!!Экзамен зачет 2023 год / Белов_Уведомление должника об уступке требования

Уведомление должника об уступке требования

Уступка требования по договору сингулярной сукцессии (активной цессии) совершается без участия должника. Данный договор заключается между цедентом и цессионарием, или, как принято говорить, старым и новым кредиторами, причем на условиях, не ухудшающих положения должника. Уступленное требование может быть таким, что исполнение корреспондирующей ему обязанности может быть произведено должником по собственной инициативе, без привлечения кредитора (например, перечисление денежных средств по наступлении определенного срока). Поэтому весьма желательно, чтобы должник всегда был осведомлен о том, кто является его кредитором. Если на основании договора уступки требования произошла замена кредитора, должник может никогда не узнать об этом без специального о том уведомления, а значит, будет объективно лишен возможности осуществить надлежащее исполнение обязательства.

Исходя из данного обстоятельства и руководствуясь принципом недопустимости ухудшения положения должника в результате уступки, законодательство и наука наделяют уведомление должника о состоявшейся уступке требования (перемене кредитора) особым юридическим значением. Нормой п.3 ст.382 Гражданского кодекса РФ установлено, что "если должник не был письменно уведомлен о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, новый кредитор несет риск вызванных этим для него неблагоприятных последствий. В этом случае исполнение обязательства первоначальному кредитору признается исполнением надлежащему кредитору". Под "неблагоприятными последствиями", упомянутыми в данной норме, возлагаемыми, конечно же, главным образом на цессионария (нового кредитора), подразумевается бремя регрессного иска к цеденту, получившему исполнение после передачи им прав.

Именно с моментом получения должником уведомления связываются следующие обстоятельства:

а) отсекаются все возражения должника цеденту, которые можно предъявлять также цессионарию (ст.386 ГК РФ);

б) определяются требования должника к цеденту, которые можно предъявить для зачета требования, приобретенного цессионарием (ст.386 и 412 ГК РФ).

Толкуя норму п.3 ст.382 ГК РФ "от противного", можем сказать, что если должник был надлежащим образом уведомлен о состоявшемся переходе прав кредитора, то исполнение им обязательства первоначальному кредитору не может быть признано надлежащим исполнением. Таким образом, юридическое значение уведомления должника о состоявшейся уступке состоит в том, что с момента получения этого уведомления должником уступка приобретает для него обязательную силу.

Уступка обязательна для должника (и иных третьих лиц*(1) только после получения уведомления о таковой. Исполнение первоначальному кредитору, произведенное им в отсутствие уведомления, считается надлежащим исполнением (даже если первоначальный кредитор не предъявил долгового документа*(2). Однако на действительность сделки уступки требования отсутствие уведомления не влияет*(3). В трех последних предложениях отражены традиционные взгляды цивилистов на юридическое значение уведомления об уступке требования и на его соотношение с самим договором уступки.

Теоретическую "подкладку" правила п.3 ст.382 ГК РФ можно назвать неопределенной. В самом деле, складывается нетрадиционная с точки зрения теории обязательственного права ситуация. Цедент не является кредитором уже с самого момента заключения договора уступки требования. Однако, если должник исполнит обязательство цеденту (лицу, уже не являющемуся его кредитором), такое исполнение будет признаваться надлежащим. Как может признаваться надлежащим исполнение, сделанное ненадлежащему лицу?

Этому парадоксальному положению ученые почти не уделяли внимания. А между тем оно, несомненно, нуждается в толковании, тем более что имеющееся объяснение - единственное, которое нам удалось обнаружить в литературе, - нам кажется неверным. Речь идет о мнении Г. Дернбурга, который утверждает, что до уведомления цедент, хотя уже не состоит кредитором должника, но все же по отношению к должнику является управомоченным как кредитор и, в частности, имеет право даже на предъявление иска к должнику. По отношению же к третьим лицам (например, к собственным кредиторам) цедент не является обладателем уступленного права, безотносительно к уведомлению*(4).

Неправильность этого мнения вытекает из его внутренней противоречивости. В самом деле, констатируется весьма неопределенное положение цедента: он, с одной стороны, не является кредитором, но все же, с другой стороны, "по отношению к должнику", "является управомоченным как кредитор". Так не бывает. Если лицо не является кредитором, то оно не может обладать отдельными кредиторскими правомочиями, в том числе не может иметь права на предъявление иска о защите от нарушения уже не принадлежащего ему права. А если оно все-таки обладает хотя бы одним правомочием кредитора, то это лицо - кредитор, что подтверждается и определениями терминов "субъективное право", "правомочие" и "кредитор".

Кроме того, сомнительной является сама возможность противопоставления в данной ситуации "должника" и "третьих лиц". О лице как кредиторе можно говорить только по отношению к должнику, но не к третьим лицам, ибо такой трактовки не допускает относительная природа правоотношений с участием кредитора (обязательственных правоотношений). Нельзя быть кредитором третьего лица, можно быть кредитором только должника, и никого другого. Говоря о "кредиторе по отношению к третьим лицам", мы вольно или невольно оказываемся вынужденными допустить существование абсолютного права на субъективное обязательственное право (на требование), которое обращено к неопределенному кругу лиц, может быть нарушено каждым из них и защищается от любого нарушения. Но существование подобного абсолютного права невозможно, ибо само субъективное право - суть мера возможного поведения, описываемая через совокупность правомочий. Делая сами правомочия объектами иных правомочий, мы вводим категорию "право на право совершения действий или заявления требований" - логически бессмысленную и практически бесполезную.

Представляется, что объяснение отмеченного парадокса может быть успешным только при условии перенесения акцента с правового положения цедента на правовое положение должника. Почему? Да потому, что законодательное правило, порождающее парадоксальную ситуацию, имеет своей целью охрану интересов должника, а не цедента. Значит, именно через призму интересов должника должно объясняться это правило (а вместе с ним и парадокс).

Определившись с принципиальной методологической позицией, мы должны будем констатировать следующее:

а) цедент с момента совершения уступки более кредитором не является (ни для должника, ни для третьих лиц, ни для кого бы то ни было вообще);

б) кредитором с момента уступки требования становится цессионарий;

в) следовательно, исполнение, произведенное должником цеденту хотя бы и в отсутствие уведомления, оказывается произведенным ненадлежащему лицу*(5) и потому является ненадлежащим исполнением.

Получается, что законодатель (п.3 ст.382 ГК РФ) всего лишь освобождает должника от ответственности перед кредитором за ненадлежащее исполнение обязательства. Чем обосновано такое освобождение? Отсутствием уведомления должника об уступке, в посылке которого заинтересован только новый кредитор (цессионарий). Если последний не уведомил должника о состоявшейся уступке, а должник по этой причине оказался нарушителем обязательства, есть основания применить институт встречной (кредиторской) вины. Согласно п.1 ст.404 ГК РФ, суд должен уменьшить размер ответственности должника, нарушившего обязательство, если нарушение его произошло по вине обеих сторон.

Почему же в нашем случае законодатель делает непреложным правилом не просто уменьшение, а полное освобождение должника, исполнившего обязательство ненадлежащему лицу, от ответственности? Очевидно, потому, что полагает: такое нарушение стало возможным исключительно по вине кредитора. Должник не обязан предполагать возможность уступки и, предваряя исполнение, проверять, не осуществилась ли она*(6). Должник, следовательно, не виновен в рассматриваемом нарушении, которое стало возможным только из-за неаккуратности самого кредитора. Логично в таком случае возложить именно на кредитора последствия его собственной неаккуратности.

В литературе высказывалось мнение о том, что цессионарий вправе потребовать от цедента, получившего исполнение от должника (когда последний не знал об уступке), возмещения понесенных им убытков*(7). Согласиться с этим мнением можно только наполовину - лишь в тех ситуациях, когда сам цедент совершил какие-либо действия, которые способствовали недобросовестному получению им исполнения (скажем, вопреки предписанию договора не уведомил должника об уступке, ввел его в заблуждение относительно личности кредитора, предъявив, например, долговой документ, и т.п.). В таком случае его поступок должен рассматриваться как нарушение договорного обязательства (не осуществлять уступленное требование и не распоряжаться им во вред цессионарию) и основание для возмещения убытков (ст.393 и 15 ГК РФ).

Во всех иных ситуациях, т.е. когда исполнение требования не зависело от каких-либо действий цедента либо фактически произошло безотносительно к этим действиям или, несмотря на них, цедент обязан передать цессионарию лишь неосновательно полученное, а также возместить ему все доходы, которые он извлек или должен был извлечь из полученного предмета исполнения с того времени, когда узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения. Если предметом исполнения были деньги, то на их сумму подлежит начисление процентов за пользование чужими средствами (ст.395 ГК РФ) с того времени, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств (см. об этом п.1, 2 ст.1108 ГК РФ)*(8).

Было отмечено, что должник не является участником уступки требования, находится в пассивном положении по отношению к ней. Но может случиться и так, что должник примет активное участие в уступке, например, путем подписания договора, дачи согласия на уступку, признания долга перед цессионарием и т.п. Подобные действия нельзя не расценить как подведение под обязательство нового основания, а значит, и как причину отпадения права должника на заявление цессионарию возражений, которые он имел против цедента, включая возражения о дефектах прав цедента, зачете, исковой давности и др. Уведомление должника о цессии в данном случае уже не имеет традиционного юридического значения, ибо должник своим активным участием в уступке констатировал, что об уступке ему все известно, информацию о личности кредитора он имеет и соответственно ему станет чинить исполнение. Рассуждая далее, мы должны констатировать, что при активном участии должника в совершении уступки требования уведомления о таковой не нужно*(9).

Теория, согласно которой именно момент получения должником уведомления об уступке признается моментом, с которого уступка требования обязательна для должника, может быть названа субъективной теорией обязательности цессии. Ее придерживается подавляющее большинство законодательств, с ней согласны почти все цивилисты.

Ей противостоит чисто объективный подход, признающий за должником обязанность производить исполнение новому кредитору с момента заключения договора сингулярной сукцессии (а если в нем особо указан иной момент перехода права - то со времени наступления этого последнего).

Промежуточное положение занимают две смешанные теории - объективно-субъективная (с объективной основой и субъективным элементом) и субъективно-объективная (наоборот). В обоих вариантах смешанной позиции цессия должна признаваться обязательной для должника с момента, когда он получил хоть какую-то, даже не подкрепленную доказательствами, информацию о цессии или (с учетом обстоятельств конкретного дела) не мог ее не получить. Однако если в первом варианте смешанной теории этот момент является самодостаточным (раз хоть какие-то сведения об уступке получил - обязан чинить исполнение цессионарию), то во втором варианте должник, получивший какие-либо сведения о совершении сингулярной сукцессии по обязательству с его участием, обязывается к проверке полученной информации под угрозой признания исполнения, произведенного ненадлежащему кредитору, ненадлежащим.

В германской литературе была выдвинута и пятая теория, синтезирующая субъективную и субъективно-объективную точки зрения. Г. Дернбург утверждал, что наиболее последовательной позицией является та, согласно которой уступка обязательна для должника с момента, когда он достоверно узнает о ней*(10). Как и от кого узнает - из уведомления ли, по результатам ли собственных проверок, случайно ли услышит - не имеет значения. Однако ученый признавал, что практически руководствоваться ею будет непросто, особенно сложно установить и доказать наличие у должника убеждения в том, что уступка произошла. "При этих условиях, - с сожалением отмечал Г. Дернбург, - казалось более целесообразным определять указанный критический момент известным внешним событием"*(11), каковым и является уведомление должника о цессии.

В ряде источников нередко встречается утверждение об обязанности кредитора уведомить должника о совершенной цессии, т. е. о соответствующем юридическом требовании*(12). В действительности же речь в данном случае идет о кредиторской обязанности, т.е. не юридической, а обязанности в смысле разумного поведения. Должник, не уведомленный о совершении цессии, никогда не станет (да и не сможет) заявлять требования о том, чтобы ему такое уведомление сделали, ибо отсутствие уведомления никаких убытков для него не влечет. Лицо, не исполнившее эту "обязанность", не будет нести перед должником какой-либо ответственности, а лишь понесет неблагоприятные последствия несоответствия своего поведения критерию разумности. Правильнее поэтому говорить не об обязанности, а о необходимости, или бремени, уведомления должника о цессии, т.е. характеризовать уведомление термином, не несущим специальной юридической нагрузки и описывающим лишь фактические неудобства.

Единственным субъектом, заинтересованным в уведомлении должника о совершенной цессии, является новый кредитор (цессионарий). Это суждение однозначно выводится из норм п.3 ст.382, ст.386, 412 ГК РФ и уже высказывалось в литературе*(13). По этой причине следует признать в качестве общего правило о том, что бремя уведомления должника о совершении уступки лежит на новом кредиторе (цессионарии), должно осуществляться им самостоятельно и за свой счет, если иное не предусмотрено договором уступки требования. Данный вывод также встречается в современных источниках*(14), однако не как общее, а как единственно возможное правило, не знающее исключений.

Таким образом, нужно различать два вопроса:

1) о том, кто из кредиторов имеет право (может) сделать уведомление, рассчитывая на его обязательность для должника;

2) о том, на ком лежит бремя такого уведомления.

Второй вопрос уже рассмотрен; что же касается первого, то ответ на него очевиден: уведомление может быть сделано как новым, так и старым кредитором (первым в силу естественной заинтересованности, а вторым - по договорной обязанности или доброй воле)*(15).

Справедливости ради нужно отметить, что иногда можно встретить мнение о том, что уведомление, обязательное для должника, может делать только старый кредитор (цедент)*(16). Однако еще В.М. Нечаев характеризовал эту точку зрения как устаревшую*(17), не имеющую иного основания, кроме законодательства конкретного государства.

Обязательно ли для должника уведомление о цессии, исходящее не от одного из кредиторов, а от третьего лица? Г. Дернбург считает, что должник имеет право не принимать во внимание уведомления об уступке, сделанные третьими лицами, "полагая, что известие о совершившейся цессии будет? доставлено ему непосредственно участвующими лицами"*(18). Вместе с тем возможны такие ситуации, когда не только цессионарий, но и цедент окажутся лишенными возможности сделать уведомление иначе, как через третьих лиц. Так как уведомление об уступке не есть предъявление самого уступленного требования, было бы "недопустимым формализмом" требовать, чтобы уведомление исходило непременно от лица, которое является или являлось его обладателем. Ведь должнику важно само уведомление, однозначно свидетельствующее о совершении уступки, а не личность уведомляющего.

Руководствуясь вышеизложенным, мы должны скорректировать наш ответ на вопрос о субъекте, который может сделать уведомление об уступке, рассчитывая на его обязательность для должника: таковым может быть любое дееспособное лицо.

Нужно отметить, что цессионарий заинтересован не просто в уведомлении, а в скорейшем уведомлении. Чем дольше откладывается уведомление, особенно если оно простирается сверх срока исполнения обязательства, тем выше вероятность того, что должник, не ведающий об уступке, исполнит обязательство первоначальному кредитору*(19). Кроме того, за время промедления у должника могут возникнуть и возражения к цеденту, и встречные требования к нему, которые он сможет противопоставить и цессионарию. По этим причинам нужно заметить, что наиболее целесообразным для цессионария является самостоятельное осуществление уведомления. Во всяком случае, перелагать это бремя на плечи цедента - лица, наименее в нем заинтересованного, - было бы явно неразумно.

Следующий вопрос, подлежащий подробному рассмотрению, касается формы уведомления и его содержания.

Обращает на себя внимание категоричное предписание ГК РФ о форме уведомления: согласно п.3 ст.382, оно может быть только письменным, вне зависимости от формы самого договора цессии*(20).

В уведомлении с необходимостью должны содержаться указания о том, какое именно требование было передано (т.е. о предмете договора уступки) и о том, кому необходимо произвести исполнение (т.е. о личности цессионария)*(21).

Уведомление должно быть подписано тем, кто его направил. Подпись под уведомлением имеет принципиальное значение, поскольку определяет самодостаточность его содержания. Если уведомление производит цессионарий или третье лицо, т. е. субъект, который является или может оказаться заинтересованным в ложном сообщении об уступке, должник не только имеет право, но и обязан (для сохранения статуса добросовестного должника) считать достаточным и обязательным для себя уведомлением только такой документ, к которому будут приложены доказательства действительно состоявшегося перехода прав от цедента к цессионарию*(22). Одного голословного письма постороннего лица (возможно, не известного должнику) о том, что право требования перешло к новому лицу, явно недостаточно. Подобное уведомление должник вправе оставить без внимания.

А вот уведомление цедента может быть и бездоказательным, ибо он - лицо, заинтересованное в максимально продолжительном умолчании об уступке. И раз он делает такое заявление, значит, уступка наверняка произошла. На тот случай, если после исполнения обязательства предполагавшемуся новому кредитору выяснится, что она все-таки не состоялась, должник всегда сможет защититься от требований несостоявшегося цедента его же уведомлением.

Нужно отметить еще одно обстоятельство, напрямую связанное с заинтересованностью цедента в длительном умолчании об уступке. Должник, получивший бездоказательные сведения о цессии, может попытаться по собственному почину установить их истинность. К кому должник отправится в поисках истины и доказательств уступки? Конечно же, к цеденту - уж он-то точно знает, уступал он право или нет. Но цедент, в действительности уступивший требование, может проявить свою заинтересованность и обмануть должника, заявив, что никакой уступки не было. Исходя из этих соображений, следовало бы рекомендовать добросовестным должникам, не желающим нести расходы по содержанию исполнения после его срока и вместе с тем сомневающимся в личности своего верителя, либо требовать доказательства уступки у лица, называющего себя цессионарием, либо учинить исполнение в депозит нотариуса или суда, таким образом предоставив "кредиторам" возможность выяснить отношения друг с другом.

В.А. Белов,

кандидат юрид. наук, доцент кафедры гражданского права

юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 7, июль 2001 г.

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────

*(1) Уточняют Е. Годэме и Р. Саватье.

*(2) Эту оговорку делают С. А. Беляцкин, И. Колер и И. Б. Новицкий.

*(3) См.: Анненков К. Н. Система русского гражданского права. Т.III. Права обязательственные. Спб., 1901. С.206-207; Беляцкин С. А. Частное право в основных принципах: Курс гражданского права. Каунас, 1928. С. 427, 428; Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии / Под ред. В. М. Нечаева. Спб., 1910. С.240 - 241; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. М., 1997. С.377; Годэме Е. Общая теория обязательств / Пер. с фр. И. Б. Новицкого. М., 1948. С.464-466; Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т. Е. Абова, А. Ю. Кабалкин, В. П. Мозолин. М., 1996. С.583; Гражданское право: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. М., 1994. Т. 2. С.20; Гражданское право: Учебник / Под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. М., 1996. Ч. 1. С.469-470; Дернбург Г. Пандекты. Т. 2. Вып.3. Обязательственное право / Пер. под ред. П. Соколовского. М., 1911. С.130, 131; Иоффе О. С., Толстой Ю. К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л., 1965. С.222; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный) / Рук. авт. кол. и отв. ред. О. Н. Садиков. М., 1997. С.632; Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Отв. ред. С. Н. Братусь, О. Н. Садиков. М., 1982. С.261; Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. Е. А. Флейшиц. М., 1966. С.251; Научно-практический комментарий к части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей / Под общ. ред. В. Д. Карповича. М., 1999. С.475, 477; Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С.224-225; Новоселова Л.А. Уступка права требования по договору (теория и практика) // Законодательство. 1997. N 6. С.15, 17; Саватье Р. Теория обязательств: Юридический и экономический очерк / Пер. с фр. Р. О. Халфиной. М., 1972. С.374-375; Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изд. 1907 г.). М., 1995. С.289.

*(4) См.: Дернбург Г. Указ. соч. С.130, 131, 135.

*(5) Вопреки утверждению п.3 ст.382 ГК РФ и мнению, распространенному среди ученых.

*(6) При противоположном подходе следовало бы отказаться от нормы п.3 ст.382 вовсе, поскольку возложение на должника обязанности проверять наличие и отсутствие уступки требования означало бы обязательность для него уступки не с момента уведомления о ней, а с момента ее совершения (согласно "объективной теории" обязательности цессии).

*(7) Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. Е. А. Флейшиц. С.251.

*(8) Обязанности цедента выдать цессионарию неосновательно полученное, возместить ему неполученные доходы и уплатить проценты проистекают не из самого договора сингулярной сукцессии и не из его нарушения, а из факта неосновательного обогащения цедента за счет цессионария.

*(9) См. об этом: Вагацума С., Ариидзуми Т. Гражданское право Японии / Пер. с яп. В. В. Батуренко / Ред., вступ. ст. Р. О. Халфиной. М., 1983. Кн. 1. С.316; Годэме Е. Указ. соч. С.465; Дернбург Г. Указ. соч. С.131; Джурович Р. Руководство по заключению внешнеторговых контрактов. М., 1992. С.89.

*(10) См.: Дернбург Г. Указ. соч. С.130-131.

*(11) Там же. С.131.

*(12) См., напр.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный) / Рук. авт. кол. и отв. ред. О. Н. Садиков. С. 632; Научно-практический комментарий к части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей / Под общ. ред. В. Д. Карповича. С.475, 477 и др.

*(13) Вагацума С., Ариидзуми Т. Указ. соч. С.316; Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т. Е. Абова, А. Ю. Кабалкин, В. П. Мозолин. С.583; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный) / Рук. авт. кол. и отв. ред. О. Н. Садиков. С.631; Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Указ. соч. С. 225, 226.

*(14) Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т. Е. Абова, А. Ю. Кабалкин, В. П. Мозолин. С.583; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный) / Рук. авт. кол. и отв. ред. О.Н. Садиков. С. 631; Научно-практический комментарий к части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей / Под общ. ред. В. Д. Карповича. С.475, 477.

*(15) Анненков К. Н. Указ. соч. С.206; Вильнянский С. И. Указ. соч. С. 278; Дернбург Г. Указ. соч. С.131; Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Указ. соч. С.225.

*(16) См.: Вагацума С., Ариидзуми Т. Указ. соч. С.316.

*(17) См.: Нечаев В. М. Цессия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т.XXXVIII. Спб., 1903. С.116.

*(18) Дернбург Г. Указ. соч. С.131.

*(19) Которому в такой ситуации выгодно, чтобы должник, напротив, как можно дольше не знал об уступке.

*(20) Это подчеркивают также: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С.377; Научно-практический комментарий к части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей / Под общ. ред. В. Д. Карповича. С.475, 477.

*(21) Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С.377. По мнению автора, эти правила действуют только при факторинге (п.2 ст.830 ГК РФ) и названы "ужесточением" общих требований.

*(22) Анненков К. Н. Указ. соч. С.206; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С.377, 378; Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т. Е. Абова, А. Ю. Кабалкин, В. П. Мозолин. С.584; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный) / Рук. авт. кол. и отв. ред. О. Н. Садиков. С.632.