!!Экзамен зачет 2023 год / Статья О нормативной теории решения органа юридического лиц

О НОРМАТИВНОЙ ТЕОРИИ РЕШЕНИЯ ОРГАНА ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА

С.С. ВИЛКИН

Вилкин С.С., аспирант кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Нормативная теория, согласно которой решение органа юридического лица представляет собой не юридический факт или по меньшей мере не просто юридический факт, но источник объективного права, встречается в науке в нескольких вариациях и находит в их рамках различное обоснование.

Первая разновидность нормативной теории, получившая широкое распространение прежде всего в зарубежной литературе, исходит из особого понимания автономии в частном праве. В соответствии с данной концепцией автономия не исчерпывается "способностью людей... определять в пределах объективного правопорядка их конкретные взаимоотношения" <1>, но при определенных условиях выражается в полномочии самостоятельно создавать объективное право, в актах, устанавливающих "не конкретные и индивидуальные правоотношения, а отвлеченный правопорядок, диктуемый индивидуально неопределенному кругу лиц" <2>. Автономия в последнем случае выступает скорее не как одно из проявлений дозволительного метода регулирования, но как источник права, имеющий свое основание не в государственной, но в какой-то иной власти <3>.

--------------------------------

<1> Таль Л.С. Трудовой договор. Цивилистическое исследование (серия "Классика российской цивилистики"). М., 2006. С. 381, 434.

<2> Там же. С. 434 - 435.

<3> См.: Таль Л.С. Указ. соч. С. 433 - 438; Hadding W. Kommentar zum § 25 BGB // Soergels Kommentar zum BGB. Bd. I. Allgemeiner Teil. 13. Aufl. Stuttgart, 2000. S. 218 (далее при цитировании комментария - Soergel).

Своими корнями эта теория уходит в средневековое право, в период существования которого по причине феодальной раздробленности и "при слабом развитии государственной власти не только публично-правовые союзы, но также крупные землевладельцы претендовали на широкое политическое самоопределение и в особенности на беспрепятственное отправление законодательных функций по вопросам, не затрагивающим интересов всего государства. Автономия понималась как частичный суверенитет" <4>. Недостаток централизованного законодательного регулирования восполнялся товариществами и союзами, творившими собственное право <5>. Индивид, вступающий в тот или иной союз, не просто приобретал комплекс прав и обязанностей, но существенным образом изменял свое правовое и социальное положение, подчиняясь корпоративной власти как личность <6>. Договор между индивидом и союзом не выполнял при этом привычную для нас функцию менового соглашения, но являлся основанием возникновения и изменения статусных отношений <7>.

--------------------------------

<4> Таль Л.С. Указ. соч. С. 424.

<5> Meyer-Cording U. Die Rechtsnormen. Tubingen, 1971. S. 8.

<6> Meyer-Cording U. A.a.O. S. 9. См. также: Дювернуа Н.Л. Чтения по гражданскому праву. Т. 1 (серия "Русское юридическое наследие"). М., 2004. С. 243 - 244.

<7> Этот период господства "союзного права" характеризуется отсутствием в целом четких границ между частным и публичным правом, субъективным и объективным правом, сделкой и актом нормотворчества. Объективное право растворялось в субъективных правах; правовые отношения создавались законом в форме привилегий, в то время как для образования закона, напротив, использовалась форма договора (Meyer-Cording U. A.a.O. S. 9).

Централизация государственной власти и развитие капиталистического способа производства, повлекшего за собой высвобождение личности из-под власти средневековых корпораций, привели к тому, что, с одной стороны, за государством была признана монополия на нормотворчество (позитивистская концепция права), а с другой стороны, под автономией стали понимать "нечто весьма далекое и отличное от автономии в первоначальном смысле, а именно: способность устанавливать посредством юридических сделок обязательные для их участников правоотношения, насколько этому не препятствуют принудительные нормы закона" <8>. Как пишет У. Мейер-Кординг, произошел поворот к римскому праву, в котором было подготовлено разграничение договорных положений, обязательных только для сторон договора, и правовых норм, в равной мере имеющих силу для всех <9>. Частная автономия, возникшая без помощи государства как первоначальное, априорное полномочие ("подлинная автономия"), превратилась в полномочие, производное от государства и необходимо имеющее в качестве своей предпосылки закон. Значение сделки было сведено к юридическому факту, посредством которого право не творится, но только применяется <10>.

--------------------------------

<8> Таль Л.С. Указ. соч. С. 426.

<9> Meyer-Cording U. A.a.O. S. 11.

<10> Ibid. S. 14 - 15.

Вместе с тем в конце XIX в. начинают появляться теории, отстаивающие иное, близкое к средневековому понимание автономии. Наиболее ярким их представителем, с именем которого преимущественно связывается нормативная теория устава и решения органа юридического лица, был О. ф. Гирке <11>. Политико-правовой подоплекой нормативной теории О. ф. Гирке, как и органической теории в целом, было, как указывается в литературе <12>, стремление освободить организации от чрезмерной государственной опеки при их учреждении, а также при разрешении ими вопросов внутреннего управления. Согласно учению германиста социальная (корпоративная) автономия представляет собой непроизводное от государства полномочие союза создавать объективное право. Субъектами такого полномочия не могут быть индивиды, но только союзы, т.е. организованные общности, к которым О. ф. Гирке относил, в частности, общины, церкви, иные публичные корпорации, а также корпорации частного права. Уставы последних, по мнению ученого, создают не только правоотношения, но и правовые нормы, которые в сфере союза должны действовать как объективное право. Осуществление корпоративной автономии, как правило, возлагается на высший орган корпорации, собрание ее членов. Соответственно формой такого осуществления являются решения собрания членов, принимаемые большинством голосов, хотя и не исключается, конечно, возможность требования единогласия <13>. Вместе с тем не всякое внутреннее корпоративное действие, по О. ф. Гирке, является осуществлением корпоративной автономии и тем самым источником права: по образу государственного устройства в зависимости от отношения корпоративных действий к союзному правопорядку ученый подразделял их на акты правотворчества, управления и судопроизводства <14>.

--------------------------------

<11> Hadding W. Kommentar zum § 25 BGB // Soergel. S. 218; Schmidt K. Gesellschaftsrecht. 4. Aufl. Koln, 2002. S. 76 - 77; Wiedemann H. Gesellschaftsrecht. Bd. I. Munchen, 1980. S. 160 - 161, 163, 178 - 179. Среди современников германиста, признающих за организациями нормотворческую власть, называются, в частности, О. Бэр, Маурер, А. Мешлени, М. Ориу (см.: Таль Л.С. Указ. соч. С. 410 - 412, 430 - 432).

<12> Иоффе О.С. Из истории цивилистической мысли // Избранные труды по гражданскому праву (серия "Классика российской цивилистики"). М., 2003. С. 92 - 93; Wiedemann H. A.a.O. S. 161.

<13> V. Gierke O. Deutsches Privatrecht. Bd. I. Leipzig, 1895. S. 142 - 159; см. также: Таль Л.С. Указ. соч. С. 409, 434 - 435; Hadding W. Kommentar zum § 25 BGB // Soergel. S. 218; Schmidt K. A.a.O. S. 77; Wiedemann H. A.a.O. S. 160 - 161, 163.

<14> V. Gierke O. Die Genossenschaftstheorie und die deutsche Rechtsprechung. Berlin, 1887. S. 720.

Нормативная теория О. ф. Гирке тесным образом связана с особым взглядом ученого на систему права. Базовыми правовыми отраслями, по мнению германиста, являются наряду с частным и публичным правом право индивидуальное и право социальное <15>. Такое деление права обусловлено природой человека, представляющего собой одновременно и индивида, и общественное существо. Согласно О. ф. Гирке право является индивидуальным, поскольку ставит людей по отношению друг к другу как индивидов (Einzelwesen), и социальным, поскольку рассматривает их как членов подчиняющей их себе общности. Индивидуальное право основано на отношении координации (Nebenordnung), социальное право основано на отношении субординации (власти и подчинения) (Uber- und Unterordnung). Таким образом, главным признаком социального права является подчинение членов союза союзной воле, что в индивидуальном праве, по мнению О. ф. Гирке, не встречается. Одним из проявлений корреспондирующей с этим подчинением союзной власти следует считать возможность создания норм, обязательных для членов союза <16>. В свою очередь, устав и решение органа юридического лица О. ф. Гирке характеризует как социально-правовые акты или социально-правовые действия <17>.

--------------------------------

<15> V. Gierke O. Deutsches Privatrecht. S. 26 - 33. См. также: Суворов Н.С. Об юридических лицах по римскому праву (серия "Классика российской цивилистики"). М., 2000. С. 104 - 105, 145 - 148. Надо отметить, что в германской цивилистике эта классификация встретила неоднозначную оценку. Так, М. Бон с соответствующими ссылками, в частности, на Г. Бартоломейчика, Э. Бродманна, К. Виланда, К. Гайлера, Ф. Клаузинга, И. Колера, Рута, Г. Файне, Ф. Хека характеризует ее как преобладающую в литературе (Bohn M. Wesen und Rechtsnatur des Gesellschaftsbeschlusses. Diss. Hamburg, 1950. S. 11 - 12). Против этой классификации выступили А. Манигк, Р. Мюллер-Эрцбах, К. Хайнсхаймер, Л. Эннекцерус (см.: Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т. 1. Полутом 1 / Под ред. Д.М. Генкина и И.Б. Новицкого. М., 1949. С. 127; Bohn M. Op. cit. S. 12 - 13). Не встречается она и в современной германской литературе.

<16> Л.С. Таль следующим образом описывает учение О. ф. Гирке о социальном праве: "К типу социального права принадлежат государственное и все остальное публичное право, а также отнесенный к частному праву внутренний порядок жизни частных союзов... Для государства оно (социальное право. - С.В.) представляет вид "своеобразной частноправовой власти". Союзы "пользуются автономиею, создают уставы, составляющие для данной области объективное право" (Таль Л.С. Указ. соч. С. 410 - 411). У. Мейер-Кординг характеризует социальное право О. ф. Гирке прежде всего как совокупность норм, создаваемых союзом (Meyer-Cording U. A.a.O. S. 46).

<17> V. Gierke O. Deutsches Privatrecht. S. 486; ders. Die Genossenschaftstheorie und die deutsche Rechtsprechung. S. 722 - 723. См. также: Bohn M. A.a.O. S. 87 - 88, 104 - 105, 112, 125 - 126; Hadding W. Kommentar zum § 25 BGB // Soergel. S. 218; Wiedemann H. A.a.O. S. 160 - 161, 178 - 179.

Идеям О. ф. Гирке аккомпанируют взгляды сторонников социологической школы права <18>. В настоящее время одним из виднейших ее представителей является У. Мейер-Кординг, взгляды которого относительно юридической природы устава юридического лица характеризуются как "модифицированная нормативная теория" О. ф. Гирке <19>. Прежде всего У. Мейер-Кординг уходит от понятия права как совокупности норм, содержащихся в законах. Право, по его мнению, проявляется также в отдельных положениях договоров, в судебных решениях и административных актах, в общих принципах, в представлениях о ценностях, идеях о праве и справедливости <20>. Договор тем самым уже является правотворческим актом, продуктом которого становится конкретное право сторон договора <21>. Однако на этом ученый не останавливается: он лишает государство не только монополии на правотворчество, но и на нормотворчество, отстаивая идею плюрализма правопорядков <22>. Государство представляет собой только один из множества социальных институтов, каждый из которых при определенных условиях может претендовать на нормотворчество <23>. Вслед за М. Ориу ученый понимает под институтами особые общественные структуры: корпоративно организованные институты, многочисленные группы и союзы, объединяющие круг лиц для осуществления какой-либо идеи <24>. Признается ли за тем или иным институтом возможность нормотворчества, определяется отнюдь не государством, но общественными и социальными взаимоотношениями, "спонтанным правом" коллективного образа мышления и тем самым, наконец, всеобщим правовым убеждением <25>. Существование плюрализма правопорядков в свою очередь не позволяет говорить об однородности норм, образующих объективное право. Согласно нашему современному правосознанию полномочие принимать нормы, обязательные для неопределенного круга лиц независимо от их на то воли, принадлежит главным образом государству <26>. Негосударственные социальные институты такой возможности лишены. Их нормы являются обязательными только для тех лиц, которые добровольно согласились им подчиниться. Поэтому эти нормы У. Мейер-Кординг предлагает называть выбираемыми (Wahlnormen) в отличие от исходящих от государства принудительных норм (Zwangsnormen) <27>. Выбираемые нормы негосударственных социальных институтов, таким образом, занимают промежуточную позицию между государственной нормой и условием сделки. Берущая свое начало от школы естественного права и пандектистики и рассматриваемая уже как априорная дихотомия "закон - сделка" в настоящее время показывает свою несостоятельность. Особенностью этих правообразований промежуточного сектора является то, что в них вперемешку проявляются элементы как нормы, так и сделки <28>: нормы, созданные социальным институтом, становятся обязательными для конкретного лица только на основании специального договора о присоединении или о подчинении (Anschluss- oder Unterwerfungsvertrag), который ученый "mutatis mutandis" сравнивает со средневековыми договорами, регулирующими статусные отношения <29>.

---------------------------------

<18> По указанию В.А. Туманова, именно идеи О. ф. Гирке оказали влияние на взгляды одного из основателей этой школы О. Эрлиха (см.: Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология. М., 1971. С. 254 - 255).

<19> Hadding W. Kommentar zum § 25 BGB // Soergel. S. 219.

<20> Meyer-Cording U. A.a.O. S. 3.

<21> Ibid. S. 15.

<22> Ibid. S. 39 - 43. Ярким сторонником концепции плюрализма правопорядков является, в частности, итальянский правовед С. Романо (Cappelletti M., Merryman J.H., Perillo J.M. The Italian legal system. Stanford, 1967. P. 203 - 204). См. также: Туманов В.А. Указ. соч. С. 263 - 271.

<23> О. Эрлих категорично заявляет: "Все частное право - это право, сложившееся в союзах" (Туманов В.А. Указ. соч. С. 255).

<24> Meyer-Cording U. A.a.O. S. 4 - 5.

<25> Ibid. S. 41 - 42.

<26> На такую силу действия в настоящее время претендуют также нормы международного права.

<27> Ibid. S. 43 - 49.

<28> Ibid. S. 46 - 49, 97 - 115.

<29> Поскольку таким договором происходит подчинение лица выбранному им правопорядку, то здесь У. Мейер-Кординг проводит параллель с международным частным правом, где сторонам договора предоставляется возможность выбора права (правопорядка), применимого к их правам и обязанностям (Ibid. S. 106 - 107).

Под нормой права У. Мейер-Кординг в свою очередь понимает действующие в определенном институте или группе общие правовые правила социального поведения <30>. Основной социальной функцией правовой нормы является выступление в качестве долговременного структурного элемента института. Поэтому главный ее признак - не государственное происхождение, а прежде всего обеспечивающий продолжительность действия общий и абстрактный характер формулирования. В связи с этим содержание правовой нормы не исчерпывается отдельным случаем, но касается всех одинаковых соответствующих такой формулировке фактических составов. С точки зрения круга лиц, подпадающих под действие правовой нормы, она отличается от договора тем, что применяется к неопределенному, но определяемому по общим критериям кругу адресатов <31>.

--------------------------------

<30> Ibid. S. 24.

<31> Ibid. S. 25 - 26.

В сфере частного права полномочие на нормотворчество У. Мейер-Кординг признает прежде всего за союзами (обществами), нормы которых воплощаются главным образом в их уставах <32>. Важным является также тот факт, что У. Мейер-Кординг, как и О. ф. Гирке, обосновывает нормативность положений устава, в том числе посредством действующей в союзе власти, которой подчиняется вступающее в союз лицо. В союзе на место кооперации в договорах рыночного обмена встает субординация членов целому <33>. Одной из форм нормотворчества и подчинения являются решения органа, принимаемые большинством голосов, с помощью которых осуществляется непрерывное дополнение и изменение союзного правопорядка <34>.

--------------------------------

<32> Ibid. S. 74 - 75, 83 - 84. В отличие от О. ф. Гирке У. Мейер-Кординг не ограничивает сферу "выбираемых норм" исключительно юридическими лицами. К нормам права он относит также условия тарифных соглашений, общие условия заключения торговых сделок (AGB), правила внутреннего трудового распорядка на предприятии и т.д. (Ibid. S. 81 - 89).

<33> Ibid. S. 75, 102 - 107.

<34> Ibid. S. 91 - 92.

В российской дореволюционной цивилистике идеи О. ф. Гирке, а также других ученых, признающих за социальными образованиями возможность нормотворчества, были восприняты Л.С. Талем. Как пишет ученый, "для уяснения сущности и значения автономии в современном праве необходимо прежде всего отрешиться от мысли, что весь действующий в данный момент правопорядок создается прямо или косвенно государственной властью" <35>. Многочисленные социальные образования, которые, по мнению Л.С. Таля, не исчерпываются юридическими лицами, обладают особой социальной автономией, которая "не может быть квалифицирована ни как "подчиненная форма законодательства", ни как правомочие, делегированное государством определенным союзам или частным лицам, ни, наконец, как способность корпораций, которою государство наделяет их вместе с юридической личностью", но является "формой правового самоопределения, терпимого и охраняемого государством" <36>. В отличие от частной автономии, создающей только "конкретные правоотношения между лицами, участвующими в их установлении", социальная автономия "составляет одну из реальных правосозидательных сил, действующих в известной точно очерченной сфере наряду с признанными источниками официального права" <37>. Создаваемый таким образом особый частный правопорядок является следствием имеющейся у союза власти, которой подчиняются отдельные лица на основании договорного соглашения <38>. Здесь возникает неизвестное индивидуальному обязательственному праву отношение власти и подчинения <39>. Косвенно Л.С. Таль указывает на то, что это отношение и нормотворчество осуществляются в том числе посредством решений органа, принимаемых большинством голосов <40>. Что касается понятия правовой нормы, то ее признаками, отличающими норму от конкретного условия договора, являются кроме необходимо властного характера также абстрактность содержания и действие в отношении неопределенного, хотя, возможно, и ограниченного, круга лиц <41>.

--------------------------------

<35> Таль Л.С. Указ. соч. С. 433.

<36> Там же. С. 435, 436.

<37> Там же. С. 434, 435.

<38> См.: Там же. С. 412 - 413, 434 - 435, 437.

<39> См.: Там же. С. 447, 479 - 480.

<40> См.: Там же. С. 388, 406 - 407.

<41> См.: Там же. С. 405, 412, 435.

Обоснование нормативной природы решения органа юридического лица возможно с позиции противоположной, чем та, которую заняли О. ф. Гирке и сторонники социологической школы права, а именно с позиции нормативизма. Его представители <42>, как известно, исходят не из плюрализма правопорядков, а, напротив, из единства правопорядка, отождествляемого с государством и имеющего ступенчатую структуру. Она разворачивается сверху вниз по схеме пирамиды, начиная от основной нормы Г. Кельзена, далее по порядку - к закону, постановлению, уставу союза вплоть до судебного решения, административного акта и сделки. Полномочие по регулированию от ступени к ступени передается на основе делегации. Одновременно осуществляются конкретизация и индивидуализация содержания вышестоящей нормы: нормирующий акт каждый раз является применением нормы более высокой ступени. С другой стороны, он создает нормы для более низких областей. В результате в рамках данной теории субъективное право понимается как полномочие на нормотворчество ("Normsetzungsbefugnis"), а сделка - как фактический состав по правотворчеству ("Rechtssetzungstatbestand") <43>.

--------------------------------

<42> Среди них называются, в частности, Э.Р. Бирлинг, О. Бухер, Г. Кельзен, А. Манигк, А. Меркль (Meyer-Cording U. A.a.O. S. 26 - 27). См. также: Туманов В.А. Указ. соч. С. 209 и далее.

<43> Meyer-Cording U. A.a.O. S. 26; Steiner R. Das Gestaltungsrecht. Diss. Zurich, 1984. S. 2.

Нормативная теория решения органа юридического лица прочно обосновалась в советский период <44>. Речь при этом шла в основном о "локальных нормативных актах" ("локальных нормах"), направленных на регулирование трудовых отношений: правилах внутреннего трудового распорядка, должностных инструкциях, положениях о премировании и т.д.

--------------------------------

<44> См.: Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. М., 1982. С. 78 - 79, 230 - 231; Архипов С.И. Понятие и юридическая природа локальных норм права // Правоведение. 1987. N 1. С. 29 - 34; Иванов С.А., Лившиц Р.З., Орловский Ю.П. Советское трудовое право: вопросы теории. М., 1978. С. 159 - 165; Кондратьев Р.И. Локальные нормы трудового права и материальное стимулирование. Львов, 1973. С. 9 (цит. по: Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005. С. 380); Самигуллин В.К. Локальные нормы и их виды // Правоведение. 1976. N 2. С. 38 - 43; Тарасова В.А. Предмет и понятие локальных норм права // Правоведение. 1968. N 4. С. 93 - 97.X

Достаточно сложной является проблема природы власти на "локальное нормотворчество" в советской правовой системе. Как пишет С.С. Алексеев, советское право - это "огосударствленная, опубличенная юридическая система в том смысле, что в ней проводится всеобъемлющий и безусловный приоритет государственной власти и государственной собственности над личностью и персонифицированным имуществом, исключается частное право, а предоставление прав отдельным лицам ставится в зависимость от усмотрения государственных органов, должностных лиц, чиновников" <45>. Место частного права в советский период должно было занять "хозяйственное право", являвшееся "наукообразным оформлением административно-бюрократической системы" <46>. Очевидно, что в таких условиях ни о какой признаваемой в рамках социологической школы права автономии как непроизводной от государства нормотворческой власти не могло быть и речи. Идеи социологической школы были решительно отвергнуты <47>. Критике была подвергнута и нормативистская концепция Г. Кельзена <48>. Полномочие на нормотворчество признавалось исключительно за государством, а в качестве главного признака нормы права был объявлен ее государственно-властный характер <49>. Утверждалось также, что в отличие от "эксплуататорских обществ", которые характеризуются "множественностью источников права", "в социалистическом обществе нормативный юридический акт является единственным, по существу, способом возведения государственной воли в закон - актом правотворчества, юридическим источником права" <50>. В свою очередь выражение государственной воли считалось неотъемлемой чертой нормативного правового акта. "Отсюда его властность, официальность, авторитарность" <51>.

--------------------------------

<45> Алексеев С.С. Теория права. М., 1995. С. 298.

<46> Там же. С. 18.

<47> См.: Туманов В.А. Указ. соч. С. 243 и далее.

<48> См.: Там же. С. 209 и далее.

<49> "Самым общим образом юридическая норма может быть определена в качестве ИСХОДЯЩЕГО ОТ ГОСУДАРСТВА и охраняемого им общеобязательного (общего) правила поведения... ГЛАВНАЯ ОСОБЕННОСТЬ ЮРИДИЧЕСКОЙ НОРМЫ - ЕЕ ГОСУДАРСТВЕННО-ВЛАСТНЫЙ ХАРАКТЕР" (выделено мной. - С.В.) (Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. С. 31 - 32, 34).

<50> Там же. С. 206, 208.

<51> Там же. С. 202.

Тем не менее общественные организации в определенных случаях могли принимать участие в нормотворчестве. Этот факт объясняется с помощью техники "государственного санкционирования" <52>. В качестве примера приводится принятие совместных нормативных правовых актов, в частности постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР <53>, либо предварительное или последующее уполномочие профсоюзов со стороны государства по самостоятельному урегулированию определенного круга вопросов. На примере компартии становится понятно, в чем, собственно, заключалась природа такой нормотворческой власти и такого "санкционирования". Рассматривать КПСС как общественный институт, независимый от государства, которому последнее "санкцией" предоставляет полномочие создавать нормы, конечно, неверно: речь в данном случае идет о включении, пусть и неформальном, политической организации в структуру государственного управления, о сращивании партийного и государственного аппарата. То же имело место и в других случаях санкционирования. Не случайно В.М. Горшенев называл его видом нормотворческой деятельности государственных органов, а деятельность общественных организаций по созданию норм права соответственно "участием профсоюзов и всех видов кооперации... в нормотворческой деятельности органов Советского государства" <54>. "Даже в случаях государственного санкционирования того или иного правила (а не только прямого правотворчества) это правило исходит от государства" <55>. Это, естественно, касается и "локального нормотворчества" советских юридических лиц, представлявших собой главным образом государственные предприятия <56>: "В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ ВСЕ ЛОКАЛЬНЫЕ НОРМЫ ИСХОДЯТ ОТ ГОСУДАРСТВА" <57> (выделено мной. - С.В.). Все эти "негосударственные" организации являлись не чем иным, как составной частью системы государственного управления, и только поэтому могли рассматриваться в качестве нормотворческих органов. Другое обоснование нормотворческой власти таких организаций в правовой системе, в которой действует принцип "мы ничего "частного" не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное", где главным признаком нормы права объявляется ее государственно-властный характер, а "локальный нормативный акт" для того, чтобы быть источником права, необходимо должен исходить от государства и выражать государственную волю, просто невозможно. Примечательно, что похожая ситуация сложилась в Германии <58> и Италии <59> в период фашизма, когда осуществлялось всеобъемлющее проникновение государственной власти в общественную жизнь. В Италии вместе с принятием Гражданского кодекса в 1942 г. на уровне закона <60> в качестве источников права были закреплены "корпоративные нормы" (norme corporative), которые принимались в том числе различными фашистскими корпорациями. С падением фашистского режима все корпоративные структуры были лишены нормотворческих полномочий.

--------------------------------

<52> См.: Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. С. 234 - 236; Горшенев В.М. Санкционирование как вид нормотворческой деятельности органов Советского государства // Правоведение. 1959. N 1. С. 11 - 18; Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права. М., 2007. С. 571.

<53> М.Н. Марченко как будто разводит случай принятия совместных актов и "предварительную или последующую санкцию государства" (Марченко М.Н. Указ. соч. С. 571). Вместе с тем иное основание нормотворчества советских общественных организаций, по-видимому, отсутствует. Так, С.С. Алексеев писал: "Характеризуя акты общественных организаций, нужно отметить, что ВСЕ ЭТИ АКТЫ - ВСЕГДА АКТЫ САНКЦИОНИРОВАННЫЕ" (выделено мной. - С.В.) (Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. С. 234). Аналогично В.М. Горшенев рассматривает принятие совместных нормативных актов как вид санкционированного нормотворчества (см.: Горшенев В.М. Указ. соч. С. 14).

<54> Горшенев В.М. Указ. соч. С. 18.

<55> Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. С. 32. Ученый тут же делает оговорку: "...исходит в том смысле, что оно признано государством и, следовательно, выражает государственную волю, представляет государство, опирается на его мощь". Но при такой трактовке государственной природы "негосударственного" правотворчества и обычный договор, заключаемый между гражданами, будет "исходить от государства", поскольку получает государственное признание.

<56> В указанном выше учебнике по трудовому праву, кроме государственных предприятий, иные возможные субъекты "локального нормотворчества" даже не упоминаются, зато подчеркивается требование единства регулирования условий труда, обусловленного единством государственной собственности на орудия и средства производства (см.: Иванов С.А., Лившиц Р.З., Орловский Ю.П. Указ. соч. С. 159 - 165).