Договор перевода долга в российском гражданском праве

Замена должника по договору перевода долга является одним из случаев сингулярного (частичного) правопреемства в обязательственных правоотношениях. Однако попыток изучения договора перевода долга практически никто не предпринимает, отсутствует законодательство об этом договоре и соответственно нет практики его применения. С учетом указанных обстоятельств, с одной стороны, и все возрастающей актуальности названного института - с другой, представляется полезным обратиться к исследованию данной темы.

Место договора перевода долга в системе оснований для замены должника

Перемена активного субъекта обязательства (кредитора) может произойти либо по сделке (уступка требования), либо на основании закона (т.е. при наступлении иных обстоятельств, указанных в законе) (см. п. 1 ст. 382 ГК РФ). Общего положения об основаниях перемены пассивного субъекта обязательства (должника), подобного норме п.1 ст. 382 ГК РФ, законодательством не установлено. Такое умолчание наводит на мысль о том, что подобным основанием может быть только сделка или юридический поступок (см. п. 1 ст. 8 ГК РФ). Иных обстоятельств, приводящих к замене должника, закон устанавливать не должен*(1).

Нормой п. 1 ст. 391 ГК РФ установлено, что "перевод должником своего долга на другое лицо допускается лишь с согласия кредитора". Неудачность подобной формулировки, известной нашему гражданскому законодательству с 1922 г., была подмечена в свое время еще М.М. Агарковым: это положение, "при буквальном понимании, как бы указывает, что перевод долга является результатом одностороннего акта должника"*(2). Действительно, в цитированной норме упомянуты три субъекта (должник, "другое лицо" и кредитор), но юридически значимые для перевода долга действия совершают, следуя п. 1 ст. 391 ГК РФ, только два из них: должник (он переводит долг) и кредитор (который дает согласие на такой перевод). "Другое лицо" как будто не делает ничего; долг оказывается переведенным без его участия. "Это, конечно, неправильно, - замечает М.М. Агарков, - так как нельзя обязать нового должника без его согласия"*(3).

Итак, получается, что для перевода долга, согласно действующему российскому законодательству, необходимы три акта:

а) волеизъявление должника перевести долг (п. 1 ст. 391 ГК РФ);

б) волеизъявление кредитора заменить должника (п. 1 ст. 391 ГК РФ);

в) волеизъявление "другого лица" принять долг (его необходимость выводится из общих начал гражданского права, не позволяющих вторгаться в чужой правовой статус без согласия данного лица).

Волеизъявления должника и "другого лица" подчинены единой цели и имеют встречный характер: первое хочет освободиться от долга, переложив его бремя на другое лицо, второе также хочет, чтобы должник освободился от долга, и согласно принять его обязательство на себя. Отмеченные обстоятельства дают возможность объединить эти волеизъявления в едином договорном акте - договоре о переводе долга, заключаемом между должником и третьим лицом (еще говорят о "старом" и "новом" должнике). Разумеется, такой договор не может каким-либо образом связывать кредитора без его согласия, в том числе не приводит к замене должника без согласия кредитора на такую замену.

Никакие иные институты, не предполагающие наделения особым юридическим значением каждого из трех волеизъявлений (в частности, такие, как пассивная делегация и интерцессия), перевода долга не производят. С точки зрения российского законодательства правы ученые, которые высказывают следующие мнения:

а) перевод долга в порядке сингулярного преемства возможен только с согласия кредитора*(4) в самом строгом толковании слова "только": без такого согласия перевод долга в принципе невозможен, и иного нельзя предусмотреть даже законом*(5);

б) для перевода долга нужно иметь согласие не только нового должника (что вполне естественно), но и первоначального*(6) (а иначе это будет уже не перевод, а уступка долга, интерцессия).