Сергей Чебан, 219 группа

Рабочая группа Джамала aka самый крутой кавказец

Оппонирование мнению лектора по первым двум лекциям (13 и 20 февраля). Скорее всего, мой колонтитул уберет Джамал, так что считаю необходимым указать, что работу написал Сергей Чебан (219 группа).

Трудно противостоять мнению лектора, выраженному в двух лекциях, посвященных изложению истории экономической науки — эта область знания вряд ли оспариваются учеными, равно как и понятия ресурса, блага, интереса, факторного дохода, КПВ и других основных терминов экономической науки, описываемых на лекции. Скорее можно не согласиться с драконовскими правилами в отношении опоздавших: пришедших позже, чем через три минуты после начала лекции, не допускают к лекции (и ведь это первая пара!), а также с отношением лектора к третьему потоку («есть ли люди, которые на третьем потоке хорошо учатся, мы еще выясним»). Отдельно стоит отметить весьма непонятный порой язык лектора: «реализация объективной необходимости познания мотивов деятельности людей в хозяйственной сфере» – это дословная цитата из первой лекции, шесть существительных идут практически подряд. В целом, однако, подобные вещи должны оставаться за рамками настоящей работы, даже учитывая специфику рабочей группы (то есть ее способность оппонировать любому), в которой работа пишется.

Стараясь упростить материал, лектор предлагает отождествить общественные и гуманитарные науки, причислив к последним и экономику: «экономика изучает экономическое поведение людей <..> наука наша гуманитарная, любая форма гуманитарного знания всегда личностна, представляет собой синтез рационального и иррационального, научного и ненаучного познания, в этом смысле экономическая теория близка к психологии и другим наукам о человеке». Между тем, на наш взгляд, столь непосредственное отношение экономики к гуманитарной науке может быть подвергнуто сомнению. Речь идет не только о методологии, заимствованной у «точных» наук и даже не о самих научных трудов в этой сфере – ввиду обилия формул, внешне напоминающих скорее математические доказательства. Речь идет о том, что человеком и его экономическим поведением занимается скорее социология экономики, социальная антропология и другие, более «полевые» дисциплины; сама же экономика, скорее, исследует взаимодействие между homo economics – рационально-эгоистическими контрагентами, моделями «человека экономического». Отсюда и сознательно допускаемое экономикой упрощение при определении возможного поведения людей и хозяйств – оно всегда будет рациональным, таким, которое необходимо для производства вычислений. От того, что, например, Гэри Беккер предлагает рассматривать поведение любого человека исключительно как продиктованное экономическими мотивами, человек сам по себе не становится экономической моделью с заданными характеристиками – таким его делает экономика для собственного удобства.

И хотя нельзя критиковать знания и факты, изложенные на лекции, ведь они, как уже отмечалось выше, в целом не оспариваются, но критиковать лекцию за неполноту вполне возможно. К примеру, лектор не освещал базовые принципы экономического мышления – принципы рациональности, эффективности, альтернативности выбора, принцип изменения стоимости денег во времени и др. Что касается второй лекции (о стадиях развития экономики), в ней не было указано, что современная экономическая наука развивается в нескольких направлениях: 1) неоклассическом; 2) марксистском; 3) неокейнсианском и 4) новом институциональном. Первая, сочетая в себе результаты двух экономических школ – маржинализма и классической школы политэкономии, является «мэйнстримом» в западных университетах. Неокейнсианское и марксистское (в т.ч. неомарксисткое) продолжают и развивают идеи выдающихся экономистов – Джона Мейнарда Кейнса и Карла Маркса. Новое институциональное, разработанное Рональдом Коузом, связанное с его теоремой о внешних эффектах, теории права собственности и трансакционных издержках.

Отдельного упоминания заслуживает весьма краткое и потому непонятное для неподготовленного слушателя упоминания кривой трансформации, или кривой производственных возможностей – формула Q = f (F₁, F₂, F_n) оказывается совершенно неясна тем, кто не сдавал профильную математику. Помимо этого, на лекции никак не освещалось, какое отношение к экономике имеют упомянутые диалектические законы. Был так же упомянут лишь один из трех вопросов, ответы на которые определяют экономическую систему государства: что, как, для кого производить. Но самое непонятное и загадочное – это то, какую эвристическую ценность для слушателей несет информация, заключенная в следующих нескольких предложениях. «Ибн Хальдуну принадлежит трактовка общества как совокупности людей, объединенных на основе труда. Он отмечал прогрессивное развитие общества как всеобщую закономерность; рынок, по Хальдуну, это стимулятор развития ремесел» или, например, «Ксенофонт отмечал, что с ростом благосостояния общества вырастает и потребление золота и серебра». Или – «Платон допускал торговлю, исходя из необходимости обмена, но допускаться к ней должны только иностранцы, и дело это отнюдь не почетное. К ремеслу Платон так же относился отрицательно». Что дает студентам фраза о том, какой ученый как к чему относился? Это максимально обзорные, широкие формулировки, не дающих представления ни о взглядах самих ученых, ни о их заслугах. Как можно понять, чем велик Ксенофонт или даже несчастный Ибн Хальдун, если их труды в лекционном материале сводятся к формулированию либо очевидных для современного человека вещей, либо непонятно к чему относящихся мнений этих ученых? Не говоря уже о Платоне, взгляды которого на экономику нельзя понять без его политического и философского учения (вспомним повторенную лектором дважды фразу «в древности знание синкретично; ученый древности – ученый-универсал»). Как студентам предлагается запоминать экономические школы, если их достижения даже в учебнике указаны тезисно, в виде таблицы? Например, в графе «школа классической политэкономии» указано «теория индивидуализма», а в графе «маржинализм» – «теория элит», «провалы рынка» и «теория благосостояние». Что это за теории – не поясняется.

В заключение хотелось бы отметить мнение лектора о нынешней экономике России как занимающейся по большей части исключительно экспортом ресурсов («видимо, нашей стране идеи позднего меркантилизма незнакомы»). Как говорилось на семинаре, люди, жившие, а точнее выживавшие в девяностые, не станут критиковать нынешнюю власть за чрезмерный, на взгляд лектора, экспорт ресурсов – ведь во многом этим обеспечивается нынешнее благосостояние; относительная «сытость» нулевых и десятых – безусловно, один из положительных результатов экспорта нефтепродуктов, природного газа и других ресурсов (и, как следствие, развитие других отраслей за этот счет). Можно – и, возможно, нужно – упрекать власть в коррупции и других проблемах, но нельзя упрекать людей среднего и старшего возраста, когда они эту власть поддерживают.

Оппонирование третьей лекции (от 27 февраля). Темы лекции: маржинализм, кейнсианство, монетаризм, институционализм, неоинституционализм.

Материал лекций усложняется, лектор все больше читает лекцию как будто для себя, а не для студентов. Самые сложные вещи им проглатываются, так что мне, пытающемуся записать все его лекции дословно, порой хочется сделать с ним то же, что Чубайс хотел сделать с Достоевским.¹ Понять, чем отличаются сами подходы основных экономических школ для студентов уже нет никакой возможности. Особенно если даже в самом учебнике термины из правой колонки никак не объясняются и, очевидно, предлагаются к «тупому» запоминанию студентами:

Лектор, набрасывая непонятные для студентов тезисы, делает, по сути, то же самое. Поэтому, учитывая специфику темы (история и теория, не критикуемые учеными), наиболее рациональной стратегией критики предлагается дополнение и объяснение материала лекции, которое лектор не смог (или, скорее, не хотел) предоставить «благословенному третьему потоку».

Касательно маржинализма, первой из излагаемых на это лекции теорий, необходимо подробнее осветить положения из основных трудов У. Джевонса, вышедших в одно время с трудами других маржиналистов — Менгера и Вальраса. Одно из положений — парадокс Джевонса — состоит в том, что чем более эффективные машины (в Англии — паровой двигатель Уатта) используются в производстве, тем, как ни странно, выше уровень потребления этого ресурса. Классический пример для Англии 19 века — уголь. Чем более совершенные машины применяются, тем больше топлива им необходимо. Таким образом обосновывается необходимость государственного вмешательства для снижения спроса на топливо (налоги на топливо, экологическими налоговыми программами). Но это даже не так важно. Важно, что лектор даже не удосужился рассказать студентам-юристам, что есть такое предельная полезность, предельная производительность и предельные издержки, ограничившись лишь упоминанием этих терминов в разделе про маржинализм. Кроме того, не было сказано, что маржинализм рассматривает субъекта потребления именно как гедонистическое существо, имеющее цель максимизации удовлетворения (отсюда и понятие предельной полезности как пользы от еще одной единицы блага). Среди воззрений маржиналистов интересным представляется ответ Карла Менгера на парадокс Адама Смита («почему алмазы и золото ценнее воды, хотя вода для человека гораздо полезнее и ценнее при любых обстоятельствах?»). Смит и Рикардо говорят, что для добычи алмаза затрачено больше труда, чем на добычу алмаза; Менгер — что ценность есть не объективное свойство и определяется она субъективным суждением людей. Полезность и редкость для маржиналистов, таким образом, являются необходимыми условиями для обладания товарами ценности.

Кейнсианство и его основное уравнение, которое ни один человек на лекции не успел записать, так же не было объяснено лектором. Вкратце, основная мера — стимулирование правительством спроса, причем, неважно, на что выделяются государственные деньги (отсюда и уравнение, в котором экономический рост увеличивается с потребительскими расходами (consumption), инвестициями, экспортом, госзакупками и уменьшается с экспортом). Лектор как будто намеренно не указывает, что Кейнс, хотя и стал общепризнанным экспертом макроэкономики (которую, как отрасль, по сути, и основал), но в то же время критиковался представителями австрийской школы, считавшими рынок саморегулирующимся и не нуждающимся в стимулировании государством.

Кейнсианство сыграло огромную роль в преодолении Великой депрессии в США — лектор не упомянул даже этого. Кроме того, план Маршалла по восстановлению послевоенной Европы во многом предложил еще сам Кейнс после Первой мировой — предложил он не принуждать Германию к унизительным репарациям, породившим реваншизм, а способствовать развитию ее экономики. Крах Бреттон-Вудской системы, разработанной в т.ч. Кейнсом, еще больше усилило позиции либеральных экономистов, и Фридрих фон Хайек, представитель австрийской школы и критик Кейнса, получил в итоге Нобелевскую премию (учрежденную только в 1969 году — Кейнс до нее просто не дожил).

Далее лектор переходит к монетаризму и восхищается Милтоном Фридманом, «уникальным примером того, как усилия одного человека способны производить глобальные изменения в экономике». Не было упомянуто, однако, базовое уравнение, которое дается на уроках экономики в средней школе и объясняет количественную теорию денег и «общего уровня» цен: MV = PT, где M – запас денег, V – «скорость обращения» денег, T – условное среднее значение всего количества товаров и услуг, P – общий уровень цен. Воспеваемая монетаристами (и, конечно же, лектором) «стабильность, стабильность и еще раз стабильность» исходит из того, что инфляция не вызывает негативного воздействия на производство, поскольку действует пропорционально и единым образом, а эффективность финансовой политики зависит от валютного курса. На деле же еще Фридрих фон Хайек писал примерно следующее: монетаристкая теория, будучи "макротеорией" обращает внимание только на общий уровень цен и то, какое влияние на него оказывает изменение количества денег; поэтому монетаризм игнорирует негативные последствия инфляции — «искажение структуры использования ресурсов и неизбежную потому безработицу».

Если верить моему конспекту лекций, который, безусловно, наиболее полный среди всех, кто пытался записывать, — лектор, говоря о неонституционализме, даже не говорил о трансакционных издержках, исследованных впервые Рональдом Коузом в работе «Природа фирмы» (1937). О трансакционных издержках было сказано только на следующей лекции в теме «Основные экономические агенты», из чего делается вывод, что на аудиторию ему совершенно всё равно, цель лектора не объяснить ей тему, а именно «прочитать» лекцию.²

Оппонирование четвертой лекции от 5 марта. Тема лекции: основные экономические агенты (домашние хоз-ва, фирма, правительство, собственность, рынок, деньги); ступени развития экономических систем.

Чудесный лектор, как и всегда, прочитал очередную лекцию сам для себя, хотя людей на ней было чуть больше, чем обычно, поскольку все ожидали работу по экономическим школам.

Теоретически спорить с лектором можно по ряду небольших вопросов, каждый из которых я постараюсь перечислить в настоящей работе.

1) «Основной товар, который домохозяйства производят – труд, рабочая сила». Это индивид как атом и неделимый субъект производит прежде всего такой фактор производства как труд. Домохозяйства могут производить широкий спектр факторов производства в зависимости от специфики домохозяйства (от предпринимательских способностей до капитала, средств производства). Домохозяйства в сельской местности часто производят в основном не труд, а уже готовый продукт; сам труд оказывается не задействован в экономике, выходящей за рамки «экономики» одного домохозяйства.

2) Особенно интересно как ненавязчиво лектор выдает желаемое за действительное, говоря о целях тех или иных экономических агентов: «цель домохозяйства – удовлетворение потребности»; «цель фирмы – производство и продажа товаров и услуг». Это у нас с вами ожидания от домохозяйства и фирмы будут именно такими, эта цель объективная в том смысле, что относится к целям общества в целом; у самой же фирмы или домохозяйства субъективно иных целей, кроме получения прибыли и достижения благополучного развития, как правило, нет.

3) «Уровень жизни может быть высок, качество жизни при этом может быть низким» – трудно представить себе эту ситуацию в реальной жизни, за рамками умственных упражнений, коими занимается лектор, говоря о том, что богатый человек страдает от некачественной экологии, студент третьего потока приезжает на юрфак на майбахе, но стоит в пробке. Различие между качеством и уровнем лишь кажущееся либо инструментальное. Качество жизни – более широкое междисциплинарное понятие – всегда может быть повышено благодаря уровню (то есть объему потребляемых благ, возможности потребления). Качество жизни, на мой взгляд, всегда будет соответствовать уровню, то есть конкретным финансовым прежде всего возможностям. Стоять в пробке на майбахе может лишь тот, у кого нет денег (т.е. уровня жизни), чтобы установить «мигалку» или поехать на «скорой помощи», заплатив взятку, как делают очень многие обеспеченные люди. Качество, таким образом, легко повышается вместе с уровнем и зависит только от него и от выбора самого человека – в районе с какой экологией ему, допустим, жить.

4) Все разнообразие фирм лектор сводит исключительно к трем формам: индивидуальное предприятие, товарищество и корпорация (экономическое общество). Последнее при этом обязательно выпускает акции. К какой форме относится тогда Общество с ограниченной ответственности, совершенно неясно. Очевидно, что деление это лишь условное, не правовое и даже не экономическое, и не охватывает всего разнообразия фирм как субъектов права и экономических агентов (унитарные предприятия, различные формы государственных и муниципальных предприятий и т.д.)

5) Будучи студентом-юристом, очень интересно слушать как государство называется лектором «правительством» (очевидно, имея в виду не Правительство как высший орган исполнительной власти, а систему управления страной в целом). Тем не менее подобная формулировка не допускается даже журналистами (в которых на юрфаке не бросают камни только ленивые), чтобы никто не мог перепутать его с Правительством с прописной буквы. Уместнее было бы говорить «государство».

6) По поводу действий правительства, лектор недоумевает: когда ввели штраф за оставление детей после 18.00 часов в детском саду, многие родители восприняли это как плату за период после 18.00 и стали оставлять детей допоздна. А между тем, штраф (как, впрочем, и взятка), с точки зрения рационально действующего субъекта, «человека экономического», по Гэри Беккеру — это все и есть плата, не более чем один из видов издержек.

7) Людям, сдававшим римское право, тяжело слушать от лектора, что владение – это физический контроль над благами. В экономике это, вероятно, так и есть, но в юриспруденции владение – это полицейская, административная защита вещи (защита не того, кто собственник, а тот, «у кого было» на момент прихода полицейского); а физический контроль над вещью в праве — это держание. Лектор так же считает, что если в вашу, юридически вашу квартиру заселилась тёща, то собственником вы уже не являетесь в экономическом смысле, т.к. вы не извлекаете из квартиры полезных свойств. Тот факт, что квартиру всегда можно продать, а тёщу — выселить, лектора, видимо, не интересует. Экономическое господство над вещью обеспечивается прежде всего правовым господством.

8) «Рыночный способ экономики предполагает, что никто никаких приказов не отдает, каждый принимает решение в зависимости от ценовых ориентаций на рынке». Это верно лишь в том смысле, в котором в учебниках по обществознанию рыночную экономику предоставляют административно-командной. Это лишь условная антитеза, необходимая в ученических целях. Речь не только о том, что невозможна исключительно рыночная экономика без вмешательства государства. Важно, что деление на государство – ночного сторожа, государство макроэкономической стабилизации, государство социальных благ, государство развития и т.д. – это, по Фреду Блоку³, т.н. старая парадигма. Новая парадигма состоит в том, что государство «бессмысленно позиционировать за рамками хозяйственной деятельности, ведь его действия всегда играют ключевую роль в формировании хозяйства».

9) «Работники теряют стимул к эффективной работе. Неэффективность приводит к застою в экономике». Критика лектором в этой цитате административно-командной системы не учитывает того колоссального (по большей части психологического) эффекта, который имеет командная экономика на переломных моментах истории – период форсированного социализма и военное время – тому примеры. При этом, конечно, не хотелось бы, чтобы этот вопрос имел политическую окраску, тем более что речь идет о конкретно-историческом периоде, а не о всеобщем правиле.

Оппонирование четвертой лекции от 12 марта. Тема: механизм рынка, модель экономического человека, анализ потребительского поведения, закон спроса, закон предложения.

Критиковать лектора за проглатывание важных вещей и быстрое бормотание самых сложных аспектов нет уже никаких сил; печатающие лекцию на первой паре по четвергам матерятся за эти полтора часа больше, чем за всю остальную неделю, можете спросить у них самих. Поэтому целесообразнее будет перейти к критике за неполноту лекции.

1) Кратко повторяя тему предыдущей лекции, лектор заявляет: «Собственность [в смешанной экономике] можно представить в виде пирамиды, наверху будут транснациональные корпорации и банки». Далее перечисляются уровни собственности, но их зафиксировать в своей лекции я не успел (напоминаю, что лектору все равно на студентов и их возможность фиксировать сказанное). Таким образом определяется собственность в смешанной экономике. Остается только нарисовать феодальную лестницу с вассалами и сеньорами. Приоритет крупной формой собственности характерен не только Средневековью, но и современной России с ее расслоением и высоким коэффициентом Джини. В нашей стране 1% населения владеет 90% собственностью⁴, и к характеристикам собственно смешанной экономики это не имеет отношения. «Для смешанной экономики характерен маркетинговый характер рынка, характерны инвестиции в человеческий капитал и т.д». Может ли сейчас вообще существовать иная экономика (в рамках всего государства), кроме смешанной? Любая экономическая система в современном мире многоукладна, и выделение особенностей смешанной экономики не имеет иного смысла, кроме как для объяснения на простейшем уровне ее отличий от исключительно рыночной и командно-административной систем (где их в природе встречал лектор – непонятно).

2) Далее лектор переходит к характеристики модели «Человека Экономического», не указывая ни латинское наименование этой модели, ни то, как она пишется по-русски (в кавычках с двух больших букв). Не указано, что модель описана А. Смитом и нет упоминания трех экономических вопросов, которые самостоятельно решает «Человек Экономический»: что, как, для кого производить. Не было сказано, что это не единственная модель, в соответствующих экономических системах есть еще и Homo Planned («Человек плановоорганизованный») – в командо-административной экономике, Homo Faber («Человек созидающий») – в смешанной экономике. Не говоря уже про иные модели, существующие в науке.⁵

3) Что касается моделей современного капитализма – лектор ограничился фразой «я не культуролог», и поспешил перейти к формационному подходу, забывая, что модели капитализма относятся не к культурологии, а к экономике. Это китайская, японская, северно-европейская, социальная, неоконсервативная модели, а также модель рыночной трансформации.

4) «Для развивающихся стран – элементы трех (включая традиционную экономику) экономических систем; для развитых – двух (плановой и рыночной)» – с этим можно согласиться лишь условно. На деле традиционная экономика никогда не уходит полностью из экономической системы, даже в развитых странах.

5) Удивительный пример с лекций про шприц и героин как про два товара-комплемента не нуждается в комментариях. Есть и еще один полуадекватный пример, достойный на этот раз порицания фем-сообществом – «вы можете не знать ничего про Германа Госсена, но рано или поздно вы испытываете его закон на себе, когда дама приятная во всех отношениях захочет чтобы вы ее покатали в кино, подарили цветы и т.д.». Неоднозначен и пример про спекулятивный спрос, который повышается в связи с ожиданиями: гречка, бытовая техника и, что интересно, веревка и мыло. Ненависть лектора к студентам подтверждается и ненавистью к человечеству: «Сейчас нас более 7.6 милльарда (sic). Если продолжится следующие темпы роста, и моровая болезнь нас не уничтожит (чувствуется сожаление в голосе)». «Сожаление в голосе» зафиксирована мной курсивом в конспекте лекции, аудиозапись лекции это подтвердит.

6) Достаточно забавно, как несистемно лектором подается материал. Не был упомянут закон предложения, хотя на лекции и шла речь о законе спроса. Словосочетание «неценовые факторы» и вовсе не употреблялось, а ведь это еще школьный курс обществознания, который большинство уже не помнит.

7) Эффект Веблена и эффект сноба, описанные лекторов это прекрасно, но не менее интересен эффект, который, видимо, не имеет отдельного названия. Суть его состоит в том, что высокая цена порождает спрос, поскольку свидетельствует о высоких качествах блага. Так, например, письменное домашнее задание по предмету «Современное естествознание» и даже домашние работы по экономике, равно как и курсовую работу, студенты больше склонны заказывать у тех, кто поднимет выше цену, полагая, что это связано с высоким качеством написания.

8) Практически никто так и не понял, что значат эти формулы, в том числе потому, что проговаривалось это все слишком быстро, либо не проговаривалось вообще.

Оппонирование лекции, высланной на почту, на «семинар» 23 марта, тема – эластичность спроса.

Начну с того же, с чего начинаю каждую предыдущую критику – с нытья о том, что оппонировать лектору невозможно, ведь речь идет о теории и истории, а в этот раз – у нас в расположении дословная копипаста из учебника, присланная на почту вместо лекций; в ней теперь уже абсолютно не за что зацепиться. Не говоря уже о том, что присланный текст дублирует предыдущие лекции, да еще и новые бюрократические правила о разделении лекции между студентами сокращают наши возможности для критики всей лекции. Вместе с тем лектора есть за что похвалить – он избавил нас от необходимости слушать свои лекции, в отличие, скажем, от Е.В. Брызгалиной (читает бесполезнейший для юриста предмет «Современное естествознание»). А теперь конкретно к самой лекции.

Эффект сноба и эффект Веблена в лекции не разведены с достаточной четкостью. Про эффект Веблена сказано, что он описывает спрос на «предметы роскоши», «товары, демонстрирующие престиж», и потому «высокая цена этих товаров приводит к увеличению спроса на них». Если уж совсем быть крючкотворами, то сама по себе высокая цена ни к какому увеличению не приводит; статика не приводит к динамике. К увеличению спроса на товары Веблена приводит увеличение цены, а не сам факт высокого уровня цены. Но важнее то, что эффект Веблена путается с эффектом сноба. Последний характеризуется как «...связанный с желанием потребителя продемонстрировать свою исключительность, в этом случае выбор осуществляется в пользу более дорогого, но менее востребованного массовым потребителем товара». Эта дословная цитата из учебника применима, однако, и к товаром Веблена, и потому нуждается в дополнении: эффект Веблена распространяется на определенные категории товаров, а эффект сноба, насколько я понимаю, на любые категории, причем речь идет о том, что человек пытается купить то, чего не могут позволить себе другие, а не обязательно только статусные дорогие товары. Для иллюстрации, хотя и довольно упрощенной, достаточно вспомнить знаменитую сцену из «Тома Сойера», когда протагонист романа убеждает своих товарищей в исключительности и неповторимости такого рода деятельности, как покрасить забор белилами, и получает за это яблоки и алебастровые шарики, ходившие среди детей вместо валюты.

Факторы, определяющие эластичность спроса, никак не разграничены с неценовыми факторами спроса – как будто лектору совершенно плевать, что вообще этот «благословенный третий поток» поймет после прочтения лекции (спасибо хоть, что разделили сам спрос как функцию и величину спроса как значение функции, изменяемое вместе со значением аргумента – цены). Среди неценовых факторов спроса были упомянуты некоторые и лишь в назывном порядке – рост или снижение численности населения и цены на товары-заменители, которые как будто нарочно и с заботой о глупых гуманитариях не называются в этом фрагменте субститутами. А между тем неценовые факторы спроса представляют собой почти бесконечный перечень: это и узнаваемость товара (реклама), и мода, вкусы, ожидания потребителей, и сезон, и экономическая политика государства, цены и на сопряженные товары (этот термин, общий для субститутов и комплементов, не используется), и изменения доходов потребителей, налоги и субсидии, даже традиции и религиозные предпочтения, а также ожидания потребителей. К ожиданиям потребителей в целом относится сегодняшняя ситуация, когда в Москве, опасаясь комендантского часа и всеобщего карантина, люди скупают товары первой необходимости. Не сомневаюсь, что лектор пошутил бы про туалетную бумагу, если бы лекция состоялась, но сам ведь он ездит к нам с Подмосковной дачи, так что, если учитывать специфику нашей рабочей группы, можно уточнить, что туалетная бумага там лектору не нужна. Факторы самой же эластичности спроса тоже объяснены не до конца. Приводятся такие факторы, как 1) заменяемость (насколько близки к товару его субституты); 2) удельный вес затрат потребителей на данный товар; 3) степень значимости товара; 4) время, имеющееся для выбора товара. Проиллюстрировать влияние каждого фактора было бы неплохо на примерах, которые лектором не приводились. Большое количество заменителей свидетельствует и о высокой эластичности (кола и пепси, ментос и орбит и т.д.). Что касается удельного веса в бюджете семьи – если алкоголь занимает, допустим, значительную долю в бюджете семьи, то рост цен на него на 20% вызовет большую ответную реакцию со стороны величины спроса, чем рост цен на 20% на, скажем, бытовую технику. Что касается четвертого пункта – времени для принятия решений – то за небольшой срок спрос не изменится, поскольку потребителю нужно время, чтобы адаптироваться к новым условиям рынка, изменения в цене должны стать значимыми для покупателя.

Не был упомянут индивидуальный спрос и совокупный рыночный спрос как результат сложения индивидуального спроса всех потребителей на рынке.

Совершенно не была упомянута эластичность спроса по доходу, поэтому представляется объективно необходимым дополнить лекцию – спорить с учебником все-таки трудно. Эластичность спроса по доходу есть отношение процентного изменения () кол-ва спроса на продукцию к процентному изменению доходов покупателей. Факторы, влияющие на эластичность спроса по доходу, следующие: к какому типу товаров относится товар (предметы роскоши обладают более высокой эластичностью по доходу, чем товары, необходимые каждый день); т.н. консерватизм спроса (доход может повышаться, но потребитель все равно будет потреблять по инерции товары, к которым привык); наконец, значимость товара для домохозяйства (эластичность тем меньше, чем больше он необходим домохозяйству, т.е. доход меньше будет влиять на спрос).

Не было (надеюсь, это только пока что) ни слова о перекрестной эластичности спроса. В процентном отношении она показывает реакцию спроса на один товар в зависимости от изменения спроса на другой. Если цена на один товар повышается, то спрос на его субститут должен также повышаться – в конкретных отраслях это используют для определения того, насколько несовершенен рынок, насколько велик его уровень монополизации. Положительная перекрестная эластичность означает, что монополии, напротив, нет, и повышение спроса на один товар должно понижать цену другого заменяющего его, конкурентного товара; а снижение спроса на товар, наоборот, повышает цену на заменяющие его товары. В случае нейтральных друг к другу благ, коэффициент перекрестной эластичности, скорее всего, будет около нуля.

Оппонирование учебнику, глава 7 «Предпринимательство и логика бизнеса», раздел 7.2 «Организационно-правовые формы предпринимательства». Задание на семинар 6 апреля.

Лукавство лектора кончилось, не успев начаться – теперь нам предлагают просто читать учебник, а не присланный на почту копипаст из него, выдаваемый за лекцию. Отдельно стоит отметить организацию работы с материалом учебника таким образом, что можно прочитать вообще один раздел, а остальное даже не открывать – лектор задал на дом группе вопросы после главы седьмой в количестве 27 штук, которые аккуратно делятся по одному вопросу на человека в группе, а значит, читать всё, кроме одной двадцать седьмой всего материала и выделенного студенту раздела в рамках рабочей группы, просто нет смысла.

При этом искать ошибки в учебнике практически невозможно (за исключением разве что ошибок набора и печати, которые там встречаются). Поэтому попробуем пойти по самому простому пути, такому же простому, как тот, по которому пошел наш многоуважаемый лектор, прислав нам вместо лекции номера страниц из учебника. Весь первый курс преподаватели кафедры истории государства и права объясняли нам, что историки не могут быть правы, а правы только юристы, и учили нас всегда читать источник законодательства, сам его текст. Ровно то же самое я предлагаю сделать с определениями в учебнике – проверить их по источникам права и по возможности дополнить.

«Все эти [коммерческие организационно-правовые] формы условно можно поделить на четыре вида: индивидуальная фирма, товарищество, кооператив и корпорация». В том-то, наверное, и дело, что правовые формы поделить всего на четыре вида можно лишь с достаточной долей условности, организационно-правовых форм с их особенностями на деле гораздо больше (см. Общероссийский классификатор организационно-правовых форм). Точно так же можно придраться и к формулировке определения ОПФ как «предусмотренной законом формы организации и ведения бизнеса, характеризующаяся определенным налоговым статусом и финансовой ответственно­стью его собственников». Это определение ни разу не юридическое (непонятно зачем тогда нужно уточнение «предусмотренной законом...»), и лишь условно экономическое (годящееся для целей учебника по экономике для гуманитариев). Более удачное определение формализовано в Общероссийском классификаторе организационно-правовых форм: «способ закрепления (формирования) и использования организацией имущества и вытекающие из этого ее правовое положение и цели предпринимательской деятельности».

Приведу еще один пример – определение товарищества как формы предпринимательства. «Товарищество — фирма, организованная группой лиц, сов­местно владеющих и управляющих общим делом». Написали бы «группой лиц по предварительному сговору», раз совсем плевать на формулировку. Поскольку речь идет о товариществах как коммерческих юридических лицах (не о ТСЖ, например), уместно будет привести гораздо более полное определение хозяйственных товариществ, которое закрепляет Гражданский кодекс:

«Хозяйственными товариществами признаются корпоративные коммерческие организации с разделенным на доли (вклады) учредителей (участников) уставным (складочным) капиталом. Имущество, созданное за счет вкладов учредителей (участников), а также произведенное и приобретенное хозяйственным товариществом в процессе деятельности, принадлежит на праве собственности хозяйственному товариществу». Вместо всего этого авторы учебника предлагают нам совсем трэш: «[Товарищество] это более устойчи­вая и эффективная форма, чем индивидуальный бизнес, так как размер общего капитала больше». Тот факт, что, например, полное товарищество как правовая форма практически не используется в современной России, авторов учебника не волнует, как и то, что устойчивым и эффективным в зависимости от целей и характера деятельности может быть любая из предложенных организационно-правовых форм. Такая же оценочная категория применена и к корпорациям – учебник утверждает, что «это довольно крупная фирма» (об этом будет ниже).

Со следующей формой – кооперативами – особая история. В учебнике указывается, что «имущество кооператива разделяется на т.н. «паи» и тут же в сноске дается определение пая как «части, доли участия в товариществе или акционерном обществе» – причем тут кооперативы, непонятно. Опыт прослушивания авторских лекций нашего преподавателя гражданского права, боговдохновенной Татьяны Сергеевны Мартьяновой, говорит о том, что в этом скудном абзаце про производственные кооперативы никакой концептуально важной информации не содержится:

Это абсолютно всё, что сказано о кооперативах – всего один абзац. Про роль кооперации и кооперативов, с которых вообще начинается право собственности (по Закону «О кооперации в СССР» 1988 года). Бог с ними, конечно, в учебнике есть еще более интересные вещи.

«В соответствии с российским законодательством все предпри­ниматели подразделяются на физических и юридических лиц (по юридическому статусу)» – я даже уже не обращаю внимания на слово «подразделяются», подходящее скорее к животным или грибам. В законе вы не найдете формулировки о том, что все предприниматели делятся на физических и юридических лиц. Можно еще говорить о хозяйствующих субъектах или субъектах предпринимательской деятельность, которыми выступают физические и юридические лица, но не сами предприниматели. В целом, вернее было бы написать, что субъектами предпринимательской деятельности являются юридические лица и граждане с момента регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. Требование наличия у лица гражданства закрепляет п.1, ст. 23 Гражданского кодекса.

«Форма товарищества характер­на для разных направлений интеллектуальной деятельности: юридические и медицинские услуги, искусство и проч., которые обычно являются успешными при небольшом числе участников». Текст как будто писал не юрист и даже не экономист, а искусствовед, постоянно помнящий про «Товарищество передвижных выставок» 1870-х гг.

«Регистрация товарищества в государственных органах не яв­ляется сложной, так же, как и осуществление управления им». Это оценочное утверждения, среднему выпускнику МГУ, да и мне тоже, регистрация вообще чего-либо будет сложной – наше фундаментальное образование настолько фундаментально, что единственное, что студенты МГУ могут зарегистрировать – это читательский билет в библиотеке. И таких оценочных утверждений – весь учебник. Например, про корпорацию сказано: «это крупная фирма» – возможно, это так, но лучше бы там был указан размер минимального уставного капитала – 100 000 рублей для публичного акционерного общества и 10 000 для непубличного (см. ст. 26 об 208-ФЗ "Об акционерных обществах"). Чтобы не цитировать всю статью ГК, понижая оригинальность работы, приведу ее фрагмент в виде картинки.

Как видно, «крупность» не является обязательным элементом корпоративного юридического лица, речь идет о 1) членстве; 2) формировании высшего органа (общего собрания участников в соответствии со ст. 65.3 ГК); 3) организационно-правовая форма обязательна должна быть одной из тех, что перечислены в п. 1, ст. 65.1 ГК – это тоже конституирующий признак.

Вывод из всего этого очень простой – деление на организационно-правовые формы у учебнике исключительно экономическое, а не юридическое, да и сам учебник написан для тех гуманитариев, которые даже базовую математику сдали не на пятерку – хорошие юристы в их число не входят, потому что юристам всё же нужно обладать хоть какой-то логикой и уметь точно понимать значение текста, а не опираться на ассоциации, которые у них возникают от каждого прочитанного слова. Именно это предлагают нам авторы учебника, когда дают не легальных или доктринальных дефиниций, когда не ссылаются на закон или научные статьи (говоря о плюсах и минусах различных ОПФ) и, наконец, когда используют каучуковые определения.

Оппонирование мнению автора параграфа 6.3: «Чистая монополия – антипод совершенной конкуренции».

Спасибо уважаемому лектору за то, что вновь не заставляет нас слушать свои лекции – первому потоку не позавидуешь: им приходится слушать лекции Кононковой и, наверное, писать критику на них. Гораздо проще прочитать учебник, чем слушать его в пересказе.

Хотя тезис, выдвигаемый в названии параграфа учебника, еще можно принять – то наполнение, которым наделяет автор эту фразу в параграфе, не все содержание параграфа бесспорно. Как минимум вызывают беспокойство два ключевых момента.

1. «Если совершенность конкуренции определяется невозможностью фирмы влиять на рыночную цену своей продукции, то все случаи, когда производитель имеет какую-либо «власть» над ценой, называют несовершенной конкуренцией»: это положение верно только на первый взгляд, но уже сходу автор не попадает в яблочко. Почему при совершенной конкуренции нельзя влиять на рыночную цену собственной продукции (допуская, что рынки, близкие к совершенной конкуренции, возможны)? Это следует из наивной мысли о том, что продавец склонен сохранять уровень прибыли – но ведь возможен демпинг, когда прибыль становится ниже низшего, а то и вовсе образуется убыток! И применение демпинга более чем возможно в совершенной конкуренции – а иначе как многие производители выходят на рынок чего угодно при помощи крайне низких цен на Алиэкспрессе, которые часто даже не покрывают себестоимости? Получается, совершенная конкуренция – только такая, при которой стоит тебе начать демпинговать сегодня, как ты умрешь из-за отсутствия прибыли завтра? Это слишком умозрительно и оторвано от жизни. Само определение демпинга предполагает, что он применяется для ухода к различным формам монополии – вероятно, как раз от совершенной конкуренции. А раз демпинг первоначально возможен и при совершенной конкуренции, то критерий обладания «властью» над ценой не работает. Конечно, можно сказать, что рынка совершенной конкуренции не существует, но зачем тогда вообще так категорично утверждать, что «фирма не может влиять на рыночную цену своей продукции»? Когда авторы пишут, что рынок совершенной конкуренции умозрителен, пускай посмотрят на рынок по написанию готовых домашних заданий по невероятно "полезному" для юриста предмету – «Современное естествознание». Домашки у всех поголовно авторов стоят 700-800 рублей и по качеству несильно отличаются, особенно учитывая, что преподаватели ставят всегда только высокие оценки, чего, конечно, не скажешь о рынке работ по экономике, где потребитель не информирован до конца (уже несовершенство) о том, кто может за него написать работы.

2. Крайне спорно и утверждение о том, что «монополизация рынков невыгодна и обществу, так как отсутствие конкуренции в отраслях не способствует оптимальному использованию ресурсов … и препятствует их распределению в пользу более эффективных собственников». К сожалению, здесь та ситуация, когда автор графики-то начертил, а объяснить их как следует – забыл. Образование монополий – естественный процесс развития капитала, и пытаться повернуть историю вспять затруднительно: именно поэтому антимонопольное законодательство представляется вставлением палок в колеса естественному развитию общественного бытия и вообще свободе. Монополии часто образуются на сверхбольших рынках, там, где объемы производства настолько велики, что хотя бы кумулятивный эффект от экономии будет перекрывать все другие экономические недостатки. Монопольное производство имеет настолько большие масштабы по сравнению с производствами «более эффективных собственников», что оставляет последних далеко позади в плане возможностей сокращения издержек. Примерно по такому принципу работает МГУ и другие ведущие университеты, эффект сокращения издержек можно посчитать даже «общефилософским»: отдельные факультеты может и являются «более эффективными собственниками» каждый сам по себе за счет более высокой степени энтузиазма, но до поры, до времени – пока не поймут, что вместе им доступны возможности совершенно другого уровня, а оптимизация даже от объединения управленческого персонала приносит ощутимую выгоду. Не говоря уже о Йозефе Шумпетере, который в «Капитализме, социализме и демократии» писал, что у монополистов высвобождается тот излишек ресурсов, которые они могут тратить на инновации, в то время как вечно конкурирующие фирмы между собой фирмы должны все силы и средства вкладывать в то, чтобы удержаться на плаву.

Не пытаюсь, однако, спорить с тем, что у монополиста даже исходя из экономических графиков мало стимула к развитию производства (ему и так хорошо, действительно). Именно здесь мы вступаем на ту почву, когда надстройка начинает оказывать обратное влияние на базис: когда монопольное производство принадлежит всем и управляется лучшими под контролем всех остальных – можно объявлять погоню за увеличением эффективности. Не догнал – уволен, на твое место встанет тот, кто будет лучше служить интересам общества. Следующий за формацией империализма социализм снимает насущный голод, и развивать производство можно не только в целях наживы. Другое дело, что «нематериальные» стимулы могут нормально работать только тогда, как с экономикой все в порядке: управляемое обществом монопольное производство будет задыхаться и испытывать все проблемы монополий, если управляется неэффективно (опыт государственного планирования не так далек от нас). Поэтому, думаю, критерий эффективности производства должен быть на первом месте: да, монополия принципиально эффективнее разрозненных производителей, но это не догма. Следовательно, вполне в духе законов диалектики работает двойное отрицание – уходите в монополистическую конкуренцию, если так лучше. И если когда-нибудь общество вступит в социализм, нужно решать детские болезни империализма в виде попытки отдельных личностей нажиться.

Словом, монополии – это не всегда плохо, но в них надо уметь. Это – что-то вроде атомной реакции, которая может и обеспечить миллионы людей и тысячи заводов электричеством, а может и уничтожить этих самых людей и заводы. Поэтому нельзя сказать, что монополии невыгодны обществу. Как говорил один из героев «Гарри Поттера», «Волан-де-морт совершил много ужасных дел, но великих» (чем еще заняться на карантине, если не пересмотреть Гарри Поттера?). Так и монополии – это великое изобретение, если направить его в правильное русло. А бороться с ними «как с классом» просто потому, что монополии могут быть использованы во вред, – это как считать на месте английских рабочих второй половины 19-го века, что их враг – это станок или машина, а не капиталист.

Сергей Чебан (219). Оппонирование учебнику и на этот раз еще и презентации.

Тема – 3.2.2. Методы подсчета ВВП (стр. 84).

Наконец-то лектор решил прислать хотя бы презентацию (надежды на полноценную лекцию, конечно, нет), причем даже по профильным предметам лекции читаются одна на весь курс, а не одна на три потока, как раньше; поэтому скидки студентам на платном обучении в связи с этим, как говорили заместители декана на встрече со студорганизациями в Zoom'е – скидки никто делать не собирается, все по рекомендациям Минобрнауки.

Но вернемся к прекрасной презентации и тексту в учебнике и заметим в них ряд неточностей.

В презентации лектор формулирует конечный продукт как «готовые товары и услуги текущего года, которые не требуют дальнейшей переработки» – кажется, более правильно будет сказать, что конечный продукт – товары и услуги текущего года, которые потреблены человеком, т.к. под определение лектора могут попасть бесполезные и никому не нужные товары. Помимо этого, не упоминается проблема запасов, оставшихся с предыдущего года. А ведь подсчет запасов нередко вызывает бурные дискуссии среди экономистов. Кроме того, запасов может быть произведено даже больше, чем нужно в следующем году, или необходимость в этих запасах может резко упасть/возрасти из-за какого-то научного открытия или кризиса.

Претензии имеются и к формулам, которые даются для подсчета ВВП. Во-первых, используя сокращения от англоязычных терминов для инвестиций, государствтенных закупок и т.д., автор забывает дать англоязычное название самого ВВП (Gross Domestic Product), что довольно важно, ведь основной язык международного права – французский, а экономики – английский, даже русские экономисты пишут свои статьи на английском. Во-вторых, экономисты часто прибегают к логарифмированию каких-то величин, чтобы посмотреть на процентные изменения или сделать формулы более простыми (за счет свойств логарифмов), и в учебниках по макроэкономике, которые мы пробегали бегло при подготовках к олимпиадам по обществознанию, и даже в очень общих школьных учебниках по обществознанию для обозначения переменной используется заглавная буква, а для обозначения ее логарифма – строчная. В нашем учебнике ­– «ВВП(p) = c + i_g + g + x_n». Использование строчных букв для обозначения переменных может сбить с толку читателя, если тот уже имеет некий экономический бэкграунд, в случае если его недостаточно для понимания материала.

Говоря о компонентах формулы ВВП по расходам, автор никак не упоминает налоги, невольно возникает мысль: «Но ведь государство тратит куда-то и налоги». Говоря про инвестиции, автор забывает иностранные инвестиции, которые уже подсчитаны в чистом экспорте, но если мы решили раскрыть смысл переменной, то нужно делать это полностью.

(«i - валовые частные внутренние инвестиции (амортизация плюс чистые инвестиции)») Самое главное, нам ничего не говорят о том, как в реальной жизни считают ВВП, а именно используют данные о налогах, для того чтобы узнать расходы или доходы различных экономических агентов.

В параграфе про важность того, что надо избегать двойного счета, автор затрагивает лишь добавленную стоимость, в то время как фактор амортизации играет большую роль в данном вопросе («В данном случае величина ВВП представляет собой суммированную по экономике добавленную стоимость»). Но стоит отметить, что в последующем абзаце про подсчет ВВП по расходам автор все-таки косвенно упоминает амортизационные отчисления, хотя и в другом контексте.

Кроме этого, автор никак не упоминает тот факт, что при таком подсчете в ВВП учитываются только рыночные операции участников отношений, в то время как различные научные открытия, произведения искусства и производство товаров для личного пользования никак не отражаются при «нашем» подсчете, а также – что более важно, автор забывает о теневой экономике. Конечно, он говорит о ней в следующем разделе, но я считаю очень важным упомянуть ее, хотя бы косвенно, и в «Методах подсчета ВВП».

При подсчете ВВП по доходам никак не учитывается тот факт, что условный учитель, психолог или пожарник получают конкретную заработную плату, которая далеко не всегда (а скорее даже редко) отражает действительный объем полезности, который они вносят в общество своим трудом. 

Также не освещается наличие некоторых профессий, которые на самом деле вносят нулевой, или даже отрицательный вклад в общественную жизнь, например, дублирующие друг друга государственные комитеты, чиновники и т.д., и поэтому целесообразнее считать их вклад нулевым, хотя при предложенном нам подсчете понятно, что мы считаем их вклад намного больше этого порога.

Говоря о номинальном и реальном ВВП, нам не говорят о проблеме корректности цен – а именно, что в текущем году цены базового года могут быть уже не релевантны. Или то, что в базовом году может банально не быть товаров, которые потребляются в текущем («Реальный ВВП – ВВП, измеренный в ценах базисного года, т.е. очищенный от изменения уровня цен»). 

Также автор никак не упоминает о том, как в реальной жизни выбирается базовый год (сейчас, например,  используют “цепной” метод подсчета ВВП, а именно берут среднее между ценами текущего и предыдущего года, с поправкой на инфляцию) и как он выбирался раньше (несколько десятилетий назад базовый год меняли раз в пять лет). 

Рассуждая о индексе Ласпейреса, автор упоминает только ИПЦ, но забывает еще об одном важном индексе – ИЦП (индекс цен производителя). Более того, никак не объяснено что в эту корзину входит, кто ее составляет и так далее («Индекс потребительских цен рассчитывается для неизменного набора товаров»). Сомневаюсь, используется ли сейчас именно индекс Фишера для подсчета инфляции, а не ИЦП, но в любом случае автору следовало бы упомянуть и вообще расписать все это как-то понятнее для студентов-юристов – для большинства все это может быть совершенно неясно, особенно в отсутствие лекций (хотя и когда они были, почти никто на них не ходил)

Ну и напоследок – почему бы не дать ссылку на источник, откуда взята таблица с ВВП по странам – ссылку на сайт дать совсем не сложно, даже проще, чем объяснить юристу зачем ему нужна экономика: достаточно просто скопировать и вставить ссылку.

10.3. Основные элементы механизма государственного регулирования. Критика учебника на отмененный семинар 3 мая. Сергей Чебан.

Начиная пункт три десятого параграфа, автор пытается раскрыть понятие государственного регулирования, показать его составляющие части и применение на практике. В одном из предложений встречается следующая формулировка: «Для того, чтобы стимулировать эффективный спрос…». При виде этих строк читатель непроизвольно задается вопросом, что же автор имеет в виду. Ведь кейнсианский термин «эффективный спрос» встречается в экономической литературе не очень часто, и в данном учебнике он употребляется лишь один раз – если пробить в поиск по документу (учебник был сканирован нашим курсом, естественно, до нас его не было в электронном виде) – если пробить в поиске по документу, то термин встречается на 30 странице в сравнительной таблице экономических школ (причем его определение не приводится). Поэтому, малоподготовленный читатель может запутаться в терминах, или отождествить эффективный и совокупный спрос, хотя в данных понятиях есть свои значительные отличия.

Далее автор пишет, что ради стимулирования эффективного спроса создаются рабочие места, хотя, на мой взгляд, уместнее сказать, что для повышения эффективного спроса необходимо увеличить реальный национальный доход, а это, в частности, достигается за счет инструментов фискальной политики, которых гораздо больше, нежели просто борьба с безработицей (и кроме этого, очень часто причинно-следственная связь работает в обратную сторону, когда не рабочие места стимулируют эффективный спрос, а недостаток эффективного спроса ведет к сокращению числа рабочих мест – это предположение Кейнса). («Для того, чтобы стимулировать эффективный спрос, государство создает рабочие места…»).

После этого автор перечисляет стимулирующие методы и говорит, что благодаря им государство увеличивает доходы граждан, а также расширяет их покупательную способность («...государство создает рабочие места, а через систему перераспределения (налоги, трансферты, минимум заработной платы, пенсии) обеспечивает повышение доходов экономических агентов и расширяет их покупательные способности»). Но хочется все-таки сделать замечание, что даже при увеличении доходов, покупательная способность денег может остаться прежней, или вовсе упасть, поскольку чересчур сильное стимулирование экономики (или иной шок) может привести к росту цен, повышению инфляции, за счет чего прежняя потребительская корзина становиться нам недоступной, а значит покупательная способность денег уменьшается.

В следующем абзаце автор усердно занимается лингвистикой и переводит термин «регулирование» с английского языка. На мой взгляд, в таком случае, надо показать оригинальную формулировку данного понятия, поскольку синонимов на языке оригинала существует много (regulation, control), и какой из них по-настоящему уместен и употребляется в трудах зарубежных экономистов, непонятно. Не говоря уже о том, что определять регулирование как «вмешательство в любой процесс» в современности уже неверно – государство и так вмешивается во все процессы, признается старой парадигмой идея о том, что есть государство «ночной сторож», а есть более социальное государство, государство «всеобщего благоденствия». Очевидно, что в любой стране мира (за исключением, может быть, failed state) государство создает правовое поле для экономики, регулирует ее в любом случае, даже если оно что-то оставляет на усмотрение граждан и контрагентов – это все равно законодательно регулируется (диспозитивность в гражданском праве четко формализована).

Помимо этого, когда автор ведет речь о магическом четырехугольнике и перечисляет его составляющие, он упоминает бездефицитный платежный баланс. Во-первых, у неподготовленного читателя могут возникнуть трудности с пониманием данного термина, его тонкостей и особенностей (в параграфе не приводится определение или объяснение этого понятия). Более того, я считаю, что после упоминания такого “четырехугольника” будет уместно сказать о целях, которые перед собой ставят современные страны. Так, развивающиеся государства предпочитают стремиться к поддержанию фиксированного валютного курса, для того чтобы потенциальные иностранные инвесторы не боялись вкладываться в их экономику, под риском обесценивания вложенных денег из-за валютных шоков. А развитые страны, в качестве своих целей выбирают такой инструмент, как таргетирование инфляции, то есть стремятся поддерживать инфляцию в своей стране на уровне целевых показателей, установленных ранее. И когда автор пишет, что главная цель государств – стабильная инфляция, невольно задаешься вопросом: так ли это? Ведь по-прежнему в мире имеется огромное число стран, которые не занимаются таргетированием инфляции, а стремятся к фиксированию валютного курса, или к политике "валютного коридора" (когда государство заявляет о том, что курс их валюты не будет выходить за рамки этого коридора, и совершает ряд действий для выполнения таких обещаний), потому что такая политика приносит им гораздо больше пользы в текущих реалиях. («Постепенно государства пришли к пониманию, что главной целью является контроль над инфляцией»).

В заключение критики учебника хочется отметить, что когда автор упоминает экономические инструменты МГР (кстати, нигде четко не указана, что значит эта аббревиатура), он называет их инструментами правительства, хотя далее описывает ряд функций, которые выполняет Центральный Банк (ЦБ РФ) (методы кредитно-денежной политики), а как известно, в нашей стране (да и в целом это самая распространенная практика в мире) ЦБ и правительство действуют независимо, поэтому неверно утверждать, что при проведении монетарной политики правительство принимает в этом какое-то участие, или вовсе отвечает за нее. Не говоря уже о той дискуссии в среде специалистов конституционного права, что ЦБ не относится к исполнительной ветви власти, а считается отдельной, финансово-кредитной ветви, так что даже отнесение его к правительству в широком смысле может подвергаться сомнению.

(«Это действия правительства, направленные на экономических агентов с целью регулирования макроэкономических процессов <...> Так, с помощью денежно-кредитной политики и манипулирования налоговыми ставками государство меняет баланс спроса и предложения на финансовом рынке в соответствии с вызовами экономического развития»)

Что касается презентации, то сразу бросается в глаза разница между презентацией и учебником. Так, в учебнике отдельно выделяются три различных инструмента гос. регулирования (административный, правовой и экономический), а на презентации их только два: административно-правовой и экономический (но уже через несколько слайдов присутствует диаграмма, где вновь показаны три различных инструмента, см. слайд 18). При перечислении методов косвенного вмешательства показаны лишь полные названия таких политик (налогово-бюджетная и кредитно-денежная), хотя, на мой взгляд, уместно также написать их альтернативные названия (фискальная и монетарная соответственно), поскольку это не займет много места на слайде, но внесет отдельное понимание в голову слушателя.

Новая «лекция» (из-за прошедшей контрольной работы на семинар 3 мая наложились сразу две лекции, и группа решила сделать одну страницу по прошлой лекции и одну по последней).