!!Экзамен зачет 2023 год / Бевзенко. Борьба за залог

Проблемы ЧАСТНОГО (гражданского) ПРАВА

Борьба за залог:

третий этап реформы залогового права России1

Р.С. Бевзенко,

кандидат юридических наук, профессор Российской школы частного права, партнер юридической фирмы ´Пепеляев Группª

В статье разбираются новеллы российского залогового права, введенные в действие с 1 июля 2014 г. Анализируется их связь с предшествующим регулированием и судебной практикой. Автор разбирает возможные проблемы, с которыми могут столкнуться участники гражданского оборота при применении новых норм залогового права, и предлагает пути их решения.

Ключевые слова: вещное обеспечение обязательств; залог; ипотека; арест; обращение взыскания.

Battle for the Law of Real Security: The Third Step in Reforming Russian Pledge Law2

R.S. Bevzenko,

Ph.D. in Law, Professor of the Russian School of Private Law,

Partner of Pepeliaev Group Law Firm

1  Эта статья была подготовлена мною в рамках сотрудничества с Европейским банком реконструкции и развития, который был вовлечен в реформу российского права обеспечительных сделок. Тем не менее взгляды и толкования, представленные в статье, являются только моими и не представляют точки зрения ЕБРР.

2  This article was developed in conjunction with the EBRD, which has been involved in the reform of Russian law of secured transactions. However, the opinions and interpretations expressed in the articles remain the author’s sole ones.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 2 2015 ТОМ 15

10

женное имущество»), на которых его попытались научить «держать удар». Но этого «курса» оказалось мало: жизнь все равно нокаутировала нашего «воспитуемого», и его спустя какое-то время снова повели в «спортивный зал» (вторая реформа залогового права – Федеральный закон от 6 декабря 2011 г. № 405-ФЗ «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования порядка обращения взыскания на заложенное имущество» (далее – Федеральный закон № 405-ФЗ)).

На этот раз «тренировка» продолжалась чуть дольше, появился еще один «тренер», дающий ценные советы (постановления Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. № 58 «О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя» и от 17 февраля 2011 г. № 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о залоге» (далее – Постановление Пленума ВАС РФ № 10)), – и вот первый результат: «парень» потихоньку начал побеждать. Но и на этом «воспитание» не окончилось, дело осталось за малым: закрепить пройденное да научить еще паре-другой «фирменных приемчиков» из модных «зарубежных единоборств». К этому подошли обстоятельнее всего, и на протяжении нескольких лет (реформа ГК РФ, начавшаяся в 2008 г.) нашего «воспитанника» наставляли лучшие «тренеры», в том числе и заграничные. И вот обучение закончено (третья реформа залогового права 2014 г. – Федеральный закон от 21 декабря 2013 г. № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации»), окрепший «юноша» готов к бою… Каков будет его результат?

Все эти «бойцовские» сравнения, связанные с развитием залогового права, родились у меня неспроста. В результате наблюдений за практикой залоговых споров на протяжении почти семи лет работы в ВАС РФ у меня действительно сложилось впечатление, что залог в России – это борьба, главной фигурой в которой является залогодержатель: борьба залогодержателя и залогодателя, залогодержателя и других кредиторов залогодателя, борьба залогодержателя и покупателей предмета залога, борьба залогодержателя и организаторов торгов заложенным имуществом, борьба залогодержателя и конкурсного управляющего, борьба залогодержателя и фискальных органов… В залоге особенно обостряется извечный частноправовой конфликт – конфликт кредитора и должника. Особую остроту этому конфликту придает то, что после гуманизации частного права и прекращения практики воздействия кредитора непосредственно на личность должника (долговая яма, заложничество и пр.) залог остался самым главным и самым верным способом для кредитора все-таки получить причитающее ему с должника исполнение. И это, разумеется, обостряет борьбу за залог до предела.

Градус судебных споров о залоге всегда повышенный: залогодатели практически в каждом деле пытаются по любым малейшим поводам оспаривать дого-

Проблемы ЧАСТНОГО (гражданского) ПРАВА

11

вор залога (появилось даже жаргонное выражение «стряхнуть залог») либо иным образом вставлять палки в колеса «залоговой телеги» (заявляя о несоразмерности требований залогодержателя, о прекращении залога в связи с изменением предмета залога, о несогласованности существенных условий договора залога и пр.); как мне кажется, нет более изобретательных участников судебных споров, чем залогодатели, не желающие расставаться с заложенным имуществом…

Третий этап реформы залогового права во многом стал результатом изучения и обобщения приемов, которые используются в борьбе за залог, причем не только залогодателями но и залогодержателями. Как мне представляется, задача этого этапа реформы как раз и заключалась в том, чтобы, с одной стороны, закрепить найденные судебной практикой (прежде всего арбитражных судов) решения отдельных проблем залогового права, а с другой – создать некие магистральные пути, которыми залог мог бы развиваться дальше. Причем я вижу это развитие не столько через изменение законодательного материала (мне кажется, что «ударную дозу» этой разновидности регуляторного воздействия залог уже получил), сколько через договорные практики банков и судебную практику. Хотя, безусловно, законодательные новеллы в сфере залога еще будут, по крайней мере одна – изменение регулирования ипотеки в соответствующем разделе ГК РФ и Федеральном законе от 16 июля 1998 г. № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» (далее – Федеральный закон об ипотеке).

Целью же настоящей публикации является не только и не столько описание содержания последнего этапа реформирования залога, сколько увязывание состоявшихся изменений с предшествующими решениями проблем залогового права, выработанными самим законодателем и (самое главное) судами. Мне кажется, что эта связь есть, по крайней мере я вижу ее вполне отчетливо. И я буду считать, что цель публикации достигнута, если читатель по завершении чтения придет к тому же мнению.

Кроме того, разумеется, я ставил своей целью разобраться в существе новелл залогового права, понять логику, которой руководствовался законодатель при формулировании тех или иных новых норм залогового права. И наконец, далеко не последняя задача публикации – попытка спрогнозировать практические последствия состоявшейся реформы и оценить результаты, которые она даст на практике.

2. Право залога и основания его возникновения

Одна из главнейших теоретических проблем залогового права – это определение его природы. Известно, что существуют два подхода к тому, что же представляет собой залог. Первый подход заключается в том, что залог рассматривается как обеспечительный договор, т.е. обязательственное отношение между залогодателем и залогодержателем. Второй подход состоит в признании залога вещным

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 2 2015 ТОМ 15

12

правом, содержанием которого является правомочие кредитора присвоить себе преимущественно перед другими кредиторами ценность заложенной вещи.

Казалось бы, этот теоретический диспут не имеет ни малейшего соприкосновения с реальной жизнью. Однако в действительности это не так. Можно привести довольно много примеров, когда залоговый спор будет решен по-разному

взависимости от того, какой именно подход к природе залога будет выбран

вкачестве верного.

Например, довольно известен такой казус. Некто передал в ипотеку объект незавершенного строительства, однако к моменту обращения взыскания на заложенное имущество выяснилось, что объект был достроен и введен в эксплуатацию. Если исходить из того, что залог – это договор (и этот договор не устанавливает, что в залоге будет находиться измененный объект), то, по всей видимости, необходимо будет прийти к выводу о том, что залог прекратился в связи с прекращением предмета договора залога; в иске об обращении взыскания на предмет залога следует отказать1. Однако если рассматривать залог не как договор, а как (возникающее, в частности, из договора) вещное право (право на ценность вещи), то ответ должен быть совершенно другим. Очевидно, что в рассматриваемом казусе можно без труда обнаружить, что обещанная залогодержателю ценность предмета залога никуда не делась – просто она теперь имеет другую внешнюю форму – завершенное строительством здание. Поэтому при таком подходе иск должен быть удовлетворен, а взыскание обращено на здание.

Другой пример. Представим, что залог, предоставленный третьим лицом, обеспечивает долг по кредиту в сумме 100; этот объект долга также зафиксирован в договоре залога. Допустим, должник и кредитор заключили соглашение, увеличивающее сумму долга по договору кредита до 150. Однако в договор залога соответствующее изменение внесено не было. В случае если вопрос об обращении взыскания на предмет залога будет рассматриваться в суде, суд, придерживаясь первого подхода, видимо, должен будет отказать в иске в связи с тем, что обязательства по договору залога не могут обеспечивать несуществующее обязательство, а потому они должны прекратиться. Подход же к залогу как к вещному праву (праву на ценность вещи) даст другой ответ: залог сохранится, так как самостоятельное вещное право не может прекратиться в результате простого изменения обеспеченного обязательства; требуется явное волеизъявление его обладателя, направленное на прекращение вещного права.

Таким образом, вряд ли правильно полагать, что вопрос о вещном или обязательственном характере залога является сугубо доктринальным: он имеет серьезные практические последствия.

1  Например, если бы стороны заключили куплю-продажу (которая, без всяких сомнений, является договором) незавершенного строительства, но к моменту, когда договор должен был бы быть исполнен, объект был бы достроен, то в иске о регистрации перехода собственности было бы отказано в связи с физическим отсутствием предмета договора.

Проблемы ЧАСТНОГО (гражданского) ПРАВА

13

Последние 20 лет в российском гражданском праве залог трактовался скорее как договор. Именно с этим, как мне представляется, связаны основные проблемы практики по залоговым спорам: суды, не понимая, что залог имеет природу ограниченного вещного права, решали казусы на основе подходов, принятых в договорном праве, совершенно неудовлетворительно (для залогодержателей).

Такое положение дел не в последнюю очередь связано и с местоположением норм, регулирующих залог. Дело в том, что при подготовке действующего ГК РФ 1994 г. законодатель, к сожалению, воспринял подход ГК РСФСР 1964 г., поместив нормы о залоге в раздел «Обязательственное право». По всей видимости, позиция разработчиков ГК РСФСР 1964 г. была связана с тем, что раздел «Вещное право», присутствовавший в ГК РСФСР 1922 г. и содержавший нормы о залоге, был упразднен (за ненадобностью) при рекодификации, а сами залоговые нормы было необходимо куда-то «пристроить»; скорее всего, раздел «Обязательственное право» показался кодификаторам самым подходящим (ведь залог – это и есть способ обеспечения исполнения обязательств)1.

При подготовке проекта поправок в нормы ГК РФ о залоге, в частности, поднимался вопрос о том, не следует ли весь массив норм о залоге перенести в обновляемый раздел «Вещное право». Однако столь радикальное изменение системы ГК РФ было признано нецелесообразным по причинам скорее психологического и практического («так уже привыкли»), чем системного характера. Однако в разделе «Вещное право» проекта обновленной редакции ГК РФ все же содержится гл. 20.4 «Ипотека», в которую были помещены нормы, регулирующие залог недвижимости.

Логика разработчиков в данном случае была следующей. Ипотека подлежит государственной регистрации в реестре как вещное право, поэтому логично, чтобы регулирование всех регистрируемых вещных прав на недвижимость было бы сосредоточено в разделе «Вещное право». Кроме того, в проекте гл. 20.4 «Ипотека» содержатся нормы о так называемой «неакцессорной» ипотеке (о ней см. ниже).

Возвращаясь к идее о том, что залоговое право рассматривается законодателем именно как вещное право, необходимо отметить, что это довольно четко выражается в тексте § 3 гл. 23 ГК РФ. В случаях, когда речь идет собственно о залоге как вещном праве, законодатель употребляет выражения «залог» или «право залогодержателя» (ср. п. 1 ст. 334, ст. 334.1, п. 2 ст. 335, 335.1, 336, 339.1 (в особенности) и т.д. ГК РФ).

Особенно хорошо разделение залога как вещного права и договора залога (как основания возникновения вещного права) заметно в конструкции залога будущей вещи (п. 2 ст. 334 и п. 2 ст. 341 ГК РФ), когда лицо, не обладающее пра-

1  См. подробнее: Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л.: Изд-во Ленингр.

ун-та, 1965. С. 19–20.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 2 2015 ТОМ 15

14

вом собственности на имущество, которое является предметом договора залога, тем не менее может выступать залогодателем, т.е. создавать для себя различные обязательства, вытекающие из договора залога (самое главное такое обязательство – установить залог), но право залога (как вещное право) возникнет не ранее, чем залогодатель приобретет право собственности на заложенную вещь. Таким образом, возможны ситуации, когда договор залога заключен, но залог как вещное право еще не возник1.

Кроме того, правильное понимание природы залогового права имеет значение и для анализа конструкции залога в силу закона. Такой залог как вещное право возникает в результате наступления обстоятельств, указанных в законе (п. 1 ст. 334.1 ГК РФ). При этом следует помнить о том, что законный залог бывает «диспозитивным» (когда стороны могут своим соглашением отменить возникновение права залога; яркий пример «диспозитивного» залога в силу закона – это положения п. 5 ст. 488 ГК РФ) и «императивным» (когда возникновение залога не может быть отменено договором; примером такого залога является п. 1 ст. 587 ГК РФ или законная ипотека у участников долевого строительства).

Помимо хорошо известных российскому праву случаев возникновения залога из договора или из закона новеллы залогового права предусмотрели еще одно основание для возникновения права залога – «судебный» залог. Речь идет о норме п. 5 ст. 334 ГК РФ, в соответствии с которой кредитор, чьи требования обеспечены арестом, наложенным судом или иным уполномоченным органом, рассматривается как залогодержатель арестованного имущества.

Очень интересна юридическая природа положения кредитора, чьи обязательственные требования обеспечиваются арестом. При аресте вещи происходит обособление некоторого имущества из имущественной массы должника, которое как бы предназначается кредитору именно для его, кредитора, удовлетворения. Это очень похоже на... залог. И дальнейшая логика законодателя также свидетельствует о том, что права кредитора, по требованию которого был наложен арест, крайне похожи на права залогодержателя.

Один из важнейших признаков залога – это следование залога за вещью, ценность которой служит кредитору для удовлетворения его требований. Пункт 2 ст. 174.1 ГК РФ вводит именно эту конструкцию для последствий продажи арестованного имущества.

Однако в залоге следование – лишь один из элементов конструкции залогового права; второй неизбежный элемент – это приоритет. Возникает такой вопрос: что будет с обеспеченным арестом кредитором, если должник либо приобретатель арестованного имущества впадет в банкротство? Следует ли считать, что

1  Опять вполне возможна аналогия с куплей-продажей: договор купли-продажи заключен, он породил обязательство продавца передать вещь в собственность покупателя. Но до передачи вещи (движимость) или государственной регистрации перехода права (недвижимость) право собственности на имущество у покупателя не возникает.

Проблемы ЧАСТНОГО (гражданского) ПРАВА

15

такой кредитор имеет приоритет, аналогичный залоговому? Я думаю, что на этот вопрос должен быть дан положительный ответ. Объясняется это тем же, что и сам залог: право защищает активных, тех, кто первыми добивается лучшего обеспечения своих требований за счет имущества должника или третьего лица. Таковым является залогодержатель; таковым является и кредитор, добившийся наложения ареста на имущество должника. Как мне представляется, прямое указание в п. 5 ст. 334 ГК РФ о том, что кредитор, добившийся ареста, имеет права залогодержателя, означает, что такой приоритет ему предоставляется законом.

Однако защита активных (и сильных) кредиторов в некоторых случаях (прежде всего при банкротстве должника) отступает перед защитой иных групп кредиторов – недобровольных кредиторов (деликты в отношении жизни (здоровья)); кредиторов, чьи требования являются социально значимыми (алиментных кредиторов, вкладчиков банков и т.п.)). Эти балансы обнаруживают себя в законодательстве о банкротстве. На мой взгляд, было бы разумно, если бы эти балансы проявляли себя и в случае с обеспечением требований кредитора путем ареста. Представляется, что отсылка к залоговому праву позволяет теперь решить и эту проблему.

Наконец, квалификация требований кредитора, по которым был наложен арест, как залоговых позволяет решить застарелую проблему конкуренции залогового и незалогового кредиторов и проблему возможности ареста предмета залога по незалоговому требованию. До последнего времени такой арест не допускался, что было связано с иным пониманием эффекта ареста (ничтожность всего того, что сделано вопреки аресту). Однако если мы соглашаемся с тем, что арест – это своеобразный «судебный» залог, то нет никаких препятствий для того, чтобы арестовывать уже заложенную вещь по требованию незалогового кредитора. В этом случае арест будет последующим залогом, обладатель которого должен в случае неисполнения по старшему залогу присоединиться к старшему залоговому кредитору в процедуре обращения взыскания и реализации имущества. Если этого не произошло, младший залог (в том числе, видимо, и «судебный») должен прекратиться, так как младший залоговый кредитор не может умалять требований старшего кредитора. А это, очевидно, имеет место, если признать, что младший залог (в моем примере – «судебный») сохранится и будет «обременять» продаваемое старшим залогодержателем имущество.

Разумеется, если арест – это «судебный» залог, то должны применяться и доктрины залогового права, связанные с защитой лица, которое приобрело имущество, не зная и не имея возможности знать о «судебном» залоге (аресте). Собственно, это и написано в п. 2 ст. 174.1 ГК РФ (кредитор, добившийся ареста, сохраняет «права, обеспеченные арестом» и при отчуждении арестованного имущества третьему лицу, «за исключением случаев, если приобретатель имущества не знал и не должен был знать о запрете»).

Интересен также вопрос об аресте чужой вещи. По идее, вследствие доктрины защиты добросовестного залогодержателя (абзацы второй и третий п. 2

Проблемы ЧАСТНОГО (гражданского) ПРАВА

17

силу даже в части, если законодатель периодически правит текст этого законодательного акта!)1.

Окончательное решение проблемы соотношения действия норм Закона о залоге 1992 г. и норм залогового права ГК РФ предполагало перенесение всех востребованных на практике норм Закона о залоге 1992 г. в текст ГК РФ (это касается процедурных норм, регулирующих обращение взыскания на предмет залога и его реализацию, а также положений о залоге имущественных прав) и последующую отмену Закона о залоге 1992 г. Именно по этому пути и пошел законодатель, установив, что Закон о залоге 1992 г. утрачивает силу с 1 июля 2014 г.

Иначе законодатель относится к соотношению норм Федерального закона об ипотеке и норм ГК РФ о залоге. В соответствии с п. 4 ст. 334 ГК РФ к залогу недвижимости применяются специальные нормы ГК РФ о вещных правах (имеется в виду уже упомянутая мною гл. 20.4 проекта раздела «Вещное право», посвященная ипотеке), а также положения специального закона об ипотеке.

Таким образом, сам ГК РФ допускает возможность существования специальных норм, которые бы устанавливали правила, отличающиеся от общего регулирования залога2. Каких-либо особых трудностей такое «двухуровневое» регулирование само по себе вызывать не должно.

Однако реформа залогового права породила довольно серьезную проблему соотношения старых норм Федерального закона об ипотеке и новых норм ГК РФ, регулирующих залог.

Дело в том, что изменение залогового права предполагало последовательное изменение сначала норм ГК РФ о залоге, а затем специального регулирования залога недвижимости. (Собственно, изменение Федерального закона об ипотеке (в смысле его модернизации) назрело достаточно давно; сейчас он скорее похож

1  Например, на практике встречались даже такие рассуждения: коль скоро законодатель вносит поправки в текст Закона о залоге 1992 г., это означает, что все его нормы следует рассматривать как действующие, в том числе и нормы о регистрации залогов автотранспортных средств в ГИБДД, а также о нотариальной форме залога железнодорожных вагонов, морских и речных судов. Однако этот подход судами поддержан не был (см., например, п. 15 Постановления Пленума ВАС РФ № 10).

2  Здесь,наверное,естьсмыслнапомнить,чтоособенностьроссийскогогражданскогоправазаключается в том, что по общему правилу общий закон – ГК РФ – имеет бόльшую силу, чем специальные законы. Эта идея, превращающая ГК РФ в своеобразную «экономическую конституцию», заложена в абзаце втором п. 2 ст. 3 ГК РФ («Нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу»). Судебная практика рассматривает эту норму не как «пожелание» разработчиков ГК РФ, обращенное к законодателям, а как норму прямого действия, позволяющую суду не применять положения специальных законов, если они не соответствуют ГК РФ (см., например, п. 4 постановления Пленума ВАС РФ от 23 марта 2012 г. № 14 «Об отдельных вопросах практики разрешения споров, связанных с оспариванием банковских гарантий»).

Однако в ГК РФ все же заложена опция, допускающая существование специальных законов в сфере гражданского права: это случаи, когда в норме ГК РФ прямо указывается на то, что иное регулирование может быть установлено законом.