении маркеров, так и об отождествлении грамматических категорий.

Как мы уже говорили, лингвисты придерживаются мнения, что интерференция возникает там, где существуют различия между двумя языками.

Так, A.M. Молодкин пишет, что на морфосинтаксическом уровне интерференция случается, когда «какая-то грамматическая категория, например род, существует в изучаемом языке, но отсутствует в родном или когда в обоих языках используются различные структуры для передачи каких-то грамматических отношений, например пассивных конструкций».

Проблема грамматической интерференции, проявляющейся в механизме речевой деятельности, лежит в плоскости взаимодействия генетически неродственных и типологически различающихся языков. В основном ошибки интерферентного характера обусловлены отсутствием и несовпадением грамматических категорий в разноструктурных языках [Шаяхметова 2002].

Межъязыковое влияние в первую очередь затрагивает систему морфем, а также грамматические отношения. Заимствование морфем – одна из любимых тем в научной литературе последних десятилетий. К нашему времени накоплен обширный материал, показывающий, что явление это, действительно более редкое и экзотическое, чем семантический сдвиг или калькирование, отнюдь не является уникальным.

Основная теоретическая проблема, дискутирующаяся в этом направлении, – степень подверженности заимствованию различных грамматических элементов. Как правило, в основу подобной шкалы кладутся признаки, существенные для различения основных языковых типов, – морфологическая свобода/ несвобода служебной морфемы и степень ее семантической простоты [Wilkins 1996: 111–114].

Разграничение, с одной стороны, морфем с их функциями, а с другой – грамматических отношений очень важно в данном случае. Морфемы включают в себя минимальные звуковые отрезки, обладающие значением, – основы, приставки, суффиксы, простые слова.

В своей работе «Языковой контакт» Э. Хауген уточняет, что «интерференция морфем возникает вследствие идентификации либо их звуковой оболочки, либо их значения… Отождествление морфем, так же, как и отождествление фонем, не обязательно производится на уровне минимальных единиц. Как в правой, так и в левой части формулы может стоять сразу несколько морфем».

Говоря об интерференции морфем, необходимо указать два основных фактора, влияющих на данный процесс, – степень синтагматической связанности морфем и ее грамматическую функцию в языке-источнике.

Мнение о перенесении связанных морфем как о довольно редком явлении основывается на том, что его примеры искали прежде всего в языке, а не в речи билингвов. Несомненно, что более тщательный анализ речи позволяет обнаружить большое число случаев перенесения даже сильно связанных морфем. Однако нельзя не согласиться с тем, что «такие случаи преходящи и их редко обнаруживают в языке-реципиенте» [Вайнрайх 1979: 65].

Частотность примеров перенесения зависит от ряда факторов как культурного, так и языкового порядка, хотя, конечно, не каждое благоприятное сочетание условий ведет к грамматической интерференции. Примечательно, что иногда морфема переносится из одного языка в другой для того, чтобы заменить нулевую морфему или морфему, состоящую из небольшого количества фонем.

Развивая идею о том, что сильно связанная морфема менее подвержена перенесению, следует обратить внимание на то, что некоторые части речи или классы форм могут проявлять большую способность к перенесению в сравнении с другими. Иными словами, для замещения более связанной морфемы скорее всего будет использована менее связанная.

Мы уже сказали, что перенос морфем зависит от их грамматической функции. Если измерять частоту перенесения какого-либо класса, то здесь также можно проследить определенную тенденцию.

Как правило, среди перенесенных единиц превалируют существительные. Но, например, при контакте языка, в котором многие предметы и явления обычно обозначаются существительными, с языком, в котором некоторые из этих функций выполняются другой частью речи, доля существительных среди заимствований значительно меньше.

Некоторые классы морфем производят впечатление менее подверженных интерференции, но лишь в той степени, в какой данные классы готовы к возникновению какой-нибудь культурной инновации.

Как мы уже указали, грамматическая интерференция кроме системы морфем затрагивает также область грамматических отношений. Интерференция в области грамматических отношений как перенесение грамматического отношения из одного языка на морфемы другого чрезвычайно распространена в речи двуязычных.

У. Вайнрайх предлагает выделять три типа интерференции в области грамматических отношений:

– копирование отношений другого языка, явно передающее не то значение, которое имел в виду говорящий;

– копирование отношений другого языка, при котором нарушается существующая в данном языке реляционная модель, из-за чего высказывание либо может вообще утратить смысл, либо его значение выясняется из контекста;

– третий тип состоит в ненужном применении определенного типа отношений к тому языку, в котором для данной области не требуется какого-либо обязательного вида отношений.

Интерференции в области грамматических отношений подвержены практически все их типы: порядок слов, согласование, подчинение и другие отношения между грамматическими единицами, а также модуляция просодических характеристик.

Что касается французского языка в Африке, то здесь интерференция в большей степени проявляется в порядке слов и согласовании и в меньшей степени в просодических модуляциях.

Следует отметить, что на степень проявления интерференции в грамматике большое влияние оказывает уровень использования языка (акролект, мезолект и базилект), степень двуязычия говорящих и уровень их образования.

Со ссылкой на работы Д. Бикертона (1975), С. Кувера (1982), Ж.-П. Макута-Мбуку (1973), С. Нсьяль (1993), Д. Робийарда, М. Беньямино (1993) и Р. Шоденсона (1988) представляется возможным воспользоваться терминологией, которая широко применяется в креолистике при характеристике языковых разновидностей от стандартного до креолизированного: акролект, мезолект, базилект.

Уточним, что данные разновидности входят в состав континуума, полярные точки которого представлены, с одной стороны, акролектом, приближенным к стандартному (кодифицированному) варианту языка, с другой – базилектом, изобилующим особенностями. Промежуточный вариант – мезолект.

Акролектный вариант языка понимается как литературный язык в его устной и письменной форме, на котором свободно говорит и пишет образованная часть населения, причем для некоторой их части он может быть родным и единственным языком.

Акролектный вариант свойствен тем людям, которые получили образование в высших заведениях и постоянно пользуются данным языком; его используют в более или менее формальных контекстах: в прессе, политических выступлениях, при интервьюировании официального лица, в конференциях и т. д.

Данная разновидность языка почти полностью соответствует академическим нормам как в плане морфологии, так и в фонетическом отношении, и интерферирующее влияние более низких разновидностей (или других языков) здесь почти не ощущается. Навыки данной престижной разновидности языка являются признаком социального и экономического успеха. Однако большинству говорящих на акролекте свойственно в зависимости от ситуации переходить на мезолект.

Мезолект – народно-разговорная или обиходно-разговорная форма речи. Среди пользователей мезолектной разновидности встречаются журналисты, служащие, преподаватели, студенты, т. е. средний класс.

Говоря о мезолекте, можно отметить, что именно в этой разновидности проявляется территориальная специфика того или иного языка. Этот уровень языковой компетентности наиболее подвержен интерференции. Следует отметить, что, как и в акролектной разновидности, фонетический и грамматический аспекты языка приближены к норме стандартного варианта языка. Наиболее существенные расхождения наблюдаются в лексическом плане.

Наконец, базилектный вариант языка может быть охарактеризован как языковая разновидность, носителем которой является часть населения с низким или нулевым уровнем образования. Каждая из разновидностей неоднородна и состоит из целой гаммы вариантов, которые представляют собой подсистемы единой динамической системы. С точки зрения дифференциации различия между ними носят статистический характер: количество различий возрастает от акролекта к базилекту и уменьшается в обратном направлении.

Лексическая интерференция.

Вторжение языка в природную и социокультурную среду отличную от среды происхождения, порождает многие другие потребности в выражении и общении, особенно в лексическом плане.

Стремление их удовлетворить может иметь следующие последствия:

– ресурсы языка могут быть использованы для создания новых лексем;

– существующим лексемам могут придаваться новые значения (особенно посредством кальки);

– слова могут быть заимствованы из местного языка.

Под лексической интерференцией понимаются в большинстве случаев «все вызванные межъязыковыми связями изменения в составе лексического инвентаря, а также в функциях и употреблении лексико-семантических единиц, в их смысловой структуре».

По мнению СВ. Семчинского, лексическая интерференция осуществляется в трех направлениях:

1) в непосредственном заимствовании лексических единиц;

2) в структуре иноязычных лексических единиц;

3) в заимствовании их значений, их связей с единицами плана выражения.

А.Ю. Жлуктенко, со своей стороны, также различает три главнейших типа лексической интерференции:

1) заимствование;

2) калькирование;

3) семантическая интерференция

– и, кроме того, обращает внимание на совсем малоисследованный тип интерференции, такой «как изменение употребительности лексической единицы одного языка под влиянием единицы другого языка» [Жлуктенко 1974: 158].

При этом автор выделяет несколько подтипов: во-первых, активизация лексической единицы, выражающаяся в сокращении употребления исконных лексических единиц под влиянием расширенного использования сходных по звуковому составу или просто эквивалентных по значению заимствованных слов. Последствием такого сокращения может стать полное выпадение слова из лексико-семантической системы.

В.М. Дебов подчеркивает, что данная мысль представляет собой интерес в плане описания дифференциальных признаков перекрещивающихся микросистем.

Во-первых, необходимо учитывать, что интерференция, возникающая в речи билингвов, при благоприятных условиях может перерасти в узульный факт языка, т. е. она не обязана всегда оставаться отклонением от нормы.

Став признаками языка, явления интерференционного характера начинают выступать в качестве отличительных признаков той или иной микросистемы. Поэтому интерференция является одним из источников языковой вариативности.

Во-вторых, рассмотрение данного типа интерференции в ситуации языкового контакта позволяет ввести дополнительную, а именно – функциональную характеристику основных расхождений сопоставляемых частных систем.

Эти расхождения реализуются двояко:

1) либо на уровне вариантов системы, т. е. локально маркированный элемент функционирует параллельно с исконным элементом;

2) либо на уровне самой системы.

В последнем случае наблюдается вытеснение локально маркированным элементом (возникшим посредством интерференции) исконного элемента системы.

Таким образом, наличие функциональной характеристики, в свою очередь, позволяет проследить «структурные последствия» в расхождениях в микросистемах: в первом случае это явление, лежащее в основном на поверхности лексико-семантической системы и имеющее скорее количественный характер; во втором случае это «глубинные» явления, значительно модифицирующие принимающую систему, которые можно представить как преимущественно качественные (вытеснение иноязычными элементами исконных лексем, перестройка синонимичных пар и рядов, возникновение новых устойчивых словосочетаний и др.).

Развитие общества, его интегрирование в мировую культуру неизбежно связано с процессом языкового закрепления всего нового, ценного. Словарный состав представляет собой ту сторону языка, которая более других подвержена историческим изменениям. «Если изменения в фонологической системе и звуковой «материи» языка, в его грамматическом строе трудно заметить на протяжении жизни одного поколения, то изменения в словарном составе наблюдаются повседневно: любое нововведение в технике, в быту, в общественной жизни, в области идеологии и культуры сопровождается появлением новых слов и выражений» [Маслов 1998: 195].

Словарный состав языка изменяется, обогащается, отражая в своем развитии определенный исторический период в эволюции общества. К этим процессам относятся образование неологизмов, а также изменения значений слов и обогащение словаря путем заимствования слов из других языков [Кондакова 2001].

Поскольку заимствование как процесс является присущим каждому языку то эта тема всегда важна и актуальна и располагает достаточным материалом для рассмотрения и исследования.

Изучение языкового заимствования имеет довольно большую традицию как в отечественном, так и зарубежном языкознании. Сложность материала определяет многообразие подходов, что находит отражение в многочисленных классификациях заимствованных единиц, предлагаемых разными авторами.

Исследование процесса и результата заимствования ведется в двух направлениях: одни лингвисты сосредоточили свое внимание на внутрисистемном аспекте вхождения иноязычных элементов в заимствующий язык (Л. Блумфилд, Л.П. Крысин, А.П. Майоров), другие рассматривают заимствование в контексте двуязычия, межъязыкового контакта и межсистемного взаимодействия языков (У. Вайнрайх, Э. Хауген, В.Т. Клоков, A.M. Молодкин, Э.Ф. Володарская, Ж. Багана).

Несмотря на давний интерес к заимствованиям, исследование этой темы связано с некоторыми трудностями теоретического характера, обусловленными невыясненностью отдельных сторон процесса заимствования. В современном языкознании понятие заимствования становится подчас своеобразным asylum ignorantiae, и вследствие этого границы его оказываются крайне расплывчатыми. Так, например, весьма неопределенны исходные пункты, а именно – что называть заимствованием? В самом общем смысле заимствование – это переход элементов одного языка в другой. Что означает «переход из одного языка в другой», каковы причины такого «перехода»? Растущее число исследований породило множество различных формулировок заимствования, а также выявило его причины.

Зарубежные лингвисты описывают заимствование как «процесс, в результате которого происходит переход лингвистической единицы из одного языка в другой» [Phelizon 1976: 75]; «интеграцию в язык элемента чужого языка» [Mounin 1974: 124].

В Лингвистическом энциклопедическом словаре заимствование определяется как «элемент чужого языка, перенесенный из одного языка в другой в результате контактов языков, а также сам процесс перехода элементов одного языка в другой» [Ярцева 1990: 158].

Э.Ф. Володарская в статье «Заимствование как отражение русско-английских контактов» определяет заимствование как универсальное языковое явление, заключающееся в акцепции одним языком лингвистического материала из другого языка вследствие экстралингвистических контактов между ними, различающихся по уровню и формам» [Володарская 2002: 96].

Необходимо уточнить, что под «лингвистическим материалом» понимаются единицы разных уровней структуры языка – фонетики, грамматики, лексики. Не все уровни языка одинаково подвержены заимствованию. Так, например, бытует мнение, что фонетика и грамматика в меньшей степени подвержены заимствованию. Нередко само определение лингвистического заимствования сводится исключительно к заимствованию лексических единиц.

Так, О.С. Ахманова под заимствованием понимает «обращение к лексическому фонду других языков для выражения новых понятий, дальнейшей дифференциации уже имеющихся и обозначения неизвестных прежде предметов» [Ахманова 1969: 150–151].

Вероятно, такой подход связан с тем, что заимствованная лексика представляет собой наиболее показательный пример заимствования.

Невозможно также не согласиться с мнением Р. Ле Бидуа о том, что «лексическое заимствование так же важно для языка, как финансирование для государства» [Le Bidois 1970: 246].

ДОПОЛНИТЕЛЬНО: (ЛУЧШЕ СКАЗАТЬ ПЕРЕД КЛАССИФИКАЦИЕЙ).

У. Вайнрайх объяснил два основных механизма, действующих при изменениях контактного типа, – заимствование языковых элементов одного языка в другой и межъязыковое отождествление элементов двух языков и затем аналогичное по своей природе изменение элемента одного из этих языков под воздействием отождествленного с ним элемента другого языка.

Соотношение этих двух механизмов различно для разных языковых уровней.

СЕГМЕНТНАЯ ФОНЕТИКА: наиболее распространенным интерференционным механизмом является отождествление (носителями) звуков двух языков, причем базой для отождествления является звуковое сходство. Процесс заимствования фонем более редок, необходимыми условиями для него являются заимствование значительного количества слов, в которых данная фонема встречается, и, по всей видимости, наличие в принимающей фонологической системе соответствующих условий («пустая клетка»).

МОРФОЛОГИЯ И СИНТАКСИС: главным механизмом является межъязыковое отождествление: здесь действуют процессы, аналогичные семантическому сдвигу и калькированию в лексике. Процессы эти могут сопровождаться привнесением в язык, испытывающий интерференционные изменения, новых грамматических категорий. Что касается прямого заимствования грамматических маркеров, то, согласно традиционным представлениям, это довольно нетипичное явление. Однако исследования последних десятилетий показали, что подобные заимствования происходят чаще, чем принято было считать.

ЛЕКСИЧЕСКАЯ ИНТЕРФЕРЕНЦИЯ: наиболее частотным механизмом, напротив, является заимствование, хотя межъязыковое отождествление также имеет место. Прежде всего мы наблюдаем его при так называемых семантических сдвигах – изменениях значения слова под влиянием, отождествленного с ним близкого, но не полностью совпадающего по значению слова другого языка. Межъязыковое отождествление значащих единиц – слов или морфем (как правило, корней и словообразовательных аффиксов) – может привести к так называемому калькированию, т. е. поэлементному «переводу» с одного языка на другой составных знаков (производных слов и словосочетаний, обычно более или менее фразеологических).

Кроме того, предлагают выделять наряду с прямой интерференцией, заключающейся в непосредственном – формальном и/или семантическом изменении языковой системы под влиянием другого языка, также косвенную интерференцию, проявляющуюся в выборе между структурно допустимыми вариантами.

Впрочем, надо отметить, что в основе обоих видов интерференции лежит, по-видимому, один и тот же механизм. Однако при косвенной интерференции межъязыковое отождествление элементов (конструкций и т. п.) приводит не к их изменению в языке, испытывающем влияние, а к тому что эти единицы становятся предпочтительными, а иногда и единственными вариантами.