!!Экзамен зачет 2023 год / Покровский, Иванов, Витрянский - Владение
.docxПокровский - Проблема владения
Вещные права (права собственности и права на чужие вещи) представляют собой юридические, мысленные и в этом смысле идеальные отношения лиц к вещам. Но фактическое положение вещей может далеко расходиться с юридическим. Вещь может принадлежать юридически одному, а фактически находиться во власти другого. При этом такое фактическое нахождение вещи может иметь какое-то юридическое оправдание, но может и не иметь вследствие прямого нарушения права. Поэтому необходимо различать вещные права (как некоторые юридические отношения лиц к вещам) от фактического господства над ними, то есть владения.
Со времен римского права встречается прочно установившийся принцип охраны владения от всяких посягательств на него. Всякий фактический владелец вещи может требовать от суда и властей защиты своего владения и притом не на том основании, что он имеет право на это владение, а просто на том, что он владеет или владел, то есть защиты своего владения может требовать не только владелец законный, но и явно неправомерный. Если такое владение нарушает чьи-либо права, лица заинтересованные могут требовать восстановления этих прав судом, но до такого восстановления, до привлечения к уголовной ответственности (в определенных случаях) даже неправомерный владелец может требовать своей охраны от посторонних посягательств (в том числе со стороны собственника).
Такое положение вещей не может не вызывать недоумения: кажется, что право идет против своей основной задачи – охранять закон и порядок. Для объяснения этого явления возникли разнообразные теории об основании защиты владения. Самой распространенной и, возможно, господствующей является теория Иеринга, которая сводится к следующим положениям.
Пусть в отдельных случаях владельцами оказываются лица, не имеющие права на владение, но в большинстве случаев владельцами являются собственники. Право должно считаться не с исключениями, а с правилом (как Брызгалина светит на правых и виноватых, так и владельческая защита распространяет свои благодеяния на лиц управомоченных и правонарушающих). Для собственников является желательным рядом с обыкновенным средством судебной защиты (иском о собственности, требующем часто очень сложного доказательства права собственности) иметь облегченное и упрощенное средство, свободное от такого доказывания. Таким средством и является защита владения как такового: собственнику достаточно только доказать свой факт владения, чтобы получить его охрану. Однако владение должно защищаться только там, где возможно предположение права собственности, и должно быть лишено защиты там, где такое предположение невозможно.
Неправильность теории Иеринга обнаруживается из следующих обстоятельств. Прежде всего, если владельческая защита создана в интересах лучшей охраны права собственности, тогда непонятно, почему эта защита направляется даже против собственника, если он своим действием только восстановил правомерное состояние, вернул свою вещь себе. Считать, что защита воров и грабителей есть некоторое неизбежное зло, неосновательно. Например, Прусское Земское Уложение постановляет, что защищаемое владение никогда не может быть приобретено путем акта частного насилия. Допущение доказательства, что ищущий защиты есть вор или грабитель, нисколько не превратило бы посессорную (опирающуюся на факт) защиту в петиторную (основанную на праве).
Кроме того, вытекающее из теории Иеринга правило «где не может быть собственности, там не может быть и владения» не согласуется с данными позитивного права. Например, невозможно особое право собственности на отдельные этажи дома, однако новейшие законодательства признают полную возможность самостоятельного и защищаемого владения в случаях подобного рода. Далее, некоторые законодательства устанавливают известные ограничения в приобретении недвижимостей для некоторых категорий лиц (например, для евреев), но признать, что вместе с тем эти лица лишены и защиты владения, что каждый может насильно выгнать еврея из дома вне черты оседлости, значит оставить всех этих лиц на полный произвол кулачного права. Таким образом, основные идеи защиты владения заключаются вовсе не в охране права собственности. Но тогда в чем?
С теорией Иеринга успешно конкурирует теория гражданского мира (один из представителей - Эндеманн): владение защищается в интересах именно гражданского мира. Охрану получает все, что гарантирует общественное спокойствие, и прежде всего фактически сложившийся порядок отношений лиц к вещам, так как он составляет непременное предположение всякого упорядоченного общежития. Данную теорию положили в основу норм о владении составители Германского уложения. Предписания проекта исходят из той мысли, что защита владения имеет своим назначением обеспечивать общественный мир охраной внешнего господства лиц над вещами.
Обратимся к области уголовного права и представим себе преступника, приговоренного к наказанию - к тюремному заключению, к лишению всех прав и даже к смертной казни. Может ли частное лицо на этом основании лишить его свободы или убить? Так было в дрене время, когда преступник ставился вне всякой охраны закона, отдавался на произвол всех и каждого. Но в более культурном праве такой вариант исключен: даже лишенный прав преступник остается в глазах закона человеком; смертная казнь должна быть совершена государством, а для всех частных лиц преступник остается неприкосновенным.
Беря на себя карательные обязанности, государство в то же время продолжает охранять человека от частных посягательств. Такова идея современного уголовного права, но эта идея выходит за пределы последнего; она идет туда, где вообще затрагивается человеческая личность, несет всюду требование уважения к ней. Проявлением этой идеи в гражданском праве и служит защита владения.
Пусть наше фактическое обладание нарушает чьи-либо права, для устранения нарушения может быть призвано государство, и, если при этом понадобится насилие над владельцем, оно будет произведено именно государством. Но для частных лиц фактическое господство владельца должно быть неприкосновенным, этого требует уважение к человеческой личности, этого требует истинно культурный строй отношений между людьми. Самоуправство со стороны частных лиц не может быть терпимо даже в отношении воров, потому охрана неправомерных владельцев является наивысшим торжеством.
Владение защищается и должно защищаться не только тогда, когда нарушение его представляет собой непосредственное насилие над владельцем. Даже завладение вещью в отсутствие владельца и в ошибочном убеждении, что она никому не принадлежит, составляет вторжение в сферу чужой человеческой личности и потому по первому требованию должно быть прекращено.
Теория Пухты усматривает в праве на защиту владения некоторую особенную разновидность права личности: во владении защищается возможность прав, следовательно, правоспособность. Но последовательное проведение этой мысли должно привести к тем же результатам, к которым приводит теория Иеринга - к беззащитности владения иностранца или еврея.
Как бы то ни было, ясно одно: в институте защиты владения дело идет не о собственности и вообще не об имущественном праве, а о насаждении уважения к человеческой личности как таковой. Только с этой точки зрения делается вполне понятным и все историческое развитие владельческой защиты, в частности - ее неуклонное расширение.
Создателем защиты владения является Рим: римский претор от охраны чисто полицейского спокойствия перешел к охране мира в более широком смысле, в смысле запрещения частного самоуправства вообще. Так возникли преторские посессорные (владельческие) интердикты, прообраз нынешних исков о защите владения. Когда претор провозгласил принцип защиты владения, встал вопрос: как понимать это владение? Достаточно ли для его наличности и для получения права на защиту простого фактического господства? Дело в том, что встречаются случаи, когда вещь находится во власти лица, когда оно не знает об этом нахождении или вовсе не желает владеть вещью. Например, некто вложил вещь в руку спящего; можно ли такое господство считать владением? Римляне ответили отрицательно: для наличности владения необходим не только внешний факт господства (corpus), но и внутренний элемент - воля владеть (animus). Помимо воли лица владение для него возникнуть не может.
Со времен подготовки нового Германского Уложения наступил резкий поворот, так как вследствие этого правила невозможна, например, защита лиц неволеспособных (детей, безумных): владение, приобретенное ими, не будет иметь значения, так как их воля вообще правом игнорируется. Под влиянием этой критики Германское Уложение (а затем и Швейцарское) провозгласило, что владение приобретается только с установлением фактического господства над вещью, а необходимость воли владеть была намеренно выброшена. Отказ от старой доктрины и связанное с ним расширение области защищаемого владения является бесспорным прогрессом. С точки зрения уважения к чужой человеческой личности, для всех третьих лиц совершенно достаточно того, что вещь находится в чьем-то фактическом обладании. Как относится лицо к своему обладанию, знает оно о нем или не знает, - это должно быть для них безразлично, так как во владении охраняется не право владельца и не его воля, а его личность.
Процесс расширения сферы защищаемого владения наблюдается и в другом направлении. Защищая владение даже неправомерное, римское право в то же время ограничивало эту защиту в том отношении, что предоставляло ее только таким владельцам, которые владеют хотя и незаконно, но для себя и от своего имени (собственник, добросовестный приобретатель чужой вещи, но такими не являются и вор, и захватчик). Тем же лицам, которые владеют от чужого имени (те, кому вещь была отдана в аренду, в безвозмездное пользование), оно отказывало в праве на самостоятельную защиту: защищать их должны были те, от чьего имени они владеют (то есть те, кто дал в аренду, на сохранение). Только за этими последними признавалось владение в собственном смысле; арендаторам же и иным приписывалось лишь простое держание (detentio).
Жизнь показала, что в некоторых случаях такая посредственная защита «держателей» недостаточна. Претор стал переводить залогодержателя из положения простого детентора в положение юридического владельца. За залогодержателем последовали некоторые другие виды владельцев от чужого имени (например, секвестрарий, то есть тот, кому двумя спорящими лицами на время спора передана спорная вещь). Таким образом, защита владения стала расширяться экстенсивно, захватывая разные категории дотоле бесправных держателей.
В течение средних и дальнейших веков самостоятельная владельческая защита была предоставлена арендаторам, поклажепринимателям и другим. Наконец, Германское Уложение объявило всех держателей владельцами, имеющими право на самостоятельную защиту (в виде исключения в положении простых держателей остались только те, кто владеет вещами какого-нибудь лица в его доме или хозяйстве, например, кухарка, хозяйничающая моей посудой). Необходимость уважения к чужой личности не зависит от того, как человек владеет - от своего или от чужого имени. Вопрос этот может иметь значение для внутренних отношений между владельцем и тем, от чьего имени он владеет; для третьих же лиц достаточно того, что некто владеет.
Если держатели теперь имеют право на самостоятельную защиту, то каково владельческое положение их «хозяев»? Утрачивают ли они вследствие этого всякое владельческое отношение к своей вещи? Со времен римских юристов считалось аксиомой, что одновременное владение двух лиц одной и той же вещью немыслимо. Возможно обладание по долям, но невозможно совладение без долей, на всю вещь. Оно невозможно так же, как невозможно стоять там, где стоит Брызгалина. Где владеет один, там немыслимо владение другого, и потому признание арендатора владельцем должно было бы влечь за собой отрицание владения хозяина. Однако что делать хозяину, если отданное им в аренду имение захватывается кем-то, а арендатор защищать свое владение не желает или не может?
Германское Уложение отбросило старое римское правило и признало обоих (и хозяина, и того, кто владеет от его имени) владельцами. Арендатор, залогодержатель и другие являются владельцами непосредственными, а хозяин - владельцем посредственным. Против третьих лиц право на владельческую защиту имеет прежде всего непосредственный владелец, но если он защищаться не хочет или не может, тогда владельческая защита предоставляется владельцу посредственному. Если же владельческий конфликт возникает между ними самими, то предпочтение отдается непосредственному владельцу. Другие законодательства пошли по такому же пути: Швейцарское Уложение называет хозяина «самостоятельным» владельцем, а того, кто владеет от его имени - владельцем «несамостоятельным». Русский проект выделяет владельца «самостоятельного» и «производного».
Таким образом, появилась фигура двойного владения на одну и ту же вещь, причем владельцы стоят не рядом друг с другом (как при совладении по долям), а один над другим или один за другим. Для третьих лиц фактическое владение должно быть неприкосновенно, так как за ним стоит чья-то человеческая личность, а кто именно выступит на защиту этой неприкосновенности, уже другой вопрос.
Иванов, Витрянский - Вещное право
Универсальная, общая для всех система вещных прав в России возникла примерно в середине XIX в., хотя отдельные вещные права существовали и ранее. Однако неразвитость земельного строя препятствовала формированию вещных прав вплоть до начала XX в. Короткий период прогресса земельных отношений прервался в 1917 году после национализации, в результате которой система вещных прав была юридически упразднена. Вещные права начали возрождаться лишь в середине 1990-х годов, но с переменным успехом. В итоге период нормального существования вещных прав в России составляет в совокупности не более 30 лет, причем он разорван практически пополам. Неудивительно, что мы имеем такие проблемы в правовом регулировании вещных прав, ведь последние требуют стабильности, чувство уверенности.
В Концепции развития гражданского законодательства РФ в качестве основного недостатка раздела II ГК РФ отмечалось то обстоятельство, что в нем главное место занимают нормы о праве собственности, а законоположения о других вещных правах отнесены на второй план. В связи с этим одна из главных идей реформы гражданского законодательства заключалась в необходимости создания полноценной системы ограниченных вещных прав, которая могла бы удовлетворить потребности участников гражданского оборота в основанном на вещном праве режиме владения и пользования чужим имуществом. Необходимый атрибут такой полноценной системы вещных прав - наличие общей части вещного права, которая объединяла бы принципиальные законоположения, "вынесенные за скобки" и в равной степени относящиеся как к праву собственности, так и ко всем ограниченным вещным правам.
Начинать следовало с разработки правил о владении имуществом, как фактической позиции, и о владельческой защите. Введение владельческой защиты призвано существенно укрепить надежность имущественного оборота путем создания эффективных юридических средств против самоуправных действий по захвату чужого имущества. Эти идеи Концепции предопределили как новое название раздела II ГК РФ - "Вещное право", так и его новую структуру: подраздел 1 "Владение"; подраздел 2 "Общие положения о вещных правах"; подраздел 3 "Право собственности" и подраздел 4 "Ограниченные вещные права".
Всякое владение вещью может быть квалифицировано как законное или незаконное владение. Владение признается законным, если оно основано на праве собственности или ином вещном праве, включающем в свое содержание правомочие владения При этом всякое владение должно признаваться законным, пока судом не установлено иное. Альтернативой законному владению является владение незаконное, которое дифференцируется на владение добросовестное и недобросовестное. Владение, осуществляемое при отсутствии оснований, характерных для законного владения, признается добросовестным в том случае, если владелец не знал и не мог знать о том, что он приобретает владение незаконно, либо о том, что основание законного владения отпало. В отношении всякого незаконного владения действует презумпция его добросовестности: владение признается добросовестным, пока судом не установлено иное.
Главная задача, которую призвано решить включение в ГК РФ норм о владении, заключается в предоставлении всякому владельцу вещи (как законному, так и незаконному) особой владельческой защиты. Такая защита владения может осуществляться владельцем самостоятельно (самозащита), путем обращения к уполномоченным государственным органам или органам местного самоуправления, а также в судебном порядке. Владелец, утративший владение, вправе требовать от лица, у которого фактически находится спорная вещь, ее возврата. Такое требование о защите владения подлежит удовлетворению судом, если будет установлено, что соответствующая вещь выбыла из владения заявителя в результате хищения, самоуправства или иным путем помимо воли ее владельца.
Законному или добросовестному владельцу защита предоставляется независимо от срока владения вещью до его нарушения. В остальных же случаях владелец должен доказать, что он владел вещью в течение года до нарушения. Основная особенность иска о защите владения состоит в том, что лицо, его предъявившее, освобождается от необходимости представления доказательств наличия у него права собственности или иного вещного права на спорную вещь (как это имеет место в настоящее время в случае предъявления виндикационного иска), указанное лицо должно лишь доказать, что оно владело соответствующей вещью в течение года до нарушения, послужившего основанием для предъявления данного требования (законный или добросовестный владелец вправе требовать защиты своего владения независимо от времени владения вещью).