!!Экзамен зачет 2023 год / Статья Современное состояние и перспективы развития цивилис

--------------------------------

<16> В свете сказанного легко оценить такие положения ст. 146 ГК РФ, как, например, ее п. 1, согласно которому "для передачи другому лицу прав, удостоверенных ценной бумагой на предъявителя, достаточно вручения ценной бумаги этому лицу", или (еще лучше) п. 2, в соответствии с которым "права, удостоверенные именной ценной бумагой, передаются в порядке, установленном для уступки требований (цессии)".X

<17> Замечательный пример из области гражданского процессуального законодательства приводит Д.В. Мурзин: даже такая ценная бумага, как вексель, традиционно представляющаяся воплощением принципов материальной и формальной строгости при судебном взыскании по нему, сегодня мало чем отличается от любых других документов обязательственно-правового содержания (см.: Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи. Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. М., 1998. С. 50 - 51; Он же. Ценные бумаги и тенденции развития гражданского права // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. М., 2001. С. 277 - 278).

Закономерен и печален результат: юридическое понятие, в свое время обозначенное термином "ценные бумаги", оказалось не только нетривиальным для научного осмысления и усвоения, но и не востребованным ни отечественным законодательством, ни практической юриспруденцией.

4. Итак, юристы-ученые предпочли заняться исследованием того, что не является ценными бумагами, но называется ими; юристы-практики же и вовсе забыли о существовании правовой конструкции с таким названием. К чему это привело? В разных областях подобный - юридико-нигилистический, подчеркнуто утрированный, беспросветно невежественный, узко прагматический - подход к понятию ценных бумаг возымел различные эффекты. Обратим внимание лишь на один из них - современное состояние отечественной теории ценных бумаг.

Не будет слишком смелым утверждение, согласно которому современный уровень российской теории ценных бумаг примерно соответствует уровню развития этого учения в Германии, Швейцарии и Франции 20-х годов прошлого столетия. Достижение этого уровня следует отнести в основном на счет заимствования достижений иностранных цивилистов при откровенно небольших заслугах отечественных ученых. В концентрированном своем выражении именно этот вариант теории оказался воплощенным в цитируемой монографии М.М. Агаркова "Учение о ценных бумагах", напечатанной в 1927 г. и трижды (в 1993, 1994 и 2006 гг.) перепечатанной без каких бы то ни было обновлений и комментариев. Вероятно, и она не может претендовать на статус полностью самостоятельного и законченного научного исследования <18>, но ничего более самостоятельного и полного с тех пор так и не было опубликовано. В советское время это явление имело одно объяснение <19> (оно само собой понятно и оттого нами не приводится); нынче же объяснение совсем другое: юридическая наука занимается не своим делом, подменяя реальную разработку общей гражданско-правовой теории ценных бумаг видимостью такой разработки, нередко переходящей в мистерию и буффонаду. Да, необходимый минимум "поклонов" агарковскому "Учению..." отвешивается и теперь <20>, но им, впрочем, все и ограничивается; содержательного же его развития по-прежнему не происходит.

--------------------------------

<18> Даже простое сравнение ряда мест монографии М.М. Агаркова с работами других отечественных писателей по проблеме ценных бумаг, в частности Н.О. Нерсесова (Нерсесов Н.О. О бумагах на предъявителя с точки зрения гражданского права. М., 1889), Е.А. Крашенинникова (Крашенинников Е.А. Ценные бумаги на предъявителя. Ярославль, 1995) и его учеников - Е.Ю. Трегубенко (Трегубенко Е.Ю. Ордерные ценные бумаги. Ярославль, 2002), В.Б. Чувакова (Чуваков В.Б. Правовая природа ценных бумаг: Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2004) и др., убеждает в использовании их авторами ряда общих источников. Известны и суждения рецензента - современника М.М. Агаркова о том, что его "Учение о ценных бумагах" "по своей архитектонике... типичный учебник или курс", который "...ничем, кроме справочника, быть не может" (Советское право. 1928. N 2. С. 115, 117; кстати, там же см. его же нелестные эпитеты в адрес монографии Л.А. Лунца "Деньги и денежные обязательства"). Оправдание такому (собирательному) подходу имеется: ничего подобного классической германо-французской теории отечественная цивилистическая доктрина не выработала до сих пор.

<19> О.Н. Садиков в 1975 г. в качестве примера цивилистических исследований 20-х годов, "не утративших известного научного значения" и для современной ему советской цивилистики, называл как раз "Учение о ценных бумагах" М.М. Агаркова, а также "Деньги и денежные обязательства" Л.А. Лунца (Садиков О.Н. Развитие исследований в области советского гражданского права // Советское государство и право. 1975. N 9. С. 77).

<20> Тот же О.Н. Садиков уже в новейшее время по-прежнему признает "Учение о ценных бумагах" одним из "солидных исследований в области гражданского права", дающих "глубокую характеристику правовой природы и особенностей отдельных видов ценных бумаг" (Садиков О.Н. Гражданское право России: Общая часть: Курс лекций / Под общ. ред. О.Н. Садикова. М., 2001. С. 48).

Нет и не может быть лучшего доказательства последнего тезиса, чем обращение (хотя бы и предельно схематическое) к сути так называемой проблемы бездокументарных ценных бумаг - наиболее популярной сегодня "научной проблемы", на первый взгляд имеющей к интересующей нас теме непосредственное отношение.

Действительно, большинство современных цивилистов (исключая, наверное, лишь представителей ярославской школы), а также лиц, аттестующих себя цивилистами, но в действительности к ним не относящихся, высказывается по основным проблемам гражданско-правовой теории ценных бумаг именно в ходе дискуссии, посвященной бездокументарным бумагам. Что самое важное, именно в этой сфере создали себе имя практически все ученые, ныне являющиеся противниками классической теории ценных бумаг: без нанесения ей "незаживающей раны" (выражение Д.В. Мурзина) их "умствования" оказываются просто неуместными. Да и вообще, как хорошо известно и само собой понятно, именно с сомнения и аргументированной критики начинается всякое развитие в науке. Стало быть, именно от оппонентов и следует с наибольшей вероятностью ожидать если и не самого развития классической доктрины, то по крайней мере выявления ее наиболее уязвимых мест, а значит, и схематического обозначения направлений такого развития. Всякая научная проблема (тем более такая практически важная, как проблема бездокументарных ценных бумаг) - это тот фронт, на котором происходит сражение двух армий: классиков и критиков. Почти всегда во имя победы кому-то из них приходится что-то модернизировать, что-то новое открывать: либо классики углубляют и развивают защищаемое ими учение, либо критики, доказав его несостоятельность, разрушают таковое и возводят на его месте новое научное здание. Что же происходит в интересующей нас области?

Итак, постановка проблемы. Не может насторожить уже один тот факт, что она имеет по меньшей мере три различных варианта. Сколько мыслимо вариантов ее решения, мы не возьмемся даже исчислять.

А. Подавляющим большинством авторов суть "проблемы бездокументарных бумаг" описывается при помощи набора примерно следующих тезисов. (1) Бумага является ценной не сама по себе, а становится таковой в силу воплощенного в ней субъективного права: "Бумага является как бы носителем права. Право овеществляется в бумаге" <21>. (2) Так называемые бездокументарные ценные бумаги "ценны" по той же самой причине, поскольку они трактуются как сами субъективные гражданские права, хотя бы и особым способом (записью в реестре или на счете депо) "закрепленные" (зафиксированные). (3) Единство экономической природы (сути) обоих инструментов - ценных бумаг документарных и бездокументарных - предопределяет и функциональное единство понятия ценных бумаг, а значит, и единство правового регулирования отношений, складывающихся в процессе их практического использования.

--------------------------------

<21> Агарков М.М. Указ. соч. С. 178.

Такова постановка проблемы не только в литературе <22>, но и в законодательстве. В норме ч. 13 ст. 16 Закона о рынке ценных бумаг провозглашается, что "любые имущественные и неимущественные права, закрепленные в документарной или бездокументарной форме, независимо от их наименования, являются эмиссионными ценными бумагами, если условия их возникновения и обращения соответствуют совокупности признаков эмиссионной ценной бумаги..." указанной в ст. 2 этого Закона.X

--------------------------------

<22> Примерно в таком виде "проблема" бездокументарных ценных бумаг поставлена, в частности, в следующих работах: Демушкина Е.С. Безналичные ценные бумаги - фикция или реальность? // Рынок ценных бумаг. 1996. N 18. С. 68 - 72, N 19. С. 22 - 26, N 20. С. 68 - 69; Решетина Е.Н. Правовая природа корпоративных эмиссионных ценных бумаг. М., 2005; Шевченко Г.Н. Правовое регулирование ценных бумаг: Учебное пособие. 2-е изд. М., 2005; Юлдашбаева Л.Р. Правовое регулирование оборота эмиссионных ценных бумаг (акций, облигаций). М., 1999.X

Нет нужды в специальном разборе положений этой "теории", чтобы понять, что в таком своем (максимально упрощенном) виде "проблема" бездокументарных ценных бумаг на роль научной и юридической претендовать никак не может <23>. Истоки "проблемы" в подобной ее постановке находятся отнюдь не в цивилистической науке, а в головах ее отдельных представителей, не обладающих необходимыми знаниями или способностями, для того чтобы признать два следующих факта. Во-первых, единство экономической сути и функционального назначения тех или иных хозяйственных институтов само по себе еще не предопределяет единства их правового регулирования и режима <24>. Напротив, представляется вполне естественным и разумным, чтобы для удовлетворения одних и тех же потребностей хозяйственной жизни, для выполнения тождественных экономических функций правом создавалось бы несколько различных юридических институтов и конструкций. Чем больше их будет, чем более разнообразным будет правовое регулирование одних и тех же экономических отношений, тем более широкие возможности получат субъекты этих отношений, поскольку достижение одной и той же экономической (хозяйственной) цели будет сопровождаться различными юридическими последствиями <25>. И во-вторых, ценные бумаги обязаны своим выделением в особый гражданско-правовой институт именно своей (вещной, документарной) форме, но никак не содержанию. Вряд ли кто-нибудь станет спорить с тем, что великое содержательное разнообразие ценных бумаг - вещное, обязательственное, корпоративное, секундарное и теоретически даже неимущественное - не мешает сохранению единой юридической природы таких документов. Коносаменты и варранты, векселя и чеки, акции и облигации, опционные свидетельства и депозитарные расписки при всем своем содержательном разнообразии все же вполне приводимы к общему знаменателю: все это - ценные бумаги. Никто не отрицает и основного юридического свойства ценных бумаг - связи возможности осуществления прав на бумагу и из бумаги не с их материальной принадлежностью, а с наличием формальной легитимации, обязательным элементом которой всегда является предъявление бумаги. Нет нужды доказывать невозможность предъявления бумаги лицом, не владеющим бумагой как вещью.

--------------------------------

<23> Достаточно заметить, что, следуя цитированному определению Закона о рынке ценных бумаг, выходит, что даже права, "закрепленные" учредительным договором полного товарищества или паевым свидетельством общества с ограниченной ответственностью, как, впрочем, и права из договоров займа, кредитных договоров, а также договоров банковских вкладов, - все это... эмиссионные ценные бумаги.X

<24> Разве только мы уйдем в рассуждениях на метаюридический уровень - права и юриспруденции в целом или хотя бы его отрасли, скажем, гражданского права. С этой точки зрения всякий правовой (отраслевой) институт служит одной и той же цели - облекает в юридическую (техническую) форму реальные (экономические) жизненные отношения (отношения определенного типа, например имущественные и связанные с ними неимущественные, основанные на частноправовых принципах, как в гражданском праве). Можно сказать, что все право - это набор определенных (правовых) средств, а вся юриспруденция - вопрос техники их применения и технологии разработки.

К числу подобного рода высказываний принадлежит, между прочим, и следующая мысль, высказанная в нашей литературе как раз при построении учения о ценных бумагах: "Рассмотрение теории ценных бумаг с точки зрения распределения соответствующих рисков тесным образом связывает ее с другими проблемами цивилистической науки. Проблема распределения рисков проходит через все гражданское право. С ней встречаешься при рассмотрении самых разнообразных институтов (сделки, представительство, передача права собственности, обязательства и т.д.). Теория ценных бумаг является частью этой общей проблемы" (Агарков М.М. Указ. соч. С. 230 со ссылкой на статью Мюллера-Эрцбаха). В том же смысле: "В большинстве случаев идея риска, лежащая в основании гражданско-правовых институтов, не получает, однако, в положительном праве своего внешнего выражения. Но при достаточном анализе эта идея легко обнаруживается в ряде норм, регулирующих отношения гражданского и торгового права (право собственности, залог, добросовестное владение, различные договоры, отношения семейного и наследственного права, институт бумаг на предъявителя, торговые сделки и т.д.). В некоторых случаях законодатель оперирует понятием риска открыто" (Серебровский В.И. Страховой риск // Сборник статей, посвященных памяти В.М. Гордона. Харьков, 1926. С. 189 (сн. 2)).

Авторы подобных высказываний имеют в виду цели лишь родовых понятий, но не отрицают наличия юридических институтов и конструкций, преследующих и свои собственные цели, предначертанные им правопорядком. Именно они задают институтам и конструкциям минимум обязательных требований, среди которых требования конструкционной идентичности нет и не может быть - иначе пропадает смысл в нескольких институтах (конструкциях) для достижения одной цели. Ср.: "Конструктивные проблемы... являются проекцией тех практических целей, которые преследуются правопорядком... В конечном итоге каждая юридическая проблема сводится к выявлению тех целей, которые поставлены тому или иному институту или действующим правопорядком... или же соображениями о желательных изменениях или дополнениях последнего..." (Агарков М.М. Указ. соч. С. 222 - 223) (во всех цитатах выделено мной. - В.Б.).

<25> Возьмем, например, такую сугубо прагматическую цель, как ограничение риска утраты собственного имущества: какие юридические институты служат ее достижению? Это как минимум (без претензии на полноту перечня) институты ограничения ответственности, несостоятельности, юридического лица, хозяйственного ведения, оперативного управления, ренты, займа, кредита, банковского вклада, акции и облигации, доверительного управления, страхования, залога, удержания, поручительства, гарантии.

Б. Именно здесь лишь начинается настоящая постановка проблемы, сторонники которой, пытаясь перенести проблему в юридическую плоскость, обращаются к родовому по отношению к ценным бумагам юридическому понятию - понятию вещи. Его пытаются сконструировать таким образом, чтобы оно обнимало собою не только классические, но и бездокументарные ценные бумаги. При этом обыкновенно апеллируют, во-первых, к римскому понятию бестелесной вещи и, во-вторых, к понятию вещей, сформировавшемуся в традиции общего права. Относительно эрудированные авторы периодически упоминают высказывания отдельных авторитетов юриспруденции и философии в роде того, что юридическое понятие вещи формулируется правом, а не законами физики <26> и что представление о вещи как о пространственно ограниченном материальном предмете есть едва ли не пережиток "воинствующего материализма"; спешим заверить, что, по нашему мнению, подобные сентенции ни о чем ином, кроме умственной ограниченности и ученой несостоятельности лиц, их разделяющих, не свидетельствуют <27>. Иногда оперируют еще промежуточным понятием документа, предпринимая попытку доказать, с одной стороны, что классическая ценная бумага - это документ, но при этом не вещь <28>, с другой - что бездокументарная бумага - ничуть не в меньшей степени "документ", чем бумага классическая <29>. Наконец, оба понятия - как классических, так и бездокументарных бумаг - стремятся возвести к общей родовой, по возможности - предельно абстрактной, категории вроде "юридической формы фиксации (воплощения) прав" <30>, "символа комплекса прав" <31>, идеальной оболочки, "своеобразной счетной единицы, заключающей в себе совокупность прав" <32>, "объекта гражданского оборота" <33> и даже... юридической фикции <34>.

--------------------------------

<26> Выражение Л. Эннекцеруса. См., например: Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи. С. 67 и сл. (кстати, на стр. 70 - цитата упомянутого германского авторитета).

<27> См. замечательный пример в статье Д.В. Мурзина "Бестелесные вещи" (Мурзин Д.В. Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. М., 2004. С. 327 - 328, 349 - 350), где автор цитирует (то ли самостоятельно, то ли по С.С. Алексееву) высказывания О. Шпенглера относительно якобы происходящей трансформации права из римского права тел в современное право функций. Что тут можно возразить? Пример с проблемой бездокументарных бумаг наглядно демонстрирует тот очевидный факт, что красота и масштабность философских построений (а конкретно у О. Шпенглера, по выражению С.С. Аверинцева в БСЭ, - "развернутых метафор", где "...метафорическое сближение слов часто подменяет логику понятий") не всегда способны получить адекватное отражение в предметных науках, в том числе в юриспруденции. Пресловутое "функциональное" понятие Д.В. Мурзина о праве собственности, трансформирующемся в соответствии с изменениями одноименных экономических отношений и их объектов (кстати, защищавшееся в 2002 г. и Д.И. Степановым), в действительности есть не что иное, как представление о нескольких различных с юридической точки зрения категориях - вещных, исключительных и обязательственных правоотношениях. Не следует забывать, что О. Шпенглер, ставивший политико-философский вопрос о пределах гражданско-правового регулирования, не был юристом. А это значит, что его представление о гражданско-правовых формах общественных отношений, скорее всего, мало чем отличалось от представления любого дилетанта, привыкшего сводить таковые к праву собственности. Ничего нет, стало быть, и удивительного в том, что О. Шпенглер попросту не знал о том, что даже современная ему "юриспруденция понятий" уже не только поставила заданные им вопросы, но и решила их! Другое дело, что это решение не сопровождалось подведением сконструированных институтов под понятие права собственности (на произведения, изобретения, товарные знаки и т.д.); судя по всему, именно это обстоятельство и повлекло (извинительное для непрофессионалов) заблуждение относительно невнимания цивилистики к соответствующей тематике. Странно, что современными жертвами подобного заблуждения оказываются уже не философы, а "ученые", аттестующие себя магистрами, кандидатами и даже докторами "от юриспруденции".

<28> Так, уже Н.О. Нерсесов, вместо того чтобы назвать ценные бумаги вещами, писал гораздо осторожнее: "...бумага... имеет не реальную ценность в самой себе, наподобие всякой другой телесной вещи, а является носителем ценности" (Нерсесов Н.О. Указ. соч. С. 139) (выделено мной. - В.Б.) (см. также: Там же. С. 140, 145, 146, 175, 205, 206, 242, 253, 256, 274, 281). Ценная бумага (документ) не является вещью, а лишь уподобляется вещи.

<29> Основой подобных попыток является чисто филологическое сходство термина "документ" со словосочетанием "электронный документ". О принципиально различном юридическом режиме той и другой субстанции обычно умалчивается.

<30> Источником этого обозначения является норма п. 1 ст. 149 ГК РФ: "В случаях, определенных законом или в установленном им порядке, лицо, получившее специальную лицензию, может производить фиксацию прав, закрепляемых именной или ордерной ценной бумагой, в том числе в бездокументарной форме (с помощью средств электронно-вычислительной техники и т.п.). К такой форме фиксации прав применяются правила, установленные для ценных бумаг, если иное не вытекает из особенностей фиксации".X

<31> См.: Марченко А. Символ комплекса прав // Рынок ценных бумаг. 1996. N 12. С. 14.

<32> См.: Степанов Д.И. Защита прав владельца ценных бумаг, учитываемых записью на счете. М., 2004. С. 12 - 18, 26 и др.

<33> "Категория "бестелесная вещь" (и в этом ее смысл как юридической конструкции) необходима для понимания того, что существуют субъективные обязательственные права, изначально предназначенные для гражданского оборота" (Мурзин Д.В. Бестелесные вещи. С. 337 - 338). Хотя автор и продолжает пользоваться термином "бестелесная вещь", он все-таки не воспринимает его как сам собой понятный и стремится свести его к иной более конкретной и потому перспективной категории объекта гражданского оборота. В то же время автор безо всяких к тому оснований отождествляет это понятие с понятием объектов гражданских прав: раз объект оборота, то, значит, и объект прав (права собственности и др.). Ничего подобного!

<34> См.: Ефимова Л.Г. Правовой режим бездокументарных ценных бумаг // Закон. 1997. N 7; Она же. Правовые проблемы безналичных денег // Хозяйство и право. 1997. N 1, 2.

Этот подход несколько более прогрессивен, чем первый <35>. Его сторонники понимают (хотя и не сознаются в этом открыто), что прежде чем сравнивать понятия, необходимо сделать их сравнимыми. Прежде чем рассуждать о бездокументарных ценных бумагах "на равных" с классическими ценными бумагами, их сперва необходимо привести к некоему общему юридическому "знаменателю" <36>. Таковым обычно представляется либо юридическое понятие вещи (нередко - имущества <37>), либо юридическое понятие документа. Но обосновывается ли подобными рассуждениями то или иное единое (с точки зрения своего правового режима) юридическое понятие? Ни в коем случае! Почему? Нужно вспомнить, что право регулирует деятельность людей. Деятельность слагается из действий. Содержание и состав действий, объективно доступных (возможных) для человека, предопределяется именно законами физики. Те действия, которые могут быть совершены с бумагой-документом (носителем субъективного права), никак нельзя совершить с документом - листком бумаги (носителем естественных свойств бумаги в смысле материала): бумага как листочек материала способна испытывать на себе только фактическое влияние, в то время как бумага-документ - еще и влияние юридическое. Соответствующим образом неизбежно будут различаться и иски, направленные на защиту права на бумагу - носитель естественных свойств и бумагу-документ. Одно дело - возвратить субъекту права собственности возможности совершения фактических действий с его телесной вещью (для этого достаточно вернуть вещь в его фактическое владение) и совсем другое - обеспечить возможность совершения им юридических действий с вещью - объектом права и "удостоверенными" ею субъективными правами (для этого надо обессилить (изгладить, уничтожить, отменить, признать несостоявшимся, ненаступившим и никогда не наступавшим, не имевшим места) юридический эффект тех действий, которые были совершены незаконно, например лицами, не имевшими права на совершение таковых) <38>.

--------------------------------

<35> Естественно, мы не говорим об "исследователях", исповедующих подобный подход не по сознательным соображениям, а вопреки им - в силу простого механического переписывания чужих высказываний, вроде уже упоминавшейся И.А. Фроловой. Для нее "проблема бездокументарных ценных бумаг" выражается, во-первых, вопросом о том, относятся ли бездокументарные ценные бумаги "...к объектам вещного или обязательственного права" (Фролова И.А. Указ. соч. С. 3, 5 - 6, 16 - 17), и, во-вторых, сводится к "...проблеме двойного регулирования передачи ценных бумаг и прав, ими удостоверенных" (Там же. С. 3 - 4), т.е. имеет несколько своеобразный вид. Ну, допустим. Но ведь решается-то она еще более своеобразно: уже на стр. 6 в качестве и цели (!), и первой задачи (!) своего исследования автор называет... "обоснование вещной природы бездокументарных ценных бумаг"; именно ее (вещную природу) автор намеревается "исследовать"; именно от нее она отталкивается (или думает, что отталкивается) при формулировке положений для защиты и т.д. То есть ключевой (по признанию самого же автора) вопрос решается им... априорно! Автор - воистину уникум, ибо еще до начала научного исследования уже достоверно знает о результатах, к которым оно его приведет! Извините, а как быть, если бездокументарная бумага имеет иную природу (не является объектом вещного права)? Что делать, если обосновать вещную природу не удастся, если нечего будет исследовать? Ничего страшного, отвечает автор, я буду исходить из того, что бездокументарная ценная бумага все равно является вещью - объектом вещного права (потому что "...обладание ею основано на праве собственности или ином вещном праве" (Там же. С. 7), потому что ст. 128 ГК РФ "...относит ценные бумаги... к объектам вещного права" (Там же. С. 11, 15), потому что "...законодатель в ст. 2 ФЗ "О рынке ценных бумаг" вводит понятие владельца как лица, которому ценные бумаги принадлежат на праве собственности или ином вещном праве" (Там же. С. 15)). Неважно, что на самом деле не является, - а я буду думать, что является! Вещь - и все тут! Телесная, бестелесная или еще какая-нибудь - этим вопросом автор даже не задается, ибо о нем попросту не знает.X

Если все оказывается так просто ("таков закон" или "таков подход"!), то в чем же в таком случае проблема? Неужели автор оказалась первым "ученым", прочитавшим ГК РФ и Закон о рынке ценных бумаг или додумавшимся до исследования придуманного ею же самой предмета? Неужели все прежние многочисленные участники научной дискуссии не читают законов (не понимают их значения) или неспособны что-нибудь выдумать для своего исследования? А если и читают, и понимают, и на выдумку горазды, то почему же несмотря ни на что все-таки спорят? Уж не потому ли, что дело тут совсем не в законах? Кстати, судя по ссылке на стр. 14 автореферата, И.А. Фролова знакома с содержанием этих споров по единственной (!) работе (автореферату кандидатской диссертации А.Ю. Бушева); труды иных участников дискуссии соискатель изучить не потрудилась.X

<36> По аналогии можно сказать, что первая группа "теорий" довольствуется "знаменателем" экономическим - субъективным правом как источником "ценности" ценных бумаг.

<37> Благо, одно из обозначаемых им понятий шире понятия вещи и включает в себя в качестве одной из составляющих имущественные права (ст. 128 ГК РФ); опираясь на ст. 209 ГК РФ, которая называет объекты права собственности тем же термином ("имущество"), обычно заключают, что имущественные права, подобно иному имуществу, могут быть объектами права собственности. Между тем здесь явно игнорируется тот общеизвестный факт, что термин "имущество" многозначен и в ст. 209 использован в ином (более узком) значении, чем то, что определено в ст. 128.X

<38> Кстати, сказанное наглядно демонстрирует тот очевидный, но мало кем признаваемый факт, что виндикационный иск направлен не столько на защиту права собственности, сколько на восстановление фактического владения вещью. Право собственности, утраченное без достаточного основания, в принципе могло бы быть восстановлено кондикционным или реституционным (обязательственным) иском, однако иска, специально предназначенного для восстановления одного только права собственности, гражданскому праву вовсе не известно.