К вопросу о правах по сделкам, заключенным комиссионером а.В. Егоров

А.В. Егоров, магистр частного права, главный консультант Управления анализа и обобщения судебной практики Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.

Согласно абзацу шестому статьи 1002 ГК РФ в случае объявления комиссионера несостоятельным (банкротом) его права и обязанности по сделкам, заключенным им для комитента во исполнение указаний последнего, переходят к комитенту. За этим, казалось бы, ничем особо не примечательным законодательным предписанием скрыт своеобразный подход отечественного гражданского права к решению давней проблемы сочетания формально юридической принадлежности прав требования по заключаемым комиссионером сделкам самому комиссионеру с экономическим взглядом на эти права как на нечто, принадлежащее комитенту. Вопросам, возникающим в этой связи, с параллельным рассмотрением конкретной ситуации из практики арбитражных судов посвящается настоящая статья.

Российская правовая система, следуя в русле континентальной правовой традиции, как представляется, до настоящего момента обоснованно не признает деление на лицо - носителя и лицо - "временного владельца" субъективного права, по аналогии с делением на собственника и владельца вещи, хотя попытки ввести такое деление на законодательном уровне предпринимаются (чего стоит одна фигура номинального держателя на рынке ценных бумаг). Поэтому с правовой точки зрения права по сделке комиссионера с третьим лицом, заключенной во исполнение комиссионного поручения, принадлежат комиссионеру, и только ему.

Но все же известная связь между комитентом и правами комиссионера существует. Другое дело, что она не носит характера правовой связи. Как отмечают, в частности, германские цивилисты, в данной ситуации можно говорить об экономической принадлежности комитенту прав комиссионера по отношению к третьим лицам <*>. Только этим можно объяснить обязанность комиссионера в соответствующих случаях уступить данные права комитенту, не получая за них никакого встречного предоставления (пункты 2 и 3 ст. 993 ГК РФ, параграф 392 германского Торгового уложения, далее - ГТУ).

--------------------------------

<*> Brox, Hans. Handelsrecht und Wertpapierrecht. 11, verbesserte Aufl. Muenchen: Beck, 1994. S. 214.

Сравнительный анализ

Признание "экономической" принадлежности комитенту прав, о которых идет речь, порождает весьма интересное регулирование соответствующих вопросов в германском праве. Попутно следует отметить, что анализ основных законодательных актов, действовавших в Европе к началу XX века, позволил обнаружить германский подход к правам комиссионера только в австрийском Гражданском уложении (ст. 368) <*> и венгерском Торговом уложении (ст. 374) <**>. Но ни в голландском, ни в испанском, ни в итальянском торговых уложениях законодатель не последовал ему. Проект Гражданского Уложения Российской империи, который не вступил в силу по политическим причинам, также не воспринял германскую модель регулирования <***>.

--------------------------------

<*> См.: Гойхбарг А.Г. Торговая комиссия: Практический комментарий к закону о договоре торговой комиссии. СПб.: Право, 1914. С. 122.

<**> Там же. С. 126.

<***> См.: Гражданское Уложение. Проект Высочайше утвержденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения / Под ред. И.М. Тютрюмова. Т. 2. СПб., 1910. С. 686 - 710.

Как и в России, в Германии комитент не является стороной сделки во исполнение комиссионного поручения. Поэтому требования из этой сделки возникают не у комитента, а у комиссионера (параграф 392 I ГТУ). Из этого делается справедливый для обеих правовых систем вывод, что до тех пор, пока комиссионер не уступил эти требования комитенту, последнему угрожает опасность, что какой-либо кредитор комиссионера в порядке принудительного исполнения обратит взыскание на данное требование. По действующему российскому законодательству не существует препятствий для обращения взыскания на это требование, в Германии же для защиты интересов комитента установлена юридическая фикция параграфа 392 II ГТУ. Ее суть изложена в тексте нормы указанного параграфа: требования по сделкам, заключенным комиссионером во исполнение комиссионного поручения, даже если еще не произошла уступка этих требований комитенту, рассматриваются (признаются) в отношениях между комитентом и комиссионером или кредиторами последнего как требования комитента.

Если кредитор комиссионера обращается за наложением ареста на это требование или с иском о переводе этого требования на себя (параграфы 829, 835 Гражданского процессуального положения Германии), то комитент вправе предъявить иск (Drittwiderspruchsklage), аналогичный по своей природе искам об исключении имущества из описи в российском процессуальном праве. Путем такого иска комитент может добиться того, что обращение взыскания на требование комиссионера будет признано недопустимым.

Если в отношении комиссионера открывается конкурсное производство, то комитенту принадлежит право на исключение данного права требования из конкурсной массы (параграф 47 германского Положения о несостоятельности).

В случае, когда комиссионер распоряжается правом требования путем передачи его в целях обеспечения своему кредитору или производит зачет этого требования со встречным требованием такого кредитора к комиссионеру, комитент может не рассматривать такие действия комиссионера как производящие для комитента какие-либо правовые последствия.

Так работает эта фикция из параграфа 392 II ГТУ, но, по-видимому, как всякая фикция, помогает она далеко не во всех случаях. Так, считается спорным, должен ли комитент признавать действительным (в отношении себя) зачет, который осуществляется третьим лицом в отношении требования, существующего у третьего лица к комиссионеру. Мы видим здесь обратную ситуацию, когда о зачете заявляет не комиссионер (в этой части германская доктрина определилась), а третье лицо. Последовательное проведение фикции о принадлежности прав комиссионера комитенту означало бы, что комитент вправе не рассматривать заявление третьего лица о зачете как порождающее правовые последствия в отношении себя.

Однако не все немецкие авторы готовы выступать последовательно в своих рассуждениях. Многие из них признают, что интересы третьего лица заслуживают большей защиты, чем интересы комитента. Улучшение положения комитента не может происходить в результате нарушения интересов третьего лица (zur Lasten des Dritten) <*>. Поэтому параграф 392 II ГТУ должен быть истолкован ограничительно в том смысле, что к "кредиторам" комиссионера не относится сторона по договору, заключенному во исполнение комиссионного поручения. Такую же позицию занял и Верховный суд ФРГ в 1969 году <**>.

--------------------------------

<*> Brox, Hans. Op. cit. S. 215.

<**> BGH NJW 1969, 276.

В свете принятого решения остается непонятным, чем отличаются интересы третьего лица в случае, когда о зачете заявляет оно само, от его интересов, когда о зачете заявляет его контрагент (будучи чьим-то комиссионером). И в той и в другой ситуации третье лицо не знает об "экономической принадлежности" права, в отношении которого производится зачет. На этом основании можно достаточно критично оценить то правовое средство в виде юридической фикции, которое было создано в Германии для ликвидации разрыва между правовой и экономической принадлежностью требований комиссионера в отношении третьих лиц. По-видимому, на практике третьим лицам ничего не остается, как на всякий случай заявлять своему контрагенту о зачете даже после получения от него аналогичного заявления: вдруг контрагент в действительности является комиссионером другого лица и его комитент откажется рассматривать такое заявление как действительное?

Подход, изложенный в законодательстве и доктрине Германии, можно назвать непоследовательным также и на том основании, что не существует нормы, препятствующей обращению взыскания на товар, приобретенный комиссионером для комитента, в то время как право требования передачи этого товара освобождается от взыскания по иску комитента, о чем шла речь выше.

В отличие от действующего российского законодательства, признающего вещи, поступившие к комиссионеру от комитента либо приобретенные комиссионером за счет комитента, собственностью последнего (п. 1 ст. 996 ГК РФ), в Германии комитент сохраняет право собственности только на вещи, переданные комиссионеру для продажи, но вещи, закупленные комиссионером для комитента, сначала поступают в собственность комиссионера. Вследствие этого и становится возможным обращение взыскания на эти вещи по долгам комиссионера. Норма же параграфа 392 II ГТУ, согласно господствующему в Германии мнению, не применяется в отношении таких случаев, поскольку она регулирует только вопросы, связанные с правами требования; такое же соображение действует для случаев обращения взыскания на деньги, полученные комиссионером в собственность от третьего лица.

Комитенту предлагается самому защищать свои интересы, например заботиться о том, чтобы третье лицо осуществляло исполнение непосредственно в адрес комитента или комиссионер незамедлительно производил перечисление денежных средств, полученных от третьего лица <*>.

--------------------------------

<*> Brox, Hans. Op. cit. S. 215.

Все же странно, что на право требования передать вещь, обращенное к продавцу товара, кредиторы комиссионера не могут обратить взыскание, а на саму вещь, которая получена в результате реализации такого права требования, взыскание обращается без каких-либо проблем.

В то же время представляется, что российское законодательство и правоприменительная практика учитывают также только один аспект комплексной проблемы, освобождая от обращения взыскания вещи, приобретенные комиссионером для комитента, но допуская обращение взыскания по долгам комиссионера на права, экономически принадлежащие комитенту.