!!Экзамен зачет 2023 год / Интервью Егорова по лизингу

А.В. Егоров

Чем быстрее судебная практика окончательно преодолеет формальный взгляд на лизинг как на аренду, тем лучше

— Андрей Владимирович, тема этого номера «Вестника ФАС МО» связана с правовым регулированием лизинга. Год назад в Российской школе частного права состоялись интересные дебаты, посвященные этой договорной форме и проблемам, так или иначе с ней связанным. Какие из них до сих пор актуальны для российской судебной практики?

Лизингодатель в действительности кредитует лизингополучателя точно так же, как заемщика кредитует банк, но кредит этот заключается не в денежной сумме, а в сумме, которую лизингодатель уже вложил в этот товар. Но поскольку передаются не деньги, а товар, по форме это все выглядит как передача вещи в пользование, т.е. аренда. И платежи, являющиеся для лизингополучателя возвращением кредита, выглядят платой за пользованием предметом лизинга. К сожалению, наш законодатель не увидел это и отнес лизинг к аренде.

—Есть две известные теории правовой природы лизинга — кредитная и арендная. Какой из них Вы придерживаетесь и почему?

—я придерживаюсь финансовой теории, т.к. только эта теория помогает объяснить, почему риски в финансовом лизинге определяются так, а не иначе. Приведу пример. Если лизингодатель за товар заплатил, но поставщик товар не поставил, должен ли лизингополучатель платить лизинговые платежи? С точки зрения арендной теории лизинга мы будем стремиться ответить на этот вопрос отрицательно, имея в виду, что арендатор по договору аренды принципиально должен платить только за пользование вещью. И наоборот, кредитор, выдавший заем, может претендовать на возврат займа и уплату процентов даже в том случае, если операция, ради которой заем выдавался, оказалась неуспешной. Закон о лизинге в ст. 23 говорит, что риски неисполнения обязательств поставщиком возлагаются на сторону, его выбравшую. По существу такой стороной практически всегда выступает лизингополучатель. Поэтому риск на нем.

—Согласны ли Вы с мнением, что кредитная теория начисто лишает экономического смысла соответствующее правоотношение для лизингодателя? Насколько надежно сегодня защищены его интересы?

—Не согласен. Лизингодатель — это финансовый посредник. Чаще всего он не имеет собственных ресурсов, а кредитуется в банке. В банке он получает деньги под один процент, а ссужает их лизингополучателю по более высокой ставке. На разнице он и зарабатывает. Вполне себе нормальный экономический смысл. Лизингодатель получает не залоговое право на имущество своего должника (предмет, ради которого производится кредитование), которое получает банк, а право собственности.

—Какой Вам видится природа выкупной цены лизинга? Как Вы смотрите на ситуации, когда выкупная цена устанавливается в виде символической суммы? Есть ли здесь признаки обхода закона?

—Президиум продолжает смотреть на выкупной лизинг как на смешанный договор аренды и куплипродажи. Поэтому в составе лизинговых платежей и усматривается некая часть, которая вносится в качестве выкупной стоимости. Причем согласно практике последних двух лет не имеет значения, выделили стороны эту выкупную стоимость отдельно или «размазали» ее по всем лизинговым платежам в непонятно каком размере. И в том и в другом случае лизинговая стоимость включена в лизинговые платежи, поскольку всем ясно, что если выкупная цена КамАЗа после трех лет эксплуатации установлена в 10 рублей, то это не настоящая выкупная цена, это цена лишь при условии, что до этого были заплачены иные платежи, и, значит, реальная часть цены сидит именно в них. Собственно, про это Президиум сказал в Постановлении от 12.07.2011 по делу № 17389/10. Рассматривая экономическую сторону проблемы, он отклонил в данном случае все красивые истории про свободу договора, которые рассказывали ему стороны и о которых пишут в своих публикациях некоторые представители лизинговых компаний.

—Как сейчас складывается практика арбитражных судов, связанная с включением (невключением) предмета лизинга в конкурсную массу при банкротстве лизингодателя/лизингополучателя?

—В основном суды применяют правовые нормы, руководствуясь формальной логикой. Это означает, что лизингополучатель не является собственником предмета лизинга и потому при его банкротстве данный предмет можно забрать. Напротив, если речь идет о банкротстве лизингодателя, суды в основном признают за лизингополучателем возможность внести лизинговые платежи в полном объеме и приобрести предмет лизинга в собственность. Это, в свою очередь, противоречит наработанным правилам о том, как следует поступать обычно при банкротстве продавца товара. По-видимому, только специфика лизинга может объяснить подобное отступление от традиционных подходов. Хотя, конечно, у некоторых это может порождать представление о наличии у арбитражных судов двойных стандартов. Тем быстрее нужно отказаться от формального — арендного — взгляда на лизинг.