Учебный год 2023-2024 / глава2-1

12

Раздел первый

Все мифы лгут. Что мы обычно думаем об оффшорах,

и как есть на самом деле

Глава вторая

И до нас были умные люди

Краткий экскурс в историю

Есть что-то в истории странное.

Вот, например, Колумб – он открыл

Уже открытое прежде.

Разве здесь раньше не жили люди?

Луис Видалес.

Возникновение и использование оффшорных «моделей» в организации бизнеса и финансовом планировании принято относить к 50-м годам XX века. Правда, так называемые оффшорные компании (мы применяем этот термин как условный, имея в виду нерезидентный статус, частично или полностью освобождающий компанию от налогообложения в стране ее регистрации) далеко не сразу стали применяться «на всю катушку». Их возможности в полной мере были открыты в 60-70-е годы, и с тех пор оффшорная индустрия набирала обороты неуклонно, приблизившись к апогею примерно в начале 90-х. Что касается нашей страны, то на тот момент большинство советских людей ни о каком оффшоре даже «слыхом ни слыхивали», не говоря уж о том, чтобы его регистрировать и использовать. Но, как известно, мы постигаем все очень быстро. Тому, действительно, есть многие фактические доказательства. Например, уже к середине 90-х у нас этого оффшора «расплодилось» видимо-невидимо (в том смысле, что очень многие граждане имели компании за пределами нашей Родины). Думаем, это серьезное основание для того, чтобы дать краткое описание становления российского рынка. Все многочисленные исторические (они же политические и экономические) коллизии, имеющие отношение к оффшору (вроде изгнания Березовского или громких криминальных скандалов), мы отражать не беремся, это не входит в задачу книги. Коснемся только динамики развития и того периода рассвета рынка, историю которого, в том числе и мы создавали.

Что касается собственно динамики, то это просто: сначала все очень лихо зарождалось и начиналось, потом «расцвело пышным цветом» и, наконец, стабилизировалось. Правда, в России со словом «стабильность» надо быть осторожнее: как говорят, еще не вечер…

Как это было у нас

…Изменения в современном мире происходят так стремительно, что на событиях 15-летней, а то и 10-летней давности уже лежит отпечаток патриархальности. Как будто достаешь вещи из сундука, а от них попахивает нафталином или рассматриваешь старый семейный альбом с бабушками в длинных платьях: добрые, старые времена. Все кажется другой эпохой. Но ведь это, по сути, и была другая эпоха.

Выражаясь языком газеты «Правда» советских времен, можно сказать, что наша компания стояла у самых истоков оффшорной индустрии в России. Мы были в числе пионеров среди регистраторов оффшорных компаний, и достались нам радости и трудности первопроходцев.

Если без патетики и всерьез, то 1991 год, в котором мы начинали, был, как известно, годом переломным, ну и от этого в немалой мере причудливым. Никто не смог бы сказать тогда наверняка, какая на дворе эпоха – еще советская или уже почти «рыночная» (или немного советская и немного «рыночная» одновременно), но зато все знали, что мы идем в светлое демократическое будущее прямым ходом, и вот-вот там окажемся. Это многих радовало и бодрило, и у многих тогда уже появлялось ощущение «необыкновенной свободы»; подумывали о собственном бизнесе, а как только его заводили, узнавали о возможностях оффшорных структур. Тогда же стали появляться и первые юридические фирмы (среди них и «DS Express, Inc.») специализирующиеся на продаже оффшоров. В 1991 году их было две или три, не больше. В следующие два года открылись еще несколько, общее количество, по нашим подсчетам, не превышало семи (во всяком случае, в пределах от пяти до семи). Все находились практически в одном городе. В Москве, естественно. В других городах Советского союза не было достаточно компетентных экспертов в нашей области. И на недостаток спроса на наши услуги мы не жаловались.

Потенциальные клиенты узнавали о нас из газеты «Коммерсант». На тот момент это была единственная в стране центральная деловая газета. Централизованность прессы увеличивала эффективность рекламы: не было нужды просматривать десяток журналов и газет, чтобы найти нужное объявление. Те, кто был заинтересован в покупке оффшорных структур, отлично знали, куда надо обращаться.

При тогдашней дешевизне авиационных билетов никакие расстояния не были серьезной помехой. Предприниматели из Владивостока, Туркмении, Уфы, Йошкар-Олы, Кавказа и других точек необъятной Родины отправлялись в Москву за иностранными компаниями. Иногда в течение двух выходных дней они успевали получить нужные консультации, оформить необходимые документы, и в понедельник возвращались обратно домой.

В период начала-середины 90-х оффшор был просто идеальным инструментом налогового планирования. Банковская тайна еще не «почила в бозе», международные организации не начали составлять свои «черные списки», специальных антиоффшорных законодательств не было и в помине. Некоторые антиоффшорные меры предпринимались и тогда, и даже гораздо раньше, но только в национальных рамках, например, на уровне валютного контроля, как в Австралии или режима налогообложения по принципу гражданской принадлежности, как в США (где налог платится со всего полученного гражданином мирового дохода). Одним словом, препятствий было на порядок меньше, чем сейчас – и в мире вообще, и в России, в частности.

Итак, внешние обстоятельства благоприятствовали оффшорному бизнесу. Отсутствие конкуренции, огромная потребность в иностранных компаниях – чем ни прекрасные условия? Как говорят, лови момент. Но нас-то по большому счету интересовало другое. Образно выражаясь, мы плыли совсем к иным маякам. Собираясь остаться в секторе оффшорных услуг на долгие годы, мы стремились заработать репутацию серьезных профессионалов. И для начала вопрос стоял так: нужно было, прежде всего, грамотно организовать бизнес. У нас собралась квалифицированная команда консультантов, хотя, конечно, очень многому пришлось учиться «по ходу».

«Набивали шишки», учились. Ведь это всегда удел тех, кто берется за новое дело. Так что, несмотря на большой поток клиентов ни до эйфории как-то было, и ни до «головокружения от успехов».

Теперь спокойно можно констатировать, что в первые годы нашей работы по качеству налогового планирования мы обогнали практически всех. Что обеспечило хорошую фору на будущее.

Много новых оффшорных регистраторов появлялось за прошедшие 14 лет, и многие из них незаметно и быстро «испарялись». До сегодняшнего дня не дожили и половина из тех компаний, которые стартовали с нами примерно в одно и то же время (1991-93 гг.).

Мы не только остались, но и сохранили стабильно большой круг клиентов, добившись известности в своей профессиональной среде. Пережили все российские политические и экономические потрясения, хотя практически все 90-е годы Россию трясло как на вулкане. Один дефолт 1998 года чего стоил! В таких условиях «редкая птица долетит до середины Днепра»…

…И все же, как любая переломная эпоха, 90-е годы были ужасно интересным временем. Особенно их начало. В то время к оффшорным фирмам относились как к чему-то экзотическому, очень престижному. Небрежно брошенная в разговоре фраза о том, что у тебя есть собственная(!) иностранная компания производила на собеседников впечатление неизгладимое: на тебя начинали смотреть, «как на человека». Часть клиентов были – прямо из анекдотов о «новых русских»: в малиновых пиджаках и все, как положено; «для понтов» не хватало только собственного банка (или фирмы) за границей. Чтобы дополнить эту картину, добавим в нее еще один штрих: тогда у нас появилась целая «прослойка» клиентов (в основном, с Кавказа), покупающих американские компании «чисто для гордости». (Конечно, и сейчас встречаются любители использовать иностранные структуры в качестве красивых визитных карточек, но уже гораздо реже.)

Впрочем, как бы то ни было, во все времена оффшорные компании приобретались и приобретаются в большинстве случаев не для имиджа, а для работы. Что касается последнего, то «свобода маневра» была огромная. Отечественная экономика функционировала в режиме, близком к броуновскому движению. Прежняя система рушилась, новые «правила игры» не только не установились, но не успели даже и выработаться. Не поверите, но встречались чиновники, которые понятия не имели, что такое апостиль.

В такой хаотической и вольной атмосфере – учреждай, какую хочешь, фирму и радуйся. Открывались не только компании, но и оффшорные банки. А банк для собственных нужд, обслуживающий собственные компании, – это прелесть что такое, избавляет от многих неудобств. Вдобавок ко всему страна остро нуждалась в инвестициях (она и сейчас в них имеет потребность, но об этом заботятся больше на словах), и приходившие на российский рынок иностранные компании (отечественные предприниматели под маской иностранцев) могли вести свой бизнес, не платя налогов. Одним словом, было время «непуганых оффшоров».

«Золотой век» оффшорного рынка в России (и в СНГ) совпал по амплитуде спроса с мировым. Ассортимент услуг и оффшорных зон становился с каждым годом все богаче и разнообразнее. На карте налоговых гаваней появлялись все новые и новые географические точки, иногда одна экзотичнее другой, вроде острова Науру, например.

…Но если в России только «забрезжил рассвет», то в мире существовали компании, которые на тот момент специализировались на услугах по регистрации иностранных фирм уже лет двадцать. Просто до определенного времени все эти конторы представляли собой всего лишь маленький бизнес (их услугами пользовались разве что шипинговые компании), а тут на тебе: предприниматели «рванули» к ним чуть ли не наперегонки – чему были свои причины.

Зарождение оффшора в мире

Хотя оффшорная компания – изобретение Нового и даже Новейшего времени, стремление скрыть свою собственность от непомерных поборов властей, видимо, возникло в человечестве одновременно с появлением первого сборщика налогов. То есть в широком смысле мечта об оффшоре была взлелеяна и выстрадана на протяжении тысячелетий. Да, люди жили в другом обществе, в иных экономических условиях. Корпоративных структур в современной понимании этого слова просто не существовало – как и многого другого, впрочем. Но налоговиков не любили всегда.

Известно, как иудеи презирали мытарей. Но и среди многих других народов отношение к сборщикам налогов было ничуть не лучше. В Древнем Египте представители закона даже самого низкого ранга вызывали в народе, то есть в ремесленниках и земледельцах, страх и трепет. Было от чего трепетать. Появление чиновников возвещало, как правило, о битье палками и о конфискации скромного имущества. По рассказам историков, писцы, сборщики налогов и все представители власти до самых ничтожных, беспощадно притесняли простых людей, обкрадывая одновременно народ и фараона. (Удивительно все же, до чего живучими бывают некоторые явления: со времен Древнего Египта прошло несколько тысячелетий, но психология административного аппарата изменений не претерпела никаких.) Надо признать, нынешние чиновники обычно палками никого не бьют. В их арсенале – более «изящные» способы воздействия, но и не менее сильные.

Никто не спорит: защита интересов общества и государства – святое дело. Налоговые инспекторы, таможенники и банкиры обязаны выполнять поставленные перед ними задачи, и пусть выполняют – не об этом речь. Если налоговые поборы вынуждают закрывать производство, а финансовый контроль доходит до необходимости посвящать банкиров в сугубо личные и чуть ли не интимные дела, то здесь что-то другое, к защите справедливости и интересов государства отношения не имеющее. Впрочем, мы отвлеклись. Итак, проблема конфиденциальности личного состояния была всегда. Оффшорные фирмы стали способом ее решения, возникнув только в XX веке, когда некоторые из государств предоставили возможность нерезидентам регистрировать на их территории компании с особым льготным статусом.

Стремление скрыть структуру собственности и ее размеры – далеко не единственная предпосылка для появления оффшорных зон. С определенного времени идея носилась в воздухе. В мире начались процессы глобализации, капиталы свободно пересекали многие границы. Деньги потекли, то ручейками, то сплошной рекой, в страны с более благоприятным деловым климатом, и когда возникли так называемые налоговые гавани, они стали своеобразными транзитными пунктами на магистральных маршрутах финансовых потоков. Перефразируя известную поговорку, рыба ищет, где глубже, а капиталы – где лучше. Это закон непреложный, поэтому в широком смысле, оффшор вечен – как мы уже писали в предисловии.

В 60-70-е годы в мировой экономике стали усиливаться государственное вмешательство и контроль. Развитые страны «ударились» в идею построения «капитализма с человеческим лицом». Но огромные и дорогие системы социальных гарантий были созданы за счет более серьезного налогового бремени на предпринимателей. Реакция последних не заставила себя ждать: убежища от налогов образовывались по всему миру. Естественно, это могло быть только в условиях определенного попустительства властей тех же развитых стран. Видимо, совсем «перекрывать кислород» они побаивались (да и в каком-то смысле невыгодно это было). Оффшорные структуры оказались на редкость удобными: появилась возможность осуществлять многомиллиардные международные сделки с минимальными потерями и без лишних бюрократических препон. Однако поскольку у всякого явления есть свои побочные эффекты, то нашлись они и здесь: на прекрасные «банановые» острова вместе с совершенно «чистыми» деньгами потекли и «грязные». А оказавшись там, криминальные капиталы были уже никак неотличимы от всех остальных.

Таков общий фон, на котором происходило неуклонное расширение оффшорной индустрии, пока не началась кампания по борьбе с отмыванием грязных денег. Теперь вернемся к началу.

Уже с 30-х годов прошлого столетия предприниматели стали понемногу обращать внимание на возможность использования иностранных фирм для снижения налогообложения и анонимности бизнеса. В Панаме 27 февраля 1927 года был принят Закон о корпорациях (General Corporation Act), в котором для нерезидентных компаний предусматривался либеральный налоговый и валютный режим. Фактически это уже и была оффшорная система или, если хотите, ее «прототип».

Само же слово «offshore» впервые появилось в одной из газет на восточном побережье США в конце 50-х годов. Речь шла о финансовой организации, избежавшей государственного контроля, благодаря тому, что она «переместила» свою деятельность за пределы юридической досягаемости правительства США. Но еще до того, как случился этот инцидент, в мире уже существовал и механизм «удобного флага»: некоторые страны, в частности Либерия и Панама, предоставляли судовладельцам особенно благоприятный режим для регистрации и содержания судов.

Изобретение практики «удобного флага» часто приписывают корабельному магнату и греческому миллиардеру Аристотелю Онасису. (Что касается «теории», то еще в 1917 году Панама, в связи с военной ситуацией, отказалась от правила обязательного соответствия гражданства командного состава экипажей судов национальной принадлежности флага.) Вот кто не страдал от отсутствия находчивости! Как известно, его знаменитый впоследствии флот начинался с шести пароходов, которые он прикупил в Канаде в разгар Великой Депрессии по цене металлолома. По поводу того, как известный магнат открыл для судовладельцев широкую дорогу в оффшоры, существует несколько версий. Расскажем одну из них.

Однажды на одном из его судов, а случилось это в Роттердаме, заболел капитан. По греческому законодательству капитаном на греческом судне может быть только грек. Найти в Роттердаме замену заболевшему капитану не удалось. Что поделать, не было там в тот момент греков с капитанскими дипломами! И Онасис сообразил: проблема будет решена, если он переведет судно под юрисдикцию Панамы.

Пример Онасиса оказался заразительным. Судовладельцы пошли по проторенной им дорожке. Для начала желающих принимали в основном Либерия и Панама. Дошло до того, что Либерия (регистрирует корабельные флаги с 1948 года) стала номинальным обладателем крупнейшего в мире торгового флота! В мире по этому поводу не раз поднимался шум: мол, кто бы подумал, Либерия и Панама увели «из-под носа» других правительств их национальный флот! Такая ситуация постепенно привела к тому, что другим странам, не имеющим режима «удобного флага», пришлось поменять собственное законодательство в более благоприятную для судовладения и судоходства сторону. Это сделали многие. Англия, Голландия, Греция, Турция, Италия, Норвегия, Швеция, Финляндия… Режим «удобного флага» имеют: Кипр, Вануату, Сингапур, Антигуа и Барбуда, Сейшельские и Мальдивские острова, острова Карибского моря, Гибралтар, Сент-Винсент и Гренадины, Шри-Ланка, всех и не перечислишь.

Получается, что оффшор, как и другие гениальные изобретения, «появился на свет», во многом благодаря случаю. Правда, придумать его оказалось намного проще, чем, скажем, велосипед. Идея, что называется, лежала на поверхности. В чем, собственно, преимущества стран «удобного флага»? Во-первых, в минимальных налогах. Во-вторых, в быстрой и упрощенной регистрации иностранных судов, как в самой стране «удобного флага», так и в ее зарубежных консульствах. В-третьих, в возможности свободного найма членов экипажа. В-четвертых, в обеспечении анонимности директоров и других должностных лиц судоходных компаний и гарантии сохранения конфиденциальности их коммерческих операций. Плюс – свобода от валютного контроля и разные другие приятные «мелочи» (как, например, возможность быстрой перерегистрации судна в морском реестре другой страны).

При этом первое, настоящее оффшорное законодательство (в смысле возникновения особого организационно-юридического статуса предприятия под названием «компания международного бизнеса») было создано на Британских Виргинских островах. Как оно возникло? В принципе, возможность его появления была подготовлена всем предыдущим юридическим и экономическим развитием человечества. Фундамент уже был. Что мы имеем в виду? Например, четкое разделение имущества компании, как юридического лица и имущества ее владельца. Нам это кажется привычным: есть лица юридические, есть физические, что тут особенного? Как может быть иначе? Однако так было не всегда.

Юридическое разделение капитала компании и имущества ее владельца произошло только в XIX веке. Правительство Британии и ряд правительств других стран ввели законодательное положение, позволившее создавать компании с ограниченной ответственностью акционеров. Законодатели ограничили максимально возможные потери владельцев таких фирм размерами их акционерного капитала. Раньше, если компания становилась банкротом, то кредиторы имели право претендовать на имущество ее владельца, то есть спокойно могли «пустить его по миру» и «глазом не моргнуть» при этом. И только, когда новый юридический принцип провел четкую границу между компанией как юридическим лицом и ее владельцем, как физическим лицом, стало возможно ограничить риски инвесторов. Кредиторы уже не могли рассчитывать на имущество человека, вложившего деньги в создание структуры, которая стала финансово-несостоятельной. Помимо всего прочего, к будущим оффшорным компаниям это имеет прямое отношение еще и потому, что налоги на физических и юридических лиц стали начисляться отдельно. И размеры этих налогов, как правило, были разными. Вот откуда идет начало схем налогового планирования.

Справка. Справедливости ради, надо добавить, что римское право тоже внесло свой вклад в появление такого понятия, как «юридическое лицо». Так, уже во II-1 в. до н. э. юристами Римской республики обсуждалась идея существования организаций (союзов), обладающих нераздельным, обособленным имуществом (частные корпорации: коллегии), выступающих в гражданском обороте от собственного имени (городские общины), существование которых в принципе не зависит от изменений в составе их участников. Получается, сама идея имеет очень древнее происхождение, хотя такого понятия, как юридическое лицо, в Римской республике еще и в помине не было.

Итак, концепция компаний международного бизнеса впервые была разработана на Британских Виргинских островах (колония Великобритании в Карибском море). IBC (International Business Company) стала исходной моделью для тех, кто потом вводил у себя аналогичное законодательство. С тех пор IBC – самый распространенный тип карибских оффшорных структур. Вот их общий «абрис».

IBC освобождается от уплаты любых местных налогов, при условии, если она: не ведет предпринимательскую деятельность с лицами, постоянно проживающими в стране регистрации; во-вторых, не владеет полностью или частично недвижимостью на территории, где она зарегистрирована; в-третьих, не занимается банковской, страховой и перестраховочной деятельностью, и, наконец, не предоставляет юридический адрес другим компаниям. Одним словом, формально компания существует здесь, но весь ее бизнес сосредоточен где-то там, за пределами юрисдикции. То есть тут она числится в реестре и возможно, имеет счет в местном банке, здесь у нее – юридический адрес, а в некоторых случаях, даже офис с местным секретарем или директором, но все остальное – где-то там, «за берегами».

Такой льготный режим был разработан исключительно для нерезидентов. И тут мы опять попадаем в дебри юридической науки, потому что резидентность тоже понимается по-разному. Большинство государств, как известно, облагает своих граждан и юридических лиц налогом на доходы, извлекаемые внутри страны. Но некоторые страны, например США, Россия, Ирландия, ЮАР взимают налог со своих налогоплательщиков в соответствии с их всемирными доходами на основании гражданства (резидентности).

Поскольку законодательная система большинства оффшорных территорий основана на английском праве, то надо обратиться к вопросу, как смотрит на резидентность именно это право.

Впервые статус резидента был рассмотрен в английском суде в XIX веке. (Источником английского права, помимо закона, является судебная практика.) Итогом явилось такое решение: компания резидентна там, где содержит зарегистрированный офис. Причем, должны быть соблюдены два дополнительных условия. Первое: в зарегистрированном офисе должны быть сосредоточены центр управления компанией и контроль за ее деятельностью. Второе: постоянным местом жительства директоров компании должна быть та юрисдикция, где она зарегистрирована. Если эти условия выполняются, компанию можно считать резидентной. Таков ключевой подход. Но дело в том, что за годы существования оффшорных структур появились различные его вариации. Вот они.

Первое. Компания может не быть резидентной там, где она зарегистрирована при условии, что директора, ежедневно ею руководящие, - нерезиденты страны регистрации, и если бизнес компании ведётся за пределами её юрисдикции, и доход не извлекается из источников внутри страны регистрации. Это и есть тот «классический» вариант, который был выработан умными людьми на Британских Виргинских островах. Им пользуются большинство типичных налоговых гаваней.

Второе. Зарегистрированная в некой юрисдикции (например, на Гибралтаре) компания может принадлежать нерезидентам, но управляться при этом местными директорами; эти структуры обычно получают статус так называемых освобождённых от налогов резидентных компаний (некоторые бизнес-схемы требуют, чтобы безналоговая фирма выглядела как обычный иностранный налогоплательщик-резидент). Как и в первом случае, действуют требование о ведении бизнеса за пределами юрисдикции и запрет на извлечение дохода из источников внутри нее.

Третье. Компания может быть признана резидентной, даже если она принадлежит нерезидентам, ведет свой бизнес исключительно вне пределов своей юрисдикции и извлекает доход только из источников за границей (Ирландия, остров Мэн). В таких юрисдикциях достаточно зарегистрированного офиса и местных директоров, чтобы вас стали считать резидентом и заставили платить налоги «по полной программе». При этом, повторяем, никого не будет волновать, что прибыль компании получена за рубежом.

Таким образом, подходы к налоговой резидентности весьма различны. Чтобы не «попасть на крючок» налоговиков там, где вы этого вовсе не ожидаете, помните незабвенного Аристотеля Онасиса, имя которого навеки вписано в историю оффшоров и мирового флота. Этот человек однажды сказал: «Успех бизнеса состоит в том, чтобы знать то, чего никто другой не знает». Золотые слова, неправда ли?