Документ предоставлен КонсультантПлюс

ЗАЧЕТ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

ОПЫТ ИССЛЕДОВАНИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ КОНСТРУКЦИИ

И ОБОБЩЕНИЯ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ

Р.С. БЕВЗЕНКО, Т.Р. ФАХРЕТДИНОВ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Зачет принадлежит к числу тех немногих гражданско-правовых институтов, которые только на первый взгляд кажутся простыми, при их ближайшем рассмотрении это впечатление рассеивается. Настоящая книга молодых авторов демонстрирует, как зачет - "достаточно простая идея, в основе которой лежит рациональное экономическое начало" - перерастает в "весьма интересное правовое регулирование и крайне любопытную теоретическую конструкцию". Нет никаких сомнений в том, что книга увлечет читателя, интересующегося гражданским правом. По счету это, по сути, второе в русской литературе монографическое исследование зачета; однако, поскольку первая работа по данной теме принадлежит перу Н.Г. Вавина и относится к 1914 г., без преувеличения можно сказать, что настоящее исследование является единственным на сегодня научным юридическим сочинением, включающим в себя анализ института зачета в его современном "российском" виде. Авторы убедительно показывают, что "современный вид" российского зачета сформировался под влиянием четырех факторов: (1) норм ст. 410 - 412 Гражданского кодекса РФ <*>; (2) судебно-арбитражной практики применения этих норм; (3) постановлений иностранного гражданского права и (4) положений цивилистической доктрины, выразившихся, в частности, в нормах проекта Гражданского уложения Российской империи и объяснительных к нему мотивах. При этом весьма показательно, что далеко не во всех вопросах, касающихся содержания института зачета, на первом плане находится его положительное регулирование. Например, вопроса о таком качестве предъявляемых к зачету требований, как их бесспорность, нормы действующего российского ГК, да позволено будет так сказать, даже не касаются.

--------------------------------

<*> Конечно, если быть точным, то следует отметить, что постановления о зачете содержатся и в некоторых других нормах Кодекса (п. 2 ст. 90, п. 2 ст. 99, ст. 232, п. 3 ст. 281, п. 3 ст. 325, п. 2 ст. 381, п. 2 ст. 399, п. 2 ст. 599, п. 2 ст. 624, ст. 752, п. 1 ст. 832, ст. 853, ст. 1108), а также в ряде иных федеральных законов, прежде всего в Законе о несостоятельности (банкротстве). Разумеется, все эти нормы также учтены авторами в настоящем исследовании.

Сказанное свидетельствует не только о том, что "норм о зачете, содержащихся в Кодексе... не хватает для того, чтобы выстроить общую непротиворечивую конструкцию зачета", - это обстоятельство вряд ли может кого-нибудь удивить. И дело здесь не в количестве и даже не в содержании норм, а лишь в том, что постановка подобной задачи - дать нормативные положения, достаточные для построения той или иной общетеоретической конструкции, - была бы для законодателя слишком самонадеянной, поскольку он именно законодатель, а не ученый. Но вместе с тем выявление и описание конструкции, заложенной в основание соответствующего института положительного права, не могут считаться бесполезными, ибо без понимания сути конструкции невозможно понять смысл выражающих ее законодательных норм. А именно в этом - как учили древние - и состоит знание законов: не в том, чтобы держаться за букву законов, но в том, чтобы понимать их смысл и значение. Сказанное, на наш взгляд, свидетельствует о том, что юриспруденция не только не исчерпывается комментированием и изучением законодательства, но зачастую начинается не ранее, чем кончается законодательство. Об этом положении, увы, многие современные ученые, направляющие свои усилия на написание все новых и новых глосс к российским законам, делающих букву закона критерием правильности "научных" (а на деле - чисто терминологических) рассуждений, частенько забывают.

Авторам удалось (на наш взгляд, достаточно убедительно) установить сущность конструкции зачета, отразившейся в нормах действующего российского ГК: зачет обязательств - это суррогат их исполнения, т.е. способ прекращения как минимум двух и, как правило, встречных требований, приводящий к их удовлетворению. Подобно тому, как эффект безналичных расчетов с гражданско-правовой точки зрения идентичен передаче (уплате) денег (денежных знаков), точно так же и зачет обязательств по своим юридическим последствиям идентичен их исполнению. Можно спорить о целесообразности такого воззрения на зачет по крайней мере в качестве общего правила, но то, что законодатель держится именно его, в этом не может быть никаких сомнений. Отрадно, что это обстоятельство совершенно точно уловила современная арбитражная практика, о чем свидетельствуют некоторые произведенные ею "дополнения" нормативного регулирования зачета: все они сделаны исходя из понимания зачета как суррогата исполнения.

С нашей точки зрения, в книге практически нет слабых или проходных (данных только для объема) мест, в ней нет ничего лишнего - постановка и освещение каждого последующего вопроса в полной мере предопределяются предшествующим изложением, работа строго логично структурирована. Содержательных замечаний к работе почти нет; можно сказать, что понравилось все, здесь отметим лишь то, на что хотелось бы обратить особое внимание.

Прежде всего остановимся на всестороннем освещении авторами вопроса о самом употреблении термина "зачет" и содержании обозначаемого им понятия. Конечно же, это никакая не сделка, как принято сегодня утверждать, а эффект заявления о зачете, которое (по нашему праву) является специфической односторонней сделкой <*>. Ничто не мешает достичь эффекта зачета с помощью договора, а в других правопорядках - даже при посредстве совершения юридического поступка. В этой связи следует отметить четкое разделение авторами понятия зачета в смысле эффекта одностороннего действия и понятия договорного зачета: в то время как зачет односторонний именно в силу своей односторонности сопровождается целым рядом нормативных условий, зачет договорный не стесняется никакими специальными условиями, поскольку его участники в состоянии обговорить все необходимые условия его осуществления в договоре. Даже если по договору зачитываются требования, не являющиеся встречными или однородными, никаких нарушений в этом нет - ведь с этим согласны все участники зачета, чего не наблюдается при зачете одностороннем <**>.

--------------------------------

<*> К сожалению, в тему работы не входит (и, видимо, оттого и не попадает в поле зрения авторов) вопрос о природе юридически защищенной возможности совершения сделки зачета (по терминологии А.В. Венедиктова - права зачета). Очевидно, что здесь речь не идет о субъективном праве, поскольку на лицо - носитель требования по основному (прекращаемому зачетом) обязательству не возлагается никаких обязанностей в отношении инициатора зачета. Более того, возложение на него каких-либо обязанностей в данном случае было бы бессмысленным, ибо у него попросту нет возможностей повлиять на эффект заявления о зачете: императивная норма ГК постановляет считать зачет состоявшимся независимо от его волеизъявления. Субъективного же права без юридической обязанности не существует. Скорее всего в данном случае речь идет о возможности, составляющей так называемое секундарное право, в нашей литературе наиболее всесторонне освещенное М.М. Агарковым и А.Г. Певзнером.

<**> В дальнейшем изложении авторы делают более глобальный вывод о юридическом значении одностороннего характера действия, направленного на достижение зачетного эффекта: принцип, в соответствии с которым "зачет не должен ухудшать положения кредитора, то есть лица, которому делается заявление о зачете", выдвигается ими как основополагающее начало для уяснения вопроса о допустимости зачета в тех или иных конкретных либо типических случаях. Так, с этой точки зрения ими весьма подробно и профессионально разбираются различные случаи зачета натуральных обязательств с цивильными, альтернативных с определенными, обязательств в пользу третьих лиц с обязательствами в пользу самих участников, созревших требований с несозревшими и др.

Затем весьма смелым, но, безусловно, интересным является вывод авторов о том значении, которое вкладывается современной арбитражной практикой в понятие однородности зачитываемых требований. Им охватывается не только однородность предметная (однородность в узком смысле этого слова), но и однородность основания возникновения (однородность в юридическом смысле слова). Проанализировав акты арбитражной практики, авторы заключают, что в действительности под однородностью основания подразумевается только лишь бесспорность зачитываемых требований, а по сути - точная определенность (к моменту осуществления зачета) их размера. Опять-таки можно подвергать сомнению такую трактовку с точки зрения политики права, но нельзя не учитывать ее соответствие нынешней действительности.

Далее, заслуживает поддержки предложение авторов рассматривать положения ст. 410 ГК о созревании встречного требования как непременном условии допустимости его до зачета, в более широком смысле, а именно в том, что "возможность зачета имеется у должника не только тогда, когда срок исполнения наступил, но и тогда, когда закон или договор допускают досрочное исполнение должником своего обязательства". При этом, однако, также должен соблюдаться принцип недопустимости ухудшения положения кредитора односторонними действиями инициатора зачета. Следовательно, предъявить к зачету несозревшее требование можно лишь тогда, когда закон или договор позволяют предъявить его к досрочному исполнению.

Нельзя не отдать должное и, возможно, несколько спорным, но чрезвычайно интересным положениям третьей главы настоящей работы, трактующим зачет не только как подотраслевую конструкцию обязательственного права, но и как обслуживающую несколько различных подотраслей гражданского права, в том числе корпоративные и реституционные права. Более того, авторами наглядно демонстрируются основания для констатации межотраслевого характера института зачета: таковы основные признаки зачета, применяемого в налоговом и трудовом праве. Этот вывод, сам по себе имеющий, возможно, лишь частное значение, не может не послужить поводом к осмыслению и более глобальной проблемы - о межотраслевом характере понятия обязательства.

Особого внимания заслуживают размышления авторов над выводом арбитражной практики о ретроактивности или ретроспективности, а фактически - об обратной силе зачета. Авторы совершенно справедливо обращают внимание на то, что "ретроактивность есть след влияния древнеримского... подхода к зачету", согласно которому "обязательства прекращаются в силу закона тогда, когда они стали зачетоспособными". Очевидно, нет никакой почвы для применения этого принципа в странах, законодательства которых относятся к германской правовой семье: его исключает взгляд на зачет как на эффект одностороннего заявления. С этой точки зрения факт привнесения начала ретроактивности зачета в современный российский правопорядок нашей арбитражной практикой должен получить весьма однозначную нелестную оценку.

И так далее. Можно было бы пересказать книгу полностью, но, очевидно, делать это нет никакого смысла. Полагаем, что для того, чтобы обратить внимание читателя на предлагаемое исследование и объяснить, отчего же мы так настойчиво его рекомендуем, сказанного более чем достаточно. Коротко подытожим сказанное.

"Неудобство" изучения такого гражданско-правового института, как зачет, обусловливается в значительной степени двумя следующими обстоятельствами: (1) его суррогатным юридическим эффектом и (2) односторонним характером. Зачет - это квазиисполнение, а всякое "квази" - это (как известно еще со времен классического римского права) своеобразная "юридическая помойка", в которую несовершенное правоведение сваливает разнообразные институты и конструкции, которые не удается подвести под что-нибудь традиционное. Односторонняя же сделка - это такая субстанция, которая и вовсе подтачивает цивилистику как область регламентации отношений, основанных, в частности, на принципе юридического равенства сторон. Где же здесь пресловутое равенство, если одна сторона может заявить другой о зачете, а другая не имеет никакой иной возможности, кроме как принять последствия такого заявления, заключающиеся не больше не меньше как в утрате принадлежавшего ей ранее субъективного права? К чести авторов нужно указать, что им удалось не просто выпустить джинна описанных "неприятностей" на свет божий, но и благополучно справиться с ним, не загоняя этого джинна обратно, - позиционировать зачет в системе гражданско-правовых институтов и объяснить условия осуществления зачета, опираясь на основные начала построения отношений, регулируемых нормами гражданского права, а не вопреки им. Старые добрые цивилистические принципы в этой книге не подвергаются известным вот уже более века прививкам социализации и не душатся модными ныне попытками "ручной настройки" правового регулирования; напротив, ценности частного права здесь торжествуют.

Думается, что с содержательной точки зрения книга уже представлена нами достаточно полно, осталось представить ее авторов - молодых самарских цивилистов. Роман Бевзенко - ученик профессора В.А. Хохлова, кандидат юридических наук (диссертация "Добросовестное владение и его защита" защищена в 2002 г. в г. Саратове), опубликовал монографию по теме диссертации (Самара, 2002) и более двух десятков научных статей по гражданско-правовой тематике, в частности - в журналах "Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ", "Законодательство" и вестниках ряда Федеральных окружных арбитражных судов. Тимур Фахретдинов - ученик профессора В.М. Ведяхина, в 2004 г. окончил аспирантуру Института права Самарской государственной экономической академии; автор нескольких научных статей по гражданско-правовой тематике.

Хотелось бы выразить надежду на то, что это в полной мере классическое юридическое исследование не останется единственным опытом изучения его авторами "узких мест" гражданско-правового регулирования, и пожелать им дальнейших творческих успехов на ниве российской цивилистической науки.

В.А. Белов,

доктор юридических наук,

доцент кафедры гражданского права

юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

Введение

Настоящая работа посвящена проблемам правового регулирования широко распространенного способа прекращения гражданских обязательств - зачета.

Особый интерес к юридической конструкции зачета появился у нас три года назад. Тогда наше внимание в основном привлекло одно из свойств зачета, на которое указал Высший Арбитражный Суд РФ в известном Обзоре практики по разрешению споров, связанных с зачетом, - ретроактивность (или ретроспективность) зачета, т.е. возможность распространения эффекта зачета в прошлое. В другой раз поводом серьезно задуматься над конструкцией зачета стала сложная практическая ситуация, для разрешения которой потребовалось углубленное изучение сущности этого правового явления. Мы обнаружили, что отечественная цивилистическая литература, посвященная зачету, довольно бедна. Из монографических работ нами была обнаружена лишь работа Н.Г. Вавина "Зачет обязательств", изданная в 1914 г.; есть исследование В.И. Адамовича "Встречный иск (к учению о зачете)" (СПб., 1899), но оно содержит больше процессуальные вопросы встречного иска, а учение о зачете в нем представлено весьма слабо. Кроме того, имеется около пяти десятков статей в периодических изданиях, выпущенных в разное время и разного качества, рассматривающих зачет. Собственно, после этого и родилась идея написания настоящей работы.

Книга состоит из шести глав, в которых изучаются: юридическая конструкция зачета обязательств, условия его применения, сферы правового регулирования, в которых также могут иметь место зачет или "зачетоподобные" конструкции, способы осуществления зачета и оспаривание зачета.

Мы ставили перед собой задачу охватить все проблемные стороны зачета и предложить наше видение решений этих проблем. При первом же приближении к конструкции зачета мы поняли, что не сможем оставаться в рамках догмы современного российского гражданского права. Поэтому нами был широко использован историко-сравнительный метод изучения цивилистической конструкции зачета. В частности, были привлечены материалы гражданских кодексов Франции, Германии, Швейцарии, Италии. Что же касается исторических данных, необходимых для понимания развития представлений о зачете, то здесь мы не могли обойтись без материалов римского права, отечественного законодательства (как общеимперского, так и местных гражданских кодификаций - губерний Прибалтийских и Царства Польского), материалов Редакционной комиссии по составлению проекта Гражданского уложения.

При этом полагаем, что результат наших усилий, представленный читателям, может быть полезен не только с теоретической точки зрения, но и с сугубо практической - как результат осмысления судебной практики по применению норм ГК РФ о зачете, которая, кстати, довольно обширна. В частности, было изучено порядка ста постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, вынесенных им в надзорном порядке по конкретным делам, а также около тысячи судебных актов окружных арбитражных судов.

Мы постарались проследить, как относятся российские суды к тому или иному теоретическому положению конструкции зачета. Результат удивил: в ряде случаев арбитражные суды (как окружные, так и Высший Арбитражный Суд) посредством толкования норм Гражданского кодекса фактически ввели в практику некоторые элементы теоретической конструкции зачета, которые не нашли своего отражения в нормах действующего гражданского закона. Например, речь идет о введении судами дополнительного обязательного свойства засчитываемых обязательств - их бесспорности. Другой пример: установление судами правила об уже упоминавшейся чуть выше ретроспективности зачета.

Результат анализа судебной практики представлен в том числе и в Приложении к настоящей работе. В частности, нами были выявлены и изложены в тезисной форме наиболее интересные выводы из надзорных постановлений Президиума ВАС по конкретным делам, связанным с зачетом, а также собраны воедино все рекомендации Пленума и Президиума ВАС РФ, имеющие отношение к зачету.

В Приложении также помещен текст уже упомянутого Обзора практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований, опубликованного Высшим Арбитражным Судом РФ в декабре 2001 г. Решаясь на этот шаг, мы руководствовались единственным соображением: в работе этот Обзор упоминается весьма часто, причем нередко без цитирования отдельных выводов высшей судебной инстанции. Поэтому для удобства читателей мы и пришли к выводу о необходимости включить в работу текст Обзора.

И последнее. В некотором смысле символично, что предлагаемая читателям монография написана в самом начале второго десятилетия действия нового Гражданского кодекса России. Первое десятилетие действия Кодекса российская цивилистика занималась в основном изучением заложенных в Кодексе концептуальных подходов (проблемы собственности, объектов и субъектов гражданских прав, гражданско-правовой ответственности и т.п.). Литература практической направленности была представлена в большинстве случаев весьма поверхностными постатейными комментариями гражданского закона.

И лишь сегодня мы можем с уверенностью сказать, что настал период изучения "юридических тонкостей" российского Гражданского кодекса - в частности, в цивилистической литературе ныне преобладают исследования, посвященные отдельным аспектам вещного или обязательственного права. По всей видимости, объясняется эта тенденция довольно просто: в истекшем десятилетии начала складываться единообразная судебная практика применения норм действующего гражданского законодательства. Это, в свою очередь, привлекало исследователей - ведь детальная разработка тех или иных цивилистических институтов невозможна без опоры на практику их применения; однако должен иметь место и обратный процесс - практика должна усваивать достижения теоретической цивилистики.

Мы же со своей стороны питаем надежду на то, что предлагаемое исследование зачета обязательств позволит читателю, неравнодушному к теоретическим и практическим проблемам гражданского права, получить удовлетворение от разрешения "юридических тонкостей" такого правового явления, как зачет обязательств.

И последнее. Мы хотели бы выразить искреннюю благодарность Вадиму Анатольевичу Белову за оказанную поддержку, содержательные советы и помощь в составлении библиографии.

Роман Бевзенко, Тимур Фахретдинов