!Учебный год 2023-2024 / Роль гос-ва в экономике (соц)
.docxСоветский рубль был неконвертируемым, существовал вне курса, в экономическом вакууме. Искусственный валютный рынок. Функции государства в экономике СССР были столь обширны, что официальный курс национальной валюты никак не был связан ни с реальной покупательной способностью валюты, ни с внешними котировками. Соотношение 1 рубль – 1 доллар существовало только внутри страны, нигде за ее пределами обменять рубли по такой цене было невозможно. Как только страна отказалась от политики жесткой регуляции валютного рынка, курс рубля рухнул – занял ту позиции, которую и должен был занимать без искусственной поддержки.
Чрезмерная статичность производства – рыночные кризисы экономику почти не касаются. Но плата за устойчивость – исключительная ригидность. И производство, и потребление регулируются в ручном режиме, а следовательно, соответствуют не действительным запросам, а представлениям об этих запросах, живущим в воображении руководящей структуры.
Социальные гарантии позволяют человеку «расслабиться» и работать не с таким сверхнапряжением, как работник капиталистического предприятия, над которым постоянно висит угроза потери работы и нищеты. Главным в экономической деятельности становилась работа не на реальный результат, а ради отчётности ("для галочки").
Меньших успехов Швеция добилась в других областях: цены росли быстрее, чем в большинстве других стран, ВВП увеличивался медленнее, чем в ряде стран Западной Европы, производительность труда почти не росла, налицо сложность сочетания полной занятости и стабильности цен, высокие налоги (Создательница Карлсона, который живет на крыше, Астрид Линдгрен в один прекрасный день 1976 года узнала, что государство хочет получить 102% ее доходов (эта сумма образовалась из сложения налога на доход и социального налога, который Линдгрен должна была заплатить как малый предприниматель). В 1993 году госрасходы Швеции равнялись двум третям ВВП страны (даже в России с ее внушительным госсектором расходы консолидированного бюджета в прошлом году составили 36% ВВП).
Флагманы частного бизнеса внушают скандинавам чувство гордости, однако не становятся самоценностью. Так, в годы кризиса шведское правительство не стало вытаскивать из долгов концерн Saab и дало ему спокойно обанкротиться, а Volvo была продана китайцам (да и до продажи компанией владели не шведы, а американский Ford).
Вообще экономика Швеции носит смешанный характер, сочетает рыночные отношения и государственное регулирование, преобладание частной собственности в сфере производства и обобществление в сфере потребления. Шведская модель исходила из положения, что децентрализованная рыночная система производства эффективна, государство не вмешивается в производственную деятельность фирм, а активная политика на рынке труда должна свести к минимуму социальные издержки рыночной экономики. Смысл состоял в максимальном росте производства частного сектора и очень широком перераспределении государством части прибылей через налоговую систему и государственный сектор для повышения уровня жизни народа, но без воздействия на основы производства.
Социалистические власти сами определяли, насколько правильно они распоряжаются прибавочной стоимостью. В этих условиях необходимость того или иного проекта определялась не столько потребностями общества, сколько настроением лиц, принимающих решения, в лучшем случае - их ожиданиями и представлениями об интересах народа.
Социалистическое государство аккумулировало в своём распоряжении громадные средства, которое могло использовать практически безотчетно. Лица, находящиеся у власти, не получали от эксплуатации персональной выгоды, но если их рассматривать не в эгоистическом, а в управленческом модусе, то как управленцы они оказывались очевидными выгодоприобретателями.
Тезис, что зарплата должна расти на основе опережающего роста производительности труда. С политэкономической точки зрения это означает, что работник сможет получить больше прибавочной стоимости на руки только при условии возрастания совокупного прибавочного продукта, при этом доля прибавочной стоимости, подлежащей фондированию, сохраняется. И это ещё в лучшем случае; на практике по мере возрастания производительности труда увеличивалась и доля изымаемой стоимости: достаточно сравнить зарплаты работников на производствах с низким и высоким уровнем технического оснащения, и мы не увидим существенного выигрыша занятых на высокотехнологичных участках, тогда как производительность труда может отличаться в разы. Вместо роста зарплат вводились новые тарифные сетки, новые должности. Государство говорило: я не буду платить вам больше денег просто так. Но и жёстко принуждать к более производительному труду оно не могло, это бы изменило характер эксплуатации с социалистического на капиталистический. Поэтому вводились дополнительные условия, заставляющие человека переходить из одной социальной клеточки в другую. Люди же принимали эти правила, получали новые знания и навыки, в результате чего повышали свою квалификацию, но при этом работали, как привыкли; если при этом и росла их производительность, то только за счёт внешних обстоятельств (например, организации производства), а не из-за усилий их самих.