!!Экзамен зачет 2023 год / Хохлов

RELP. О гражданско-правовой ответственности /

Федеральный правовой портал (v.3.0) Логин: 

Пароль: Информеры портала+RSS Ваши материалы на портале Издательствам и интернет-магазинам

О проекте Статистика Регистрация

 Главная  Поиск  Материалы  Новости  Форумы  Конкурсы  Конференции  Ссылки Моя страница Подняться выше » Главная/Все статьи/ О гражданско-правовой ответственности /

Хохлов, В. А.

О гражданско-правовой ответственности /В. А.

Хохлов.

//Правоведение. -1997. - № 1. - С. 96 - 103

Проблемы ответственности всегда были в центре внимания

отечественных юристов. Это относится и к ответственности

в гражданском праве. Однако до настоящего времени не

существует единой концепции и единого понятия гражданско-

правовой ответственности. В статье автор разъясняет

сущность проблемы и предлагает выработать

методологические ориентиры.

Библиогр. в подстрочных примечаниях.

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО - ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ -

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ - ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ -

ЮРИДИЧЕСКАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ Статья находится в издании «Известия высших учебных заведений.» Материал(ы): О гражданско-правовой ответственности.

Хохлов, В. А.

О гражданско-правовой ответственности

Хохлов В. А.*

Проблемы ответственности всегда были в центре внимания отечественных юри­стов. Это относится и к ответственности в гражданском праве. Однако до настояще­го времени не существует единой концепции и единого понятия гражданско-право­вой ответственности (как и юридической ответственности в целом).1 В значитель­ной мере это связано с тем, что законодатель тщательно избегает дать какое-либо определение ответственности.

Представляется, что современное состояние исследований гражданско-право­вой ответственности требует не столько детальной разработки частных вопросов, сколько выяснения существа проблемы и выработки методологических ориентиров.

I. Слово «ответственность» является в русском языке относительно новым, его значение не устоялось и поэтому включать его в юридический аппарат следует осто­рожно.

В обыденном языке и в литературе слово «ответственность» впервые появилось в первой половине XIX в., а общеупотребительным оно стало только в конце XIX столетия. Толковый словарь В.И. Даля (вторая половина XIX в. !) не дает это слово в качестве определяющего (коренного) и упоминает его лишь вскользь как произ­водное от слов «отвечанье» и «ответ».2 С точки зрения этимологии оно связано со словами «ответ» и «ответчик» и появилось в русской речи в результате нормальной для многих лексем «литературизации» выражения «дать ответ».3 Точно так же обра­зовывались новые слова и из других выражений, например, сначала говорили «он склонен (к чему-либо)» — стали говорить «он имеет склонность»; слово «устойчив» со временем породило неизвестное ранее — «устойчивость» и т. д. Этот процесс связан с естественным изменением языка как части жизни, его усовершенствованием.

Термин «ответственность» появился в лексиконе юристов ориентировочно до 20-х годов XX в., но его значение долгое время не носило специального юридичес­кого смысла. Он использовался в собирательном смысле, не имел четких границ.

В начале XX в. учебники и другие системные сочинения по гражданскому пра­ву еще не содержали самостоятельных разделов, посвященных ответственности. Так, в работе А. М. Гуляева4 вопросы гражданско-правовой ответственности четко от­несены к соответствующему правовому институту (представительству, конкретным договорам, деликтам и др.) и не имеют общего изложения и понятийного аппарата. Аналогично решают данный вопрос и ряд других юристов, в частности Г. Ф. Шершеневич. Когда современный юрист характеризует неустойку, то обычно описывает ее и как способ обеспечения исполнения обязательств, и как меру ответственности. Совершенно иначе говорит об этом Г. Ф. Шершеневич: «Как и задаток, неустойка имеет двоякое значение, являясь не только средством обеспечения обязательств, но и способом определить размер вознаграждения за отступление от обязательства (кур­сив мой. — В. X.)».5 Таким образом, определение неустойки как ответственности не было свойственно старому отечественному праву, хотя, пожалуй, именно эта санк­ция традиционно считалась и считается наиболее ярким примером гражданско-пра­вовой ответственности. Причина, по которой неустойка не сопоставлялась с ответ­ственностью, понятна: русское право не знало термина «ответственность». Чаще это слово стало использоваться в текстах, посвященных деликтным отношениям, но все­гда только в качестве общеупотребительного, а не специально-правового термина.

Самостоятельного раздела об ответственности не содержал и ГК РСФСР 1922 г. Впервые в ГК РСФСР раздел «Ответственность за нарушение обязательств» по­явился в 1964 г. (глава 19). Однако выделение раздела в кодифицированном акте не всегда означает наличие соответствующего правового института и поэтому суще­ствование гражданско-правовой ответственности как самостоятельной, цельной и системно-комплексной группы норм (института) до сих пор требует доказательств. Даже в новом ГК РФ, как известно, нет ни определения ответственности, ни точно установленных ее видов (мер), ни других признаков, которые бы безусловно позво­лили идентифицировать ответственность, отграничивали бы ее от других правовых средств (например, от принудительно исполняемой обязанности, задатка).

Не имеют четкого юридического значения аналогичные слова и в большинстве других языков. В англоязычных странах общетеоретической модели ответственнос­ти не только не существует, но ею фактически не занимается и наука. Термин «liability» и на практике, и в словарях означает как привычную для нас ответственность за правонарушение, так и внутреннее (для должника) состояние обязанности; даже в первом значении этот термин может быть понимаем и в качестве карающей санк­ции, и в виде обычного денежного долга, а что касается второго значения, то оно очевидно тяготеет к этической категории. Для обозначения последней широко ис­пользуется и другое слово — «responsibility», но оно также не имеет однозначного и ясного значения.6

Это типично не только для стран, правовые системы которых сформировались под влиянием «общего права» («common law»), но и для Франции, правовая наука которой занимает первое место в мире по систематической разработке этой пробле­мы. Термин же «responsabilite civile» появился во Франции в конце XVIII в., а его понятийное содержание и объем как технического термина до сих пор спорным. Возможно, что это — следствие рецепции римского частного права, которое не со­здало общего понятия ответственности.7 Так ли это, или нет, но говорить о том, что слово «ответственность» входит в специализированный тезаурус права, — преуве­личение, попытка выдать желаемое за действительность. Вполне вероятно, что тер­мин «ответственность» можно отнести к так называемым идолам площади («idola fori» — по определению Ф. Бэкона), т. е. к словам, которые в философии и логике рассматриваются как заблуждения. «Идолы площади» могут интенсивно использо­ваться в языке (в том числе научном), но они не имеют аналога в действительности и в силу этого не определяются.8

Юристы не имеют собственного языка, если только им не считать язык закона, оснащающий правоведа легальными формулировками. Поэтому и законодатель, и юрист-практик, и научный работник пользуются обычными словарями. Частота же использования юристами отдельных слов не дает оснований для утверждения о при­обретении словом особых свойств юридического термина. Следовательно, вряд ли стоит поддаваться искушению перевести слово «ответственность» из разряда обще­употребительных слов-символов в отдельную правовую категорию и на данной ос­нове попытаться построить теоретические конструкции. Это вовсе не безобидно, поскольку с ответственностью в праве чрезвычайно тесно связаны права и обязан­ности участников правоотношений и ошибочные теоретические воззрения легко могут перейти в ошибочные судебные решения.

II. Понятие «ответственность» является собирательным. Оно не имеет строгого юридического определения и выражает разноуровневые и разнохарактерные про­цессы (состояния). В силу этого широко распространенная схема «социальная ответ­ственность — юридическая ответственность — ответственность в отдельных отрас­лях» представляется некорректной. Хотя данная конструкция во многом удобна, так как отвечает общепринятой иерархии сфер социального регулирования (взаимодей­ствий, отношений), но она вводит в заблуждение.

В правовой литературе априори утвердилось мнение о некоем сущностном един­стве ответственности в праве, что позволяет говорить об «юридической ответствен­ности», т. е. об ответственности в целом, а также об ответственности в отдельных отраслях права как разновидностях этого общего понятия и явления. Однако что же объединяет различные виды ответственности, в частности уголовно-правовую и граж­данско-правовую? Если сопоставить различные определения, то такими универсаль­ными признаками называются и (или) аспект государственного принуждения, и (или) жесткая связь с правонарушением (как основанием ответственности), и (или) нака­зание (дополнительные обременения) для правонарушителя.9

Наличие принуждения либо возможность обращения за ним — общее, универ­сальное качество юридически значимых состояний и поэтому не является исключи­тельным признаком ответственности. Не случайно известное определение С. Н. Братуся («юридическая ответственность есть опосредованное актом принуждения ис­полнение обязанности»10) всегда подвергалось справедливой критике, потому что, во-первых, не все признанные виды ответственности охватываются таким опреде­лением, а во-вторых, акт принуждения (прежде всего — в гражданском праве) мо­жет отсутствовать, а обращение за принуждением в основном характеризует процес­суальные отношения.

Что же касается наказания (дополнительных обременении), то обязательность данного признака для гражданско-правовой ответственности является спорной: за­конодатель никогда не ставил его как задачу, так как применение многих мер ответ­ственности на практике не приводит к дополнительным финансовым обременениям для правонарушителя. Таким образом, категория «наказание» в цивилистике отсут­ствует, а в уголовном праве является ключевой и принципиально значимой. Крите­рием, объединяющим различные виды юридической ответственности, вероятно, может быть лишь факт правонарушения, но его понимают по-разному (см. об этом ниже).

Оценивая соотношение гражданско-правовой и уголовной ответственности, вид­ный французский юрист Рене Саватье высказался так: «В принципе, это — совер­шенно различные вещи».11

Различия отраслевых норм формируются под влиянием целей соответствую­щей отрасли, поэтому законодатель ставит перед нормами разных отраслей различ­ные задачи. Вполне вероятно, что общим для различных видов юридической ответ­ственности является лишь факт ее существования в правовой сфере, т. е. то, что ответственность — правовое явление; содержание же ответственности должно оп­ределяться и в действительности определяется задачами отраслевого регулирова­ния. В силу этой причины попытки унификации понятия юридической ответствен­ности пока остаются бесплодными.

III. В подавляющем большинстве определений юридическая ответственность

рассматривается как то, что обращено к нарушителю, который и является централь­ной фигурой в вопросе об ответственности (субъектом ответственности). Но эти пред­ставления в теории права родились прежде всего под влиянием уголовно-правовой ответственности, наиболее ярко демонстрирующей качества юридической санкции и реакции на правонарушение, и к гражданско-правовой ответственности они вряд ли применимы.

Основные начала гражданского законодательства (ст. 1 ГК РФ), специальные нормы (ст. 393^06 и др. ГК РФ) не содержат правил ни об ответственности как последствии правонарушения, ни о самом правонарушении, ни о правонарушителе; наоборот, законодатель ясно и однозначно ориентирован на круг проблем, возника­ющих в сфере правомерно действующего лица: право (свободу) вступления в право­отношения, обеспечение интересов и восстановления нарушенных прав, их судеб­ную и иную защиту. Случайно ли это?

В гражданском праве вопрос об ответственности ставится в случаях, когда кредитор (иное управомоченное лицо) оказывается лишенным определенных благ и возможностей, поэтому действительной задачей является исследование того, что произошло «на стороне» кредитора; и только в соответствии с обстоятельствами дела могут предприниматься какие-либо действия как управомоченной стороны, так и государства. Деликт или иное гражданско-правовое нарушение при отсутствии претензий (притязаний) и (или) иска управомоченной стороны не порождают состояния ответственности, если, например, отсутствуют негативные последствия у кредитора или он отказывается реализовать свое право.

Современное российское гражданское законодательство однозначно указывает на то, что центральной фигурой в вопросе об ответственности является кредитор (иное управомоченное лицо). Перенесение внимания на фигуру кредитора, а тем самым на его проблемы в связи с неисполнением обязательства видится глубоко симптоматичным.

Личность правонарушителя является значимой в гражданских правоотношени­ях, но лишь в зависимости от того, как можно решить основную задачу, требующую отыскания источника благ для компенсации потерь кредитора. Теоретически допус­тимо решить вопрос о компенсации понесенных убытков целиком или в части и без участия правонарушителя. Современная цивилистика знает немало таких способов: страхование ответственности, раскладочная ответственность, страхование предпри­нимательской деятельности, «канализация» ответственности, создание общенацио­нальных или локальных фондов компенсации убытков и т. п. Сегодня взыскание с непосредственного виновника в гражданско-правовых отношениях производится далеко не всегда или не в первую очередь. Но, например, при недопоставке продук­ции смежниками поставщик не будет освобожден от уплаты штрафа; по делам о возмещении вреда часто выстраивается «цепочка ответственности», и др.

По мнению Э. Рубина,12 одним из принципов распределения убытков является общий экономический принцип предосторожности. В силу данного принципа зако­нодательство выбирает для возмещения убытков то лицо, которое имеет больше воз­можностей предотвратить убытки. В банковской деятельности это проявляется, по существу, в распределении убытков, причиненных банку, между всеми клиентами путем увеличения цены услуг. Поэтому естественно, что законодатель вводит более жесткое отношение именно к действиям (бездействию) банка как более осведомлен­ного и сильного партнера в отношениях со своими клиентами-потребителями бан­ковских услуг. Возложение ответственности на банк является примером более тех­нологичного решения проблемы возмещения потерь.

Характерные для законодательства указания на обязанности должника — это, во-первых, актуализация его действий с точки зрения восстановления прав кредито­ра, во-вторых, ответ законодателя на вопрос, «как» осуществляется ответственность. Но ответа на вопрос, «что» представляет собой ответственность, законодатель не дает.

IV. Законодателю следует пересмотреть и взгляд на ответственность как на яв­ление, связанное и объясняемое через понятие обязанности. Это традиционное и широко распространенное представление базируется на понимании юридической ответственности как реакции, обращенной именно к правонарушителю. Но если центральной фигурой признать кредитора (потерпевшее лицо), то ответственность логичнее было бы раскрывать через субъективные правомочия (возможности) кре­дитора.

Гражданское законодательство, с одной стороны, никогда не определяло и не определяет ответственность как обязанность должника, и с другой — допускает воз­можность ее определения как права кредитора. Более того, в ряде случаев ответ­ственность прямо называется правом или связывается с тем, что является юриди­чески защищенной возможностью управомоченного лица. Так, в п. 1 ст. 400 ГК РФ «право на полное возмещение убытков» (подчеркиваю — именно право) совершен­но недвусмысленно именуется ответственностью.

Вряд ли стоит спорить о том, является ответственность правом или обязаннос­тью. Скорее всего, эти категории только косвенно выражают содержание ответствен­ности. Следует также учесть, что субъективные гражданские права и юридические обязанности, безусловно, находятся в корреспонденции и взаимообусловливают друг друга.

Проблема в другом. Как меру, масштаб должного поведения юридическая обя­занность характеризует правовое состояние того, кто нарушил норму права и тем самым затрудняет выяснение объема правомочий кредитора. Может быть, поэтому неудовлетворительно применяется основная санкция — возмещение убытков, об использовании которой до сих пор чрезвычайно мало правил? Не забываем ли мы, указывая на возмещение убытков как обязанность должника, о главной задаче — о необходимости вооружить пострадавшее лицо достаточной информацией о путях, способах и формах реализации своих правомочий?

Ответы на эти вопросы позволяют объяснить и некоторые теоретические за­труднения. Известно, что меры ответственности могут и не применяться к наруши­телю гражданских прав — это решает сам пострадавший (кредитор). И если опре­делять ответственность через обязанность нарушителя (должника), создается иллю­зия отсутствия ответственности: нет ее мер, нет и ее самой. Если же опираться на понятие гражданско-правовой ответственности как прежде всего на право кредито­ра (пострадавшего), то ситуация становится понятной: ответственность существует в виде правомочия, реализация которого зависит от волеизъявления управомоченно­го лица.

Такой взгляд дает возможность сблизить позиции правоведов и в вопросе о так называемой проспективной (активной, позитивной) ответственности. Выделение последней связано прежде всего с явной недостаточностью, рефлекторностью обыч­ной ретроспективной ответственности, ее направленностью исключительно в про­шлое. В традиционном понимании юридическая ответственность приближается к средствам статистического учета и является лишь реакцией на уже свершившийся факт правонарушения; в отличие от нее перспективная ответственность ориентиро­вана на будущее и на позитивные действия. Сторонников позитивной ответственно­сти часто справедливо критиковали, в частности, из-за неточных ее определений и невольного отклонения от сферы права. Перенос внимания в решении вопросов от­ветственности прежде всего на того, чьи интересы и имущество оказались под вли­янием вредоносных факторов, — это уже отказ от признаков фатальности во взгляде на ответственность.

V. Природа (сущность) ответственности традиционно связывается с карой и наказанием, с претерпеванием определенных отрицательных последствий. Но разве в гражданском праве главной, неизменной и определяющей чертой (т. с. сущнос­тью) ответственности является наказание? Это не соответствует ни законодатель­ству, ни юридической действительности, ни происхождению конкретных мер граж­данско-правовой ответственности.

Логика связи ответственности и наказания, при всех ее модификациях, обычно довольно проста: ответственность потому является наказанием, что в этом выража­ется отрицательное отношение государства (общества) к совершенному противоправ­ному деянию правонарушителя. Но правонарушение имеет по крайней мере две сто­роны, два аспекта: оно есть не только деятельность правонарушителя, но одновре­менно и негативный результат в сфере кредитора. В цивилистике именно эти по­следствия и предполагаются (должны предполагаться) правонарушением. Граждан­ское право, если и занимается оценкой деятельности должника, то только в контек­сте задач (правомерных притязаний) кредитора. Так, если даже нарушен договор (налицо неправомерная деятельность), это еще не служит основанием для примене­ния мер гражданско-правовой ответственности. Исключение, а еще точнее — ано­малию, составляет неустойка, которой, впрочем, может и не быть. Если бы неустой­ка не являлась исключением, то законодателю не надо было бы вводить специальное правило в п. 1 ст. 330 ГК РФ и указывать: «по требованию об уплате неустойки кредитор не обязан доказывать причинение ему убытков». Еще более рельефно рас­сматриваемый тезис обнаруживается в деликтной ответственности.

По своему происхождению гражданско-правовая ответственность связана ис­ключительно с восстановлением прежнего состояния (до нарушения права) и ее меры суть эквивалент ожидаемого либо утраченного блага вне зависимости от того, что происходит на стороне правонарушителя. Следовательно, гражданско-правовая от­ветственность не является тем, что противостоит правонарушению (нарушению норм права), и попытки выстроить жесткую схему «норма права — правонарушение — ответственность правонарушителя» содержат логический порок.

Это типично для гражданско-правовой ответственности, но, вероятно, может быть отнесено и к ответственности в других отраслях права. A.M. Васильев по инте­ресующему нас вопросу сказал так: «...связь категорий "правонарушение" и "юри­дическая ответственность", хотя и фиксирует определенные причинно-правовые за­висимости между правонарушением и юридической ответственностью, но связи между противоположными сторонами одной сущности не выражает».13

Ответственность в рамках гражданско-правового регулирования, конечно же, может обременять нарушителя и чаще всего реально обременяет, лишает его опре­деленного количества имущественных благ. Но в какой степени, насколько эти ли­шения адекватны нарушению, соответствуют ли они его тяжести, стремится ли к учету этого законодатель? Совокупный объем взыскания убытков и неустойки ни теоретически, ни практически никаким образом не связан ни с социальной опаснос­тью нарушения, ни с уровнем виновности, ни с иными характеристиками на стороне правонарушителя. Если ссылаться на то, что общим правилом является зачетная неустойка (ч. 1 п. 1 ст. 394 ГК РФ) и тем самым доминирует принцип полного воз­мещения убытков, то это лишь подтверждает тезис о верховенстве задачи обеспече­ния интересов кредитора, но не наказания должника. То же самое можно сказать и о такой новой универсальной санкции, как взыскание процентов по денежным обяза­тельствам (ст. 395 ГК РФ), — объем взыскания ориентирован исключительно на удов­летворение утраченного кредитором и никоим образом не может рассматриваться в качестве наказания для должника: в этом плане данная санкция абсолютно не прог­нозируема, не связана ни с характером, ни со степенью нарушения.

Новый ГК РФ не дает оснований говорить и о корректировке объема ответ­ственности должника с помощью форм вины. Сам принцип вины не только претер­пел преобразования, но и, по существу, отменен в области предпринимательства (ст. 401 ГК РФ). Должник отвечает постольку, поскольку он имеет долг, а вовсе не потому, что его действия (желания, устремления) упречны. В гражданском праве в настоящее время устранены категории субъективного порядка (психического пере­живания, внутреннего эмоционального мира и т. п.), и оно базируется в основном на фактах объективной реальности.

Исследование задач, которые стоят перед гражданско-правовой ответственнос­тью, позволило известному в конце прошлого века юристу Холмсу констатировать: «Эта область права страдает излишней моралистической фразеологией. Здесь мож­но многое сказать о вине, о злобе, об обмане, об умысле и неосторожности. Отсю­да — взгляд, что поведение какого-нибудь человека зависит от нравственных его недостатков. Но если этот взгляд и нашел себе некоторых приверженцев, то боль­шинство (между англосаксами) все же пришло к совершенно противоположному взгляду о том, что человек отвечает за все свои деяния, что он всегда действует на свой страх и риск, каково бы ни было его психическое состояние».14

Наиболее рельефно такой подход к ответственности был выражен представите­лями позитивной школы права, которые вовсе не отрицали необходимость учитывать психологические, нравственные и иные условия правонарушения, но полагали основным критерием сам факт его совершения. Э. Ферри, анализируя углубляюще­еся расхождение между классической и позитивной школой, писал: «...всякий чело­век отвечает за всякое совершаемое им антиправовое деяние, исключительно пото­му и поскольку он живет в обществе».15

Общий вывод вытекающий из признания восстановления прежнего имуществен­ного положения кредитора как основной задачи гражданско-правовой ответственно­сти, — это проверка действительного соответствия имеющихся сегодня санкций дан­ной задаче, а также возможного устранения из сферы гражданского права нетипич­ных (чуждых) для нее мер ответственности. Так, в этом смысле взыскание неустой­ки следует рассматривать как аномалию и законодательно предусмотреть возмож­ность применения данной санкции только в отдельных, исключительных случаях, и прежде всего — для ситуаций, когда невозможен или существенно затруднен про­цесс расчета, доказывания и (или) взыскания убытков. Следует вспомнить, что в англоязычных странах суды до сих пор относятся с понятным предубеждением к неустойке (штрафу), справедливо полагая, что «убытки не могут быть использованы для наказания ответчика, каким бы возмутительным ни было его поведение».16 В отечественной правоприменительной практике, где неустойка явно превалирует над убытками, взыскание неустойки (штрафа) чаще всего носит характер несоразмерно­го и (или) неосновательного обогащения истца.

Безусловно, рассмотренное не касается так называемой законной неустойки, цели которой не совпадают с обычной гражданско-правовой ответственностью. Н. С. Малеин по этому поводу справедливо рассматривает экономическую обосно­ванность ответственности как эквивалент между объемом ответственности и объе­мом причиненных убытков.17

Как известно, прогресс человечества и создание высокоразвитых цивилизаций историки связывают прежде всего с обменом товаров (услуг, иных результатов дея­тельности), который одновременно с разделением труда явился основанием повы­шения уровня социально-экономической жизни людей. И здесь уместно процитиро­вать известного шведского правоведа Эрика Аннерса: «Такой обмен, однако, был бы невозможен, если бы обе участвующие в нем стороны не рассматривали обменивае­мые товары или услуги в качестве равноценных. Поэтому в результате обмена как формы социально-экономического института у людей формировались представле­ния (разные в разных культурах и на различных уровнях культурного развития) об эквивалентности и стандартах того, что являлось эквивалентом. К периоду, когда внутри родовых общин была сформирована система правовых норм, вызванная к жизни осознанием необходимости сохранения мира между родами ради интересов племени в целом, примирительное право вместе с его системой штрафов (наказа­ний) стало средством решения спорных вопросов (конфликтов). Так же как и обмен, примирение оказалось бы невозможным, если бы штрафные санкции как таковые не рассматривались в качестве категорий, по значимости адекватных нарушению интересов противной стороны. Отсюда же со всей очевидностью следует, что, когда люди начали задумываться над тем, что мы называем правовыми категориями, ми­ром их правового мышления завладела идея: равное за равное».18

Таким образом, пеня и любая другая санкция в гражданском праве, которая следует при нарушения нормы, есть прежде всего эквивалент, предоставляемый в качестве достаточной и легальной компенсации. Ее определяющая общесоциальная функция — компромисс, позволяющий снять противоречия, что приводит к погаше­нию притязаний и примирению. Ничего подобного нет в уголовном праве, где при­менение мер ответственности является средством создания новых конфликтов.

VI. Гражданское право — дуалистично, так как в этой отрасли существуют, по крайней мере, два принципиально различных слоя нормативного регулирования: а) нормы, исходящие от государства, и б) нормы, создаваемые либо акцептованные непосредственно участниками экономического (гражданского) оборота. Точно так же должны разграничиваться и два вида ответственности в гражданском праве.

Идеи и цели, ради которых устанавливает определенные предписания (нормы) законодатель, с одной стороны, и партнеры по договору — с другой, не совпадают и не могут совпадать. Участники гражданско-правовых отношений действуют, исходя из собственных частных представлений и интересов (п. 2 ст. 1 ГК РФ), а санкции, устанавливаемые законодателем, выражают публично-правовой срез регулирования, который (в разной степени) присущ любой отрасли.

Таким образом, сущность, форма и порядок применения ответственности, ус­тановленной государством, принципиально отличают ее от обычной гражданско-правовой ответственности. Фактически это — два различных вида ответственнос­ти, поэтому при обсуждении вопроса об ответственности в гражданском праве все­гда следует уточнять характер регулирующей нормы и только затем давать оценку конкретной санкции.

*Кандидат юридических наук, доцент Самарской государственной экономической академии.

©В.А. Хохлов, 1997.

1Литература по данному вопросу достаточно известна, поэтому ограничусь лишь указанием на сбор­ник научных трудов, специально посвященный юридической ответственности. В нем легко увидеть, что опреде-ления юридической ответственности у авторов различных статей не только не совпадают, но свиде­тельствуют о различном понимании существа ответственности (Юридическая ответственность: Проблемы и перспективы: Учен. зап. Тартуского университета. Тарту, 1989. — Сравните позиции И. А. Ребане (с. 9 и след.), Н. С. Малеи-на (с. 30 и след.), Ю. Э. Райдла (с. 48) и других авторов).

2Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. С. 717.

3Вероятно, на формирование слова «ответственность» и его закрепление в русской речи оказали влия-ние прежде всею слова «ответствовать» и «ответчик», которые обладают типичными для русского языка фоне-тикой и формой. Они были распространены уже в средние века (см., напр.: Соборное Уложение 1649 г. // Исто-рия государства и права России. Источники права. Юридические памятники XI-XX вв. М., 1995. П. 3, 101, 102, 108 и др).

4Гуляев А. М. Русское гражданское право: Обзор действующего законодательства, кассационной прак­тики Прав. Сената и проекта Гражданского Уложения. СПб., 1913.

5Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С. 293.

6См., напр.: Новый англо-русский юридический словарь. Киев, 1993. С. 152, 214. — Ср. мнение А. С. Комарова (Комаров А. С. Ответственность в коммерческом обороте. М., 1991. С. 30-31 и др.). Как свидетель-ствовал Ю.Г. Матвеев в своей специальной работе (Матвеев Ю. Г. Англо-американское деликтное право. М., 1973, С. 14 и след.), многочисленные попытки английских и американских юристов дать определение слову «tort» (обязательство из причинения вреда) так ни к чему и не привели.

7Варкалло В. Об ответственности по гражданскому праву. М, 1978. С. 88-89.

8См., напр.: Бабкин A.M., Шендецов В.В. Словарь иноязычных выражений и слов. Т. 1. М., 1981. С. 593.

9См., напр.: Теория государства и права: Курс лекций. Саратов, 1995. С. 447. — В цивилистической ли-тературе одной из наиболее популярных была и остается формулировка О. С. Иоффе, также содержащая ука-занные признаки (Обязательственное право. М, 1975. С. 97).

10Ср.: Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 95-96.

11Саватье Р. Теория обязательств. М, 1972. С. 330.

12Ефимова Л. Г., Новоселова Л. А. Банки: Ответственность за нарушения при расчетах. М., 1996. С. 7-8.

13Васильев А. М. Правовые категории. М. 1976. С. 245.

14Цит. по: Ферри Э. Уголовная социология. Ч. 2. СПб.. 1896. С. 112. — Орфография исправлена на сов-ременную мной.

15Там же. С. 111-112. — Орфография исправлена на современную мной.

16Ансон В. Договорное право. М, 1984. С. 344.

17Малеин Н. С. Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях. М.. 1968. С. 124.

18Аннерс Э. История европейского права. М., 1994. С. 25-26.

Сопутствующие материалы:

  | Персоны | Книги, статьи, документы 

Статья из рубрик: Предметный рубрикатор/Гражданское право/ Тип ресурса/Научные материалы/Статья/ Тип носителя/Статья/ Аудитория/Студент/ Аудитория/Преподаватель/ Аудитория/Исследователь/ Аудитория/Юрист-практик/ Аудитория/Государственный деятель/ Язык/Русский/

×Ключевые слова: ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЮРИДИЧЕСКАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ

Если Вы не видите полного текста или ссылки на полный текст статьи, значит в каталоге есть только библиографическое описание.

Copyright 2002-2004 © Дирекция портала "Юридическая Россия" наверх Редакция портала: info@law.edu.ru

Участие в портале и более общие вопросы: reception@law.edu.ru

Сообщения о неполадках и ошибках: system@law.edu.ru