!!Экзамен зачет 2023 год / Вина как основание гражданско-правовой ответственности по советскому

Вина как основание гражданско-правовой ответственности по советскому праву :

АР М333 Матвеев, Г. К. Вина как основание гражданско-правовой ответственности по советскому праву :Автореферат докторской диссертации /Г. К. Матвеев ; Академия наук СССР. Институт права. -Киев,1951 . -42 с.-Библиогр. в подстрочных ссылках.

Материал(ы):

• Вина как основание гражданско-правовой ответственности по советскому праву. Матвеев, Г. К.

Матвеев Г. К.

Вина как основание гражданско-правовой ответственности по советскому праву.

Введение.

1. Теоретическая разработка проблемы гражданско-право­вой ответственности является одной из главных и неотложных задач науки советскою гражданскою права.

Успешное разрешение данной проблемы способствует эффективному обеспечению гражданско-правовой охраны об­щественной социалистической собственности, дальнейшему усилению плановою начала, пронизывающего все стороны хозяйственной жизни в СССР, всесторонней защите прав гра­ждан и организаций

В условиях постепенного перехода от социализма к ком­мунизму разработка вопросов гражданско-правовой ответственности подчинена осуществлению основной задачи нашего государства внутри страны, состоящей «в мирной хозяйствен­но-организаторской и культурно-воспитательной работе»¹.

Научное обоснование проблемы гражданско-правовой от­ветственности важно еще и потому, что:

а) страны народной демократии, «вставшие на путь уско­ренной индустриализации и строительства социализма»², ши­роко используют богатейший опыт советского законодательства и данные науки советского права;

б) реакционный империалистический лагерь, возглавляемый США, готовясь к новой агрессивной войне против СССР и стран народной демократии, перешел к открытым террористи­ческим методам судебной и внесудебной расправы, грубо от­бросив формальные принципы личной ответственности, провоз­глашенные буржуазией в период прихода ее к власти.

Для советского юриста нет более почетной задачи, чем по­казать прогрессивность и гуманизм советского государства и права, неизмеримые преимущества социалистических принципов ответственности перед черносотенными приемами буржуазной юстиции.

2. Данная диссертация имеет своей целью осветить одну часть проблемы гражданско-правовой ответственности — про­блему оснований этой ответственности и, в особенности, проблему вины, как субъективного основания этой ответ­ственности.

Освещение проблемы вины в гражданском праве начинает­ся в диссертации с рассмотрения причин, порождающих гра­жданские (и иные) правонарушения в СССР. В противопо­ложность капитализму и другим эксплоататорским форма­циям, где правонарушения оказываются устойчивым и неиз­бежным следствием всего общественного строя, проявлением его антагонистических противоречий, в условиях социализма гражданские (а также уголовные, дисциплинарные, админи­стративные) правонарушения носят временный, преходящий характер и являются результатом пережитков капитализма в сознании людей. Социалистический строй по своей природе не порождает правонарушений. Он развивается по своим, прин­ципиально отличным от капитализма законам. Он воспитывает лучшие свойства характера человека и всемерно способствует изжитию отрицательных его качеств, так долго культивировав­шихся эксплоататорским обществом.

Это главное положение обусловливает и те пути, которыми следует советский юрист, подходя к вопросу об основаниях ответственности за противоправные поступки: противоправное действие, вред, причинная связь между ними и вина правона­рушителя — все эти основания ответственности только терми­нологически сходны с соответствующими понятиями буржуаз­ного права. Они получают в час новое, качественно отличное научное освещение и наполнены совершенно иным содержа­нием. И если в работе автор обращается к сравнительному анализу этих понятий в буржуазном праве, то только для того, чтобы подчеркнуть их противоположность аналогичным поня­тиям в нашем праве.

На опыте организации хозяйственных связей в СССР и на примере борьбы с нарушениями советского гражданского пра­вопорядка ярко раскрываются сила и мощь социалистического государства и права и направляющая роль большевистской партии в борьбе за окончательное построение коммунизма в нашей стране. Руководящая роль коммунистической партии выражается в укреплении и развитии нашего хозяйства и в воспитании советского народа в духе беззаветной преданности делу коммунизма, в очистке и ограждении сознания трудящих­ся от пережитков и привычек старого строя, от тлетворного влияния капиталистического окружения.

Советское социалистическое право — этот высший истори­ческий тип права, — борясь с гражданскими, уголовными и иными правонарушениями, активно осуществляет хозяйствен­но-организаторскую и культурно-воспитательную функцию со­циалистического государства и тем содействует нашему даль­нейшему продвижению вперед — к коммунизму.

Таково первое исходное положение диссертации. Оно дало возможность показать творческую, созидательную роль совет­ского гражданского права и его важнейшего института гра­жданско-правовой ответственности. Организующее и воспита­тельное назначение этого института с особенной силой раскры­вается через субъективные основания ответственности, в качестве которых выступает вина нарушителя социалистиче­ского гражданского правопорядка в форме умысла или не­осторожности.

Разрешая поставленную задачу, автор руководствовался тениальными сталинскими указаниями о величайшей преобразующей революционной роли права как надстройки, которая «для того и создается базисом, чтобы она служила ему, чтобы она активно помогала ему оформиться и укрепиться, чтобы она активно боролась за ли­квидацию старого, отживающего свой век базиса с его старой надстройкой»³.

3. Непременным условием социалистического правопоряд­ка является точное и неуклонное соблюдение действующих норм советского права. Нарушение правовых норм (правона­рушение) означает совершение таких действий, которые про­тиворечат нашему правопорядку, посягают на него, а вместе с тем и на те общественные отношения, которые защищаются им. По своему характеру и серьезности последствий, право­нарушения бывают разными и вызывают неодинаковую реак­цию со стороны государства. Одну группу правонарушений, составляют преступления, которые влекут за собой в основном личную ответственность преступника (на­казание). Другую группу составляют Гражданские пра­вонарушения, которые вызывают, как правило, имуще­ственную ответственность правонарушителя.

В работе показывается, что гражданские и уголовные пра­вонарушения в советских условиях, хотя и отличаются друг от друга по своему содержанию и по методам реагирования на них со стороны государства, однако, имеют между собой много общего. Это общее состоит, в частности, в единстве оснований гражданской и уголовной ответственности какими основаниями являются наличие противоправности в действиях данных лиц, наличие ущерба, нанесенного правонарушителями социалистическому обществу и его членам, наличие объективной причинной связи между противоправными действиями и ущербом, наличие вины правонарушителей

Поскольку эти объективные и субъективные основания являются общими для всех видов ответственности в советском праве, автор подошел к анализу их сравнительным путем, т. е. представил их не только на базе гражданско-правовых поня­тий, но и на основе соответствующих понятий из других от­раслей советского социалистического права и, прежде всего, уголовного права⁴.

Таково второе исходное положение, которым руководствовался автор при написании данной работы. Оно дало возмож­ность показать единство гражданской и других видов ответ­ственности по советскому праву и вместе с тем, особенности гражданско-правовой ответственности, обусловленные тем, что последняя имеет перед собой двуединую задачу, за­ключающуюся как в восстановлении нарушенных гражданских прав, так и в воспитании нарушителей социалистического пра­вопорядка, а на их примере и других граждан СССР, в ком­мунистическом духе.

РАЗДЕЛ I

ОБЪЕКТИВНЫЕ И СУБЪЕКТИВНЫЕ ОСНОВАНИЯ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ИХ ЕДИНСТВО

1. Всякое правонарушение означает нарушение действую­щего советского права, его норм. Иными словами, правонару­шение есть посягательство на социалистический правовой строй, посягательство, наносящее известный ущерб нашему обществу и его членам. Такое посягательство осуществляется к форме противоправных действий лица. Вредоносное проти­воправное действие, как и всякое действие, естественно, со­провождается психическими переживаниями человека и вызы­вает определенные изменения в окружающем мире. Мы выразим ту же мысль, если скажем, что правонарушение есть про­тиворечащее нашему праву поведение лица, т. е. противоправное поведение.

Для того, чтобы противоправное поведение повлекло за собой ответственность правонарушителя, оно, это поведение, должно обладать известными признаками или элементами. Совокупность таких элементов дает состав правонарушения. К объективным элементам состава гражданского право­нарушения относятся: противоправное действие, вредный ре­зультат этого действия и причинная связь между действием и результатом. Субъективным элементом состава при­знается вина правонарушителя. Отсутствие хотя бы одного из этих элементов свидетельствует о том, что состава правонару­шения нет, а потому не может быть, по общему правилу, и ответственности за нею.

Это дает право заключить, что элементы состава гра­жданскою правонарушения являются в то же время и основаниями гражданско-правовой ответственности. Поэтому, говоря в дальнейшем об элементах состава гражданского пра­вонарушения, автор имеет в виду и основания граждански правовой ответственности⁵.

Все названные выше элементы состава правонарушения связаны между собой и, вместе с тем, обладают качественны­ми особенностями, которые определяют их собственное содер­жание. Автор не ставит задачей дать исчерпывающую харак­теристику объективных элементов состава. Рассматривая крат­ко каждый из них, он устанавливает их взаимную обуслов­ленность и прямую связь с субъективными элементами право­нарушения. Изолированное изучение субъективного признака правонарушения, в отрыве от объективных его признаков, не способствовало бы правильному и всестороннему его уяснению.

1. Противоправные действия

2. Действие, в самом широком в общем смысле этого сло­ва, есть объективированная вовне воля (и сознание) человека, т. е. целеустремленное и волевое движение или, напротив, целеустремленное и волевое воздержание от определенною движения. «Лишь постольку, — пишет Маркс, — поскольку я проявляю себя, я вступаю в область действительности, я, вступаю в сферу действий законодателя. Помимо своих поступков, я совершенно не существую для закона, совер­шенно не являюсь его объектом»⁶. С другой стороны, действие и его объективный результат, будучи взятыми отвлеченно и не­ зависимо от субъективного (психического) состояния деятеля, также безразличны для права.

Отнесение определенных действий к противоправным, их правовая квалификация, носит глубоко классовый характер внешне одинаковые действия по-разному квалифицируются социалистическим и буржуазным правом.

3. Бездействие и действие обладают одними и теми же внутренними признаками. Бездействие не может быть сведено к простой пассивности лица. Оно представляет собой не совер­шение конкретных действий, которые предписывались данному лицу, вменялись ему в обязанность. В этом своем виде без­ действие, как и действие, есть противоправное поведение липа, заключающееся в воздержании от определенных движений и имеющее своим последствием известные изменения в окру­жающей объективной обстановке.

4. Гражданские и уголовные противоправные действия су­щественно отличаются друг от друга по объекту посягатель­ства и по степени общественной опасности.

а) Те и другие противоправные действия посягают на со­циалистические общественные отношения и на нормы социалистического права, которые регулируют и защищают эти от­ношения. Гражданские противоправные действия, нарушал объективное право, вместе с тем, одновременно нарушают также субъективные гражданские права физических и юри­дических лиц, что не всегда характерно для уголовных проти­воправных действий.

б) Те и другие противоправные действия являются обще­ственно опасными действиями. Гражданские противоправные действия в общей массе, по серьезности своих последствий для социалистического общества (если они одновременно не на­рушают уголовного закона), менее общественно опасны, чем уголовные. Противоправность в социалистических условиях рассматривается автором как правовое выражение обществен­ной опасности.

2. Последствия противоправных действий

5. Результат гражданского противоправною действия не­ посредственно отражается на объекте правонарушения, т. е. на тех общественных отношениях, которые оказались объек­том посягательства. В социалистических условиях результат гражданского противоправного деяния наносит реальный ущерб социалистическим общественным отношениям и социа­листическому гражданскому правопорядку. Этот ущерб по своему характеру может быть самым разнообразным. Он мо­жет быть договорным и вне-договорным, личным и имуще­ственным. Имущественный ущерб, в свою очередь, может вы разиться в положительном ущербе и упущенной выгоде, в пря­мых и косвенных убытках.

Вредный результат является непременным признаком про­тивоправного деяния. В этом смысле, всякое гражданское правонарушение можно рассматривать как единство противо­правного действия и вредного результата. С точки зрения со­ветского гражданского права нет и не может быть безвредных, безрезультатных правонарушений.

6. Личный ущерб является последствием нарушения не­ имущественных прав. Последствия нарушения этих прав мо­гут быть двоякими: в одних случаях, нарушение личных прав не сопровождается материальным ущербом для потерпевшего (нарушенные личные права восстанавливаются путем исков о признании за потерпевшим его прав, а также исков о пре­кращении определенных противоправных действий либо о со­вершении известных положительных действий, обеспечиваю­щих восстановление нарушенных личных прав); в других слу­чаях, нарушение личных прав сопряжено с определенными ма­териальными последствиями (этот вид ущерба связан, преиму­щественно, с лишением жизни и повреждением здоровья че­ловека; возмещение этого ущерба происходит, как правило, в виде взысканий с причинителя пособий по нетрудоспособ­ности в пользу потерпевшего, а в случае смерти кормильца семьи — в виде пособий на содержание иждивенцев).

7. Имущественный ущерб является последствием наруше­ния имущественных прав граждан и юридических лиц. Противоправный результат нарушения этих прав выражается в при­чинении определенных убытков, т. е. в причинений материаль­ного ущерба, которому соответствует обязанность причииителя возместить причиненный ущерб. В зависимости от того, нару­шены ли относительные либо абсолютные права граждан и юридических лиц, убыток подразделяется  а договорный и деликтный. В зависимости от того, утрачено ли в результате не­исполнения договора или деликта наличное имущество либо нарушена возможность извлечь определенные имущественные выгоды в будущем, убыток разграничивается на положитель­ный ущерб и упущенную выгоду (в отношениях между социа­листическими организациями — упущенную плановую при­быль). В зависимости от причинной связи между противоправ­ным действием и ущербом и в зависимости от виновности причинителя, убыток разделяется на прямой и косвенный.

3. Причинная связь между противоправными действиями и их последствиями

8. Объективная причинная связь между противоправным, действием и его последствием является третьим обязательным элементом состава каждого гражданского правонарушения. Это же можно сказать об уголовных, административных и дисциплинарных правонарушениях. Поскольку, однако, общая теория советского права не поставила и не разрешила про­блемы причинности в праве в целом, то разработкой данной проблемы занимаются конкретные дисциплины советского социалистического права. Наибольшие успехи в этом направле­нии достигнуты наукой советского уголовного права, выводы которой во многом использованы автором. В работе приведе­ны критические замечания по поводу распространенных в на­шей литературе мнений о причинной связи, а также сделана попытка положительного разрешения этой проблемы в той мере, в какой она касается вопроса о вине как основании гражданско-правовой ответственности.

9. Единственно правильное решение вопроса о причинной связи в гражданском праве возможно только на базе ленин­ских указаний о причинности, как объективной реальности. Марксизм-ленинизм учит, что природа и общество должны быть рассматриваемы не как случайное и хаотическое скопле­ние предметов и явлений, изолированных и независимых друг от друга, а как связное, единое целое, где предметы и явления органически связаны, зависят и обусловливают друг друга. Ни одно событие в природе и обществе не может быть понято и объяснено, если взять ею в изолированном виде, вне связи с окружающими явлениями, с окружающими условиями. И на­оборот. Любое событие может быть понято и обосновано, если оно рассматривается в неразрывной связи с окружающими явлениями, в его обусловленности от окружающих явлений⁷.

Устанавливая взаимосвязь и обусловленность одних явле­ний от других, наука обнаруживает взаимодействие между отдельными явлениями. С точки зрения марксизма, взаимодействие носит закономерный характер. Одной из сто­рон этой универсальной закономерности является причинность, т. е. последовательность и зависимость одних явлений от дру­гих. «Каузальность, обычно нами понимаемая, — пишет В. И. Ленин, — есть лишь малая частичка всемирной связи, но (материалистическое добавление) частичка не субъективной, а объективно реальной связи»⁸.

10. Советское социалистическое право регулирует обще­ственные отношения особыми, только ему одному присущими, методами воздействия на людей. Судьи и арбитры имеют дело с отдельными случаями, «вырванными» из общей взаимосвязи с другими явлениями в природе и обществе. Их представление о причине (противоправное действие) и о следствии (вредные результат этого действия) всегда, поэтому, несколько упрощает объективную связь явлений, «лишь приблизительно отражая ее, искусственно изолируя те или иные стороны одного едино­го мирового процесса»⁹

Противоправное действие и вредный результат, если по­дойти к ним с точки зрения «единого мирового процесса», связаны между собой не одной, точно определенной причиной, а бесчисленным множеством причин и следствий, которые по­стоянно меняются местами. Суд и арбитраж, разрешая кон­кретное дело, абстрагируются от этого множества причин и следствий, всегда несколько упрощают объективную связь явлений, но при всем этом устанавливают причинную обуслов­ленность действия и результата. Это не означает, что при­чинность в праве приобретает такие формы, которые каче­ственно отличают ее от причинности в философии и что, упрощая объективную связь явлений, юристы тем самым сходят с позиций материалистической философии. Это означает лишь, что суд и арбитраж в процессе своей деятельности, на основании своею жизненною опыта и тщательного изучения обсто­ятельств дела, производят «проверку причинности», находят «доказательства причинности», создают «представление о том, что одно движение есть причина другого»¹⁰.

Рассматривая конкретный случай причинения ущерба и устанавливая его причинную обусловленность, суд и арбитраж (ограничивая рамки своего исследования) имеют в виду лишь существенные обстоятельства и, отвлекаясь от несуще­ственных, отбрасывают последние, если они не способствуют установлению объективной истины.

11. Руководствуясь изложенными положениями, автор ре­шительно отвергает механистические и идеалистические теории причинной связи: теорию необходимых условий и адекватную теорию. К решению вопроса о причинных связях в гражданском праве автор подходит с помощью философских понятий необходимости и случайности. Последние понятия не исклю­чают, а дополняют друг друга: случайное необходимо, по­скольку каждая случайность включена в господствующую в природе и в обществе, связей явлений. Но вместе с тем слу­чайное не необходимо, поскольку случайность не является су­щественно важной для развития данной закономерности, по­скольку на месте одной случайности, при той же общей закономерности, возможна и иная случайность, обусловленная другими причинами. Таким образом, необходимость и случай­ность, как явления объективного мира, могут быть правиль­но поняты лишь во взаимодействии друг с другом и относи­тельно друг друга.

Указания диалектического материализма о соотношении не­обходимости и случайности имеют прямое отношение к во­просу о причинных связях в гражданском праве — причинная связь между противоправным действием и вредным результа­том может быть также необходимой либо случайной. Обяза­тельным элементом состава гражданского правонарушения яв­ляется необходимая причинная связь; случайная связь между действием и вредом не может признаваться достаточной в ка­честве объективного элемента правонарушения. Автор не сог­ласен с высказанным в нашей печати мнением о разновидности причинных связей и о разграничении необходимых и случайных связей по признаку предвидения, при котором предвидение вводится в самое понятие причинности и раство­ряется в нем. Вопрос об объективной причинной обусловлен­ности действия и вреда должен решаться раздельно от вопроса о виновности причинителя, от его субъективной возможности предвидеть и предотвратить вред.

12. К разграничению необходимых и случайных связей между противоправным действием и результатом советские юристы подходят по-разному: А. А. Пионтковский рас­сматривает противоправный результат как необходимое последствие совершенного действия, «когда уже в конкретных ус­ловиях ею совершения имелась объективная реальная возмож­ность его наступления»¹¹; Т В. Церетели критерий отграниче­ния необходимых связей от случайных видит в форме «реальной возможности вмешательства», суть которого она усматри­вает в том, что причинная связь между действием и резуль­татом может быть признана достаточной только тогда, когда без данного действия вредный результат не имел бы места, «если при этом в момент совершения поступка лицо имело реальную возможность вмешаться в объективный ход событий и своим вмешательством оказать воздействие на этот ход со­бытий»¹²; Т. Л. Сергеева считает, что «действительное причи­нение имеет место тогда, когда поведение лица, являясь одним из необходимых условий наступления преступного результата, вместе с тем, претворило в действительность реальную воз­можность наступления этого результата, созданную им самим, другими лицами или иными силами, или активно участвовало в этом претворении совместно с другими лицами иди си­лами»¹³.

Последнее определение необходимого (действительного) причинения, по мнению автора, больше других приближается к правильному, однако, применительно к гражданскому пра­ву нуждается в дальнейших уточнениях и дополнениях.

13. Устанавливая наличие либо отсутствие необходимой причинной связи между противоправным действием и вредом, советский суд (арбитраж) руководствуется марксистско-ленин­ским пониманием законов развития объективного мира, своим опытом, практикой. Суду и арбитражу не могут быть заранее предписаны готовые и раз навсегда данные методы установ­ления причинной связи вроде «типичности», «вероятности» либо в виде упомянутых выше различных юридических крите­риев «реальной возможности» или «реальной возможности вмешательства». Наиболее правильное и точное установление объективно реальной причинной связи между действием и ре­зультатом может быть достигнуто только на основе глубокого изучения законов развития данною явления и всестороннего ознакомления с его конкретной обстановкой. «Поставленная перед советским судом задача установления материальной истины по делу требует, чтобы выводы суда о фактах и при­чинной связи между ними были достоверными, т. е. соответ­ствующими действительности. Обоснование приговора вероят­ными фактами или вероятной причинной связью может при­вести лишь к выводу о вероятности виновности подсудимого, что противоречит принципам советского правосудия»¹⁴.

Руководствуясь понятиями необходимых и случайных свя­зей, советское гражданское право пользуется такими крите­риями разграничения этих связей, которые приняты в марксистско-ленинской философии, и не чуждается в особых «юри­дических критериях» такого разграничения. Устанавливая объективную причинную связь по внешним объективным фак­там (противоправное действие и вред), советский суд и арби­траж исследуют эти факты независимо от субъективной спо­собности причинителя предвидеть и предотвратить причинен­ный вред. Разумеется, что такое «изолированное» (от субъек­тивной стороны состава правонарушения) установление при­чинных связей допустимо лишь на предварительном этапе исследования дела, как методический прием суда, неизбежный при проверке одного из элементов состава правонарушения Вопрос же об ответственности причинителя решается судом (арбитражем) на завершающем этапе исследования дела, с учетом всех наличных элементов состава (включая и вину правонарушителя) в их совокупности.

14. Решение вопроса о причинной связи между противо­правным действием и вредом обеспечивает успешное выясне­ние таких гражданско-правовых понятий, как казус и непреодолимая сила, прямые и косвенные убытки.

а) Казус есть понятие противоположное понятию вины — антипод вины. В этом своем виде казус, как субъективное по­нятие, существенно отличается от случая в философии, как объективной категории, существующей независимо от нашего сознания и всегда противополагаемой другой объективной ка­тегории — необходимости. Автор считает ошибочными взгляды отдельных советских юристов, подходящих к разграничению казуса и непреодолимой силы с позиций «субъективной» (М. М. Агарков) и «объективной» (X. И. Шварц) теорий. Пра­вильное разграничение этих понятий может быть дано с помощью критерия, исходящего из материалистического учения о необходимых и случайных причинных связях: казус, как понятие, противоположное вине, лежит в плоскости объективно-необходимых связей между противоправным действием и вре­дом; непреодолимая сила, как понятие, не связанное с субъективным понятием вины, лежит в плоскости объективно-случайных связей между действием и вредом (Д. М. Генкин).

б) Прямой убыток всегда находится в объективно необхо­димой связи с противоправным действием. Вместе с этим, пря­мым признается лишь такой убыток, который обусловлен ви­новным действием причинителя. Иначе определяется косвенный убыток. В зависимости от наличия либо отсутствия причинной связи и виновности, косвенный убыток может выра­зиться в двух конкретных формах: в одних случаях он нахо­дится в объективно-случайной связи с противоправным дей­ствием и является поэтому последствием непреодолимой силы; и других случаях он также, как и прямой убыток, находится в объективно-необходимой связи с противоправным действием, однако, эту связь причинитель не предвидел и не должен был предвидеть. В этом последнем случае косвенный убыток являет­ся результатом казуса. Советский гражданский закон, по общему правилу, обязывает причинителя к возмещению пря­мых убытков и освобождает от возмещения косвенных.

15. В противоположность мнению отдельных советских юристов (М. Д Шаргородский, Б. С. Антимонов), полагаю­щих, что противоправное бездействие (в отлитие от действия) не способно породить вредного результата и что между ними отсутствует причинная связь, автор рассматривает бездей­ствие, как объективный факт, который порождает вред и на­ходится с ним в объективной причинной связи. Все сказанное выше о причинности может быть распространено поэтому так­же на причинные связи между бездействием и его вредными последствиями.

4. Вина правонарушителя

16. Принцип вины лежит в основе гражданско-правовой ответственности по советскому праву. Он находит признание как в основных и ведущих статьях гражданского кодекса об ответственности (118 и 403), гак и во всем последующем гражданском законодательстве и вполне согласуется с указания­ми Ленина и Сталина об индивидуальной, личной ответственности как важном методе большевистского воспитания кадров¹⁵. Последовательное проведение этого принципа способствует осуществлению основных задач наших государственных орга­нов, в деятельности которых на первый план выдвинуты сей­час «хозяйственно-организационная и культурно-воспитатель­ная работа, укрепление советской законности, борьба против частнособственнических пережитков, борьба за дальнейшее-укрепление социалистической собственности и повышение го­сударственной дисциплины во всех областях нашей деятель­ности»¹⁶.

В диссертации подвергаются критике мнения отдельных со­ветских юристов, предлагающих строить гражданско-правовую ответственность на одних объективных основаниях, без учета виновности правонарушителя. Как показывает всестороннее изучение практики, советские судебные и арбитражные орга­ны последовательно осуществляли принцип виновной ответственности на всех этапах социалистического строительства. Не является исключением в этом отношении и период Великой Отечественной войны: принцип вины подвергся тогда серьезному испытанию, но твердо проводился во всех областях со­ветского права.

Вина является важным, но не непременным основа­нием гражданско-правовой ответственности. Как договорная, так и деликтная ответственность в советском гражданском праве (в отдельных случаях, когда того требуют интересы со­циалистического государства и трудящихся) может наступить и независимо от вины. Случаи безвиновной ответственности сводятся к двум основным видам: а) к ответственности за казус, как за субъективно-случайное причинение (например, ст. ст. 121, 404 ГК, ст. 68 Устава жел. дорог СССР, ст. По Кодекса торгового мореплавания СССР); б) к ответственности за непреодолимую силу, как за объективно-случайное причинение (например, ст. 119, ч I ГК, ст. 78 Воздушного кодекса СССР). В работе показывается, что каждый из этих случаев повышенной гражданско-правовой ответственности может рассматриваться как изъятие из общих принципов от­ветственности, имеющее свое собственное оправдание.

Ответственность за казус предполагает наличие противоправного действия, вредного результат и необходимой при­чинной связи между ними. Здесь отсутствует субъективное основание — вина причинителя. Ответственность за непреодо­лимую силу предполагает наличие только одного объективного основания — наличие вреда. Здесь отсутствуют все другие объективные и субъективные основания противоправность, так как противоправными могут быть лишь действия, но не события, как обстоятельства, не зависящие от воли и созна­ния лица; необходимая причинная связь между действием и вредом (вместо нее выступает здесь объективно-случайная причинная связь между вредом и определенным объективным фактом); вина причинителя, поскольку последний не предви­дел (и не обязан был предвидеть) объективно-случайного вре­да Объективно-случайное причинение является результатом - события, которое поражает потерпевшею независимо от про­тивоправного поведения лица.

Оба эти вида безвиновной гражданско-правовой ответ­ственности (за последствия казуса и непреодолимой силы) являются, поэтому, такой ответственностью, которая возникает не из правонарушения, а из специального указания советско­го закона. Ответственность из гражданскою правонарушения также, конечно, основана на законе, но отличается от других видов ответственности тем, что предполагает наличие точно определенных в законе объективных и субъективных основа­ний, в то время как безвиновная гражданско-правовая ответственность предполагает только объективные основания (казус) либо только одно из них — голое причинение вреда (не­преодолимая сила) и объясняется иными социально-полити­ческими и практическими мотивами, чем ответственность из правонарушения.

19. Советское государство разрешает вопрос о послед­ствиях казуса и непреодолимой силы, исходя из сочетания различных способов возмещения безвиновного вреда: в одних случаях, этот вред относится на счет самого потерпевшие (преимущественно в сфере личной деятельности, не связанной с государственным либо кооперативным производством); в других случаях, организуется страхование этого вреда через; соцстрах или госстрах либо возмещение его в порядке со­циальною обеспечения; в третьих случаях, этот вред перела­гается на коллектив, в котором состоит потерпевший (напри­мер, на колхоз за счет его общественною фонда) либо на предприятие, в котором работает потерпевший; наконец, в ис­ключительных и относительно редких случаях, советское госу­дарство возлагает последствия казуса и непреодолимой силы на причини геля, например, на владельца источника повышен­ной опасности в деликтном праве (ст. 404 ГК) либо на контр­агента, потерпевшего в договорном праве (ст. ст. 119, ч. I и 21 ГК, ст. 68 Устава жел. дорог СССР, с г. 116 Кодекса тор­гового мореплавания СССР, ст. 78 Воздушного кодекса (ССР).

РАЗДЕЛ II

ПОНЯТИЕ ВИНЫ КАК СУБЪЕКТИВНОГО ОСНОВАНИЯ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

1. Понятие вины как основания гражданско-правовой от­ветственности относится к числу важнейших категорий совет­ского социалистическою гражданского права. Научное рас­крытие и обоснование этого понятия немыслимо в отрыве от основ общественного, государственного и правового строя со­циализма, как новой и притом высшей исторической формации. Оно немыслимо также вне анализа общефилософских поло­жений о воле и сознании человека, о его творческой деятель­ности. Оно, тем более, немыслимо без учета гениальных ука­заний И. В. Сталина об активной, созидательной роли права как надстройки. Только всестороннее изучение понятия вины, на основе уже достигнутых представлений в науке и практика социалистического права и в философии марксизма-ленинизма, может явиться достаточной предпосылкой как для правиль­ного объяснения самого понятия вины, так и дня признания виновного состояния лица в качестве одного из оснований гражданско-правовой ответственности.

1. Юридический анализ понятия вины

2. Пользуясь понятием вины и рассматривая вину как осно­вание гражданско-правовой ответственности, советские цивилисты недостаточно занимались выяснением содержания это­го понятия. В большинстве случаев они сводили вину к умыс­лу и неосторожности и этим ограничивались. Напротив, советские криминалисты посвятили понятию вины специальные ра­боты и дали развернутое учение о вине, вследствие чего уста­новилась традиция, в силу которой цивилисты, определяя ви­ну, брали за данное то, что писалось криминалистами о вине.

Тот факт, что советские цивилисты пользовались определе­нием понятая вины, даваемым наукой советского уголовного права, не является, конечно, отрицательным, так как общее понятие вины в советском праве, как провинности перед со­циалистическим государством и всем советским народом и как субъективного основания гражданской, уголовной и иной ответственности по советскому праву, является единым. Тем не менее, это не исключает, а обязывает советских цивилистов дать собственное учение о вине, так как, несмотря на единство понятия вины в советском праве, вина в гражданском праве имеет существенные специфические черты: вина юридических лиц, обоюдная вина, ответственность за чужую вину, сочета­ние виновной ответственности со случаями безвиновной ответ­ственности — понятия и принципы, которых не знает, напри­мер, советское уголовное право, но без которых нельзя рас­крыть понятия вины в гражданском праве.

3. В диссертации приводятся и анализируются различные определения понятия вины, даваемые советскими криминали­стами. Автор отвергает соображения Б. С. Утевского¹⁷ и Т. Л. Сергеевой¹⁸ о введении в советское право особого понятия «ви­новности» как общего основания ответственности, отличного от понятия вины как элемента состава правонарушения и как субъективного основания ответственности. Введение в совет­ское гражданское право понятия «виновности» (по термино­логии Б. С. Утевского — «вины в широком смысле»), включающего в себя объективные и субъективные основания от­ветственности, означало бы признание такого понятия, кото­рое идентично понятию состава гражданского правонаруше­ния. Практика советских судебных и арбитражных органов, никогда не оперировала таким понятием. Не имеет оно под собой и теоретических оснований. Введение понятия «винов­ности» как общего основания гражданско-правовой ответствен­ности дает повод рассматривать вину как отвлеченное психи­ческое отношение лица к своим действиям в отрыве от про­тивоправности, вредности и причинной обусловленности этих действий. Общим основанием гражданско-правовой ответствен­ности может быть лишь совокупность всех элементов состава гражданского правонарушения, как диалектическое единство» объективных и субъективных оснований ответственности.

Наибольший интерес для науки советского гражданского права, по мнению автора, представляет определение понятия вины, даваемое Б. С. Маньковским, который рассматривает вину в советском уголовном праве как «психическое отноше­ние лица в форме умысла или неосторожности к совершенному им общественно-опасному деянию, в силу чего это психи­ческое отношение осуждается социалистическим законодатель­ством»¹⁹. Применительно к советскому гражданскому праву это определение нуждается, однако, в уточнениях и дополне­ниях

4. Понятие вины в советском гражданском праве нельзя рассматривать изолированно от законодательной оценки пси­хическою состояния лица, совершившего противоправное (а значит и общественно опасное) действие: психическое отношение нарушителя социалистического гражданского правопорядка к совершенному им действию (и к его вредным послед­ствиям), с одной стороны, и отрицательную классовую полити­ческую оценку поведения правонарушителя, с другой, — не­возможно изолировать друг от друга. При решении вопроса об, ответственности лица принимаются во внимайте оба эти мо­мента. При этом важно отметить, что момент оценки винов­ного противоправного действия проходит двойную стадию абстрактную, когда советское государство выражает свое отрицательное отношение к противоправному действию в зако­не, и конкретную, когда суд либо другой государственный орган обсуждают определенное правонарушение. И закон и суд, порицая противоправные действия, всегда предполагают, что эти действия находятся не только в объективной причинной связи с вредом, но и в определенной субъективной (пси­хической) связи с деятелем, являются плодом его сознания и воли. Отсюда следует, что действие (бездействие) признается виновным только в том случае, когда оно противоправно. Ины­ми словами, виновность всегда предполагает противоправность, но не наоборот: действие может быть противоправным, но не виновным.

Разрешая вопрос об ответственности лица, суд определен­ным образом оценивает субъективное (психическое) отноше­ние лица к своим действиям и их последствиям, но это не означает, что «оценочный момент» распространяется только на виновность причинителя. Не меньшее значение он имеет и при установлении противоправности в действиях лица. Пра­вильнее считать, что оценкой противоправности суд занимается раньше, чем оценкой виновности колхозный сторож, спасая колхозное имущество от разграбления, причиняет увечье граби­телю; рассмотрев это дело и установив, что сторож действовал в состоянии необходимой обороны, суд, не найдя в действиях сторожа противоправности, освободит его от ответственности за отсутствием состава правонарушения. Таким образом, «оце­ночный момент» (т. е. классово-политическое осуждение пси­хического отношения лица к своим действиям) характерен не только для вины, но и для противоправности. С этой точки зрения «оценочной категорией» можно рассматривать не толь­ко вину, но и противоправность. Автор отвергает такую поста­новку вопроса: основной признак вины состоит в психическом отношении лица к своим действиям; поскольку, однако, эти действия предполагаются всегда противоправными (вина не­мыслима в отрыве от противоправности), то в определение понятия вины нужно внести указание на противоправность и этим подчеркнуть, что вина рассматривается всегда в единстве с противоправностью и с другими признаками правонаруше­ния. Оценивая объективные и субъективные элементы соста­ва гражданского правонарушения в их совокупности, наши суды взвешивают правонарушение в целом, давая ему опре­деленную классово-политическую оценку, и только после этого решают вопрос об ответственности за него.

Иное решение вопроса об «оценочном моменте» в граждан­ском праве таит в себе опасность отождествления вины с суж­дением судьи (арбитра) о виновности Субъективное убежде­ние судьи (арбитра) оказывается в этом случае единственным критерием определения виновности, что противоречит прямому требованию советского закона — выносить решение на основе объективных фактов действительности.

5. Неправильным было бы также сводить вину к противо­правному поведению лица²⁰. Такое механистическое сведение вины к противоправности приводит к объективизации понятия вины Вина и противоправность есть одинаково необходимые основания гражданско-правовой ответственности, однако, вина означает объективно? (психическое) состояние правонаруши­теля, в то время как противоправное поведение есть объектив­ный факт. Ни вина и ни противоправность, взятые изолирована и независимо друг от друга, не могут служить достаточным основанием ответственности за совершение гражданского пра­вонарушения. Только единство этих равноценных оснований (как и других оснований — вреда и причинной обусловленно­сти вреда и противоправных действий) может явиться достаточным условием ответственности Противопоставление либо ото­ждествление противоправности и виновности недопустимы.

6. С учетом изложенных выше соображений, вину в советском гражданском праве автор определяет как психическое отношение нарушителя социалистического гражданского пра­вопорядка в форме умысла или неосторожности к совершенно­му им противоправному действию и его последствиям. Будучи объективно выраженной в противоправных действиях и их вредных последствиях, гражданско-правовая вина осуждается не только лицом, потерпевшим от гражданского правонаруше­ния, но и советским государством, всеми трудящимися.

В этом своем виде понятие гражданско-правовой вины может быть основано и выведено из общего понятия вины в со­ветском праве, как такого психическою отношения нарушите­ля социалистического правопорядка к своим действиям в фор­ме умысла или неосторожности, которое, будучи выраженным в противоправном поступке, осуждается социалистическим го­сударством и всем советским народом.

В условиях, когда общественные и личные интересы не противоречат, а сочетаются друг с другом, речь идет не о ко­ренных отличиях общей и гражданской вины, а лишь об осо­бенностях последней, обусловленных спецификой гражданских правонарушений и всего института гражданско-правовой от­ветственности, преследующего задачу воспитания нарушителей социалистического гражданского правопорядка и восстановле­ния нарушенных гражданских прав.

7. Всякое виновное действие, наносящее вред социалистиче­скому обществу и его членам, получает не только гражданско-правовое, но и моральное осуждение. Правовое и моральное осуждение не противоречат, а сочетаются друг с другом. От­сюда — противоправная вина является вместе с тем и мораль­ной виной. Единство противоправной и моральной вины обу­словливается у нас единством воспитательной задачи права и морали, состоящей в ликвидации пережитков капитализма в сознании советских людей, в «борьбе за укрепление и завер­шение коммунизма»²¹.

Тесная, органическая взаимосвязь социалистического гра­жданского права и морали не означает их тождества. Основное отличие их состоит в том, что нормы права обеспечиваются принудительной силой советского государства, деятельностью суда и других государственных учреждений, в то время как соблюдение норм морали — силой общественного воздействия, на нарушителей этих правил. Всякий противоправный проступок является у нас антиморальным проступком, но это не значит, что перечень антиморальных проступков ограничивается противоправными проступками. За пределами правонаруше­ний остаются различные собственно антиморальные наруше­ния. Субъективным основанием ответственности лица за со­вершение этих нарушений служит собственно моральная вина, состоящая также в определенном психическом отноше­нии нарушителя правил социалистического общежития к своим антиморальным действиям и их результатам. Эта моральная вина по своему характеру и последствиям (общественное осу­ждение) отличается от противоправной вины, а вместе с тем от той моральной вины, которая совпадает с ней, т. к. послед­няя получает не только общественное, но и правовое осужде­ние. Отсюда собственно моральная и противоправная вина едины в советских условиях, то они не покрывают друг друга и не отождествляются друг с другом; всякая противоправная вина совпадает с моральной виной, но не всякая моральная вина является противоправной виной.

2. Общетеоретический анализ понятия вины

8. Научное объяснение понятия гражданско-правовой вины невозможно без уяснения общефилософских положений о сво­боде человеческой воли и о ее соотношении с необходимостью человеческих поступков. «Невозможно рассуждать о морали и праве, — писал Энгельс, — не касаясь вопроса о так называ­емой свободе воли, о вменяемости человека, об отношении между необходимостью и свободой»²².

Бессилие и порочность буржуазных теорий о вине объясняет­ся тем, что они исходят из неправильного понятия свободы и необходимости. Их суждения о вине укладываются в прими­тивные правила детерминизма и индетерминизма, которые ме­ханистически противопоставляют свободу и необходимость, не раскрывают диалектической связи и единства этих категорий. Не случайно, поэтому, что многочисленные, но бесплодные бур­жуазные учения о вине всегда основываются либо на фатали­стическом предопределении поведения человека объективными законами природы и общества, либо же на безусловной и аб­солютной свободе воли, независимой от этих законов.

В диссертации дается критика буржуазных теорий о вине и, особенно, современных теорий. Вся позднейшая буржуазная литература по данному вопросу свидетельствует о явной де­градации буржуазной науки в сторону усугубления идеалистической, реакционной сущности классической буржуазной фи­лософии и всяческого попирания ее былых прогрессивных мо­ментов. Примером тому служит широкое распространение в области буржуазного уголовного и гражданского права вуль­гарного материализма и позитивизма, социологических и «мо­рально-этических» теорий. В работе показывается, что дей­ствительный смысл и классово-политическая, партийная на­правленность этих «новейших» теорий о вине состоит в обо­сновании всемерного усиления ответственности за всевозможные нарушения буржуазного «правопорядка», в теоретическом оправдании судебного и внесудебного произвола и беззакония, которые характеризуют весь современный общественный, го­сударственный и правовой строй империализма — строй фа­шизма и войны.

9. Подлинно научное объяснение понятия вины как основания гражданско-правовой ответственности может быть дана только с позиций диалектического материализма. Исходя из этих позиций, можно поставить и осветить основной вопрос данной темы: если вина является психическим отношением ли­ца к своим противоправным действиям и их последствиям, то, что же следует понимать под этим психическим отношением? Если под психическим отношением понимать волевое и созна­тельное отношение лица к своим действиям, то следует ли во­лю и сознание человека рассматривать как свободные от объ­ективных условий его жизни и от физиологических процессов, Происходящих в голове человека, либо же воля и сознание ли­ца закономерно и необходимо обусловлены материальными факторами, которые с помощью мозга получают лишь отра­жение в сознании человека?

При решении этого вопроса автор руководствуется мар­ксистско-ленинской версией познания, согласно которой от­ражение есть активный, творческий процесс, каковой «надо понимать не «мертво», не «абстрактно», не без движения, не без противоречий, а в вечном процессе движения, возникно­вения противоречий, и разрешения их»²³. В работе показывает­ся, что все психические явления, в том числе и вина как пси­хическое состояние деятеля, Moгут быть объяснены лишь на основе гносеологических положений марксизма о соотношении бытия и сознания, материи и мышления, необходимости и свободы. «Не в воображаемой независимости от законов при­роды заключается свобода, а в познании этих законов и в основанной на этом знании возможности планомерно заставлять законы природы действовать для определенных целей".., Свобода воли означает, следовательно, не что иное, как спо­собность принимать решения со знанием дела»²⁴. Господство над природой, проявляющее себя в практике человечества, «есть результат объективно-верного отражения в голове чело­века явлений и процессов природы, есть доказательство того, что это отражение (в пределах того, что показывает нам прак­тика) есть объективная, абсолютная, вечная истина»²⁵.

Эти положения классиков марксизма-ленинизма нашли блестящее подтверждение к работах советских физиологов и психологов и, прежде всего, в трудах И. П. Павлова, всесто­ронне объяснившего физиологические механизмы сложнейших процессов отражения в сознании человека внешнего объектив­ного мира, материальные основы психической деятельности че­ловека. Будучи правильно понятыми и распространенными на правовые явления, эти положения марксизма служат отправ­ным моментом для теоретического обоснования ответственности типа за его поступки.

10. В диссертации выражается отрицательное мнение по по­воду высказанного в нашей литературе соображения о том, что указания Энгельса и Ленина о свободе как о действовавши со знанием дела якобы неприменимы к гражданам СССР, со­вершающим правонарушения под влиянием пережитков капи­тализма, что, подчиняя свою волю этим пережиткам, правона­рушитель будто бы не свободен в своих действиях, что он раб этих пережитков²⁶. Автор придерживается иной трактовки это­го вопроса, наиболее четко  сформулированной Б. С. Маньковским, подходящим к обоснованию ответственности с учетом активной роли воли и сознания личности, «которая в усло­виях социалистического общества могла не совершать пре­ступления и не должна была совершать его»²⁷.

Марксизм-ленинизм учит, что человек, познавая мир, воз­действует на него, изменяет его, что «сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его»²⁸. Рас­сматривать человеческое сознание, как пассивный процесс, а противоправное поведение советского человека, как фаталисти­чески предопределенное капиталистическим окружением и пе­режитками капитализма, — значит не понимать диалектиче­ского сочетания свободы и необходимости, гносеологического значения положений марксизма о свободе как познанной не­обходимости.

11. Вопрос о соотношении свободы воли человека и необ­ходимости его поступков, а вслед за тем и вопрос об ответ­ственности человека за свои поступки в различных обще­ственных формациях решается по-разному. В условиях соци­ализма люди впервые становятся действительными повелите­лями природы, а законы их общественных действий, противо­стоявшие ранее людям, как чуждые, применяются ими с пол­ным знанием дела. Предсказание Энгельса о том, что «об­щественное бытие, до сих пор казавшееся людям как бы насильственно навязанным природой и историей, станет их соб­ственным свободным делом²⁹ — блестяще осуществилось в наш век. Пролетарская революция и построение социализма в на­шей стране означают величайший исторический скачок из цар­ства слепой необходимости в царство подлинной свободы. Мы живем в обществе, в котором свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Трудящиеся СССР стали хозяевами и вершителями своей судьбы. Соци­ализм не разъединяет, а объединяет людей. Создано невидан­ное в истории политическое и моральное единство людей. Соз­нательность масс стала законом движения социалистическою общества, «неуклонное повышение политического и культурного уровня народа составляет жизненную потребность совет­ского строя»³⁰.

12. Новое соотношение свободы и необходимости при со­циализме дает право подойти к рассмотрению воли и сознания советского человека, а вместе с этим и к обоснованию его от­ветственности за свои поступки принципиально иначе, чем при капитализме. Тот факт, что в Советском Союзе ликвидированы капиталистические элементы, уничтожена эксплоатация человека человеком и созданы все объективные условия для сво­бодною творческого труда и товарищеского сотрудничества, не может быть истолкован в том смысле, что гражданские правонарушения в СССР, как и все другие антиобщественные по­ступки, объективно не детерминированы и являются результатом ничем не обусловленной свободы воли. Социализм есть первая фаза коммунистического общества. Он выходит из недр капитализма, а потому неизбежно таит в себе его «родимые пятна» Сознание людей в его развитии всегда несколько от­стает от их экономического положения³¹. Пережитки капита­лизма и империалистическое окружение СССР, оживляющее и поддерживающее эти пережитки, есть объективный факт, ко­торый не может не отразиться в сознании Советских людей, не влияет на их духовный облик. Сопротивляемость этим пере­житкам далеко не одинакова у разных по идейно-политическо­му уровню граждан СССР. Под влиянием этих пережитков от­дельные трудящихся идут на нарушение социалистического правопорядка. Но влияние пережитков не является слепой фатальной силой, которая с неизбежностью определяет поведение человека, превращая его в раба этих пережитков. Ак­тивная борьба с этими пережитками составляет характерней­шую черту идеологии советских людей. Гражданское правона­рушение может совершиться только в том случае, когда эта борьба оказывается ослабленной. Значит, детерминированность противоправных поступков совсем не означает, что, находясь под влиянием пережитков, человек полностью подчинен им и не может выбрать другого пути, чем нарушить советский правопорядок. Поведение правонарушителя, хотя и детерминиро­вано, но ото вместе с том и свободно в том смысле, что лип» всегда может отказаться oт него, проявив тем самым свою во­лю и сознание. «Детерминизм не только не предполагает фа­тализма, а, напротив, именно и дает почву для разумного действования»³²

3. Понятие вины юридических лиц

13. Общие основания ответственными граждан и юридиче­ских лиц по советскому праву являются одинаковыми наш гражданский кодекс и многие последующие законодательные акты, регулируя договорную и деликтную ответственность, обычно не выделяют юридических лип, а говорят об основани­ях ответственности всех участников гражданского оборота од­новременно. Это в полной мере относится и к вине как субъ­ективному основанию ответственности юридических лиц.

Все сказанное выше о вине граждан, как основании их имущественной ответственности, может быть в общем распро­странено и на вину юридических лиц однако, понятие последней обладает важными специфическими особенностями и тре­бует специального рассмотрения. Самым сложным при этом является вопрос о воле юридических лиц, а также вопрос о воле их органов и лиц, составляющих коллектив юридического лица, т. е., в конечном счете, вопрос о соотношении коллектив­ной и индивидуальной воли.

Успешное разрешение этого вопроса зависит от правильно­го уяснения роли и места юридических лиц в советском соци­алистическом обществе. В работе показывается, что юридиче­ские лица в СССР представляют сложную и вместе с тем стройную систему, структура и назначение которой определя­ются всем общественным и государственным строем социализ­ма и служит ему. Эта система в корне отлична от структуры и назначения юридических лиц в буржуазном праве, где юриди­ческие лица призваны обслуживать частнособственнические ин­тересы эксплоататорского государства и монополистического капитала.

Существо всей хозяйственной деятельности советских юри­дических лиц определяется единством двух форм обществен­ной социалистической собственности³³, а сама их деятельность, как и вся хозяйственная жизнь в СССР, определяется и на­правляется государственным планом в интересах увеличения общественного богатства, неуклонного подъема материального и культурного уровня трудящихся, укрепления независимости и усиления обороноспособности нашей страны³⁴.

Образование и деятельность советских юридических лиц от начала и до конца направляется общегосударственной волей. Это не означает, что общегосударственная воля является го­лым диктатом, при котором юридические лица служили бы своеобразными автомата лги, лишенными своей собствен­ной воли и механически выполняющими предписания государ­ства. Организуя и направляя работу юридических лиц, госу­дарство и партия указывают им, как правило, лишь главные пути (следуя которыми они дадут максимум пользы делу со­циалистического строительства), оставляя широкое поле для инициативы и оперативно-хозяйственной самостоятельности.

14. К рассмотрению понятия вины юридических лиц автор подходит с позиций общей проблемы соотношения воли и дей­ствий юридического лица. Совершая известные действия, на припер, возводя строение, изготовляя и отправляя партию то­вара, реализуя государственный займ и т. д., организации, учреждения и предприятия определенным образом проявляют свою волю. Их воля есть организованная воля коллектива. Эту волю организуют органы коллектива, стоящие во главе этого коллектива и направляющие его деятельность для достижения поставленной государством цели.

Организованная воля коллектива, хотя и создается людь­ми как участниками коллектива, но не сводима к простой со­вокупности индивидуальных воль. Будучи объективно выражен­ной в действиях, она приобретает затем (по отношению к во­ле участников юридического лица) относительно самостоятель­ный и независимый характер.

Практика социалистического строительства каждодневно свидетельствует о том, как наши предприятия, учреждения и организации умело направляют свою волю к достижению по­ставленных перед ними целей, аккуратно выполняют трудные государственные задания, преодолевая все препятствия, оказы­вающиеся на их пути. Роль наших организаций и их руково­дителей стала решающей, исключительной. Однако у нас есть еще отдельные организации и руководители, которые не справ­ляются со своими задачами, не могут организовать своих уси­лий, не проявляют необходимого уменья и желания пре­одолеть стоящие перед ними трудности, не обнаруживают нуж­ной воли к труду, готовности работав no-новому, ре­шимости выполнить план³⁵. Организации и их руководите­ли оказываются в этих случаях неспособными по-настоящему мобилизовать свою волю и сознание на выполнение поставлен­ных перед ним» задач, ссылаясь в свое оправдание на различ­ные «объективные» условия и не понимая того, что роль этих «объективных» условий свелась у нас к минимуму и что «от­ветственность за наши прорывы и недостатки в работе ложится отныне на девять десятых не на «объективные» условия, а на нас самих, и только на нас»³⁶.

Указания И. В. Сталина о роли субъективного фактора жизни нашей страны служат ключом к правильному обоснова­нию ответственности советских юридических лиц. Руководству­ясь этими указаниями, советские юристы, решая проблему ос­нований ответственности юридических лиц, переходят к прак­тическому анализу субъективных оснований этой ответствен­ности, т. е. к оценке субъективного отношения юридического лица к своей деятельности и ее результатам.

15. За результаты своей хозяйственной деятельности юридические лица отвечают перед советским государством и перед участниками советского гражданского оборота. В гражданско-правовом порядке они отвечают за совершение правонаруше­ний, т. е. за нарушение прав граждан и организаций, охраня­емых советским законом. Правонарушение, совершенное юри­дическим лицом, состоит из тех же объективных и субъектив­ных элементов, что и правонарушение гражданина: юридиче­ское лицо, как и гражданин, отвечает за правонарушение, ког­да будет установлено, что оно действовало (бездействовало) неправомерно, что оно своим неправомерным действием (без­действием) причинило ущерб другому, что его неправомерные действия (бездействия) находятся в объективно-необходимой причинной связи с ущербом и являются виновными, т. е. со­вершенными умышленно или по неосторожности.

Виновность юридического лица слагается из провинностей лиц, составляющих юридическое лицо и организующих его деятельность. Но виновность юридического лица не представ­ляет простой суммы индивидуальных провинностей. Подобно тому, как коллективная деятельность не сводится механиче­ски к сумме индивидуальных действий, а представляет новое качество³⁷, так и вина юридического лица качественно отлична от своих слагаемых. Это — особая вина коллектива. Психологическим содержанием ее является порочная воля (и сознание) участников этого коллектива, а не отдельных инди­видуумов, осуществляющих свою деятельность независимо от коллектива либо вне связи со своими обязанностями.

Решая вопрос об ответственности юридических лиц за со­вершение различных правонарушений, наш» судебные и арби­тражные органы никогда не упускают из поля своего зрения субъективную сторону этих правонарушении, т. е. психическое отношение конкретных лиц к своим противоправным действи­ям и их последствиям, независимо от того, являются ли этими лицами работники органа юридического лица, его пред­ставители, либо же рядовые участники данной организации, учреждения, предприятия. Юридическое лицо отвечает за ви­новные действия своих органов, представителей и членов (ра­бочих и служащих}, если таковые действовали в пределах сво­их правомочий. Эта ответственность юридического лица за ви­новные действия своих органов, представителей и членов (рабочих и служащих) является ответственностью за собственную, а не за «чужую» вину, как это утверждают отдельные советские цивилисты, рассматривающие юридическое лицо в отрыве от воли и деятельности всех ею участников. Диссер­тант не согласен также с мнением авторов, сводящих вину юридического лица только к вине ею органов, выражающейся в ненадлежащем «выборе и надзоре» над своими рабочими и служащими, как необоснованно сужающем пределы ответ­ственности юридического лица.

Изложенная выше точка зрения на вину юридического ли­ца, как на совокупность провинностей его участников и орга­нов, соответствует взглядам А. В. Венедиктова³⁸ и С. Н. Братуся³⁹ на советское юридическое лицо, как на организованный коллектив людей, осуществляющий под руководством своих органов возложенные на него государством задачи независи­мо от того, действуют ли эти люди в качестве членов коопера­тивно-колхозной или общественной организации, либо в каче­стве рабочих и служащих государственного предприятия или учреждения.

16. Вина органа или конкретного участника юридического лица служит необходимым субъективным основанием ответ­ственности юридического лица. Вина органа и вина участни­ков юридического лица (членов или рабочих и служащих) не всегда совпадают друг с другом: вина органа может быть на­ лицо, в то время как вины участника юридического лица мо­жет и не быть и наоборот. Юридическое лицо признается не­ виновным, если докажет невиновность органа и невиновность своих членов (рабочих и служащих), т. е. докажет, что причи­ненный ущерб явился результатом таких обстоятельств, кото­рые ни орган, ни члены (рабочие и служащие) предотвратить не могли (казус).

Ответственность юридического лица перед другими участ­никами советского гражданского оборота не исключает ответ­ственности конкретных виновников (членов или рабочих и слу­жащих) перед юридическим лицом в порядке регресса; ответив за свою вину перед потерпевшим, юридическое лицо может переложить эту ответственность на отдельных лиц. Отношения по регрессным требованиям не нарушают конструкции вины юридического лица.

17. В диссертации критикуется концепция, предлагающая строить ответственность юридических лиц (особенно договор­ную — в отношениях между социалистическими организациями) на одних объективных основаниях, без учета субъективно­го основания, т. е. без учета виновности юридического лица. Лейтмотивом этой концепции служит обычно утверждение, что принцип виновной ответственности советских предприятий, уч­реждений и организаций может, якобы, повести к снижению их ответственности за результаты своей хозяйственной де­ятельности, поколебать реальное выполнение договорных обя­зательств, а вместе с тем и народнохозяйственного плана, фор­мой осуществления которого эти обязательства являются.

В работе показывается несостоятельность этой концеп­ции, заключающаяся в том, что она.

а) отождествляет ответственность контрагента за реальное исполнение договора (за исполнение его в натуре) с прочими видами ответственности хозорганов за нарушение договорных обязательств в виде уплаты штрафных санкций и возмещения убытков. Вопрос о реальном исполнении договора часто раз­решается советским законом по принципу безвиновной ответственности. За пределами реального исполнения договора остается, однако, широкое поле ответственности должника за другие случаи нарушения договора, когда речь об исполнении договора в натуре уже не идет (например, за поставку недоб­рокачественной продукции, принятой покупателем для реали­зации с уценкой, за просрочку в поставке товара, либо за про­срочку в сдаче объекта строительства и т. д.). Ответственность советских юридических лиц за подобные нарушения договорных обязательств построена у нас, как правило, не только на объективных, нолю субъективных основаниях, с учетом винов­ности юридического лица;

б) игнорируя принцип виновной ответственности, данная концепция явно недооценивает воспитательной идеи, лежащей в основе института гражданско-правовой ответственности: трактуя о восстановительной задаче данного института, она отрывает ее от воспитательной его задачи, успешное осуще­ствление которой мыслимо только на основе сталинских ука­заний о роли субъективных факторов в работе социалистических организаций

РАЗДЕЛ 111

ФОРМЫ ВИНОВНОСТИ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

1. Советское гражданское право различает две формы (степени) вины: умышленную и неосторожную. Неосторожная ви­на делится на грубую и легкую.

Разделяя вина на конкретные формы, наши цивилисты ру­ководствуются обычно уголовным законом, согласно которому умышленно действующими признаются такие лица, кото­рые предвидели общественно-опасный характер последствий своих действий, желали этих последствий или сознательно до­пускали их наступление, а неосторожно действующими, — которые не предвидели последствий своих действий, хотя и должны были бы их предвидеть или легкомысленно надеялись предотвратить таковые последствия⁴⁰.

Это определение, содержащее основные признаки отграни­чения одной формы вины or другой и обусловливающее че­тырехчленное деление вины (прямей умысел, косвенный умы­сел, самонадеянность и небрежность), приемлемо для совет­ского гражданского права лишь в качестве отправного тезиса: в гражданском праве сложилось инее соотношение различ­ных форм виновности, чем в уголовном, а самое значение де­ления вины на ее конкретные формы имеет особый характер.

1. Значение форм виновности

2. В советском гражданском праве преобладающее значе­ние занимает неосторожная вина, в то время как в советском уголовном — умышленная вина. Это объясняется тем, что по­давляющее большинство гражданских правонарушений, буду­чи совершено умышленно, перерастает тем самым в преступ­ления (например, причинение ущерба путем хищений либо путем злонамеренного неисполнения договора, заключенного с социалистической организацией и т. д.). Совпадение гражданских и уголовных правонарушений имеет место иногда также и при неосторожности. Независимо от того, будет ли гражданский иск о возмещении ущерба рассмотрен судом в данных случаях одновременно с уголовным делом или отдель­но от него (по условиям преюдиции), уголовная вина не пре­вратится здесь в гражданскую: автор отвергает конструкцию «двойной» вины и полагает, что в подобных случаях граждан­ская вина покрывается уголовной.

Такое решение вопроса исходит из единства общего поня­тия вины в советском праве, ее классово-политического содер­жания, а также из единства оснований гражданской и уголов­ной ответственности. С точки зрения «двойной» вины, суд в каждом конкретном  случае совпадения гражданской вины к уголовной весьма затруднительно решить вопрос о презумпции виновности, поскольку гражданская вина почти всегда предпо­лагается, тогда как советское уголовное право исходит из пре­зумпции невиновности.

3. Советский гражданский кодекс не содержит общей нормы о степенях виновности и о соразмерении этих степеней с тя­жестью материальной ответственности, однако, в целом ряде случаев учитывает степень вины и соразмеряет ее с объемом от­ветственности (ст. ст. 122, 151, 393, 403, 404 ГК)⁴¹. В диссерта­ции высказывается предложение о введении в ГК Союза ССР общей нормы, допускающей снижение ответственности при легкой неосторожности и повышение ее при умысле и гру­бой неосторожности в виде дополнительной ответственности причинителя за привходящие (косвенные) убытки, явившиеся результатом казуса. В литературе высказано мнение, что «со­размерение ответственности со степенью вины противоречило бы началу полного возмещения вреда» и вводило бы в гражданско-правовые отношения «чуждый им элемент уголовно-правового характера»⁴². Это мнение явно недооценивает воспитательную задачу института гражданско-правовой. Ответственности. Благо­даря учету степени виновности последняя получила бы наибо­лее последовательное осуществление без особенного ущерба для восстановительной задачи. Введение общей нормы об учете степени виновности не означало бы также какой-либо «крими­нализации» гражданско-правовой ответственности, т. к послед­няя всегда осуществляется в форме восстановления нарушен­ных прав, а не в форме наказания.

2. Умышленная вина

4. Умышленная гражданская вина характеризуется двумя главными признаками: предвидением вредных послед­ствий противоправных действий и желанием их наступле­ния либо сознательным допущением вредных последствий. Предвидеть вредные последствия значит осознавать (сознавать, понимать) их. Желать вредных последствий - значит стремить­ся к ним.

Воля и сознание — два неразрывно связанных между собой элемента умысла — представляют собой единый психологиче­ский процесс

5. Прямой и косвенный умысел объединяются общим при­знаком предвидения вредных последствий, различаются — по признаку желания этих последствий. Последствия гражданских правонарушений, совершенных по прямому и косвенному умыс­лу (в смысле объема материальной ответственности причинителя), одинаковы, вследствие чего прямой и косвенный умысел в советском гражданском праве не отделяются друг от друга, объединяясь одним понятием умысла.

Сознание, как элемент умысла, включает в себя: а) отчет­ливое представление причинителя о всех фактических обстоя­тельствах правонарушения, б) ясное предвидение вредных по­следствий своих действий; в) понимание противоправности этих действий.

6. Вопрос о том, представляло ли лицо фактическую обстанов­ку, в которой оно нарушило чужие права, всегда стоит в центре внимания советского суда и арбитража Разрешение данного вопроса теснейшим образом связано с выяснением предвидения вредных последствий своих действий, тес выяснением того, представляло ли данное лицо причинную связь между своими действиями и их последствиями Для установле­ния тою, что лицо предвидело последствия своих действий, не обязательно собирать доказательства, свидетельствующие о том, что причинитель предвидел возможные последствия во всех их деталях — достаточно установить, что он представляет объективно-необходимою причинную связь в ее основных чер­тах.

7. Автор отвергает высказанное в нашей литературе мне­ние, согласно которому сознание противоправности не может рассматриваться в качестве составного элемента умысла. В диссертации показывается, что противоправность, как объективный признак действия, должна ясно осознаваться правонарушителем, в противном случае его нельзя обвинить в умыш­ленном правонарушении

В Советском Союзе созданы благоприятные материальные и культурные предпосылки для самого широкого ознакомления трудящихся с нормами социалистического законодательства. Подавляющее большинство советских граждан знает на­ши законы и свято соблюдает их, что не исключает случае, когда отдельные лица оказываются неосведомленными о некоторых законодательных актах и, совершая те или иные дел­ения не осознают их противоправности. Привлечение этих лиц к гражданской ответственности за совершение противо­правных, но невиновных действий, означало бы распростране­ние на эти случаи объективного вменения.

Обсуждая вопрос о сознании противоправности, советский суд и арбитраж исходят из презумпции знания закона, что со­ответствует общему принципу гражданско-правовой ответствен­ности — презумпции виновности правонарушителя.

8. Умышленные гражданские правонарушения расценива­ются как наиболее опасные и недопустимые проявления пере­житков капитализма в сознании советских людей. Борясь с ни­ми, суд и арбитраж вскрывают антиобщественные мотивы, ле­жащие в их основе, осуждают их и тем способствуют комму­нистическому воспитанию граждан СССР.

3. Неосторожная вина

9. Преимущественное значение неосторожной вины, как субъективного основания гражданско-правовой ответственно­сти, определяет и тот интерес, который проявляет наука совет­ского гражданского права к изучению этой формы вины. От правильного разрешения проблемы неосторожной вины зави­сит успешное разрешение большинства гражданских дел, а вместе с тем и осуществление важнейшей задачи советского правосудия по дальнейшему воспитанию советского народа в духе максимальной организованности и  целеустремленности.

Борьба с небрежностью, «неумелостью» и «безрукостью» (Ленин) в выполнении заданий всегда была и остается в центре внимания нашей партии в ее неутомимой и настойчи­вой работе по большевистскому воспитанию кадров. Предо­ставляя каждому гражданину СССР неограниченные возмож­ности для развития своих индивидуальных способностей, всесторонне поощряя любую полезную инициативу и активность, социалистическое государство, вместе с тем, предъявляет к че­ловеку повышенные требования во всем его личном и обще­ственном поведении.

В период, когда Советский Союз, страны народной демо­кратии и весь прогрессивный мир ведут титаническую борьбу с темными силами американской реакции, пытающейся развя­зать новую мировую войну, у нас особенно нетерпимы всякие проявления неорганизованности, беспечности и недисципли­нированности.

10. Правовой анализ неосторожных правонарушений и не­ осторожной вины, как элемента состава этих правонарушении» представляет большие трудности. Главная трудность состоит в установлении психической связи между неосторожным про­тивоправным действием (бездействием) и его последствиями. Неосторожная вина, в отличие от умысла, характеризует­ся тем, что, действуя неосторожно, причинитель не предвидит вредных последствий своих действий (хотя и должен их пред­видеть) , а потому и не желает их, либо же, хотя и предвидит, но легкомысленно надеется на предотвращение их. В связи с этим, естественно возникает вопрос: входят ли в неосторож­ную вину, в качестве непременных ее элементов, сознание - воля правонарушителя? Или иначе — наполнена ли неосто­рожная вина, как и умысел, известным психическим содержанием, ибо же она представляет собой определенную «психи­ческую пустоту», а потому от нее, как от субъективного осно­вания ответственности лица, следует отказаться и строить эту ответственность на одних объективных основаниях?

11. В работе показывается несостоятельность буржуазной доктрины, пытающейся ликвидировать понятие неосторожной вины, либо же отождествить его с понятием умысла (неосто­рожность как «умышленное опасное состояние» либо как «умышленное бездействие») или, напротив, противопоставить умысел и неосторожность как взаимоисключающие понятия (умысел как «упречное состояние воли», неосторожность как «упречное состояние интеллекта»).

Наука советского гражданского права исходит из единства умысла и неосторожности. Будучи вместе взятыми, они пред­ставляют собой формы единого понятия вины, которые в со­вокупности отличаются лишь от казуса как безвиновного со­стояния правонарушителя, при котором последний не мог и не должен был предвидеть вредные последствия своих противо­правных действий. Отсюда следует, что в понятие неосторожной вины, в качестве ее непременных элементов, входят как воля, так и сознание правонарушителя, которые и составляют психологическое содержание неосторожной вины.

12. Единство неосторожной и умышленной вины не означает, что между неосторожностью и умыслом можно поставить знак равенства. Неосторожность, как разновидность вины, от­личается от смысла степенью интенсивности воли и сознания правонарушителя: воля и сознание проявляются при неосто­рожности с меньшей силой, но не исчезают совсем.

Непредвидение вредных последствий либо нежелание их (надежда на предотвращение) характеризуют одну сторону психического процесса неосторожной вины. Другая его сторона характеризуется пренебрежением (невниманием) к своим обязанностям: причинитель мог и должен был предвидеть и предотвратить вред, но не проявил для этою достаточ­ной волевой и умственной напряженности. Обе эти стороны в сочетании (недостаточная интенсивность предвидения и пред­отвращения вреда и пренебрежение обязанностью предвидения и предотвращения вреда) отличают неосторожную вину от умышленной, но отличают не настолько, чтобы рассматривать ее как качественно противоположное умыслу понятие.

13. Неосторожная вина в советском гражданском праве делится на грубую и легкую. Ни в гражданском законе, ни в литературе по гражданскому праву не проводится четких разграничительных признаков, отделяющих одну форму не­ осторожной вины от другой. Такие признаки содержатся уголовном законе, согласно которому неосторожная вина под­ разделяется на самонадеянность (лицо предвидело, но легко­мысленно надеялось предотвращать вред) и небрежное в (лице не предвидело, помогло и должно было предвидеть вред)⁴³. Со­ветское гражданское право не восприняло этою разграничения неосторожной вины на ее отдельные формы. Неосторожности и небрежность оно трактует как идентичные понятия, однако, в основу их деления (на грубую и легкую) кладет в общем те же признаки, что и уголовное право — различную степень предвидения вредных последствий и различную степень дол­женствования такого предвидения: если лицо не предвидело вредных последствий своих противоправных действий, но по обстоятельствам данного конкретного дела могло и должно было их предвидеть, оно может быть обвинено в легкой не­осторожности; если лицо предвидело вредные последствия своих противоправных действий, но легкомысленно надеялось избежать их (хотя по обстоятельствам данного конкретного дела оно могло и должно было предвидеть неизбежность вре­да), оно может быть обвинено в грубой неосторожности.

Анализ практики по гражданским и уголовным делам позволяет сделать вывод, что гражданская неосторожная вина, хотя и подразделяется на свой конкретные формы (грубую и легкую) с помощью тех же признаков, что и уголовная неосто­рожная вина, однако, по своему содержанию не совпадает с последней, так как включает в себя такое психическое отношение правонарушителя к своим действиям и их последствиям, которое с точки зрения уголовного преследовании безразлично, но с точки зрения советского гражданскою правопо­рядка вызывает осуждение

14.    Анализируя понятие неосторожной вины в советском гражданском праве, автор исходит из положений классиков марксизма-ленинизма об активной роли человеческого созда­ния, о новом соотношении свободы воли и необходимости при социализме. В условиях буржуазною строя неосторожные (как неумышленные) гражданские правонарушения выражают собой все обостряющиеся противоречия между господствующего верхушкой общества (и внутри ее) и массой угнетенных и эксплоатируемых. Для грудящихся отсутствуют там побуди­тельные мотивы к активной деятельности, к соблюдению порядка, угодного и выгодного одним эксплоататорам. Социа­лизм, напротив, создает невиданно благоприятные условия для созидательной, творческой деятельности масс Для оправдания пассивности и нерадивости к труду в наших условиях нет решительно никаких оснований у гражданина СССР, над которым не довлеет ни социальный, ни правовой идет, есть все объективные возможности сознательно взвешивать свои по­ступки, свободно поступать не во вред, а на пользу социали­стического общества и его членов. Если гражданин пренебрег и не воспользовался этими возможностями, проявил недопустимую пассивность и неосмотрительность, он обязан ответить за последствия этой неосмотрительности

15. Исходя из этих положений, в диссертации решается вопрос о масштабе осмотрительности при неосторожной вине на вопрос о пределах и критериях должного и возможного предвидения (предотвращения) вредных последствий при не­осторожных правонарушениях. Автор отвергает субъективный критерий ответственности, согласно которому пределы должного предвидения всегда совпадают с границами возможного предвидения если лицо, хотя и должно было предвидеть вред­ные последствия своих противоправных действий, но по своим субъективным данным не могло их предвидеть, оно освобо­ждается от ответственности. Таким критерием может быть лишь объективный масштаб предусмотрительности, при котором пределы должного не всегда совпадают с грани­цами возможного предвидения если лицо по своим субъектив­ным данным не могло предвидеть вредных последствий своих противоправных действий, но по обстоятельствам данного дела должно было их предвидеть (т. к. для этого имелись все объек­тивные возможности), оно обязано ответить за эти последствий. Лицо признается невиновным лишь в том случае, когда оно не могло и не должно было предвидеть или предотвра­тить вредные последствия своих противоправных действий.

В диссертации показывается, что вопрос о масштабе ответ­ственности за неосторожную вину в гражданском праве может получить успешное разрешение в свете сталинских указании о новом соотношении возможности и действительности при со­циализме, о всемерном использовании неограниченных воз­можностей, заложенных в самой природе социалистического строя, особенно ярко показанных И. В. Сталиным на примере новых технических норм как большой регулирующей силы, ор­ганизующей на производстве широкие массы рабочих вокруг передовых элементов рабочего класса⁴⁴. Признание объектив­ного масштаба ответственности, который ориентирует на луч­шие образцы поведения граждан СССР, обеспечивает подтя­гивание отсталых к передовым, зовет их вперед — к дальней­шему духовному совершенствованию. Служа организующим и воспитывающим фактором, объективный масштаб ответствен­ности не означает вместе с тем казенного и обезличенного под­хода к людям и организациям: сравнивая поведение одного лица с другим, советский суд (арбитраж) всегда сопоставляет в принципе сходные лица, не делая никакой скидки на инди­видуальную невнимательность, неумелость и пренебрежение к социалистическому правопорядку, к интересам граждан и со­циалистических организаций. Революционная, активно-творче­ская роль советского гражданского права наиболее полно осу­ществляется именно с помощью объективного масштаба ответ­ственности.

В диссертации рассмотрены лишь основные вопросы общей проблемы вины, как субъективного основания гражданско-правовой ответственности. Многие смежные вопросы не затра­гивались автором, так как освещение их заставило бы выйти за пределы поставленной задачи — дать объяснение общего понятия вины в советском гражданском праве.

Разрешая эту задачу, автор решительно отверг узкий фор­мально-юридический анализ вины и сделал попытку изучить это понятие в плане основных и решающих функций совет­ского социалистического государства и права на современной фазе его развития — в период постепенного перехода от социа­лизма к коммунизму.

С этой целью, говоря о вине в советском гражданском пра­ве, автор всюду подчеркивает двуединую задачу института гражданско-правовой ответственности, состоящую в восстановлении нарушенных гражданских прав и в воспитании нарушителей социалистического гражданского правопорядка, а на их примере и других граждан СССР, в коммунистическом духе.

Организующее и воспитательное значение данного институ­та (выдвинутое в работе в качестве ведущей идеи) с особен­ной силой проявляется в вопрос о вине, как субъективном основании ответственности.

Изучение вины в гражданском праве сопряжено с целый рядом трудностей: многие вопросы вины нашли в нашей ли­тературе разноречивое освещение, некоторые из них, с точки зрения автора, получили неправильное разрешение.

Данная работа не претендует на исчерпывающий анализ всех поставленных вопросов. Ее задача будет выполнена, если юна, предлагая решение главных проблем темы, послужит (вместе с другими вышедшими за последнее время работами советских юристов о вине) приемлемой основой для широкой и творческой дискуссии об основаниях гражданско-правовой ответственности, дискуссии, в ходе которой развернется подлинная борьба мнений и свобода критики, без которых, как блестяще показал И. В. Сталин, не может развиваться и пре­успевать никакая наука⁴⁵.

¹И. Сталин. Вопросы ленинизма. Изд. 11. стр. 606.

²А. Микоян Великий зодчий коммунизма, Госполитиздат, 1940, стр. 14.

³И. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, 1950, стр. 5.

⁴Не меньший интерес представляет сравнительный анализ гражданской и административной (а также дисциплинарной) ответственности, Основания последних видов ответственности разработаны в нашей литературе, однако, в весьма с слабой степени, вследствие чего сравнительное освещение этих видов ответственности может явиться предметом специального исследования.

⁵Анализируя элементы состава гражданского правонарушения,  а вместе с тем и основания ответственности, автор оставляет без рассмо­трения учение о субъекте гражданского правонарушения Советское гражданское право (в отличие от уголовного) не включает субъекта в число элементов состава: дееспособность субъекта (возраст и психическое состояние граждан и необходимые признаки правосубъектности юридиче­ских лиц) рассматривается здесь как необходимая предпосылка или условие ответственности и занимает особое место в общей части гражданского права. Говоря об ответственности за совершение гражданских правонарушений, автор всюду имеет в виду нормальные в возрастном и психическом отношении людей, а также различные общественные образования, признанные советским законом юридическими лицами, не касаясь общей проблемы дееспособности (вменяемости).

⁶К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, стр. 120. В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 385.

⁷История ВКП(б). Краткий курс, 1945, стр. 101.

⁸В. И, Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 136

⁹В. И. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. 1960, стр. 139. См. также Ф. Энгельс, Апти-Дюринг, 1950, стр. 20—21.

¹⁰К. Маркс,  Ф. Энгельс, Coч. т. XIV, стр. 405.

¹¹Уголовное право. Общая часть, Учебник ВИЮН. 1948, стр. 304

¹²Т. В. Церетели, Причинная связь в уголовном праве, Авторефе­рат докторской диссертации, 1949, стр. 11.

¹³Т. Л. Сергеева, Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР по уголовным делам, 1950, стр. 74.

¹⁴Определение судебной коллегии Верховного Судa СССР по уголовным делам по делу Черных, жур. «Социалистическая законность», 1948, № 10, стр. 61.

¹⁵В И Ленин. Соч., т XXIX, стр. 401, 409, т XXVII, стр. 250—251, И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 349, 477—482.

¹⁶Г. Маленков, О деятельности Центрального Комитета Всесоюз­ной Коммунистической партии (большевиков), «Правда» от 9. ХП—47.

¹⁷Б. С Утевский, Вина в советском уголовном праве, 1950, стр. 9, 59, 103.

¹⁸Т. Л. Сергеева, Вопросы виновности и вины в практике Вер­ховного Суда СССР по уголовным делам, 1950, стр. 6.

¹⁹Б. С. Маньковский. Советская социалистическая законность и понятие вины в уголовном праве, Жур. «Социалистическая законность», 1951, .№ 5, стр. 15.

²⁰На такой точке зрения стоял автор в прежних своих работах

²¹В. И. Ленин, О задачах союзов молодежи, 1939, стр. 14

²²Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1950, стр. 106.

²³ В. И. Ленин. Философские тетради, 1947, стр. 168.

²⁴Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1950, стр. 107.

²⁵В. И. Ленин, Материализм и эмпириокритицизм. 1950, стр. 173.

²⁶Б. С. Утевский. Вина в советском уголовном праве, 1950, стр. 34—42.

²⁷Выступление на дискуссии в Институте права АН СССР по вопро­сам вины и ответственности в советском уголовном праве, журн. «Совет­ское государство и право», 1951, № 1, стр. 75.

См. также его работу «Проблема ответственности в уголовном праве», 1949, стр. 43—63

²⁸В. И. Ленин. Философские тетради, 1947, стр. 184.

²⁹К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХV, стр. 545

³⁰А. А. Жданов, XXIX годовщина Великой Октябрьской социали­стической революции, 1946, стр. 16.

³¹См. И. Сталин. Вопросы ленинизма. Изд. II. Стр. 466.

³²В. И. Ленин. Соч., т. 1, стр. 400.

³³Ст. 5 Конституции СССР.

³⁴Ст. 11 Конституции СССР.

³⁵См. И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11. стр. 349.

³⁶И. Сталин. Там же, стр. 477.

³⁷См. К. Маркс, Капитал. Т. I, 1949, стр. 332

³⁸А. В. Венедиктов, Государственная социалистическая собственность, 1948.

³⁹С. Н. Братусь, Юридические лица в советском гражданском праве, 1947; его же, Субъекты гражданского нрава, 1950.

⁴⁰Ст. 6 «Основные начал уголовного законодательства Союза ССР и Союзные республик» 1924 г. С некоторыми редакционными изменениями она воспроизведена в ст. 10 УК РСФСР и в соответствующих статьях, уго­ловных кодексов других Союзных республик.

⁴¹См. также ст. 12, постановления Пленума Верховного Суда СССР от 10 июня 1943, г. «О судебной практике по искам из причинения вреда. Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Вер­ховного Суда СССР за 1924— 1944 годы, 19-16 стр. 177.

⁴²И. Б. Новицкий и Л. А. Лунц, Общее учение об обязатель­стве. 1950, стр. 376.

⁴³Ст. 6. «Основных начал».

⁴⁴См. И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 502.

⁴⁵См. И. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, 1950, стр. 26.