!!Экзамен зачет 2023 год / Тузов Д.О. Ограничение виндикации и проблема конкуренции исков
.docx§ 13. Ограничение виндикации и проблема конкуренции исков
В этом параграфе Тузов останавливается на проблеме защиты интересов лица, которое добросовестно приобрело имущество у неуправомоченного отчуждателя и их отношениях.
Неуправомоченность отчуждателя может быть следствием различных обстоятельств:
а) недейстительность сделки, по которой имущество поступило во владение отчуждателя.
При недействительности сделки (не имеет значения, наступает ли она ipso iure/при ничтожности или же вследствие оспаривания) не происходит переход права собственности от отчуждателя к приобретателю, или такой переход затем считается несостоявшимся «с обратной силой» (при оспоримости).
=> приобретатель по недействительной сделке является беститульным владельцем, у которого нет права распоряжаться вещью. Он квалифицируется как неуправомоченный отчуждатель. Приобретающее у него эту вещь лицо («третье» по отношению к сторонам недействительной сделки), как правило, не знает, да и не может знать о том, что его контрагент получил ее по недействительной сделке, т. е. является добросовестным приобретателем;
б) поступление имущества во владение отчуждателя по сделке, не предоставляющей последнему права распоряжения им.
Неуправомоченность отчуждателя связана в данном случае не с недействительностью сделки, по которой имущество поступило в его владение, а с тем, что такая сделка по самому своему характеру не предполагает наделение владельца правом распоряжения вещью (договоры найма, ссуды, подряда, хранения, перевозки и др.). Зачастую в этом случае приобретатель тоже при обычной осмотрительности не в состоянии установить факт принадлежности имущества другому лицу, а следовательно, также является добросовестным.
Эти ситуации представляют собой наиболее распространенные на практике, однако не исключены и другие примеры такого приобретения (например, недвижимое имущество получено отчуждателем по действительному договору, направленному на отчуждение, но переход права собственности не зарегистрирован).
Все случаи объединяет один момент – недействительностью сделки, заключенной между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем (вопреки господствующему мнению, недействительным в данном случае является не обязательственный договор об отчуждении, а распорядительная сделка передачи вещи (traditio)). Поэтому интересно посмотреть на отношений между самими сторонами такой недействительной сделки и отношения между добросовестным приобретателем и третьим лицом.
Добросовестное приобретение от несобственника (a non domino) не было известно древнеримской правовой системе, не допускавшей ни добросовестного приобретения от неуправомоченного лица, ни каких-либо связанных с этим ограничений виндикации. Римляне считали, что тот, кто приобретает от несобственника это легкомысленный человек, он не достоин защиты. Впрочем, это лицо могло приобрести право собственности посредством узукапии, но тут просто больше заботились о снижении количества споров, а не о защите интересов такого приобретателя. С развитием торгового оборота отношение к этой проблеме изменилось. Практически все современные законодательства предусматривают, хотя и с помощью различных приемов юридической техники, защиту добросовестного приобретения от неуправомоченного лица. Эта защита может выражаться в следующих формах:
а) наделение добросовестного приобретателя правом собственности;
б) предоставление ему сокращенного срока приобретательной давности для приобретения этого права (эта форма у нас отсутствует);
в) предоставление ему в случае изъятия у него вещи права на возврат уплаченной покупной цены или на возмещение убытков (ответственность за эвикцию).
Сосредоточим внимание на первой из названных форм.
В разных правовых системах основание возникновения права собственности у добросовестного приобретателя формулируется по-разному.
Так, во французском, а через него и в итальянском, праве действует принцип, согласно которому добросовестный приобретатель a non domino (не собственник), получивший реальное владение движимой вещью, становится (именно становится, а не только презюмируется) ее собственником непосредственно в силу владения. Это как бы узукапия, только без истечения какого-либо срока.
В германском праве наделение добросовестного приобретателя правом собственности связано с идеей абстрактности вещного договора, переносящего на такого приобретателя право собственности даже в случае неуправомоченности отчуждателя.
Однако нетрудно видеть, что при обоих вариантах решения принцип все же один, и основанием возникновения права собственности у добросовестного приобретателя является не добросовестное владение и тем более не добросовестное совершение абстрактного вещного договора, но совокупность условий, именуемая сложным юридическим составом. В любом случае требуется, чтобы вещь была передана приобретателю, т. е. чтобы он получил владение ею. Для французского и итальянского права это вытекает непосредственно из самого цитированного принципа и иных положений закона; для германского – из конструкции абстрактного вещного договора, который включает, наряду с соглашением о переходе права собственности, также фактическую передачу имущества. Таким образом, право собственности у последнего в любом случае возникает в силу сложного юридического состава, элементы которого в различных законодательствах могут отличаться.
Российский ГК ст. 3021 в числе этих элементов наряду с указанными выше (владение, титул, вещь не должна быть похищена или утеряна) называет также возмездность приобретения. Вместе с тем, в отличие от упомянутых европейских кодификаций, ГК связывает с выполнением данного фактического состава – если речь идет о движимой вещи – лишь недопустимость виндикации этой вещи у добросовестного приобретателя, не указывая на то, что последний при выполнении перечисленных условий становится ее собственником. Для ряда авторов это послужило поводом утверждать, что в российском праве добросовестный приобретатель может стать собственником лишь по давности владения (ст. 234 ГК).
Насколько полной является защита добросовестного приобретателя в его владении приобретенной вещью безотносительно к правовому основанию такого владения?
Выяснение данного вопроса связано с широко известной в современной российской юриспруденции проблемой конкуренции исков о реституции владения, с одной стороны, и о виндикации – с другой, направленных против третьего лица, добросовестно приобретшего вещь у стороны недействительной сделки, в которой оно не участвовало. Эта проблема порождена специфическим пониманием реституции в российской доктрине и судебной практике.
Действительно, проблема защиты добросовестного приобретателя стала одной из наиболее острых в отечественном гражданском праве. В чем же проблема?
Добросовестный приобретатель, защищенный в силу ст. 302 ГК от виндикационных притязаний, зачастую оказывался беззащитным против иска, заявленного в порядке применения так называемых последствий недействительности ничтожной сделки (т. е. реституции – п. 2 ст. 1672 ГК). Сделка об отчуждении спорной вещи признавалась недействительной вследствие неуправомоченности отчуждателя, и в результате применения реституции ни о чем не подозревавший покупатель лишался возмездно приобретенной им вещи. Таким образом, добросовестный приобретатель практически лишался всякой защиты, ибо ограничение виндикации, предусмотренное ст. 302 ГК, легко могло быть обойдено путем использования механизма реституции, безразличного, по общераспространенному мнению, к добросовестности. И хотя этот механизм обеспечивал и обеспечивает возврат неправомерно отчужденной вещи не ее первоначальному обладателю, а другой стороне недействительной сделки, требовать реституции согласно п. 2 ст. 166 ГК формально вправе любое заинтересованное лицо. При этом предмет иска мог быть сформулирован таким образом, что в результате нескольких реституций либо сочетания реституции с иными гражданско-правовыми средствами (например, с виндикацией или договорным требованием) вещь в конечном счете возвращалась бы истцу, несмотря на добросовестность ее владельца и предписание ст. 302 ГК.
=> опасаясь, что виндикация ввиду добросовестности приобретателя окажется безуспешной, собственник, мог воспользоваться, опираясь на п. 2 ст. 167 ГК, реституцией и потребовать возвратить вещь неуправомоченному отчуждателю с тем, чтобы затем (но, как правило, в том же процессе) истребовать эту вещь уже от него непосредственно.
Изложенный подход, допускающий, по сути, конкуренцию исков и признающий за собственником возможность истребовать вещь у добросовестного приобретателя вопреки предписанию ст. 302 ГК, не соответствует и никогда не соответствовал подлинному смыслу закона. Ведь принцип ограничения виндикации, сформулированный еще древнегерманским правом в интересах развивающегося торгового оборота и воплотившийся в ст. 302, как раз и рассчитан именно на те случаи, когда вещь переходит к добросовестному приобретателю по недействительной распорядительной сделке. Допущение при таких условиях конкуренции исков и игнорирование момента добросовестности приводило бы по существу к отмене данного принципа. Поскольку речь идет о недействительной сделке, во всех случаях применялась бы реституция в ее устоявшемся понимании как отличного от виндикации средства; ей просто не с чем было бы «конкурировать», а ограничение виндикации в ст. 302 ГК, лишенное сферы своего применения, теряло бы всякий смысл.
В. В. Витрянский, опасаясь возможности применения п. 2 ст. 167 ГК к добросовестным участникам последующих сделок с чужим имуществом, счел целесообразным ограничить действие реституции только сделкой, совершенной первым неуправомоченным отчуждателем (последующая цепочка сделок не затрагивается). Но ведь последующий добросовестный приобретатель ничем не «лучше» и не «хуже» первого, а значит надо рушить всю цепочку. Однако если все же защищать добросовестное приобретение, то почему бы не распространить ограничение истребования также и на сделку, совершенную первым неуправомоченным отчуждателем, если приобретатель по такой сделке добросовестен? Добросовестность и явилась бы тем естественным ограничителем реституции (виндикации), которого требуют интересы оборота.
Именно по этому пути пошла практика. Согласно разъяснению, данному Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ в постановлении от 25 февраля 1998 г. № 81, добросовестность лица, приобретшего имущество от неуправомоченного отчуждателя, должна учитываться независимо от того, какой иск об истребовании имущества ему предъявлен – виндикационный или о реституции. «Если в такой ситуации собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю (статья 302 ГК РФ), в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано» (абз. 2 п. 25).
Эта позиция, не допускающая применения реституции владения там, где невозможна виндикация, представляется единственно верной. Однако, прочно утвердившаяся в практической деятельности арбитражных судов, она не получила еще, к сожалению, своего надлежащего теоретического обоснования. Одна из немногих попыток
Однако вопрос о том, становится ли добросовестный приобретатель сразу же собственником или нет, при применении арбитражными судами ст. 302 ГК, как правило, не затрагивается, ибо закон не дает на него четкого ответа.
Итак, применение ст. 302 ГК для защиты добросовестного приобретателя против иска, в котором истец ссылается на п. 2 ст. 167 ГК, должно основываться на признании виндикационной природы реституции владения.
Здесь, однако, возможно возражение, что в порядке реституции имущество возвращается стороне недействительной сделки (п. 2 ст. 167 ГК), а не непосредственно собственнику или иному титульному владельцу, как при виндикации. Иными словами, следуя правилам о реституции и опираясь на положение п. 2 ст. 166 ГК, собственник должен был бы сначала потребовать возврата имущества неуправомоченному отчуждателю, а уже потом истребовать его в свою пользу. Ситуация еще более усложнится, если с чужой вещью совершено последовательно несколько сделок. В этом случае собственнику, чтобы вернуть свою вещь, предстояло бы пройти процедуру нескольких реституций, применительно к каждой из этих сделок.
Однако, как свидетельствует практика, конструкция, допускающая возврат вещи собственнику посредством нескольких реституций оказалась нежизнеспособной. Ее применение не соответствует принципу процессуальной экономии и лишено какого-либо практического смысла.
Не вполне еще сформировалась в данном вопросе и позиция Высшего Арбитражного Суда РФ. Внимания заслуживают два дела, рассмотренные Президиумом ВАС в порядке надзора и представляющие совершенно противоположные подходы к решению исследуемой проблемы.
Фонд имущества Приморского края продал 2000 акций акционерного общества открытого типа «Дальрыба», созданного в порядке приватизации, товариществу с ограниченной ответственностью «Компромисс». Данная сделка была признана недействительной решением арбитражного суда в связи с тем, что ТОО «Компромисс» в соответствии с законодательством о приватизации не могло выступать покупателем по такой сделке. Суд обязал стороны возвратить друг другу все полученное ими по сделке, но решение в этой части не могло быть исполнено, так как ТОО «Компромисс» уже продало 1500 акций АООТ «Дальрыба», а 500 – физическим лицам. Тогда фонд имущества обратился в арбитражный суд с иском к АООТ «Дальрыба» и ТОО «Компромисс» о применении последствий недействительности ничтожной сделки купли-продажи 1500 акций, выпущенных АООТ «Дальрыба».
В постановлении по данному делу Президиум ВАС РФ указал следующее: «…Для удовлетворения иска Фонда имущества об истребовании у АООТ «Дальрыба» акций… в порядке применения последствий недействительности ничтожной сделки нет правовых оснований. Виндикационный же иск об истребовании имущества от покупателя, который приобрел имущество у лица, не имевшего права его отчуждать, фондом имущества не заявлялся, в связи с чем условия изъятия имущества по указанному основанию, предусмотренные статьей 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, судом не исследовались и не оценивались»3.
Совершенно иную позицию занял Президиум ВАС РФ при рассмотрении другого дела.
По иску предпринимателя Фомина арбитражным судом были признаны недействительными торги по продаже принадлежащего истцу магазина как проведенные с нарушением правил проведения торгов (ст. 448 и 449 ГК), а также договор купли-продажи, заключенный по результатам этих торгов между ООО «Инвестцентр» (организатор торгов) и ЗАО «Боровичский мясокомбинат» (покупатель). После этого Фомин обратился в арбитражный суд с иском к ЗАО «Боровичский мясокомбинат» об истребовании здания магазина из незаконного владения ответчика.
Суд удовлетворил исковые требования на основании ст. 301 ГК, исходя из того, что имущество выбыло из владения предпринимателя помимо его воли, а ответчик не может быть признан добросовестным приобретателем, так как являлся единственным покупателем на торгах и, следовательно, неправомерность приобретения объекта недвижимости в нарушение норм закона ему была известна.
Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа данные судебные акты отменил, указав на ошибочность разрешения заявленного иска по основаниям, предусмотренным ст. 301 ГК, как виндикационного, поскольку в данном случае возврат имущества должен был осуществляться по правилам ст. 167 ГК о применении последствий недействительности торгов.
Президиум ВАС РФ согласился в этой части с позицией суда кассационной инстанции: суды первой и апелляционной инстанций не учли, что «имущество предпринимателя перешло к ответчику в результате гражданско-правовой сделки, которой являются торги, впоследствии признанные недействительными. Таким образом, требования о возврате имущества собственнику от покупателя могли быть осуществлены лишь в порядке применения последствия недействительности сделки на основании статьи 167, а не путем виндикации»4.
Из двух представленных подходов Высшего Арбитражного Суда РФ к разрешению почти тождественных ситуаций правильным представляется первый. Иск собственника (иного титульного владельца) о возврате имущества, поступившего во владение третьего лица (ответчика) по недействительной сделке, несомненно, является виндикационным иском. Вывод же Президиума ВАС по второму делу противоречит прежде всего п. 2 ст. 167 ГК: ведь истец требовал возвратить имущество непосредственно ему как собственнику, а не приводить стороны недействительной сделки купли-продажи в первоначальное положение.
1 Статья 302. Истребование имущества от добросовестного приобретателя
1. Если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.
2. Если имущество приобретено безвозмездно от лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе истребовать имущество во всех случаях.
3. Деньги, а также ценные бумаги на предъявителя не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя.
2 Статья 167. Общие положения о последствиях недействительности сделки
2. При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.
3 Постановление Президиума ВАС РФ от 25 нояб. 1997 г. № 2848/97
4 Постановление Президиума ВАС РФ от 17 окт. 2000 г. № 2868/00